Текст книги "Повелитель Вселенной"

Автор книги: Памела Сарджент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 51 страниц)

75

– Мир, – сказал Джамуха.

Большое тело Алтана сползло с седла. Хучар спешился и вручил повод одному из своих людей. Алтан и Хучар были приглашены на встречу с Джамухой здесь, в каменной пустыне за горой Чэгчэр.

– Нилха внутри, – сказал Джамуха и повел обоих вождей к маленькой юрте. Пять его собственных людей и двое Нилхи сидели у входа, играя ножами. Нилха уже говорил ему громкие слова и сыпал проклятьями в адрес своего отца Тогорила и Тэмуджина. Джамуха не очень верил Нилхе и Хучару с Алтаном, но они были оружием, которое он мог применить. Сын Хутулы и двоюродный брат Тэмуджина втайне направили к Джамухе посланника, а Нилху было легко уговорить встретиться с ними. Они вошли в юрту. Нилха сидел у очага, его худощавое лицо ухмылялось.

– Приветствую тебя, Сенгум, – сказал Хучар.

– Привет, – буркнул Нилха. – Так теперь вы устали от того, кого сделали свои ханом?

– У нас есть причины сожалеть об этом, – сказал Алтан.

– Мы сражались за него, – добавил Хучар, садясь. – Мы понесли потери в боях против татар, а потом он лишил нас добычи. – Он взял кувшин, протянутый ему Нилхой. – Даритай приехал бы с нами, да побоялся насторожить Тэмуджина.

– Мне сказали, – сообщил Джамуха, – что Даритаю все еще не разрешено посещать совещания у Тэмуджина.

– Да.

Хучар выпил кумысу.

– Проклятый Тэмуджин, – сказал Нилха. – Эта собака мечтает сместить меня, когда отец провозгласит его приемным сыном.

– Я думал, – проговорил Алтан, – что чувства Тогорила к Тэмуджину более прохладны. Он отказался рассматривать предложение Тэмуджина о браках.

– Это я уговорил отца отказаться. – Нилха сцепил пальцы. Джамуха почувствовал, что Сенгум опять начнет разглагольствовать. – Представьте себе наглость… Предлагает помолвку своей дочери Ходжин с моим сыном Тасугой, будто его девочка такой уж подарок, и хочет, чтобы моя дочь Чагур вышла за его сына Джучи.

Алтан засмеялся.

– Его так называемого сына.

– Моя дочь заслуживает большего, чем занимать почетное место в их шатрах. Его же была бы счастлива сидеть у входа.

– Мать девочки недавно умерла при родах, – сказал Хучар. – И младенец умер. В семье моего двоюродного брата были неприятности этой зимой, и, наверно, это знамение. – Нилха при этом улыбнулся. – Теперь, говорят, болеет другая его жена.

– Ну, мы согласились приехать сюда, и мы готовы действовать, – заметил Алтан. – Мы пойдем в поход с тобой, Сенгум, и с нашим старым товарищем Джамухой, но присоединится ли к нам Ван-хан?

Нилха погладил усы.

– Здесь может возникнуть трудность.

Джамуха наклонился вперед.

– Ты можешь убедить его. Ты должен. Тэмуджин будет претендовать на кэрэитский трон, как только твой отец отправится на Небеса, а возможно, и не станет ждать этого. Ты можешь убедить своего отца, что надо сражаться. Только скажи ему, что Чингисхан готовится захватить его трон.

– Все может быть, – сказал Алтан. – То, что ему отказали в женитьбе и помолвке, привело его в ярость. Многие слышали, как он говорил, что те, которые ему не уступают, заслуживают уничтожения.

Джамуха был уверен, что Сенгум заставит старика действовать. Подозрительность Тогорила разжечь легко, особенно когда речь идет о троне.

– Ты дашь нам знать, как только подготовишь его, – сказал Хучар, – и мы должны действовать быстро. Чем дольше мы будем ждать, тем больше будет времени у Тэмуджина раскрыть наш заговор.

Джамуха вытянул ногу. Достаточно будет нанести значительное поражение Тэмуджину. Джамуха не хотел, чтобы кэрэиты одержали полную победу. Он может выиграть, если ослабнут обе стороны. Люди, которые предпочтут дезертировать из войск и монголов, и кэрэитов, потом будут вынуждены присоединиться к нему. Он найдет способ обернуть битву в свою пользу.

76

Оэлун со своим мужем ждала у юрты. В стан Мунлика приехал всадник этим утром, чтобы сообщить им, что Тэмуджин готовится остановиться здесь на ночь. У ее кольца Тэмуджин с десятью спутниками прошел между двумя кострами. Кроме заводных лошадей, с ними были лошади, груженные вьюками. Она подумала, что это дары, но сомневалась, что они предназначаются ей. Тэмуджин обычно посылал с подарками других, предпочитая оказывать честь своей матери издали.

Вечерний ветер усиливался, снег еще не совсем сошел с пастбищ. Они собирались вскоре перекочевать на весенние пастбища, но степной пожар попортил землю на западе. Многие подозревали, что это дело рук врагов.

Хан посочувствовал им по поводу этого пожара. Он потерял двух жен, получил оскорбительный отказ на свое предложение о браке от Ван-хана и его сына. Тэмуджин потерпел неудачу, и это после его торжества над злейшими врагами.

Тэмуджин подошел к матери, оставив коня своим людям. По нему не видно было, что у него неприятности. Загорелое, волевое лицо под отделанной мехом большой шапкой было по-прежнему красивым, и двигался он с изяществом молодого человека.

– Здравствуй, мама. – Он обнял ее, пожал руки ее мужа. – Я рад видеть тебя, Мунлик-эчигэ.

– Тэмуджин! – Шиги Хутух выбежал к ним из-за повозки. Хан подхватил на руки сводного брата. – А на войну мы пойдем скоро? Можно мне пойти с тобой?

Мунлик рассмеялся.

– Тэмуджин только что приехал, а ты уже одолеваешь его вопросами.

– Потерпи, брат, – сказал Тэмуджин. – У тебя еще будет случай повоевать.

Оэлун проводила их в свой большой шатер. Сына посадили на почетное место, Мунлик сел справа от него, а Шиги Хутух – у его ног. Вошли люди хана. Служанки подали сушеный творог и дичь. Оэлун попрыскала кумысом, подошла к Тэмуджину и села слева. У сына пробивалась бороденка, но Оэлун не заметила седины в ней.

– Я опечалена твоими недавними потерями, – сказала она.

Его жена Джэрэн скончалась всего месяц тому назад.

– Я скорблю, но она болела долгое время. Бортэ и Хадаган взяли на себя заботу о дочерях, но Алаха еще слишком маленькая, чтобы понять, что ее мать покинула нас. – Он взял кувшин, а служанка принесла блюдо с мясом. – Как бы я ни был огорчен, впереди ожидаются радости. Есуй забеременела от меня, и Ходжин будет помолвлена в конце концов.

Оэлун удивилась.

– Ты так скоро нашел ей другого мужа?

– Того же мужа, мама. От Нилхи приехал посланник и сказал, что теперь он готов устроить помолвку моего сына с ней, а также выдать свою дочь за Джучи. Он утверждает, что лишь малые годы его сына и моей дочери помешали ему дать согласие раньше.

– Весьма подозрительно, – сказала Оэлун, – после всего того, что Сенгум говорил прежде.

– Бортэ сказала то же самое, – согласился Тэмуджин, – но Тогорил, видимо, наконец осознал выгоды этого брака и переубедил сына. Теперь я еду в стан к Нилхе – он пригласил меня отметить пиром обе помолвки.

Оэлун взглянула на мужа: даже обычно безразличный Мунлик хмурился.

– Сын мой, – сказал он, – мне это тоже подозрительно. Они третировали тебя, ранили оскорблениями, а теперь вдруг согласились? Мне кажется, с этим трудно согласиться.

Тэмуджин насторожился.

– Мне нужны эти браки, – сказал он тихо. – Они теснее свяжут нас с ханом кэрэитов.

– Делай, как хочешь, – неуверенно сказала Оэлун. Если ее сын не прислушался к Бортэ, он вряд ли последует ее совету. – Я полагаю, мой приемный сын говорил о благоприятных знамениях.

– Тэб-Тэнгри общался на горе с духами. Я не видел причины гадать на костях об этом, поскольку Нилха лишь согласился с тем, чего хотел я.

Мунлик наклонился вперед.

– Тэмуджин, – сказал он, – если бы ты посоветовался с моим сыном, мне кажется, он предложил бы тебе быть осторожным. Сенгум, видимо, знает, как сильно ты желаешь этих браков. Разве можно придумать лучший способ заманить тебя в ловушку, чем сделать вид, что теперь дается согласие?

Тэмуджин фыркнул.

– Нилха слабак. Он не осмелится.

– Он может осмелиться, – возразил Мунлик, – если кто-то другой вдолбит ему это. Тэмуджин, я служил тебе верно с тех пор, как ты щедро вознаградил меня, дав мне в жены свою добрую мать. Говорил ли я когда-ни-будь на твоих советах что-либо, кроме того, что я подчинюсь любому твоему приказу? Высказывался ли я против того, что ты твердо решил делать?

– Нет, – ответил Тэмуджин.

– Они хотят заманить тебя в ловушку, – сказал Мунлик. – Я уверен в этом.

Тэмуджин нахмурился.

– И что бы ты сделал на моем месте?

– Сказал бы Нилхе, что не могу приехать.

– И потерять все, на что я надеялся? Под каким же предлогом?

– Сейчас время весеннее, – ответил Мунлик, – твои лошади отощали, и тебе нужно подкормить их. Если Сенгум искренен, он попросится сам к тебе в гости, и ты ничего не потеряешь. Если он этого не сделает, ты узнаешь, что он замышляет.

Тэмуджин посмотрел на своих людей.

– Что вы на это скажете?

Киратай поднял голову.

– А то, что твой приемный отец дает тебе, возможно, мудрый совет, – сказал он. – Кэрэиты и прежде изменяли своему слову.

Тэмуджин молча ел. Оэлун кивнула мужу, ему пришлось набраться мужества, чтобы высказаться перед ханом.

– Ван-хан обязан мне троном, – наконец проговорил Тэмуджин. – Нилха по-прежнему будет прятаться, если я не прогоню найманов с их земель. – Он положил руки на бедра. – Киратай, вы с Бухатаем поедете к Сенгуму и скажете ему, что я должен подкормить лошадей. Поезжайте на рассвете и возьмите с собой подарки. Попируйте с ним, но возвращайтесь ко мне быстро, если он ничего не скажет о своем приезде ко мне для помолвки. А мы все вернемся в мой стан. – Он взглянул на Мунлика. – Если окажется, что ты не прав, Мунлик-эчигэ, ты испытаешь мой гнев.

– Я знаю, о чем говорю, – возразил старик.

– Поэтому-то я и верю тебе.

– Мой сын наконец-то прислушался к совету, – тихо сказала хану Оэлун. – Но, разумеется, он ошибается редко.

– Мама, если бы я прислушивался ко всем советам, ничего не решалось бы. Пусть всякий крепко подумает, прежде чем дать мне совет.

– Да… но не слишком запугивай людей, а то они не обратятся к тебе, когда это будет нужно.

Она встала и убрала блюда.

Мужчины немного выпили, а потом бросили жребий, кому стоять на часах в первую смену. Двое вышли, а остальные завернулись в одеяла.

– Ты можешь поспать в моей постели, Тэмуджин, – предложил Шиги Хутух.

Тэмуджин улыбнулся.

– Отлично.

Оэлун проводила сына к постели мальчика. Тэмуджин увернулся, когда она хотела снять с него шубу.

– Я не ребенок, – сказал он.

– Смеешься над старой матерью. – Как обычно, она к вечеру уставала. У нее закололо под ребрами, когда она стала на колени, чтобы разуть его. Она укрыла его одеялом, хоть он и притворно хмурился. – Можно попросить тебя, Тэмуджин? – Он кивнул. – Мне бы хотелось уехать завтра с тобой.

– Тогда я должен задержаться, пока ты упакуешь вещи и подготовишь кибитку.

– Мне не нужна кибитка. Я поеду верхом, и это пойдет мне на пользу.

– А я останусь без жены? – спросил Мунлик, уже лежавший в их общей постели. – Юрта будет без тебя пуста.

– Я скоро вернусь. – Она встала и посмотрела на сына. – Я хочу навестить Бортэ и внуков. Ты бы почаще собирал нас всех вместе. Твоей старой матери осталось недолго жить и радоваться внукам.

Тэмуджин сделал знак, отводящий беду.

– Не говори такие вещи. Ты выносливая. – Как-то он сказал ей, что на вид она не старше Бортэ, но последнее время это было бы не так. – Я устал спорить с тобой. Если твой муж отпустит тебя, ты поедешь.

– Пусть едет, – пробурчал Мунлик.

Оэлун пошла к постели, сняла халат, разулась и легла рядом с мужем. Она обняла его, он прижался к ней. Его любовь была, как костер в ночи, согревавший ее.

– Сначала ты говорил мне, что я в конце концов должен жениться, – сказал Джучи, – а теперь ты говоришь, что я могу и подождать.

Бортэ нахмурилась. Он был в поле и приехал в орду лишь вечером. Едва он успел поздороваться с матерью, как Тэмуджин сказал ему об отсрочке помолвки.

– Ты женишься, – добавил Тэмуджин, – так или иначе, либо на дочери Сенгума, либо на ком-нибудь еще.

– Он думает, что его дочь слишком хороша для меня. – Джучи схватил кусок мяса. – Если она окажется в моей юрте, хорошая трепка поставит ее на место.

Чагадай посмотрел на старшего брата.

– Кэрэиты согласны выдать его дочь за старшего сына хана, так что они, наверно, имеют в виду меня…

Хан строго посмотрел на него и поднял руку. Бортэ хлебнула из кубка. Джучи было девятнадцать лет. Он был похож на Чилгера, и рот у него кривился точно так же, как у мэркита, когда тот злился, и тело было массивное, ширококостное, и глаза маленькие, черные. Он смотрел мимо нее на Есуй и Есуген, которые сидели слева от Хадаган. Джучи ел глазами сестер. Его бы давно надо было женить.

– Я позабочусь, – сказал Тэмуджин, – чтобы у всех моих сыновей были жены, достойные их.

Угэдэй улыбнулся отцу.

– Тогда ты должен найти мне такую, как наша мама. – Лицо хана подобрело, когда он взглянул на третьего сына. Угэдэй поднял кубок и выпил. В свои четырнадцать это был широкоплечий мальчик, выпивавший уже как мужчина, но становившийся от выпивки более дружелюбным.

Оэлун-экэ что-то сказала сыну. Бортэ усадила ее слева от Тэмуджина. Старость пришла к Оэлун внезапно, лицо ее обветрилось и покрылось тонкими морщинами. Только золотисто-карие глаза были теми же.

Тэмуджин предложил мясо сперва своим женам, потом Ходжин. У маленькой девочки были отцовские глаза и острый взгляд, как у Тулуя. У своей матери Дохон она ничего не взяла.

– Я не хочу замуж, – сказала Ходжин.

Хадаган рассмеялась.

– Когда-нибудь тебе придется выйти. Во всяком случае, это будет всего лишь помолвка – в стан к мужу ты поедешь через несколько лет.

– Твоя тетя Тэмулун, бывало, говорила, что не хочет замуж, – сказала Оэлун, – а теперь счастлива с мужем.

Ходжин придвинулась к Хадаган. Если ханский посланник к Нилхе вернется без Сенгума, хан поймет, что сын Ван-хана собирается нанести ему удар. Бортэ знала, что Тэмуджин тогда будет действовать. Она с горечью подумала, что предостерегала его относительно Тогорила.

Она встала и помогла служанкам убрать блюда. Ала-ха поспешила за ней, сунув маленькую девочку Хадаган. Есуген и Есуй встали и поклонились хану, а потом ушли. Тулун и Угэдэй отправились в свою сторону шатра поиграть в бабки.

Оэлун положила голову на плечо сына.

– Приезжай к нам опять, – сказал Тэмуджин, – когда Джучи женится.

– Я буду здесь встречать его невесту. – Оэлун повернулась к старшему внуку. – Смотри, будь ей таким же хорошим мужем, каким был мой.

Бортэ гадала, говорит Оэлун-экэ о Мунлике или о Есугэе. Снаружи кто-то крикнул, часовой ответил. Бортэ пошла к выходу, думая, что вернулся Киратай или Бухатай.

Позвал хана Джурчедэй. Бортэ попросила его войти. Вождь уругудов вошел с двумя незнакомцами, одежда которых была заляпана грязью.

– Приветствую тебя, Тэмуджин, – быстро проговорил Джурчедэй. – Эти два пастуха приехали из стана Шерэна, сына Алтана, и просятся поговорить с тобой. – Оба незнакомца стали на колени и прижались лбами к ковру. – Они говорят, что дело не терпит отлагательств, и не хотят говорить больше ни с кем.

– Встаньте, – велел Тэмуджин пастухам.

– Коко Мункэ по-прежнему хранит нашего хана, – выпалил старший из них. – Я Бадай, а это Кышлык. Мы слуги в стане Шерэна. Он присягал тебе, так что нам кажется, что мы служим тебе, как и ему.

Тэмуджин нетерпеливо махнул рукой.

– Говорите по делу.

– Кэрэиты собрали военный курултай, – сказал Бадай. – Они хотели держать это в секрете, но я был у шатра Шерэна, когда он приехал и говорил с женой. Я слышал, как он сказал, что ловушка Сенгума не сработала, но подготовлена новая ловушка. Они хотят совершить набег на рассвете, окружить твой стан и взять тебя.

Джурчедэй выругался. Хан медленно встал.

– Нилха, наверно, схватил моих посланцев… или хуже того… Сенгум уже бы свел меня в могилу, если бы не Мунлик-эчигэ.

– Если Шерэн был на курултае, – пробурчал Джурчедэй, – то и Алтан, видимо, был там, и я подозреваю, что и Хучар не находился в другом месте.

– Кэрэиты приближаются к тебе, хан, – сказал Кышлык. – Я прошу тебя спасаться.

– Нилха не стал бы действовать без одобрения отца, – тихо промолвил Тэмуджин. – Дожить бы до того времени, когда Тогорилу оторвут руки и ноги и кости разбросают на все четыре стороны. Джурчедэй, поднимай стан и пошли людей в соседние станы. Каждому мужчине сесть в седло и ехать на восток со мной – оставьте все, за исключением того, что нужно для сражения.

Трое выбежали из шатра. Сыновья Бортэ разбирали оружие.

– Я еду с тобой, отец, – сказал Тулуй.

– Нет. Оставайся с матерью. – Он строго посмотрел на Бортэ. – Я поручаю тебе мать, своих жен и младших детей. Спасайтесь, как можете.

Он зашагал к выходу.

77

За озером Буир, поблизости от места, которое называлось Краснотал, где чахлые деревца росли в полупустыне, кэрэиты увидели отступающий монгольский арьергард. Ближе к ночи монголы выстроились в боевой порядок, и кэрэитские воины поняли, что враг решил сражаться. Солнце село, когда Джамуха проехал обратно через свои боевые порядки, чтобы посоветоваться с Тогорилом и его генералами.

Какой же дурак Сенгум, пытавшийся заманить Тэмуджина в ловушку. Нилха преуспел лишь в том, что насторожил врага. У Джамухи было такое ощущение, будто поводья выпали из рук. Тогорил предпринял поход неохотно, а Нилха пылал такой злобой к Тэмуджину, что порол горячку.

Он спешился у костра. Ван-хан подошел к нему.

– Враг ждет, – сказал Джамуха. – Как мы будем действовать? Люди ждут твоих сигналов.

– У меня вопрос к тебе, – сказал Тогорил. – Кто, по-твоему, лучшие воины Тэмуджина, кто самые опасные?

Джамуха стиснул зубы. Старик все еще колеблется, не может решить, как построить войско для боя.

– Уругуды и мангуды, – ответил он и выругал про себя их вождей. Он видел, как они сражались, когда Хубилдар и Джурчедэй еще были на его стороне. – Они держатся в тесном строю и когда окружают противника, и когда отступают. Их копья – самое смертельное оружие, их мальчики начинают обучаться военному делу, как только их сажают на коней, даже если их приходится привязывать к седлу.

– Тогда я поставлю против них джиргенов, – сказал Тогорил, – а позади них тумэн тубегенов – они яростно бьются копьями и считаются нашими лучшими лучниками. За олон-донхатами пойдет моя гвардия, а главные силы я отведу.

– Лучше не придумаешь, – пробурчал Джамуха. – Тэмуджин наверняка бросит на нас первыми уругудов и мангудов. Если мы отбросим их и сделаем брешь в их боевом порядке, до победы рукой подать.

– Мне кажется, что возглавить войско нужно тебе, молодой браг. Ты знаешь лучше меня, каким образом они будут сражаться.

Генералы сквозь пламя костра смотрели на Джамуху. Он знал, что они думают, а думают они о том, что их хан ослаб сердцем, желая передать командование тому, кто уже проигрывал Тэмуджину. Они подчинятся, но неохотно, и возложат вину на него, если сражение будет проиграно.

– Я не могу принять такую честь, – сказал Джамуха. – Мой меч в твоем распоряжении, Тогорил-эчигэ, но вести нас должен ты и твои нойоны.

Генералы облегченно вздохнули. Они поговорили еще, спланировали сражение, но Джамуха уже учуял поражение. Сердце Ван-хана не лежало к этой битве. Его завело далеко лишь приставание Нилхи.

Наконец Джамуха покинул кэрэитов и поехал обратно к своим людям. Что бы ни случилось, некоторые из людей Ван-хана задумаются, стоит ли им сохранять верность, и поищут нового вождя. Если Тэмуджин понесет тяжелые потери, некоторые из его сторонников, возможно, уйдут от него к Джамухе.

К тому времени, когда он добрался до своей ставки, решение созрело. Он отделил пятерых самых верных товарищей от остальных.

– Ван-хан подведет нас, – сказал он. – Он просил меня рассказать о силах Тэмуджина и пытался передать мне командование своим войском. В сердце своем он уже проиграл сражение.

– А что хочешь сделать ты? – спросил его товарищ.

– Если Ван-хан и дальше покажет себя слабаком, легко будет отстранить его и использовать Нилху, пока мы в нем нуждаемся. Сейчас же у Тэмуджина меньше живой силы, и его еще можно победить… если ему не помогут.

– Ты собираешься помочь ему? – спросил Огин.

– Он должен знать, что я здесь, – он увидит мой туг. Пусть он не думает, что я забыл о наших старых узах. Говорят, что Тэмуджин из тех, кто умеет прощать старых друзей, помогавших ему в беде. Если я заслужу его благодарность теперь, то найду способ использовать его позже.

– Все возможно, – сказал его товарищ.

– Огин, ты будешь моим посланцем. – Джамуха обнял молодого человека. – Ты проберешься тайком в стан Тэмуджина и скажешь моему анде о том, что Тогорил не может даже построить боевой порядок. Я сообщу тебе для Тэмуджина замысел сражения, сложившийся у Ван-хана, и ты скажешь ему, чтобы он был осторожен и не боялся. Посмотрим, как он воспользуется этим.