Текст книги "Люди и боги (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 56 страниц)

Сквозь одну из щелей они покинули базар и по широкой Второй Озерной улице двинулись к портовой управе.

– Милорд, – сказал Джоакин, – позвольте еще вопрос.

Лед остудил его одним взглядом: ты зарываешься, парень.

– Виноват, милорд.

– Ладно, позволяю, – бросил Лед.

– Мне кажется, кайры преданы вашему брату. Особенно те, которые носят черные плащи с иксами. Если мы убьем его, они сочтут своим долгом отомстить.

– Сам ответь, почему этого не случится.

Джоакин задумался.

– Ммм… потому, что… титул ваш по праву?

– Эрвин – не герцог, а ошибка богов! – С нежданною злобой выцедил Рихард. – Кайры забыли, как ведет себя настоящий Ориджин. Я им напомню.

Портовая управа – длинное здание с несколькими надстройками и флигелями. Не так давно Джоакин хорошо побегал по ним, узнавая, не прибыла ли в Уэймар Луиза. Святые боги! А что, если Луиза все еще в городе? Должна была давно уехать, Джо так и думал, что уехала, – но вдруг еще тут? Как же ей страшно должно быть в эти дни, а особенно – Саре с Вихренком. Узнать бы о них, помочь чем-нибудь. Хотя бы успокоить: настоящий герцог пришел, никакой войны не будет, все кончится, не начавшись!

– Солдат, выбери огневую точку.

Джо осмотрелся. Перед зданием управы не было никакой площади. Просто широкая улица да карман для извозчиков, да крохотный скверик у главного входа. Здесь негде развернуться войску, десант северян пробежит это место без остановок. Джоакин сказал:

– Виноват, милорд. Тут слишком тесно для наших целей.

– А ты приглядись.

Джо крутанулся на месте. Напротив управы – пара гостиниц, пара кабаков. Между ними – проулки, выходящие на набережную. Она совсем близко: слышны волны, крики чаек, скрипы снастей. Десант выпрыгнет на берег в сотне ярдов отсюда и, не встретив сопротивления, хлынет через проулки сюда, к Портовой управе. Огромное здание с сотней окон предстанет взглядам северян. Они замедлят бег и прикроются щитами, опасаясь обстрела. Именно в эту минуту будет решаться: жить уэймарцам или умирать. Если хоть один арбалет ударит из окна, кайры начнут рубить всех на пути. Но если вместо стрелков их встретят…

– Милорд, мы поставим горожан с белыми флагами на ступенях перед входом в управу. Вон там и там – искровые фонари, так что кайры сразу увидят флаги. Если б горожане действительно хотели упасть на колени, они бы сделали это здесь. Не на набережной – там слишком страшно. И не у храма – слишком далеко.

Губы Льда наметили тонкую ухмылку:

– А что еще здесь хорошо?

– Нет площади, улица не слишком широка. Все солдаты на ней увидят, что случится с Эрвином. Вы покажете им, кто истинный герцог.

– Где будешь ты?

Джо отбросил центральные окна управы: слишком хорошо их видно с улицы, в них не спрячешься.

– Вон там, в боковом окне левого крыла, под балконом. Балкон и колонна спрячут окно в тени, никто меня не увидит.

– Как будешь уходить? – спросил Лед.

Очевидно, на сей раз он ждал иного ответа. «Убегать не придется, кайры склонятся перед истинным герцогом…» Да, скорей всего, так и будет, но стоит проявить предусмотрительность.

– Милорд, я бы лучше подумал о том, как уйдете вы.

– Полагаешь, мне придется?

– Никак нет, милорд. Кайры не так глупы, чтобы не узнать в вас настоящего герцога!

Лед молча поднял бровь, ожидая продолжения.

– Но если вдруг, милорд, Темный Идо попутает мысли кайров, то знайте: в здании управы есть цокольный этаж, окна утоплены в землю. Нужно прорыть траншею от окна вперед и замаскировать. Если произойдет отклонение от плана, прыгайте в нее – и в подвал управы, а потом – черным ходом на Гимназическую улицу.

По приказу Льда они обогнули управу и зашли на Гимназическую. Узкая кривая улочка, небогатая прохожими. По одну сторону – тыльная стена управы, по другую – большой сквер, примыкающий к гимназии. Церквушка и два кабака стоят на краю сквера, укрытые тенью каштанов, обнесенные плотными живыми изгородями.

– Заметил парочку? – спросил Лед.

Джо заметил: двое соглядатаев свернули в сквер – и остановились в тени, косясь вослед Рихарду.

– Да, милорд. За живой изгородью.

– Ступай и прикончи их.

– Это агенты Перкинса, следят за порядком в городе.

Перкинс пожал плечами:

– Они – идиоты, раз шпионят за нами. Кретины мне на службе не нужны.

– Убей их, – повторил Лед.

Джоакин поиграл желваками.

– Не стану, милорд.

Он почти прозевал удар. Успел лишь немного отклониться, и кулак Льда угодил в ребро, а не под дых. Хрустнуло, заныло. Джо ударил в ответ – и был пойман за руку. Крутанулся, вырвался из хватки. Пригнулся – кулак прошел над макушкой. Прыгнул в сторону, уклонился от пинка. Атаковал… И вдох спустя стоял, прижатый к стволу каштана, а шею холодил клинком его собственный нож.

Лед спросил:

– Зачем мне нужен солдат, не исполняющий приказов?

Джо был на удивление спокоен. Не чувствовал страха: если уж Иону ему спустили… Не ощущал и досады: он знал, что не ровня Льду. Рихард старше, быть может, к его годам… Но сейчас Джо слабее, чего уж тут.

– Имею два аргумента, милорд.

– Внимательно слушаю.

– Во-первых, я поклялся в верности графу Шейланду, а он еще не передал меня под ваше командование. Во-вторых, я вступил в войну, чтобы убивать северян. Хотел бы резать уэймарцев – был бы с Ионой.

Лед выдержал пугающую паузу – и отпустил Джо, так и не заметив страха на его лице.

Когда они вернулись в замок, Лед сообщил графу:

– Место для встречи найдено. Стрелок выбран.

Шейланд сказал:

– Стрелок не тренирован. Я поручу Перкинсу его обучение.

– Нет, милорд, – возразил Лед, – я сам его обучу.

– Чем он привлек вас?

– Наличием силы воли. И желанием убивать членов моей семьи.

– Весомо, – признал граф. – Джоакин, на время обучения поступаете под командование Льда. Я выдам вам Перст Гарри Хога.

Лед сказал:

– У меня остался Перст Бобра. Отдать?

Мартин Шейланд, внимательно слушавший беседу, схватил брата за рукав:

– Вит, дай его мне!..

– Марти… – скривился граф.

– Ты же обещал! Все получили Персты – кроме меня!

– Братец, ты с Перстом будешь – как кабан в стекольном цехе.

Мартин часто заморгал, будто подумывал заплакать.

– Вит, ну ты же обещал… Я кровь уже выпил… Ты мне слово дал, в конце концов!

– Обещал, когда у меня будет Абсолют!

– Ну, он есть…

– Он не работает!

– И что с того, ну? Боишься меня с Перстом? Я тебя пристрелю? Случайно?.. Эх, Вит…

Мартин шмыгнул носом и подался прочь.

– Ладно, будет тебе Перст.

Маска-1

Начало июня 1775 г. от Сошествия

Море Мейсона; Мелоранж

Не место красит человека, а человек – место. Так говорят только на суше. На море всякий знает: самый лучший экипаж не украсит собою корыто. Команда и судно должны подходить друг другу и нравом, и опытом, и душою – как пара новобрачных. В случае с «Морской стрелой» именно так и сложилось, правда, отнюдь не сразу.

Шхуна «Морская стрела» сошла со стапелей третьей оркадской верфи девятнадцать лет назад. Ее заказал лично шиммерийский король в подарок любимой на тот момент альтессе. Более прочих его величество ценил в девушке такие черты: юность, быстроту ума, округлость форм и смоляную черноту волос. Король хотел, чтобы подарок отражал эти качества. Во имя юности любимицы он заказал новый корабль, а не купил бывший в ходу. Во славу ее гибкого ума он потребовал, чтобы шхуна вышла быстра и маневренна. О формах девушки напоминала округлая и пышная корма судна. А прекрасные черные волосы нашли отражение в особой древесине, завезенной с Фольты: она была темна, будто ночь. Половину парусов также окрасили в черный, вторую половину оставили белыми – чтобы судно не смотрелось слишком мрачно.

«Морская стрела» удовлетворила всем запросам его величества. Она вышла на диво красива, весьма маневренна даже с малым экипажем и завидно быстра как при попутном ветре, так и при боковом. Но за месяц до спуска шхуны на воду король с альтессою посетили театр. Давали драму, а девушка по ошибке назвала спектакль трагедией. Его величество благосклонно поправил ее, альтесса решила настоять на своем. Она осыпала короля аргументами, доказывающими, что на сцене развивается именно трагедия, а не что-либо иное. Обычно Первый из Пяти радовался остроумию альтессы, но на сей раз она пересекла малозаметную черту – и вместо умницы начала выглядеть упрямой ослицей. О чем король тут же сообщил ей. Девушка происходила из знатного рода и ощущала за собою право обидеться, коим и воспользовалась: встала и покинула ложу. Ночью она пришла в спальню его величества с расчетом уладить конфликт, но совершила новую ошибку – совсем уж непростительную: принесла «Голос Короны», в котором столичный театральный критик называл тот самый спектакль не драмой, а трагедией, как и говорила альтесса. Конечно, после этого она была отдалена и за все будущие годы только трижды разделила ложе с королем. Так и не подаренная «Морская стрела» перешла в ведение министерства флота.

Вскоре ее назначили курьерским судном шиммерийского двора. Делом «Морской стрелы» стала доставка послов и дипломатов, официальной почты и королевских подарков. Чести быть ее капитаном удостоился Кадис-Римар – дерзкий и вспыльчивый вельможа. Суеверные моряки любили посудачить о приметах: «У этой шхуны черная палуба – потому и черная судьба!..», «Да нет же, она просто проклята. Ее проклятие – нести конфликты!..» Но правда была прозаична: капитан Кадис-Римар оказался мерзавцем. Он тиранил команду, наказывал ни за что, избивал матросов солеными плетьми – и доигрался до бунта. Мятеж возглавил квартирмейстер по кличке Так Держать. Старших офицеров перебили, Кадис-Римара провели по доске. Все вышло так быстро и легко, что команда не успела насладиться возмездием. Руки чесались прикончить кого-то еще. На десерт матросы поймали и повесили последнего офицера – младшего навигатора судна. Ровно в тот миг, когда ноги бедолаги перестали дергаться, лидер бунтарей сообразил: теперь никто не борту не смыслит в навигации. Чтобы сохранить свой авторитет, Так Держать соврал, будто владеет этой наукой. Какое-то время его не могли заподозрить. Если судно сбивалось с курса, он говорил:

– Так и нужно, я ищу попутный ветер!

А когда ветер оказывался попутным, он ревел во всю мощь:

– Тысяча чертей, канальи! Так держать!

Команда очень уважала нового капитана, пока не вскрылся один нюанс. Судно с косыми парусами (каковым является шхуна) не очень-то любит попутный ветер: начинает рыскать по курсу. Так Держать этого не учел. Прекрасным солнечным днем при попутном ветре «Морская стрела» с полного хода влетела на риф. Экипаж высадился на остров, где свел знакомство с аборигенами – племенем каннибалов. Каннибалы проявили известный уровень культуры, а именно, знакомство с принципами торговли. После жарких переговоров заключили сделку. Матросы получили два плота, перебрались на соседний остров и примкнули к команде пиратского судна. А аборигены получили сытный ужин, который напоследок еще крикнул раз-другой:

– Канальи! Тысяча чертей!

«Морская стрела» пролежала на рифах больше года, пока в миле от нее не разбился путевский галеон лорд-капитана Кортни Бенефита. Лорд-капитан имел в распоряжении то, чего не имел Так Держать: большой вооруженный экипаж и дюжину шлюпок. Он снял с рифа «Морскую стрелу», вытащил на пляж и залатал днище. Несколькими арбалетными залпами внушил каннибалам уважение к цивилизации, отнял у вождя красивое ожерелье из косточек, чтобы дома подарить дочке, и пустился в обратное плаванье. «Морская стрела» хорошо послужила капитану Кортни: она вместила всю его команду и весь спасенный с галеона груз, и в целости доставила в путевский порт Грейс. А там как раз гостила семья герцога Лабелина. Лорд-капитан уходил в плаванье на огромном белом галеоне, вернулся же на черной шхуне вдвое меньшего размера. Увидев это, герцог рассмеялся:

– Кортни, твоя лодка сильно усохлась, еще и почернела! Ты что, из корабля сделал мумию?

Лорд-капитан расстроился и следующим днем продал «Морскую стрелу».

Приобрел ее солтаунский купец Гобарт-Синталь, известный любовью к странным птицам и прочим диковинкам. Порадовавшись такому необычному судну, он нанял экипаж из нортвудцев и отправил шхуну в рейс. Тут стоит сказать: небольшой ходкий маневренный корабль черного цвета легко принять за пиратский. Пока шхуна служила шиммерийскому двору, белоснежные мундиры офицеров не давали ошибиться. Но черное судно с экипажем хмурых бородатых медведей, полюбляющих горланить похабные песни, – это уж слишком. «Морская стрела» несла мирную торговую службу и ни разу никого не атаковала, но своим видом шесть раз обращала в бегство другие корабли. Дважды за нею самой гонялись боевые суда Короны, а однажды встречный купец до того перепугался, что поднял белый флаг и сдался «Морской стреле». Собрание старшин Морской гильдии потребовало от Гобарт-Синталя:

– Пока ты не распугал всю торговлю у наших берегов, избавься от этой проклятой посудины!

– Может, просто перекрасить?.. – предложил любитель странных птиц.

– Избавься, и точка! – мстительно шипели хозяева испуганных судов.

Гобарт-Синталь не успел придумать выгодного способа отделаться от шхуны: началась Северная Вспышка. Солтаун был взят войсками северян. Герцог потребовал затопить дюжину судов, чтобы перекрыть фарватер и предотвратить десант Короны. Гобарт-Синталь скрепя сердце отдал «Морскую стрелу».

На диво, молодой герцог северян имел сходные вкусы со зрелым южным королем. Он тоже любил в женщинах быстрый ум, пышные формы и смоляные волосы. «Морская стрела» напомнила герцогу прекрасную юную деву. Когда ее вывели на фарватер, душа лорда дрогнула:

– Нет, эту шхуну оставьте на плаву. Затопите, если появится противник.

Войска Короны пришли сухим путем. «Морская стрела» пережила войну и осталась во владении Дома Ориджин.

Перед праздником Весенней Зари большая кавалькада северян прибыла в столицу. Тут были родители и сестра герцога, рота отборных кайров, Ворон Короны и группа моряков. Герцог пришел в восторг от встречи с сестрою:

– Милая Иона, я хочу сделать тебе подарок в честь праздника! В Южном Пути я захватил прекрасный корабль, он чем-то похож на тебя!

Сестра возразила:

– На Весеннюю Зарю не принято делать столь дорогие подарки. А мы, Ориджины, задолжали судно морякам с «Тюленя». Изо всей флотилии графа Флеминга лишь один экипаж сохранил верность нам. Эти моряки спасли Джемиса, Ворона и Предмет, но потеряли свой корабль. Я обещала им новый.

– Ты поступила благородно, – согласился герцог и отдал черную шхуну команде погибшего на севере «Тюленя».

Вот тогда «Морская стрела» обрела экипаж, подходящий ей, как жених – невесте. Черная шхуна сменила шесть владельцев и команд, была похищена, разбита, залатана, возвращена в строй, снова едва не затоплена и, наконец, подарена. Моряки с «Тюленя» побывали в Запределье, увидели кошмар – бесследно исчезнувший форт, пережили мятеж Флеминга, залили палубу своей и чужой кровью, бросили корабль в безымянной бухте, едва не замерзли в снегах, с диким трудом добрались до Первой Зимы и получили от Ориджинов заслуженную награду.

Так экипаж и судно нашли друг друга.

* * *

Не будет большой ошибкой сказать, что «Морская стрела» и ее экипаж повидали все на своем веку. Но лето 1775 года от Сошествия все же смогло их удивить, а говоря по правде – потрясти до глубины души. Приключения начались с пассажиров.

Видный кайр с крестом на плаще разыскал моряков, как раз вернувшихся из рейса.

– Герцог Ориджин имеет причины доверять вам, потому желает нанять именно ваше судно. Оплата будет самой достойной. Задача такова: доставить группу пассажиров на Фольту, а спустя время вернуть обратно.

Капитан Бамбер тоже имел причины доверять Ориджинам, потому охотно согласился. Правда, фольтийские воды были мало ему знакомы, так что он затребовал дополнительных денег на оплату лоцмана. Кайр щедро оплатил и дорогу, и лоцмана, и простой на Фольте. А затем на борт взошли пассажиры.

Было их шестнадцать – святая дюжина. Двенадцать воинов, герцогиня София Джессика Августа со служанкой по имени Маргарет и седой мужчина с молодым учеником. Определенного имени мужчина не имел.

Раньше экипаж «Морской стрелы» провел много дней в обществе кайров, леди Софии и леди Ионы, потому лишней робости не испытывал. А этот седой дедок не носил ни плаща, ни меча, так что его не боялись вовсе. Свободные от вахты моряки стали заводить с ним беседы:

– Кто таков? Откуда будешь? Как зовешься?

Седой всегда давал один ответ:

– А ты как думаешь?

Похоже, следовало угадать. Испробовали ряд северных имен – всяких Десмондов, Рихардов, Фридрихов. Седой хмурил брови и ронял:

– Разве похож?..

Однажды рулевой Ларри сказал:

– Хочешь знать, на кого ты похож? Туды-сюды, на полковника.

– Хм, – буркнул пассажир, более довольный, чем прежде. – Коль тебе я напоминаю полковника, то так и зови.

Ларри ощутил себя обманутым:

– Эй, рыбье брюхо, так не пойдет! Сам скажи, какого ты чина. Если генерал, то не могу ж я полковником звать, обижу. А если майор, то прямо говори, а не полковником прикидывайся!

– Узко мыслишь, моряк. А ежели я вовсе без военного звания?

– Эмммм… – Ларри поскреб затылок и ушел размышлять.

Боцман Бивень тоже сделал попытку:

– Барон! Вот ты кто. Самый настоящий взаправдешний барон!

– По-твоему, я похож на барона?

– А то! – ляпнул Бивень.

Но тут же и усомнился. С одной стороны, одет седой очень просто, будто пастух. Кстати, и дудку пастушью носит. Какой из него барон – с дудкой-то? Но глянуть с обратной стороны – другое увидишь: лицо у дедка очень благородное, под стать самым породистым из кайров, а с леди Софией он беседует накоротко, словно с подругой или кумой. Так посудить – он и выше барона: авось, граф или маркиз.

– Граф?.. – спросил Бивень.

Седой промолчал.

– Маркиз, что ли?

Седой насупил брови:

– Больно ты неуверенный, боцман. Тебе бы поработать над собою. Сказал: «барон» – вот и держался бы слова, аргументировал, защищал свою точку зрения. А то скачешь: барон, граф, маркиз… этак я у тебя и принцессой стану.

Бивень покраснел, как девица, и сбежал в кубрик.

– Да ну его! Издевается над нами, гад! Давайте звать просто – старик!

Капитан Джефф Бамбер подкатил к седому:

– Вы – посол Дома Ориджин на Фольте. Не возражаете, если буду называть вас господином послом?

– Не возражаю, господин капитан. Но отмечу, что ваш взгляд на вещи – поверхностен. Вам пошло бы на пользу видеть мир глубже.

– Что вы имеете в виду, господин посол?

Седой вынул дудку из-за пояса и сыграл красивую, мечтательно-грустную мелодию.

– Ах, вот в чем дело! – догадался Бамбер. – Вы – известный музыкант!

Седой сунул дудку за пояс, покатал слюну во рту и смачно плюнул за борт. Затем сказал капитану:

– Я жду продолжения вашей логической цепи. Назовете меня известным плевателем?

Капитан ретировался – якобы затем, чтобы сменить галс.

– Крепкий орешек, тьма его сожри.

По совету штурмана моряки предприняли атаку на ученика седого северянина. Таинственного деда сопровождал русый молодчик с мечом – вроде грея, но не грей. Матросы насели на него:

– Браток, скажи, как зовут твоего господина?

– Господин дал зарок никому не называть своего имени, – твердо ответил молодчик.

– Он не называет, но ты-то можешь! Ты же не зарекался!

Однако русый – вот стервец! – не только сберег в тайне имя наставника, но даже собственное не выдал. Моряки «Морской стрелы» прочно сели на мель.

А потом из команды выхватился темнокожий Потомок. Нагло так, вразвалочку подошел к седому и заявил:

– Ты – шкипер.

– Слышу в твоем голосе уверенность.

– Потому, что я уверен и есть.

– Позволь спросить: твоя убежденность идет от наглости либо от ума? Иными словами, найдешь ли аргументы?

– Вот столько, – Потомок растопырил пятерню. – Во-первых, ты не носишь ни плаща, ни меча, но видно же – человек служивый. Значит, служил не на суше, а во флоте. Во-вторых, любишь всех поучать. А кто моряков поучает? Шкипер. В-третьих, ты весь твердый да важный, а кто на судне самый твердый и важный? То-то же. В-четвертых, мог бы быть и адмиралом, но тогда бы бахвалился и нос задирал, а этого нет. И в-пятых, двух капитанов на корабле быть не может. Джефф Бамбер – капитан, потому тебя назовем не капитан, а шкипер.

Седой извлек из дудки серию звуков, похожих на урчание сытого пса.

– Хорош, моряк. Но если я тебе скажу, что в жизни не водил кораблей, что тогда будет с твоими выводами?

Потомок ответил:

– Все равно стану звать Шкипером – сильно похож. А твой ученик будет Юнгой.

Седой остался очень доволен. Прозвище Шкипер твердо закрепилось за ним.

Когда в вопросе имени наметилась ясность, Шкипер стал больше времени проводить с командой. Охотно делил с моряками стол и выпивку, вместе с ними коротал свободные часы. Тут обнаружилось, что помимо игры на дудке Шкипер имеет еще два увлечения. Одно из них – рассказывать истории. Сидит себе седой, насвистывает музычку, глядит на волны, вполуха слушает матросскую беседу, как вдруг отложит инструмент и заявит:

– Вспомнилась мне к случаю одна история…

А затем выложит что-нибудь этакое. Вот, например.

Один паренек сильно влюбился в девушку. Хотел на день Сошествия признаться ей и сразу сделать предложение, но одна беда: имел в кармане только три агатки. Какой тут подарок купишь!..

А была у него умная тетка. Пришел к ней паренек, описал ситуацию и просит совета:

– Что купить девушке за три агатки, чтобы она в мою любовь поверила?

Тетка говорит:

– Я тебе скажу, но за совет купи мне ханти.

Он:

– Рад бы, да так на подарок ничего не останется. Посоветуй бесплатно!

А тетка:

– Нет ханти – нет и помощи. Иди с девицей своей советуйся. Она же подарок получит – вот пускай и придумает идею.

Парень сначала обиделся на тетку, но потом смекнул: а это мысль! Пришел к той девушке и говорит:

– Посоветуй мне. Я ищу подарок для самой лучшей и прекрасной барышни на свете! Хочу, чтобы она поняла, как сильно люблю ее. Но к сожалению, имею только три агатки. Не скажешь ли, что купить?

А имени любимой девушки он-то ей не назвал! Она и не поняла, что речь о ней самой. Парень думал так: вместе выберем что-нибудь этакое, а потом в день Сошествия я ей это подарю – она и поймет, что для меня она – самая лучшая на свете.

Пошли вдвоем искать подарок. Ходят по базару, смотрят одно, другое – но барышне все не нравится. Сама она ничего не предлагает, а только губы кривит: ленты – слишком узкие, конфет в коробке – мало, шляпка – дурацкая, зеркальце – с трещинкой.

– Может, чулки? – говорит парень.

– Фу, какой это подарок!

– Может, красивую открытку?

– Да кому она нужна!

Он уже теряет терпение:

– Тогда сама что-нибудь предложи. Я тебя ради совета позвал, а ты только фыркаешь!

Она и отвечает:

– Что тут предложишь, коль у тебя только три агатки? Иди елену заработай, тогда, может, что-то посоветую.

– Но разве деньги – главное? Я же хотел любовь выразить, душу раскрыть!

– Зачем девице твоя любовь нищенская? Без денег от души мало толку.

Парень обиделся на нее, а потом разозлился, а потом и вовсе передумал признаваться в любви.

Пришел к своей тетке, говорит в сердцах:

– Ты мне все испортила! Поговорил я с девушкой – и что? Никакого подарка уже не хочется!

Тетка отвечает:

– Значит, три агатки у тебя остались. Купи мне ханти за совет.

Истории Шкипера имели одно свойство: никогда они не приходились к месту. Расскажет – все почешут репы: что, собственно, седой имел в виду?

Понимая свое несовершенство как рассказчика, Шкипер предпочитал не говорить, а слушать. Если кто из команды заводил какой-нибудь рассказ, седой пересаживался ближе и ловил каждое слово. Пускай история была самой захудалой, сто раз пережеванной, всему Северу известной – Шкипер все равно слушал и благодарил. Потомок спьяну завел свою шарманку про мириамское наследство – матросы хотели навешать тумаков, а Шкипер: «Нет, братья, погодите, мне любопытно». Боцман Бивень начал про кругосветку – ну и наглец же, ведь Ворон Короны давно разоблачил это вранье! Но Шкипер каждое слово впитал и запомнил, а потом еще сыграл на дудке в благодарность. А больше всего удовольствия седой испытал, узнав историю «Морской стрелы». Рассказал ему капитан Джефф Бамбер, который знал от штурмана из нортвудской команды, а тот – от Гобарт-Синталя, а купец – от лорд-капитана Кортни, а он – от вождя каннибалов, а тот – вовсе неясно от кого… Словом, источники сведений не назовешь надежными, и Джефф извинился перед Шкипером:

– Простите, я не уверен, что все именно так и было. За что купил – за то продаю.

– Премного благодарю вас, капитан, – ответил седой. – Факты – это одно, рассказ – другое. Истории ценны отнюдь не достоверностью.

В отличие от шкипера, леди София Джессика мало общалась с моряками, и не высокомерие было тому причиной. Появляясь на палубе, герцогиня всегда имела пасмурный вид, любила печально глядеть в даль за кормою, на все вопросы отвечала кратко и скорбно:

– Что-то нездоровится, пройдет… Как спалось? Да как всегда в мои годы… Чаю? Ах, зачем…

Но если она надеялась скрыть что-либо от команды шхуны, то не на тех напала! Моряки хорошо знали, как выведывать тайны высшего света – недаром странствовали с Вороном Короны. Они нашли слабое звено в виде глуповатого грея, склонного похвастать. Сыграли с ним в кости на истории, высмеяли как следует: «Путешествуешь с герцогиней – а ничего не знаешь! Наверное, плохой ты воин, раз от тебя все в тайне держат». Грея задело. Он поговорил с другими греями и со своим хозяином. Последний дал ему пинка за собирательство сплетен, но грей был парнем упрямым. Прислуживая в офицерском салоне, навострил уши, задержался под дверью – и узнал такое!.. Той же ночью с горящими глазами выкладывал в кубрике:

– Вы подумайте, парни: герцог Ориджин собственную мать услал за тридевять земель! Она ему, герцогу, что-то сказала не то. Может, замечание сделала или еще чего. И он ей: «Езжайте-ка, матушка, на Фольту!» Она ему: «Как же так? Мой муж ненаглядный хворает! Ему присмотр нужен, куда я поеду!» А герцог Эрвин в ответ: «Раньше надо было думать, прежде чем сына упрекать. Всему виной ваш язык, маменька. Извольте сесть в корабль и сушить весла…» Или отдать швартовы? Как там у вас говорят?..

– Поднять якорь, – сказал Соленый.

– Врешь ты, рыбье брюхо, – сказал Ларри. – Чтобы собственную мать…

– Вот вам спираль, что не вру! Своими ушами слышал. Кайры говорят леди Софии: «Тяжело вам без мужа?» А она в ответ: «Ооох, тяжело, вся подушка в слезах. Да что поделать, приказ герцога – закон. Даже если герцог – мой сыночек…»

Моряки еще подразнили грея так и сяк, раскрутили на всякие подробности, а следующим днем взялись за проверку. Ненавязчиво, без лишнего нажима стали подходить к миледи и проявлять вежливость.

Капитан Бамбер сказал:

– Леди София, я сочувствую вам по случаю разлуки с супругом.

– Что и говорить… – только вздохнула герцогиня.

– Водная стихия – первейшая в мире разлучница. Пока ты в море, носишь любимых в своем сердце и молишься, чтобы встретиться снова.

– До чего красиво сказано! – леди София обронила слезу. – Вы правы, капитан, я так и поступаю.

Потомок задал вопрос:

– Ваша светлость, позвольте поинтересоваться, как поживает ваш благородный сын?

– Спасибо за заботу, – она даже слегка поклонилась, – весьма трогательно с вашей стороны.

Моряк возразил:

– Нет-нет, миледи, это не пустая вежливость. Мне взаправду интересно. Мы-то с кайром Джемисом, первым вассалом вашего сына, не одну миску похлебки съели. Так что герцог Эрвин нам родней и ближе всех других лордов. Скажите, все ли с ним хорошо?

– Ох, лучше и не бывает… Он весь в политических делах, государственных заботах. Совсем не имеет времени на семью…

Боцман Бивень – самый наглый лжец в команде – взял на себя наиболее трудную часть.

– Ваша светлость, хочу с вами поделиться немножко. Знаете, я-то на Фольте бывал три дюжины раз. Каждую там улочку излазил, в каждом кабачке выпил. У меня и прозвище раньше было – Фольтиец. Ну, до того, как Бивнем прозвали. Так вот, подметил я одну штуку: фольтийцы очень любят обо всем договариваться лично. Встретятся вдвоем – с глазу на глаз, мужчина с мужчиной – и обсуждают все, что надо. Но если кто-нибудь вместо себя пошлет жену или сестру, или, например, матушку – никакого толку не будет. Скажут: э, нет, это не по-фольтийски!

Кайр Гленн из эскорта миледи схватил Бивня за грудки и пронизал таким взглядом, что боцман выпрыгнул бы за борт – если б не был схвачен за грудки.

– Ты намекаешь, что герцогиня София – плохая переговорщица? Взвесь-ка получше свои следующие слова!

Боцман замахал руками:

– Нет-нет, что вы! Леди София очень прекрасно говорит. Лично я бы ее все время слушал! Я ж не о миледи, а о Фольте. Такие у них обычаи, что поделаешь. Нужно иметь очень уважительный повод, чтобы вместо себя прислать женщину на переговоры.

– Благодарю за заботу, – печально сказала герцогиня. – Мой сын имел столь уважительную причину, что оценит самый чистокровный фольтиец. Если Эрвин покинет столицу, злой Кукловод непременно воспользуется этим, захватит престол и учинит кровавый хаос, во славу Темного Идо. Питая огромное уважение к Фольте, Эрвин хотел направить с посольством своего ближайшего родича. Конечно, сначала выбор пал на отца, но…

Леди София запнулась, сглотнула комок в горле. Кайр Гленн предложил ей платок, она мужественно отказалась.

– …но свет очей моих не смог встать из постели. И тогда мне пришлось взять посольство на себя, невзирая на всю горечь расставания.

Бивень растрогался и ушел, чуть не плача.

Моряки обсудили полученные сведения и пришли к единодушному выводу: грей не соврал. Герцог Эрвин действительно выпер на Фольту родную мать. Шкипер с его странными притчами был послан затем, чтобы хоть немного развлечь герцогиню. Но какое тут развлечение, если больной муж лежит в постели, а жена должна ехать на другой край света по приказу собственного сына! Команда прониклась глубоким сочувствием к леди Софии и использовала любую возможность порадовать ее чем-нибудь – кофием ли, теплым пледом, интересным рассказом или кружкой лидского орджа.

Добрые моряки были бы сильно озадачены, узнав, как леди София обманула их.

Истинная правда, что после острой перепалки герцог Эрвин послал маму в путешествие. Правда и то, что ей пришлось оставить тяжело больного супруга. А ложь в том, как восприняла все это герцогиня.

В минуту, когда сын сказал ей: «Отправляйтесь на Фольту», – леди София ощутила робкую надежду. Она не смела поверить, ведь чудес не бывает, особенно на Севере. Что-нибудь сорвется, Десмонд настоит на своем, Эрвин отменит приказ. Не найдется корабль, в Палате случится нечто дикое, вспыхнет чей-нибудь очередной мятеж, Кукловод начнет войну… Нельзя же всерьез верить, что ее отпустят в путешествие одну, без присмотра, на все лето!