Текст книги "Изгнанники Эвитана. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Ольга Ружникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 51 страниц)

  Летят в лицо брызги. Студят лоб, слепят глаза, не дают глотнуть воздуха...

  Нет, это – не ветер. Обжигающе-ледяной смерч!

  Вихрится и бурлит пена, исчезает берег...

  И вновь чернеет вдали. В бледных, слабых отблесках. Далекого костра? Одинокой свечи?

  И опять – беспощадная стена бешеных волн. Не видать не то что берега – неба!

  Трижды казалось, что Ирию закрутило и развернуло – в другую сторону. Каждый раз разлепить глаза удавалось с трудом. Зато впереди по-прежнему чернел частокол неровно-остроконечной стены леса. А справа, вдали – тускло светились редкие огоньки деревни...

  Хуже, что берег как был далеко, так и остался! Беглянка что – плывет против течения на одном месте? Просто бултыхается, как лягушка в кадке с водой?!..

  Пенный вал накрыл с головой – в очередной раз. Едва не лишил сознания.

  С чего Ирия вообще взяла, что хорошо плавает?!

  "Анри, мне не доплыть..."

  В горло хлынул альваренский лед! Кашляя, отплевываясь, Ирия отчаянно попыталась выровнять дыхание.

  А берег – исчез. Нет его! Только бесконечные волны – до края серых разгневанных небес.

  Смертный ужас сковал мышцы, стужа подступила к горлу. Что происходит, Темный и все змеи...

  Прекрати, силы Зла здесь не при чём, дура. Тебя просто развернуло! Все-таки.

  Именно. Стена леса обнаружилась справа, там же и огоньки...

  Еще и снесло?! Когда успело? Темный с ним, на берегу разберемся – если... когда доплывем!

  Развернуться обратно к берегу...

  И задержать дыхание. Навстречу очередной волне – в пол-человеческого роста...

  Увенчанный пенной шапкой враг наконец схлынул. Ветер радостно заледенил мокрую голову – лицо мучительно заныло, швырнул в глаза очередной рой брызг...

  Слабо мерцают огоньки – по-прежнему впереди. И по-прежнему – страшно, невозможно далеки!

  Но – не угасли. Значит – можно добраться! Доплыть... Доползти по воде...

  Потому что никак иначе – не спастись. А Ирия не имеет права умереть. Не сейчас!

  Если осенние волны одолеют ее – никто и никогда не узнает, что она не убивала отца. Эйда умрет в монастыре "святой" предательницы! Никто и никогда не отомстит ни за их семью, ни за отважного Анри! Мерзавцы Ревинтеры будут и дальше жить и убивать других!

  И... так хочется жить! Разве имеет право сдаться тот, за кого погиб другой человек? Хороший человек. Анри был много лучше Ирии, но его больше нет. Так кто позволил ей обесценить его жертву?!

  Даже если суждено найти конец – пусть хоть не здесь! Пусть ближе к жизни... Хоть на один гребок ближе к теплым огням спасительного берега! К странному пению...

  К чему?

  Безумие это или нет, но в шум волн отчетливо вплетается хор голосов. Странно знакомый мотив, где-то слышанные слова...

  – Выпьешь – может, выйдет толк... Был волчонок, станет волк...

  Выпьешь? Чего? Вина? Ледяной озерной воды? Крови?!

  Ветер, кровь и серебро...

  Песня призрака! Безвременно погибшей дочери давно умершего лорда, принесенная из невесть каких времен. Голоса старинных башен, разрушенных тысячелетия назад. Песнь занесенных песками древних городов. И истертых тысячами ног каменных плит.

  Песнь равнодушного озера, чьи берега помнят еще далеких предков Ирии. И тех, кто пришел еще раньше.

  Альварен видел столько смертей и предательств, что его вряд ли волнует еще одно. Он смыл слишком много крови, чтобы удивляться ее вкусу...

  И кто поет? Сквозь рокот волн и вой пронизывающего ветра? Тоже призраки? Уж лучше к ним, чем утонуть и уйти в небытие!

  Или Ирия – уже одна из них, раз слышит голоса? Но тогда почему – так холодно? Да она превратилась в сплошной комок мокрого льда!

  На один удар сердца усталость отступила. Нужно просто не тонуть! Просто двигаться к берегу. К голосам, к огням, к жизни!..

  Ирия доплывет! И если выживет – Бертольд Ревинтер, Роджер Николс, Полина и Леон, король с его кликой умрут! А ее близкие – Эйда, Иден – будут жить долго и счастливо! Главное – не сдаться...

  Почему огни не приближаются?! Волны... Волны – в лицо, значит... Значит, ее относит-таки назад? С какой силой?!

  Леденящий ужас захлестнул втрое студеней волн. Беглянка обернулась.

  Сейчас прямо над головой окажется чернильная громада аббатства! Грозно нависнет над водой. Сощерится зарешеченными окнами!

  Сердце упало и подскочило вновь. Нет, монастырь – уже далеко. Но и берег – не ближе!

  Прошли бесконечные, невыносимо-ледяные часы, а позади – не больше половины пути! Даже меньше...

  Ноги свело режущей судорогой. Едва слышное пение взревело в ушах, глаза застлал чёрно-зеленый туман. Дикой болью взвыл абсолютно пустяковый порез на руке. И та же боль взорвалась почему-то в груди... совсем рядом с сердцем!

  Кровь вытекает из раны... Кровь человеческая к крови озерной. Волны не могут забрать связанного клятвой...

  Не доплыть!..

  Темные, светлые, какие угодно силы! Спасите сейчас, дайте спасти сестру и отомстить врагам. А потом забирайте жизнь – вместе с бессмертной, как утверждают церковники, душой! Всё равно терять нечего!

  Живые огни гаснут в сером мареве. Чужой язык звучит как родной и понятный. И нет ничего красивее этих голосов...

  И всё меркнет.

  Часть третья. Дороги.

  Все забудется

  в дороге.

  Все воротится

  во сне.

  Федерико Гарсиа Лорка.

  Лучше поверить врагу, чем не поверить другу...

  Игорь Шаранда.

Глава первая.

  Эвитан, Лиар, окрестности аббатства Святой Амалии.

  1

  Холодно. И темно.

   – Ты вернешься. Вернешься – потому что по счетам нужно платить.

  Привязались все с этими счетами... Ладно б еще только по ним. Платить приходится – даже когда ты ничего не должен!

  Холодно!

  Черное-черное беззвездное небо. Равномерный плеск воды.

  На веслах – слабый силуэт в глухом, темном плаще. Низко опущен капюшон, скрыто лицо.

  Лодка Ти-Наора... Много лет назад, зимой, в замке Таррент остановился купец, повидавший немало чужих стран. В том числе и далеко-далеко на юге. За лазурным морем.

  У теплого, уютного камина почтенный мэтр Жирондэ каждый вечер рассказывал маленьким Леону, Эйде и Ирии захватывающие истории. О странных нравах и обычаях далеких стран. О смеющихся красавицах, нежащихся в тени прохладных фонтанов. О великих воинах с кривыми мечами. О мудрых советниках и коварных завистниках.

  А однажды поведал о загадочной стране Хеметис. Там ладья бога солнца Ти-Наора каждый день от восхода до заката проплывает свой путь по небесам. А ночью светлая ипостась бога отдыхает. И ладья пересекает подземный мир, где вечно странствуют души умерших. Ти-Наор плывет по подземной реке Тинеон, чтобы с рассветом вновь взойти на небеса.

  В подземелье нет звезд. И, наверное, так же звучат таинственные голоса давно ушедших из мира живых. Никогда не смолкает печальное пение...

  Пение?!

  Ирия чуть не вскинулась на месте. И вмиг перестала не только вспоминать легенды чужих народов, но и записывать себя в утопленницы. Чтобы еще и здесь пели про "волчонка", что "станет волком", – это уж слишком! Не призрак же Дочери Лорда их об этом попросил...

  А значит – небо черное, потому что ночь. Звезд не видно – потому что тучи их заволокли. И пение на берегу – то же самое. И не призраков, а вполне живых людей из плоти и крови. А если обернуться – наверняка и аббатство обнаружится.

  Сама же Ирия валяется сейчас на дне длинной, широкой рыбацкой лодки. И чуть не стучит зубами.

  А тело облепила мокро-промозглая одежда. От нее уже опять колотит дрожь. И даже наброшенный сверху чужой плащ не согревает – хоть чуть-чуть!

  Загадка – лишь фигура на веслах. Причем она-то как раз может быть куда опаснее любого проводника Царства Мертвых. Если везет назад – в аббатство!

  Ирия – не связана. Значит – можно кинуться на лодочника. Или за борт...

  Собрав сколько смогла сил, новоявленная Ирэн Вегрэ рывком села в лодке, торопливо озираясь по сторонам. Нет, аббатство – позади. А плывут они к тем самым береговым огням. И там – уж точно не деревня. Она мирно светится, где и была – справа.

  Уже можно разглядеть красноватые отблески костров. И силуэты людей на берегу. Но не у самой кромки.

  Да и голоса – половина женских. Вряд ли это – солдатский или леонардитский отряд. А в аббатстве не светится ни одно окно. И не бьет тревогу монастырский колокол...

  – На дно, дура-девка! – вполголоса прошипел немолодым мужским голосом "проводник". Все-таки – спаситель. – Банджарон – не выдадут, но и им лишнее знать незачем.

  Ирия поспешно рухнула обратно на дно. И на сей раз не сдержала клацанья зубов.

  Что с ней сталось бы – не натрись она жиром? И не снабди ее этот рыбак – а кто же он еще? – сухим плащом?

  На берегу жжет костры табор банджарон. Это хорошо, это – не солдаты.

  Рыбак не собирается выдавать беглянку леонардитам – тоже хорошо. Просто замечательно!

  Творец и все голуби его, как же холодно!

  2

  – Когда посылаешь зов – не жди, что придет именно тот, кого звала. Прийти может тот, кто ближе.

  В черных глазах немолодого рыбака – блики спасительного огня. Веселое пламя уютно трещит в печке, согревает охотничью избушку. И ее обитателей. Хозяина и гостью.

  Именно здесь, в миле от деревни, и предпочитает жить неведомый спаситель.

  Он назвал лишь имя – Джек. Сколько ему лет? На вид может быть и сорок пять, и шестьдесят.

  Странно темноволосый, темноглазый и смуглый для северянина. Выдают руки – мозолистые, с загрубевшей кожей. Действительно – рыбак. И долго жил на севере среди морозов. Но вот где родился – один Творец знает.

  А Ирия не собирается интересоваться. Если у Джека (или не Джека) какие-то мрачные тайны в прошлом (девушка усмехнулась собственному воображению) – тем лучше. Не будет лезть в ее секреты.

  Впрочем, себя она не обманывала: у нее "дворянка" написано на лбу. И на худощавой, никак не крестьянской фигуре. И на белых руках, непривычных к черной работе. А уж особенно – на тонких хрупких пальцах. Сразу видно, что Ирия могла вязать, вышивать, фехтовать, но никак не мыть-стирать-полоскать – в ледяной воде.

  Да и мало какая девица из простонародья решится волосы остричь. Их же только "порченым девкам" корнают – если какая попадется.

  "Порченым"... Таким, как Эйда.

  В сон Ирию клонило еще по дороге к избушке. А уж здесь – от тепла, горячей воды и подогретого деревенского пива... Борясь с неодолимой дремой, девушка прислонилась виском к нагретому печным жаром дереву стены.

  Конечно, нужно спешить. Но одежда еще не просохла. А чужой плащ – такой теплый и уютный. И Ирия подремлет всего минуточку...

  А еще хорошо бы сейчас прилечь вот на эту лавку. Лежа дремать удобнее...

  3

  ... – Когда посылаешь зов – не жди, что придет именно тот, кого звала. Прийти может тот, кто ближе...

  Ночной осенний лес. Не конец Месяца Сердца Осени, а начало. Канун Дня Воцарения, куда Ирия в этот год не попала.

  Совсем недавно где-то жгли осенние костры. Но теперь всё уже отгорело. Она опоздала...

  Желто-багряный ковер павших листьев мягко шелестит под ногами. Золотые, алые, а вот и несколько зеленых – этим, наверное, обиднее всего. Из Весны – в Осень... Лета для них не было. Для некоторых его не бывает. Так уж вышло.

  Серебристый свет полной луны заливает всё. Полуоблетевшие деревья, умирающие листья, бурелом на краю поляны... Не зря так бушевал недавно северный ветер.

  Луна видит и Ирию. Как и волка – в нескольких шагах. Посреди желто-багряной поляны.

  И не отвести взгляда от узких желтых глаз.

  Оборотень. Джек.

  – ...Выпьешь, может, выйдет толк...

  ...Ледяная вода Альварена рвется в горло...

  Хмельное пиво подогрето. Травы развешаны вдоль стен. Как же Ирия их не разглядела?

  То пиво, несомненно, варилось в деревне. Но вот в котелке, где его грели, кипело не только оно...

  Серебристый волк молчит. Как и девушка. Безмолвны небо, луна, ковер из листьев. И окружающий призрачный мир.

  Поют лишь банджарон. Играют на гитарах и лютнях – всю странную ночь напролет. Банджарон, откочевавшие на излете Осени на север вместо юга...

  Глава вторая.

  Эвитан, Лиар, окрестности аббатства святой Амалии.

  1

  – Проснись! – жесткая мозолистая рука тронула Ирию за укутанное плащом плечо.

  Она вскинулась, ошалело оглядывая избу. Так и есть – пучки сухих трав под потолком, не замеченные ночью...

  Ночью? За окном – темень, из-под ставни – ни лучика.

  Да когда же кончится ночь? Вечная она, что ли?

  Нет, нельзя ее ругать, она – хорошая. Принесла несостоявшейся смертнице свободу!

  И хорошо, что длинная. Беглянке нужно к утру оказаться как можно дальше от проклятого аббатства...

  Вот именно! Как она вообще посмела заснуть? В незнакомом месте, безоружная, вне закона? Воистину, кого Творец захочет наказать – лишает разума!

  Ирия стремительно обернулась к Джеку:

  – Что-то случилось? Солдаты?! – Потянулась за висящей у печи одеждой. Ища взглядом подходящее оружие. Или хоть то, что сможет его заменить.

  Хлеб Джек вчера ломал руками. Но нож-то у него должен быть. Какой рыбак-охотник без ножа – будь он хоть трижды колдун, ведун или потомственный знахарь?

  – Солдат здесь нет. Одежда еще не высохла. Но сейчас нужно идти. Мои вещи тебе велики, но не свалятся. Мы скоро вернемся.

  – Могу я узнать, куда и зачем мы идем? – вежливо осведомилась девушка.

  – Я могу сходить один и сделать всё сам. Но ты должна это видеть. И знать.

  Ну, знать что-то новое всегда полезно. Знание – тоже оружие. Ирия за последнее время уже так знатно "вооружилась"...

  А вот Джек совершенно вышел из роли простого рыбака. Если на то пошло – его речь и сразу должна была показаться слишком чистой. Ирию просто "дура-девка" с толку сбила. А еще – холод, голод и желание выспаться...

  Так ли уж нужны новости, она усомнилась еще в первые шагов сто по лесной чаще. Пока тащились сюда, девушка настолько промерзла и устала, что никакой дополнительной сырости не замечала. Куда уж мокрее и холоднее Альварена и до нитки вымокшей одежды?

  А теперь вся ночная роса этого леса задалась целью угодить под капюшон! Джек, возможно, во мраке видит не хуже кошки. Но вот Ирия, даром что зеленоглазая, натыкается на все сучья...

  По достижении пятнадцати лет отец запретил ей носить мужскую одежду. Заявил, что взрослой даме такое не подобает.

  Интересно, что бы он теперь сказал? Увидев ее в широченной крестьянской рубахе, не менее широких мужицких штанах, огромных рыбацких сапогах и грубом плаще с капюшоном. Поминающей Темного и всех змей его и бредущей неведомо куда по ночному лесу. В обществе только что выловившего ее из Альварена колдуна-оборотня.

  Почему? Потому что он ей приказал.

  И вдобавок она теперь стриженая, как пойманная на горячем уличная девка.

  Хотя вряд ли папе больше понравилось бы любоваться ею в сером монашеском платье. В отчаянии прильнувшей к ржавой решетке промозглой кельи!

  Нет, он предпочел бы для дочери свободу. Любую!

  Эта мысль даже помешала вспомнить очередное солдатское словечко. Дико захотелось закружиться по лесу!

  Плевать на холод, сырость! Да хоть на многочасовой осенний ливень – вздумай он вдруг пойти! Ирия Таррент сумела сбежать и не утонула в Альварене! Она – жива! И как морской ветер – свободна.

  Кстати, начинает светать. Девушка невольно улыбнулась. Скоро солнышко выглянет...

  – Плохо дело, – обронил идущий впереди Джек.

  – Почему?! Солдаты?!..

  – Они еще спят. Но нас скоро будет видно как на ладони. А мы должны успеть.

  Ирия вновь напряглась. Куда и зачем "успеть" – кто его знает. Но оборотню вполне можно доверять. Хотел бы – выдал бы еще спящей!

  И он, похоже, знает, что делает. "Должны" – значит, должны...

  2

  На фоне по-прежнему царящих сумерек – яркие всполохи костров банджарон. Дикая завораживающая музыка – всю эту невозможную ночь напролет. Странное, будоражащее душу пение.

  И – черные тени на темной воде. Если б не отблески костров – не разглядеть бы и теней...

  Четыре силуэта. Двое волокут к воде третьего. Еще один – неподвижно застыл на берегу. Распоряжения отдает.

  Между лесом и озером – кромка песка. Шагов тридцать безлесья. Ни жалкого деревца, ни куста. А у Ирии и Джека нет ни пистолета, ни лука...

  ...Метательный нож свистит в воздухе, по рукоять входит в грудь ротозея на берегу. Как нож в масло.

  Что ж ты кирасу не надел, горе-вояка? Впрочем, у Джека этот нож – не последний. Следующий пошел бы в горло – оборотень успел бы. Но зачем? Он же ЗНАЛ, что кирасы нет...

  – Ложись!

  Змеино-свистящий шепот. Земля летит навстречу.

  Еле сдержав ругательство, Ирия рухнула на мокрые листья. По возможности – бесшумно. И как ни странно – даже не напоролась на поваленные ветром сучья.

  ...Второй нож просадил горло ближайшему. Тот как раз обернулся к лесу. Даже выстрелить разок успел. Этот кирасу надел, только не помогло.

  Последний догадался: пора бросать добычу и бежать. Четвертый силуэт – безжизненное тело – падает на песок. Ее несостоявшийся – Джек это знает – убийца крупными заячьими прыжками несется прочь. Оборотень чувствует – не может не ощутить чужой страх. И мысленную мольбу: "Но я же никого не убил! Я же не успел!.."

  Всё правильно. Не успел. Зато согласиться на подлое убийство – еще как. За деньги. И убить бы успел – не появись здесь так не вовремя нежданные спасители.

  А вот рассказать об этом ты уже действительно не успеешь. Никому.

  Нож вошел под левую лопатку. И вышел наружу, пробив сердце. Последний негодяй умер, не успев вскрикнуть.

  Три ножа – и нет трех жизней. Опять.

  Джек знал, что никогда не станет жалеть ни о ком из них. Впрочем, вряд ли им позволил бы жить и тот, кто их послал.

  Третий, последний из наемников, успел понять, что драться бесполезно. А вот что в живых так много знающих не оставляют – не сообразил. Как и вовремя закричать. Хоть и нет ничего нелепей, чем зовущий на помощь застигнутый на месте преступления злодей. Кого он боялся сильнее: нанимателя или Джека? Или просто не понял, что эта смерть – гораздо ближе?..

  – С первым боем!

  Крестьянско-рыбацкие штаны – все в прелой хвое, рубаха – ничуть не чище. И локтем Ирия обо что-то шандарахнулась – пока летела наземь.

  Над ее головой свистнула одна-единственная пуля. А Джек успел перебить всех врагов – пока "дура-девка" валялась в желто-красно-пятнистых листьях. "Первый бой", нечего сказать! Издевается, что ли?

  Зато к брошенной на песок девчонке Ирия успела раньше. Хрупкая брюнетка в сером монашеском платье лежит на боку без движения.

  А нет даже зеркальца, разве что нож поднести...

  – Жива, – успокоил спутницу Джек. – Просто шишка на затылке. Идем!

  Он бегло осмотрелся по сторонам. А потом без всяких усилий подхватил бесчувственную жертву неизвестных убийц на руки и двинулся с ней к лесу. Назад, в избу.

  3

  Надо же – морось уже прекратилась, а Ирия и не заметила. Правда, теплее не стало. Да и вымокнуть она уже успела – будь здоров! Хотя, конечно – с купанием в Альварене не сравнишь...

  Ну хороша, нечего сказать! Тут человек едва не погиб, а ее еще собственная мокрая шкура интересует!

  Ирия зло тряхнула под капюшоном короткими влажными волосами. И струйка воды радостно полилась на лоб...

  Правильно – не дергай головой, когда рядом сырые ветви!

  Серый рассвет окончательно утвердил господство над черной, осенней ночью – увы, недолгое! И дорога через лес показалась втрое короче. Вон уже вдали на небольшой поляне – изба! Сейчас будет горячий травяной отвар, а то и подогретое вино. Если там, конечно, уже не ждут королевские солдаты...

  И сразу стало еще холоднее. Хотя будь страхи Ирии верны – Джек бы почувствовал. Он – точно не предатель. Шанс выдать гостью у него был много раз. Когда она спала, когда он выловил ее из Альварена. Связать и отконвоировать – всего-то...

  Да и несчастную девчонку мерзавец спасать не стал бы.

  Почему-то мысль о девушке тревожно кольнула сердце. И это беспокойство – вовсе не страх за ее жизнь. Джек сказал: шишка – значит, шишка. Оглушили и хотели утопить? Не мертвой, а живой? Если б мертвой, где камень на шее? Стоп, а живого топить – разве камень не нужен?

  И действительно: почему не привязали груз? И сначала не отвезли подальше от берега? Лодку не нашли? Их там полно!

  Ну ладно, змеи с ней, с лодкой – почему жертву не связали?

  Зачем трем негодяям топить монахиню? И почему именно топить? Горло перерезать гораздо быстрее.

  Джек даже с неудавшейся утопленницей на руках шагал – скорее некуда. Напарница за ним едва поспевала. А думать на ходу – да еще толком не спавши! – нелегко. Во всяком случае, только этим и можно объяснить, почему Ирия сообразила так поздно. Только на пороге избы.

  Теперь ясно, кто ночная жертва. И почему, а главное, по чьему приказу ее чуть не убили.

  "Помощь принимай, сестру не отдавай!.."

  Ирия тогда решила, что речь идет об Эйде. А та здесь ни при чём.

  И понятно, кого напоминает спасенная. Ее саму. И Карлотту Гарвиак. Как племянница – тетю. Даже двоюродную...

  Творец, спаси этот мир, ибо он – очень грешен!

  Джек опустил вдруг очнувшуюся (и разом застонавшую) девушку на широкую лавку, застеленную одеялом из грубой шерсти. Спасенная открыла глаза – карие с легкой прозеленью. Миг ошарашенно смотрела на спасителей – и вряд ли посчитала их таковыми. А затем – отчаянно рванулась, пытаясь вскочить с лавки...

  – Ты – в безопасности, – медленно выговаривая слова, произнес Джек.

  Так обычно успокаивают собак и лошадей. На людей тоже иногда действует.

  Подействовало.

  Спасенная, опираясь на руку Ирии, осторожно села. И даже смогла взять из рук оборотня кружку с травяным настоем.

  Как и куда бедняга собиралась в таком состоянии бежать, остается лишь догадываться.

  Ладно уж, Ирия. Сама бы рванула еще проворней. Если бы очнулась в окружении леонардитов. В любом состоянии.

  – Пей. Тебе нужно выздороветь, – тем же тоном произнес Джек.

  Осунувшееся лицо, запавшие глаза. Как же он устал! Возможно, сильнее, чем Ирия.

  И оборотень – моложе, чем сначала показалось из-за бороды и усов. Не старше сорока. (Но и намного младше – вряд ли.) Джек годится бывшей графине в отцы. Но никак не в деды.

  Странный рыбак или не рыбак накрыл одеялом несостоявшуюся утопленницу. Наконец задремавшую после настоя.

  – Зажги свечи! – попросил Джек Ирию, подходя к окну. – Рассвет.

  Бывшая графиня без слов повиновалась. Во-первых – действительно разумнее задвинуть ставни. Мало ли кто пройдет мимо? А во-вторых... Мало ли что во-вторых!

  Семь свечей очертили круг на потемневшем дереве стола. И разом придали рыбацкой избе еще больше колдовской таинственности.

  А на полу золотые отблески высветили длинную тень Ирии. Вон причудливо колеблется при каждом движении.

  А рядом – неподвижная четырехногая тень лавки со спящей девушкой. И тени стола, подсвечника, прочей утвари...

  Джек и Ирия сели за стол с бокалами вина. Откуда здесь бокалы? Неважно. Откуда-то ведь взялось остальное.

  Блики яркого огня играют на бледном золоте стола, на темном хрустале. И вино – темное...

  Откуда на осеннем берегу Альварена южанин с северным именем Джек? А табор банджарон, откочевавший в преддверии зимних холодов вместо юга на север? Откуда, наконец, сама Ирия и чуть не погибшая девушка?

  Длинные, тонкие пальцы Джека сомкнулись на бокале. Мозоли рыбака, но пальцы – аристократа...

  – Выпей до дна, – попросил оборотень. – Иначе не сможешь услышать.

  Ирия, не колеблясь, осушила бокал. Что "услышать", и что с ней еще может случиться?

  Да ничего страшного! Что терять тому, кто уже едва не лишился жизни? Если бы не Джек!

  Вино зашумело в голове, хоть приходилось пить и крепче. В Ауэнте на ужин принесли быстро пьянящую "Розу". Самую горькую из всего, что бывшая узница когда-нибудь пила или выпьет. Хуже того, чем сестра Эйды запила первый скандал с отцом. Когда он назвал Ирию худшей из дочерей и своим проклятием. Но исполнил ее требование.

  Травы... Травы и свечи.

  Или дело не в вине, а в голосах?

  Пение... Это поют банджарон...

  Нет. Сквозь их музыку доносится совсем иная.

  Зов. Бесчисленная тьма голосов. Тысячи... сотни тысяч. Слишком много, чтобы различить.

  Нужно что-то спросить у Джека. Очень важное...

  – Ты сказал: когда зовешь – может прийти тот, кто ближе.

  – Древние силы спят, но их легко пробудить. Хотя чем дальше, тем труднее. Здесь – не Тенмар. Хотя и им трудно. Древние боги редко прощают. И предателей – еще реже, чем глупцов.

  – Кто предатель, а кто – глупец?

  Вино шумит в ушах. Вино и голоса...

  – Ты слышишь их?

  ...Зарево на горизонте. Башня старого замка. Южной многометровой змеей ползет бесконечная армия врага. Сейчас сожмет в кольцо и задушит...

  – Это... не Лиар!

  – Это – Тенмар. Последние месяцы Тенмара. Древнего Тенмара. Свободного Тенмара.

  – Их... нас, – и это "нас" не кажется странным! – перебили?

  – Хуже... Круг замыкается, и времени мало. Всё, что есть, уже было. Они возвращаются, Ирия. Боги. Герои. Люди. Преданные часто возвращаются. Особенно – когда их зовут. Всё кончилось, но однажды в небесах Волк и Дракон истекли кровью. Четверо дали клятву, и ни один не понял этого. Пятый не клялся ни в чём, но его путь предопределен кровью одного и преступлением другого. Шестой знает и помнит всё, но не вправе раскрыть.

  Странные, неведомые слова, терпко пьянящее вино, неотвратимый гул вечных волн Альварена, горькая усмешка оборотня. Всё прошло, и всё повторится, а незнание не спасет от возмездия...