Текст книги "Повелитель Вселенной"
Автор книги: Памела Сарджент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 51 страниц)
45
Воздух темного леса был густым от запаха сосен… Джамуха почти не слышал за собой дыхания всадников, медленно выдвигавшихся в направлении стана мэркитов. Его ноги сжимали бока любимого боевого коня с черной полосой вдоль спины. Он вдохнул холодный смолистый воздух. Вот для чего он жил, ради подготовки к сражению, ради предвкушения победы. Когда Хасар и Бэлгутэй приехали к нему с просьбой о помощи, он понял, что обязан сражаться.
Загорелся факел – сигнал атаки. Полная луна сияла над деревьями, бледный свет пробивался сквозь ветви и падал на тропу. Тогорил-хан со своими кэрэитами приближается с востока, а воины Тэмуджина наступают в центре. Отряд Джамухи составлял левое крыло войска. Двух тысяч под командой Тогорила и брата хана кэрэитов Джахи Гамбу и трех тысяч Джамухи было более чем достаточно, чтобы нанести мэркитам серьезное поражение.
Несмотря на холод, расцвели рододендроны, а земля была покрыта бутонами весенних орхидей. Мэркиты не ожидали нападения в это время года, вот почему Джамуха решил совершить набег. Его люди недовольно говорили, что кони еще слишком тощи, но он отвечал, что они будут пастись в походе. Тэмуджин рвался в бой. Он поклялся освободить Бортэ в течение года.
Но война была затеяна не ради женщины. Пленение жены дало Тэмуджину повод добиться большего, чем он имел, потребовать, чтобы Тогорил и Джамуха выполнили обещания, данные ему. Хасар трогательно говорил о ране в сердце брата, но задета была и гордость Тэмуджина. Имя Бортэ можно было использовать для сплочения мужчин, но сама женщина не имела значения.
Всадник, ехавший впереди, замедлил ход, Джамуха натянул поводья. Его анда сперва поехал к Тогорилу заручаться его помощью, а потом уже послал Хасара и Бэлгутэя в стан к Джамухе. Тэмуджин поступил умно, сперва получив обещание от более сильного, но менее надежного союзника. Тогорил обещал сражаться только в том случае, если Джамуха присоединится и возглавит поход, так как на Джамуху ляжет большая часть вины, если поход окончится неудачей.
Джамуха сказал Хасару, что призовет других вождей и придет Тэмуджину на помощь. О несчастье друга оставалось только сожалеть, но оно же ставило анду в подчинение Джамухе. Победа укрепит их узы и обяжет Тэмуджина быть благодарным.
Началось редколесье. Передовые дозорные выяснили, что курень Токтоха Беки находился сейчас на южном берегу реки Удэ. Курень Хаадая был на западе, а Дайра Усуна – на юго-западе от того места, где сливаются Селенга и река Орхон. Сперва они ударят по куреню Токтоха, а потом поспешат к другим, отрезая им пути к озеру Байкал.
Джамуха был счастлив, все его чувства обострились. Обдумывая поход, он как бы с высоты видел воинов и их передвижения. Теперь же он был соколом, готовым ринуться на добычу.
Одна лишь задержка портила замысел. Он ждал в верховьях Онона целых три дня сверх назначенного времени подхода войск кэрэитов и Тэмуджина. При первом же взгляде на людей Тэмуджина он понял причину задержки. Это были совсем молодые пастухи, присоединившиеся к новому вождю в надежде обогатиться. Джамуха сомневался в их боевом опыте. Но при виде анды его гнев остыл, кем бы ни были люди Тэмуджина, они охотно подчинялись ему. Они одолели Хамары, перенеся поздний буран, а потом малыми группами форсировали реку Хилок на плотах из толстых бревен. Потерь во время похода было мало, никто не дезертировал. Тэмуджин закалил людей и сплотил их.
Спереди донесся шепот. Передний всадник обернулся к Джамухе.
– Багатур, – торопливо прошептал воин, – враги предупреждены. Мэркиты покидают курень.
Джамуха выругался.
– Дай проехать.
Он выскочил на опушку вместе со своим барабанщиком. В небе была полная луна, мерцали длинные цветные полосы света – это духи плясали у Врат Неба. Маленькие фигурки уносились от темных бугорков юрт, отряд всадников бежал на запад вдоль Удэ. Джамуха стиснул зубы. Его люди догнали и убили несколько рыбаков и охотников, но остальные, видимо, прискакали сюда и предупредили врага.
Тэмуджин и кэрэиты ожидали его сигнала. Он собирался подойти к мэркитам, пока они спят, и окружить курень, прежде чем они удерут или подготовятся к обороне. Тэмуджин не хотел, чтобы его жена пострадала, если она здесь.
Уже слишком поздно беспокоиться о женщине. Джамуха поднял копье, барабанщик заколотил в барабан. Откликнулся другой боевой барабан, а Джамуха закричал и послал коня вперед. Из леса высыпали всадники. Барабанную дробь заглушил ровный нарастающий топот копыт и крики воинов.
Чилгер усаживал Бортэ в кибитку, а Хокахчин держала вола. Люди бежали к лошадям, другие бросились к реке. На равнине Бортэ увидела штандарты Токтоха Беки и Дайра Усуна, колыхающиеся над отрядом всадников, оба вождя покидали курень. Дайр Усун приехал сюда с несколькими людьми только сегодня утром, теперь он торопился предупредить свой курень.
– Поезжайте на запад, в направлении тех берез, – кричал Чилгер, – переправьтесь там через реку и добирайтесь до Байкала – я потом найду вас.
Это он заботился о ребенке, а не о ней. Возле одной из кибиток визжала мать Чилгера. Чилгер повернулся и побежал к лошадям.
– Спасайтесь! – кричал его брат Чиледу, хотя курень уже проснулся.
Старуха Хокахчин ударила вола плетью. Кибитка с визгом тронулась вслед за другими к реке. Позади, спотыкаясь, бежала женщина. Она подняла голову, и луна высветила лицо Сочигиль.
– Сочигиль-экэ! – крикнула Бортэ. Раздался удар грома, покрывший крики испуганных мэркитов. – Сочигиль-экэ! Поехали с нами!
Сочигиль метнулась в сторону и вскоре исчезла в толпе.
Бортэ, обхватившая пополневший живот, дрожала от холода. Ее длинный халат был тесен в поясе, но только его и успела схватить Бортэ, пока Хокахчин помогала ей надевать сапоги. Она вдруг испугалась за себя, боясь выкидыша.
Кибитку качнуло на выбоине. Громыхало все сильнее. Над головой плясали духи света. На юге яркие огоньки неслись к куреню.
Джамуха проезжал мимо горевшей юрты. Всадники сгоняли в кучу кричавших мэркитов, другие воины грабили юрты. Какой-то джайрат бросил кричавшую женщину на землю и навалился на нее. Всюду лежали трупы, все еще сжимавшие луки и ножи.
Его конь попятился, просвистела стрела и ударила человека, стоявшего рядом. Кто-то опустил лук и нырнул в юрту. Джамуха сделал знак ближайшему воину, бросил ему поводья, соскочил с коня и побежал к юрте.
У входного проема он обнажил меч.
– Пощади нас, – послышался голос.
Возле очага стояла девушка, державшая лук. Колчан ее был пуст. Рядом, прищурив глаза, мальчишка держал нож.
Джамуха улыбнулся.
– Пощади меня и брата, – сказала девушка. Джамуха чуял запах страха, сердце его колотилось, словно боевой барабан. – Прошу милосердия.
Что-то клокотало внутри, ища выхода.
– Бросайте оружие, – сказал Джамуха тихо, все еще улыбаясь. Девушка бросила лук, мальчик поколебался и тоже швырнул нож. Джамуха крепко стиснул рукоять. Девушка попятилась, вцепившись в халат. Он знал, чего она ждала.
Он рубанул мечом, отделив голову девушки с одного удара. Мальчик бросился к своему ножу. Джамуха схватил мальчика, швырнул на землю лицом вниз, стянул штаны и стал насиловать.
Мальчик верещал под ним, брыкался. Джамуха кончил быстро, вытащил член и воткнул нож в спину мальчика. Когда мальчишка затих, Джамуха подтянул его штаны, вытер нож и меч о халат мертвеца, а потом пошел к очагу.
Он был спокоен, голова чистая, тело размякло. Бросив взгляд на юрту, он понял, что тут не поживишься. Он сшиб металлическую плиту очага на землю и ушел, когда пламя стало пожирать войлок.
Вереница повозок с дребезгом катила по берегу реки. Бортэ больше не попадались на глаза мэркиты. Кибитка впереди вдруг остановилась, ее правое колесо угодило в яму.
Хокахчин стегнула вола. Бортэ посмотрела на юг. Несколько юрт пылало, высвечивая всадников, окруживших курень. Часть воинов скакала к реке. Несколько женщин выскочило из кибиток и побежало берегом вверх по реке.
Бортэ знала, что ей не убежать от врага. Всадники с криком окружили беглецов, кибитки останавливались. Воины погнались за теми, кто выскочил из кибиток. С некоторых повозок стреляли.
– Бортэ! – голос, звавший ее, был хриплым, словно человек кричал уже долго. – Бортэ!
– Сдавайтесь! – кричал другой. – Сдавайтесь немедленно, и мы пощадим вас! Будете сопротивляться, все умрете!
Нападавшие сомкнули кольцо вокруг кибиток.
– Бортэ! – Она вскинула голову, теперь она узнала голос, каким бы хриплым он ни был. – Бортэ, ты здесь? Бортэ?
– Тэмуджин! – Она встала и увидела его серого коня, бока которого казались белыми в лунном свете. – Тэмуджин!
Он подъехал к ней, не обращая внимания на всадников, окружавших его. Хокахчин быстро выкарабкалась наружу и помогла Бортэ сойти. Они заковыляли к Тэмуджину и схватились за поводья его коня.
– Тэмуджин, – прошептала Бортэ. Он спешился и подхватил ее, она зарылась лицом в его окровавленный халат. – Тэмуджин. Я не знала… я думала…
– Я поклялся найти тебя, – выдохнул он.
– Но как…
– Теперь у меня войско. Джамуха и Тогорил-хан приехали со мной. Я сказал им, что не успокоюсь, пока не найду тебя.
Она подняла дрожащие руки и ощупала его лицо, чтобы убедиться, что это действительно он.
– Тэмуджин.
Он прижал ее к себе, и вдруг она ощутила свой большой живот. Он взглянул вниз, и блеск его глаз погас. Вокруг отчаянно кричали женщины и дети, которых люди Тэмуджина вытаскивали из кибиток.
– Джэлмэ! – крикнул он. – Урянхаец подскакал. – Я нашел то, за чем явился сюда, – добавил Тэмуджин. – Сегодня идти дальше нет необходимости. Мы заночуем здесь, определим пленных и прочее…
– Но другие бежали, – возразил Джэлмэ.
– Переловим их позже. Отдай приказ.
Джэлмэ исчез во мраке. Бортэ раскачивалась и тяжело дышала – схватило живот.
– Что это! – услышала она голос Тэмуджина. – Твое время подошло?
– Не может быть, – ответила Хокахчин, – еще рано. – Они подняли ее на повозку. – Ей надо отдохнуть.
Тэмуджин собрал войско, чтобы выручить ее. Его рука прижалась к ее животу, когда он усаживал ее в кибитке, и она смутно подумала: как бы он не пожалел, что отыскал ее.
46
Бортэ проснулась. Боль прошла, ребенок не выкинулся. Серый рассвет был виден в заднее окошко кибитки. Воины разбирали добычу и решали, кому из пленников жить.
Кибитка затряслась. Кто-то карабкался в нее.
– Хокахчин-экэ, – позвал Тэмуджин.
– Говори тише, – сказала старуха. – Уджин еще спит. – Бортэ не пошевельнулась, когда Хокахчин пробиралась вперед. – Бедное дитя. Она столько вынесла с тех пор, как вас жестоко разлучили… но все уже в прошлом.
– Да.
Доносились голоса, оплакивавшие мертвых и умирающих.
– Рассказывай, что произошло с моей женой.
Хокахчин помолчала, потом сказала:
– Ее отдали человеку по имени Чилгер Бук.
– Об этом мне говорили, – бесцветным голосом заметил он.
– Он обращался со своими лошадьми и овцами лучше, чем с уджин. Часто ее бил. Временами я боялась, что он убьет ее и ребенка.
– Будь он проклят, – сказал Тэмуджин.
– Это был канюк, которому бросили жрать журавля, а не крысу, но теперь у него журавля отняли.
– Он умрет медленной смертью, когда я найду его, – сказал Тэмуджин. – И всякий, кто даст ему убежище, умрет, и я прослежу, чтобы все его родственники получили свое за его дела.
– Они заслужили это, – подтвердила старуха. – И я радуюсь, видя, что вы с уджин воссоединились. Ты отбил ее вовремя, и твой первый ребенок родится под твоей крышей. Мы узнали, что она беременна первым ребенком, сразу после того, как нас схватили. Я думаю, это помогло ей вынести жестокость этого человека.
Поверит ли этому Тэмуджин? Бортэ сомневалась. Настолько ли он ее любит, чтобы поверить? Набежали слезы.
– Я за многое должен быть благодарным, – сказал Тэмуджин. – Хорошо, что ты была с ней, Хокахчин-экэ. Когда моя жена проснется, скажи ей, что те, кто дурно обращались с ней, никогда больше ее не побеспокоят. Теперь, когда Небо вернуло мне Бортэ, мы больше говорить об этом не будем.
Он говорил так, словно подавал команды.
Бортэ боялась позвать его, посмотреть ему в лицо и увидеть, что действительно у него на сердце. Она не открывала глаз, пока он не ушел.
Когда солнце уже было высоко, Тэмуджин подъехал к кибитке Бортэ с несколькими своими людьми. Анда Тэмуджина, красивый человек с острыми скулами и черными проницательными глазами, приехал тоже. Джамуха улыбался и говорил о том, что рад видеть жену товарища живой и здоровой, но слова его звучали фальшиво.
Тэмуджин подарил ей головной убор, тяжелый от драгоценных камней и золотых пластинок, закутал ее в соболиную шубу, а потом погнал кибитку в разоренный стан. В траве лежали трупы, а в небе кружили черные птицы. Их бесшумные тени напоминали Бортэ кривые сабли. Пленники со связанными руками сидели группами. Многие все еще оплакивали погибших. Воины выкрикивали имена ее и Тэмуджина, когда они проезжали мимо, и поднимали на пиках отрубленные головы. Среди них не было головы Чилгера.
Тэмуджин оставил ее на попечение охраны и уехал со своим андой на встречу с Тогорилом. Войско будет искать тех, кто бежал из куреня Токтоха. Пленных мэркитов, по большей части женщин и детей, заставили разбирать юрты, а всадники собирали стада. Пленники и стада вскоре потянутся к югу с частью войска, а остальные воины совершат набег на Хаадая. Бортэ вернется в стан Тэмуджина с рабынями-мэркитками, которые будут прислуживать ей.
Мужчины сложили песнь о своей победе. Бортэ сидела вместе с Хокахчин в кибитке, радуясь, что тяжелая меховая шуба скрывает ее живот. Муж собрал войско ради сомнительной награды: жена беременна ребенком, зачатым от врага. И все же эта победа даст ему больше власти и заставит бояться его, за это он, наверно, и дрался.
– Сестра! – Подъехал Бэлгутэй. Бортэ захотелось залезть в кибитку и отдохнуть. Он тяжело дышал, и его лошадь была покрыта хлопьями пены. – Я искал мать, – сказал он, – и не мог найти. Мне сказали, что она в этом курене. Ты не знаешь, что с ней сталось?
Бортэ взглянула на Хокахчин, старуха молчала. Она вдруг поняла, что Бэлгутэй никогда больше не увидит Сочигиль-экэ, и не знала, что сказать.
– Я совсем не спал, – добавил Бэлгутэй. – Я искал повсюду.
Он не захочет услышать правду. Бортэ вспомнила, с каким глупым покорным видом Сочигиль говорила о своем хозяине-мэрките. Сочигиль была довольна своим пленением.
– Твоя мать – гордая женщина, – сказала Бортэ. – Она стыдилась того, что ее заставили спать с мэркитом. Она предпочла бежать, чтобы ты не видел ее бесчестия.
Хокахчин во все глаза смотрела на нее. Бэлгутэй потряс кулаком.
– Те, кто захватил ее, умрут. Будет пролита кровь каждого мэркита, нападавшего на наш стан.
– Да будет так, – проговорила Бортэ.
Бэлгутэй уехал. Бортэ прижалась к старой служанке.
– По моим словам, его мать более честна, чем я, – прошептала она.
– Уджин! Никакое бесчестье не испачкает тебя. Месть твоего мужа показывает, как он чтит тебя.
В стане вскрикивали женщины – это воины праздновали победу, и Бортэ старалась не слышать, зарывшись с головой в соболью шубу. Она почувствовала в животе толчок. Живот немного опустился. Она может не доносить ребенка, он родится слишком слабым и умрет. Наверно, Тэмуджин был бы рад, если бы он умер.
Это был ее ребенок, Тэмуджину придется смириться. Она положила на живот руку, желая, чтобы ребенок жил.
Роды у Бортэ начались, когда они одолели Хумырский хребет и вошли в предгорья, следуя на юг. К тому времени, когда показался стан Тэмуджина под массивом Бурхан Халдун, у нее отошли воды. Схватки стали частыми, и тогда Хокахчин и несколько других женщин поставили для нее юрту.
Хокахчин оставалась с ней. Ребенок родился ночью.
– Сын, – услышала она шепот Хокахчин.
Снаружи пел шаман, запоминая расположение звезд.
Бортэ не смотрела на сына, когда старуха поднесла его к ней, зная, что она не увидит ничего, что бы взялось от Тэмуджина. Младенец надрывался. Маленькое тело, которое она держала, было сильным, несмотря на недоношенность. Вскоре стан заликует, услышав о рождении первенца Тэмуджина. Это еще одна причина для возлияний.
Она прижала сына к груди, и он взял ее. Он будет всегда напоминать ей о плене. Она подумала, что не сможет по-настоящему любить его, но знала, что должна. Мальчик будет нуждаться в ее любви больше других, если Тэмуджин не потеплеет к нему сердцем.
47
Оэлун шарила глазами по лесу копий, приближавшемуся к ней. Бросился в глаза пеший человек с колодкой на шее в длинном ряду связанных пленников, которых волокли впереди основной массы всадников. Гонцы прискакали в стан несколько дней тому назад с новостями о последней победе ее сына. Мэркитов перебили, взяли в плен, рассеяли, их юрты сломали, туги осквернили. Человек с колодкой был мэркитский вождь Хаадай Дармала, которого заставили идти впереди победоносного войска к землям, прилежащим к горе Бурхан Халдун.
Наконец она заметила Тэмуджина. Его дядя Даритай ехал рядом. Даритай привел своих людей к племяннику, когда его призвал Джамуха. Брат Есугэя ввдел в этом лишь возможность добыть что-нибудь для себя, но Тэмуджин сказал бы ей, что, имея зуб против Даритая, ничего не выиграешь.
Тэмулун и Тэмугэ с другими детьми поехали навстречу возвращающимся воинам, выкрикивая приветствия. Оэлун повернулась, прошла мимо женщин, готовящих пир, и вошла в юрту. Тэмуджин не сразу навестит ее, чтобы напомнить, как она была неправа, сомневаясь в нем. Возможно, он позволит ей снова давать ему советы, но она сомневалась, что он будет к ним прислушиваться. Ее радость по поводу успехов сына будет всегда омрачаться сознанием того, что он больше не нуждается в ней.
Хасар с Бэлгутэем пришли в юрту к Оэлун с несколькими товарищами разделить с ней трапезу. Молодые люди уселись на подушки, и три мэркитки, рабыни Оэлун, стали подносить баранину и кумыс.
Хасар поднял рог.
– Я пью за первого сына моего брата!
Другие тоже подняли роги и чаши.
– Мне сказали, что он родился месяц назад, как только моя сестра благополучно вернулась к вам, – добавил он.
Оэлун кивнула. Она сосчитала месяцы в голове: мальчик, возможно, и от Тэмуджина.
– Тэмуджин готовится благодарить духов великой горы за эту победу, – продолжал Хасар. – Токтох и Дайр бежали, но Хаадай заплатит сполна за свои дела. Тэмуджин хочет принести его в жертву горе. Он, возможно, почтит его, дав лошадям затоптать его, а не отрубив ему голову. – Кто-то хихикнул. – Тогорил-хан уводит своих людей обратно, а Джамуха раскинет стан рядом с нашим. Тэмуджин не хочет разлучаться с ним, и мы будем сильнее вместе.
– Действительно, – сказала Оэлун, гадая, какой из этих двух вождей будет посильнее. Сыну победа вскружит голову еще больше, чем его анде; с ее сомнениями он считаться не будет.
Бэлгутэй упрямо глядел на свой рог. Оэлун наклонилась к нему.
– Жаль, что ты не нашел мать.
– Мэркиты за это ответят, – задыхаясь, сказал Бэлгутэй. – Мы нашли большую часть людей, которые напали на нас прошлым летом. Я присмотрел, чтобы все они умерли вместе со своими сыновьями, но самых красивых женщин мы оставили себе. У Хасара и у меня теперь есть жены, Оэлун-экэ. – Он хохотнул и снова нахмурился. – Жаль только, что мы не нашли ту сволочь, которая взяла себе жену Тэмуджина, но он умрет скоро, бродя по лесам без всякой помощи. Мы нашли его брата, труса, назвавшегося Ихэ Чиледу. Я сам выстрелил ему в грудь после того, как оба его сына погибли у него на глазах.
Оэлун было сказала что-то, а потом вздохнула.
– Один из тех, кто совершал набег на наш стан, просил пощады, обещая выдать своих товарищей, – продолжал Бэлгутэй. – Он сказал мне, что у этого Чиледу старая ненависть к нам, что он первый настаивал, чтобы они совершили набег на наш стан. Я дал понять доносчику, что он останется в живых, и убил его после всех. Этот проклятый Чиледу просил оставить жизнь его сыновьям, но я…
Хасар замахал руками на сводного брата. Бэлгутэй отвернулся и выпил кумысу. Оэлун крепко сжала свой золотой кубок. Она никогда не говорила имя своего первого мужа сыновьям, но Хасар, должно быть, узнал его.
Она убеждала себя, что все совершается по справедливости. Тэмуджин лучше Чиледу. Ее сын отбил украденную жену. Она не должна печалиться о человеке, который потерял ее, потому что та часть ее жизни кончилась давным-давно. Чиледу сам виноват в своей смерти, лучше бы он совсем забыл ее. И все же она была огорчена смертью человека, которого когда-то любила.
В юрту вошли двое мужчин с маленьким мальчиком.
– Я совсем забыл, – выпалил Хасар. – Этот мальчик – подарок тебе. Его зовут Хучу.
Оэлун внимательно посмотрела на мальчика-мэркита. Шапка и халат его были подбиты соболями, на ногах – сапоги из оленьей замши. Ему не могло быть больше пяти лет, но он держался уверенно и смотрел ей прямо в глаза.
– Мы нашли его в курене Токтоха, – добавил Хасар. – По одежде видно, что он сын нойона. Люди хотели тебе сделать подарок, и Тэмуджин согласился.
Она подозвала мальчика. Он подошел и смело посмотрел на нее.
– Я – мать Тэмуджина, – сказала она.
– Я знаю, госпожа, но этого не скажешь. Вы выглядите так молодо.
Мужчины рассмеялись.
– Мальчик соображает, как надо говорить, – сказал один из них.
– Он был один, – пояснил Хасар. – Мы не нашли никого из его семьи.
– Они убежали, – тихо сказал Хучу. – Мама вела меня за руку, потом упала, а я спрятался за кибитку, и потом… – Он заморгал, на глазах появились слезы. – К ней подошел человек. Она убежала в юрту, а потом юрта загорелась, и я слышал, как мама кричала, но так и не вышла.
Оэлун взяла его за руку, думая о том, как он много потерял. Военные действия закончились, раны надо лечить.
– Ты останешься у меня, Хучу. – Она видела, как мальчик старается сдержать слезы. – У меня четыре сына. Ты будешь пятым. Теперь я буду твоей мамой.
– Я не буду твоим рабом? – спросил Хучу.
– Ты будешь моим сыном. Для тебя сражение окончилось. Я буду заботиться о тебе вместо мамы, которую ты потерял, а мои сыновья будут твоими братьями.
Мальчик взял ее руку и прижал к своей щеке. «Да кончатся войны», – подумала она ожесточенно, зная, что такая молитва напрасна, что войны неизбежно будут.
Тэмуджин пришел к Бортэ через три дня после возвращения. Он не посмотрел ей в глаза, когда увидел люльку с сыном. Люди, пришедшие с ним, смеялись и хвалили крепкого мальчика, а наследник орал.
– Надо дать имя твоему сыну, – сказал Джамуха.
Взгляд его упал на Бортэ. Ей не нравилось, как он смотрел на нее. Словно она была всего лишь рабыней.
– Я уже придумал ему имя, – сообщил Тэмуджин. Над верхней губой у него появились тонкие усы, похожие на усы Джамухи. Лицо осунулось от усталости, глаза горели. – Имя его будет Джучи. – Он обхватил рукой плечи анды. – Мы выпьем за моего сына вместе.
«Джучи, – думала она, – посетитель, чужой, незнакомый, гость – много значений имеет это слово».
Мужчины сели, а три мэркитки, которых ей подарили, стали подавать гостям чаши. Бортэ качала зыбку, успокаивая младенца, когда он начинал плакать, не говоря ничего, а мужчины пили и рассказывали о мэркитах, которых они убили, о захваченных пленных и стадах.
Немного погодя Тэмуджин отпустил их. Джамуха уходил последним. Они обнялись у дверного проема, и Джамуха что-то шептал Тэмуджину.
Одна из мэркиток опустила полог. Тэмуджин махнул рукой.
– Иди-ка в юрту Хокахчин-экэ, – сказал он, – и возвращайся на рассвете. Я хочу остаться с женой наедине.
Женщины убрались из юрты. Бортэ дала грудь Джучи. Тэмуджин подошел к ней и посмотрел на ребенка. Глаза его были холодны, ею вдруг завладела уверенность: он знает, что мальчик не от него. Он не разведется с ней, особенно после войны, которую затеял ради нее, но он, возможно, предпочтет другую в качестве первой жены, как сделал его отец, когда встретил Оэлун-экэ.
– Добыча большая? – выдавила она из себя.
– Да.
– Должно быть, ты потребовал большую часть из того, что захвачено.
– Я предложил отдать мне лучших пленниц по моему выбору, но распорядился, чтобы их распределили среди моих сподвижников. Я сказал своим людям, что у меня теперь есть моя красивая Бортэ и другие мне не нужны.
Она прижала к себе сына.
– Жеребец может иметь много жеребят от многих кобыл.
– Так мне и сказали мужчины, но будут другие сражения, будет и мой черед. Я хотел наградить всех, кто выехал со мной на первое большое дело. Я завоюю много сторонников, когда все услышат, как я щедр по отношению к своим людям.
Она привязала Джучи к люльке и поставила ее. Тэмуджин внимательно посмотрел на ребенка и сказал:
– Я спрошу тебя один лишь раз, и больше не будем говорить об этом никогда. Я должен знать, мой ли это сын. Хокахчин-экэ сказала, что мой, и, наверно, это так, но я хочу услышать правду от тебя.
Она не могла говорить.
– Если ты не знаешь, – продолжал он, – и если ты не уверена, скажи. Я уже признал его своим сыном, и никто не возразит. То, что ты скажешь мне, останется между нами.
– Я скажу тебе правду. – Бортэ подняла голову. – Я знала, что он не может быть твоим, когда я в первый раз поняла, что понесла. Я хотела верить, что он твой, а потом легче было думать, что он не твой, поскольку я полагала, что никогда не увижу тебя снова.
– Ты не должна была сомневаться во мне, Бортэ.
– Слишком тяжко было жить с этой надеждой. – Она вздохнула. – Хокахчин никогда не скажет этого, и прошло всего девять месяцев, как я забеременела. Он родился раньше времени, но он такой подвижный, что никто ничего не заподозрит – можно поверить, что он был зачат до нашей разлуки.
Тэмуджин сказал:
– Поверят, потому что я сказал, что это так.
В полутьме его глаза были темными, а по лицу ничего нельзя было прочесть.
– Я знаю, что ты не стыдишься меня, – сказала Бортэ, – но я пойму, если ты возьмешь новую жену и поставишь ее надо мной.
– Никто не займет твоего места, Бортэ. – Он отвернулся от люльки. – Если бы ты не настояла, чтобы я бросил тебя, мои враги убили бы меня. Мои люди не будут шушукаться, что я воевал ради жены только для того, чтобы она могла принести мне мэркитского ублюдка.
– Ты великодушен, – прошептала она, – так же, как ты щедр по отношению к своим людям.
– Я говорил тебе, – напомнил он, – что я всегда хотел, чтобы ты была приветлива со мной, чтобы и тени недовольства не пробежало между нами. Мои враги наказаны за свои дела, и ты забудешь то время, что провела среди них. Мальчик – мой первый сын. Будут другие, но Джучи – первый, и я буду заботиться о нем не меньше, чем о других детях.
– Джучи, – сказала она. – Чужой. Гость.
– Чужой, потому что он рос в утробе матери во время, когда она была пленницей. И гость, которого я ныне принимаю в своей юрте.
Он сбросил халат. Она встала, сняла головной убор, сапоги, штаны и легла в постель, быстро укрывшись одеялом. Тэмуджин разделся до сорочки и лег рядом.
Он обнял ее. Он думал, что она обнимет его, возбудит его, как было раньше, но она не могла заставить себя ласкать его. Тело ее напряглось, когда Тэмуджин вошел. Она закрыла глаза, терпя его, желая все забыть. Между ними был Чилгер и, наверно, будет всегда.
Он вздрогнул, молча вышел и коснулся ее лица.
– Все иначе, – сказал он.
– Иначе.
– Это пройдет. Все будет по-прежнему.
Ему придется поверить в это, раз уж он отбил ее у врагов. Он вытянулся рядом. Она лежала без сна, прислушиваясь к его ровному дыханию, пока не заплакал Джучи, захотевший, чтобы она взяла его на руки.
