Текст книги "Изгнанники Эвитана. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Ольга Ружникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 51 страниц)

  Глава пятая.

  Эвитан, Тенмар.

  1

  Парадный Зал – больше лиарского раза в два. Если не в два с половиной.

  Лютни, арфы, гитары. Музыкантов – человек пятнадцать. И все – в раззолоченных ливреях.

  Ловко снуют среди господ слуги с напитками. Жеманятся девы, петушатся кавалеры, брюзгливо ворчат старики и старухи. Недовольно поджимают губы чопорные мамаши. Тайком пялятся на соседских жен и дочерей отцы семейств. Заберите отсюда Ирию, пожалуйста, кто-нибудь!

  Ну конечно! Только дура могла не догадаться, кто ее пригласит первым.

  Можно отказаться. Но у Ирии не расписан ни один танец. Ее ведь не приглашали заранее. Кто мог это сделать – если герцогскую племянницу посадили в компании одних стариков? А не танцуя ни с кем, как раз нежелательное внимание и привлечешь...

  Остается сдержанно улыбнуться и принять руку кавалера.

  Пожалела об этом Ирия в первые же полминуты. Наглец упорно норовил хоть слегка, но нарушить приличия. А как следует врезать в голень – нельзя! По тем же соображениям, что и вовсе не танцевать...

  – Баронесса, вы обворожительны! Я у ваших ног.

  Это в чём таком провинились ее ноги, что им положено подобное сокровище?

  И вообще – он что, ослеп? Кто здесь обворожителен? Ирия?!

  Нет, она точно что-то не то на себя сегодня надела.

  И по закону подлости, если ее кто вдруг и посчитал (или хоть назвал) "обворожительной" – то лишь... вот такое.

  "Такое", кстати, зовут Люсьеном Гамэлем. Старшим сыном и наследником(!) барона Гамэля. О чём оно и не преминуло за один танец не только сообщить, но и несколько раз настойчиво повторить. Наверное, решило, что "обворожительная баронесса" заразилась маразмом то ли от тетушки Одетты, то ли от дядюшки Огюста...

  Мимо пролетела, весело кружась в танце, куда более счастливая пара. Молодой человек склонился к доверчивому ушку спутницы. И теперь что-то увлеченно ей шепчет. Девушка – совсем юная, младше Ирии – восторженно улыбается...

  Когда этот танец закончится, в конце-то концов?! Ирия с трудом подавила закипающую злость, И в очередной раз вернула на талию "случайно" ползущую вниз потную руку партнера.

  Не давать же пощечину и не бросать же кавалера прямо посреди бального зала. Не поймут!

  – Мой отец обязательно унаследует герцогский титул...

  Ага, мечтай!

  – ...и я тоже стану герцогом! Люсьен Тенмар, звучит гордо, да? Кстати, я – уже лейтенант. А скоро...

  Лейтенант... Покажите дворянина, что в двадцать четыре еще в корнетах ходит. Анри Тенмар в двадцать пять был подполковником!

  – ...приобрести воинскую славу! Когда мы разгромим Аравинт!..

  Стоп, а вот с этого места – поподробнее. Да и Ирия – хороша. Змей считать, когда этот напыщенный петух о гвардии рассказывает. Чуть не прослушала политические новости, интриганка недоделанная!

  – Разве мы воюем с Аравинтом?

  Хорошо, что герцогиня Катрин велела Мари накрасить Ирии ресницы. Так ими удобнее хлопать.

  И жаль, что не накрасила ярче. А еще досаднее, что Ирия – не Полина...

  – Да, у них там прячется беглый мятежник Грегори Ильдани! И теперь мы требуем, чтобы его выдали!

  "Мы"! Несомненно, лейтенант Люсьен Гамэль требует в первую очередь. А как же без него? Без будущего барона, так желающего стать будущим герцогом?

  – Но разве Аравинт – не в союзе с Квириной?

  Может, надо было сказать по-другому? "Союз" – слишком умное слово для неумной женщины. Да нет, Люсьен Гамэль – еще глупее, чем Ирия прикидывается.

  – Маршал Всеслав Словеонский разгромил Квирину. И потребовал расторгнуть союз. Теперь мы объявим Аравинту войну и завоюем его!

  Про поражение Квирины Ирия уже знала, про Аравинт – нет. Графине-северянке известно о нем совсем немного. Но карту-то она видела. Какой Аравинт – и какой Эвитан! Съест и не подавится.

  За Грегори Ильдани сражались Анри и отец... А в Аравинте наверняка нашли приют выжившие. Кто-то же успел – пока не перекрыли южную границу.

  А теперь сборище мрази под названием Регентский Совет использует принца как повод для завоевания чужого государства. Чтобы превратить в очередную провинцию – как когда-то Лиар! Лингард.

  И у них получится... если сына Арно Ильдани не выдадут в Эвитан. На расправу Регентам.

  – Эрик возьмет в Аравинт Резервную Армию, и мы покроем себя славой!..

  И как этому прихлебателю Регентской шайки – даже ему! – не стыдно рассуждать о выдаче принца Ильдани в доме Ральфа Тенмара?! Человека, чьи двое сыновей погибли, защищая Грегори и его отца, а третий – в вечном изгнании!

  Девушка "нечаянно" наступила узким каблуком на мягкий сафьяновый сапог белобрысого недобарона. Покрепче.

  Недобарон чуть не заорал от боли на весь зал. А в голубовато-водянистых глазах плеснулось столько злости!

  Отведет ее сейчас на место – в нарушение приличий? Или дотанцует, страдая и кривясь, но больше не пытаясь дать волю рукам?

  Второе. Тоже неплохо.

  Все интересные новости Ирия уже узнала. Так что молчаливый кавалер ее устроит. Более чем.

  2

  Вдохновенно круживший юную даму красивый молодой человек оказался тем самым кузеном Констансом. Поэтом, арфистом, лютнистом, неплохим танцором. И, как подозревала Ирия – столичным дамским угодником.

  Конечно же, сын среднего бастарда. Ни малейших надежд на герцогский титул не питает. Выгодная женитьба – "скучно и пошло". Войны – "кровь и много грязи".

  – Так что ничего блестящего мне не светит! Не увлекайтесь мной, милая баронесса! – шептал на ухо Ирии красивый пылкий юноша. Наверняка уверенный, что после такого-то признания "милая баронесса" уж точно увлечется им – таким необычным и загадочным.

  Увлекаться она не собиралась. Но танцевать с Констансом – намного приятнее, чем с Люсьеном. Забавнее – это уж точно.

  А самое забавное, что теперь кто-нибудь из юных дев завидует уже ей. И вовсе не из-за колье.

  – Чем дольше я живу на этом грустном свете, – загадочно вздохнул двадцатидвухлетний красавец. Без сомнения, повидавший на "этом свете" абсолютно всё. – Тем больше понимаю – я вообще не достоин ничьей любви! Я не создан для этого насквозь фальшивого мира. Вряд ли я способен сделать счастливой хоть одну женщину!

  Интересно, насколько вытянется это симпатичное лицо, если кто-то вдруг возьмет да и согласится с сим утверждением? Констанс же наверняка рассчитывает, что большинство дам обязательно воспылает желанием осчастливить его самого. Сразу и немедленно.

  И всё же такие, как он, – намного предпочтительней напыщенных болванов люсьенов гамэлей. Или скотов, наподобие Роджера Николса.

  Если бы прошлой осенью к Ирии посватался не Стивен Алакл с жирными телесами и рыганьем, а Констанс Лерон со стихами и загадочной улыбкой? Приняла бы она его предложение? Столь милого, обаятельного и неглупого юноши?

  Скорее всего – да.

  Он увез бы Ирию из Лиара – подальше от Полины. Провинциальная жена сопровождала бы красивого поэта в свете – в сезон балов. И жила в поместье его отца всё остальное время. Воспитывала бы детей.

  Констанс легко и весело изменял бы ей со всеми более-менее красивыми дамами. Готовыми понять его и полюбить.

  Он читал бы стихи об их красоте. И о собственном одиночестве – в этом насквозь фальшивом мире. А они искренне жалели бы его. Такого тонкого, чувствительного и талантливого. Навеки прикованного к скучной, унылой женщине, даже не сумевшей развеять его грусть...

  Была бы Ирия счастлива? Ничуть. Несчастна и одинока? Не более чем здесь – в обществе желчного старика и с угрозой казни за плечами. И уж всяко меньше, чем в Лиаре в последние два года. Или в монастыре.

  Вот только она – уже не Ирия Таррент. И не баронесса Вегрэ, за которую ее принимают. Она-то как раз и есть та самая невидимка "в этом насквозь фальшивом мире". Авантюристка под чужим именем, фантом и призрак утонувшей графини. А привидениям – не по пути с реальными людьми. Даже с теми, кто "не создан для этого мира".

  Кузен Констанс еще три танца мило развлекал Ирию новыми стихами. Совсем, кстати, неплохими. Пообещал венок сонетов в честь ее прекрасных изумрудных очей. И вернулся к первоначальной даме.

  А уже ее глаза – очень даже красивые, отметила без малейшей ревности Ирия – загорелись таким наивным полудетским восторгом, что не устоял бы никто. Даже кузен Констанс. Примерно на полчаса...

  Можешь полюбоваться, Ирия. Влюбленные девы рядом с не влюбленными кавалерами выглядят именно так. Как не сводящая с Констанса восторженных глаз дочка младшего бастарда. И ты рядом с Всеславом была бы такой же дурой. Только еще и некрасивой.

  Впрочем, уже через минуту "милой баронессе" стало не до чужой и своей любви. Старая развалина дядюшка Огюст уже не первый год опаздывает в фамильный склеп. Но тут вдруг за какими-то змеями решил поразмять дряхлые кости.

  Увы – его маразм за последние годы изрядно развился. И позволил побитому молью хрычу запомнить из всех дам за столом только одну – сидевшую рядом.

  Она как раз искала подходящий предлог – сбежать от кузена Люсьена. Тот уже успел за это время изрядно залить за воротник. И, видимо, позабыл недавнюю обиду. Потому что теперь тащился в ее сторону.

  Девушка уже направила стопы в сторону пожилых дам – к герцогине Катрин. Вдруг та под каким-нибудь предлогом спасет?

  Увы, на полдороге беглянку и перехватил барон Огюст Альбрэ. И тут же громогласно осчастливил "очаровательную шалунью" (ну, этому плохо видеть простительно!) приглашением на танец... Увы, недостаточно быстрый, чтобы изменить планы старого пня. Пень, не дожидаясь согласия, сжал крючковатой лапой запястье Ирии и потащил ее в центр зала.

  Силуэт Люсьена разочарованно удаляется прочь. Но даже это утешает слабо. От дядюшки Огюста так и разит смесью вина, лука и каких-то ужасных благовоний...

   Престарелый кавалер не выпускал девушку из плена целых три танца подряд. А танцевал с грацией медведя. Если, конечно, бывают столь неуклюжие и неповоротливые медведи.

   "Ах, я так устала. Проводите меня, пожалуйста, на место!" сопровождалось всё более натянутой улыбкой. И всё менее кротким тоном. Но почтенный танцор каждый раз гласом боевой трубы оповещал весь зал, что он-то вовсе не устал. А молодежь должна уважать старших.

  Музыка заиграла в четвертый раз. Барон, уверенно кривляясь, повел партнершу на новый танец. А Ирия уже даже не пыталась возражать.

  Ей придется оставаться возле проклятого старика весь оставшийся проклятый бал. На все без исключения проклятые танцы!

  Или протестовать и стать посмешищем всего зала. Ничего при этом не добившись.

  А в качестве кары судьбы за выходку с Люсьеном – старый медведь к концу вечера точно отдавит партнерше обе ноги!

  – Вы уступите своему сеньору?

  Дядюшка Огюст успел лишь пару раз разинуть рот – совсем по-рыбьи. А Ральф Тенмар уже забрал Ирию из цепкой колючей хватки и сам повел в танце.

  Как же она уже устала! От корсета, кузена Люсьена, дяди Огюста. И постоянной тревоги, что ее кто-нибудь узнает!

  Да и сейчас – не угодила ли из огня да в лесной пожар?

  Впрочем, герцог танцует для своих семидесяти очень даже неплохо. Во всяком случае, на ноги не наступает. И не наваливается на партнершу. Вцепляясь ей когтистыми птичьими лапами в плечо. Или в охваченную корсетом талию...

  – Я решил не дожидаться, пока вы дадите ему пощечину, – склонился Ральф Тенмар к ее уху, – Ирия...

  – Я не бью стариков! – сдержанно улыбнулась девушка.

  Уже не до вежливости! И шутки с огнем не кажутся столь уж остроумными. С огнем, что спалит только ее. А шутника даже не заденет.

  – Бал скоро кончится, Ирэн.

  – Это вы решили посадить меня рядом с этим... любезным почтенным господином?

  – А ты предпочла бы общество молодых людей? Тех, что сначала будут лить тебе в уши патоку, а потом думать, где тебя видели?

  – Они и так могут это подумать.

  – Случайная партнерша по танцу – одно. Соседка за столом – совсем другое. А из всех присутствующих госпожа Одетта Лефрэз и барон Огюст Альбрэ страдают самой плохой памятью.

  Ирия, не удержавшись, рассмеялась. Старик Тенмар – редкостно взбалмошный самодур, но вовсе не дурак. И, оказывается, не такой уж и зануда... для старика.

  Да и так ли уж он стар? Если сравнивать с почтенным бароном Огюстом Альбрэ...

  И о чём он думает сам? Не угадать. Ральф Тенмар – загадочен, как всегда. Лишь усмехается в седые усы.

  3

  Благодаря герцогу Ирия продержалась без внимания Люсьена и барона Огюста аж до конца бала. Правда, покачивающаяся фигура кузена угрожающе приближалась между четвертым и пятым танцем баронессы и герцога.

  – Вы ведь уступите право танца вашему деду и хозяину дома?! – то ли спросил, то ли рявкнул Ральф Тенмар.

  Этого оказалось достаточно – Гамэль-младший ретировался. К более сговорчивой барышне, буде таковая найдется.

  Оказавшись в долгожданном дамском кружке герцогини, Ирия мигом успела пожалеть об опостылевших танцах. Там ее хотя бы защищал герцог Ральф. А вот его супруга, при всех достоинствах, рычать, увы, не умеет. А иногда стоило бы!

  Потому что здесь вместо сыночка – крыска Гамэль-мамаша и две Гамэль-дочурки. Обе юные девы – в нежно-розовом. Тереза немного старше Ирии, Алма чуть младше.

  Сначала они развлекались тем, что глуповато подхихикивали над старомодным нарядом кузины Одетты. Старшие дамы их не одергивали. И забава девицам быстро надоела.

  "Милая Тере", как к ней здесь обращались, первой нашла новый объект насмешек. И отпустила пару весьма острых шпилек – в адрес Соланж. Той самой девушки, что так завороженно внимала болтовне Констанса.

  Начинающая змеюка Тереза подбирает ядовитые слова так, что не придерешься. А Соланж – явно из тех невинных горлиц, что найдут достойный ответ лишь через час-другой. Покраснев ярче свеклы, она попыталась отшутиться. Но где уж пташке против двух гадюк?

  – Как легко в наше время потерять репутацию, – хихикнула Алма. – Один лишний танец – и всё. Какая жалость, что кавалера, погубившего репутацию дамы, принимают в обществе, а даму – нет.

  – Правильно, – медово улыбнулась Тереза. – Впрочем, кавалеры часто развлекаются в холостяцкой жизни. Но женятся лишь на тех, кто не позволяет вольностей. Соланж, как вы думаете, кого презирают меньше – куртизанок или дур?

  – Конечно, куртизанок, – подтявкнула Алма. – Они хоть не посмешище для всех. Кстати, Соланж, вы слышали об одной девице, чью репутацию погубил один поэт? Это такая смешная история...

  – Забавно, – рассмеялась Ирия. – А говорят, что вернейший путь прослыть дамой с дурной репутацией – это слишком интересоваться подробностями чужой. Соланж – не дура и не куртизанка. Откуда же ей знать ответ на ваш вопрос, Тереза? Может, вы сами на него ответите – раз уж задали?

  А "милая Тере", оказывается, умеет бешено сверкать глазами! Впрочем, и брать себя в руки – тоже. Ибо мигом переключилась на Ирию, презрительно разглядывая ее платье.

  Лиаранка в ответ резко уставилась на лоб противницы. Представляя там большой красный прыщ.

  Помогло – даже усмешка на лицо полезла...

  Милейшей Терезе тут же срочно захотелось полюбоваться из окна печальным зимним садом. Как и Алме.

  В добрый час. Больше возле окна никто не сидит. А облетевшие кусты от гамэльского яда не завянут.

  Личико Соланж, увы, особой благодарности не выражает. Еще бы, если "спасительница" – одновременно еще и "соперница"! И не объяснишь ведь. Таковы все влюбленные дурочки. Сама была не умнее.

  Бывшая графиня воспользовалась паузой, чтобы тоже пересесть. Поближе к герцогине Катрин.

  Увы, ту окружает целое стадо почтенных дам. А к Ирии немедленно подсела Гамэль-мамаша. Вместе со своим жутким вышиванием.

  Этой-то что? Обиделась за дочку? Ну, тут уж и воображать ничего не нужно – крысенция крысенцией! Смотри, на что хочешь. На платье, лицо, волосы... тусклые голубые глазки.

  – Дорогая Ирэн! – Колетта Гамэль пристроила цветастую вышивку на наверняка тощие колени. А потом достала страшенный зелёно-полосатый веер и принялась шумно обмахиваться. Едва не задевая собеседницу. – Дорогая Ирэн, мы должны поговорить...

  И сделала попытку накрыть руку Ирии. Та едва успела ее незаметно отдернуть. Или почти незаметно.

  Краем глаза брошенный взгляд на Катрин – не помог. Та мирно слушает щебет пожилых дам и спасать "племянницу" не собирается.

  – Дорогая Ирэн, мой сын вами просто очарован!

  Ах да, Колетта же мамаша не только Терезы, но и Люсьена. Как можно было забыть?

  Забыть бы обо всех троих разом! И навсегда.

  Нет, о пятерых. Есть еще Алма и папаша.

  – Вы слишком жестоки к нему, милая Ирэн...

  Ну чего ты привязалась, а? "Милая" и "дорогая" – всего-навсего баронесса. Поищи своему сыночку графиню. Желательно – глухую, слепую, немую и лишенную нюха.

  – Увы... – томно закатила глаза Ирия. – Увы, я люблю другого!

  – Милая Ирэн! – Гамэль-старшая почти ткнулась губами в ухо собеседнице. Ладно хоть веер в покое оставила. Кстати, надо бы обзавестись таким же – только другой расцветки. И доставать в присутствии неприятных кавалеров. – Вы должны понять: Анри никогда не вернется в Эвитан. Если с этим смирились родители, что остается невесте?

  Ответить сразу Ирия не сумела. Потому как чуть от изумления с софы не рухнула. Сама "милая Ирэн" себя невестой Анри не объявляла точно. Кто ж постарался?

  – Я... женщина может отдать свое сердце лишь однажды... – вовремя вспомнила "милая" и "дорогая" один из самых романтичных рыцарских романов. Отчаянно надеясь, что на самом деле это не так.

  Иначе ее собственное не слишком умное сердце приговорено вечно хранить образ князя Всеслава Словеонского.

  – Ирэн, забывается даже самая глубокая страсть! – Супруга старшего бастарда явно читала тот же роман. – И далеко не все осудят женщину лишь за то, что она впустила в свою спальню жениха еще до свадьбы... Поверь, далеко не все! – заговорщицки прошипела Гамэль.

  Ирия чуть истерически не расхохоталась.

  Вот так раз! Анри, оказывается, – не только ее жених. Она еще и отдаться ему успела.

  Да, он бы здорово удивился. Особенно учитывая несравненную красоту "невесты"!

  Впрочем, как раз с последним всё, возможно, не так уж плохо. Конечно, сватая любимицу старика, Колетта рассчитывает на его милости. Но всё же покупать товар, не только побывавший в чужих руках, но еще и далеко не лучший на вид, станет вряд ли.

  А значит – новая баронесса Вегрэ, возможно, не так уж некрасива, как ей кажется. Или это корсет настолько вводит в заблуждение?

  – Подумайте над моими словами, милая баронесса...

  – Разумеется, – сладко улыбнулась Ирия.

  А две идалийские гюрзы как раз прервали лицезрение заоконных тощих кустов. И вновь взялись жалить бедняжку Соланж.

  И у "милой баронессы" лопнуло терпение!

  – Я забыла о своих обязанностях, – извинилась новоявленная невеста и любовница Анри Тенмара. – Хотите вина? – И, не слушая ответ, направилась к графину. Дальнему.

  Вино жалко, но...

  Разумеется, проходя мимо Терезы, Ирия запнулась и... Розовое платье испорчено "лучшим из виноградников Марэ" бесповоротно! Как и напудренная прическа.

  Как забавно и зло хлопают голубенькие глазки. Вряд ли их обладательнице сейчас хочется смеяться.

  Ирия от души порадовалась, что часть капель угодила и на наряд Алмы.

  Жаль, что мамаша сидит слишком далеко. А Люсьена и вовсе в комнате нет.

  Глава шестая.

  Эвитан, Тенмар.

  1

  Дождаться, пока уснет весь замок, оказалось нелегко.

  Но если не сегодня, то когда? Клод уже должен вернуться. А значит – этой ночью позарез нужно попасть в Большие Дубы. Даже если дорогу перегородит весь гарнизон замка Тенмар. С рыцарями-леонардитами острова святой Амалии за компанию.

  Дом Клода Ирия найдет, а разбудить – дело нетрудное. Впрочем, возможно, в селе до сих пор веселье кипит. И "художники" еще спать и не думают.

  Откладывать – нельзя. В любой другой день из замка выбраться гораздо сложнее. Даже в мужской одежде.

  Но не сегодня. Мало ли кто из гостей вздумал прогуляться под утро?

  Темноты бояться нечего – есть кинжал. Лучше бы, конечно, пистолет... Ага, а еще – когти и клыки.

  Ничего, до Больших Дубов – всего семь миль. Не настолько же волки тут ненормальные, чтобы шататься рядом с человеческим жильем – в ночь всеобщей гулянки? Ирия за всю дорогу от Лиара ни одной зверюги не встретила. Как и в Тенмаре на прогулках. Так с чего именно сегодня не повезет?

  В комнате ждал сюрприз. Родная шпага и не менее дорогие пистолеты!

  Ладно, что нашло на герцога – подумаем потом. Теперь-то точно путь ляжет благополучно! Дорога – торная, разбойников в этих краях не водилось отродясь. А от волков защитит пуля! Две пули.

  Мужской костюм, меховой плащ, шляпа, перчатки. Фляга с крепким вином, благополучно перелитым из графина.

  Теперь – в конюшню, оседлать Снежинку...

  Какую еще Снежинку? Вот так и попадаются на мелочах. Весь замок знает, что на белой андальярке ездит племянница хозяина... Значит, лошадь нужна другая.

  Конюшня Тенмара – одно из самых любимых мест Ирии. И третий дом – после спальни и библиотеки. Так что свои лошади не заржут. А чужих ставили в другую конюшню – сама видела.

  Конюхи спят мертвым сном. Воцарение Зимы как-никак...

  Вихрь немедленно потянулся теплыми губами. За законной порцией хлеба с солью. Вот кто – идеальный вариант с точки зрения скорости. Но брать коня самого хозяина замка – это уже слишком.

  С сожалением отойдя от денника Вихря, Ирия прошла и мимо огромных укоряющих глаз Снежинки. Кто придумал, что лошади – животные? Они чувствуют и понимают куда больше большинства людей. Особенно гостей старого герцога...

  Светло-серебристый трехлетка – сосед мирно дремлющей Подушки – в свою очередь тянется за лаской. Седой, пожалуй, будет в самый раз.

  Вот так, молодец. Теперь сбрую...

  – Ч-ч-что вы здесь д-делаете?

  Пьяный наглый голос. Настолько, что не враз опознаешь его обладателя.

  -С-с-стрелять...

  Бок вжимается в перегородку, рука метнулась к пистолету...

  – Б-б-баронесса!

  Вороненое дуло опустилось вниз.

  Люсьен Гамэль, покачиваясь, шагнул к Ирии. Один. И то ладно.

  – К-к-куда вы с-собирает-тесь, б-б-баронесса?!

  – Проехаться! – девушка постаралась вложить в голос как можно больше льда.

  Кажется, получилось.

  – Я с в-в-вами!..

  Только пьяного дурака с неизвестными намерениями ей с собой и не хватало!

  – Вы слишком пьяны. Я поеду с грумом!

  – В-вы не м-можете ехать с гурм... грумом... Я буду в-вас сопров... сопровождать!..

  – Это меня скомпрометирует, – торопливо объясняла Ирия. Едва сдерживаясь, чтоб не выхватить шпагу. И не вытолкать пьяного кретина прочь силой оружия.

  В денниках заволновались лошади. Люсьен им не нравится, и понять их несложно. Но еще немного – и кто-нибудь из гривастых друзей заржет! Сюда ж тогда весь полупьяно-полусонный замок сбежится. Решат – грабители влезли.

  И что похмельные гости увидят? Баронессу с кузеном – на конюшне. Вдвоем! Темный бы побрал эти приличия!

  – Вас?! – Люсьен захохотал так громко, что Снежинка возмущенно подала голос.

  Хорошо хоть – тише, чем кузен, Темный его возьми!

  – Замолчите! – прошипела Ирия.

  Шпага так и просится в руку!

  – В-вас?! Л-л-любовницу моего дяди Анри?! П-п-перешедшую к деду? В-в-вас... Да я тебя, ш-ш-ш...

  Следующий изящный оборот речи, очевидно, рифмуется с "плюхой". Но произнести его обнаглевший кузен не успел. Только шагнуть к Ирии. Слегка пошатываясь.

  Семейная возлюбленная Тенмаров одним прыжком оказалась в двух шагах от Люсьена. Потерявшая терпение и злая как сто ведьм Севера и Колдунов Юга. И со шпагой наголо.

  – Пошел вон! – Похожим тоном Всеслав когда-то отшвырнул с дороги капитана, сопровождавшего на казнь заложников. В том числе – некую четырнадцатилетнюю девчонку.

  Жизнь иногда дают взаймы. Чтобы через полтора года потребовать обратно. Пожила – и хватит.

  А сейчас Ирия не оскорбилась. Подумаешь – любовница Анри. И подумаешь – любовница его отца. Главное – не самого Люсьена.

  Но спускать такое нельзя!

  – Б-б-брось железку... п-п-порежешься! – пьяный кузен прет напролом. – Я тебя с-сейчас! Не в-в-всё же одним Т-тенмарам!..

  Ирия от изумления даже остановилась, что Люсьен явно принял за испуг. Потому как радостно заухмылялся.

  Нет, напился он точно вдрызг! Корсет корсетом, но в мужском наряде ее от мальчишки не отличишь.

  Испугаться девушка не успела. Во-первых – что страшного в пьяном болване? Таких не убивать, а пороть надо.

  А во-вторых – больно уж неожиданно. До сих пор на ее честь покушался один Роджер Ревинтер. Да и то – с расстояния в четыре шага. И исключительно на словах.

  – Т-т-ты!..

  Первый же взмах разрезал кузену бриджи. И пьяный герой-насильник немедленно рухнул, запутавшись в оных, на колени. В белье. Не слишком чистом.

  – С-с-с... – Следующее слово из богатого запаса Гамэля-младшего в рифму уже с "мукой". Но четко выговорить его он тоже не сумел. Получилось среднее между "щукой" и "суком".

  Ирия, не выдержав, расхохоталась. Вихрь, вскинув умную морду, за компанию выдал звук, подозрительно похожий на смех. Если лошади умеют смеяться.

  Люсьен ползает по сену, окончательно запутавшись в штанах. Сам подняться не в силах. Выпутаться – тоже. Пока.

  Не умеешь пить – не берись. А драться – тем более.

  Мимо пьяной бестолочи Ирия провела Седого предельно осторожно. Еще лягнет копытом. Куда потом тело девать?

  Ну наконец-то свежий морозный воздух!

  Караульные знать в лицо всю родню самодура-герцога не обязаны. Потому как принимает он ее редко.

  Вот и сейчас – даже в капюшон плаща толком не вгляделись. Лишь насмешливо пожелали недогулявшему юноше:

  – Горячего вина, и еще горячее – красоток!

  О темноте Ирия беспокоилась зря. Полная луна на удивление ярко высветила чуть припорошенную снегом серо-черную дорогу.

  Настоящая Ирэн права: сугробов здесь не бывает.

  2

  Мольберт в горнице самой обычной крестьянской избы, – по меньшей мере, странен. Но холст на нём натянут.

  Да и рисунок – отнюдь не бездарный. Значит, хоть один из живущих здесь юношей действительно не лишен художественного таланта...

  Ага, трех юношей! Ирия слишком долго сама маскировалась под парня, чтобы не узнать в одном из друзей Клода переодетую девчонку.

  И той пришлось труднее, чем худощавой графине. Фигура женственнее. Тяжело, наверное, грудь каждый день перетягивать?

  Вот редко из дому и выходит.

  – Мои друзья – Себастьен и Эжен.

  Так-так. Ирия, поочередно пожав руки друзьям, мигом подтвердила свое предположение. Женщина может фехтовать не хуже мужчины, драться не хуже. Но ее руки всё равно много слабее – этого не изменить.

  У Эжена – однозначно женская рука... хоть и не изнеженная салонная лапка. Сколько же переодетых юношами девиц, неплохих фехтовальщиц, путешествует по дорогам Эвитана? Сидела бы Ирия в своем замке и не знала о реальной жизни совсем ничего.

  Впрочем, сколько бы ни путешествовало – всяко меньше, чем дома гладью и крестиком вышивают.

  – Моя сестра Лаура, – поправил сам себя Клод. – Ирэн, я ждал вас. Уже больше десяти дней.

  – За мной следили, – вздохнула Ирия. – Как там другая Ирэн?

  – У нее всё хорошо! – воодушевился "художник". Черные глаза блеснули искренней радостью.

  Так и есть – виделся. Сообщила ли ему Ирэн настоящее имя попутчицы? Даже если и так – он будет молчать...

  Дядя Ив оказался порядочным дядей Ивом. Это – половина удачи. Но не больше. Потому что теперь придется ждать весны. Увы, но Месяцы Рождения и Сердца Зимы – единственные, когда на Альварене стоит крепкий лед.

  Узнай Ирия новости сразу по приезде Клода – времени в обрез, но хватило бы. А теперь – нет. Окажешься в Лиаре аккурат в распутицу. Ни на лодке доплыть, ни пешком пройти.

  Значит, выехать удастся не раньше, чем через три недели. А Эйду спасать весной... Или, если повезет – в самом конце зимы.

  Или всё не так страшно? Мать должна понимать, что дочь может не суметь так быстро найти выход. А Карлотте прямая выгода оберегать Эйду. Иначе у Ирии не останется мотивов спасать родную маменьку. Не считая родства. Но для бывшей то ли жертвы, то ли любовницы Ральфа Тенмара общая кровь в жилах – не довод. Может, она и других судит той же меркой?

  – Не боишься ездить под такой луной?

  Странно, что спрашивает Лаура. Сама она вряд ли чего-то боится. Да и ее брат и друг – не из трусливых.

  – А что с ней? – рассмеялась Ирия.

  Луны, призраков и оборотней бояться глупо. В отличие от людей.

  – Одна деревенская ведьма говорила: в ночь, когда луна отливает серебром, прольется кровь.

  – Кровь обязательно где-нибудь прольется. Вспомни, как много людей живет в подлунном мире. А ведьмы – врут.

  – Может, и врут. Но еще она говорила: луна видит тех, кто ее не боится. Видит – и помнит их.

  – А что с ними потом делает? – развеселилась Ирия.

  – Никто не знает...

  – Предлагаю выпить за Зиму! – Себастьен потянулся к графину с тёмно-алым вином.

  Вот будет весело, если тем же, что и в герцогском замке.

  – Присоединяюсь! – Клод протянул полные бокалы сестре и гостье. – Дамы, за Зиму, за Воцарение... и за луну!

  – За луну! – подхватила Ирия, подмигивая Лауре.

  Вино – если и не из погреба Ральфа Тенмара, то очень похожее. Тот же цвет и тот же букет. Дешевле графин – вот и всё отличие.

  Кто эта странная троица "студентов-художников", неведомо откуда прибывшая в Большие Дубы? Ирэн Вегрэ – настоящее имя невезучей баронессы. Той, что не Ирия. Но как звали прежде Клода, Себастьена, Эжена-Лауру? Кто они – несчастные влюбленные, шпионы, авантюристы?

  Какая разница? Ирия сама – не в лучшем положении. Поэтому есть вино, Зима, вечный как мир и сама жизнь праздник. И веселье – краткое, как летящая с морозных небес золотая звезда...

  – Загадываем желание! – совсем по-девчоночьи взвизгнула Лаура. – Ирэн, быстрее!

  Она уже загадала. Сестренка, живи!

  3

  Замок еще спит. А караульные встретили вернувшегося из села юного гуляку неприкрыто завистливыми взглядами. Везет же дворянам – потанцевал с барышнями, порезвился с... небарышнями. Теперь будет себе отсыпаться в свое удовольствие! А днем – опять развлекаться.

  Кони дремлют в денниках. Люсьен (натянувший-таки штаны) тоже задремал – прямо на соломе...

  Ирия аккуратно провела мимо горе-кузена Седого. Расседлала, налила воды.

  И, очевидно, расслабилась. От сегодняшних новостей или относительно спокойной жизни в Тенмаре. Всё-таки герцог – не Леон, а герцогиня – не Карлотта или Полина...

  Девушка благодарно обняла теплую шею Седого. Ткнулась лицом в пышную мягкую гриву.

  Обернулась... И встретила бешеный взгляд двух разъяренных, налитых кровью глаз. И равнодушный – черного зрачка пистолета.

  Люсьен Гамэль успел выпрямиться во весь рост. И уже не кажется столь пьяным, как несколько часов назад. Даже не шатается. А глаза...