Текст книги "Люди и боги (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 56 страниц)

– Холодная тьма…

– Он потребует твою голову. Ты будешь выбирать: лечь на плаху без малейших гарантий, что это спасет Иону, – либо отказаться и увидеть ее смерть. Не такую, в какую веришь сейчас, – быструю и легкую. А страшную, мучительную – и прямо на твоих глазах. От этого выбора ты прячешься в Альмере.

Эрвин отшвырнул альтессу на пол.

– Ты змея! Проклятая гадюка!

Она грациозно уселась на ковре, послала Эрвину воздушный поцелуй.

– Я оказала тебе услугу, моя радость. Ты больше не равнодушный унылый страдалец. Теперь ты жив. И будешь жив до тех пор, пока не умрешь, либо – пока Иона не умрет по-настоящему.

Альтесса начала таять в воздухе.

– Я вернусь к тебе позже. А сейчас – зови Гвенду с чертовым Предметом!

Монета-2

Начало июня 1775 г. от Сошествия

Обитель-у-Бездны; Львиные горы

Никогда в жизни Хармон Паула не ощущал себя таким идиотом, как в эти дни. Злодеем он бывал, подонком – да, лжецом – сколько угодно, но беспросветным дураком сделался впервые.

Армия владыки выступила в поход от Бездонной Пропасти к Сюрлиону, и на марше дела Хармона стали совсем плохи. Целыми днями он шел. По горной дороге. Своими собственными ногами – а чьими ж еще, коли лошади нет. Вечером, когда войско становилось на привал, Хармон ощущал себя таким же бодрым, как дохлый осел, и крепким, как овсяная каша. Сил не хватало даже на то, чтобы пожаловаться Низе, до чего же он устал. Но именно тут и начиналась его работа! Владыка, его гвардейцы и офицеры за день марша обретали недюжинный аппетит.

– Министр, подавай на стол! Жрать охота!

Хромая на обе ноги и оглашая стонами Львиные горы, Хармон брел к полевой кухне. Рыскал вокруг нее, обливаясь слюной, с великим трудом дожидался жратвы – и не затем, чтобы поесть самому, вот что самое обидное! Лакомые блюда, один вид которых уже был издевательством, Хармон рысцой таскал на императорский стол. Там выслушивал новую порцию насмешек и пробовал – только пробовал! – по ложке от каждого яства.

– Эй, министр, ложку не проглоти, она казенная!

Отборная гвардия Адриана, будь она неладна, выросла до двух дюжин. Хармон оставался один среди всей этой ненасытной стаи. Всю жизнь он наивно думал, будто чашник – это тот, кто наполняет чаши вином. Теперь Хармон убедился в своей ошибке: чашник – это бесстрашный укротитель диких голодных зверей.

– Давай еще, министр! Войско требует пищи!

Ночью он просыпался от кошмаров: солдаты превращались в чудовищ с красными глазами, когтистыми пальцами, слюнявыми мордами – и рвали его на куски, порыкивая: «Министррр! Министррр!» Кстати, если кошмары не мучили торговца, то его непременно будило что-нибудь другое: конское ржание, пьяные вопли, трубы с барабанами, мошкара, пауки. Однажды посреди ночи его ущипнул за щеку страус.

Низа пыталась поддержать упавший дух торговца. Сказала: он – не самый несчастный в армии, кое-кому приходится похуже. Те бедняги, кого Адриан отобрал в искровые роты, встают еще до рассвета, тренируются несколько часов, потом наспех завтракают и бегом догоняют ушедшее вперед войско. Хармон ответил: они же солдаты, им на роду написано – тренироваться и бегать. Тогда Низа сказала: а помнишь, какого тебе было в темнице с Молчаливым Джеком? Темно, страшно и голодно, сейчас-то получше. Хармон ответил: хорош был Молчаливый Джек – жрать не просил! Низа предположила: владыка, наверное, испытывает нас. Если покажем достаточно терпения и выдержки, то тебе-таки дадут министерство. Хармон рассмеялся до горьких слез. Каким идиотом он был со своими мечтами! Сам когда-то высмеивал Джоакина за дурацкие надежды, а теперь – туда же!

И вот что самое глупое: в потайном внутреннем кармашке у Хармона все еще лежали векселя на две тысячи эфесов. Кроме них, ему по-прежнему принадлежало поместье в Мелоранже и чертежи небесного корабля, так что Хармон был сейчас богаче, чем когда-либо. Странным образом этот факт уязвлял его. Будь Хармон нищим бродягой, было бы разумно и логично – вот так вот выбиваться из сил ради миски похлебки. Но он – богач, и мир еще не видел настолько жалкого богача.

Тем временем войско поредело. Папа с отрядом Пасынков ушел в Пентаго, чтобы разослать вестовых и призвать под знамена новых наемников. Уфретин с чертовым страусом и ватагой бандитов выдвинулся к Сюрлиону, дабы провести разведку боем. Уфретин не был самым надежным парнем в армии, так что для присмотра с ним отправили роту из полка Палящего Солнца. Обильный исход людей из войска заронил в душу Хармона мысль: так может, и мне?..

Конечно, он и раньше подумывал – не сбежать ли с такой службы? Вот мастер Гортензий, не будь дураком, взял свои денежки – и айда в Лаэм. Торговца же удерживала боязнь прогневить Адриана. Чашник императора – это, вроде бы, почетная должность. Сам владыка доверил тебе свое пропитание – а ты, неблагодарный!.. Да и Магда Лабелин не вспомнит ли свои обиды, если Хармон лишится императорской защиты? Словом, он боялся – дважды боялся – попросить отставки. Но тут вышел один случай.

Второй из Пяти сопровождал Адриана в походе. Уже не пленником он был, а гостем и советником. Очевидно, в ходе допросов Адриан не сделал с графом ничего такого, чего нельзя было простить. Южанин не выказывал никакой обиды и каждый вечер захаживал в шатер к Адриану – на чай. Беседовали они о чем-то настолько секретном, что разливал напиток по чашкам сам Адриан, а Хармон лишь приносил чайник и исчезал из шатра. Оставался неподалеку – вдруг позовут. Спать не решался, хоть и сильно хотелось, зато мог спокойно посидеть, расслабить ноги. Хоть Хармон и не участвовал в чаепитии владыки, но наслаждался им.

И вот однажды вечером он сидел в дюжине шагов от владыческого шатра, облюбовав для своих ягодиц кустик травы, чуть более мягкий, чем окружающие камни. Глядел с высоты птичьего полета вниз, на красоту. Войско стояло на плоскогорье, с обрыва виднелся приятный городок, похожий на Мелисон, усыпанный уютными огнями. Картина навевала мысли о доме – то бишь, не о здании, а об очаге – о месте, где тебя ждут. Где тепло, уютно, тихо, вкусно. Где милая девушка, вроде Низы, накроет на стол, нальет вина, разомнет тебе усталые плечи, а после сядет рядышком и выслушает все, что ты захочешь сказать. Мне много лет, – думалось Хармону. Я перерос приключения и дозрел до семьи. Мне нужен дом и очаг, и любящая жена.

Мысли эти, правдивые и простые, проникли в самую его душу. Все прочее – карьера, деньги, придворная должность, даже страх перед Лабелинами – стало казаться наносным, неважным. Семья – вот главная ценность, остальное – шелуха. А коли так, – легко и твердо решил торговец, – сейчас пойду к Адриану и попрошу отставки. Если он благородный человек – а он ведь такой и есть, – то поймет меня и отпустит, и защитит от Магды.

– Красиво, правда? – раздалось за его спиной.

Хармон оглянулся – и запыхтел, спеша подняться.

– Ваше величество!

Адриан удержал его за плечо:

– Не нужно вставать. Лучше я сяду возле вас.

И владыка сел прямо на землю, даже не выбрал кустика помягче.

– Ваше величество… – промямлил торговец.

Судьба давала шанс поговорить наедине и попросить, о чем хотелось. Но прямо вот так, с места в карьер – выйдет оскорбительно. Нужно как-то начать беседу, подвести исподволь… Плохо, что Хармон так устал. В голове не мысли, а кисель.

– Как вам живется, сударь? – спросил Адриан.

– Прекрасно, ваше величество!

– Имеете ли пожелания, просьбы?

Нет уж, это явно был формальный вопрос, и ответ на него заранее предписан:

– Никаких, ваше величество. Я рад служить!

Адриан издал тихий смешок и сменил тему:

– Любуетесь видом?

– Да, ваше величество, очень красиво.

Хармон вдруг осознал, что все его ответы – до неприличия коротки. Собрал мысли в кулак и сказал подлиннее:

– Этот вид навевает самые теплые мысли: о семейном очаге, доме, детях. Начинаешь хотеть простой и радостной жизни.

– Тут мы с вами несхожи. Наша страна велика и прекрасна, но ее красоты побуждают меня не к покою, а к действию. Хочется строить, улучшать, преумножать. Прибавить что-нибудь к этому бескрайнему богатству!

– Очень благородные мысли, ваше величество.

– Вам не стоит давать мне оценки, даже положительные. Однако я согласен: это полезные мысли, раз они мотивируют на свершения. – Адриан усмехнулся: – Знали бы вы, как многое предстоит свершить! Чтобы пройти этот путь, понадобятся все силы и…

Он запнулся и продолжил совсем иным тоном:

– Кстати, сударь. Давно хотел вас спросить: зачем Кукловод продал Светлую Сферу?

Хармон чуть не подпрыгнул.

– Кто? Что?.. Не могу знать!..

– Кукловод – это граф Виттор Шейланд, который поручил вам продажу Предмета. Вы не знали?

– Я?.. Простите, ваше величество, откуда же мне?.. Его милость граф не говорил, что он – Кукловод. Насколько понимаю, это дело секретное…

– Вы правы, он держал это в тайне. Но теперь вы знаете: граф Шейланд – Кукловод, хозяин Перстов, умелец говорить с Предметами. В его замыслах мне многое стало понятно, кроме одного: зачем продавать Светлую Сферу? Он же мог заговорить с нею, сделать ее своим орудием!

– Наверное, ваше величество, Сфера не стреляет.

– Очевидно, что нет. Судя по вашим рассказам, Сфера – не оружие, а нечто вроде зрительной трубы. Устройство, чтобы глядеть вдаль и находить сокрытое. Но это не снижает ее ценности, а напротив, увеличивает. Перстов Вильгельма много, Сфера – одна. А зрительная труба полководцу нужнее, чем арбалет.

В голосе владыки звучал подлинный интерес. Разговор перестал быть формальным – на сей раз Адриан действительно хотел услышать ответ. Хармон волевым усилием стал подгонять вялые мысли. Нужно говорить умно, нельзя опростоволоситься!

– Графу требовались деньги, сказал бы я…

– Он – богач, – возразил Адриан.

– …сказал бы я, – продолжил Хармон, – если б не знал, насколько граф богат. Однако он вступил в брак с Северной Принцессой и задолжал Ориджинам безумную сумму…

– Он не собирался ее выплачивать, разве только первый аванс. А затем, по его плану, старший герцог стал бы калекой, младший – трупом. Весь Ориджин перешел бы во владение Ионы, следовательно – Кукловода.

– Возможно, ради любви…

Адриан язвительно рассмеялся:

– Ах, полноте!

Хармон напрягся, размешивая ложкой воли мыслительный кисель.

– Тогда – для политики. Быть может, он таким образом хотел подружиться с Лабелинами?

Владыка довольно фамильярно хлопнул Хармона по плечу.

– Эх, министр, плохо вы знаете высший свет! Чтобы заручиться симпатией Лабелинов, графу стоило подарить им Предмет, а не продать. Доставить Сферу должен был самый родовитый вассал Шейланда – например, его брат, – да еще с эскортом из знатных рыцарей. Однако граф послал безродного купца, который стал торговаться, выжимая цену побольше. Все это – довольно унизительно для герцога Мориса. Видимо, Сфера покорила его своей красотой, раз он согласился на сделку. Но ни о каких дружеских чувствах к Шейланду здесь речи не идет.

– Верно, ваше величество. После сделки барон Деррил говорил нелестные слова и обо мне, и о графе.

– Я не удивлен… Однако графа Шейланда я знаю давно, еще с юности. Заверяю вас, сударь: он – хитрейший политик, и главный его талант – находить ключи к людям. Если Виттору Шейланду требовалась чья-либо помощь, он всегда придумывал способ получить ее.

– Без этого он не стал бы Кукловодом, – поддакнул Хармон.

– Совершенно верно. И данная цепь размышлений приводит меня к занятному выводу: Шейланд ожидал, что сделка, предложенная таким образом, разозлит Лабелина. Я думаю, он даже рассчитывал, что Лабелин отвергнет сделку.

– Ваше величество, но это же неразумно! В смысле, со стороны графа. Зачем предлагать товар так, что покупатель его отвергнет?

– Возможно, затем, чтобы товар приобрел кто-нибудь другой. Насколько я помню, граф назвал вам несколько возможных покупателей. Морис Лабелин был самым знатным в списке, но не единственным.

– Тут вы правы. Был еще купец Гобарт-Синталь, шиммериец. Или не шиммериец, но строил из себя… Ваше величество, чем этот купец лучше Лабелина?

Адриан улыбнулся:

– Вы мне скажите, сударь. Я его в жизни не встречал.

Теперь стало совсем сложно. Хармон зажмурился, пытаясь вспомнить Гобарт-Синталя. И не так давно это было – чуть больше года назад. Но множество последующих событий затерло память, как ноги тысяч прихожан стирают плиты собора. Рассмотреть узоры становится почти невозможно… Вроде бы, у купца была птица, или несколько… Жил он на воде – в корабле, перестроенном под дворец. Носил шиммерийский халат, пил кофе… Говорил много и витиевато, притом не сразу понял, о чем идет речь…

– Ваше величество, простите, ничего необычного не нахожу в этом купце. То бишь, тогда он показался мне весьма своеобразным, но потом, переехавши в Шиммери, я убедился: тут все такие. Продать Гобарт-Синталю – все равно, что любому Шиммерийцу.

– Быть может, в том и замысел: отправить Светлую Сферу на юг?

– Так ведь Гобарт-Синталь – не взаправдешний южанин! Он только прикидывался шиммерийцем, а на деле – обычный путевец.

Оба помолчали. Хармон напрягал все силы, чтобы придумать и сказать нечто блестящее, но ничего не шло на ум, кроме: спать хочется… И не просто спать, а с женою под боком…

– Монахи максимианцы, – изрек Адриан. – Они – подданные нашего нового друга Второго из Пяти, а стало быть – тайного ордена. Второй клянется, что не имел никакого сговора с Кукловодом и не приказывал нападать на вас. Путевские монахи сработали по своей инициативе. Однако, возможно, Виттор почему-либо хотел, чтобы Светлая Сфера попала к ним?

– Бррр, – вздрогнул Хармон, вспомнив свое знакомство с теми монахами.

– Судите сами. Граф послал вас с товаром в город Лабелин, возле которого имеется обитель ордена. Вы должны вступить в торги с герцогом, и торги явно будут нелегкими. Положим, за это время монахи заметят вас.

– А зачем это графу? Монахи, изволите видеть, ни агатки не заплатили за Сферу! Они – бандиты, а не покупатели!

– Возможно, их нападение на вас выдало бы графу их шпионскую сеть…

– Тогда графу Виттору стоило бы послать кого-то следить за нами. Ну, чтобы увидеть тех, кто нападет.

– А он не послал?

– Не было такого. Между прочим, по пути мы дважды подвергались нападениям. Граф мог бы и позаботиться о нашей безопасности, но не снизошел.

Адриан развел руками:

– Что тут скажешь, сударь… Я теряюсь в догадках.

Хармон собрал последние силы, раскрыл рот и… зевнул.

– Ой, извините, ваше величество. Я не хотел проявить невнимания, просто глаза слипаются.

– Понимаю вас, – неожиданно мягко сказал владыка.

– Правда?..

– Конечно. Эта загадка – не из легких, я бьюсь над нею больше месяца. Наивно было надеяться, что вы сразу раскроете ее, еще и вечером после трудного дня. Идите спать, сударь, сегодня вы мне не понадобитесь.

Адриан поднялся, бросил взгляд на милый городок в низине и пошел прочь.

– Ваше величество, – выкрикнул Хармон.

– Да?..

Отпустите меня! – хотел сказать торговец. Что же удержало? Впервые замеченная человечность владыки? Гордость от того, что великий человек спросил у Хармона совета? Обычный страх?

– Благодарю вас, – только и сказал торговец.

– Не за что. Спите спокойно.

Ах, конечно! – подумал Хармон. Лечь бы и проспать до утра, но где там! Только сомкну глаза, кто-нибудь да разбудит. Пьяные наемники, пауки, москиты, страусы… Будто нарочно следят за мной! Только и ждут…

Стоп. Что ты сказал, Хармон Паула?

Только и ждут.

Нет, раньше?

Следят за мной.

Нарочно следят.

Хармона бросило в жар. Сонливость слетела, как платье с похотливой девицы.

Я знаю, зачем граф Виттор продал Сферу!

* * *

– Леди Магда, мой дорогой просит вас уделить ему время.

Под «дорогим» понимался, очевидно, полковник Хорей – ведь просьба исходила из уст его альтессы Селины. Магда не имела ничего против общения с Хореем. Было скучно, шиммерийское вино осточертело, выбрать любовника на этот вечер Магда как-то не удосужилась. Вот только один вопрос:

– Где же ваш дорогой?

– Он ждет в очень красивом месте. Позвольте мне проводить вас туда.

Звучало более чем странно. Полковник мог запросто явиться в ее штаб, до сих пор он так и поступал. Зачем назначать встречу где-то, да еще – в красивом месте? Странность заинтриговала Магду. Приключение – лучшее средство от скуки.

Она кликнула четверку эскорта и пошла следом за Селиной через военный лагерь. После отбытия Святых Страусов стало непривычно тихо и даже как-то грустно. Никто не стравливал горных зверей меж собою, не бегал нагишом, не играл костями на барабане, не обливал шлюх медом, не поджигал коз… Ценность некоторых людей понимаешь, когда они уходят из твоей жизни. Наемники Уфретина принадлежали именно к этой группе: без них военный поход стал всего лишь военным походом.

А скука влияла на Магду тем более дурно, что оставляла излишек времени для мыслей. Одержав две победы и захватив тысячи искровых очей, Магда не сомневалась: теперь все станет очень хорошо! Не составит труда подписать выгоднейший мир с шиммерийцами, забрать очи и вернуться домой. Там, конечно, предстоит конфликт с северными задницами. Несмотря на новые искровые полки Лабелинов, Ориджин не уйдет просто так. Придется или заплатить ему, или сразиться, но это уже дело отца с бароном Деррилом. А она, Магда, сделала для родного Дома гораздо больше, чем могла. Она совершила, черт возьми, настоящий подвиг: завоевала целое королевство! И вдобавок нашла пропавшего императора! Этого вполне хватает, чтобы дальше все в ее жизни шло прекрасно!

Но если задуматься (а время задуматься теперь имелось), то ничего прекрасного нет и в помине. Разгром шиммерийцев не завершен, в Лаэме и Оркаде остались полки, способные ударить в ответ. Палата низложила Адриана – а значит, помогая ему, Магда идет на конфликт с большинством лордов. Проблема с нетопырями стала острее: раньше дело было только в земле, ее можно было отбить или выкупить; теперь же Магда «воскресила» лютого врага северян. Ориджин не смирится с живым Адрианом. А если уж говорить о самом владыке…

– Мой дорогой спит со мной каждую ночь, – вдруг заявила Селина.

Магда не нашла что сказать, кроме вопроса:

– Где?

– В нашем шатре.

– Хм. Рада за вас.

Не помешало бы какое-то развития темы, но Селина сочла намек вполне ясным и замолчала. Магда послушала нездоровую тишину. Тоска в лагере, да и только. Путевцев барон Деррил держит в железных рукавицах, никто не засмеется без разрешения. Сидят у костров, тихо травят байки, пугливо поигрывают в карты. Южане «моего дорогого» пьют вино – вроде, приятное дело. Но как они это делают: чинно, сдержано, в согласии с уставом… Эх.

– Я имела в виду, – произнесла Селина.

– Да, черт возьми, я надеюсь, что вы что-нибудь имели в виду!

– Мой дорогой очень счастлив.

– Благодаря вам? Или потому, что оставил жену в Лаэме?

– Он счастлив со дня, как подписал с вами контракт. Каждый день говорит: это лучшая служба в его жизни.

– Я так хорошо ему плачу?

– Вы платите щедро, но причина счастья – иная. Впрочем, мы пришли. Он вам расскажет своими словами.

Два походных стула располагались на выступе скалы, открывая взглядам сидящих роскошный вид на долину, залитую лунным светом. Один стул занимал полковник Хорей, второй предназначался Магде.

– Рад видеть вас, миледи. Прошу, составьте мне компанию.

Магда уселась и одарила полковника заинтригованным взглядом. Южанин был ей симпатичен: он выглядел, говорил, вел себя так, что легко верилось во все эти сказки о благородном дворянстве. На своем веку Магда повидала много дворян: похотливых обжор, запойных пьяниц, безжалостных садистов. Своим существованием полковник Хорей поднимал в ее глазах все дворянское сословие – а значит, и ее саму.

– Полковник, что это вы затеяли? Встречи при луне, подальше от штаба… Задумали меня соблазнить?

Магда знала по опыту: такие слова из ее уст повергают в ужас любого мужчину. Хорей не стал исключением. Он ослабил воротничок, откашлялся и протянул Магде пакет.

– Миледи, простите за неподобающую обстановку встречи. Я лишь хотел обсудить новости конфиденциально.

– Новости?..

Магда вскрыла конверт, обратив внимание на печать: страусиный след на сургуче. Лунного света хватало для романтики, но не для чтения. Она ругнулась. Полковник извинился и зажег фонарь.

Почерк был таков, будто писал не Уфретин, а Святой Фури. С третьего прочтения, не без помощи Хорея и Селины, Магда уловила смысл. Отряд Святого Страуса проделал двадцать миль на восток и перешел Миранский перевал. Дорога к Сюрлиону видна, как булка на тарелке. Войск противника не замечено, послезавтра Уфретин приведет отряд в город и надерет им всем задницы. Капитан не уточнял, кому именно.

Магда улыбнулась:

– Боевой дух Святых Страусов, как обычно, высок. Нравятся мне эти парни… Но вы упоминали новость – а здесь нет никакой новости, кроме той, что Уфретин умеет писать.

– Тогда, миледи, прочтите второе письмо.

Другой пакет был опечатан гербом полка Палящего Солнца. Его прислал с вестовым капитан разведки Хорея – тот самый, что пошел вместе со Страусами, дабы присмотреть за ними.

«С прискорбием довожу до ведома всех вышестоящих офицеров, что при нашем подходе к Миранскому перевалу случилась сильная буря. Ливень, продолжавшийся несколько часов, размыл всю дорогу, а также вызвал сход селевого потока со склонов горы. Миранский перевал совершенно непроходим. Войско не сможет достичь Сюрлиона этим путем. Я взял на себя инициативу провести разведку в направлении бухты Белый Котелок, на случай, если будет принято решение двинуться туда».

Магда напряглась, чтобы вспомнить, о какой бухте речь. Ах, ну да, Белый Котелок – этот тот уединенный залив, в котором они оставили отцовскую эскадру. Возможно, стоит пойти туда, поскольку прямой путь на Сюрлион закрыт. Сесть в отцовские корабли, атаковать Сюрлион с моря, захватить дополнительный флот, нужный для перевозки разросшейся армии. Звучит логично…

И тут до нее дошел подлинный смысл.

– Мы послали в разведку двух офицеров, и они докладывают противоположное?

– Так точно, миледи.

– Вот дерьмо! Значит, один из них врет. И своему капитану вы, конечно, доверяете?

– Несомненно.

– То есть, Уфретин предал нас? Сраный говнюк! Я этого не оставлю!

Полковник качнул седой головой:

– Не спешите с выводами, миледи. Полагаю, капитан Уфретин доложил вам все, как есть: Миранский перевал открыт.

– Он не может быть одновременно и открыт, и завален!

– Конечно. Мой офицер лжет.

– Тогда почему вы доверяете ему?

– Он выполняет мой приказ, миледи. Это я велел ему составить ложный рапорт.

Магда оглянулась. Убедилась, что воины ее эскорта стоят наготове, и руки их лежат где полагается – не на яйцах, а на эфесах мечей.

– Полковник, я вас очень уважаю и совсем не хочу называть лживым ублюдком или подлым говнюком. Потому, тьма сожри, объясните: что за дерьмо происходит?!

Хорей поднял раскрытые ладони:

– Миледи, я не таю кинжала за спиной. Хочу лишь одного: чтобы вы меня выслушали.

– Я вся – одно большое ухо!

– Возможно, Селина уже сказала: вы – лучший наниматель за всю мою жизнь. Я служу в армии с тринадцати лет. В различных армиях, если быть точным. Я начал младшим заряжающим на катапульте: носил горшки с огненной смесью. Потом стал наводчиком, командиром расчета. Пришло время – взял под командование всю дальнобойную роту… Я участвовал в дюжинах кампаний и видел множество нанимателей. Некоторые были скупы, другие – щедры, но никто не делал того, что сделали вы. Любой шиммерийский вельможа уверен: наемники бьются только ради денег. Никто и никогда не говорит вдохновляющих слов. «Мы надерем задницы всем, кто думает, что наше время прошло. Мы попробуем вкус настоящей славы!» Это вы сказали, миледи. И вот в чем штука: я устал сражаться ради денег. Тесно от этого, душно, живешь будто в клетке. А вы отперли мою клетку. Ваша война – дерзкая, удалая, ради славы в веках, ради чести Великого Дома. Впервые за много лет я перестал жалеть, что служу наемником.

Магда расплылась в улыбке:

– Я польщена, полковник. Раз в жизни я решила вдохновить кого-нибудь – и сразу так хорошо вышло! Пожалуй, у меня талант… Но все-таки, какого черта вы мне лжете?

– Вам – нет, миледи, ни в коем случае. Вы же прочли оба рапорта. Но после вас отчет отправится к его величеству. Если Адриан получит два противоположных донесения, он будет крайне возмущен. Не стоит подвергать его нервы такому удару, вы согласны?

Магда почесала подбородок и внимательней присмотрелась к полковнику. Благородный дворянин, честь и совесть, ага… Но умеет говорить почти как Могер Бакли.

– Вы советуете сжечь один из пакетов, а второй доставить Адриану?

– Это будет очень мудро, миледи.

– Который?

– Как учила Светлая Агата, нужно судить о поступках по их последствиям. Прочтя рапорт Святых Страусов, владыка двинется через Миранский перевал прямиком на Сюрлион. Это огромный порт в дельте Холливела, населенный и литлендцами, и шиммерийцами. Владыка Адриан – защитник Литленда, победитель Степного Огня – легко получит там корабли, войско, солдат. Найдутся и те, кто даст ему денег взаймы. Этими деньгами Адриан оплатит услуги полков Пасынков и Святого Страуса, которые как раз направляются к Сюрлиону. Палата низложила Адриана, но в Литленде ему помогут, несмотря на любые решения лордов.

– Вы говорите «ему», а не «нам».

– Верно. Получив такую помощь и заручившись поддержкой двух полков – Святых Страусов и Пасынков – Адриан сможет обойтись без нас. Будет сложнее, чем с нами, однако при необходимости – он справится.

Беседа шла в такую сторону, что в животе у Магды нехорошо, тревожно заныло. Чувство усиливалось от того, что последние несколько минут Хорей говорил шепотом. Ни рыцари эскорта, ни даже Селина не слышали ничего.

– Полковник, а что произойдет, если мы доставим рапорт вашего офицера?

– Тогда Адриану и нам придется свернуть к бухте Белый Котелок. Воспользовавшись кораблями вашего отца, мы пойдем в Сюрлион. Либо – возможен и такой вариант – возьмем курс прямо на Южный Путь. Владыка Адриан может расстроиться от того, что мы бросили в Шиммери столь уважающих его Уфретина и Папу. Но вы утешите его словами: зато, ваше величество, мы примчимся в столицу кратчайшим путем, как вы и мечтали. И с вами по-прежнему верные рыцари Южного Пути и славный полк Палящего Солнца. Если только ваше величество не откажется от наших услуг.

Пустота в животе стала гложущей до боли. То был страх, но особого свойства: от него не хотелось бежать. Страх манил пойти ему навстречу.

– Вы предлагаете… шантажировать императора?

Полковник резко мотнул головой:

– Никак нет, миледи! Шантаж – низкое дело, недостойное вельможи!

И добавил на пределе слышимости:

– Кроме того, позвольте уточнить: а кто здесь император?