Текст книги "Повелитель Вселенной"

Автор книги: Памела Сарджент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 51 страниц)

30

– Хочу поохотиться, – сказала Тэмулун, когда Оэлун вошла в юрту.

Оэлун нахмурилась.

– Вы с Тэмугэ наберете сухого валежника для костра.

Тэмугэ сидел возле юрты и пробовал тетиву своего маленького лука.

– Она хочет поохотиться со мной, – сказал он.

– Ни она, ни ты охотиться не будете, – возразила Оэлун.

Тэмулун вздохнула.

– Хасар и Хачун не берут меня с собой, а теперь ты не даешь…

– Хватит, – сказала Оэлун.

Сочигиль перестала ощипывать птицу.

– Слушайся маму, – проговорила она. – Вы должны помогать ей, а не бегать за братьями.

Тэмулун скорчила гримаску. Смуглая, со светлыми глазами и торчащими косицами, она имела такой же дикий вид, как и ее братья.

– Собирайте валежник, – приказала детям Оэлун. – Если набредете на мелкую дичь по дороге, берите, но далеко не заходите, и чтоб дрова были.

Тэмугэ сунул лук в саадак и пошел к лесу. Тэмулун побежала за ним. Они бродили по лесу, словно пара зверьков. Несмотря на предупреждение не уходить далеко, они, как подозревала Оэлун, исследовали предгорья.

– Поохотиться, – ворчала Сочигиль. – Бороться с Тэмугэ да на лошадях гоняться с ним наперегонки – только об этом она и думает.

Оэлун пристально посмотрела на нее. Сочигиль постарела за два года после смерти сына, лицо было худое и изможденное, черные глаза – безжизненные. Даже смерть Бектера не добавила жара ее душе. Она согласилась с доводами Тэмуджина, что тот защищался, а Оэлун не возражала сыну.

Когда-то пассивность второй вдовы раздражала ее, но теперь она сослужила добрую службу обеим. Оэлун хозяйничала, а Сочигиль делала, что велят, стала слушательницей воспоминаний Оэлун о лучших временах, сестрой, которая даже полюбилась Оэлун. Но Сочигиль так и не перестала оплакивать то, что потеряла.

– Верно, – сказала Оэлун, – Тэмулун надо бы поучиться домашнему хозяйству. Ты могла бы показать ей, как это делается.

– Как хочешь, но я сама не очень-то управляюсь. Я могла бы быть лучшей матерью своему бедному покойному сыну.

Оэлун не возражала. Свалить на плечи Сочигиль часть вины в смерти сына было предпочтительней, чем настраивать ее против Тэмуджина.

Оэлун шла с корзиной к реке за ягодами, которые, ссохшиеся, могли удержаться на ветках до ранней весны. Она вспоминала, как они хорошо поели, когда Тэмуджин с Хасаром сделали вылазку и вернулись с украденной овцой. Набежала слюна, она с вожделением представила себе творог, молоко и вареную баранину.

Над головой среди ветвей пели птицы. Она привыкла уже к лесу. Немногие путники обычно давали круг и не приближались к тому участку предгорий, где было их стойбище, но однажды, прошлой зимой, конные охотники все же гнались за ней и Хачуном до самого леса, пока не отступили под градом стрел, выпущенных Хасаром. Один из мужчин что-то кричал им голосом, похожим на голос Есугэя.

Прохладный ветерок холодил лицо. На склонах гор еще держался снег. Летом придется перекочевывать, поскольку охотники будут скопом гнать оленей и газелей по горным склонам. Она прикидывала, скоро ли вернется Джамуха. Они не видели анду Тэмуджина с осени. Она вспомнила вкус кумыса, который он привозил с собой, и вздохнула.

Привязанность мальчика к ее сыну была очевидной. В присутствии Тэмуджина он становился его тенью, порой ее беспокоило, что он слишком льнет к сыну. Но джайратский мальчик был верным другом, не то что Тогорил, кэрэитский союзник его племени. Джамуха говорил о том, что надо найти способ поговорить с ханом об их беде. Но просьбы за отверженных вряд ли тронут хана кэрэитов.

Она взглянула на Онон сквозь деревья. Тэмуджин с Бэлгутэем должны пасти лошадей близ реки.

– Стой! – вдруг услышала она вдалеке голос сына.

Оэлун бросила корзину и достала лук. Она прокралась на опушку и увидела Тэмуджина и Бэлгутэя, прицелившихся в какого-то всадника. Незнакомец держал руки вверх. Посадка его пробудила что-то в ее памяти. Она подошла поближе, стискивая лук.

– Мунлик, – прошептала она.

– Мир! – крикнул человек. – Не узнаете старого друга? Я искал вас много дней по старым следам. – Тэмуджин продолжал целиться. – Я тебя узнаю, Тэмуджин – у тебя глаза твоего отца.

Оэлун подбежала к ним по берегу.

– И тебя, уджин, – добавил Мунлик, – я узнаю даже после такой долгой разлуки. Крикни мальчикам – я не сделаю им ничего дурного.

Он уже спешился, когда она, обогнув лошадей, подбежала к нему. Он пошел ей навстречу, подхватил ее на руки, а потом опустил. Он посмуглел, усы отросли до подбородка, но в общем-то он не очень изменился.

– Я молил Небо, чтобы застать тебя живой и невредимой, – сказал он. – Я боялся, что не найду вас вовсе. – Тэмуджин опустил лук и отпрянул, когда Мунлик попытался обнять его. – Ты вырос, мальчик. – Он потянулся к Бэлгутэю и обнял его рукой за плечи. – А ты, видимо, Бэлгутэй – лицо у тебя почти не изменилось.

Бэлгутэй стряхнул его руку. Мальчики смотрели на хонхотата молча, подозрительно.

– Я искал, – добавил Мунлик, – надеясь, что рассказы, которые я слышал, не обманут.

– Какие рассказы? – спросила Оэлун.

– О юрте тут, о мальчиках, которые избегают чужаков. Не верилось, что вы еще живы, но я продолжал искать. К вам привели меня духи. – Он схватил Оэлун за локти. – Четыре года пряталась, а все такая же красавица.

Она высвободилась, поправила платок и вдруг застеснялась своего выношенного халата и рваного кожуха.

– Ты мне льстишь, Мунлик.

– Твой сын – почти мужчина, скоро он будет ростом с отца.

– Я рад видеть тебя, старый друг, – сказал Тэмуджин своим тихим голосом, звучавшим, однако, совсем не приветливо. – Значит, ты слышал рассказы. А наши враги тоже рассказывали тебе эти сказки?

– Таргутай Курултух рассказывал.

Тэмуджин сощурился.

– Когда я в последний раз был в его стане, – сказал Мунлик, – он говорил, что выводок твоей матери, верно, уже подрос йччто ее выкормыши могут причинить ему неприятности. Несколько дней тому назад я побывал в стане у дорбэнов и слышал там, что тайчиуты собираются искать вас после того, как их кобылы ожеребятся.

Оэлун замерла.

– Я понимаю, что вечно прятаться мы не можем, – сказал ее сын. – Как ты хочешь помочь нам, старый друг?

Мунлик подбоченился.

– Как помочь? Я рисковал, разыскивая вас. Если я приведу вас в свой стан, тайчиуты узнают об этом скоро. Стан Таргутая на северо-востоке от вас, в пяти днях скачки. У вас есть время найти убежище где-нибудь еще.

Тэмуджин изучал Мунлика спокойным, холодным взглядом. Оэлун догадывалась, о чем думает сын. Мунлик пользуется случаем, чтобы загладить свою вину – он нарушил клятву, данную ее мужу. Но он не может открыто выступить против своих союзников-тайчиутов.

– Я благодарен тебе, – сказал Тэмуджин. – Таргутай не обрадуется, узнав, что ты предупредил нас. Ты рискуешь из-за нас. – Он посмотрел на Оэлун. – Но Таргутай нас здесь не найдет. Есть друзья, которые нас приютят.

Не собирается ли Тэмуджин бежать в стан Джамухи? Она не могла себе представить, куда им податься еще.

– Я не могу остаться надолго, – сказал Мунлик. – Товарищи, что ехали со мной, разбили лагерь в дне пути отсюда, и они будут беспокоиться.

Он взял лошадь под уздцы и пошел к реке.

Оэлун провожала Мунлика.

– Не уходи далеко, – сказала она, когда лошадь попила. – Мой сын не хочет терять нас из виду.

– И держит нас под прицелом.

– У него есть причина не доверять даже старому другу.

– Тебе нечего меня бояться. Я никогда не причиню тебе вреда, Оэлун. Мне больно сознавать, как мало я сделал для тебя.

Как бесполезны его слова. Она села, он устроился на земле рядом.

– Я ожидал увидеть увядший цветок, – стал он объясняться, – а ты еще больше расцвела. – Она вздохнула; опять бесполезные слова. – Тэмуджин вырос весьма красивым, и у Бэлгутэя свет в лице. А как другие?

– Дети у меня крепкие, но не молитвами тех, кто бросил нас. Старший сын Сочигиль скончался два года тому назад.

– Печально это слышать.

– Бэлгутэй грустит, но Тэмуджин пытается заменить ему старшего брата. Теперь уже мальчик привязался к моему сыну.

Он взял ее за руку.

– Я остаюсь твоим другом, Оэлун. Я бы женился на тебе, если бы это было возможно.

Ее не утешали его ласковые слова. Мунлик мог бы примириться с тем, что их захватят тайчиуты, надеясь выпросить ее у их вождя. Он может зауважать себя за то, что сдержал клятву, данную Есугэю, и предупредил их, но он не станет биться за нее и ее детей.

– Надеюсь, твоя жена чувствует себя хорошо, – сказала она.

– Хорошо. Она только что принесла мне четвертого сына, Кокочу, и, возможно, скоро зачнет пятого.

«Бедная женщина», – подумала Оэлун. Рожать сыновей – это главная радость в жизни, но чтобы так часто – этого она не одобряла.

– Я бы остался с тобой, – сказал Мунлик, – но надо ехать.

Она высвободила руку из его руки и встала.

– Не бойся за нас, Мунлик. Жизнь закалила нас, и мы найдем способ уйти от тайчиутов. – Ей хотелось убедить его. – У Орбэй-хатун повода позлорадствовать не найдется.

– Верно. Она вслед за другой вдовой Амбахая сошла в могилу.

Оэлун заулыбалась.

Они вернулись к мальчикам. Мунлик быстро попрощался и сел на коня.

– Доброго пути, друг, – сказал ему Тэмуджин. – Я буду помнить, что ты не забыл нас. Я не забуду тех, кто бросил нас, но я не забуду и тех, кто нам помогал. Это живет в моем сердце.

– Да хранит вас всех Небо.

Тэмуджин приблизился поближе к Оэлун, когда Мунлик ускакал.

– Куда мы можем пойти? – спросила она. – Даже твой анда будет не в состоянии защитить нас.

– Мы останемся на месте.

– Но у нас есть возможность бежать, – сказал Бэлгутэй.

– Джамуха будет сражаться за нас, но его люди – нет. Бесполезно становиться между ним и его людьми. – Тэмуджин сдвинул брови. – Мы знаем этот край лучше тайчиутов.

Оэлун не хотела, чтобы ее сын видел слезы.

– И как нам, по-твоему, быть?

– Спрятаться в таком месте, где мы сможем защититься. Один из нас будет всегда в карауле на опушке леса. Если Таргутай не найдет нас, он подумает, что мы сбежали куда-то. В противном случае, будем драться. – Он помолчал. – Вы согласны со мной?

– Да, – ответил Бэлгутэй.

Оэлун кивнула.

31

Оэлун наблюдала, как Хасар едет вверх по склону холма. Лошадь его была покрыта хлопьями пены.

– Я видел их, – сказал он, спешившись. – Они доберутся до леса до полудня.

В ту же секунду проснулся Тэмуджин.

– Сколько их? – спросил он брата.

– Тридцать.

– Значит, у нас еще не все потеряно.

Хасар отвел коня к другим лошадям. Шесть из них были под седлом. Все находились позади укрепления, которое соорудили под деревьями на вершине холма. Семья проделала большую работу, валя лес, рубя сучья, таская и складывая толстые бревна. Отсюда, в просветы между деревьями, была видна река.

Сердце Оэлун сильно билось в ожидании, она старалась успокоиться. Тайчиуты не найдут ничего на месте их старого стойбища. Они с Сочигиль разобрали юрты и спрятали решетки, шесты, войлоки и повозки глубоко в лесу. Дети уничтожили все их следы.

Таргутай, наверно, подумает, что они откочевали. Возможно, он будет искать их у реки и не приблизится к холму. Она установила туг своего мужа позади наваленных бревен. Потом посмотрела на девятихвостый штандарт и помолилась, чтобы дух-хранитель его защитил семью.

– Прячь детей, – скомандовал Тэмуджин.

Оэлун взяла за руку Тэмулун, Сочигиль взяла Тэмугэ. Глаза их блестели, словно бы беда была всего лишь приключением. Хачун первым стал взбираться на холм. Здесь была такая чаща, что листва закрывала небо.

Они пришли к скалистому утесу, закрытому деревьями. У основания утеса была узкая расщелина, такая маленькая, что ее замечали, только когда подходили к скале почти вплотную. Крошечную пещерку нашли Тэмулун и Тэмугэ уже давно. Им запрещалось бродить здесь в одиночестве, но теперь Оэлун радовалась их непослушанию.

Тэмулун вползла внутрь, а за ней Тэмугэ. Более высокий и широкий Хачун с трудом протиснулся в расщелину. Сочигиль пришлось снять верхнюю одежду, и только после этого Оэлун могла протолкнуть ее внутрь. Оэлун передала платье Сочигиль и заглянула в расщелину. Тайчиуты могли ходить здесь и никогда не догадаться, что здесь кто-то прячется.

– Тут и для тебя место осталось, – сказала Сочигиль удивительно спокойным голосом.

– Я возвращаюсь. Ешьте и пейте потихоньку то, что принесли с собой. Ни звука, и не выходите, пока кто-нибудь из нас не придет за вами.

Оэлун убежала прежде, чем Сочигиль успела что-то сказать.

Она спустилась с холма. Бэлгутэй был при лошадях. Он успокаивал их. Тэмуджин показался, когда она пробралась в укрепление.

– Я же сказал, чтобы ты спряталась.

Оэлун достала нож, вытерла лезвие и сунула за кушак. Хасар на самом верху кучи стволов наблюдал за окрестностью. Тэмуджин дергал тетиву, пробуя натяжение.

Они молча ждали. Солнце поднялось над деревьями и отражалось в реке. К этому времени тайчиуты, наверно, нашли место стойбища. Наконец она услышала мужской голос в лесу над Ононом.

Оэлун попила воды из бурдючка – во рту было сухо, мышцы одеревенели от ожидания. Другой голос откликнулся внизу, уже ближе. От опушки к воде ехал человек, другой – за ним.

Мальчики изготовили луки. Всадники поговорили друг с другом и поехали вброд, вода была лошадям по колено. Еще три человека проследовало за ними, из лесу показались другие тайчиуты.

Пятерка пересекла узкую реку вброд, а потом они наклонились в седлах, всматриваясь в землю. Оэлун затаила дыхание. Один из всадников взглянул на вершину холма. Его лошадь всхрапнула. Оэлун замерла – один из ее меринов заржал.

– Пора, – сказал Тэмуджин.

Они с Хасаром выстрелили, руки потянулись к колчанам за новыми стрелами. С криком поднялись птицы с деревьев, когда они дали другой залп по тайчиутам. Одна стрела попала всаднику в плечо, другая воткнулась в ногу. Пятеро всадников бросились обратно в Онон, а остальные стали пускать стрелы. Оэлун приседала всякий раз, когда над бревнами пролетала стрела.

Тайчиуты прятались за деревьями, пригибались, чтобы не попасть под стрелы ребят. Наконец они отошли.

– Они могут атаковать холм, – тихо сказал Хасар.

Тэмуджин покачал головой.

– Это им дорого обойдется. Думаю, что они перейдут вброд реку пониже и нападут на нас сбоку, если не…

– Оэлун!

Она вздрогнула, узнав голос Таргутая.

– Оэлун!

Хасар прицелился в том направлении, откуда доносился голос… Тэмуджин опустил лук брата рукой.

– Я вижу отметины на ваших стрелах! Я знаю, что это ты со своим отродьем прячешься от нас!

– Мама, – прошептал Тэмуджин. – Теперь иди и спрячься.

– Оэлун! – кричал Таргутай. – Мы здесь не для того, чтобы сражаться с вами! Пошли сюда Тэмуджина – это все, что мы хотим. Сдай малого, а остальные могут идти на все четыре стороны!

Значит, он решил, что делать с ее старшим сыном. Забрать наследника Есугэя – это уже для него победа.

– Пошли мальчика! – орал Таргутай. – Мне не нужен твой остальной несчастный выводок… Я хочу только того, кто думает, что он может заменить отца! Клянусь Коко Мункэ Тэнгри, что если он окажется в моих руках, остальным ничего не грозит!

Бэлгутэй подполз к Оэлун.

– Он может не сдержать клятву, Оэлун-экэ, – сказал он.

– Мы не отдадим ему Тэмуджина, – сказал Хасар, прицеливаясь. – Может, выманить их на открытое место и ответить?

– Нет. – Оэлун схватила Тэмуджина за руку. – Если он говорит правду, тебе надо бежать.

– И бросить тебя?

– Без тебя все мы для него бесполезны. Ты – старший сын Есугэя, ты и должен выжить, чтобы отомстить за отца.

Тэмуджин смотрел на нее, не говоря ни слова.

– Послушайся Оэлун-экэ, – сказал Бэлгутэй. – Мы можем задерживать их, пока ты не отъедешь далеко.

– Прощай, мама, – сказал Тэмуджин, обняв ее. – Я обещаю…

Она оттолкнула его.

– Беги!

Он прокрался к лошадям, сел на мерина и поднес руку к шапке. Он скрылся за деревьями, поехал, видимо, в стан к Джамухе. Если он доберется до земель кэрэитов, то может растрогать хана Тогорила, и тот защитит его.

– Тэмуджин! – выкрикивал Таргутай. – Ты хочешь, чтобы мать и братья пострадали за тебя? Сдавайся!

– Ответь ему, – сказала Оэлуи.

Хасар пустил стрелу, она пошла по дуге над рекой и ударила в землю на берегу.

– Не будь дураком! – надрывался Таргутай. – Сдавайся сам, и мы не тронем твою мать и братьев. Окажешь сопротивление, всех вас, как пепел, развеет ветер!

– Мама, ты должна спрятаться, – прошептал Хасар. – Мы с Бэлгутэем постараемся отвести их от тебя. Они могут где-нибудь перейти реку вброд и окружить нас. Ты обязана подумать о других. Если ты сохранишь им жизнь, пока один из нас не вернется или пока Джамуха не разыщет…

Оэлун погладила его по щеке.

– Хорошо.

Она взяла немного сушеной дичи, бурдючок с водой и сунула все это под кожух.

Бэлгутэй крался к лошадям, а Хасар следовал за ним по пятам, когда снизу донесся крик:

– Он уходит! Посмотрите выше на склон!

Хасар побледнел, повернулся и поспешил к матери. Тайчиуты перекрикивались. Они заметили Тэмуджина, или он нарочно показался им, чтобы спасти остальных. Оэлун услышала лошадиный топот. Это тайчиуты поскакали вверх по реке догонять ее сына.

Они остались в укреплении. Хасар сполз вниз по склону и, возвратившись, сказал Оэлун и Бэлгутэю, что враги никого не оставили сторожить их. Ночью было похолоднее, Оэлун спала, прижавшись к лошади, а ребята по очереди сторожили.

Утром она пошла к утесу.

– Тэмуджин ускакал, – сказала она, когда дети вылезли из расщелины. – Враги гонятся за ним. Они уверяют, что он один им нужен. – Она дотянулась до Сочигиль и вытащила ее наружу. – Но мы еще не в безопасности. Если им не удастся поймать его, они вернутся за нами.

– Как нам быть? – спросил Хачун.

– Оставайтесь в укреплении днем, а ночуйте здесь, и бегите разом сюда, как только увидите приближение врагов.

Дети побежали вниз, с холма. Сочигиль схватила Оэлун за руку.

– Мы должны попытаться убежать до их возвращения, – сказала она.

– Мы должны остаться здесь все вместе.

Сочигиль сжала руку Оэлун.

– Твоим младшим безопаснее уйти отсюда.

– Я не могу уйти, – возразила Оэлун. – Если они вернутся за нами, я, по крайней мере, буду знать, что Тэмуджин бежал.

– Ну, оставайся, а я возьму младших с собой.

Голос второй вдовы был необычно тверд.

– Ты пойдешь на это? – спросила Оэлун.

– Если Бэлгутэй отправится с нами. Ты делаешь все для сына. Дай мне спасти своего единственного ребенка.

Оэлун высвободила руку и пошла. Сочигиль шла позади. Оэлун молчала, пока они не пришли к укреплению, а потом обратилась к Хасару и Бэлгутэю:

– Послушайте. Сочигиль-экэ уедет с Тэмугэ и Тэмулун. Бэлгутэй, ты поедешь с ними. Поезжайте до того места, где река Кимурха впадает в Онон, и ждите нас там. Когда вам покажется, что вы ждете слишком долго, поищите Джамуху и попросите убежища.

Бэлгутэй нахмурился.

– А что, если вернутся тайчиуты? Ты отразишь их натиск без нашей помощи?

– Мы не сможем отразить их натиск и с тобой, но мы можем задержать их и дать вам уйти. – Она взглянула на Хачуна. – Я бы послала тебя с ними, но ты нам можешь понадобиться здесь. Я знаю, что ты такой же храбрец, как Хасар.

Хачун выпрямился.

– Можешь рассчитывать на меня, мама.

Оэлун подняла Тэмулун, сомневаясь, увидит ли она дочь снова, и понесла ее к лошадям.

После того, как Сочигиль и Бэлгутэй уехали с детьми, Хасар повел четырех оставшихся лошадей к реке, а Хачун собирал стрелы. Ночью они съели несколько птичьих яиц, за которыми Хасар лазил на дерево. Оэлун хотела растянуть съестные припасы, которые у них были, на возможно больший срок.

Ее сыновья по очереди лазили на деревья, охраняя лагерь днем. По ночам она сама стояла на страже. Разговаривали они редко. Мальчики смазывали ножи, острили наконечники для стрел, упражнялись в стрельбе из лука, а она копала коренья.

Каждый проходивший день означал, что Тэмуджин все дальше от них, что его преследуют тайчиуты. Она то загоралась надеждой, то падала духом, думая об опасностях, которые угрожают ее сыну. Он, видимо, поднялся высоко в предгорья Тэргюна, надеясь спрятаться там в лесной чаще, пока не представится случай бежать дальше.

По ночам, когда ветерок шелестел лошадиными хвостами туга Есугэя, Оэлун чудился шепот сульдэ, который жил в штандарте, и обещание духа защитить их. Сульдэ был духом-хранителем мужниного рода, а Тэмуджин – сердцем рода. Голос духа обещал ей, что она будет жить, чтобы передать туг в руки старшего сына. Но днем сульдэ молчал, а голоса лесных духов были похожи на тяжкие вздохи, теряющиеся в шуме листвы.

На одиннадцатый день пища почти кончилась. Хачун сторожил на дереве, когда Хасар подошел к Оэлун и сел.

– Нам нельзя оставаться здесь, мама, – сказал он. – За то время, пока мы ждем, мы могли бы убежать. Таргутай, наверно, отказался от преследования и вернулся в свой стан.

– Если мы уедем сейчас, то враги могут перехватить нас. Они, возможно, даже ждут, что мы поедем к Сочигиль или к брату. Тэмуджин вернется за нами, как только убедится, что они уехали.

Хасар покачал головой.

– Я думаю…

Хачун вдруг быстро слез с дерева и подбежал к ним.

– Они едут, – сказал он, – по берегу. Я видел лошадь Тэмуджина.

Хасар вскочил и достал лук.

– Надеюсь, они выедут на поляну, – пробормотал он. – Они мне заплатят, если что-нибудь сделали с ним.

Оэлун встала, ноги у нее дрожали.

– Оставайся у лошадей, – сказала она младшему сыну, – и постарайся, чтобы они не шумели.

Она достала лук.

Люди Таргутая вскоре появились в поле зрения. Они ехали вдоль берега под склоном холма, один из них вел мерина Тэмуджина. Она натянула тетиву и прицелилась в сердце Таргутая. И вдруг увидела сына. Ему связали руки и ноги, а самого перекинули через другую лошадь. Она видела, как он корчится, пытаясь освободиться.

Хасар тоже прицелился.

– Нет, – прошептала она. – Если мы выстрелим, они убьют его.

– Они могут убить его в любом случае.

– Не будем рисковать.

Она схватила Хасара за руку и держала, пока всадники не проехали. Вождь схватил ее сына, но не отнял У него жизни, и она надеялась на лучшее.

Она смотрела, пока всадники не исчезли. Хасар отдернул руку и оттолкнул Оэлун.

– Я бы пустил им кровь.

– А они потом всех нас лишили бы жизни. – Она встала, подошла к тугу и опустилась, на колени. – Защити моего сына, – прошептала она и прижала к себе штандарт.