Текст книги "Изгнанники Эвитана. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Ольга Ружникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 51 страниц)

  – Властью, данною мне Творцом, объявляю вас мужем и женой. Пока смерть не разлучит вас.

  Побег разлучит! И очень скоро.

  Ну вот и всё. Можно выходить на воздух. Свежий, вечерний!

  Учись ценить маленькие радости, Элгэ. Больших в ближайшее время не предвидится. А может – и не только в ближайшее. Если не прекратишь творить столько глупостей! И громоздить промах на промах.

  Под ноги сыплют крупу... Это еще зачем? Забыла...

  Для семейного богатства? В смысле, чтобы Мальзери никогда не разорились? Валериану это не грозит, а жаль!

  Нет, зерно – для плодородия... Самое время вспомнить!

  Голова кружится. Выпить бы побольше за столом. Пусть закружится еще сильнее.

  Илладийка бросила взгляд на кисло-надменные черты жениха... Нет – уже мужа.

  Бесполезно – столько вина в себя не влить.

  Бледное-бледное лицо Октавиана – в толпе других гостей. Чего ты от него-то ждешь? Что убьет отца и брата, перекупит гарнизон Мальзери и устроит тебе побег до границы? Много хочешь!

  Воздух кончился. Начался особняк. Лестницы, коридоры, люди. Как же здесь много людей! Никогда раньше Элгэ не утомляли праздники. До самой Лютены.

  Стол... Сейчас вся свора северных дикарей обязана вдоволь налопаться и напиться. И только потом проводить молодоженов до спальни – солеными шутками. Терпи.

  Нет. Ошибка! Это – не пирушка в доме свинопринца Гуго. Валериан Мальзери вырос в культурной Мидантии. В его особняке гости чинно кладут себе по две ложки каждого блюда. Аккуратненько накалывают на вилку маслины и обгладывают крылышки всевозможных мелких пернатых. Запивают маленькими глоточками вина. Изображают то ли агнцев Творца (так те весьма упитаны, судя по гравюрам), то ли призраков. Но определенно – нечто, не имеющее бренной (и голодной!) плоти.

  Интересно, нормально эти "пообедавшие" где едят? В комнатах, при закрытых дверях?

  3

  Застолье продлилось недолго. Наверное, потому, что оголодавшие гости поголовно стремились в свои запирающиеся изнутри комнаты. Пока не озверели – от соблюдения правил приличия.

  Без соленых шуток обошлось тоже. Мрачнолицая ближняя и дальняя родня Валериана Мальзери усиленно изображала пресловутый "лед на зимнем солнце". Так что все тосты ограничились пожеланиями здоровья молодоженам. И гостеприимному хозяину дома – век бы еще им всем его не видеть!

  Увы, легче от всего этого Элгэ Илладэн... то есть уже Мальзери – не стало.

  Судя по привычно кислому лицу жениха – того предстоящее завершение торжества тоже вдохновляет не особо. Может, удастся полюбовно договориться оставить брак на бумаге? Попробовать стоит...

  – Кузен Юстиниан... – Тьфу ты, змеи! Он же теперь ее супруг "перед Творцом и людьми". – Юстиниан, у меня сегодня болит голова, – совсем тихо произнесла Элгэ. – Может, у тебя – тоже?

  Виктор раньше часто ехидничал, что вообще-то "подобные забавы – лучшее средство от мигреней".

  – У вас, сударыня, сможет сколько угодно болеть голова. После того, как мой отец получит внука, – прошипел Юстиниан. – Но не до тех пор. Поверьте, вы мне тоже симпатии не внушаете.

  Внука твой отец получит – когда дельфины в пустыне заквакают! Если, конечно, Октавиан раньше не женится.

  Но дело – совсем плохо. Темный и змеи, вчера рассуждать об этом было легче! Кажется, Элгэ окончательно поняла всех наложивших на себя руки подневольных невест. Над которыми когда-то смеялась. Вместе с Виктором...

  Аравинт, легкий полумрак золотистых свечей. Танец двух теней – на лепнине потолка. Переливчатый смех дамы, гортанный – кавалера...

  Еще счастливы Алекса и Вит. Еще нет ни холода, ни плена, ни свиного рыла Гуго, ни водянистых глаз Мальзери...

  – Я думаю, молодые устали, – вежливо сообщил гостям дядя и свекор.

  Элгэ устала? Да она готова сутки, не слезая с седла, гнать коня! В сторону Аравинта.

  И опять – ни единой шутки. Гробовое молчание, кладбищенская тишина. И платье у невесты – как раз под цвет савана.

  Хлебнуть напоследок полграфина крепкого вина? И пусть потом вся унылая камарилья возмущается в своих комнатах?

  А будет легче?

  Особняк Мальзери изнутри отделан в сплошь серых тонах. И, наверное, должен напоминать древнее благородное серебро. А кажется северным аббатством. Где не живут, а медленно умирают. Сегодня эти стены будто стали еще серее...

  Здесь всё удивительно... старинное. Не "старое", а "под старину". Древняя Мидантия с поправкой на эвитанские обычаи Севера. Благородная простота и никаких изюминок, чтоб им всем тут пусто было!

  Мышино-серые стены, серый пол, серебристый потолок. Ни гобелена, ни фрески. И молчаливый, вышколенный слуга – в того же цвета ливрее. Гордо несет впереди молодоженов тускло чадящую свечку.

  Здесь даже свечи нормально не горят! Мрачный замок из романов Ленна... Они тоже когда-то вызывали у Элгэ смех. И романы, и замки.

  Если есть где-то легендарный Подземный Ужас – он выглядит именно так. Никакой там не вечный огонь. Просто серая пустота...

  И слуги-то все прочие попрятались... Наверняка откуда-нибудь подглядывают. Если бы не солдаты во дворе – самое время бежать!

  Илладийка вздохнула поглубже – когда проводник распахнул перед юной четой двери супружеской опочивальни. Здравствуй, легендарное Нуридабово ложе. Элгэ здесь голову отчихвостят или ноги?

  По-прежнему опираясь на руку свежеиспеченного супруга, девушка вошла в царство таких же чадящих свечей, чудовищно огромной кровати с балдахином и гигантской – во всю стену! – фрески с батальной сценой. Вот уж что здесь уместнее некуда!

  Довершают картину скромных размеров камин, высоченное зеркало в резной золоченой раме – копия того, что в бывшей комнате Элгэ, и туалетный столик со всевозможными дамскими принадлежностями. Скромно притулившийся у изголовья патриарха всех кроватей подзвездного мира.

  Илладийка перевела взгляд на окно. Увы – наглухо скрытое ставнями.

  А рядом – еще один стол. В хрустальной вазе золотятся осенней спелостью яблоки. Из Мидантии, что ли, прибыли?

  Фиолетово мерцает виноград. В прозрачном графине багровеет вино.

  Не так всё плохо. Даже война на стене – на месте. Сердечки, голубки и полуголые детишки напомнили бы о Гуго. И точно довели бы до истерики.

  Всё на месте. Только мужчина рядом – не тот.

  – Я приду через час. Будьте готовы, – церемонно поклонился Юстиниан.

  Развернулся, прошагал к двери и прикрыл ее за собой.

  Целует женщин он с такой же рожей? Или без поцелуев обходится вовсе? Как и подобает добропорядочному дворянину.

  И интересно – через час придет одетым или в нижнем белье?

  Дикий истеричный смех рванулся наружу – сдержать стоило немалого труда.

  Юстиниан Мальзери – в нижней рубахе и подштанниках – деревянным шагом дефилирует через коридор. В спальню к молодой супруге! С выражением лица – будто три лимона сжевал.

  А потом подойдет к зеркалу... Элгэ попыталась сдержать неотвратимо ползущую на лицо то ли усмешку, то ли идиотскую улыбку помешанной. И осторожно взглянула в полумрак зазеркального мира.

  Тусклое мерцание пародии на свечи отразило в темной глубине белоснежное платье. Точно – саван смотрится лучше!

  Кружево откинутой вуали, темно-зеленые огни глаз. Нет, не безумных.

  Смоль волос, загнанных в высокую прическу. На две дюжины алмазных шпилек.

  Это же не илладийские гребни. Кузен-супруг на что рассчитывал? Что молодая жена распустит всю пирамиду сама?

  Или муженек расщедрится и пришлет к супруге служанку? Не надейся, Элгэ. Похоже, в дамских нарядах он понимает лишь одно: в спальне они куда-то сами собой исчезают.

  Девушка устало опустилась в кресло. Глядя на двух героев (или героя и злодея), дерущихся на заляпанных кровью мечах прошлого века. Или позапрошлого. Они тогда не слишком отличались. Или это с высоты нынешнего времени так кажется?

  Весь бесконечный день навалился неподъемной горой! Хотя если сейчас кто-нибудь выделит коня – Элгэ в Аравинт всё равно рванет. Готова даже в подвенечном платье. И со шпильками в уставших не меньше ее самой волосах!

  И в другое время она бы с удовольствием полюбовалась фреской. Ими особняк не разбалован. А эту явно рисовал настоящий мастер! Напряжение поз и детальная прорисовка мышц выдают квиринско-мидантийскую школу. Когда-то Элгэ мечтала поступить в Мидантийскую Академию Искусств...

  А судя по стойке бойцов – художник еще и в фехтовании что-то понимал. По крайней мере – отличал шпагу от меча. А может, даже мечи разных веков.

  Вопрос – зачем всё это в супружеской спальне? А кто сказал, что здесь с самого начала она и располагалась? Срочно понадобилось никому не нужное помещение. Не стирать же из-за этого такую красивую фреску.

  Илладийка неторопливо прошлась по комнате. Что тут у нас на столике? Инкрустированный черепаховый гребень. Изящное зеркальце в золотой оправе. Восточная розовая вода... В особняке Мальзери всё это уместно как дорогая куртизанка в ритэйнском монастыре.

  И скупили эту красоту никак не в одной лавке. Такие вещи обычно высматриваются не один день. Подыскиваются поштучно, подбираются... с любовью. Или Элгэ – не дама сердца Виктора Вальданэ и мечта половины кавалеров Двора Прекрасной Кармэн, а добродетельная северная курица.

  А значит – покупалось всё это не для нее.

  Снять бы тяжелющее платье! Расстегнуть опостылевший корсет, вырвать шпильки из волос! Пусть любимая Виктором грива свободно вьется по плечам.

  Как же всё это надоело! Элгэ не нужны чужие тайны. Она просто хочет домой!

  Илладийка прижалась щекой к холодному стеклу предназначенного не для нее зеркальца, бездумно вертя в руках черепаховый гребень...

  Стук в дверь заставил содрогнуться. И тут же разозлиться на себя. Как кисейная северянка, право слово! Кого испугалась, дурища?

  – Кто это? – ледяной, высокомерный голос не дрожит. Он – умнее хозяйки. Помнит, что принадлежит илладийской аристократке. Даже если сама она успела превратиться в трясущуюся монашку!

  Юстиниан – всего лишь капризный мальчишка! Каким был – таким и остался. Она справится!

  Не то. Дело не в Юстиниане. Плевать – он это или другой эвитанец! Элгэ возненавидела бы любого. Любого, кто посчитает ее вещью, которой можно распорядиться против ее воли!

  Молчание. Кого это "илладийская аристократка" спугнула?

  – Кто это? – Уже понятно, что не муженек, так что тон можно и смягчить.

  – Это я, Мэлли. Ваша служанка.

  Проклятье! Супруг всё-таки позаботился. Или распорядился сам хозяин дома?

  – Заходи!

  Не по-крестьянски худенькая, светловолосая. И одета как все здесь – в серое платье и мышиный чепец. Да, что-то пышущих здоровьем слуг Элгэ в особняке Мальзери не замечала. Они тоже вынуждены притворяться бесплотными тенями и питаться соответственно?

  Хотя девчонке можно позавидовать. Она – не родственница графа Валериана Мальзери. Так что может удрать в любой день и час – когда захочет.

  Хватит сетовать на судьбу! Не она виновата, что Элгэ понесло в Эвитан! Кто сюда насильно тащил?

  Ты так и не поняла: одна ошибка – и конец. Поздно жаловаться и обвинять кого-то, кроме себя. Волк, застрявший в капкане, тоже может сколь угодно выть, что лишь одна его лапа зажата в железных тисках, а погибать придется целиком!

  Сам виноват. Не попадайся!

  – Госпожа, я должна помочь вам... – девчонка не знает, как к такой "госпоже" подступиться.

  И уж прислуга-то точно ни в чём не виновата.

  А лицо – расстроенное. Может, рассчитывала попасть в личные горничные? А как узрела надменную стерву воочию...

  Девушку Элгэ видела впервые. И завтра в любом случае собирается потребовать ту, уже выбранную. Но сейчас – лучше эта, чем давешняя мегера.

  Илладийка опустилась на стул у зеркала. Глядя в золоченую раму – на собственное бледное лицо. Прямо в лихорадочно горящие изумрудные глаза.

  Может, так удастся успокоиться? И унять клокочущую в душе бессильную ярость.

  4

  Элгэ никогда не была разнеженной барышней. И всё же слишком ждала совсем другой опасности. И только потому расслабилась – под осторожно разбирающими волосы умелыми пальцами Мэлли...

  Тревога кольнула сердце шипом дикой розы. И обожгла здоровенным пуком крапивы!

  Тело тоже – умнее головы. Сама Элгэ опомнилась – лишь узрев совсем не крестьянское лицо горничной перекошенным от ужаса. И от боли.

  Конечно, ничего приятного – когда рука вывернута назад.

  Извини, горе-убийца. Элгэ не настолько хочет умереть!

  Правой, свободной рукой аккуратно вынуть из ослабевших пальцев острейшую алмазную шпильку. Едва не вонзившуюся в горло. Кое-кому – витающему в облаках.

  А теперь – легкое движение левой. И не смеющая заорать девчонка плавно опускается на тощие колени.

  – Кто тебя подослал? – глядя сверху вниз на несостоявшуюся убийцу, как можно равнодушнее поинтересовалась Элгэ Илладэн. То есть простите – Мальзери, чтоб этому титулу!

  Мэлли – или как там ее зовут? – молчит. Сжала зубы, чтобы не заорать. Побелевшее лицо искажено болью, чепец сбился, глаза – полны страха. Пополам со злостью.

  Девчонке – конец. И она – полная дура, если этого не понимает. А наниматель – не Валериан Мальзери. Иначе полный дурак – уже он.

  Но даже в этом случае Мэлли – покойница. Ни неудавшихся исполнителей, ни слишком много знающих свидетелей в живых не оставляют.

  – Принц Гуго Амерзэн?

  Молчит. А сюда в любой миг может кто-нибудь войти. Еще один покушающийся, например. Или муж – за супружескими правами.

  – Говори – если хочешь жить!

  В глубине глаз – таких светлых, что кажутся белыми – что-то плеснулось. Кажется, надежда. Но всего на миг.

  – Я дам тебе еще подышать воздухом и полюбоваться солнцем и звездами – если скажешь правду. Это в моей власти. Ну! – Элгэ слегка встряхнула пленницу. Едва не выдернув ей руку из сустава. – Считаю до трех. Один, два, три...

  – Я сама! – слабо пискнула Мэлли.

  – Что?

  – Я сама! Я люблю господина Юстиниана! Он... он иногда приходит ко мне. Приходил...

  Врет? Или нет? Илладийка едва сдержала вновь рвущийся из горла дикий хохот. Неужели всё – столь просто?

  – Ты – совсем дура? Убьешь меня – будет другая. Еще одна знатная корова, которую выдадут за "господина Юстиниана". Ты всех собралась резать?

  – Господин Юстиниан хотел меня отослать...

  Так. Любовь, да еще и месть.

  – Когда к тебе, говоришь, господин Юстиниан приходил в последний раз?

  – Когда приезжал в отпуск. В Месяце Сердца Зимы...

  Зимой. Всё-таки – дура...

  – Меня решили отправить в деревню... А кому я там нужна? Порченый товар... – А слёзы, похоже, настоящие. – Дядька выдаст за старого вдовца или за пьяницу!..

  То ли горе-убийца выдумала эту историю, чтобы разжалобить именно Элгэ, то ли не врет.

  Тебе не хотелось чужих тайн? Получай чужую грязь – свеженькую! Хотя нет – залежалую аж с зимы.

  – А теперь слушай меня. Я сохраню твою тайну. А ты станешь одной из моих служанок. Будешь выполнять все мои приказы. И только попробуй удрать или повторить попытку! В следующий раз я не стану тебя покрывать. Кстати, за покушение на виконтессу (и урожденную герцогиню) тебя ждет даже не плаха – виселица. А за удавшееся убийство – четвертование, если ты еще не знала.

  – Вы... – Нет, столько радости во всего двух глазах вмещаться просто не должно. – Вы оставите меня при себе?! Меня не отправят к дяде?!..

  Дай Элгэ волю – никого бы не отправили ни к какому дяде! Как и к любому подневольному жениху.

  А всё остальное дуреха пропустила мимо ушей. Конечно. Подумаешь – какое-то четвертование, когда впереди самое страшное – дядя... И брак с немилым.

  Да ладно, Элгэ. Давно ли сама поняла, что самое страшное – это всё-таки смерть? Потому что лишь она – неисправима и окончательна. И не оставляет надежды – ни на отмщение, ни на счастье.

  Супруга Юстиниана Мальзери подавила не слишком веселую улыбку. А волосы отныне будем укладывать и расплетать сами. Просто обойдемся без сложных причесок. До самого Аравинта.

  Впредь – никаких горничных в опасной близости от горла. Даже радостных, раскаявшихся и по гроб жизни обязанных.

  – Ладно, иди. Понадобишься – вызову.

  И выполнишь всё за милую душу. Если жить хочешь.

  – Да... если мой супруг стоит в коридоре – попроси его подождать еще. Я пока не готова.

  Вот это Мэлли сообщит "супругу" с удовольствием. А с еще большим передала бы, что "госпожа" вообще не желает его сегодня видеть. И никогда впредь.

  И с не меньшей радостью отдала бы такой приказ сама Элгэ. Но здесь уж ничего не поделаешь...

  Едва за влюбленной служанкой закрылась дверь – илладийка сама, без всякой помощи, расшнуровала платье. И аккуратно, через голову, стянула. Мэлли – всё-таки дура. Следовало подождать для убийства именно этой минуты. И – кинжал в спину.

  Белый шелк невесомой тенью лег на спинку кресла. Отныне платье – мертво. Никто, кроме дочери жениха и невесты, не вправе надеть его. А дочерей от Юстиниана у Элгэ не будет точно.

  И древние боги Илладэна – мертвы. Потому что не разгневались.

  Впрочем, они молчат много веков. То ли с какой-то королевской фаворитки, то ли еще раньше.

  После принятия веры в Творца алое платье невесты стало позором. А его стараются скрыть. Разве что дядька Мэлли не станет церемониться с племянницей... И будущий муж – старик или пьяница – не обязан даже изображать уважение к шлюхе.

  Древние боги никого не клеймили. Всего лишь требовали правды. Хотя на кой она им сдалась, собственно? Тем более, сегодня они вполне без нее обошлись. В очередной раз.

  Тяжело вздохнув, илладийка влезла в выуженную из-под подушки нежно-розового шёлка сорочку. Странно, что не серую. Или не алую – в тон батальной сцене на фреске.

  А теперь накинем на плечи обнаруженный под балдахином пеньюар. Тоже – бледно-розовый.

  Та, для кого всё это предназначалось, была блондинкой. Потому что больше, чем розовое, Элгэ не идет только бледно-желтое.

  Тем лучше: ее внешность испортить сложно. Но всё, что можно для этого сделать, – сделано без малейших усилий невесты.

  Идеальным был бы наряд илладийской танцовщицы. Можно тот самый. Но сундук Элгэ в это королевство кричаще-красных фресок и коварных бывших мужниных любовниц еще не прибыл.

  5

  Стук в дверь. Вот теперь – точно супруг. Потому как больше уже некому. Косорукие стрелки и служанки-убийцы на сегодня кончились.

  И сердце-то уже не дрогнуло. И чувств никаких не осталось, кроме усталости. Что ж ты так? А где же трепет... если не счастливой новобрачной, то хоть покорной северной супруги?

  "В мире ведь женщин большинство не любят мужа своего..." – некстати (или наоборот!) полезла в память шуточная песенка. Из постановки бродячих актеров – еще в Вальданэ.

  Невесомые башенки, водяное кружево фонтанов. Смех, танцы, жизнь...

  – Сударыня, вы готовы?

  Готова-готова. Готовее уже не будет.

  – Входите, сударь, – вздохнула счастливая супруга. Присаживаясь обратно к зеркалу.

  В него удобнее наблюдать за комнатой. И за поединщиками. Они ведут себя идеально. Мирно торчат на фреске, молчат как сычи. А главное – не домогаются ничьего тела.

  Юстиниан явился в длинной рубахе. И похоже – без нижних порток. Без штанов-то уж точно. А выражение лица даже не говорит, а кричит об одном – столько лимонов есть нельзя!

  Первое, что сделал явившийся исполнить супружеский долг новобрачный, – направился к иконе в углу. И принялся читать благочестивую молитву. Истово уверяя Творца, что всё, что здесь сейчас произойдет, – не для наслаждения грешной плоти, а лишь во имя рождения потомства.

  Бедный Творец – если его ежедневно (еженощно!) во всём подзвездном мире отрывают от дел подобной ерундой! А Элгэ еще считала несчастной себя...

  – Сударь, я вряд ли смогу сегодня зачать, так что оставьте Творца Всего Сущего в покое! – ядовито изрекла илладийка, оборачиваясь к Юстиниану. Его постная рожа ее добила! – Я слышала, вы пользуетесь успехом у многих куртизанок Лютены! – Элгэ по-кошачьи соскользнула с кресла. И походкой пантеры Месяца Рождения Весны не спеша направилась к мужу. – Это странно – если допустить, что вы и при них читаете молитвы...

  Если только у бедняжек весьма странные вкусы. А что? Один кавалер в Вальданэ просто обожал дам, переодетых в монахинь...

  Юстиниан чуть отступил. На шаг. Спиной к воинственной фреске.

  – То куртизанки... – пробормотал он. – Как вы смеете говорить о таких вещах?! – Ого, глазки засверкали праведным гневом! – Вы, благородная дама!..

  – О каких вещах?! – илладийка, больше не сдерживаясь, расхохоталась. На всю спальню, на весь замок, а если получится – на весь Север, будь он проклят! А вот теперь – шаг вперед! И – еще один... Как в фехтовании. Или в танце. – Так о каких? Ах, о куртизанках? Так я не особо от них отличаюсь. Разве что титулом.

  Это – просто забавно. Но она наступает – шаг за шагом, а муж... отступает.

  Элгэ швырнула пеньюар на пол. С размаху. Как и подобает южной куртизанке. По мнению северных кавалеров.

  Супруг, чтобы не смотреть на нее, отвернулся в сторону. Ошибка – там видно зеркало, а в зеркале – полуголую южанку! А ее и розовый шелк не то чтобы слишком портит. Он ведь почти прозрачный...

  Юстиниан шарахнулся от золотой рамы, как нечисть от солнечного диска.

  – Сейчас договоримся, кто режет руку. Чтобы завтра сунуть под нос твоим теткам-бабкам простыню. А потом отправимся в постель! – Элгэ хохотала, запрокинув голову назад и не в силах остановиться. Взбесившейся кликушей с рыночной площади. Как там, у Храма Святой Бригитты...

  Или ржала табуном диких коней – кому как больше нравится.

  Юстиниану дальше отступать некуда – уперся спиной в стену. Прямо в алый сапог героя-победителя. А любящая жена остановилась в двух шагах напротив. В весьма соблазнительной позе. Называется: "Строгая госпожа приметила смазливого раба". Они как-то с Виктором разыгрывали... чуть не уржались сначала...

  – Ну, бери же меня, бери, ну! – илладийка рванула сорочку. Тонкий шелк затрещал сразу. Заструился паутинками по покрытому мурашками телу. Оседает на босых ногах, на сером ковре... Вот что в этой комнате правильного цвета! – Бери – тебе досталась лучшая куртизанка Илладэна! Причем – бесплатно...

  Что-то мелькнуло в светлых глазах супруга. Отчаянно пытаясь не смотреть на Элгэ, он опрометью кинулся к двери. Сопровождаемый ведьминским смехом красавицы-жены.

  И когда за спасшимся бегством мужем захлопнулась дверь – Элгэ поняла, что победила.