Текст книги "Изгнанники Эвитана. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Ольга Ружникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 51 страниц)

Часть четвертая. Перемены.

  Жизнь гладиатора – Колизей...

  А. Елин.

  Глава первая.

  Конец Месяца Рождения Весны.

  Эвитан, Лютена.

  1

  – Ваша светлость, – лекарь не лебезит, не низкопоклонствует. Четко, по-военному докладывает. Чем и нравится Ревинтеру. – Я сделал всё, что зависело от моих знаний и усилий. Если кто теперь и может помочь Его Высокопреосвященству – так это Творец Всевидящий и Милосердный.

  Выслушав врача, министр финансов, член Регентского Совета и отец застрявшего в Квирине сына отослал собеседника и глубоко задумался.

  Вся Лютена судачит, что кардинала Александра отравил его злейший враг – подлый и коварный граф Бертольд Ревинтер. И лишь сам подлый и коварный знает, что это – неправда.

  Строго говоря, кандидатов на неприглядную роль всего двое. Или трое – если считать короленка. Изрядно раздраженного недавней несостоявшейся казнью.

  Но Его Ничтожество сам за ядом не побежит. Так что опять остаются двое. И из них Гуго – для подобной интриги слишком глуп.

  То есть додуматься-то до отравления мог. А вот провернуть, чтобы комар носу не подточил...

  Ну что ж – Бертольд сам не раз и не два использовал других. А затем убирал с дороги. Так что Мальзери расплатится не за подлость. Для убийств по подобным мотивам у нас Анри Тенмар есть.

  Граф Валериан умрет за то, что оставил Ревинтера без кардинала – в столь решающий миг. Потому что Александра Илладэн пришла в себя. А значит – она больше не под опекой церкви. И вопрос о девушке будет поднят в Королевском Совете не позже лета. А то и гораздо раньше.

  Кто станет опекуном? Граф Мальзери – ее дядя? Или принц Гуго – якобы супруг?

  Ревинтера передернуло. Усиление и того, и другого сейчас (и вообще) нужно, как коню жабры.

  Послать бы невезучей девице шкатулку – с отравленным шипом. Выскакивающим в нужный момент.

  Только попробуй проникни к михаилитам. Да еще и в женское аббатство.

  Кардинал настоял бы на дальнейшем пребывании Александры в монастыре. А теперь остальные Регенты проголосуют против чуть ли не единогласно. Чтобы уже потом тянуть Илладэн каждый на себя.

  Хоть с Всеславом заключай альянс, честное слово! Интересно, пойдет ли князюшка на то, чтобы подбросить Александре порошка Черной Горечи? И чем самооправдается? Желанием избавить девушку от грязных (что совершенно точно!) лап принца Гуго? Или честно признает это необходимой политикой?

  Словеонскому князю попасть в резиденцию михаилитского Ордена проще. Дружен с кардиналом. Может, ему и в убежище Александры доступ есть?

  Да, Бертольд, определенно стареешь. Раньше не был склонен к бесплодным фантазиям. Потому как вода смешается с маслом определенно раньше союза со словеонским князем.

  А слухи по Лютене ползут быстро. Завтра полгорода будет знать, что министр финансов посылал к кардиналу личного врача.

  Ясно, для чего. Довершить злое дело! А михаилиты пропустили? Значит – в сговоре. И значит, их неподкупность – враньё.

  Всегда есть более умелые, искусные, лучше всех разбирающиеся именно в этой хвори. А толку? На поиск уйдет время. Гуго или Мальзери уже получит Илладэн, армия Эрика завоюет Аравинт. И зачем? Для чего Эвитану расширять открытую границу с Мидантией? Мало Квирины?

  Как это – зачем? Чтобы уничтожить Грегори Ильдани – скажет любой.

  И на кой змей? Кто вообще еще помнит о сыне Арно? И уж тем более – всерьез собирается сажать на престол?

  Ну, кроме кучки витающих в легендах друзей и соратников его отца. Принц Ильдани – да, это был герой и полководец. Достойный уважения враг.

  А Грегори без него – всего лишь очередной изгнанник. А по части воинских талантов – обычный лейтенант. Никогда не воевавший. За исключением восстания.

  И даже у Карла, при всём его ничтожестве, прав на престол больше.

  Кто еще в Аравинте опасен? Виктор Зордес-Вальданэ? Еще смешнее, чем Грегори. Сын бастарда – да еще и по женской линии.

  Даже у Эрика Ормхеймского шансов больше. Но никому в здравом уме и твердой памяти не придет в голову сажать его на трон.

  При том, что у Эрика – армия. А у Виктора – только амбиции его неугомонной маменьки. Той мало скакать по чужим альковам. Еще и великим политиком себя возомнила.

  Кому вообще первому пришло в дурную башку, что Аравинт представляет угрозу? С каких это пор там реально набрать армию, чтобы всерьез угрожать Эвитану?

  И именно сейчас, когда можно, просто припугнув Аравинт, вертеть им как угодно! Тем же Виктором держать в руках Мидантию...

  А потом, подписав с ней договор, окончательно подчинить Квирину. И наконец забрать у нее всех мятежников! А заодно и угодивших в рабство эвитанцев. Они там наверняка есть. Посильнее нажми на Квирину – вмиг отыщутся. Можно заодно вытребовать и бьёрнландских офицеров. Глядишь – и на севере мир будет.

  Так нет же! Горстке идиотов понадобилось превратить Аравинт в еще одну провинцию... И в дальнейшем держать на южной границе впятеро больше войск. Потому что Мидантия при случае обязательно захочет заграбастать эти земли себе. Раз уж они всё равно лишились независимости.

  Да и как заманчиво оставить в живых Виктора Вальданэ... Как претендента на мидантийский престол.

  Даром сопляк никому не нужен в этой роли. Но пусть гелиополийский дворец не спит спокойно!

  Кстати, это Бертольд сумеет даже без помощи кардинала. Если удастся уговорить Всеслава. Если тот назло не проголосует за казнь.

  Так можно ли смешать масло и воду?

  Негромкий, но решительный стук в дверь мысль вовсе не оборвал. Просто перенаправил в другое русло.

  – Входи, Поль.

  Фрэнк был расторопнее. Что ж, Мальзери ответит и за это. Или Ральф Тенмар. Как только министр финансов выяснит точно...

  – Ваша светлость, только что прибыл капитан Алан Эдингем. Пропустить немедленно?

  – Зачем же? Пусть отдохнет с дороги. Подкрепится, приведет себя в порядок.

  И поволнуется. Правдивее доложит. Алан – верен, и его хитрости видны как на ладони. Но проверять необходимо всех. "Все" об этом прекрасно осведомлены и обычно не обижаются. Во-первых – Ревинтер хорошо платит. А во-вторых, он – не Всеслав, чтобы о недоверии открыто говорить в лицо.

  А еще твердят, что горькая правда – лучше красивой лжи. Кто так сказал – просто не умел правильно врать. Людям свойственно цепляться за иллюзии и делать вид, что верят чужому лицемерию. Ведь оно не оскорбляет.

  2

  В Илладэне, Вальданэ, Аравинте прислуга искренне любила хозяев. В доме злейшего врага Мальзери, графа Бертольда Ревинтера, – слуг-предателей, по слухам, топят в Риале. И Элгэ почему-то склонна в это верить.

  Остается гадать, какие методы применяет к прислуге Мальзери – если из приставленной к пленнице горничной слова не вытянешь. А младшая герцогиня Илладийская – в этом искусстве не то чтобы совсем новичок.

  Впрочем, бывший мидантиец (хотя бывают ли "бывшие" ядовитые гюрзы – вот вопрос!) наверняка из всего дома выбрал к племяннице (она же невеста старшего сына) в служанки самую твердокаменную и непробиваемую. Ничего, сделав герцогиню Илладэн женой Юстиниана, он обязан будет ослабить контроль. И вожжи.

  А даже если и нет – Элгэ найдет способ. Один из молодых офицеров явно старается бывать под ее окнами чаще, чем требуют обязанности. И в брошенных украдкой взглядах – никак не долг стража или интерес шпиона.

  Надо будет лишний раз выглянуть в окно и по-быстрому присмотреться. Добавив в красивые зеленые очи побольше печали. И непролившихся слёз.

  Может, и... Не на одного же Октавиана надеяться.

  Злодей-министр – он же коварный родственник-интриган – плетет козни. Беззащитная прекрасная дева томится в узилище. Ей грозит насильственная свадьба – с немилым-нелюбимым.

  Даже офицеры Мальзери когда-то были мальчишками. И читали баллады. Мечтали о подвигах и спасении принцесс – от каких-нибудь страшилищ.

  Вот вам ожившая сказка, спасайте!

  Окно выходит в сад. Холодный, с иззябшими деревьями. По ним когда-нибудь можно выбраться вниз.

  И отсюда не виден чисто выметенный двор. Зато видны злорадные огоньки – в тусклых глазках дотоле равнодушной как столб бледно-блондинистой горничной. И слышны отрывистые фразы солдат – за дверью.

  Так что можно догадаться: прибыл счастливый жених.

  Значит, сейчас добрый дядя Валериан попытается объяснить старшему сыночку: по политическим причинам придется взять в законные жёны подержанный товар. Не новая, но дорогая вещь – лучше нетронутой, но дешевой. А к конкретно этой прилагается целый Илладэн – если повезет.

  И еще нужно понимать: южане – безмозглые дикари и варвары. Поэтому не запирают женщин на "дамской половине". И не распихивают по монастырям. Так получилось, сынок. Придется брать, какая есть. Другой поймать не удалось. И за ней дадут не столь жирный кусок.

  Элгэ стиснула зубы. И за этот предполагаемый разговор, что обязательно состоится – если еще не состоялся! – Валериан Мальзери тоже заплатит сполна! За то, что ее – свободную, по-илладийски образованную южанку – схватили, заперли, везли в цепях. Оскорбляли, едва не изнасиловали и не убили.

  И за то, что сделали с Витом и Алексой! И что посмели угрожать Диего!

  Будь проклят Эвитан! Жаль, у него нет ни одного по-настоящему сильного врага. Чтоб пошел войной на эту змееву страну!

  Объявись таковой – и уж Элгэ устроит, чтобы у него нашелся повод! Она сделает всё, чтобы открыть ему ворота Лютены. И уничтожить армию, неотвратимо идущую на ее Аравинт!

  Будь проклят Север!

  Как они посмели украсть ее жизнь?! И жизнь ее родных!

  3

  На лицо королишки возвращается краска, а вот Мальзери – бел от злости. Так ему и надо – по большому счёту. Но Бертольд Ревинтер слишком зол сам. Остается надеяться, что хоть выглядит хладнокровнее вечного соперника.

  Его Ничтожество расстроен сегодняшним числом Регентов. Еще бы – лишился призрачного права голоса.

  Зато обрадовался – когда любимый дядюшка получил новую игрушку. А с ней в будущем – солидный кусок земли. Если Диего Илладэн вовремя умрет.

  Дядюшка ведь снабжает коронованного племянника запретными удовольствиями. Не первый год. И его за это нужно вознаградить! По-королевски. Сторицей.

  Мальзери всё-таки дурак. И его расчет, что Александру отдадут ему, – дурацкий.

  А сам Бертольд может злиться сколько угодно. Их трое – против четверых. Ревинтер, Герингэ и Всеслав на одной стороне – нарочно не придумаешь. Остальные дружно вырывали старшую илладэнскую герцогиню из монастыря. Чтобы затем рвать уже друг у друга.

  Жаль девчонку. Но если выбирать из Гуго и Мальзери, выгоднее – первый. Тот хоть дурак круглый и в политику не лезет.

  А отдать всех трех наследников Илладэна милейшему Валериану может додуматься только Всеслав. И Ганн – потому что союзник. Мальзери.

  Сейчас слуги принесут ужин. Все подкрепятся и с новыми силами приговорят Аравинт. Король уже хилой лапкой махнул...

  Последнее решение вызвало непривычный приступ гадливости. Больно уж омерзителен Гуго!

  И напрочь исчез аппетит. Министр финансов чуть прикрыл усталые глаза. Это не мешает исподволь наблюдать за остальными.

  Всеслав – равнодушная заснеженная гора. Вот-вот взорвется раскаленной вулканической лавой, выжигающей всё на своем пути.

  Мальзери – бледен, как снег на свежей могиле.

  Эти есть тоже не будут. Оба.

  Ганн расстроен только за компанию. Он вообще в последнее время что-то подозрительно доволен. А Герингэ и для вида не грустит.

  Эрику на всё плевать. Он вообще сегодня не особо трезв, что с ним бывает часто.

  А Амерзэн и Его Ничтожество вот-вот пустятся в пляс. Эти двое сожрут всё. И всех – если позволить.

  Торжественно распахивается дверь. И в кабинет почти величественно вплывает первая служанка.

  Проснулся Ревинтер мигом. В чём тут же усомнился. Едва не ущипнул себя – побольнее.

  Потому что сейчас он – определенно во дворце. А не там, где подобным вещам – самое место.

  Восточная танцовщица – в очень скудном (почти прозрачном) шелку. Умудряется одновременно нести тяжелое блюдо с уткой в каких-то фруктах и изгибаться в танце. И не потерять ни одной из болтающихся на бедрах и груди тряпочек!

  За первой полуголой девицей шествуют еще штук пять – и все с блюдами. А может, и больше – всех сразу не видно.

  Бертольд никогда не считал себя ханжой. Но здесь вообще-то – государственный совет. Спасаясь от королевских вкусов, из развратного дворца разбежались все слуги-мужчины? Или в связи с болезнью кардинала дом крысеныша Карла успел превратиться в бордель?

  Кстати о разврате. Алан забавно доложил о Ральфе Тенмаре.

  В общем-то всё, как министр и думал. Старый герцог – мало ему служанок! – успел соблазнить двоюродную племянницу. После чего объявил ее невестой сына. Благо – тот в изгнании не обидится. Претензий из Квирины не пришлет.

  А девица – глупа как пробка. Но не прочь завести молодого любовника.

  Интересно, старик действительно ничего не заметил? Или просто сквозь пальцы смотрит на ее шашни? Прежний бы Ральф Тенмар не стерпел... но нынешний?

  От внука наверняка избавился сам, но это – не доказать. Да и незачем. Для соперничества с Эриком хватит и оставшихся. Да и на дряхлого герцога теперь есть чем при случае надавить.

  Может, его еще и совесть замучает – со стариками бывает. Даже с такими. Хоть с Ральфом Тенмаром на подобную удачу рассчитывать и не стоит.

  А вот что лорд Таррент у Ива Криделя гостил и уехал – это уже интереснее. Зачем племянничек ездил к дядюшке? Советоваться?

  Ничего, объявится в Лиаре. Там и потребуем ответа – о матери и сестре. А потом сдадим Всеславу. Хватит, мальчик, побегал – и хватит. Убил папу – пора платить. И если уж убил – так не попадайся. А Северному Волку хватит и намека. И суд тебе, Леон, не понадобится.

  Сопляка пришлось бы убивать в любом случае. Когда вернется Роджер. Или когда...

  Или! Но если это сделает кто другой – тем лучше.

  Ну, наконец-то можно отодвинуть тарелку! И наконец-то убрали полуголых баб. Всех, кроме той, кого Гуго Амерзэн захапал себе на жирные колени.

  Спорить с королевским дядей никто не станет. Не тот повод.

  Значит, девка там и останется. Можно заседать дальше.

Глава вторая.

  Эвитан, Тенмар – Лютена.

  1

  Ну, вот и всё. Последний взгляд на ставшую почти родной комнату. Чуть ли не пленницей чувствовала себя здесь порой. Игрушкой прихотей вздорного старика.

  А сейчас кажется – век бы с замком не расставаться. Как и со стариком. Не говоря уже о Катрин!

  Торопливо смахнуть глупую слезу! Ральф Тенмар первый же и посмеется над расчувствовавшейся дочерью Карлотты Таррент!

  Ирия развернулась и направилась вниз. Вслед за уносящими сундук слугами. Да, в Тенмар прибыла верхом и налегке. А в Лютену едем с сундуком и в карете. Герцогская племянница, титул обязывает. Дядин.

  Да и платьев нашили... Не иначе – предполагается, что фальшивая баронесса с балов вылезать не будет. Ибо носить такие в Ауэнте вряд ли уместно.

  Если б не подлость Регентского Совета – графиню Таррент вывезли бы в свет еще прошлым летом. Вывез бы отец. Живой, не женатый на Полине. И не сломленный провалившимся восстанием.

  Минуя Ральфа Тенмара, лихо вздыбившего вороного коня – бедный Вихрь! – Ирия с вызовом усмехнулась нарисованному герцогу. Коему "великий Готта" щедрой кистью убавил лет двадцать.

  Ирия вернет себе имя – что бы ни говорил дядя Ив о "дымах и огнях"! Она – дочь своего отца и от него не отрекалась. Ирия Таррент не останется на всю жизнь Ирэн Вегрэ!

  Катрин крепко обняла "племянницу". Девушка лишь на миг ткнулась лицом герцогине в затылок – прямо в седые косы... Сердце защемило.

  Мать Анри стала первой, кто по-доброму встретил здесь отверженную изгнанницу четыре месяца назад. Тогда заснеженный Тенмар казался зимней норой смертельно опасного зверя. Теперь – крестьянские детишки все ручьи и лужи завалили корабликами, сооруженными из чего попало. От деревяшек до старых башмаков.

  Как здесь, наверное, красиво летом! Когда Ирии в замке уже не будет... Доживет ли до лета старый герцог Тенмар?

  Он точно не доживет до возвращения Анри!

  Боль перехватила горло, не дав выговорить ни слова. Анри больше никогда не увидит отца, а старый герцог – единственного выжившего сына. К Темному бастардов – раз Тенмарский Дракон их терпеть не может, а они его ненавидят!

  Какие бы грехи ни были у Ральфа Тенмара – такого он не заслужил. А Анри, у которого грехов нет и никогда не было, – не заслужил тем более.

  И, можно подумать, папа заслужил смерть от рук жены и сына!

  Успокаивающее прикосновение жестких теплых рук. Герцог.

  – Будет, будет... – Ральф Тенмар непривычно мягко отстранил жену. И в свою крепко очередь сжал в объятиях племянницу. – Тебя найдут... – совсем тихо прошептал он. – С тобой встретятся. Всё еще изменится. Жаль, ты – не моя дочь!

  Ирия не удержалась от последнего, прощального взгляда. Из окна кареты, уносящей юную авантюристку прочь. В дожди и ветры ранней весны.

  Они так и стоят у ворот старинной громады замка. Хрупкая, давно немолодая женщина в темной меховой накидке, седые косы отливают бледным серебром. И высокий, несгибаемый старик, чье гордое лицо еще хранит черты былой чеканной красоты.

  – Госпожа Ирэн, я никогда не была в Лютене! – Мари – не обрадована, а испугана. – Говорят, там много злых людей...

  – Злых и добрых людей полно везде, – вздохнула Ирия. – В Лютене ли, в провинции...

  – Но там есть Пляшущий Двор...

  – Есть.

  – А почему его так назвали? – осмелела служанка. В отсутствие Ортанс и Ральфа Тенмара. – Там все танцуют?

  – Нет. Это в честь пляски висельника на веревке... – "баронесса" осеклась, но поздно.

  Не следовало говорить о смерти – в присутствии столь близко соприкоснувшейся с ней Мари. Как и брать бедняжку с собой.

  Но и оставить в Тенмаре одну – нельзя тем более. Старый герцог заслуживает доверия. Но не в отношении Мари. Он пощадил ее ради племянницы. Но если вдруг бывшая любовница Люсьена Гамэля останется в замке одна... Трудно ли потом заявить, что она сбежала с каким-нибудь наемником?

  А собственная привычка столь зло шутить – помогает. Прогнать страх. И не сойти с ума от всего, что творится вокруг.

  Помогает, но больно бьет по окружающим.

  Ирия должна Мари. Хоть, будем надеяться, та никогда об этом не узнает. И нельзя позволять себе забыть, что сама "Ирэн Вегрэ" не переживала свалившегося на бедняжку. Ее-то собственный ненаглядный жив-здоров. Небось, новые смертные приговоры подписывает. Другим влюбленным в него дурам.

  Две недели... или три – путь на север, в Лютену – они проведут вдвоем с Мари.

  На север... Как быстро привыкаешь. Из Лиарского замка Лютена казалась югом.

  Прошлое опять исчезает в дымке. А судьба заново расставляет фигуры.

  "Тебя найдут. Всё еще изменится", – сказал Ральф Тенмар.

  Кто найдет? Что изменится? Почему он ничего не сообщил заранее – желательно поподробнее? Опять не сообщил.

  В какие еще тайны старик забыл посвятить "племянницу"? И какие приоткроет в ближайшее время? И почему не лично?

  2

  Птицы в этом саду не боятся людей. Пернатые насмешники только вчера или позавчера прилетели из Мидантии или Квирины. И теперь – издеваются над Леоном. Как и притворно огорченный слуга. Со скорбной миной сообщивший приезжему "юному господину", что "господин баронет Витэ вместе с господином виконтом Вегой" уж три дня как отбыли в Илладэн. В поместье оного господина Веги.

  Если у господина лорда Таррента что-то срочное – он может оставить письмо здесь. Или отослать в Илладэн. Или самому нанести туда визит.

  За безупречной вежливостью доверенного холуя так и сквозит насмешка. И Леон его прекрасно понимает. Кто уважает лорда, разъезжающего по чужим землям с эскортом из трех человек? Конечно, любому лакею хватит наглости предложить такому "господину" "оставить письмо". Может, и дойдет через полгода. Если виконт Витэ соизволит прочесть.

  А можно ведь и просто послать подобного лорда подальше. В поместье Веги в Илладэн, например!

  Зачем Леон вообще послушался дядю?! Какой смысл ехать тайно – если, чтобы добиться даже столь ничтожных сведений, пришлось назвать имя? Кто вообще станет говорить с "путешествующим инкогнито"?

  А теперь лакей еще и донесет! Запросто. Возможно, за голову Леона уже назначена награда! И немаленькая.

  Что делать? Куда ехать? В Лиар, домой, – нельзя.

  Назад, к дяде Иву? Тем более.

  Куда?!

  В Лютену – сдаваться? Авось не казнят, а только засадят в Ауэнт – до конца дней?!

  Или в Илладэн? Искать загадочного буяна и дуэлянта Игнасио Вегу? Вот обрадуется-то незваному гостю виконт! Он, судя по описанию дяди, как раз еще тот мерзавец. И свихнувшийся на дуэлях садист.

  Некуда ехать, негде прятаться! Травят как загнанного зайца.

  Может... Да, возможно, наилучший выход – застрелиться!

  Если бы вернуть всё назад! Леон не пришел бы тем вечером к Полине. Ведь можно было подождать, пока Ирия действительно наломает дров! Там и ждать-то оставалось недолго – у сестры был бешеный нрав... Но судьба вновь сыграла против Леона Таррента! За что его так невзлюбили даже высшие силы, за что?

  Неужели он нигде не найдет места преклонить свою несчастную голову?

  Юноша в полной панике стоял в чужом саду у чужого особняка посреди чужого герцогства. Прижимаясь к одинокому стволу всё еще по-зимнему голой яблони. Неужели здесь всё и кончится? Будущее, надежды, сама жизнь?!

  Горький комок неотвратимо подкатил к горлу, в глазах защипало. Больше всего на свете хочется зарыдать – горько и надолго! Пока кто-нибудь – Творец или Темный – не сжалится, не придет и не поможет!..

  – Ваша светлость! – Генри, товарищ детских игр, почти сверстник, тронул Леона за плечо. – Поедемте на постоялый двор какой-нибудь. Отдохнете, согреетесь. Поедите, опять же... Холодно здесь.

  Таррент с благодарностью взглянул на него. С тех пор как Леон в полной мере осознал себя будущим лордом и наследником титула – прекратил дружбу с Генри. И не заговаривал с ним иначе, как с целью отдать приказ. Лет восемь. Хорошо хоть имя не забыл, как у других...

  – Спасибо! – пробормотал Леон.

  – Чего уж там, – Генри подвел лорду коня.

  Потом с легкостью прирожденного наездника сам взвился в седло. Он добровольно вызвался в эскорт. И в Лиаре, и в Криделе...

  – Ты знаешь, где здесь постоялый двор? – повернулся к бывшему другу Леон.

  Вряд ли, но хорошо бы! Действительно – холод собачий. Хоть и весна, и юг!

  Ветер... А еще холоднее – при мысли, что ближайшая таверна и горячая еда неизвестно где!

  – Я приметил – в последнем селе, где мы проезжали.

  Невыносимая тяжесть и отчаяние чуть отпустили. Так лесной клещ ослабляет хватку – под пламенем свечи...

  Четверть часа пути – не больше! До отдыха, тепла, жизни!..

  – Едем!

  3

  Можно подумать, если приговорить за вечер полкувшина крепкого вина – память станет чиста, как душа Эйды Таррент.

  Вокруг на все лады гомонит таверна. Появляются и убираются посетители. А Алан всё сидит на прежнем месте. И впервые за два с лишним года требует в качестве добавки вина, а не еды.

  Хозяин не узнаёт "дорогого гостя". И ценителя "пятнадцати способов приготовления мяса – по числу стран подлунного мира".

  Не узнаёт, но пока не лезет с вопросами. Уже хорошо.

  Не следовало заезжать к барону Криделю! Эдингем бежал от памяти. А она догнала его – в неприметном, старомодном поместье.

  Ну почему, почему столько знатных родов Эвитана в родстве друг с другом? Почему скучнейший, консервативнейший барон не всегда хранил верность жене? Почему его "воспитанница" так похожа на Эйду Таррент? Черты лица, улыбка, печаль в глазах...

  Или дело не только и не столько в родстве? Просто все хорошие и невезучие девушки чем-то схожи друг с другом?

  Нет. Ирэн Вегрэ – девица совсем иного сорта, а сходства между ними не меньше.

  Ирэн, Мари... В скольких еще женщинах Алан будет ловить знакомый овал лица, поворот головы, тихий мелодичный голос? И напрасно искать бездонную глубину глаз-озер в кукольных очах манерных девиц, "получивших приличное воспитание"...

  Надо же, кувшин опустел!

  Эдингем вскинул внезапно отяжелевшую голову. Собираясь громогласно позвать хозяина. Спит он там, что ли? Тут у гостя выпивка кончилась!

  И на миг заколебался. Встретился взглядом с насмешливыми глазами Риккардо. Как раз направляющегося к соседнему столу.

  – Капитан Гарсия, идите сюда! – Алан неуклюже махнул рукой. Едва не сбил на пол пустой кувшин.

  Ну и пес с ним – всё равно вино кончилось!

  – Белого вальданского! – бросил южанин спешащему к ним хозяину. – И кемета.

  – Вы – любитель кемета? – довольно связно поинтересовался Эдингем. Вскидывая руку, чтобы привлечь внимание трактирщика. – Красного илладий...

  Узкая рука в черной с серебром перчатке стремительно пришпилила запястье Алана к потертому столу.

  – Вы будете пить кемет, – холодно произнес Гарсия.

  – Что?..

  – Ничего. Вы – безобразно пьяны, капитан Эдингем.

  – Ну и что? – нахмурился Алан. – Вы всяко пьете чаще меня.

  – Возможно. Но меня вы в подобном состоянии пока не видели.

  Эдингем опомнился. Не хватало поссориться еще и со своим.

  Да и в самом деле – хватит пить! Завтра на службу... И так придется брать тавернского извозчика. Не опираясь же на Риккардо в особняк Ревинтера идти.

  Надо было заявиться не в "Славу Лютены", а в "Серебряную шпагу", например. Туда часто ходят всеславовцы – можно нарваться на драку. Или еще лучше – на дуэль!

  Конечно, Гарсия навещает "Шпагу" постоянно. Как раз с этой целью. И отступника еще ни разу не задели. Иначе Алана среди прочих неприятных новостей встретило бы известие о недавней дуэли.

  Хотя Гарсия для словеонцев – пусть и бывший, но "свой". А уж Эдингем-то драку найдет!

  – И что же с вами произошло? – илладиец придвинул к собеседнику кемет. А сам отхлебнул вальданского.

  Вот забавно. Алан раньше думал, что сладкое предпочитают только дамы. Ошибся. В очередной раз. В который по счёту? С тех пор, как принял Эйду за... ту, кем она никогда не была.

  – Я – действительно завсегдатай кабаков. Особенно в последнее время. Но вы-то, Эдингем... Безупречный служака!

  Издевается или делает комплимент? Алан не понял. И решил не заострять внимание.

  А рассказывать... О чём? Об Эйде? Он еще не настолько пьян.

  Да и что может понимать в любви наемник чуть не на десять лет старше Эдингема? Красавец, коему вряд ли откажет хоть одна женщина?

  – А что тут говорить? – бросил Алан.

  Вот привязался! И ведь Эдингем сам позвал его за стол. На свою дурную голову!

  А обжигающую горькую дрянь лучше хлебнуть залпом – вот так! Действительно – в голове начало яснеть. Ну и хорошо.

  – А все-таки?

  – Одно задание монсеньора Ревинтера я провалил. В Тенмар тоже съездил не блестяще.... – Монсеньор Эдингема даже принял не сразу, но об этом упоминать незачем. – А вернувшись в Лютену, узнал, что здесь все веселятся. Послезавтра – двойная свадьба.

  А это-то к чему приплел? Грандиозная подлость, что вот-вот свершится на их глазах, – всего лишь последняя капля перед сегодняшней пьянкой. Алан в глаза не видел илладэнских герцогинь. Так с какой стати должен о них беспокоиться?

  И всё же, когда уезжал – Александре Илладэн ничего не угрожало. А сейчас – запросто.

  Она похожа на Эйду. Кроткая, мечтательная, печальная...

  Изумрудные глаза Риккардо странно сверкнули. И Эдингем впервые подумал, что тому-то как раз, возможно, небезразлична судьба дочерей покойного герцога Алехандро. Гарсия ведь вырос в Илладэне...

  – Да! – брякнул Алан. – "Дядюшку" Гуго за это пристрелить мало!

  Сейчас какой-нибудь шпион за соседним столом побежит с доносом. О крамольных речах – против эвитанского принца.

  Сколько за это полагается – пожизненное заключение в Ауэнте? Плевать!

  – Почему же – мало? – прищурился Гарсия. – По-моему – в самый раз.

  Ритэйнец вскинул на него враз протрезвевший взгляд. И никакого кемета не нужно!

  – Вы имеете в виду?..

  – Именно то, что сказал, – зеленые глаза больше не смеются. – Вы со мной, Эдингем?

  То ли в пропасть, то ли в Ауэнт. А то и прямиком на плаху!

  – Да.

  – Вашу руку, Алан.