Текст книги "Люди и боги (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 56 страниц)

– Но… я верю, что Светлая Агата защитит меня и приведет к славе. Я избран ею! Можете не верить, если не хотите, но она уже дала один знак. Отправляясь на войну, я сказал отцу: «Мы вернемся со Священными Предметами». Отец ответил: «Бесчестно мечтать об этом. Боги послали Предметы тем, кому хотели. Молись только о победе, и ни о чем ином». Но я молился о Предметах – и что же? Сегодня ваш отец даровал их моей семье!

Тогда Виттор рискнул сделать еще шаг.

– Милорд, вы знаете, что нашли ваши люди в ложе Дара?

– Люди отца, – отрубил Рихард.

– Мой отец не имеет от меня секретов.

Удар вышел слишком болезненным, Ориджин отвернулся, чтоб скрыть выражение лица. Виттор смягчил:

– Правда, если отец недоволен мной и Мартином, он лупит нас кочергой или каминными щипцами. Это больно и унизительно… Но секретов у него от нас нет. Он говорит: сын должен знать отцовское дело.

– Я знаю военное дело не хуже любого кайра! Но в Даре что-то особенное… Когда я спросил, отец превратился в грозовую тучу. «Да спасут тебя боги, если сунешь в это нос!»

– Простите, что досадил вам своим любопытством.

Рихард помедлил, мотнул головой:

– Нет, причем тут вы… Отец не верит, что я уже взрослый. Вот что мне досадило.

– Если я могу помочь…

Мальчишка сверкнул глазами:

– Можете! У вашего отца нет от вас секретов? А он рано или поздно войдет в ложе Дара – это же его земля! Когда он расскажет вам, пообещайте, что скажете и мне.

Виттор протянул ему руку. Рихард пожал. Мальчишка или нет, а косточки в ладони чуть не хрустнули.

– Вы – достойный человек, лорд Шейланд. У нас говорят: банкиры, купцы… Однако я чувствую, что могу вам доверять.

А я хорош, – подумал Виттор, – быстро справился, успею домой к ужину.

– Услышать такое от Ориджина – высочайшая честь. Надеюсь оправдать ее.

Рихард кивнул с весьма напыщенной миной и, поскольку не знал, что еще сказать, картинно устремил взор в водную даль.

– Милорд, взгляните: там огни!

– Флот Короны, – сказал Виттор. – Император прибыл.

Глядя на цепочку светлячков, проступающую на горизонте, он ощутил внезапное уважение. Имперский флот придет в гавань глубокой ночью. Мещане не соберутся в порту, не обсудят, умело ли лавируют суда владыки, не услышат ругань матросов, отдающих швартовы, не захохочут, когда кто-то из солдат плюхнется в воду (а такое случается, если тысяча человек разом сходит с кораблей). Жители Уэймара увидят с рассветом уже построенную на берегу шеренгу искровой пехоты в блеске доспехов и сиянии очей. Владыка рассчитал не только день, но и час своего появления.

Достойный игрок.

* * *

Много хорошего можно увидеть в Мартине – легко, без напряжения глаз. Он веселый, умеет и хохотать, и шутить. Не заносчивый, общается запросто и с солдатами, и с егерями, быстро находит друзей. Не совсем глуп – по крайней мере, помнит все, что надо помнить. Скромен, принимает себя вторым после Виттора, не соревнуется. Любит старшего брата и даже отца. С ним только одна беда: на Мартина находит.

Несклонный к иллюзиям любого толка, граф Винсент все-таки питал одну касательно младшего сына. Граф полагал, что Мартину не хватает дисциплины, и, привив ее в достаточном количестве, можно отучить сына от выходок. Виттор же в данном вопросе видел правду ясней отца. Ни дисциплина, ни воспитание не помогут. В душе младшего брата есть некий сосуд, который наполняется с течением времени и периодически плещет через край. Срок точно неизвестен – иногда неделя, иногда месяц – но если он пришел, то Мартина никак не удержать. Выходки бывают самые разные: выкинуть крысу из окна под ноги дамам, помочиться в похлебку для слуг, обмазать дверные ручки дегтем, среди ночи завопить на стене: «Тревога, шаваны идут!» Иногда Мартин делал невинное и смешное: как-то на стене под портретом древнего пафосного графа на уровне пояса пририсовал эпических размеров орган. Даже отец улыбнулся (но все равно наказал). Иногда оборачивалось убытком: Мартин с дружками выкатил бочку смолы и толкнул из ворот. Она покатилась вниз по Замковому спуску, с разгону пробила забор гостиницы и повредила стену. Бывало и вовсе не смешно – например, когда Мартин приказал Сэму вытащить из камеры какого-нибудь узника и сосчитать ему все ребра. Тюремщик, конечно, высказал протест – тогда Сэм по приказу Мартина избил самого тюремщика, а потом запер вместе с узником. Благо, узник попался хилый, а тюремщик – не самый мерзкий.

В какой день найдет на Мартина – этого никто не знал, даже он. Действовал всегда по вдохновению, по зову души. На вдохновение как-то влияли важные персоны: находило чаще, когда в замке гостил некто видный (тот же Доркастер, например). Была связь и с женщинами: при матери случалось реже. Зачем Мартин делал все это? Иногда он отвечал только: «Ну…» или «Просто…» Но чаще давал объяснение – дурацкое, как в случае с кошкой. Похоже, отца больше прочего злила именно глупость доводов: не мог он принять, что сыну не хватает мозгов на толковую ложь.

Так или иначе, наказание опустошало емкость с проделками внутри Мартина, и требовалось порядка двух недель, чтобы она заполнилась вновь. Прошло всего шесть дней после убийства кошки. Согласно расчетам, в дни визита императора Мартин не должен ничего учудить.

Пешие гвардейцы стояли шеренгой вдоль всей набережной – от Малого спуска до Озерной площади. Багровели мундиры, золотились гербы, сверкали наконечники копий. Перед шеренгой разъезжали взад и вперед рыцари в сверкающих доспехах, роскошные плащи трепыхались на ветру, как знамена. Грозная поступь боевых коней отпугивала толпу, мещане теснились на дистанции, между ними и имперским воинством образовался коридор.

– Владыка едет!

В коридор въехали парами шестнадцать лазурных гвардейцев. Кони шли парадным шагом, высоко поднимая ноги, подковы отбивали торжественную дробь. Затрубили фанфары, их надменные звуки сплелись с боем копыт. Четверка пеших знаменосцев прошагала по набережной, сжимая в руках огромные древка в два человеческих роста, на концах которых лоснились лазурью и багрянцем длинные, как змеи, вымпелы. За знаменосцами показалась пара всадников.

– Император! Владыка едет!..

Рыцари оцепления натянули поводья, кони приросли к земле. Яростно лязгнула сталь – мечи вылетели из ножен, взметнулись к небу в салюте. Пехотинцы подняли копья – и по команде офицера грянули древками о мостовую. Толпа затихла, оглушенная. Сопровождаемый песней фанфар и звоном подков, по набережной проехал император.

Владыка был сед, но отнюдь не стар. Безупречная осанка, широкие плечи, каменный подбородок выдавали силу и характера, и тела. Он держался в седле, как влитой, левой рукой придерживая поводья, а правой – эфес шпаги. На владыке был строгий генеральский мундир со стоячим воротом, лишь небольшие вензеля украшали грудь и манжеты. Две черты отличали его от простого полководца: диадема на седой голове и выражение глаз. Неважно, видел ли ты портреты владыки, слышал ли вопли: «Едет, едет!..», понял ли символику гербов. Довольно было поймать взгляд этого всадника, чтобы убедиться, кто перед тобой.

Плечом к плечу с императором ехал принц Адриан. Цвета Династии – кровь и лазурь. Телуриан был в синем, наследный принц – в алом. Кровавый мундир и плащ, черные волосы и глаза, белые зубы, чуть оскаленные в усмешке. Адриан родился наследником короны, с умом и талантом Праматери Янмэй. Боги решили, что этого мало, и сделали его еще и роковым красавцем.

Не завидуй, – сказал себе Виттор. Не завидуй, он будет твой. Как и Рихард. Может, чуть медленнее.

За царственной парой следовали советники и военачальники, за ними – братья Альмера со своею свитой, и епископы Праотцовской ветви. Виттор не старался сейчас разглядеть их всех – будет еще время.

На противоположном конце набережной сошла на берег святая архиматерь Эллина с пятнадцатью священницами Праматеринского капитула и тридцатью двумя монашками. Все они носили парадные сутаны с символами своих Праматерей: крылья Мириам, рука Янмэй, колос Софьи, перо Агаты… Священницы шли пешком, совершенно беззвучно, напоминая отряд бесплотных теней. Их заметили не сразу – все взгляды отвлек блистательный владыка, – но, заметив, уже не отводили глаз. Эллина двинулась навстречу императорской процессии. Лазурные гвардейцы расступились перед нею, владыка и принц спешились, в поклоне поцеловали руку архиматери. Затем развернулись и вступили на Озерную площадь двумя колоннами: Телуриан вел за собой свою свиту, Эллина – свою.

Здесь, на площади, ждали Шейланды со всеми вассалами и местные епископы, и герцог Ориджин с офицерами кайров. Граф Винсент и сыновья первыми преклонили колено перед владыкой.

– Желаю вам здравия, граф, – сказал император, и отец изрек в ответ пространное приветствие. Виттору особенно понравилось: «Мы рады встретить вас на благословенной земле Шейланд». Благословенная земля. Мы – вас.

Затем отдали дань уважения архиматери. «Целуйте перстень, а не руку! – учил отец. – Мартин, вбей себе в лоб: только перстень!» Когда Мартин наклонился, у Виттора мелькнуло: сейчас он высунет язык и лизнет ладонь Эллины. Но нет, Мартин был молодцом.

Следом за Шейландами герцог Ориджин поклонился императору и Эллине. Рихард не удостоился такой чести: он был всего лишь грей.

Затем случилось нечто странное. Нежданно и приятно было видеть: кто-то учудил, и этот кто-то – не твой брат. Великий герцог Десмонд Ориджин вернулся от Эллины к императору и спросил:

– Ваше величество, я хочу почтить уважением приарха ветви Праотцов, но, к сожалению, не вижу его преосвященства.

Дикое нарушение этикета! Виттор еще не бывал при дворе, но выучил порядки назубок. Во время торжественной части нельзя задавать вопросы владыке. Что бы ни сделал император, как бы ни выглядел, кого бы ни привел в качестве свиты – воспринимай как должное и ни о чем не спрашивай. А такой вопрос, как задал герцог, – еще и плевок в сторону Эллины. Поцеловать руку архиматери – великая благость, один человек из тысяч удостаивается такой чести. Как можно сразу после этого заявить: мне мало, еще бы приарха!..

Телуриан выдержал паузу.

– Герцог, я отвечу лишь в знак уважения к вашей победе. Приарх Рамир-Аслан тяжело болен и не нашел в себе сил для дальней дороги. Делегацию Праотцовской ветви возглавляет епископ Галлард Альмера.

Телуриан повел глазами в сторону епископа, словно отослал герцога взглядом. Ориджин, однако, не пошевелился.

– Ваше величество, я давно знаком с приархом Рамир-Асланом и питаю глубокое уважение к его мудрости. Мне очень жаль, что он не смог приехать.

– Нам жаль, что вам жаль, герцог, – с тенью усмешки вставил принц Адриан.

Ориджин помедлил, будто хотел продолжить, но осекся под взглядом владыки. Поклонился, щелкнул пальцами по рукояти меча:

– Служу вашему величеству.

Больше не было происшествий. Отец, согласно ритуалу, предложил владыке либо расположиться на отдых, либо сперва посетить собор ради праздничной молитвы. Владыка не проявил ни тени усталости и выбрал собор. Для архиматери со свитой подали кареты, император с гвардейцами и Шейланды с Ориджинами поехали верхом.

Два Священных Предмета из нового Дара уже ожидали на алтаре. Всего только два – большее число обесценивает каждый отдельный. Первой подошла к ним архиматерь Эллина и прочла по молитве, обращаясь к каждому. Вторым должен был идти приарх Церкви Праотцов, его замещал епископ Альмера. Твердо прошагал к алтарю, вскинул руки, произнес молитвы. Его голос звучал громче, чем у матери Эллины. Третьим шел правитель благословенной земли – отец. Виттор и Мартин сопровождали его. Предметы были очень красивы. Один состоял из двух тонких колец и казался Виттору воплощением гениальности. Лучшая идея – изящна, как кольцо, лучшая мысль – проста и прозрачна. Второй Предмет – стержень, покрытый каплями металла, – таил в себе некую угрозу. Непохожий на оружие, он лишь отдаленно, какой-то строгостью черт, намекал на опасность. Это тоже нравилось Виттору: лучшее оружие – то, которое скрыто.

За Шейландами к алтарю подошли император и принц, за ними – Ориджин. Шейланды уже отошли в боковой неф, где ждали их телохранители Сэм и Доннел. Владыка же задержался в паре шагов от алтаря, провожая Предметы взглядом и, возможно (Виттору так бы хотелось), тоже думая о ценности скрытых орудий. Ориджин нагнал владыку, они оказались наедине, в десятках шагов от соседей. Виттор ткнул Доннела в бок и кивнул в сторону владыки.

Некогда отец позволил сыновьям выбрать себе телохранителей из числа лучших воинов гарнизона. Мартин взял Сэма – рослого драчливого силача. Виттор выбрал парня, обладающего более редким и ценным талантом. Отцу Доннела стрела пробила голосовые связки. Сынишка с малых лет научился слышать шепот, а позже – и вовсе читать по губам.

Уже на улице, свернув, на всякий случай, за угол, Виттор спросил телохранителя:

– Что скажешь?

– Ориджин попросил владыку отложить праздник у ложа Дара.

– Какими в точности словами?

– Ваше величество, я хочу посвятить вас в одно известие. Не могу до конца понять его важность и значение, но считаю… не расслышал… в секрете. Прошу вас посетить… снова не поймал, простите, милорд… со мной вдвоем. А до тех пор отложить праздник у ложа.

– Что ответил император?

– Герцог, это недопустимо. Я мог бы посетить Дар вдвоем с Шейландом, но не с вами. Вам достанет ума понять причину. А Ориджин сказал: Шейланд не посвящен в секрет, лишь я и несколько вассалов. Чувствую, что… простите, милорд, он стоял боком, было сложно… опасность. Прошу отложить праздник. Тогда владыка сказал: изложите суть известия.

– А Ориджин?

– Ничего, милорд. К ним приблизился Айден Альмера, который как раз отошел от алтаря. Ориджин не стал при нем.

– То есть, герцог… не ответил императору?!

– Похоже, нет. Я слушал, как мог, милорд. Иногда мешало эхо или стук шагов, иногда Ориджин отворачивался. Но я почти уверен, что при Альмере он ничего не сказал.

Виттор хлопнул воина по плечу:

– Спасибо, Дональд.

Телохранителя звали Дональд, на самом-то деле. Подражая отцу, он говорил настолько тихо, что при приеме на службу вербовщик не расслышал имени и записал в реестре: Доннел. Когда выяснилось, смеялся весь гарнизон. Больше никто уже не звал Дональда правильным именем – только старший сын графа.

– Благодарю, милорд, – довольно оскалился телохранитель. – Я еще услышал другое, возможно, вам будет интересно. Архиматерь Эллина обсудила с епископом, как назвать эти два Предмета. Круглый назвали Светлой Сферой, а тот, с блестящими каплями, – Роса Счастья.

* * *

Четыре дня владыка гостил в Уэймарском замке. Виттор делал, что мог. Приходилось трудно.

Императора постоянно сопровождала его свита. Всякий, кто пытался приблизиться, попадал в окружение офицеров, секретарей, гвардейцев, и оказывался в положении просителя на высочайшей аудиенции. Лорды, коих Виттор знал прежде, – отец и его бароны, граф Нортвуд с вассалами, полковники Ориджина – носили формальные маски, но тяготились ими, были рады при случае поговорить напрямик, без прикрас. Владыка Телуриан не показывал такого желания. Корона, власть, придворный этикет обременяли его не больше, чем собственная кожа. Виттор ни разу не угадал мысли владыки и не смог сказать ему ни одного неформального слова. Отцу Виттора, да и самому Виттору, Телуриан высказал много похвал: их благочестие достойно стать примером, их правление освящено Даром богов, их дипломатический талант снискал могучих союзников и с удивительной быстротой погасил пламя войны, действия Шейландов безупречны и с политической, и с сакральной точки зрения. Все звучало искренне и чертовски лестно. Виттор скисал. Он был умен не по годам и мог понять: ни одна истинная мысль владыки не сорвалась с языка.

Виттор особенно сетовал на контраст между своим положением и теми почестями, что без конца сыпались на Ориджинов. Шейландам боги послали Дар; Шейланды неделями боролись с лесным пожаром, разлетевшимся от ложа; Шейланды приняли на себя первый удар закатников. Но Шейландов чествовали формально, северян – от всей души. Герцог и его прим-вассалы трапезничали за столом владыки, принимали похвалы и подарки, щеголяли имперскими орденами и наградным искровым оружием. Владыка и принц не скупились на цитаты из агатовских «Мгновений», вспоминали северные легенды, поднимали кубки за Первую Зиму и всех ее героев. Герцога Десмонда невозможно было встретить одного – помимо собственных адъютантов, его постоянно сопровождала стая почитателей из императорской свиты. Похоже, лишнее внимание даже утомляло его, хмурое лицо герцога становилось еще мрачнее. А вот его полководцы – Блэкберри, Лиллидей, Стэтхем – без смущения наслаждались почестями. Блэкберри даже позволил себе рассказать императору несколько военных басен – и владыка внимательно выслушал!

Братьев Альмера, как и Виттора, не радовало такое положение дел. Галлард Альмера, на правах представителя Церкви, всегда имел доступ к императору, но получал не больше внимания, чем требовалось по этикету. Айден Альмера, вознесшийся при Шутовском заговоре, всегда сопровождал владыку, активно участвовал в беседах, вставлял свои комментарии – как правило, разумные. Но каменел лицом, слыша из уст Телуриана: «Первая Зима – страж порядка и закона, Дом Ориджин – безупречный меч Империи». Не стражи, не мечи, не Первая Зима и Алеридан – только Первая Зима.

Впрочем, положение Шейландов было несравненно ниже. Дом Альмера проигрывал Ориджинам, но Шейландов вовсе не допустили к игре. Виттор попытался наладить контакт с Айденом Альмера, использовав как мостик общую зависть к северянам, – и потерпел полный провал. Несмотря на зависть, герцог Айден охотно общался с Десмондом, а вот Шейланду он уделил меньше внимания, чем стулу под своей задницей.

Виттору лишь раз повезло с принцем Адрианом. Виттор весьма удачно решил полюбоваться видом из окна, когда Адриан любовался из соседнего. От радости он забыл, может ли по этикету заговорить первым. К счастью, пока обдумывал это, Адриан задал вопрос:

– Милорд, не знаете ли, сколько искровых машин в Уэймаре?

Виттор не знал, но ответил мгновенно:

– Четыре, ваше высочество. – Для убедительности уточнил: – Одна в замке, три в городе.

– Весь замок питает всего одна машина?! Какова же ее мощность?

– Вполне достаточная для питания всего замка. Мы вовсе не ощущаем дефицита.

– Работает от ветряков?

– Именно так, ваше высочество.

– А как сохраняете энергию на случай штиля?

По случаю, это Виттор знал:

– Закачиваем воду на башни. Стекая, она вращает лопасти.

Адриан кивнул, красивое лицо стало рассеянным, будто принц решил нырнуть в свои мысли. Э, нет уж!

– Ваше высочество, вы рассматриваете возможность оснащения искрой отдаленных крепостей?

– Надеюсь, что крепости как таковые уйдут в прошлое. Людьми должны управлять более действенные силы, чем страх перед мечами.

– Сила денег?

Адриан одарил Виттора оценивающим взглядом.

– Ваши слова можно принять и как редкую банальность, и как образец прозорливости.

Виттор позволил себе улыбнуться:

– А ваши – как вилку, где каждый из двух возможных ответов выставит меня дураком.

– Ничего не остается, как придумать третий.

– Мой отец говорит о силе денег: можно купить почти все – мечи, славу, земли, искровые машины. Только одно купить нельзя.

Адриану потребовалась секунда на разгадку. В его глазах блеснули искры.

– Мне близок образ мысли вашего лорда-отца. Полагаю, он в достатке обладает тем, что купить невозможно.

То был прекрасный момент. Виттор сумел заинтересовать принца, и следовало развить успех. И путь для этого имелся: вопросы об искровых машинах показали интерес Адриана к прогрессу, разговор о новинках даст ключ к его сердцу. Виттор мало знал об искре, но имел на примете новшество финансового мира – бумажные ассигнации. Отец часто говорил, насколько полезны они и для казны, и для торгового дела. Виттор уже раскрыл рот, когда к нему подлетел Мартин:

– Брат, тут кое-что того, произошло. Вот скажи, что это значит? Она так посмотрела…

Кажется, он не заметил Адриана.

Виттор развернул его лицом к принцу и шлепнул по затылку, чтобы Мартин поклонился.

– Ваше высочество, простите моего брата! Он слишком взбудоражен Даром и высокими гостями, потому забывает о манерах.

Принц улыбнулся:

– О, не волнуйтесь, я понимаю: семейные дела требуют срочного решения.

– Семейные дела подождут, ваше высочество! Мы не окончили беседу!

С досады Виттор ляпнул глупость – и окончательно все испортил. Нельзя говорить императору, окончена беседа или нет. Владыка сам решает, когда начаться разговору и когда завершиться. Виттор покраснел:

– Простите, ваше высочество…

– Не стоит извинений, – легкой прохладцей в голосе Адриан показал, что очень даже стоит. – Помогите брату, лорд Виттор. Не смею вас задерживать.

Виттор грубо оттащил Мартина в сторону, кипя и бурля от злости.

– Тебя убить мало! Колесовать, четвертовать и повесить! Ты все мне испортил!

– Ну, извини… Я того, не хотел…

– Что могло случиться такого, чтобы отвлечь меня от принца? Отец умер? Мать вернулась?!

– Не… Виттор, я того… наверное, погорячился. Забудь, ничего такого особенного…

– Говори уже!

– Ну… знаешь этих монашек, которые с архиматерью… там есть одна…

По словам Мартина, случилось вот что. Святая архиматерь Эллина привезла с собою пятнадцать матерей верховного капитула и три десятка монахинь, избранных за свое благочестие и достойных созерцания чуда божественного Дара. А кроме них пожилую архиматерь сопровождала дюжина служанок. Миряне не имеют права бывать в личных покоях Эллины, тем более – прикасаться к ее телу, потому вся прислуга состояла из монашек низких рангов: послушниц и младших сестер. Одна из них взволновала Мартина теми округлостями, что проступали под рясой.

Он не знал, как ее зовут, и поначалу даже иногда путал с другими служанками Эллины – они ведь все одинаково одеты, а на головах платочки, волос не видать. Но Мартин стал присматриваться к служанкам и заметил, что они чередуются посменно, и кто не занят возле Эллины – те могут гулять по замку. Он выследил, когда та самая выбирается на прогулку, и стал ходить за нею. В прямом смысле слова – по пятам. Заговорить он не решался. Послушница была молчалива, вот Мартин и думал, что на ней какой-нибудь обет молчания. Он просто ходил за ней следом, куда она – туда и он. Ну, и смотрел все время, конечно. А за Мартином, как правило, следовал еще и телохранитель Сэм.

…На данном этапе рассказа Виттор уже проклинал последними словами и Мартина, и себя. Мартина – за тот идов хаос, который заменяет ему мозги; себя – за то, что не заметил вовремя и не пресек все это. Но худшее было еще впереди.

Этим вечером архиматерь Эллина вышла к молитве в сопровождении всей свиты. Послушницы стояли в конце, в виду своей незначительности. Мартин тоже зашел в часовню – ну, как бы, помолиться. Пристроился за спиной той самой, стал глядеть. И пока глядел, пришла мыслишка: а вдруг у нее под рясой нет исподнего! Вряд ли это так, но даже маленький шанс не давал покоя. Сильно захотелось проверить, просто невмоготу, а способ проверки имелся лишь один. Словом, Мартин схватил ее за зад. Хорошенько так схватил, всей раскрытой ладонью, и немного пощупал – ну, чтобы понять, есть ли там еще один слой ткани. Послушница, конечно, обернулась. Он щупал, а она не кричала, не давала оплеухи, не «сударь, что вы делаете!» – только смотрела вот этак. Тут Мартин понял, что под рясой есть еще слой, а то и два. Внезапно нахлынул стыд, Мартин отвернулся и сбежал. Но ее взгляд до сих пор преследовал его. Что это значило? Брат, скажи, ну!

Виттор схватился за голову.

– Какого черта, Мартин! Почему на тебя нашло так быстро?! Чуть больше недели от той идовой кошки!

Мартин обиделся – как всегда, когда слышал слово «нашло».

– Ничего не нашло, зачем ты так говоришь! Просто понравилась она мне! Тебе тоже иногда девки нравятся! А если понравилась – что тогда? Ну, я вот… Чего плохого-то?

Виттор напомнил себе: на Мартина нельзя злиться, Мартин не виноват. Боги не додали ему ума. Мать звала его крысиным выродком, а потом и вовсе бросила. Мозги Мартина встали набекрень – но разве он хотел этого?

– Пойми, брат, – Виттор вздохнул, набираясь терпения, – у послушниц архиматери от нее нет секретов. Эллина узнает, что младший лорд Шейланд пристает к монашке. И ладно бы к аббатиссе или приорессе – так нет, к мелкой ничтожной служаночке, которая даже стоит в последнем ряду. Что будут о нас думать после этого? Ничего хорошего, можешь мне поверить!

– У нее упругая попка… – сказал Мартин.

– А у кошки тоже?

– Причем здесь?..

Терпение кончилось.

– Мартин, ты кретин. Иди к отцу, расскажи ему все. Пусть решает, что с тобой делать.

Брат побелел от страха.

– Нет, пожалуйста, не надо к отцу! Не говори ему! Неужели ты не понимаешь, почему я?..

Виттор отвернулся, не желая слушать, но Мартин продолжил:

– Ну, ты все говоришь: лорд то, лорд се. Отец тоже. Раз я лорд, то можно мне… ну, хоть что-нибудь? Зачем быть лордом, если нельзя ничего? Может, я и кошку прикончил, чтобы показать, ну… я лорд, я могу всякое. Но нет! Этот Рихард уже и людей кончал, а мне даже кошку нельзя!

Виттор долго молчал, размышляя. И правильно, и выгодно было рассказать отцу. Отец оценит послушность Виттора, а Мартин получит наказание и хоть недельку проведет спокойно. Но что-то зацепило в словах брата, отозвалось… Вспомнились глаза, какими смотрели на Виттора император и принц. Если я лорд, то почему нельзя ничего…

– Ладно, иди. Я не скажу отцу.

– Спасибо, брат! Спасибо тебе большущее!

Виттор даже не представлял, во что выльется этот редкий случай, когда он забыл о выгоде.

* * *

– Садись, сын.

– Благодарю, отец.

Виттор постарался выделить голосом, что благодарит отнюдь не за кресло. Отец кивнул, поняв подтекст.

– Да, я позвал только тебя. Дырявый котелок Мартина не сварит того, о чем пойдет беседа. Каким ты видишь рисунок отношений при дворе?

Виттор был готов к вопросу.

– Корона получает треть Предметов из Дара. Защитив Дар, Ориджин защитил интересы Династии. Владыка награждает его за это, а остальным дает урок: мол, помни, кому ты служишь, и служи хорошо. Айден Альмера бесится, поскольку его затмили. А нас принимают за общим столом – и это уже неплохо.

– Позиция Церквей?

– Приарх болен, Галлард Альмера метит на его место, потому лезет из кожи, показывая благочестие. Если ему что-то не нравится, он терпит и молчит. А архиматерь Эллина чувствует полную уверенность. Ее положение настолько прочно, что она не утомляет себя мирскими играми.

– Я бы сказал, именно потому и прочно, что она не заигрывает с Короной и Домами. Эллина сама по себе, ни в чем не нуждается – потому ее нечем взять. Но речь не о ней. Тщательней разбери треугольник: император, Айден Альмера, Десмонд Ориджин.

Виттор озадачился. Казалось, главное об этом треугольнике он уже сказал.

– Отец, я уже докладывал вам, что герцог Десмонд нашел в Даре нечто любопытное и пытался тайно показать это императору. Владыка велел ему говорить в присутствие Айдена Альмера, Десмонд отказался. Тем самым он проявил дерзость, но владыка спустил. Это лишь подтверждает картину, описанную выше: Десмонд в фаворе, Айден теряет…

Уже по лицу графа Виттор понял, что ошибся, и прикусил язык.

– То, что ты говоришь, было бы недурно для Мартина. А твой разум способен на большее. Скажи-ка, когда, по-твоему, Ориджин раскрыл владыке свою тайну?

– Разве это важно?.. Мало ли когда, они общаются каждый день.

– Две подряд, – хмуро отметил отец.

Виттор покраснел:

– Простите, милорд. В чем я неправ?..

– Сам подумай.

Он задумался. Когда Ориджин раскрыл тайну? Да когда угодно… Нет, неверно. Ориджин все время в центре внимания, он не мог поговорить с Телурианом наедине. Мог передать записку – но тогда владыка бы отреагировал. Например, послал бы своего офицера в ложе Дара – а этого не было. Значит…

– Отец, выходит… Ориджин так ничего и не сказал Телуриану?!

– Исправляешься. А почему не сказал?

– Он… не имел такой возможности. Владыка ее не предоставил. Но это очень странно! Почему император отказался узнать секрет?

– Используй, что знаешь, продавай, что имеешь. – Граф Винсент усмехнулся, произнося любимую поговорку. – Мы видим редкий случай, когда Десмонд Ориджин попытался продать что-либо кроме мечей. Он сделал это очень неумело и получил оплеуху. Результат был бы иным, если б Десмонд сразу предложил секрет владыке. Но ты помнишь, как он заявил при встрече: «Хочу увидеть приарха Рамира!» Читай между строк: «Приарх точно купит мою тайну, ему бы я ее продал в первую очередь. Раз нет приарха, тогда, владыка, уступлю и тебе, если заплатишь как следует».

– Отец, он не просил оплаты. Только хотел отложить праздник и посетить ложе вдвоем с императором.

– Сегодня ты – кромешный дурак. Это и есть оплата! Сам представь, осел: праздник Дара отложен, три Великих Дома – Альмера, Нортвуды и мы – сидят и ждут, пока владыка на пару с Ориджином осмотрит ложе! Если б Десмонд держал свечку, пока Телуриан имеет свою болотницу, – и то было бы менее интимно! Ориджин хотел абсолютную, уникальную привилегию, но Телуриан отбрил его, да так изящно, что все вокруг приняли это за почесть.

– Милорд, простите мою глупость, я приложу все усилия, чтобы исправиться. Только позвольте спросить.

– Позволю, если вопрос не будет ослиным.

– Умно ли со стороны владыки отказываться узнать тайну? Используй то, что знаешь… Разве нет?

Граф Винсент помолчал немного.

– Руку на стол.

Виттор побледнел бы, не будь он от рождения бел, как снег. Его ладонь легла на столешницу, отец поставил рядом тяжелое пресс-папье.

– Без стимулов ты не желаешь думать. Новую глупость я не спущу, так что отвечай разумно. Кто принес Ориджину известие из ложа Дара?

– Кайр Артур Хайрок.

– Кто это?

– Капитан, командир охраны ложа.

– А кем он не является?

– Ммм… генералом… агатовцем… – промямлил Виттор. Его озарило, когда отец поднял пресс-папье: – Епископом или лордом Великого Дома! Тем, кто часто видит Священные Предметы!

– Можешь при желании, – кивнул отец. – В ложе есть нечто странное с точки зрения Артура Хайрока. Любой Предмет мог показаться ему странным: Предмет, летающий в воздухе, Предмет, плачущий, как баба, Предмет в форме собачки! На самом деле, нет никакой тайны. Есть что-то диковинное – но в ложе Дара диковинно все! Если бы владыке показали это «чудо», он рассмеялся бы: «Такая же невидаль, как рогатый бык!» Но герцог Десмонд уже получил бы свою конфету, весь двор уже увидел бы, как он близок с императором. Это было бы чертовски хитро – если бы сам Десмонд не испортил все вопросом о приархе. Итак, сын, какой ты получил урок?