Текст книги "Повелитель Вселенной"
Автор книги: Памела Сарджент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 51 страниц)
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Тэмуджин сказал: «Я был не больше насекомого, спешащего забраться подо что-нибудь, и эта гора стала моим убежищем. Я был не больше жука, ползущего по земле, и дух, который обитает здесь, подарил мне жизнь».
35
Дай Сэчен сказал:
– Ты становишься взрослой, дочка.
Бортэ замерла, зная, что за этим последует.
– Ты выросла в моей юрте. – Сердито смотревший на нее отец был пьян и лежал в постели. – Тебе семнадцать, Бортэ – сколько тебе еще ждать?
Она взглянула на брата. Анчар склонился над стрелами, которые шлифовал. Шотан молча возилась у очага.
Бортэ сказала:
– Я буду ждать, пока мой жених не приедет за мной.
– И когда это будет? – со вздохом вопросил Дай. – Я был терпелив. Я слушался тебя и отказывал твоим поклонникам, имеющим много стад, потому что не выносил твоих слез.
– Я обещала, – ответила она. – И ты обещал. Тэмуджин ждет, пока не сможет предложить мне лучшую долю.
– Ты обманываешься, дочка. Он умер или забыл тебя.
– Ты бы уже сейчас была замужем, – проговорила Шотан. – Красота твоя не вечна.
Пораженная Бортэ повернулась к ней: мать всегда была на ее стороне. Даже Анчар, который обычно вступался за нее, ничего не сказал. Она чувствовала, что отец задыхается от гнева.
– Я еще молода, – сказала Бортэ. – Многие не замужем в моем возрасте.
– Чем больше мы будем ждать, – возразил Дай, – тем меньший калым мы получим.
Она знала, почему упрямится. Если бы кто-нибудь из мужчин, сватавшихся к ней, обладал огнем, горевшим в глазах Тэмуджина, она, может быть, согласилась бы.
Почему она не хочет расставаться со своей надеждой? Тэмуджин уже не мальчик, сделавший предложение; она не ребенок, поклявшийся ждать. Она не помнила ничего, кроме глаз Тэмуджина. Возможно, и он помнил ее смутно. Наверно, он полагал, что она уже вышла за другого.
Но она дала клятву, и духи одарили ее чудесным сном. Если бы он умер, она бы получила какую-нибудь весточку.
– Мать сшила для тебя свадебный наряд, – сказал Дай. – Она мечтает о дне, когда сможет обрядить тебя. – Он помолчал. – Мне мальчик нравился. Я отдал бы тебя ему, если бы он приехал, но я больше ждать не могу.
Бортэ заставила себя посмотреть ему в глаза.
– Я обещала.
Он дал ей пощечину.
– Прекрати! – кричал он. – Я выдам тебя за первого же мужчину, который покажется мне подходящим. Если мне придется бить тебя и тащить на свадьбу, я это сделаю. К лету я тебя пристрою так или иначе.
– Я выйду за Тэмуджина.
Дай схватил ее за косу и ударил еще раз. Она даже не защищалась.
«Он приедет за мной, – в отчаянии думала она. – Непременно приедет».
36
Сурки пронзительно свистели. Хасар привстал на стременах, а Тэмуджин снял колпачок с ястреба. Тот воспарил, а потом ринулся вниз на бегущего сурка.
Борчу засмеялся. Юный арулат сам выучил птицу перед тем, как подарил ее Тэмуджину. Крылья ястреба, клювом добивавшего добычу, трепетали.
Тэмуджин с Борчу поехали к птице. Холодный ветер дул с заснеженных гор на западе, заставляя Хасара ежиться в седле. Кое-где пробивалась зеленая трава. Далеко на севере виднелся массив Бурхан Халдун, который служил границей между лесом и степью. В лесу, в котором некогда прятался Тэмуджин, всегда становилось темней весной, когда деревья покрывались листьями и застили солнце, но в этой долине весеннее солнце светило ярко.
Ястреб слетел на запястье Тэмуджину, и он скормил ему кусочек мяса, а Борчу привязал дохлого сурка к седлу. Тэмуджин надел колпачок на ястреба и намотал сворку на руку. Борчу подошел к своей лошади и прыгнул в седло. Молодой человек проводил больше времени в стойбище у Тэмуджина, чем в отцовском. Хасару арулат нравился больше Джамухи, хотя брату он не осмелился бы это сказать.
Они не видели Джамуху почти год потоку, главным образом, что анда Тэмуджина теперь возглавлял свой род. Джамуха предложил им присоединиться к его куреню, но Тэмуджину хотелось сперва собрать побольше сторонников. Однажды Джамуха обмолвился, назвав Тэмуджина «младшим братом», словно тот был его вассалом.
Борчу был другой. Его клятва верности в дружбе казалась не менее крепкой, чем клятва побратима.
Хасар вспомнил: вскоре после того, как семья перекочевала в долину реки Сэнгэр, их ограбили. Воры увели восемь оставшихся меринов. Но они не взяли рыжую кобылу, на которой Тэмуджин приехал из стана тайчиутов, потому что Бэлгутэй в это время уехал на ней поохотиться.
Тэмуджин настоял, что поедет догонять похитителей один. По дороге он встретил Борчу. Арулат видел людей, гнавших восемь серебристо-серых меринов, и тут же предложил Тэмуджину помочь вернуть этих лошадей. Оба мальчика подползли к похитителям, ранили двоих, разогнали других и завладели лошадьми. Борчу отказался принять часть крошечного стада Тэмуджина в награду за помощь.
Хорошо было иметь союзником Борчу, и не только потому, что он стал храбрым и верным другом Тэмуджина. Его отец, Наху Богатый, был вождем арулатов. Наху Баян имел много стад и единственного сына Борчу.
– Хотелось бы мне иметь этого ястреба самому, – сказал Тэмуджин приблизившемуся Хасару, – но придется подарить его отцу Бортэ.
– Собираешься жениться на ней? – спросил Борчу.
– Хватит ждать.
Хасар нахмурился, он надеялся, что брат забудет Бортэ. Эта хонхиратка не станет ждать так долго, не получая от него никаких вестей.
Хасар почувствовал знакомое ощущение в паху. Ему самому не помешало бы жениться.
Он всмотрелся в даль. Пять всадников, за ними шесть кибиток, другие люди верхами за отарами двигались в направлении их стана с северо-востока. Значит, к его брату еще присоединяются люди. Стан у них был по-прежнему маленький, но уже больше двадцати юрт разместились кольцами к югу от собственных юрт Тэмуджина. Люди кочевали вместе с Тэмуджином на юг, в Гоби, чтобы грабить неосторожных караванщиков у колодцев. Большую часть добычи Тэмуджин всегда отдавал другим.
Тэмуджин махнул рукой Борчу.
– Мы должны поприветствовать этих людей.
Хасар рысил позади брата и его приятеля. Овцы пришельцев увеличивали общее стадо, и можно было бы воздержаться на некоторое время от грабежа. Наверно, пришельцы – молодые люди, ищущие нового руководителя, слышавшие, что молодой вождь в своем стане у Сэнгэра хорошо принимает всех, кто приходит с дружескими намерениями, и что он щедро делится со своими сторонниками.
– Мама! – звал Тэмуджин. – Мама!
Оэлун кроила одежду, когда сын показался из-за кибитки. С ним была старушка.
– Посмотри – наша старая служанка вернулась к нам.
Лицо Хокахчин сморщилось еще больше, но Оэлун узнала ее маленькие черные глазки. Она вскочила и обняла старуху.
– Никогда не думала, что увижу тебя.
Оэлун сотрясалась от рыданий. Смуглые щеки Хокахчин тоже были мокры от слез.
– Она приехала сюда с хонхотатами, – сказал Тэмуджин. – С теми, что решили присоединиться ко мне.
Оэлун взглянула на него.
– А Мунлик…
– Люди ушли из его стана в ночь. Хокахчин-экэ приехала с их женами.
– Меня отдали родственникам Мунлика два года тому назад, – сказала Хокахчин. – Мунлик отпустил меня. Сам он не хочет присоединяться к тебе, но и нам не мешает.
Оэлун подумала, что это похоже на Мунлика. Он бросает кость на случай, если Тэмуджин окрепнет, но своих союзников-тайчиутов не станет оскорблять.
– У нас для тебя место найдется, – сказала она Хокахчин. – Всегда найдется, старая подруга.
– Ты приехала в доброе время, – добавил Тэмуджин. – Вскоре я собираюсь поехать за невестой, так что ты будешь заправлять свадьбой. А теперь мне надо идти к людям.
Он похлопал старуху по плечу и ушел.
Оэлун отвела Хокахчин в юрту и усадила на подушку.
– Тэмуджин стал большим и красивым, – сказала старуха. – Хасар тоже. Даже маленький Хачун уже совсем мужчина.
– Им пришлось стать мужчинами слишком рано. – Оэлун вдруг стало дурно, она оперлась о Хокахчин. – А что привело тебя и других сюда?
– Слухи о молодом вожде, который собирает сторонников из всех родов, сдерживает данные им обещания и отдает им большую часть добычи, как бы ее ни было мало.
– Значит, до наших врагов доносятся эти слухи, – сказала Оэлун.
– Они также слышали, что вождь джайратов объединился с ханом Тогорилом, и оба стали союзниками твоего сына. Не думаю, чтобы тебе стоило их бояться.
Оэлун коротко рассказала о том, что было, о годах тайного пребывания в лесах и предгорьях. Хокахчин молчала, черные глаза ее были серьезными.
– Как в сказке, – сказала старуха, когда Оэлун закончила свой рассказ.
– А теперь он хочет поехать за своей невестой. Если она замужем, то я боюсь, что те, кто умыкнул ее, могут угрожать его жизни.
– Неужели он все еще любит эту девушку?
– Не знаю, – ответила Оэлун. – Она обещала ему, и я думаю, что именно это много значит для моего сына. Тэмуджин никогда не отдает того, что он считает своим.
– Тогда скажи ему…
– Что? Что он еще незначительный вождь, который замахивается сверх головы? Что он может потерять все, чего добился, из-за девушки, которая, наверно, забыла его? Его не остановишь, раз уж он решил поехать к ней. – Оэлун вздохнула. – До сих пор он преодолевал все трудности. Думаю, он верит, что нет такой силы, которая бы его одолела.
37
Бортэ несла молоко к юрте матери, когда увидела двух всадников. Они ехали по берегу реки на серых лошадях, ведя на поводу двух серых заводных. На руке одного из них сидел ястреб с колпачком на голове, на заводных лошадях были переметные сумы.
Наверно, вернулся один из ее поклонников. Если он придется отцу по душе, она вынуждена будет принять его предложение.
Они спустились к реке, чтобы напоить лошадей. Дай поехал навстречу гостям с Анчаром и еще двумя людьми. Путники остановились. Тот, что с ястребом, отдал птицу спутнику, спешился и вытянул руки вперед. Он был широкоплечий и высокий. Ей показалось, что такой у них в стане еще не бывал. Анчар вдруг соскочил с коня на землю и побежал к незнакомцу. Они обнялись. Брат откинул голову и, казалось, смеялся, а Дай зашагал к ним и тоже обхватил высокого человека руками.
Бортэ даже надеяться боялась. Отец сдернул с путника шапку, и она заметила темно-рыжие косы, прежде чем тот отнял шапку и нахлобучил ее.
– Тэмуджин, – прошептала она, и ей захотелось побежать к нему, но она повернулась и побежала к юрте.
Она вошла и поставила ведро, едва не пролив молоко. Шотан сидела у очага.
– Дочка, что с тобой?
– Тэмуджин, – сказала Бортэ.
Мать встала и поспешила из юрты. Бортэ натянула халат, пригладила волосы и села, сжимая одежду трясущимися руками.
– Я видела их, – сказала Шотан, вернувшись. – Твой отец, кажется, с ума сошел от радости. – Она нахмурилась. – Что с тобой, дочка? Ты только об этом и молилась, а теперь дрожишь от страха, как ягненок.
Бортэ ничего не могла объяснить. А что, если Тэмуджин переменился? Что он подумает, когда увидит ее? Может быть, теперь она не покажется ему красивой? Что за человек он теперь? Ей придется ехать с ним, чтобы не подвергнуться бесчестью из-за старого обещания.
– Я этого не вынесу, – сказала Бортэ.
Шотан села рядом.
– Кончай дурить, Бортэ. Отец приведет его сюда и будет договариваться с молодым человеком о свадьбе. Ты этого хотела?
В этом теперь она была не уверена. «Я не хочу видеть его, – подумала она. – Я не посмотрю на него, пока не услышу его голоса, а когда я увижу его глаза, мне все станет понятно».
Шотан пошла к очагу и вылила молоко в котел. Бортэ ждала, лицо пылало, и вдруг она услышала голос отца:
– …боялись, что враги покончили с тобой. Я не чаял тебя увидеть. Посади птицу на эту жердочку. – Бортэ услышала, как они вошли, она потупилась и видела лишь войлочный пол. – Шотан, подай выпить нашим гостям и присядь с нами. Тэмуджин вернулся со своим братом Бэлгутэем. Наша дочь оказалась мудрее меня. Я думал, ее жених пропал, но ее верность вознаграждена.
– Как ты вырос, – сказала Шотан. Бортэ не поднимала головы.
– Тэмуджин теперь вождь в собственном стане, – сказал Анчар.
– Очень небольшом стане, – послышался другой голос. Это, должно быть, Тэмуджин, голос у него стал погуще, но говорит он по-прежнему с прямотой. – Присоединились ко мне немногие, но за ними последуют другие. – Это тоже похоже на Тэмуджина. – Хотелось предложить будущей жене лучшую участь, но я обещаю, что добуду много больше, чем имею.
Анчар хихикнул.
– Несмотря на все твои неприятности, думаю, сестру ты обеспечишь.
Бортэ подняла голову. Он поднес шапку ко рту, сдувая пыль. На широкий лоб его ниспадал чуб, а на макушке голова была выбрита, косицы он заправил за уши. В юрте он казался еще выше. На красивом лице сверкали светлые глаза, напомнившие ей глаза сокола, которого она видела во сне давным-давно. Это был незнакомый человек, холодно изучавший ее, и, наверно, он был разочарован увиденным.
– Бортэ, – сказал он. Глаза его потеплели, загорелое лицо чуть-чуть покраснело. – Я обещал вернуться к тебе, а ты сдержала свое обещание. Я верил, что ты сдержишь, но теперь, увидев тебя, я удивляюсь, почему ни один мужчина не сделал тебе предложения.
– Многие пытались, – возразил Анчар. – Моя сестра славится своей красотой.
– Клянусь, что она никогда не пожалеет о своей верности, – сказал Тэмуджин. – То есть, конечно, если твой отец пожелает выполнить свое обещание.
Дай Сэчен махнул рукой.
– Есть сомнения? Девочка жила в моей юрте достаточно долго, и я не представляю себе человека, который бы больше заслуживал ее. – Он засмеялся. – Конечно, мы должны поторговаться.
Бортэ склонила голову. Годы ожидания кончились. Ей не придется больше выносить насмешки двоюродных сестер и подруг, а также упреки родителей. У нее будет муж, и она ни о чем не сожалела.
38
Бортэ с женами своих дядей и двоюродными сестрами ждала в юрте. Дни перед свадьбой казались бесконечными. Согласно приличиям, Тэмуджин с братом Бэлгутэем во время приготовлений жили вне стана. День ушел на переговоры с Даем и одним из дядей Бортэ, которые предваряло вручение подарков Тэмуджина.
Отец получил шелка и горшки, взятые при ограблении каравана, ястреба и обещание многих людей и скота, которых пригонят, когда молодой человек обретет их. Многие назвали бы это невыгодной сделкой, но Дай совершенно уверовал в то, что Тэмуджину достанется много добычи и он выполнит свою клятву. После теперешних разговоров отца Бортэ с трудом вспомнила, как он некогда вообще не надеялся снова увидеть сына Есугэя.
Шаман сопоставлял дни рождения невесты и жениха, положение звезд и всякие предзнаменования, чтобы назначить день свадьбы. У Бортэ с матерью неделя ушла на то, чтобы сшить Тэмуджину новый кожух и украсить вышивкой свадебный халат. Стан пропах жареной бараниной. Свадьба была на носу.
Черноглазый брат Тэмуджина в толпе хонхиратов рассыпался в пожеланиях счастья будущим мужу и жене. Дай отвечал в том же духе, разукрашивая речь как можно большим числом поэтических образов. Отец гордился способностью произносить такие речи, поэтому, вопреки обычаю, он делал это сам, вместо того чтобы поручить кому-нибудь из братьев. Она уже слышала Дая на других свадьбах и знала, что он будет неожиданно менять ритм, вставлять в привычные фразы собственные слова, мешая брату Тэмуджина выражаться столь же красноречиво.
Женщины болтали, нетерпеливо ожидая, когда жених выведет невесту. Берестяной головной убор тяжко давил на голову. Бортэ вцепилась в бусы, висевшие на шее. Тэмуджину полагалось еще поискать ее в стане. Неужели другие невесты чувствуют то же самое и хотят бежать с собственной свадьбы? Наверно, их улыбки и горящие щеки лишь скрывают подступившие слезы.
– Бортэ!
Это звал он. Женщины быстро обступили ее и захихикали.
– Я хочу забрать свою невесту! Она здесь?
Он вошел в юрту, протолкался сквозь толпу и обнял ее. Бортэ отпрянула, зная, что ей полагается сопротивляться, но потом прильнула к его груди, а он еще крепче прижал ее.
– Я нашел ту, которую искал!
Сильные руки оторвали ее от пола и вынесли из юрты, женщины бросились следом. Бортэ вырывалась, потом вдруг ослабла настолько, что даже не могла сделать вид, будто сопротивляется. Он усадил ее на лошадь, а сам сел сзади, и они потрусили к реке. Ее тетки и двоюродные сестры с криком бежали следом, призывая духов взять под свою защиту невесту и жениха.
Большая часть обитателей стана ожидала у реки. В ямах жарились бараны, мужчины передавали друг другу кувшины. Дай и Шотан стояли на пригорке немного в стороне от толпы.
– Бортэ, – шепнул Тэмуджин, – ты счастлива?
Она заставила себя кивнуть. Он спешился у пригорка, помог сойти ей и повел к родителям. Они поклонились и стали на колени. Бортэ едва расслышала благословение Дая, она не ощущала вкуса кумыса, который пила из поданной ей чаши. «Я его жена», – думала она, и душа, казалось, отлетала от нее, вспугнутая громкими поздравлениями собравшихся.
Хонхираты ели и пили под гортанные песни мужчин, треньканье музыкальных инструментов и завыванье свирелей, а солнце катилось на запад. К Бортэ подходили люди, кланялись и желали ей счастья и доброго пути.
Наконец Тэмуджин встал и повел ее к своему коню. Шотан взобралась в кибитку, запряженную волами и крытую толстым войлоком. Она направлялась вместе с Бортэ в стан Тэмуджина и радовалась, словно сама была невестой. Тэмуджин помог Бортэ сесть на его коня. Когда он сел сам позади нее, она одернула длинный халат и тулуп. Вокруг нее дождем падали куски навоза, который швыряли доброжелатели.
Они медленно поехали берегом реки на запад. Дай вместе со своими людьми шел рысью возле Шотан. Бортэ слышала, как отец и брат смеются, обмениваясь шутками с Бэлгутэем. Тэмуджин пустил шибкой рысью коня вперед, а потом сбавил ход. Он молчал, наваливаясь грудью на ее спину, когда натягивал поводья.
– Хорошо, что ты все-таки приехал, – наконец сказала Бортэ. – Хоть отец и счастлив видеть тебя, но еще немного – и он выдал бы меня за кого-нибудь.
– Твой отец, наверно, слышал обо мне и удивлялся, почему я не еду за тобой, – откликнулся Тэмуджин и помолчал. – Я радуюсь, что вы приняли нас так торжественно, но с не меньшим удовольствием я ехал сюда, одаривал вас, торговался и покидаю стан твоего отца с тобой, получив его согласие.
Она оглянулась. От вечернего света его кожа стала бронзовой, глаза прятались в тени глубоко надвинутой шапки. Он был возбужден предвкушением жизни с ней, и она вдруг осознала, что никогда больше не увидит его именно таким.
– Но ты у меня будешь скучать по свадебному пиру, – добавил он. – Женщины такое запоминают крепко.
– Не думаю, что буду скучать, – откликнулась она. – Я так долго ждала, что хотелось одного – лишь бы все кончилось побыстрей.
Наверно, ей не следовало говорить это, он мог неправильно понять ее. Она отвернулась.
– Я знал, что ты будешь ждать, – сказал он. – Анчар рассказал мне, как ты обходилась с другими поклонниками, делавшими предложения, и как тебе приходилось худо из-за этого, и я ругал себя, что не мог приехать за тобой раньше. Потом, когда я увидел, какой ты стала красивой, я забеспокоился, сочтешь ли ты меня стоящим женихом. Я подумал, что ты выйдешь за меня только, чтобы не выглядеть дурой, которая ждала так долго и отказалась.
– А я думала, что ты, возможно, не хочешь взять меня в жены и приехал только потому, что обещал.
– Как ты могла это подумать? – спросил он, прижав ее к себе. – Ты доказала свою верность, дождавшись меня. Этого достаточно, чтобы я уверился, что сделал правильный выбор. Но увидеть твою красоту… – Он вздохнул. – Я добуду для тебя больше, чем имею, обещаю тебе.
Ей понравились его слова, она была тронута его признанием и все же его тихий голос звучал холодновато. Она вспомнила, как он смотрел на нее в юрте отца, словно бы изучая, и лишь потом позволил себе взглянуть на нее потеплее.
Она не может подвести мужа, да он и не позволит ей сделать это. Все и так ясно. Он на мгновенье сжал ей руку пальцами, твердыми, как когти. Она закрыла глаза.
Путники заночевали в степи. Бортэ залезла в кибитку к матери, Тэмуджин не придет к ней, пока они не достигнут его стана.
Шотан крепко спала. Бортэ лежала рядом, ворочаясь, думая о том, что сказала ей мать перед свадьбой. Но объяснять Шотан было почти нечего, Бортэ видела, как жеребцы покрывают кобыл, и слышала, как родители возятся в постели. Шотан утверждала, что боль после первого соития пройдет и что она научится получать удовольствие, но Бортэ знала, что некоторые женщины так его и не получают.
Дай вернулся с пути на второй день. Бортэ смотрела ему вслед из кибитки, пока он и его спутники не превратились в черные точки, движущиеся на солнце. Анчар с двумя своими товарищами поехал с Бортэ, а Бэлгутэй поскакал вперед, чтобы предупредить людей Тэмуджина, что их вождь возвращается с невестой.
Бэлгутэй встретил их два дня спустя у слияния рек Керулен и Сэнгэр. С ним был еще один брат, остроглазый, по имени Хасар. Анчар со своими людьми дали братьям попить кумысу, а потом подъехали к кибитке попрощаться.
– У тебя превосходный муж, сестра, – сказал Анчар. – Немногие могут начать с ничего и сделаться вождями в шестнадцать лет. – Он рассмеялся. – Тэмуджин сегодня утром выиграл мою последнюю антилопью бабку.
– Я буду скучать по тебе, – пробормотала Бортэ.
Брат нагнулся к ней с седла, похлопал по щеке и умчался со своими товарищами.
Путники поехали на север по берегу реки Сэнгэр. Долина зазеленела, в траве появились белые цветочки. Муж Бортэ обернулся в седле и улыбнулся ей, зубы были ослепительно белы на фоне смуглого лица, в глазах горел тот огонь, который она заметила сразу при первой встрече.
Солнце уже взошло, когда Бортэ увидела стан своего мужа. Юрты и кибитки группировались кольцами у реки. Хасар поскакал вперед, чтобы объявить их прибытие, и народ уже собрался у юрт, чтобы приветствовать вождя.
Возле одной из юрт стояли три женщины. Бортэ обратила внимание на женщину маленького роста, прекрасное лицо ее портили лишь тоненькие морщинки у золотистых глаз. Она держалась гордо, словно была ханшей, и Бортэ поняла, что перед ней мать Тэмуджина.
Шотан с Бортэ выкарабкались из своих кибиток, Тэмуджин повел их кланяться. Бортэ застенчиво посмотрела на мать Тэмуджина, а Оэлун-уджин и Шотан обменялись положенными приветствиями.
– Пусть моя дочь будет достойной женой твоему сыну, – сказала Шотан.
– Красивая девушка, – заметила мать Тэмуджина. – Я понимаю, почему мой сын не забыл ее.
Она посмотрела на Тэмуджина, Бортэ увидела, как заблестели ее глаза.
«Я не должна никогда стоять между ними, – подумала Бортэ. – И нельзя никогда подводить никого из них».
– Добро пожаловать, дочка, – сказала Оэлун-уджин. Она улыбнулась, но Бортэ этой улыбки не видела.
Сторонники Тэмуджина пировали до темноты, сидя на воздухе между юртами. Бортэ почтила домашних духов Оэлун, покропив кумысом, а Шотан вручила матери Тэмуджина соболиную шубу, которую привезла в подарок. Женщины из стана помогли Бортэ возвести юрту, делая работу медленно, вполголоса благословляя молодоженов, привязывая войлок к решетке. Старая служанка Хокахчин благословила очаг и зажгла в нем огонь.
Другие еще пировали, когда Тэмуджин встал, помог подняться Бортэ и поклонился обеим матерям. Те, между прочим, быстро нашли общий язык во время пира. Что бы ни думала мать Тэмуджина о Бортэ, ей явно понравилась Шотан.
Несколько человек обратились за советом к Тэмуджину, пока они с Бортэ шли в ее юрту. У другого костра Бэлгутэй пересказывал некоторые стихи, которые ему декламировал Дай. Бортэ подумала о своем старом стане с некоторой тоской.
Из входного отверстия ее жилища пробивался мягкий свет. Бортэ вошла за мужем внутрь, стала на колени у порога и смазала его кусочком сала. Тэмуджин прошептал благословение и направился к очагу погреться, пока Бортэ отвязывала и раскатывала вниз полог.
– Моя мать боялась за меня, – сказал он, – когда я поехал за тобой. Я сказал ей, что ты будешь ждать, и теперь она убедилась, что я был прав. Она полюбит тебя.
Она медленно пошла к постели, что была в глубине юрты. Ее онгон, вырезанное из кости коровье вымя, висел над постелью на роге, вставленном в плетеную рамку. Она сняла головной убор, потом халат. Когда начал раздеваться Тэмуджин, она быстро отвела взгляд. Скоро все кончится, и она узнает, сказала ли мать правду.
Оставшись в одной сорочке, она отвернула одеяла и села на постель.
– Нет, – сказал Тэмуджин, – сорочку тоже снимай.
– Я замерзну.
– Нет, не замерзнешь. Я хочу видеть тебя.
Она сняла сорочку и вытянулась на постели. Он подошел к ней. В полумраке она не видела его глаз.
– Бортэ.
Он вдруг навалился на нее, раздвигая ее ноги коленями, и она почувствовала, как он дышит ей в ухо.
– Бортэ.
Он грубо щупал ее, что-то твердое и прямое уперлось во внутреннюю сторону бедра, а потом вдруг воткнулось в нее, и она стиснула зубы от боли. Его пальцы впились ей в ягодицы, навалившееся на нее тяжелое тело выдавило воздух из легких. Он двигался внутри, а она задыхалась. Она стонала и вздрагивала всякий раз, когда он вздыхал.
Он скатился с нее и лег рядом. Она потянулась за одеялом, увидела кровь на внутренней стороне бедер и укрылась. Так вот оно какое, это самое. Ей было не очень больно, но она удивилась, что хорошего находят в этом женщины. Наверно, и Тэмуджин разочарован. Ей хотелось сделать ему приятное, хотя сама она не испытывала радости и утешала себя мыслью о детях, которых ему подарит. Она зажмурилась. Она представляла себе, что все будет гораздо лучше, пока ждала его.
– Бортэ, – сказал он наконец. – Я не думал, что кончу так быстро. – Она открыла глаза, а он обхватил ее рукой за талию. Он коснулся ее носом. – Я думал, ты получишь больше удовольствия.
– Я не успела ничего почувствовать.
– Другие говорят, мужчине надо брать женщину сразу, в противном случае она подумает, что он слабак, и втайне будет посмеиваться над ним, и когда я увидел тебя, то не мог сдержаться. Но я… – У него дернулся кадык. – Я хотел, чтобы это длилось больше.
Она погладила его по щеке.
– Тебе приятно со мной, и это главное. Следующий раз мне будет легче.
– Этого недостаточно. Я хочу, чтобы ты любила меня и наслаждалась. Я хочу, чтобы ты желала меня, я хочу знать, как я могу доставить тебе удовольствие. Нельзя иметь жену, которая съеживается и делает только то, что должна делать.
– Некоторым мужчинам все равно.
– Я не такой, как другие мужчины. Я добьюсь, чтобы ты полюбила меня, – произнес он таким тоном, будто шел на битву. Может быть, так оно и было. – Ты не жалеешь, что ждала меня?
– Нет. И никогда не пожалею.
Сейчас она сказала, что думала. Страхи ее ушли.
Он взял ее за руку и прижал ее пальцы к своему члену, тот рос и твердел у нее в ладони. Потом Тэмуджин неловко коснулся ее, погладил волосы в промежности и пальцами осторожно забрался внутрь. Она вздрогнула и почувствовала наконец, что ей хочется его. Он вошел более нежно в этот раз, держа тело руками на весу. Ей стало жарко, когда она почувствовала, как ее плоть обжимает его член. Он схватил ее за волосы, заставляя ее взглянуть на него. Зрачки его расширились, глаза потемнели.
Она почувствовала где-то глубоко внутри дрожь, которая переросла в биение. Тело ее вдруг выгнулось. Она извивалась под Тэмуджином, когда судорога удовольствия охватила ее всю. И она увидела его торжествующую улыбку.
