Текст книги "Изгнанники Эвитана. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Ольга Ружникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 51 страниц)

Глава вторая.

  Эвитан, Лиар, замок Таррент.

  1

  Когда-то библиотека была одним из его любимых мест. Жаль лишь, что она – невелика. Все более-менее интересные книги Леон с Ирией перечитали еще в детстве.

  Сестра глотала и хроники, и баллады намного быстрее брата. И в последние годы перед мятежом всё жаловалась: чего-нибудь нового хочется!

  Теперь Леон повзрослел, и у него совсем другие увлечения. Тот, кто надеется поступить в гвардию, должен хорошо фехтовать и стрелять. Читать умеет любой дурак. А вот стать офицером, служить в столице...

  А Ири... ну пусть повышивает, что ли! Даже не верится, что в детстве она была Леону лучшей подругой – так раздражает теперь. Брала бы пример с Полины, в конце концов! Разве хрупкой красавице, выросшей в южном герцогстве, хорошо в северном замке? В занесенных снегом краях? Но как мужественно она выносит все лишения!

  – Леон!

  Юноша невольно вздрогнул при звуке нежного голоса. Ее голоса.

  Она пришла! Одна. Не побоялась слуг, всегда готовых насплетничать – неважно, что отцу давно на всех плевать!

  Любимая пришла, чтобы поговорить с ним, Леоном!

  Полина, грациозно подобрав платье, осторожно присела в старинное кресло. Хрупкая статуэтка. Нежная фиалка, невесть как занесенная в суровый Лиар. Лиар, где место лишь живучим кошкам. Ирии и ей подобным!

  – Полина... – прошептал юноша, не находя слов. Их всё равно нет в языке людей.

  – Леон, мне нужна ваша помощь, – хрупкие пальцы теребят голубой веер.

  Нежная, прелестная, трогательная... неземная!

  – Я к вашим услугам, Полина! – юный Таррент опустился на колени возле ее кресла. Как рыцарь из старинной баллады.

  В прекрасных голубых глазах дрожат непролившиеся слёзы.

  – Ирия... – шепчут коралловые губы.

  – Что случилось?! – Леон невольно сжал кулаки. – Что эта... моя сестра опять натворила?!

  Сколько зла и наглости может поместиться в одной девчонке? Отец должен хоть что-то сделать, предпринять меры! Это же переходит все границы!

  – Леон... ты – уже взрослый... Ты всё понимаешь... Я пытаюсь всех примирить. Ваш отец не в силах... Я понимаю, но... Леон, я могу говорить с вами откровенно?

  – Конечно! Вы всегда можете рассчитывать... Ваша тайна, Полина, умрет вместе со мной!..

  Так взволнована, что не знает, как обращаться. "Ты", "вы"... Да, он – пасынок Полины. Но при этом – и мужчина, ее защитник. Ее единственный рыцарь!

  – Мы все пытались помочь Эйде. Изо всех сил... – Прозрачнее хрусталя, драгоценнее жемчуга слеза скатилась по бледной щеке. – Но всё тщетно и... Как вы думаете... как ты думаешь, Леон, что за судьба ждет Эйду здесь, в замке? Где всё, абсолютно всё напоминает о прежней жизни. И что счастливое прошлое не вернется никогда...

  2

  Проклятье! Ирия потратила на нервы Эйды слишком много времени.

  Полина успела запастись тяжелой артиллерией. И даже расставить ее на подходах к Западной Башне. К папиным новым покоям.

  И теперь "артиллерия" торжественно расхаживает по мрачной Гербовой Галерее. Взад-вперед. Явно намереваясь защищать до последней капли крови – своей и чужой! – мирный сон отца. Если таковые ему еще снятся.

  Зато уж лицемерная стерва Полина точно спит спокойно! К сожалению.

  Всё это стоило предположить заранее. Вот только что враг – родной братец, Ирия ну никак не ожидала.

  Ладно, посмотрим, как далеко он зайдет. Она-то готова – очень далеко. Удастся ли потом вернуться?

  Ведь когда-то играли вместе. Все деревья в округе облазали, дрались, наперегонки носились верхом. А теперь...

  Что же случилось с ними, если Леон – против родных сестер? Брат, твоя Полина – стерва, дрянь, шлюха, не видишь?!

  И что случилось, если ты при виде родной сестры едва за шпагу не схватился? А Ирия – безоружна, между прочим.

  Или принял ее в полутьме за Призрак Дочери Лорда? Так больше надо факелов зажигать. Таинственность хороша лишь в романах.

  – Леон, отец у себя?

  – Отец занят!

  Спокойно!

  Решил "держать и не пускать"? Ну-ну. Год назад – и то бы не вышло. А уж теперь...

  – Когда освободится?

  Только бы не сорваться! Леон всё-таки ее брат. Ирия сумеет его убедить!

  – Для тебя – в ближайшие дни вряд ли!

  – Ты знаешь, что Полина собралась запереть Эйду в монастыре? До конца ее дней?

  Вот так – и глаз не отводи. Что, даже от Ирии не ожидал? Так вы в разных родителей уродились, ты – в папу, она – в маму.

  А чего ждал? Что когда-то любимая сестра закатит глаза, грохнется в обморок? Или начнет жеманно лепетать – вокруг да около?

  Так она не умеет.

  3

  Леон Таррент всегда боялся полнолуния. Ирия в детстве любила пугать брата ведьмами. А он потом в такие ночи заснуть не мог. Страшился, что злые колдуньи украдут его душу!

  Да и кто не согласится – в полной луне есть нечто зловещее. Словно она открывает двери силам Тьмы! Таких ночей не боятся лишь волки, кошки, ведьмы... И озверевшие девицы, коим уже на всё плевать. Те, кто приходят с нелепыми обвинениями и обзывают белое черным.

  Леон не сразу оправился от замешательства. Слишком уж яростно вгрызся в душу зеленый взгляд!

  В последнее время юноше всё чаще приходило в голову: не ведьма ли сама Ирия? У кого обычно такие глаза? Говорят, были у бабушки, но ее Леон не застал...

  – Ирия! – в последний раз попытался он решить дело миром. – Иди к себе в комнату! Я – твой старший брат и приказываю тебе...

  – Ты вообще меня слышал?

  Юноша содрогнулся. Что за дикая сила яростно рвется из изумрудных глаз? Говорят, женщины, продавшие душу Темному, по ночам принимают облик диких кошек. И убегают на шабаш. Как раз в такие ночи. Когда в небе лыбится полная луна, а в ставнях свистит ошалевший ветер. Именно тогда ведьмы и творят свои черные дела!

  – Ты вообще мне – брат? – Сколько в ней ярости! Девчонка взбесилась! – Ты Эйде – брат?!

  – Брат... – Куда бы отвести глаза? И почему он вообще их отводит? Ему совсем не по себе, хотя Полина – кругом права. – Да пойми ты: Эйде будет намного лучше в монастыре!

  – Что? – голос Ирии упал до змеиного шелеста. А по ошалевшему взгляду можно решить – вместо родного брата она узрела Призрак Дочери Лорда. – Что?!

  Ее даже обнять вдруг захотелось – такой потерянной кажется. Может, Полина всё же в чём-то ошибается? Немного? Сестра – просто нервная, и ей всего пятнадцать. Сейчас Леон еще раз попробует найти нужные слова.

  Мама же ушла в монастырь. Ирия – слишком молода и не особо умна. Но даже она должна, наконец, понять...

  – Ири... – брат протянул руку – погладить сестру по волосам. Слегка растрепанным. А еще – девица...

  Отпрянула – как от ползучей гадюки!

  – Ты соображаешь, что говоришь?! – От странного, еле слышного шепота почему-то куда страшнее, чем от недавней злости.

  Сумрачная Гербовая Галерея, зловеще-багровые отблески факелов. Непонятные тени – на полу, на стенах. Полнолуние...

  Сестра ли это? Или одна из тварей Темного приняла ее облик?! Способны ли ведьмы выкрасть душу той, что так часто смеялась над ними? И... кого они выберут следующим?..

  – Ири... – растерянно пробормотал юноша. Отсюда лучше уйти, убраться поскорее... Но как же Полина?! – Ты же понимаешь, Эйда никогда не выйдет замуж... Даже если бы... Да она и сама не захочет! Ну куда ей еще? А в монастыре всем всё равно, что с ней случи... Да там же мама! Она об Эйде позаботится...

  – А если бы тебя – на всю жизнь в монастырь?!

  Леон отшатнулся от бешено вспыхнувших ведьминой зеленью глаз, от змеино-шипящего голоса. Как можно казаться пантерой и змеей одновременно?!

  – Представь: тебя – в монастырь! Потому что ты сейчас жениться не можешь. Легче бы тебе стало, если б в том монастыре уже папа сидел?

  – Ири...

  Сестра несет полную чушь. Но именно оттого, что это столь очевидно, толком и не подобрать слов. Как доказать, что вода – мокрая, утверждающему: "нет, сухая"

  – Ири, но это же... это совершенно другое дело!

  – Разумеется. А еще – одного из нас двоих точно подкинули...

  – Что?! – ошалел он.

  ЧТО?! Она имеет в виду...

  Рука сама рванулась за пазуху. Солнечный диск хранит от любой нечисти, от всякой скверны, спасает душу... А тело?!

  – ...потому что ты точно не можешь быть моим братом! Или... А с чего ты вообще до такого додумался? То, что ты нес сейчас, – сам никак сочинить не мог. Эта чушь годится лишь для твоих ушей. Значит, придумала ее Полина. Чтоб ей!

  В коварных лунных бликах – яростная черная тень. Заслонила стену. Мотнула головой на длинной шее, колыхнула волосами... А еще одна – на полу.

  Твари Темного теней не отбрасывают!

  Почему Леон сразу не взглянул на пол? Потому что... боялся отвести взгляд?

  – Ири! – Наваждение ушло, зато нахлынул стыд – мучительный, яростный.

  Это просто Ирия. А не то, что невесть с какого перепугу померещилось.

  Вот именно – с перепугу. Позор! Разве мужчина смеет – бояться? Да еще женщину? Ведьму – да, но сестру?

  – А ну отойди. Или я твоей кошке драной выдеру последнюю шерсть на голове!

  Ирия – даже такая, как есть! – как назло, ненамного ниже брата. Худощавая, но не хрупкая, а жилистая как банджарон. И на кошку больше похожа сама. Только не драную, а дикую и бешеную!

  – Ири, лучше отойди! – юноша чуть отступил назад.

  Не драться же с ней! Кулачный бой – не фехтование. Тут Леон сильнее чисто физически – как любой мужчина. Не бить же Ирию всерьез – кулаком в лицо! Сестра всё-таки...

  Лунный луч посеребрил лезвие кинжала. Зловеще блеснувшее в тонкой девичьей руке.

  Его кинжал, между прочим! Когда успела вытащить?!

  – Когда мы фехтовали в детстве – я всегда побеждала, забыл? – усмехнулась Ирия. – Мне запретили брать в руки шпагу совсем недавно. И с тех пор ты ушел очень недалеко. А кинжал – всё, на чём я тренировалась в последние полгода. Пофехтуем? У тебя – шпага, у меня – кинжал. Ставка – жизнь Эйды. Ты хочешь ее погубить, я – спасти! – дерзкая девчонка едко и зло рассмеялась. – Пусть будет Высший Суд! Победит тот, чье дело правое. Разыграем жизнь сестрички?

  Она уже смеется вовсю – только что не хохочет. И в глазах – всё то же ледяное бешенство.

  – Проходи! – Леон отступил в сторону. – Иди к отцу. Ты – сумасшедшая, Ири!

  Глава третья.

  Эвитан, Лиар, замок Таррент.

  1

  Это глупо и нелогично, но перед дверью отцовского кабинета гнев Ирии угас. То ли полутемная лестница показалась с отвычки крутой, то ли воспоминания слишком горько стиснули горло.

  Сколько раз в детстве дочь бегала сюда, к отцу. Несмотря на все запреты. Он даже шутил: "Непоседе Ири достаточно услышать "нельзя", чтобы всё сделать наоборот..."

  Судьба посмеялась вволю. По уши снабдила бесконечными "нельзя". Непреодолимыми.

  Нельзя сбежать из Ауэнта. Нельзя набить морду врагам, что придут за сестрой. Нельзя ее спасти. Нельзя помешать королю вынести тебе смертный приговор – если такое вдруг придет в его не слишком умную, зато коронованную голову.

  И нельзя простить отца – потому что не получается...

  Когда-то – в начале позапрошлого века или даже раньше – прапрапрадед папы приказал возвести этот замок. Для своей немалой семьи. И выросли четыре башни: одна – для самого лорда, три – для сыновей с семьями.

  Постепенно замок разросся. Жить в мрачных башнях стало необязательно. Но для отца Западная – его любимая – после разгрома восстания превратилась во вторые покои.

  Лет десять назад папа рассказывал семейную легенду. Когда-то с этой башни бросилась вниз дочь лорда. Того самого, основателя, или другого – предание умалчивает.

  Погибла девушка, узнав о смерти любимого жениха. Ирия, правда, в последний год подозревала, что графиня не только потеряла свою любовь, но и обезумела с тоски в этих мрачных стенах. Правда, такие догадки дочь Эдварда Таррента держала при себе. И без того выть хочется!

  Еще она слышала в детстве, что иногда, в полночь, здесь появляется привидение покойной. Но ни отец, ни дочь так его и не увидели. Хоть несколько раз специально караулили. Трижды – даже вместе с Леоном.

  Наверное, призрак юной графини не любит шумных компаний.

  Впрочем, еще говорили, что он посещает лишь тех, кто сам скользит по грани жизни и смерти. Еще одна выдумка. В Ауэнте никакие привидения не появлялись. Как и в аббатстве святой Амалии.

  Как бы там ни было – Ирию давно не удивляло, что с такой башней связана трагическая легенда. Башня Запада, где заходит солнце. Башня Заката... чьей-то жизни! Той юной графини. И много кого еще. Всех, кто прежде ступал по этим каменным плитам. Те люди жили, любили (если им повезло), радовались (хорошо бы!), страдали (вот это здесь запросто). Думали, мечтали, надеялись, верили. И никого из них уже нет в живых. Самый старший из Таррентов – отец...

  – Входи, дочка!

  Как он угадал, что она – за дверью? Или знал, что "кошмар замка Таррент" заявится обязательно? "Отцовское проклятие и худшая из дочерей" – как он сам обозвал ее больше года назад.

  При одном воспоминании бешенство накатило вновь. Альваренской волной. Конечно, лорд Таррент догадался. Если в Башне уже побывала Полина!

  Одна или вместе с Леоном?

  Хотя нет – вряд ли. Такое обделывается наедине. При помощи охов, вздохов, опущенных бесстыжих глазок. И не менее бесстыжих нежных пальчиков...

  Порой Ирия даже испытывала странную, противоестественную благодарность к Эйде. Как, например, сейчас. Благодаря ночным откровениям сестры можно думать об определенных... вещах со злостью и раздражением. Но зато без малейшего смущения невинной, беспорочной девицы из рыцарского романа. Нечего тут идеализировать и нечему смущаться.

  Вещи нужно называть своими именами. То есть – к отцу приходила шлюха Полина. Он размяк и наобещал ей три луны с небес и родную дочь в монастырь. Но теперь вспомнил, что после немалого блюда сладкого меда должна притащиться горчайшая ложка дегтя. Она же – вторая по счёту родимая доченька. Самая непокорная в подлунном мире. И до сих пор не удостоенная почетного титула "позор семьи" лишь потому, что его уже носит Эйда.

  И что же ты скажешь своей "дочке", папа?

  2

  Она пришла. Можно было догадаться. Девочка, когда-то на его плече рыдавшая о погибшем герое, теперь научилась справляться сама. Без помощи других героев. Они ведь не появились.

  И не появятся. Ирия так и не поняла, что рыцари защищают ланей, а не тигриц. Не догадалась – и упрямо пробивает себе путь дальше. Зубами и когтями.

  Лорд Эдвард Таррент перевел взгляд на упрямую дочь. Если бы она знала, если б они все знали, чего ему стоил последний год!

  Его бы в любом случае никто не послушал!

  Почему он не может прямо ей это сказать? Почему вечно отводит взгляд, видя обвинение в яростных зеленых глазах? Что Таррент теперь-то может сделать, чтобы всё исправить?!

  Ничего. Только устало смотреть на дочь.

  Ветер яростно колотится в ставни. Ветер и вечер. Поздний. Слишком поздно всё...

  Ни товарищи по мятежу, ни враги, ни собственные дети не стали бы его слушать! Как теперь он сам – Ирию.

  Слишком много ошибок! Эдвард Таррент всю жизнь выбирал между стремлением жить правильно и... просто жить. И последнее решение – тоже ошибка. Не единственная, зато самая страшная. Круг Равных, юношеская рыцарская клятва, честь и благородство двора Ильдани обернулись Бездной Льда и Пламени для родных людей.

  Маршал Ильдани позволил себя убить. Его друзья не сумели зубами выгрызть победу. И погубили и себя, и свои семьи.

  А теперь – Ири! Это из-за Эдварда Таррента одна его дочь сходит с ума, а другая превратилась в переполненную ненавистью фанатичку!

  Ири! Ты же умела так звонко смеяться. Доченька...

  – Как ты посмел? – Лед и пламя Бездны – в глазах, в голосе. – Как ты посмел?!

  Ни искры тепла. А в самой дочери не осталось и тени доброй, веселой девочки, что так любила в детстве забираться отцу на колени...

  – Ирия!..

  – И что же ты мне теперь скажешь, папа? Повторишь доводы Леона? Может, мне проще говорить сразу уж с Полиной? Раз вы все поете с ее голоса?

  Дочь сейчас не так уж и неправа. Насколько станет легче, если она начнет ладить с Полиной! И та сама объяснит строптивой падчерице, что и для кого лучше.

  Увы!

  Дочь – тем более несовершеннолетняя – обязана во всём подчиняться отцу. Но в последний год (да и раньше) он был просто не в состоянии воспользоваться этим правом. Память о прежних счастливых днях и милой, радостной улыбке когда-то любимой дочери останавливала почти всегда.

  Лишь считанные разы лорд Таррент вспомнил, что он – глава семьи. И только дважды – в отношении Ирии.

  Сначала – весной. Когда, вняв настойчивым просьбам Полины, запретил, наконец, дочери фехтовать и ездить верхом без сопровождения.

  Этого нельзя было дозволять с самого начала. Но тогда он слишком любил Ирию. И избаловал куда сильнее, чем ее сестер. Хорошо хоть Полина напомнила, что у него дочь, а не еще один сын.

  Второй раз лорд проявил отцовскую волю, когда весной Ирия вступила в брачный возраст. И летом пришло время вывезти ее в Лютену.

  Здесь Полина тоже кругом права. Дочь – дерзкая девчонка с ужасными манерами. А дать за ней хорошее приданое – невозможно. Эдвард Таррент – проигравший мятежник. Большая часть его владений конфискована в пользу короны и ее "верных вассалов".

  Незачем вывозить Ирию ни в этом году, ни вообще. Хватит и того, что известно в свете об Эйде!

  Боль и подавляемое чувство вины ледяным обручем сжали сердце. Но лорд Таррент сумел справиться с собой. Если еще и вторая дочь произведет плохое впечатление – можно ставить крест и на Иден с Кати.

  А так – история с Эйдой к тому времени подзабудется. Да, кто-то всё равно станет коситься. Но не все – далеко не все. Особенно если старшая уже уйдет в монастырь...

  А Ирию можно выдать замуж и в провинции. К сожалению, при таком характере рассчитывать на хорошую партию не приходится... Но вдали от столицы и кавалеры – не слишком разборчивы.

  Впрочем, если у Полины и здесь всё получится...

  Эдвард должен защитить младших дочерей – родную и приемную! Иден и Кати. Что ни говори, но Эйду спасать уже поздно. А Ирия – нынешняя Ирия! – в помощи не нуждается. Это от нее уже впору защищать других!

  Лорд Таррент сейчас спасает семью. И осознание этого придало ему сил – жестко взглянуть в глаза дерзкой дочери:

  – Эйда едет в монастырь. Я так решил!

  Злое золото свечей отразилось в блеснувшем яростью взгляде. Кошачьем взгляде непримиримой Карлотты.

  И это – дочь Эдварда?! Докатилась!

  – Нет!

  – Я – пока еще глава семьи!

  Бешеные глаза погасли. Подчинилась? Признала его правоту? Или просто взяла себя в руки, готовясь к бою?

  Как же похожа на свою мать! До жути.

  – Это – не твое решение. Полины. Так кто же из вас "глава семьи"?

  Перешла к сарказму. Эдвард Таррент всегда терялся перед злой иронией первой красавицы Юга, надменной Карлотты Гарвиак. И далеко не сразу подбирал достойный ответ. Чем дочь и воспользовалась.

  – Папа! – Ирия шагнула вперед, яростный взгляд вновь полоснул злой зеленью. – Ты не можешь осудить Эйду за свое преступление. Не посмеешь!

  – Ирия...

  – Это ты во всём виноват!

  Прорвало, с ужасом понял Эдвард, полтора года сдерживаемую плотину. До этого девчонка скандалила еще не в полную силу. А теперь дочь несет к Змею на рога!

  – Если б не ты – с нами НИЧЕГО бы не случилось! Если бы ты, мерзавец, сдался сразу, а не ждал как последний подлец!.. Это из-за тебя мы оказались в Ауэнте – в лапах этих ублюдков! Скажи спасибо, что они... – Ирия захлебнулась словами. Или ядом! – Только Эйду, а не нас еще с Иден заодно!.. Ты позволил изнасиловать дочь, запереть в монастыре жену! А теперь хочешь еще и убрать Эйду с глаз долой, чтобы спокойно развлекаться со своей шлюхой!..

  Багровая вспышка ярости застилает взгляд, срывает с места. Взвивает твою руку над чужой щекой... Чтобы только замолчал ненавистный голос! Заткнулся!

  Ирия змеей увернулась от удара, скользнула к стене. Свечные блики играют на лезвии кинжала. Волчьей желтизной окрасили взгляд...

  – Только попробуй! Я убью тебя!.. – прошипела любимая дочь.

  Она сошла с ума... Она...

  А он сам?! Что он... Эдвард никогда не поднимал руку на детей – ни разу в жизни. И Карлотте не давал – когда успевал. Что он чуть не наделал?..

  Что сказал бы Арно? И как Эдвард посмел даже в мыслях укорить Круг Равных – когда один из них погиб, пытаясь спасти семью лорда Таррента?

  Он почти рухнул в кресло.

  Мерзко. Как же мерзко на душе! И холодно.

  Как здесь всё застыло... Почему никто за целые утро, день и вечер не удосужился растопить камин? И почему не удосужился приказать он сам?

  На шум без стука сунул нос камердинер. Старый, привычный... равнодушный.

  – Ваша светлость?

  И потрясенно замер при виде кинжала в руках юной графини, не успевшей его спрятать.

  – Всё в порядке, – кивком успокоил Мэтта Брауна лорд. – Мы с дочерью разговариваем.

  3

  Дверь за камердинером захлопнулась.

  Потрясенная не меньше отца, Ирия устало прислонилась к стене. Медленно оседая вдоль ветхого гобелена...

  Не отца бы сейчас убить, а себя! Да что же это происходит? Что с ними со всеми случилось?

  Кинжал выскользнул из рук, с глухим стуком ударился об истертый ковер...

  – Доченька... – голосом древнего старика пробормотал лорд Таррент.

  Их взгляды встретились. Ровно один перестук дрогнувшего сердца – и Ирия кинулась в отцовские объятия.

  Эдвард Таррент судорожно прижал ее к себе:

  – Доченька! Что же это с нами?..

  – Папа! – Ирия разрыдалась на его плече. – Папка! Папочка!..

  – Дочка... Сядь, – он указал на подлокотник кресла. Другой рукой смахивая слёзы.

  Девушка послушно присела. Как в детстве – примостилась на деревянную перекладину.

  И хоть отец ничего еще не пообещал, вдруг возникла непоколебимая уверенность: всё будет хорошо! Он, по крайней мере, готов дочь слушать. Сердцем, а не только ушами.

  А Ирия готова выслушать вновь вернувшегося к ней папу. Все его доводы. Полинины то есть.

  И вновь любимая дочь найдет, что ответить.

  4

  – Пойми, дочка: если бы я мог что-то изменить! Но мне не заставить людей думать так, а не иначе. К тому же, в следующем году я хотел вывезти в свет тебя и Иден...

  Полину он уговорит! Она должна понять: Ирии по-настоящему плохо в родном замке. Этого только слепой не заметит!

  В другом месте, возможно, и характер у нее исправится.

  Да и Полине станет легче без падчерицы! Никому не будет вреда, если в будущем году Эдвард Таррент представит в свет обеих дочерей.

  – Папа! – зеленые глаза серьезны и печальны. – Иден через год еще можно и не вывозить. И я могу подождать не год, а два. К тому времени историю с Эйдой забудут. И монастырь будет не нужен. Не прогоняй ее из дома, пап! Она ведь ни в чём не виновата. Обещаешь?

  – Обещаю, – неподъемный камень свалился с плеч.

  В конце концов, бедняжка Эйда действительно никому не мешает. Да и самому Эдварду, если честно, жаль отправлять ее в суровый устав монастыря.

  Там даже летом от стен идет холод. Еще хуже, чем сегодня в его покоях. И в аббатстве грубая пища, а старшая девочка всегда была болезненной.

  К тому же, в следующем году опять не придется никого вывозить. Хоть тут Полина сердиться не будет!

  Но самое главное – любимая дочь всё простила! Искренне. Эдвард почувствовал бы фальшь – врать Ири не умеет...

  Ну тогда и он умалчивать не станет. Как раз хотел ей рассказать...

  – Папка, спасибо! – дочка порывисто, как в детстве, расцеловала его. – Ты – самый замечательный отец в подзвездном мире! А еще у тебя – самая промерзшая Башня в подзвездном мире.

  – Я сейчас кликну слуг...

  – Не надо! Что мы – сами не растопим? – Ирия верткой куницей склонилась над камином. – Папа, этому хранилищу золы пора вспомнить, что на свете есть тепло и огонь.

  – Ирия, я должен кое-что тебе рассказать...

  – Да? – Огонь весело затрещал, подмигивая солнечно-оранжевыми глазами.

  А дочери зола попала на нос – и как же хочется смеяться! Вместе с ней. Как когда-то – в прежние времена...

  – Ирия... возможно, не придется ждать два года. Потому что тебе не понадобится высший свет, чтобы счастливо выйти замуж. Это – тайна и сюрприз. Но раз у нас сегодня такой откровенный разговор – Полина уже договаривается о твоем браке. Видишь, а ты не верила, что она хочет добра? – улыбнулся отец прямо в ошеломленные глаза дочери, в покрытый золой носик. – Жених приедет через две недели. Ты ведь не против, Ири?