Текст книги "Повелитель Вселенной"
Автор книги: Памела Сарджент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 51 страниц)
Памела Сарджент
Повелитель Вселенной
Роман о Чингисхане
ПРЕДИСЛОВИЕ
Определенные исторические личности стали олицетворением зла. Гунн Аттила, Адольф Гитлер, Чингисхан… Одно упоминание этих имен вызывает негативную реакцию. Я ощутила это, путешествуя по России в 1988 году. На вечеринке в одной из московских квартир кто-то из приглашенных, узнав, что я писательница, спросил, над чем я работаю в настоящий момент. Не подумав, я ответила: «Над историческим романом о Чингисхане и монголах», – и почувствовала напряжение, возникшее в заполненной людьми комнате.
Иосифа Сталина (еще одно имя из списка исторических злодеев) называли «Чингисханом с телефоном» – определение, возможно, несправедливое по отношению к обеим личностям. Сталин проявлял беспричинную жестокость даже к тем людям, которые были преданы ему. Великий монгольский предводитель часто миловал более слабых, ненадежных союзников, награждая тех, кто оставался ему верен. Его воины были скорее квалифицированными хладнокровными убийцами, чем садистами. Гитлер – продукт развитого технологического общества – привел своих соотечественников к варварству. Чингисхан – варвар, окруженный насилием, – стремился к порядку и, несмотря на собственное невежество, научился ценить образованность.
Говоря о Чингисхане, важно помнить, что большая часть написанного о нем была создана его врагами или людьми, живущими в покоренных им странах. Хотя даже и историку-ревизионисту трудно доказать, что Великий Монгол был доброжелательным и выдержанным человеком с незаслуженно скверной репутацией, но и видеть в нем только безжалостного убийцу тоже значило бы погрешить против истины: ведь многие пороки людей связаны с их высокими устремлениями.
Когда меня впервые посетила мысль написать книгу о Чингисхане, я собиралась рассказать о его детстве и о той поре жизни, когда он был еще Темучином (Тэмуджином). Я «кружила» над ним, наверное, так же, как, начиная свою охоту, монголы приближались к своей жертве, еще способной ускользнуть. Правда, тогда я этого сходства не сознавала.
Ребенок по имени Темучин – мальчик благородного происхождения, покинутый родителями, изводимый врагами, осужденный, казалось бы, судьбой на забвение и гибель. Пережив всевозможные злоключения, он собирает бесстрашное войско, побеждает во многих сражениях, вызволяет свою юную прекрасную жену из плена – и все это в юношеские годы. На этом роман можно было бы и завершить, сообщив читателю, что молодой вождь со временем достигнет величайшей известности.
Однако я почувствовала, что для Темучина тесны рамки небольшой повести. Ему бы стать центральным персонажем крупного, многопланового эпического произведения. Я продолжала «кружить» над ним, все еще не в силах охватить всю фигуру целиком. Как рассказать о нем? Попытаться перевоплотиться в своего героя и вести рассказ от его имени? Да и возможно ли это? Наконец я поняла, что надо сделать.
Чаще всего люди, думая о монголах, представляют ловких лучников, стремительно скачущих на разгоряченных скакунах по бескрайней степи. А что можно сказать об их женщинах? Что делали они? Множество всяких дел, как это всегда бывает. В то время как обязанностью мужчин было в основном быть готовыми к войне – то есть заботиться о лошадях, мастерить оружие и постоянно совершенствовать свое умение владеть им, охотиться и совершать набеги на врагов, – женщины отвечали за все остальное.
В кочевом обществе скотоводов-воинов женщины были их опорой. Почему до сих пор никто не описал их жизнь? На первый взгляд монгольские женщины – бедные жертвы тяжелой жизни, страдающие от грубого отношения окружающих их мужчин. В действительности же монгольская культура, репрессивная во многих отношениях, предоставляла женщине более высокое место, чем в других обществах того времени. Часто вдовы вождей сами становились во главе племени, если их сыновья были слишком юными, чтобы занять место отцов. Торговля с другими племенами часто тоже была обязанностью женщин, и женщины же отвечали за домашний очаг, так как мужчины часто сражались вдали от дома. Женщины могли высказывать свою точку зрения по важным вопросам, и к их мнению прислушивались. Чужеземцы, побывавшие на стоянках монголов, были поражены тем, что женщины присутствовали на собраниях племени и пользовались свободой передвижения.
Может быть, пришло время написать о той части монголов, о которой история так часто умалчивала, – о женщинах. Как они относились к Темучину – человеку, ставшему Чингисханом? Ни один историк не ответит на этот вопрос, так как нигде не записано, о чем эти женщины думали, что они чувствовали; сохранились только записи немногих публичных выступлений и короткие описания некоторых событий их жизни. Но все же сохранились мимолетные, но интригующие упоминания о нескольких монгольских женщинах. Среди них Хелун, мать Чингисхана, спасшая сына после смерти его отца; Бортай, жена и советчица Чингисхана; красавица Хулан, ставшая его великой любовью; Сорхатани, чей сын Хубилай должен был стать императором Китая.
Белые пятна в истории, так удручающие специалистов, предоставляют много возможностей писателю-новеллисту. Автору исторической прозы, как и историку, необходимо опираться на действительно происходившие события, иметь представление о том, какой образ жизни вели люди, что они думали об окружающем их мире. Но писатель-новеллист может представить и то, о чем история обычно умалчивает, он может изобразить внутренний мир давно ушедших людей и благодаря этому достичь той высокой степени достоверности, которая недоступна для исторической науки.
Я попыталась воссоздать некоторые судьбы людей прошлого. Я надеюсь, глазами этих людей читатель сможет увидеть, а увидев, приблизиться к пониманию одного из величайших людей в истории, оставившего неизгладимый след в нашем мире.
Памела Сарджент
Посвящается Джозефу Элдеру
СПИСОК ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ [1]1
В десятках научных книг и текстов хроник, к которым обращался в процессе работы переводчик, имена Чингисхана и его разноплеменных современников пишутся каждым автором по-русски произвольно; данный список согласован с монголоведами Института востоковедения, тоже не пришедшими к общему мнению относительно написания имен, названий племен и трактовки исторических событий.
[Закрыть]
Агучу-багатур,сын вождя тайчиутов Таргутая Курултуха
Алаха,дочь Тэмуджина и Джэрэн
А-ла-шен,тангут, сторонник Тэмуджина
Алтан,оставшийся в живых сын Хутулы-хана
Анчар,сын хонхиратского вождя Дая Сэчена и брат Борта
Ариг Букэ,сын Тулуя
Артай,девушка-хонхиратка
Архай,сторонник Тэмуджина
Бай Буха,сын найманского правителя Инанчи Бипгэ и отец Гучлуга
Баяруг,сын найманского правителя Инанчи Билгэ
Бектер,старший сын Есугэя и Сочигиль
Биликту,молодая рабыня Оэлун
Борогул,джуркин, четвертый приемный сын Оэлун
Бортэ,дочь хонхиратского вождя Дая Сэчена
Борчу,сын вождя арулатов Наху Баяна, товарищ Тэмуджина
Бугу,шаман в стане Есугэя
Бэлгутэй,младший сын Есугэя и Сочигиль
Гурбелджин Гоа,тангутская государыня
Гурбесу,найманская государыня и жена Инанчи Билгэ
Гурэн-багатур, кэрэитский генерал
Гучлуг,сын Бай Бухи и внук найманского правителя Инанчи Билгэ
Дайр Усун,мэркитский вождь и отец Хулан
Дай Сэчен,хонхиратский вождь и отец Бортэ
Даритай-атчаган,младший брат Есугэя и дядя Тэмуджина
Джамуха,джайрат
Джаха Гамбу,брат Тогорил-хана, отец Ибахи и Сорхатани
Джурчедэй,вождь рода уругудов
Джучи,первый сын Бортэ
Джэбэ:см. Чиркудай
Джэлмэ,урянхаец, товарищ Тэмуджина; старший брат Субэдэя
Джэрэн,девушка-тайчиутка и мать Алахи
Дохон,мэркитка, мать Ходжин
Елу Цуцай,киданец; дворянин и ученый
Есуген,дочь татарского вождя Ихэ Черэна
Есугэй-багатур,вождь борджигийнов и глава рода киятов
Есуй,дочь татарского вождя Ихэ Черэна
Зулейка,юная девушка из Бухары
Ибаха-беки,дочь Джахи Гамбу и племянница Тогорил-хана
Инанча Билгэ,даян найманов
Ихэ Черэн:см. Черэн
Ихэ Чиледу:см. Чиледу
Керулу,служанка в стане Бортэ
Кокочу,шаман и сын Мунлика; известен и под именем Тэб-Тэнгри
Коксу Сабрак,найманский генерал
Кукучу,таичиут, второй приемный сын Оэлун
Кулган,сын Хулан
Лан,наложница-китаянка
Ляо Вэн,киданец, сторонник Тэмуджина
Ма-тан,рабыня Шикуо
Махмуд Ялавач,хорезмиец, сторонник Тэмуджина
Монкэ,сын Тулуя и Сорхатани
Мунлик,хонхотат, сын Чархи
Мухали,джуркин, товарищ Тэмуджина
Наяха,бааринский воин и сторонник Тэмуджина
Некун-тайджи,старший брат Есугэя и отец Хучара
Нилха,сын Тогорил-хана; известен также под именем Сенгум
Номалан,главная жена Джамухи
Огин,сторонник Джамухи
Орбэй,тайчиутская ханша и вдова Амбахай-хана, бабушка Таргутая и Тодгона
Оэлун,олхонутка, мать Тэмуджина
Самуха,сторонник Тэмуджина
Сорхан-шира,один из вождей сулдусов и сторонник Таргутая, отец Чимбая, Чилагуна и Хадаган
Сорхатани,дочь Джахи Гамбу и племянница Тогорил-хана
Сохатай,тайчиутская ханша и вдова Амбахай-хана
Сочигиль,жена Есугэя, мать Бектера и Бэлптэя
Субэдэй,младший брат Джэлмэ, сторонник Тэмуджина
Сукэгэй,сторонник Тэмуджина
Сэче Беки,вождь джуркинов и родственник Тэмуджина
Табудай,татарский воин и муж Есуй
Тайчу,один из вождей джуркинов и родственник Тэмуджина
Таргутай Курултух,один из тайчиутских вождей и брат Тодгона
Та-та-тунг,писарь-уйгур и советник Инанчи Билгэ
Тоган,тайчиутский воин и муж Хадаган
Тогорил,хан кэрэитов; позже имел титул Ван-хана
Тодгон Гэртэ,один из тайчиутских вождей и брат Таргутая
Токтох Беки,один из мэркитских юждей
Тугай,мэркитка и жена Тэмуджина
Тулуй,четвертый сын Бортэ
Тулун Черби,сторонник Тэмуджина
Туракина,главная жена Угэдэя
Тэб-Тэнгри: см. Кокочу
Тэйчар.двоюродный брат Джамухи
Тэмугэ-отчигин,брат Тэмуджина
Тэмуджин,сын и наследник Есугэя; позже Чингисхан
Тэмулун,сестра Тэмуджина
Угэдэй,третий сын Бортэ
Хаадай Дармала, мэркитский вождь
Хадаган,дочь сулдусского вождя Сорхана-ширы
Хасар,брат Тэмуджина
Хачун,брат Тэмуджина
Ходжин,дочь Тэмуджина и Дохон
Хокахчин,служанка Оэлун
Хори Субечи, найманский генерал
Хорчи,вождь и шаман бааринов
Хубилай,сын Тулуя
Хубилдар,вождь мангудов
Худу,сын мэркитского вождя Токтоха Беки
Хулагу,сын Тулуя
Хулан,дочь мэркитского вождя Дайра Усуна
Хитуха Беки,вождь и шаман ойратов
Хухен Гоа,жена Джахи Гамбу и мать Сорхатани и Ибахи
Хичар,сын Некуна-тайджи и первый двоюродный брат Тэмуджина
Хучу,мэркит, первый приемный сын Оэлун
Чан-чинь,даосский монах и мудрец
Чарха,хонхотат, сторонник Есугэя и отец Мунлика
Чагадай,второй сын Бортэ
Чаха,тангутская принцесса и жена Тэмуджина
Чахурхан,сторонник Тэмуджина
Черэн(Ихэ Черэн), татарский вождь и отец Есуй и Есуген
Чечек,девушка-хонхиратка
Чилагун,сын сулдусского вождя Сорхана-ширы и брат Хадаган
Чилгер Бук,мэркитский воин и младший брат Чиледу
Чиледу(Ихэ Чиледу), мэркитский воин и первый муж Оэлун
Чимбай,сын сулдусского вождя Сорхана-ширы и брат Хадаган
Чинкай,сторонник Темуджина
Чиркудай,тайчиут, позже получивший от Тэмуджина имя Джэбэ
Чохос-хаан,хоролайский вождь и муж Тэмулун
Шиги Хутух,татарин, третий приемный сын Оэлун
Шикуо,дочь китайского императора Чжанцзун
Шотан,жена Дая Сэчена и мать Бортэ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Оэлун сказала: «Он скачет во весь дух, спасая свою жизнь. Я зову его, но он не может услышать меня».
1
На северном берегу реки Онон листья ив и берез трепетали на жаре. Оэлун сжимала вожжи, понукая лошадь, тащившую кибитку. Колеса приминали зеленую, испещренную яркими полевыми цветами траву, которая вскоре выгорит и побуреет. Весна и раннее лето – это не более чем короткая передышка между лютыми зимними ветрами и палящей жарой середины лета.
Халат и кожаные штаны Оэлун лежали рядом, под берестяным, украшенным перьями коробом головного убора, который она надевала на своей свадьбе. Она была в одной короткой шерстяной сорочке; другую одежду она скинула еще утром. Ее дом был с ней, в глубине крытой двухколесной деревянной кибитки – решетки и войлочные полсти для юрты, которую она поставит в стане мужа, сундуки с горшками, одеждой, очагом, украшениями и кошмы для постели.
Ихэ Чиледу ехал на коне рядом. Спину он держал прямо – плечо оттягивал колчан со стрелами. Лук его был в лакированном саадаке, висевшем на поясе. Он был в длинных кожаных штанах, и его короткие ноги крепко сжимали бока гнедого коня.
В четырнадцать лет Оэлун знала, что ей пора замуж, и все-таки свадьба грянула как летняя гроза. Месяц назад Чиледу появился у олхонутов, чтобы подыскать жену, и увидел Оэлун у юрты ее матери. К вечеру он уже договаривался с ее отцом о подарках, которые даст за нее. Еще до нового полнолуния она стала женой Чиледу.
Чиледу обернулся к ней, и от улыбки складки вокруг его маленьких черных глаз стали резче. Смуглая кожа оттеняла белизну его зубов, лицо было широким и плоским. У восемнадцатилетнего парня усы еще только пробивались на верхней губе. Из-под широких полей шапки свисали кольца височных косичек.
– Ты бы оделась, – сказал он с выговором, характерным для мэркитов.
– Слишком жарко.
Чиледу нахмурился. Она бы оделась, если бы он настоял. Но молодой человек вдруг рассмеялся.
– А ты красивая, Оэлун.
Она вспыхнула от удовольствия, вспомнив все те слова, которые обычно говорил он, восхваляя ее золотисто-карие глаза, плоский носик, толстые косы и смуглую кожу. В первую ночь, которую они провели вместе, она все закрывала глаза и не могла отделаться от мысли, что ее покрывают, как отцовский жеребец покрывал кобыл. Торопливые движения Чиледу, когда он вошел в нее, вызывали боль. Он стонал, вздрагивал, быстро кончил и уснул рядом. Следующей ночью было то же самое. Она ждала большего.
Чиледу обернулся и оглядел горизонт. В открытом поле любую опасность можно заметить издалека, но здесь, где у реки растут деревья, они должны быть более осторожными.
Они медленно ехали к узкому Онону. Река была здесь мелкая, не глубже ручья; они легко перебрались бы через нее. Выше по течению кормилась стайка уток. Чиледу поскакал к ним. На берегу он спешился, достал лук и начал подбираться к далекой стае.
Оэлун натянула вожжи, кибитка остановилась. Она отвязала заводную лошадь от задка повозки и повела животное к реке. Длинные ветви ив почти достигали другого берега. В отдалении вздымались крутые склоны горного массива. Тэнгри, Небо – это бескрайняя юрта, крыши которой достигают части Этуген, Земли. Горы с их соснами и лиственницами, которые шумят и вздыхают, когда ветер шевелит их, – это обители духов, чей шепот способны услышать шаманы, это пристанища призраков, которые могут воплощаться в тела животных, чтобы оберегать человека или вести его к смерти. Небыстрые воды Онона журчали, огибая камни; в течении тоже водились духи.
Выше у реки Чиледу уже подкрался к дичи и поднял лук. На том берегу мелькнула тень под деревьями, хрустнула ветка. Оэлун подняла голову и увидела человека с соколом на запястье. Незнакомец пригнулся в седле. Был он широкоплечий, в длинном распахнутом халате и щурил глаза, большие и невероятно светлые, таких она сроду не видала. Она было вскрикнула, но перехватило горло. Человек внезапно скрылся за деревьями.
Колдовская сила странных глаз исчезла.
– Чиледу! – закричала она, дергая уздечку. – Муж!
Чиледу даже не учуял присутствия незнакомца. Интересно, как долго охотник наблюдал за ними.
– Сюда, скорей!
Чиледу побежал к своему коню, забыв про дичь. Оэлун заметила, как незнакомец объехал холмик и снова скрылся за деревьями.
– Что случилось? – крикнул Чиледу, подъезжая.
– Я видела какого-то человека там, под деревьями. – Она показала рукой. – Он уехал. Ты бы догнал его и посмотрел…
– А тебя оставил без защиты?
– Он был один, – сказала Оэлун.
– А может, ему хочется, чтобы я погнался за ним У него, наверно, друзья тут поблизости. Пои лошадей и поехали.
Они переправились через Онон и двигались на северо-запад. Чиледу ехал впереди кибитки. Оэлун постегивала лошадь кнутом. Местность была холмистая, и на подъеме лошадь сбавляла шаг.
Повозка со скрипом одолевала склон, поросший травой. Незнакомец не поздоровался с ними, он не вытянул вперед рук, чтобы показать, что не хочет причинить им зла, но, возможно, он не хотел оскорбить Чиледу, дерзко глядя на его неодетую жену.
Но все эти соображения не успокаивали ее. Племена монголов кочевали южнее, и она знала, что они враги мэркитов – Чиледу рассказывал ей об их набегах. От негодования у нее перехватило дыхание. Она бы не беспокоилась из-за незнакомого охотника, если бы Чиледу держал своих людей при себе, а не отправил обратно в свой курень после свадьбы. Ему бы поостеречься, не быть столь уверенным, что сумеет защитить жену в одиночку. Он думал лишь о том, как бы ублажить свою новую жену во время поездки, не мог подождать, пока она не поставит юрту в его владениях.
– Тебе бы надо было догнать его, – пробормотала она, – и выстрелить в спину.
Чиледу молчал. Солнце поднялось высоко, и она стала думать об отдыхе в прохладной тени ив, появившихся вдали.
Она погоняла лошадь, когда послышался далекий топот копыт. Она оглянулась. Три всадника мчались к ним с юга. На мгновенье холмик скрыл наездников, потом они снова появились.
Чиледу привстал на стременах и поскакал на вершину ближайшего холма, пытаясь отвлечь всадников от Оэлун. Она хлестнула лошадь, и та пошла рысью. Повозка стала трястись и раскачиваться. Три всадника проскочили мимо, преследуя Чиледу. Она узнала незнакомца. Он осклабился, его зеленовато-желтые глаза светились свирепой радостью.
Всадники исчезли за отдаленным холмом, на вершине которого находилась обо. Святыня представляла собой небольшую кучку камней с воткнутым в нее копьем. Оэлун бормотала молитву, обращаясь к местному духу, в честь которого была воздвигнута обо.
Чиледу не мог увезти Оэлун на своем коне – с двойной ношей тот наверняка не ушел бы от погони. Спастись Чиледу можно было, лишь ускакав от преследователей. Оэлун из-за собственной беспомощности просто трясло от ярости. Ее подвел муж. А это, видимо, значило, что он потеряет ее заслуженно.
Чиледу выскочил из-за холма – он скакал к Оэлун. Она замерла, а когда он уже был у кибитки, вскочила на ноги.
– Что ты делаешь? – закричала она, когда он резко осадил гнедого, заскользившего копытами по траве. – Я видела их лица, когда они тут пронеслись – они хотят убить тебя.
Молодой человек тяжело дышал.
– Я не могу оставить тебя.
– Не оставишь – погибнешь. Уходи… другую жену ты всегда найдешь.
Так уж получилось, что слова ее были горькими.
– Можешь назвать ее Оэлун в память обо мне… А теперь спасайся!
Он колебался. Три незнакомца показались из-за холма.
– Послушайся меня, – умоляла Оэлун.
Как ей убедить его, чтобы он спасся бегством? Она ухватилась за сорочку, стянула ее через голову и бросила ему.
– Бери на память, будешь вспоминать, как я пахну. Возвращайся к своим и приезжай за мной с подкреплением.
Чиледу прижал сорочку к щеке.
– Я вернусь за тобой, Оэлун. Обещаю…
– А теперь скачи!
Он послал вперед коня и ускакал. Мелькнули косицы на висках, когда он обернулся, чтобы взглянуть на Оэлун последний раз. Преследователи приблизились к Оэлун. Они гикали, окружая повозку. Она было подумала, что они дадут Чиледу уйти, но затем они погнались за ним. Она смотрела им вслед, пока три пыльных облачка не исчезли за горизонтом.
Оэлун опустилась на облучок кибитки. Несмотря на храброе обещание Чиледу вернуться за ней, вряд ли его соплеменники станут беспокоиться из-за какой-то украденной жены. Мэркиты подождут, пока не найдется более серьезный предлог для мести. И тогда отомстят за эту пакость заодно. А к тому времени Чиледу, утешения ради, обзаведется другой женой.
Оэлун, все еще голая, если не считать сапог, взяла одежду, надела ее и завязала шнурки на поясе. Если бы даже она бежала на заводной лошади, то куда бы она подалась? Ее лук лежал рядом, но она к нему не притронулась. Ну, заставит она незнакомцев пойти на убийство, а что толку в этом. Светлые глаза охотника ясно сказали ей, что он предпочел бы видеть ее живой.
2
Три незнакомца ехали берегом вниз по реке, возвращаясь к Оэлун. Чиледу ушел от них. Если бы они его убили, то забрали бы его коня и оружие, да и голову захватили бы в качестве трофея.
Все трое подскакали к Оэлун. Не справившись с собой, она заплакала. Светлоглазый мужчина расхохотался. Его смех разозлил Оэлун. Когда он соскочил с коня, она замахнулась на него кнутом. Он вырвал у нее кнут, едва не свалив ее на землю, и влез в кибитку.
– Плачь сколько тебе угодно, – сказал он. – Слезы тебе не помогут.
Он силой усадил ее и вырвал вожжи из рук.
– Скажи еще спасибо, – сказал другой. – Лучше быть женщиной борджигийна, чем мэркита.
Он взял под уздцы коня светлоглазого человека. Их речь была совсем как ее родная, она понимала ее лучше, чем северное наречие Чиледу.
– Он вернется за мной, – сказала Оэлун сквозь слезы.
– Я бы вернулся, если бы потерял такую жену, – согласился человек, сидевший рядом с ней. – А этот мэркит не вернется.
Кибитка тронулась. Один из товарищей светлоглазого поскакал вперед, другой трусил рядом с кибиткой.
– Это ты заставил мужа покинуть меня. Он скачет во весь дух, спасая свою жизнь, – запричитала Оэлун. – Я зову его, но он не может услышать меня.
Ее терзало горе, но она все же смутно осознавала, что пленившие ее люди ждут от нее подобных сетований – немногого стоила бы в их глазах женщина, которая забывает о верности слишком быстро.
– Ты заставил…
– Успокойся, – сказал мальчишеским голосом человек, ехавший рядом с кибиткой.
Оэлун вскрикнула; светлоглазый поморщился.
– Мой хозяин Ихэ Чиледу…
– Успокойся! – повторил младший. – Теперь он тебя не может услышать.
– У тебя с ним все кончилось, – пробормотал человек, сидевший рядом. – Я не хочу, чтобы ты все время выла у меня под крышей.
Она возненавидела его еще больше.
– Так ты что, хочешь оставить ее себе? – спросил младший.
– Конечно, – ответил сидевший рядом с Оэлун.
– У тебя уже есть жена.
– Ты хочешь, чтобы я отдал ее тебе? Я увидел ее первый. Найди-ка себе женщину сам, Даритай.
– Ладно, брат, – сказал младший. – А я было подумал…
– Кончайте спорить! – Человек, ехавший впереди, обернулся. – Не хватало еще, чтобы между двумя такими воинами встала женщина.
Итак, у ее нового хозяина есть жена. Она будет второй, с положением пониже. Оэлун огорчила разлука с Чиледу еще больше.
– Мы слишком мало знали друг друга, Чиледу и я. – Оэлун утерлась рукавом. – Мы поженились всего несколько дней тому назад.
– Хорошо, – откликнулся светлоглазый. – Легче будет забыть его.
Она закрыла лицо руками, а потом сквозь пальцы стала рассматривать незнакомца. Он был повыше Чиледу и шире в груди. Рот обрамляли длинные вислые усы. Теперь, когда он был совсем близко от нее, ей показалось, что он не намного старше ее мужа.
– Как тебя зовут? – спросил он. Она не ответила. – Наподдать тебе, что ли, чтобы ты сказала? Как тебя называли?
– Оэлун.
– Эти двое – мои братья. – Он показал рукой на едущего впереди. – Некун-тайджи – старший. – Всадник обернулся с улыбкой, такой же широкой, как у брата. – Даритай-отчигин сбоку. Когда я вернулся и рассказал, какую красавицу видел, они тут же повскакали на коней. А я – Есугэй.
– Есугэй-багатур, – добавил тот, которого назвали Даритаем.
Багатур – храбрый. Оэлун ломала голову, какие подвиги должен был совершить этот человек, чтобы заслужить такой титул.
– Нашим отцом был Бартан-багатур, – сказал Есугэй. – Хабул-хан был нашим дедушкой, а Хутула-хан – дядей.
– Голос Хутулы-хана, – сказал Даритай, – мог заполнить всю долину и достичь ушей Тэнгри. Он мог съесть целого барана и не наесться. Он мог лежать у горящего леса и смахивать с себя горящие сучья, словно пепел. Однажды во время охоты на него и его людей напали, и он упал с коня. Все думали, что он погиб, и наше племя собралось на тризну, но только его жена стала причитать, что не верит в его смерть, как он тут же появился в курене на коне, живой и невредимый, да еще пригнал табун диких лошадей, пойманный по дороге.
Оэлун подумала, что это пустая похвальба – гордые слова произносит обычно тот, у кого гордости больше пожитков. Она уже слышала кое-что о племени борджигийнов-монголов. Оно когда-то было в силе, но татары с помощью китайской армии чжурчженьской «Золотой» династии Цзинь сокрушили их. Хан их, Хутула, который, по словам Даритая, был непобедим, погиб вместе со своими братьями.
– И кто теперь хан? – смело спросила Оэлун. Есугэй нахмурился. – У вас нет хана, как я слышала. – Ей хотелось разозлить этого человека, сказать что-нибудь наперекор. – Вы потеряли двух ханов – одного, которым хвастался твой брат, и другого, который был до него, верно?
– Хватит тебе… – пробормотал Даритай.
– Татары убили твоего дядю, – продолжала она, – а цзиньцы убили того, что был перед ним.
Есугэй стиснул зубы. Было мгновенье, когда Оэлун подумала, что он ударит ее.
– Амбахай-хан поехал к татарам заключать мир, – сказал он, – но татары схватили его и продали цзиньцам. Те пригвоздили его к деревянному ослу на глазах у своего «Золотого» императора и смеялись над ним, когда он умирал, но Амбахай-хан успел повелеть своему народу не знать покоя, пока мы не отомстим за него. Проклятые татары поплатятся за это.
– Значит, тебе непременно надо воевать с ними, – сказала Оэлун. – Цзиньцы будут помогать татарам, чтобы не дать вам набрать силу, но если татары станут слишком могучими, цзиньцы могут поддержать вас. Для Китая безопаснее, когда все такие сражения происходят вне Великой стены.
– Что ты понимаешь в таких вещах?
– Только то, что войны на наших землях идут больше на пользу «Золотой» династии Китая, чем нам.
Есугэй крепко схватил ее за руку, потом отпустил.
– Слишком много говоришь, женщина.
Она терла руку там, где намечался синяк.
– Мне кажется, у тебя хватает врагов и без тех, что ты нажил, украв меня.
– Ну, будет их больше – ты стоишь того.
Оэлун закрыла глаза, боясь опять заплакать. Она подумала о Чиледу, который скачет в одиночестве навстречу горячему ветру, обжигающему лицо.
К югу от рощи, где Оэлун впервые увидела Есугэя, местность была плоская и безлесная. Вдалеке виднелся небольшой табун лошадей.
– Наши, – сказал Даритай, махнув рукой в сторону лошадей и табунщиков.
Оэлун молчала.
– Мой брат Есугэй, – продолжал молодой человек, – анда Тогорила, хана кэрэитов, который живет в шатре из золотой парчи.
Это означало, что Есугэй и хан кэрэитов дали друг другу клятву верности и братства. Даритай заерзал в седле. Он уже говорил Оэлун, что Есугэй – старший в своем роде, что он – вождь киятов-борджигийнов и что у него есть сторонники во всем их племени борджигийнов.
– Они побратались после того, как Есугэй сражался против врагов Тогорил-хана и вернул ему трон. Дядя Тогорила сам претендовал стать ханом кэрэитов, но наши воины победили его, и Тогорил был так благодарен брату, что предложил ему священные узы анды. Кэрэиты богаты, Тогорил-хан – сильный союзник.
– Значит, у твоего брата есть друзья, – сказала Оэлун. – А я думала, что он только и умеет, что воровать чужих молодых жен.
Даритай пожал плечами.
– В нашем курене живут люди из племени тайчиутов. Хонхотаты и многие другие потомки Боданхара ходят вместе с нами в походы.
Вскоре Оэлун увидела стан Есугэя. Круглые юрты напоминали большие черные грибы. Они раскинулись на лугу близ реки; из отверстий в крышах клубился дым. Возле каждого жилища стояли повозки. Оэлун прикинула, что в стане живет около трехсот человек, а после хвастовства Даритая она ожидала, что их будет больше.
– Останови кибитку, – сказала она. – Я хочу быть прилично одетой.
Есугэй удивленно посмотрел на нее.
– Там, у реки, ты не была такой скромницей.
Она схватила свои штаны и забралась в глубь кибитки, и даже опустила за собой войлочный полог. Она нашла другую рубашку в одном из сундуков, натянула штаны, надела шелковый халат и повязалась синим кушаком.
Есугэй заерзал, когда она снова села рядом Кибитка покатила, а Оэлун взяла свой бохтаг. Полый головной убор, украшенный несколькими утиными перьями, был почти в фут высотой. Она пристроила бохтаг на голове, засунула под него косы и завязала ремешки на подбородке.
Светлоглазый хихикнул.
– Теперь у тебя приличный вид.
Некун-тайджи пустил коня рысью. Вечерняя работа в курене была в разгаре. В стаде на краю стана женщины на корточках доили коров, дети пасли овец. Жеребята были привязаны к длинной веревке, натянутой между двумя кольями, а в это время мужчины доили кобыл. Перед большим шатром другие мужчины взбалтывали кобылье молоко в больших бурдюках; мелькали руки, державшие тяжелые мешалки. Оэлун подумала об отцовском стане, где ее семья делает ту же работу, и пригорюнилась.
Навстречу поскакали несколько молодых людей, приветствуя Есугэя.
– Багатур с добычей! – крикнул один из них и рассмеялся. Оэлун потупилась, ей не понравилось, как они смотрят на нее.
– Сегодня вечером отпразднуем это, – сказал Есугэй.
Оэлун стало не по себе.
Кольцо юрт рода Есугэя находилось на северном краю куреня. Его туг, длинный шест, увенчанный девятью хвостами яков, был воткнут в землю у самой северной юрты. Есугэй снял Оэлун с повозки и, поставив на ноги, провел меж двух костров, горевших вне кольца, для того чтобы очистить ее. Потом он расседлал своего жеребца. К братьям поспешил мальчик, который увел их коней.
– Теперь я вижу, за чем ездил багатур, – послышался женский голос.
У повозки собралась группка женщин – поглазеть на Оэлун. На околице кольца, что было западнее есугэевского, две пожилые женщины в высоких головных уборах наблюдали за ней; судя по бохтагам, они занимали высокое положение.
Братья Есугэя вернулись, и Даритай выпряг лошадь из кибитки Оэлун, а Некун-тайджи в это время удалился с одной из женщин, которая, видимо, была его женой. Есугэй махнул руками остальным.
– За работу, – сказал он. – Отпразднуем это дело попозже.
– Мне нужно поставить свою юрту, – заметила Оэлун.
– Завтра, – тихо произнес Есугэй. – Сегодня ты будешь спать под моей крышей.
Он ущипнул ее за руку.
У юрты Есугэя показалась молодая женщина; к спине ее был привязан младенец. Она подошла к ним, внимательно посмотрела на Оэлун большими черными глазами и сделала поясной поклон.
– Добро пожаловать, муж, – тихо сказала она.
Он улыбнулся.
– Ее зовут Оэлун. – Он подтолкнул Оэлун вперед. – Это моя жена Сочигиль.
Оэлун поклонилась. Некоторые женщины не любят, когда их мужья берут другую жену, но лицо Сочигиль было спокойным.
– Мой сын. – Есугэй показал на младенца за спиной женщины. – Его зовут Бектер.
Значит, хорошенькая женщина уже родила ему сына. Ее положение первой жены закреплено. Со стороны Оэлун никакой угрозы не предвиделось.
Две большие черные собаки вскочили и зарычали. Есугэй поскреб у них за ушами.
– Оставь нас, – сказал он Сочигиль.
Жена опустила глаза и пошла к юрте, что была восточнее.
Войлочный полог был скатан и привязан над входом. Есугэй вошел слева, чтобы не случилось беды. Оэлун осторожно переступила через порог из почтения к духу семьи, который обитал здесь. Небольшое ложе было тут же, за порогом; на грязном полу лежало сено, прикрытое войлоком. Жилище было побольше, чем у Оэлун. Две войлочные куклы, изображавшие домашних духов, висели на деревянной обрешетке в глубине юрты. Оэлун отвела взор от деревянной постели с войлочными подушками и одеялом.
