Текст книги "Люди и боги (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 56 страниц)

– Довольно, сударь, – сказал капитан. – Если носите оружие, сложите его. И назовите свое настоящее имя. Вы арестованы.

– Сложить оружие?.. Хе-хе.

Рихард вынул кинжал из-под куртки и взял поудобнее, будто готовясь к бою. Движением острия очертил пятерку кайров:

– Вызываю на дуэль каждого, кто не узнает меня.

Из задних рядов донесся какой-то звук – не то стук, не то лязг – когда Рихард шагнул к капитану.

Обнаженный меч уже был в руке Моргана. Капитан нанес удар. Клинок сверкнул дугою, звякнул о преграду, отклонился с пути – и замер в воздухе. Рихард поймал клинок гардой кинжала и голой ладонью левой руки.

Морган отшагнул назад и рванул меч. Лезвие должно было выйти из захвата, отрезав Рихарду все пальцы. Однако тот сделал молниеносное движение, крутанулся вокруг себя – и меч остался в его руках, а Морган потрясенно уставился на пустые ладони. Тогда Лед ударил его в лицо – не острием, а рукоятью. Хрустнула переносица, Морган упал, обливаясь кровью.

Рихард перехватил меч за рукоять.

– Следующий!

Раздался отрывистый звук – кто-то дважды ударил по щиту. Четверка кайров ринулась на Льда.

Боги, это был бой! Он длился минуты две, но Джоакин знал: эти минуты стоит запомнить на всю жизнь. Детям и внукам можно рассказывать, что однажды в жизни ты видел такое.

Кайры герцога видели, на что способен противник. Они двинулись в атаку осторожно, слаженно, прикрывая друг друга. Ни тени легкомыслия и бравады – только холодная эффективность. Джо следил за ними опытным взглядом – и не находил ни единой бреши. Железная стена надвигалась на Льда.

Он дал им подойти и атаковал, будто молния. Выхватил одного, обрушил серию ударов-вспышек, отскочил в мгновение ока, пока другие не зашли в спину. С холодным спокойствием кайры продолжили наступать. Все четверо. Ни один удар Льда не пробил оборону.

Тогда он ринулся в сторону длинным прыжком. В полете развернулся, прыгнул снова, налетел на крайнего в строю. Свирепый звон железа залил площадь. Вихрь ударов – сверху, снизу, сбоку, отовсюду, глазом не уследишь. Казалось, Лед смял противника, изрубил в кашу, пронизал все щели в доспехах… Но он отступил и едва устоял на ногах, парируя контратаку. А кайр остался без единой царапины. Стальная стена изогнулась, окружая Льда.

– Бросай оружие, – прогудел один из-под забрала.

Они подошли совсем близко и занесли мечи, а пути к отступлению уже не было – кольцо сомкнулось за спиной. И Рихард нырнул. Протек ручьем по самой мостовой, проскользнул между мечей и щитов, как змея в траве. Клинок свистнул над ним, чуть не разрубив хребет, но – не достал. Рихард поднялся за спиной одного из латников. Тот успел обернуться и даже занести меч – но прежде ударил Лед. Впервые его выпад нашел щель в доспехах. Кайр захрипел и покачнулся, и упал на колени.

– Свежая Кровь, – сказал Лед, отступая на шаг.

Кайры атаковали. Мечи закрутились, как лопасти мельниц. Лед плясал, уклоняясь, увертываясь, выскальзывая. Он был намного быстрее каждого врага, но втроем они зажимали его, лишая пространства для маневра. Взмахи клинков рубили пространство на мелкие клочья. Не то, что человек – тут и кошка не спрячется! Теперь только Перст мог спасти Льда, и Джо прицелился в кайров. Но Лед не давал сигнала – не мог, был слишком занят выживанием. Джоакин выбрал кайра и… тот рухнул наземь безо всякого выстрела. Рихард взмахнул окровавленным мечом и крикнул:

– Горный Грохот!

В следующий миг он едва не погиб, но успел уклониться. Острие клинка рассекло его щеку, а он нырнул вприсядку – и тут же встал внутри защиты кайра, вплотную, впритирку, будто в танце. Сделал движение, отступил – а латник зашатался и выронил меч.

– Алисьенна, – сообщил Лед.

Последний кайр уже понимал, что обречен. Но герцог и полковник, и весь цвет Севера смотрели на него. Воин крикнул: «Слава Агате!» – и ринулся в бой. Нет, не очертя голову. Холодно, расчетливо, точно. Мастерски провел обманный выпад, принял контратаку на доспех, ударом сбоку лишил равновесия, шагнул вперед, сбил с ног… И Рихард упал наземь, но его меч остался торчать в смотровой щели кайра. Кровь хлынула из-под шлема, заливая бармицу и нагрудник. Кайр свалился замертво, а Рихард встал на ноги, выдернул меч из трупа и отсалютовал герцогу Эрвину.

– Кулак Светоносца, тьма тебя сожри. Четыре из пяти фамильных приемов Ориджинов! Ты посмеешь сказать, что все еще не узнал меня?!

В рядах северян возникло замешательство. Ни герцог, ни кто-либо другой не решался раскрыть рот. Что уж говорить о мещанах – те даже дышать позабыли. Где-то вдали еще шла высадка десанта, борта лодок скрипели о доски причалов, сапоги гремели по мостовой. Но здесь, на этой улице, стояла кромешная тишь.

Джоакин понимал, на что смотрит. Уже дважды видел такое и не мог ошибиться: это снова – победа Ориджина. Идова правда: число не имеет никакого значения. Хоть один против целой армии. Побеждает воля.

Лед подошел к полковнику Блэкберри и сказал дружелюбно:

– Капитана Моргана я обезоружил вашим фамильным приемом, полковник. Я наблюдал его несколько раз в те годы, когда служил вашим греем, и сумел воспроизвести. В знак старой дружбы окажите любезность: будьте моим секундантом. Я вызываю Эрвина на дуэль.

Блэкберри молчал, пряча лицо под забралом. Теперь все зависело от старого вояки, и он никак не мог решиться.

– Ну же, – усмехнулся Лед, – мы ведь служили вместе! Всю войну за Предметы я прошел рядом с вами. Неужели откажете мне в такой малости?

Полковник глухо кашлянул. Будто в ответ ему из задних рядов снова раздался этот звук – стук меча о щит.

Блэкберри прочистил горло и отчеканил:

– Я не узнаю вас, сударь. Из уважения к вашему мужеству я сохраню вам жизнь. Сложите меч и сдайтесь.

Сильнейшее чувство тревоги пронзило Джоакина. Это неправильно, так быть не должно! «Я сохраню вам жизнь»… Почему полковник, а не Эрвин решает, сохранить ли жизнь Рихарду? Почему кайры атаковали без приказа герцога? Кто-то подал сигнал – двойной удар по щиту. Но не герцог, он ведь щита не носит!

И самое главное: почему они все еще не сдались?!

Рихард смерил полковника взглядом – прикинул, не убить ли прямо сейчас. Нагло повернулся к нему спиной и обратился к шеренге:

– Кайры Первой Зимы! Я – истинный герцог Севера, Рихард Ориджин! Обманутый и преданный собственным младшим братом. Я вызываю его на поединок. Если он откажется сражаться – тогда я просто убью его!

Из задних рядов раздался мрачный скрежещущий голос:

– Мы вас не знаем.

И остальные кайры подхватили эхом:

– Мы вас не знаем!

Рихард задрожал от ярости и сделал шаг к Эрвину.

– Стрелки к бою! – крикнул Блэкберри.

Передняя шеренга кайров расступилась, вторая вскинула арбалеты. Полсотни болтов нацелились в грудь Рихарду.

У Джоакина закружилась голова. Это сон или бред, или чертово наваждение – но не явь! Иксы целятся в Рихарда Ориджина? В легендарного воина, наследника герцога?! Иксы целятся из арбалетов?! Когда, тьма сожри, они носили арбалеты?!

Лед обвел стрелков диким взглядом. Его ярость граничила с безумием, казалось миг – и он кинется в бой против сотни, батальона, всего Севера.

– Не стоит, – сказал полковник. – Мы же убьем вас.

И Джо подумал: какой, к чертям, Блэкберри? Где Сорок Два, Гордон Сью, Манфрид, Шрам? Где все командиры иксов, которых он помнил с дней осады?

– Убьем, – подтвердил Эрвин. – Не нужно геройства.

То были его первые слова за долгое время. И прозвучали они совершенно спокойно, даже как-то скучливо.

Судорога искривила лицо Рихарда. Казалось, он борется с собственным телом: тело рвется в бой, а мозг вопит: «Отставить!» Он поднял меч, опустил. Снова поднял, направил на брата – и выронил на мостовую. Дзинь.

– Благодарю вас, – сказал полковник.

А Рихард произнес тихо и горько, Джо едва разобрал слова:

– У меня письмо от Ионы…

Лед извлек из-за пазухи конверт и подал полковнику Блэкберри.

Тревога Джоакина сменилась горячей надеждой. Откуда-то он знал: письмо – это оружие. Если полковник прочтет его… Неясно, что именно случится, но – нечто очень хорошее.

Блэкберри неловко взял конверт латной рукавицей. Повернулся к герцогу:

– Боюсь, милорд, я не так хорошо знаю почерк леди Ионы. Не взглянете ли вы для проверки?

– Разумеется, – кивнул Эрвин.

Сердце бешено забилось в груди Джо. Боги, это же еще лучше! Если письмо прочтет Эрвин – мы точно одержим победу! Джо не понимал, откуда знал это, но питал абсолютную веру. Письмо зачеркнет все неудачи, письмо – решающий удар!

Герцог Эрвин снял боевые рукавицы и вскрыл конверт. Крупные ладони, уверенные твердые движения. Рванул конверт, выхватил письмо, встряхнул, чтобы лист развернулся. Поднес листок к глазам – почти к самому лицу, будто был слегка близорук. Стал читать, медленно шаря глазами по строчкам…

Лед подался к герцогу, движимый тою же надеждой, что и Джо. Он тоже знал: письмо принесет победу, строки раздавят, уничтожат Эрвина!

Герцог сощурился, потер переносицу, будто не мог разобрать слов.

Затем рассмеялся:

– Вот же придумали, комедианты! Здесь написано, что я поимел сестру. И что мы с ней вместе прикончили Рихарда.

Блэкберри закашлялся.

– Тьма сожри, милорд! Иона написала такое?

– Конечно, нет! Кто-то старался подделать почерк. Хилая попытка, совсем не похоже.

– Почерк – ее! – Взревел Рихард, сам не свой от ненависти. – Как ты можешь! Что ты за…

Джоакин понял ответ в один миг со Льдом.

– Ты… ты не Эрвин!

Лед попятился, шатаясь, как оглушенный.

– Кайры, это же не герцог, не мой брат! Он просто похож! Убейте его!..

– Вы арестованы, – сказал Блэкберри и сделал знак своим людям.

Несколько кайров вышли из строя, чтобы взять Рихарда. Тот даже не пытался схватиться за оружие. Совершенно раздавленный, упал на колени, заложил руки за голову. Латники обступили его.

Скрипучим тоном Рихард произнес:

– Помилуй меня, Светлая… Агата!

На последнем слове голос звякнул спущенной тетивой.

Джоакин Ив Ханна давно ждал этого мига.

Перст Вильгельма взорвался, как вулкан, заливая площадь дождем пламени.

Искра-5

Середина июня 1775 г. от Сошествия

Фаунтерра, дворец Пера и Меча

Знаешь, откуда берется власть? Не от ума, не от силы и не от самолюбия. Умник станет ученым или министром, силач – воином, самолюбец – богачом. Но правитель – это тот, за кем готовы идти люди. А люди пойдут за тем, в ком есть харизма.

Хочешь, чтобы другие разделили твои цели, сражались за тебя, умирали за тебя? Не убеждай их заумными аргументами, не запугивай силой, не ослепляй притворным блеском. Зажги их души, говори с их сердцами. Заставь их сердца поверить твоему.

Принимай решения душою. Не выбирай то, что умно и выгодно. Не выбирай и то, что вкусно, приятно, роскошно. Выбери то, что – хорошо. Послушай свою душу, она скажет тебе: вот хороший путь. Он может не быть логичным, выгодным, почетным, приятным. Этот путь покажется трудным или кривым, долгим или странным. Но если твоя душа просится туда – то туда и иди. Только тогда ты сможешь увлечь за собой людей.

Харизма есть лишь у тех, кто принимает решения душою.

Так сказал лорд Менсон Луиза, императорский шут. Единственный раз он опустился до прямого и внятного пояснения. Тем более досадно, что Мира все же не поняла толком: что за голос души, как его услышать? Но она не могла ударить в грязь лицом, потому ответила:

– Лорд Менсон, я умею принимать решения.

А он ответил:

– Докажи.

В городе набирало сил религиозное течение. Нищие проповедники, похожие на бродяг, собирали толпы на площадях. С высоты телег или бочек низвергали на головы мещан гневные речи:

– Мир погряз в жадности, похоти и лени! Боги устали от наших бесчинств, они придут положить этому край. Никто не уйдет от ответа! Железною рукой боги покарают всех виновных и установят порядок – суровый, но справедливый!

У образованных людей вся эта пафосная театральщина вызывала только смех. Знать брезгливо обходила сборища черни. Но простой люд внезапно полюбил проповедников. Под «завистью, похотью и ленью» бедные мещане угадывали образы зажравшихся вельмож – и радовались, что те получат по заслугам. А после череды мятежей и войн заманчиво звучала идея: «навести порядок железной рукой». Чернь обильно пополняла собою ряды нового течения.

Представители власти относились к этому двояко. Праматеринский капитул осудил сборища. Верховные матери не применили громкого слова «ересь» – сейчас его были достойны только перстоносцы – но обвинили проповедников в лукавстве и лжи. Серебряный Лис прямо предложил: ввести в город искровые полки и подавить волнения. Роберт Ориджин высказался в том же духе. Но министерство финансов подало неожиданный отчет: сборы налогов возросли. Убоявшись кары божьей, мещане стали платить более исправно. Шериф Фаунтерры также одобрил новое течение: в городе прибавилось порядку, люди задумались о благочестии, меньше крадут и реже дерутся. В итоге представители двух лагерей встали перед императрицей.

– Ваше величество, нужно пресечь бунт в зародыше, – отчеканил генерал. – В трех землях бушуют войны и смуты, вся Империя лишена покоя. В такое время столица должна являть пример законности и порядка!

– Так ведь оно же так и есть! – Возразил шериф. – Эти проповедники как раз и говорят, чтобы все жили по закону. Кто нарушит, мол, – тому кара божья. Люди слушают и боятся, а это ж хорошо! Мелких преступлений стало вдвое меньше, пьяных драк – втрое. Город стал как шелковый платок!

– Затишье перед бурей, – проворчал Серебряный Лис. – Сначала притихли, а потом наслушаются вольнодумства и пойдут куролесить! Подснежники Салема тоже начинали тихо, а чем закончилось?

– Милорд генерал, не нужно тут вот этого! Подснежники начали с убийства барона. А наши-то никого не убили, и даже наоборот, ведут себя очень прилично. Я на каждой площади поставил констеблей – и ни одного свистка не услышал!

Вмешался министр двора:

– Ффсе равно, лучшше разогнать! Я не смотрел на этих бродяжек, но ффсе говорят: они грязные, в лохмотьях и говорят с грубостью. Из таких людей ничто хорошее не выйдет! Если колодец гнилой, то и вода в нем с душком.

Министр финансов предъявил сводки:

– Изволите видеть, сударь, сия вода – не с душком, а с золотым песком. За последнюю неделю мещане погасили пятую часть задолженностей по налогам. Я боялся обратного: с уходом армий лорда-канцлера город обнаглеет и станет платить меньше, как тут приятный сюрприз. Взгляните на цифры!

Министр двора фырчал, как кот, и отталкивал книгу:

– Пффф!..

Мира заинтересовалась, проверила сводки: все верно, уплата налогов возросла.

– Ваше величество не может не видеть: налицо благотворный эффект проповедей.

Только тут в разговор вступила мать Алиса – носительница диадемы и глава агатовского ордена:

– Мы обязаны смотреть вдаль, ваше величество. Нельзя увлечься сиюминутной выгодой и забыть о завтрашнем дне. Эти проповедники не имеют дозволения от Праматеринской Церкви. Стоит ли объяснять опасность положения, которое сложится, если кто угодно станет проповедовать что захочет?

– Святая мать, – ответил шериф, – мы проверили бумаги у этих парней. Они имеют разрешения на проповеди, подписанные епископом Амессином.

– Правою рукой Галларда Альмера, который обвиняется в ереси!

– Но епископ-то Амессин ни в чем не обвиняется. Его-то подпись вполне себе законна.

Забыв о шерифе, мать Алиса обратилась прямиком к владычице:

– Я прошу ваше величество принять предложение генерала и разогнать сборища.

И шут Менсон, все время бывший рядом, навострил уши. Давай-ка, Минерва, вынеси решение!

Размышляя, Мира почесывала жесткую шерстку Брунгильды. Она уже знала от Ворона Короны то, что подтвердил шериф: проповедники действуют с ведома приарха. По этой причине их стоило бы схватить, а их сторонников – разогнать. Но как при Подснежниках, так и теперь Мире не нравилась идея разгона силой. Да и прирост налогов, и убыль мелких преступлений… А впрочем, даже не это главное. «Судить строго, но справедливо, навести порядок твердой рукою» – слова напомнили Мире благословенное время владыки Адриана. Золотые годы порядка и прогресса, крепкая власть, верные и работящие подданные. Проповедники-то на самом деле правы: славно было бы, если б вернулись те годы.

– Мы не станем разгонять толпы, – постановила Минерва. – У проповедников есть законное разрешение за подписью епископа. Есть и священное право, выраженное заповедью: «Позволь иному быть». Прядок в городе не нарушается, а только усиливается. Не вижу причин для применения силы.

– Ваше величество, – нахмурилась мать Алиса, – капитул ведет священную войну против еретиков и бывшего приарха Альмера. Мать Корделия и лорд-канцлер Ориджин рискуют жизнью на полях сражений!

– Я всей душою верю в их скорую победу. Еретики с Перстами будут схвачены, доставлены в столицу и публично казнены. Их судьба послужит уроком всем, кто замышляет недоброе. Но мирная и законная проповедь – не повод для гонений.

Мать Алиса не стала спорить – вероятно, не ощущала за собою всей силы капитула. Мира знала: архиматерь Эллина совсем погрузилась в сумрак, а мать Корделия отбыла в Альмеру, так что капитул, по сути, остался без головы.

Шериф и министр финансов поблагодарили владычицу за верное решение, и все разошлись – кроме дежурных гвардейцев и шута. Менсон приложил ухо к двери, дождался, пока утихнут министерские шаги, и заявил напрямик:

– Если нет ума, собачка не поможет. Хоть гладь, хоть не гладь – в голове не прибавится.

– Ум-то зачем? – Огрызнулась Мира. – Сами сказали: решать надо сердцем!

– Так и сердца не слышу! Где оно? Сееерр-рце!

Менсон нагнулся, чтобы послушать: бьется ли что-то в груди Минервы? Понял, что при этой процедуре ухо его ляжет в совсем неподобающее место. Отдернулся, махнул рукой:

– Решай как знаешь. Дело твое.

Он намылился уходить, и Мира спросила:

– Что вам не нравится? Чем плохо мое решение?

– Ничем.

– Правда?

– Пррравда. Ничем не плохо, ничем не хорошо. Никакое оно. Все равно, что монетку подбросить.

– Что бы вы сделали на моем месте?

Менсон снял с головы колпак и зачем-то потряс перед Мирой.

– Я бы перво-наперво решил для себя главное. Хочу или нет?

– Что – хотите?

– Хочу? Или не хочу? Я-то хотел. А ты?

* * *

Еретики в Надежде лишили Бекку Литленд всякого покоя. Третий день она ходила сама не своя, слушала рассеяно, отвечала невпопад, не улыбалась ни одной шутке. Мира вызвала ее на разговор.

– Пожалуйста, расскажи еще раз, чем так плох союз Морана с еретиками?

На этот вопрос Бекка дала ответ быстрый и точный:

– Непобедимостью.

– Пояснишь?

– Шаваны не любят нести потери. Их главная сила – легкая конница, а главная тактика – налететь, обстрелять и отскочить, не получив ответного удара. Имперскую армию спасают от этого прочные доспехи, а также стрелки с длинными луками – они бьют дальше, чем луки шаванов. А теперь вообрази степную конницу с Перстами Вильгельма.

– Персты бьют дальше длинных луков и прожигают доспехи.

– Да. Атаку легкой кавалерии шаванов станет нечем отразить. Они пройдут по центральным землям и выкосят все организованные армии. Потом…

Бекка просто отвела глаза.

– Почему ты думаешь, что Моран поладит с Паулем?

– Он ушел из-под Мелоранжа не солоно хлебавши, не получив ни меня, ни город. Моран жаждет реванша, и, что хуже, жаждут всадники орды. Дай им такое оружие, как Персты, – они ринутся в бой без никаких сомнений.

– И ты думаешь, что можешь это предотвратить?

– Не знаю. Без конца спрашиваю себя, и не нахожу ответа. Я не стала слушать Морана в Мелоранже. Вряд ли теперь он услышит меня. Но шанс-то есть…

Никогда Мира не видела Бекку настолько подавленной. Она принялась утешать:

– Ты не обязана ничего делать. Это вовсе не твоя забота. Есть Ориджин и Церковь Праматерей, они же клялись победить еретиков – пусть и стараются.

– Да, ты права, – ответила Бекка с большой печалью.

– Если меня изберут императрицей, я придумаю, как быть с ордой. А иначе – пускай думает умник, который наденет корону. Не вижу причин упрощать ему жизнь.

– Тоже верно…

– Если корона останется моей, ты, как верный вассал, будешь помогать мне. Но я никогда не прикажу тебе отдаться ненавистному мужчине! Тебе отведена гораздо более важная роль: быть рядом, хвалить меня и вдохновлять на подвиги.

Шутка пропала впустую. Ребекка ответила равнодушно:

– Как прикажешь.

– Тьма! Прошу, отвлекись от этих мыслей! Мир полон рыцарей, офицеров, генералов. Их дело – защищать невинных девушек, вроде нас! А заодно и весь честный люд.

– Истинная правда, так и сказано в вассальной присяге…

– Давай пойдем на прогулку в город! Ты развеешься, очистишь голову.

– Если ты желаешь этого…

Южанка все время отводила глаза. Скверный это был знак.

– Бекка, ты собралась к Морану?

Она долго молчала.

– Не знаю. Все время ищу причин, чтобы не делать этого.

– Это не твоя обязанность. Ты не политик и не воин. Моран – твой враг. Тебя убьют, в конце концов! А если нет, то сделают рабыней!

– Перебрала все эти причины. Ни одна не показалась веской.

– Тьма! Что же тогда веско?! Ты не должна погибнуть! Плевать на Морана и на еретиков. Ты должна жить!

Ребекка покачала головой:

– Ты говоришь, как моя подруга. Но сейчас у тебя вряд ли есть на это право. Прими решение, как владычица.

Решение сердцем, – подумала Мира. В данном случае это очень просто.

– Я велю тебе остаться в Фаунтерре и не рисковать собой. Нарушение приказа буду считать изменой.

Бекка тяжело вздохнула:

– Ваше величество совершает ошибку.

– Это мое право. Исполняй приказ.

После разговора в душе Миры осталась тяжесть. Она видела все иначе, чем южанка. Да Пауль опасен, как и Моран. Но против них Фарвей и Ориджин, оба – опытные люди с большими армиями. Оба понимают опасность легкой конницы, как-то планируют справиться, что-то замышляют. Без Бекки все погибнут, и мир рухнет? Тьма, да это даже звучит смешно! Однако подруга смогла заразить Миру своими страхами. Покой исчез, в душе царила тревога. Мира сказала себе: я сделала, что хотела. В точности по велению сердца. Любопытно, что сказал бы Менсон, если б знал.

Скрипнула дверь черного хода, раздался звон бубенцов. Раздвинув кофейные чашки, шут нагло уселся на столе.

– Минерва, ты, может быть, сейчас гадаешь: что скажет колпак про мое решение? Ну так вот он я, спроси!

– Спросила бы, но то была приватная беседа. Не хочу посвящать в нее вас.

– Х-ха! Ребекка хотела отдаться лошаднику и спасти мир, а ты запретила. Тоже мне, приватность!

– Холодная тьма, как вы узнали?!

– Подслушал.

– В этой комнате нет слуховых окон!

Шут обронил снисходительно:

– Дитя…

– Вы должны сообщить мне, где отдушина.

– Будешь умницей – сообщу.

– Это вопрос безопасности! Не время для шуток!

– Эй, Минерррва… ты хочешь мое мнение или нет?

Она признала:

– Хочу.

Менсон мотнул бородой:

– Не скажу.

– Да тьма вас сожри!

– Ты скажи: нашла ответ?

– Мне осточертели загадки! Какой ответ?!

Менсон взял со стола две кофейные чашки, слил вместе холодную гущу и преспокойно проглотил.

– Бурда… Простой же вопрос, Минерва. Неужели до сих пор не решила: хочешь или не хочешь?

– Да что хочу?!

Он поерзал задом по столу, будто устраиваясь поудобней:

– Сохранить мягкое сиденье под ягодицами.

Мира подняла бровь:

– Странный вопрос, милорд. Кто ж не захочет!

Шут пососал кончик бороды, как бы задумавшись.

– Эээ… ммм… Ну, если так, то хорошо… А то я смотрю: что творит Минерва? Войска не собирает, союзников не ищет, врагов не травит и не режет. Не прогнала болотницу с ее жабами, не придушила генерала-пройдоху, не сговорилась с Кукловодом, чтобы кончил Ориджина, и с кем-то еще – чтобы кончил Кукловода. А что сделала? Купила собачку, приласкала подружку… Я-то думаю: к чему оно?! Теперь-то ясно: Минерва свою власть укрепляет!

Она вспыхнула от стыда. Пожалуй, от ее щек можно было бы зажигать свечи.

– Сударь… У меня есть принципы. Я хочу сохранить корону, но не любой ценой. Я не пойду на преступления. Я не такая, как вы!

– Ага, чистюля, ясно. Благородная, правильная, не как я… Ну, тогда дело понятное: ты за добро и против зла. Ориджин бьет еретиков – ты ему помогаешь от всей души. Сломались у него рельсы – ты сразу, хлоп, ремонт подсуетила. Не хватает ему войск – ты: пожалуйста, милорд, вот вам искровые бездельники. Приарх мутит воду, засылает крикунов – ты их всех, бац, в кутузку, чтоб лишнего не орали. Решила подружка пожертвовать собой на общее благо – ты ей тоже: правильно делаешь, героиня, люблю, езжай. Когда сделаешь дело, спасу тебя от Морана…

Шут небрежно дернул из бороды седой волосок.

– Словом, да, я понял: все у тебя по благородству.

Мира скрипнула зубами. Вдохнула, выдохнула. Вдохнула, выдохнула. Сжала кулачки так, что ногти впились в ладони.

– Я не позволю! – Давясь гневом, она едва цедила слова. – Вы не смеете! Требую извинений!

– Да ну…

– На колени, сударь. Просите прощения.

– Или что?

Мира хлопнула в ладоши. Лазурные гвардейцы были тут как тут.

– К вашим услугам!

Шут едва глянул на них:

– О, обезьяны… И что они сделают? Поколотят меня? Бывало.

От злости Мира едва могла вдохнуть. Глаза сощурились в щелки.

– Голову отрубят? – Бросил шут. – Это да, можно. Что-то новенькое.

Мира зашипела, как змея. Воздух вышел из груди, хватка гнева слегка ослабла. Она сорвалась с места, схватила полупустой кофейник – и опрокинула на голову шуту. Черная гуща залила все лицо, но Мира увидела, как дико округлились его глаза.

Она сказала:

– Теперь слушайте, несчастный. Если ваша жизнь вам не нужна – так и скажите, я заберу ее. А если все-таки дорожите ею – решите что-нибудь. Сердцем.

Шут вытер лицо двумя рукавами, отряхнул гущу с бороды и бровей. Ополоснул пальцы в кувшине с водой, еще раз протер глаза. Снял и отряхнул колпак, надел обратно на голову. И сказал, как ни в чем не бывало:

– Я, значит, вот к чему вел. Когда в Фаунтерру придет Адриан, ты сделаешь или то, или это. Это – или то. Но посередке не отсидишься, не выйдет.

Затем спрыгнул со стола и отвесил короткий поклон, звякнув бубенцами:

– И да, ваше величество, прошу прощения. Чуток перегнул.

* * *

В комнате для стратем имелась огромная карта Полариса с сетями рек и дорог, бисером крепостей, жемчугом городов. С помощью гербовых фишек Мира отмечала на ней положение и численность армий всех действующих сил. Генерал Алексис получал отчеты стратегической разведки и делился ими с временной правительницей. Мира перемещала отряды, отслеживая текущее положение. Разноцветные столбики фишек двигались по дорогам и морям, скапливались в армии, вступали с сражения, занимали города.

До сего дня Мира глядела на карту и думала лишь об одном: кто победит на каждом из фронтов? Она видела, как малы силы графа Шейланда в сравнении с двумя столбиками фишек, помеченных нетопырями и медведями. Видела четыре фигурки закатников: они движутся из Сайленса в Уэймар, и, вероятно, успеют раньше нетопырей – но вряд ли что-либо изменят. Видела белые подковы Галларда: хоть и многочисленные, они раскиданы по всей Альмере; пара черных иксов сжирает их одну за другой. А вот целая россыпь подков – орда Степного Огня. Их так много, что сложно отвести глаз. Впрочем, две недели назад их было значительно больше: орда тает, с каждым отчетом несколько шаванских фишек слетает с поля… Победа северян почти не вызывала сомнений. Уэймар вот-вот падет, Галлард Альмера терпит неудачу за неудачей. Скорее всего, триумф Ориджина отнимет у Миры корону, но она так и не нашла честного способа противостоять этому. Удар в спину герцогу означал бы такую степень подлости, которую Мира не простила бы себе. Так что она лишь следила за кампанией и утешалась мыслью: скоро братья Шейланды и Галлард Альмера полетят на Звезду. Когда Сибил Нортвуд разделит их судьбу, Мира будет полностью отмщена. Никто не выживет из тех, кто причинял ей страдания. Стоит ли это потери короны? Вряд ли… но в любом случае, это приятно.

Так думала Мира прежде, и лишь сегодня задалась вопросом: где может быть Адриан? Если он жив, то что замышляет? Одинокая фишка искры непременно будет сбита, если не найдет прикрытия из подков и мечей. Адриан должен обзавестись войском. Какое из них подходит ему?

Ориджины и Нортвуды – очевидные враги, о них нечего и думать.

Заманчивая гора шаванских подков так и просится в руки… Но Адриан разбил орду под Мелоранжем, вряд ли Степной Огонь простит его. Вдобавок, шаваны уважают силу, а в данный момент Адриан очень слаб. Нет, орду ему не заполучить.

Искровые полки… Те, что стоят в Фаунтерре, насквозь пронизаны разведкой северян. Вот полк Уильяма Дейви в Мелоранже буквально просится под руку Адриану. Но если бы бывший владыка появился там, Бекка мне бы рассказала.

Дарквотер отпадает согласно логике: Адриан послал Менсона к Леди-во-Тьме, значит, сам поехал в другое место.

Остаются: шиммерийцы, Надежда и Морис Лабелин. Если Адриан жив, то уже попытался заключить союз с кем-то из названных. С кем же?

Надежда выглядит лучшим вариантом. Фарвей силен и богат, его армии не пострадали в прошлой войне. Родство с Галлардом дает ему возможность маневра (которую Фарвей сейчас успешно применяет). Выходит, Адриан стоит за плечом герцога Надежды?.. Хм. Красиво, логично. Сейчас он придет в Алеридан, подкараулит там Ориджина, уничтожит главного врага – и двинется прямиком на Фаунтерру…

Но есть два возражения. Во-первых, лорд Генри слывет осторожным политиком. В Северную Вспышку почти не поддержал Адриана, хотя владыка имел большие шансы на победу. Поддержит ли теперь, когда Адриан слаб и осужден Палатой?.. Во-вторых, Сердце Света насыщено агентурой. Появись там бывший владыка, о нем бы уже знали Ворон Короны и Серебряный Лис. Марк еще мог бы утаить, но генерал ничего не скрывает от меня.

Если не Фарвей, то – Лабелин? Не потому ли он отказал мне в союзе, что уже сговорился с Адрианом? Но армия Южного Пути сильно ослаблена войной, еще и разделена надвое: половина в Грейсе, вторая – в Шиммери. Адриан и Лабелин не смогут захватить трон такими маленькими силами. Батальон Роберта Ориджина наверняка отразит их атаку.

Остаются шиммерийцы. При Северной Вспышке они были верными союзниками Адриана. Их армия, конечно, уступает агатовской, зато шиммерийцы имеют огромный флот. Корабли – это свобода маневра, быстрота движения, возможность внезапной атаки. А что еще нужно для захвата столицы?

Отлично, думаем дальше. Допустим, Адриан послал Менсона за помощью в Дарквотер, а сам двинулся в Шиммери. Болотная королева отказала шуту: цели ордена для нее важнее. Менсон угодил под суд. А чего добился Адриан на юге? Очевидно, он не встретил ни короля, ни принца: первый оказался в паломничестве, второй – в Фаунтерре. С кем мог договориться Адриан? Шиммерийский Совет Пяти: коли Первый в отъезде, есть Второй. Где можно найти Второго из Пяти? Там же, где мог оказаться и сам король: в Обители-у-Бездны! Значит, с немалой вероятностью, Адриан подался к Бездонному Провалу. Что ждало его в монастыре, о чем он договорился со Вторым – я не могу узнать. Зато известно одно: туда же, охотясь за очами, пришел корпус Магды Лабелин. Значит…