Текст книги "Повелитель Вселенной"
Автор книги: Памела Сарджент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 51 страниц)
48
Оэлун смотрела на стан с вершины холма. Долина Хорхонах была испещрена юртами. Яркие искорки танцевали в потоках горячего воздуха, поднимавшегося над сотнями дымовых отверстий. Белый дым, уносимый теплым летним ветром, плыл к скалистому обрыву на западе. Воздух пропитался запахом жареного мяса.
На южном конце куреня юрты терялись вдали. Все это принадлежало ее сыну… и Джамухе, напомнила она себе.
Два молодых вождя теперь кочевали вместе и вели себя по отношению друг к другу как равные с того самого похода. Оэлун думала, что Джамуха воспользуется своим главенством в походе и каким-нибудь образом покажет, что считает себя более важным вождем. Он командовал войском и имел больше сподвижников, и потому у него было основание претендовать на место старшего. Тэмуджин может верить, что они с андой правят вместе, но Оэлун сомневалась в этом.
Она посмотрела направо, где Номалан, жена Джамухи, сидела с Бортэ. Номалан-уджин склонила голову, она, видимо, боялась мужа так же, как, говорят, боялись его подданные. Лицо у нее было маленькое под громоздким головным убором, а ее тело, несмотря на беременность, казалось под халатом худым.
Оэлун подумала, что эта девушка слаба духом. Женщины сплетничали, что Джамуха редко бывал в ее постели и до того, как узнал о ее беременности. Бортэ тихо разговаривала с Номалан, покачивая зыбку с Джучи. Тэмуджин считал мальчика своим. Оэлун не осмелилась бы это оспаривать.
У подножья холма собрались мужчины, и еще много их выезжало на лошадях из куреня. Стоявшие впереди оперлись на копья, задние сидели на лошадях, ожидая, что скажут вожди перед пиром.
Тэмулун ерзала рядом с Оэлун.
– Долго еще ждать? – шепотом спросила девочка.
– Тише, – ответила Оэлун.
Родственник Джамухи вел гнедую лошадь, захваченную у мэркитов, к холму. За ним следовал Хасар, ведя рыжую кобылу с черной гривой.
– Хачун сказал, что Тэмуджин разрешил ему поехать с ним в новый набег, – проговорила Тэмулун. – Я стреляю не хуже него. Почему бы мне не поехать, когда вырасту?
– Не болтай глупости, – прошептала Хокахчин. – Тебя уже просватают, когда тебе будет столько лет, сколько Хачуну – ты будешь готовиться к свадьбе.
Под большим деревом сидели Тэмуджин и Джамуха. Рядом стояли четыре шамана, раскачиваясь и негромко потряхивая своими мешками с костями. У Оэлун закололо в шее. Она гадала, что сказали духи шаманам перед тем, как они назначили время для этого праздника, и что ее сын и его анда скажут сегодня своим людям.
Оба вождя встали, и все собравшиеся между холмом и куренем замолкли. Тэмуджин поднял руку, то же сделал и Джамуха.
– Старики говорят нам, – кричал Тэмуджин, – что когда два человека клянутся быть андами, две их жизни становятся одной.
– Мой анда и я воевали вместе, – добавил Джамуха. – Пора возобновить клятву, которую мы дали в детстве. Мы снова поклянемся на этом месте прямо перед всеми вами.
Мужчины выразили свое одобрение ревом.
– Мы – братья, – сказал Тэмуджин. – Ничто нас не разлучит.
– Мы – братья, – кричал Джамуха, – которые никогда не бросят друг друга. В нас обоих течет одна и та же кровь.
Шаман подал Тэмуджину чашу с кумысом, Тэмуджин полоснул палец ножом, дал крови стечь в кумыс, а потом вручил чашу Джамухе, который сделал то же самое. Джамуха выпил из чаши и отдал ее своему анде, Тэмуджин поднес чашу к губам. Люди у подножья холма потрясали оружием и кричали.
Оэлун дрожала, несмотря на жару. Она чуяла духов, которых призывали шаманы, в широкой тени под кроной дерева. Тэмуджин подозвал брата. Хасар повел к нему рыжую лошадь, а потом вручил Тэмуджину пояс, украшенный толстыми золотыми пластинами.
Тэмуджин вскинул руки с поясом вверх.
– Вместе с этим подарком, поясом, который я забрал в шатре Токтоха Беки, я вновь даю клятву своему анде. – Он надел пояс на Джамуху. – Я также даю ему эту лощадь, на которую тот мэркит больше никогда не сядет. Пусть она умножит табуны Джамухи.
Джамуха махнул рукой своим родственникам. К нему подошел человек с гнедой лошадью и другим золотым поясом.
– Я возобновляю мои узы с моим андой, – сказал Джамуха, – даруя ему этот пояс из военной добычи, взятой в курене Дайра Усуна. – Он надел пояс на Тэмуджина. – И пусть эта кобыла, которую я отобрал у наших врагов, умножит табуны моего брата.
Солнце, сверкавшее на сотнях наконечников поднятых копий, на мгновение ослепило Оэлун, рев толпы оглушал. Оба молодых человека сели на своих лошадей и объехали по кругу вершину холма, а их люди кричали и топали ногами.
– Да не расстанемся мы никогда! – кричал Джамуха. – Те, что идут за мной, вдут и за Тэмуджином. Те, что идут за ним, также и мои товарищи!
– Наши люди едины! – кричал Тэмуджин. – Как едины мой анда и я.
Они спешились, соединили руки и влезли на пригорок. Шаманы пели и били в барабаны. Голоса слились в гортанную песню, а Тэмуджин и Джамуха плясали вместе под могучими ветвями большого дерева.
«Ты знаешь, что это значит? – нашептывал голос внутри Оэлун. – Когда-то я мечтал плясать под этим деревом, как это делал мой дядя со своими людьми». Это говорил с ней дух Есугэя. Хутула плясал под этим деревом, когда курултай провозгласил его ханом, и ее сын делает то же самое, но с Джамухой, как будто оба они претендуют на место Хутулы. Она заметила Даритая среди людей, он был неподвижен и молчалив, а вокруг него кричали и топали ногами.
Выплясывая, Джамуха и Тэмуджин высоко поднимали колени. Ханами оба быть не могли. Одно солнце светит на Небе, только один хан может быть у людей. Оэлун чувствовала, как духи пляшут вместе с двумя людьми под деревом, и присутствует сам Хутула, повторяя старую пляску. Один хан будет править в свое время. Духи предков Тэмуджина, разумеется, будут покровительствовать ему. Она сожжет жир в огне во время пира, чтобы накормить этих духов. Оэлун склонила голову и молилась, чтобы правил сын.
Джамуха сидел под деревом и глядел на залитый лунным светом курень. Все спали, кроме сторожей, всадников, присматривавших за стадами на равнине под скалами Хулдахара, и нескольких отпировавших всадников, ехавших к своим юртам.
Тэмуджин шевельнулся рядом, забывшийся в беспокойном пьяном сне. Трава вокруг была примята пляской. Местами люди выбили ногами траву до проплешин. Две кобылы, которых они подарили друг другу, паслись ниже, охраняемые Джэлмэ.
Теперь они едины, их праздник и пляска закрепили это. Во время пира они участвовали в трапезе, переходя от группы к группе сподвижников того и другого, вместе сидели на почетном месте.
В голове прояснялось. Над большим деревом, которое укрыло их, блестели Небесные Костры. Даритай, дядя Тэмуджина, пел о Хутуле-хане во время их шпеки. Он добавил новый стих к песне. «На Небе, – пел он, – есть солнце и луна». Они будут править вместе, первые среди вождей.
Тэмуджин зевнул и откинул одеяло, которым его укрыл Джамуха.
– Горло пересохло, – сказал Тэмуджин. Джамуха протянул ему чашу. – Когда мы вернулись сюда?
– Перед закатом, – ответил Джамуха.
– Должно быть, я перепил.
Тэмуджин сел и обхватил колени руками. Джэлмэ посмотрел на них. Джамухе не хотелось идти в юрту, где его жена Номалан будет смотреть на него, как голодная собака на кость.
– Джэлмэ ждет твоих распоряжений, – сказал Джамуха.
Тэмуджин не спал с Бортэ несколько дней и, видимо, ему захотелось пойти к ней. Ходили слухи, что Джучи – сын не Тэмуджина. Всякий, кто попробовал бы сказать это в его присутствии, погиб бы, наверное. Он думал о Бортэ, отказываясь от самых красивых мэркиток, подобранных Джамухой. И все же Тэмуджин, кажется, вынужден доказывать, что она не потеряла его доверие. Ни одну женщину никогда не почитали так, как ее.
Джамуха был угрюм с перепоя. Он взял свою долю пленных девушек только потому, что его люди могли бы удивиться, если бы он отказался. Иные соблазняются мальчиками или молодыми людьми, когда находятся вдали от своих жен, а другие берут мальчиков после набегов, чтобы внушить ужас и отметить победу, но все презирали бы человека, который бы предпочел это соитию с женщиной. Джамуха жалел теперь, что не отдал мэркитских девушек своим генералам, тогда его могли бы счесть таким же щедрым, как и Тэмуджина.
Анда показал на чашу. Джамуха покачал головой.
– Джэлмэ, – сказал он, – будет сидеть тут всю ночь, если ты его не отошлешь.
Тэмуджин встал, пошел вниз, нетвердо ступая, потом вернулся.
– Я хочу спать здесь, под деревом, где мы сегодня дали клятву друг другу.
Мрачное настроение Джамухи исчезло.
– И я.
Тэмуджин прокричал приказание Джэлмэ. Урянхаец подхватил поводья и потрусил на кобыле в курень.
– Ты бы мог отослать его и пораньше, – сказал Тэмуджин, усевшись. – Ты теперь и его вождь. Он, должно быть, стосковался по женщине, которую я подарил ему из своей доли трофеев.
– Многие удивляются, почему ты себе никого не оставил.
– Потом я добуду других женщин, а мои люди будут мне благодарны за тех, от которых я отказался.
– Люди служат вождям лучше всего, когда боятся их.
– Враги должны бояться, – возразил Тэмуджин. – Люди должны бояться своего вождя только в том случае, когда предают его или плохо исполняют свой долг. Вождю следует уничтожать таких людей, как бьет сокол птицу на лету, но людям также следует знать, что за верную службу они будут вознаграждены.
Тэмуджин отхлебнул из чаши. Поблизости от куреня этой ночью им ничего не грозит. Джамуха не заметил следов хищников и чувствовал, что духи, которых они с Тэмуджином призвали сюда, все еще защищают их.
Джамуха думал о том, что им предстоит. Многие роды и племена, наверно, будут искать союза с ними, прочим же придется подчиниться. Рассеянные мэркиты скорее всего объединятся, и станет необходимым новый поход против них. Татары могут напасть, если испугаются мощи монгольских родов. Они с Тэмуджином уже говорили обо всем этом.
Тэмуджин допил кумыс и растянулся под одеялом, оставив место Джамухе.
– Я знал, что мы станем друзьями, когда мы встретились в первый раз и ты вступился за меня, – невнятно говорил подвыпивший Тэмуджин. – Я никогда не сомневался, что ты поможешь мне одолеть врагов, потому что помнил мальчика, который клялся в дружбе, когда у моей семьи не осталось ни знакомых, ни друзей.
Джамуха лег рядом и укрылся. Они спали так же, как спали мальчиками, в одной постели, под одним одеялом. Его охватило сильное желание, когда он вспомнил те ночи. Тэмуджин тогда давал ему прикасаться к себе, охотно участвуя в получении удовольствия, которое они давали друг другу руками, но сейчас он, наверно, считал это всего лишь мальчишеской забавой, которой взрослым не подобает заниматься.
Он обхватил рукой талию Тэмуджина. Его анда вздохнул, но не оттолкнул. Они связаны священными узами; что бы они ни делали теперь, это может лишь укрепить их братство. Он добьется чистой любви, которой жаждал, и теснее привяжет к себе Тэмуджина.
Он опустил руку ниже. Ладонь почувствовала уже твердое естество Тэмуджина. Джамуха ликовал. Пальцы его брата скользнули ему в штаны, сильная, мозолистая рука крепко обхватала его член. Тэмуджин ничего не забыл.
Джамуха изверг семя очень скоро и застонал, обхватив рукой еще крепче член Тэмуджина. Его анда задыхался, выплескивая семя, потекшее по руке Джамухи. Теперь они могут удовлетворять друг друга таким способом, пока нойоны не вознесут Джамуху на место Хутулы. Им придется поддержать его, но и анда останется рядом. Тэмуджин тогда будет полностью его. Присягнув, тот позже сдастся.
Он держал друга за член, пока не почувствовал, что Тэмуджин уснул. Потом он вытащил руку из штанов анды. Ничто не может разлучить их, раз они удовлетворили друг друга таким образом. Они воссоединились.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Джамуха сказал: «Если мы разобьем стан у гор, те, которые ходят за лошадьми и скотом, получат пищу. Если мы станем у реки, те, которые пасут овец, накормят свои отары».
49
Джамуха садился на коня, когда его двоюродный брат Тэйчар догнал его.
– Когда ты дашь мне то, что я хочу? – крикнул Тэйчар.
Джамуха придержал лошадь.
– Тогда, когда мы с андой примем решение.
Тэйчар сжал губы под жидкими усами.
– Может, мне надо поговорить с Тэмуджином, а не с тобой, – сказал он, – поскольку ты ничего не делаешь без его согласия.
Джамуха ударил двоюродного брата кулаком в грудь. Тэйчар охнул, но удержался в седле.
– Попридержи язык, – пригрозил Джамуха. – И Тэмуджин ничего не делает без моего согласия, так что без меня решение о тебе не примется.
Тэйчар нагло посмотрел на него.
– Ладно, – сказал он сквозь зубы и уехал.
Впереди на лугу несколько мальчиков упражнялись в стрельбе из лука, избрав мишенью одинокое дерево. Хасар стоял на линии стрельбы. Тэмуджин оперся на своего коня, а Тэмугэ сделал шаг вперед и прицелился. Стрела взлетела высоко и немного не достигла цели.
Джамуха натянул поводья. Борчу прокричал приветствие. Джэлмэ кивнул ему. Последнее время Тэмуджин гадал, соглашается ли его анда с недовольством арулата и урянхайца.
И ответил себе, что нет. Кто бы ни высказывался дурно о Джамухе, гнев Тэмуджина возгорался тотчас. Тэмуджин спорил с ним только наедине, и их несогласие никогда не длилось долго.
Но этой зимой терпение и ровное поведение Тэмуджина стало раздражать Джамуху. Мнение анды, казалось, всегда брало верх. Тэмуджин выбирал места стоянок, руководил охотами и решал, чьи люди получают больше полномочий, хотя вроде бы и с согласия Джамухи. Тэйчар сказал лишь то, что думали другие.
Теплый ветер усилился, подняв пыль, когда Субэдэй, младший брат Джэлмэ, вышел на линию, откуда стреляли. Ветер и пыль затрудняли стрельбу, но Субэдэй, которому было всего десять лет, стрелял из лука не хуже Хасара. Субэдэй прицелился, стрела воткнулась в ствол дерева.
– Ха! – крикнул Джэлмэ.
Хасар потрепал мальчика по спине. Джамуха махнул рукой Тэмуджину, и анда подъехал к нему в сопровождении Джэлмэ и Борчу.
– Приехал гонец от хонхотатов, – сказал Джамуха. – Его послал твой старый друг Мунлик. – Тэмуджин прищурился. – Думаю, Мунлик со своим станом хочет перекочевать к нам.
Тэмуджин кивнул. Вождь хонхотатов, несмотря на старые узы с семьей Тэмуджина и союз с Джамухой, был осторожен и не делал ничего, что могло бы разозлить тайчиутов. Мунлик был предусмотрительным человеком. Теперь он мог присоединиться к Тэмуджину и Джамухе открыто, что было признаком их растущей силы.
Борчу нахмурился.
– До сих пор толку от Мунлика почти не было.
– Он делал, что мог, – сказал Тэмуджин. – И если он склоняется к нам, добро пожаловать.
– Мы поговорим с хонхотатом вместе, – сказал Джамуха. – Сперва он пройдет меж костров… Может быть, Борчу и Джэлмэ поедут предупредят его, что мы сейчас будем.
Тэмуджин подал знак своим товарищам. Они галопом помчались в курень. Джамуха и Тэмуджин поехали следом рысью. Джамуха взглянул на своего анду. Весть от Мунлика явно улучшила его настроение. Может быть, он выслушает требование Джамухи.
– Со иной разговаривал мой родственник Тэйчар. – Джамуха отмахнулся от больших черных мух, жужжавших возле его лица. – Ему кажется, что он может командовать тысячей.
– Знаю, – сказал Тэмуджин. – Он часто жалуется, что его обошли.
– Мне хотелось бы удовлетворить его просьбу или, по крайней мере, обещать поставить его над тысячью людей позже.
– Сейчас он сотник.
– Он хочет стать тысячником, – настаивал Джамуха. – Ты назначил тысячником Борчу и Джэлмэ и обещал по тысяче Хасару и Бэлгутэю. Ты сказал, что каждый из них будет командовать тумэном, когда у тебя будут десятки тысяч людей. Я согласился, и теперь я хочу, чтобы мой двоюродный брат был им ровней. Он показал себя с лучшей стороны в сражении с мэркитами.
Тэмуджин усмехнулся.
– Он слишком горяч. Рвется в набеги и несет большие потери. Посмотрим, как он будет командовать сотней, прежде чем пообещать ему тысячу.
Джамуху бросило в краску.
– Ты повышаешь двоих, которые даже не родственники тебе, и отказываешь…
– К чему ты это говоришь? – спросил Тэмуджин спокойным тоном. – Могу ли я в чем-либо отказать своему анде и своему ровне? – Лошади пошли шагом. – Если ты хочешь отличить Тэйчара, я препятствовать не могу. Я только сказал, что он еще, возможно, не готов выполнять такие обязанности.
Джамуха старался не выходить из себя. Тэмуджин разрешит ему делать все, что он хочет, но всякий будет знать, что его авда сомневается в Тэйчаре. Как умен был Тэмуджин в своем стремлении показать, что их узы нерушимы, и непоколебим в мгновенном отказе выслушивать какие бы то ни было жалобы на Джамуху. Тот знал, что жалобы были, что многие говорили Тэмуджину о его нраве и непредсказуемости, пока Тэмуджин не заткнул им рты. Они не понимали, что страх перед вождем полезен, что незнание того, что вождь может сделать, держит людей в покорности. Как справедлив Тэмуджин. Как беспристрастен Тэмуджин, и как он всегда предоставляет другим верить, что всеми их успехами они обязаны ему, а неудачами Джамухе.
– Я не сомневаюсь в храбрости Тэйчара, – добавил Тэмуджин, – и человек должен порадеть за своих родственников. Но ты сослужишь ему плохую службу, если повысишь его, не принимая во внимание его подготовку.
Что бы он ни сказал, какие бы добрые намерения ни имел, Тэмуджин давал почувствовать Джамухе, что тот ошибается. Тэмуджин согласится с ним, а потом напомнит об ошибке, если Тэйчар провалится, как тысячник, нойон и генерал.
– Я скажу моему двоюродному брату, – сказал Джамуха, – что мы не отказали ему наотрез. Может быть, позже…
– Ты можешь также сказать ему, что человек должен доверять суждению своего вождя в таких вещах. Тэйчар нетерпелив. Джэлмэ и Борчу не просили о своих назначениях.
Руки Джамухи сжали поводья. Тэмуджин оскорбил его двоюродного брата и снова подвел к тому, что его собственное суждение оказалось более весомым, чем суждение Джамухи.
Тэмуджин вдруг улыбнулся, и его лицо на мгновение приняло почти детское выражение.
– Ты напоминаешь драчливого жеребца, – сказал Тэмуджин, – со своим пылом, достойным лучшего применения. Дай мне взаймы своего пыла, а я ссужу тебя осторожностью. Мы дополняем друг друга.
Эти слова еще раз чуть не разгневали Джамуху. Узду на жеребца надевает человек, который укрощает его. Тэмуджин, выходит, назвал себя укротителем Джамухи. Тот проглотил обиду и тоже заставил себя улыбнуться.
Хонхотат произнес речь, клянясь в дружбе, потом преподнес в дар платки и меха. Когда явились люди, призванные Тэмуджином и Джамухой, посол произнес послание. Мунлик хотел привести своих людей в их курень и надеялся присоединиться к ним во время большой осенней охоты. Джамуха велел обжечь кость и передать Хорчи: вождь бааринов был шаманом.
Тэмуджин произнес речь, приветствуя присоединение хонхотатов. Джамуха добавил несколько слов от себя. Его жена Номалан и ее служанки разносили чаши с кумысом и сушеную баранину с соленой водой.
Мужчины скоро напились. Человек тридцать набилось в юрту Джамухи, женщины принесли еще много чаш, а потом сели поесть в своей половине жилища. Номалан молчала, а другие женщины сплетничали. Джамуха предпочитал собираться со своими людьми здесь, хотя и приходилось мириться с присутствием Номалан, а не ходить в юрту Тэмуджина, где Бортэ и эта старуха Хокахчин станут прислушиваться к каждому его слову.
Тэмуджин попросил хонхотата, который казался уже очень пьяным, сесть.
– Чарха, отец твоего вождя, был всегда верным человеком, – сказал Тэмуджин. – Он был тенью моего отца. Он заступился за нас и заплатил за свою преданность жизнью.
Джамуха взглянул на Даритая, который не был верен своему племяннику.
– Я сожалел о смерти Чархи все эти годы, – добавил Тэмуджин. – Я всегда почитал его мужество, жаль, что его нет с людьми, которые ныне возвращаются ко мне.
Даритай вздохнул посвободнее, племянник давно простил его.
– Наверное, – сказал брату Хасар, – сон, что ты видел прошлой ночью, предвещал это. Ты видел большой стан, а теперь наш увеличивается.
– Что за сон? – спросил Бэлгутэй. Хорчи насторожился. – Брат, расскажи свой сон.
Тэмуджин хлебнул кумысу и положил руку на колено.
– Я летел над землей, – начал он. – Внизу я увидел курень с кольцами юрт, которых было так много, что они покрывали землю, насколько хватал глаз. Я расправил крылья, и ветер понес меня на север. Я летел над таким большим числом юрт, что не мог сосчитать их, и прилетел к последней, самой большой. Она была покрыта золотом, и понадобилась бы сотня волов, чтобы везти повозку, на которой она стояла. Я пролетел над дымовым отверстием и почуял запах жирного жареного мяса, а потом опустился к дверному проему. Люди, охранявшие шатер, низко поклонились мне, и мне пришло в голову, что это мое жилище, а те, что сидят внутри, ждут, чтобы я принял участие в пире.
– И кого ты увидел внутри? – спросил Даритай.
– Я проснулся, так и не войдя.
Джамуха до боли стиснул зубы. Их с Тэмуджином взгляды встретились.
– Но я уверен, что мой анда был внутри и ждал меня.
– И все же ты там его не видел, – сказал Бэлгутай.
– Я же сказал, что душа вернулась в меня до того, как я вошел, но разве по-иному могло быть?
Джамуха подумал, что Тэмуджин подразумевает единоличную власть, он мечтает стать ханом. Все поняли, что сон – это вызов.
Никто ничего не говорил, даже Хорчи, обычно охотно объяснявший любой сон.
– Что бы ни значил этот сон, – задумчиво проговорил Бэлгутэй, – он предвещает тебе великую будущность.
Джамуха отхлебнул кумыса. Туповатый брат Тэмуджина высказался ясно, а люди поумнее держали языки за зубами.
– Я ничего не буду предпринимать без Джамухи, – сказал Тэмуджин. – Все, что я имею, принадлежит и ему. – Он коснулся плеча Джамухи. – Не хотели ли духи показать мне то, что уже исполнилось?
Груз, придавивший сердце Джамухи, полегчал. Что бы там ни думал Тэмуджин о вещем сне, сейчас он сказал, что еще не готов соперничать с ним.
Мужчины продолжали выпивать. Даритай пересказал легенду о своем предке Боданхаре и женщине, которую он умыкнул. Джамуха был потомком этой женщины. Мужчины выходили из юрты облегчаться и возвращались. Когда хонхотат упился, Даритай с Хорчи отволокли его в сторону и укрыли одеялом. Джамуха налил Тэмуджину еще чашу – может быть, анда напьется так, что останется в его юрте ночевать.
Он вспомнил об их первой ночи под большим деревом. Потом Тэмуджин и виду не подавал, что что-нибудь изменилось, и наконец Джамуха понял: с похмелья анда ничего не помнил.
После той ночи, года полтора назад, его анда допускал лишь небольшие вольности, да и то когда напивался.
Джамуха никогда не заговаривал об удовлетворении своей глубокой и яростной страсти.
– Ты молчишь, брат Джамуха, – сказал Тэмуджин, приподнимаясь с подушки. – Мунлик скоро узнает, что его здесь приветят. Тайчиуты услышат об этом к концу лета и будут гадать, что мы собираемся делать.
Джамуха пожал плечами.
– Наверно, нам надо направить им послание. А они решат, что в их же интересах присоединиться к нам.
– Таргутай и Тодгон забыли о своей присяге моему отцу, – сказал Тэмуджин. – Как же я могу поверить какому бы то ни было их обещанию?
– Ты охотно примешь Мунлика.
Джамуха взглянул на хонхотата, посол спал, громко храпя.
– Мунлик не надевал на меня колодки и не бил меня.
– А Таргутай не прикончил тебя сразу, хотя и мог. – Джамуха толкнул Тэмуджина локтем в бок. – Все переменилось. Твои двоюродные братья-тайчиуты – не дураки; что они выиграют, враждуя с нами?
– Хорошо бы напасть на них, упредив их.
– Мунлик их союзник, – возразил Джамуха. – Он, наверное, без большой охоты повернет оружие против них. Зачем сражаться с людьми, которых мы можем покорить мирным путем? Мне кажется, мы сумеем заставить их присягнуть нам.
– Возможно, они и присягнут, а потом постараются настроить нас друг против друга. Я не верю ни в какие их обещания.
Люди стали перешептываться. Сперва Тэмуджин рассказал свой сон, а теперь открыто противоречит Джамухе. Его анда хочет войны и говорит об этом с несвойственной ему горечью. У Тэмуджина было много причин ненавидеть тайчиутов, но он всегда поступался своей неприязнью, когда на кону стоял выигрыш.
«Он не хочет, чтобы тайчиуты присоединились к нам, – подумал Джамуха, – так как знает, что они будут моими союзниками, а не его, и что они скорее предпочтут иметь вождем меня, а не его».
Несколько человек встали, поклонились Тэмуджину и Джамухе и ушли. За ними потянулись остальные. Джэлмэ уходил последним.
– Погоди немного, – сказал Джамуха своему анде. – Выпьем еще.
Тэмуджин покачал головой.
– С меня хватит.
Джамуха махнул рукой мэркитке, чтоб ушла. Она поспешила вон вместе с другими служанками. Он сердито посмотрел на жену, соскребавшую остатки пищи с блюд в котел. Номалан только раз опросталась мертворожденной девочкой. С тех пор его семя в ней не давало плода. Бортэ была беременна, и на сей раз Тэмуджин мог быть уверен, что отец он. Он также обещал мэркитке, которую недавно приблизил, что она будет его второй женой, если родит сына. Имея жену, рожающую детей, Тэмуджину легко быть добрым к мэркитке, которая отвечала ему беззаветной преданностью.
Джамуха выпил. В голове его созрел замысел. Тэмуджин открыто противоречил ему, и если Джамуха не примет мер, люди сочтут его слабаком. Никто не хочет войны с тайчиутами, в этом он был уверен. Если ближайшие товарищи Тэмуджина начнут сомневаться в необходимости сражаться с ними, то войны не будет.
Тэйчар разозлится из-за того, что ему отказали в назначении. Он достаточно горяч и может ударить Тэмуджина, если Джамуха поощрит его. Джамухе придется проследить, чтобы его анду не убили, а лишь привели к покорности.
– Скоро надо будет откочевать, – сказал наконец Джамуха. – Тут уже вся трава съедена, осталась голая земля.
– Надо, и середину лета отпразднуем в другом месте.
Тэмуджин встал. Джамуха проводил его. Они подождали перед юртой, пока мальчик не подвел Тэмуджину коня.
– Поезжай с миром, – сказал Джамуха и схватил Тэмуджина за руку. – Если мы разобьем стан у гор, те, которые ходят за лошадьми и скотом, получат пищу. Если мы станем у реки, те, которые пасут овец, накормят свои отары.
Он ждал ответа анды. «Скажи мне то, что я хочу услышать от тебя теперь же, – подумал он, – и я забуду то, что случилось сегодня. Скажи мне, что ты хочешь стать у реки, и позволь мне направить послание тайчиутским вождям».
– Ты ставишь меня в трудное положение, Джамуха. – Тэмуджин высвободил руку и обнял его. – Мы поговорим о стане в следующий раз. – Он сел на коня. – Оставайся в мире, брат мой.
Джамуха смотрел ему вслед. Если Тэмуджин выбрал войну, то его собственные люди будут знать, что он не согласен. Злобу Тэйчара надо подогреть. И другие поддержат Джамуху, если он устроит им союз с Тодгоном и Таргутаем. Сердце болезненно сжалось, он вдруг пожалел, что они с Тэмуджином больше не мальчики.
