Текст книги "Изгнанники Эвитана. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Ольга Ружникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 51 страниц)

  Глава десятая.

  Эвитан, Тенмар. – Квирина, Сантэя.

  1

  У Ирэн – всё замечательно. И добрый дядя Ив оказался именно добрым дядей Ивом.

  Можно смело дожидаться Месяца Заката Зимы. И бросаться в тщательно спланированную авантюру.

  Тогда почему так неспокойно на душе?

  Себастьен, что привез весточку от Клода, уедет сегодня. Дарлену удалось поступить на службу прямо к дяде Иву. Теперь "городские художники" (они же – "студенты Академии") поселятся в окрестностях поместья Кридель. Вдвоем. Ибо они тоже – пара.

  Наверняка удрали из дома. С целью спасти свою несчастную любовь. От беспощадного гнева суровой родни.

  Подробнее Ирия не расспрашивала. И так ясно, что Клод – брат очень понимающий. Возможно – под влиянием собственного тайного романа.

  И теперь двое разместятся у какой-нибудь очередной вдовы. А третий – в усадьбе Криделей. Поближе к своей Ирэн.

  Почему же так кошки скребут на душе? Кому плохо?! Эйде? Иден? Чарли?

  Кому еще? Кто у Ирии еще есть?

  С неба нагло пялится полная злая луна. Та, что не прощает не желающих дрожать. Перед ней.

  И теперь сумрачное светило ночи пронзительно глазеет в окно. На вязальные спицы – в ловких руках Катрин.

  Луна сияет. Спицы ловят блики солнечно-золотистых свечей...

  Ирия прочла абзац "Сказания о битве Северной Ведьмы и Южного Колдуна". В пятый раз.

  И подняла глаза на герцогиню.

  А та вдруг отложила рукоделие.

  – Мне тоже неспокойно, Ирэн! – вздохнула Катрин. Поколебав хрупкое пламя ближайшей свечи.

  Странно – свечи и луна мерцают почти одинаковым бледным золотом. Сейчас.

  Но свет одних – успокаивает. А другой – вселяет темный потусторонний ужас. Не зря ей поклонялись суеверные предки...

  Катрин после известия о спасении сына больше не напоминает тень самой себя. Но это еще не значит, что и не тревожится.

  Герцогиня жестом указала Ирии на скамеечку у ног.

  Лиарская беглянка с радостью пересела. Катрин – не старый герцог, рядом с ней – тепло. Медово-золотистые свечи – это не луна.

  Тепло. Но почему-то – грустно. Хоть грустить и глупо. И бесполезно.

  Прошлого не вернуть. И не изменить. А значит – Карлотта никогда не станет такой, как Катрин. Как Ирии не превратиться во вторую Эйду.

  Зато Эдвард Таррент был замечательным отцом. В отличие от Ральфа Тенмара. Всё сразу получить нельзя, это – непреложный факт и суровая реальность. Но всё равно – грустно.

  Катрин привлекла девушку к себе. И замерла, перебирая ее отрастающие волосы.

  Герцогиня могла сидеть так и полчаса, и час. А лиаранка закрывала глаза и представляла... Нечего тут стыдиться. И не предательство это никакое. Катрин – много старше Карлотты. Но бабушкой-то Ирии она могла быть. По возрасту. Хоть приемной...

  Глупая ты девка – как грубо, но верно сказал Джек. И мало тебя жизнь учила. Как брошенный котенок норовишь поскорее найти нового доброго хозяина.

  Эх, ты! А еще беглая государственная преступница в розыске!

  – Спеть? – едва слышно прошептала Катрин.

  – Спойте! – с готовностью согласилась Ирия.

  У матери Анри – хороший голос. У него самого когда-то был – тоже. Катрин рассказывала...

  Вот только ее песни обычно очень грустны. Как и сейчас:

  – У беды глаза зеленые -

  Не простят, не пощадят.

  С головой иду склоненною,

  Виноватый прячу взгляд...

  Горький ком подкатил к горлу. Ирия не выдержала и привычно подхватила:

  – В поле ласковое выйду я

  И заплачу над собой -

  Кто же боль такую выдумал,

  И за что мне эта боль?!..

  – Ну развели сырость, две дуры-бабы! – Герцог Ральф Тенмар ввалился, как обычно – без стука. – Ладно – ты, но девку-то чего до слёз довела?

  – Я сама... – Ирия быстро сморгнула горько-соленую предательницу. И в самом деле выкатившуюся из уголка глаза.

  – Сама она! С завтрашнего утра будешь на час дольше железками махать. Глядишь – лишняя дурь и выйдет. А сейчас пойдем-ка – письмо поможешь написать.

  – Письмо? – подняла удивленный взгляд мать воскресшего сына.

  – Письмо-письмо, – проворчал герцог. – Ты свое тоже пиши. Оба перешлем!

  – Анри?!

  – Да тише ты! Кому ж еще? Хоть и все слуги – проверенные, а кто ж знает? У Ревинтера, чтоб ему сдохнуть раньше меня, в каждом доме Эвитана – по шпиону. А в каждом хлеву – по лазутчику! Представь, сколько их в замке поместится?

  Ритуал повторяется вновь.

  Мрачноглазый старик в кресле. По грудь укрыт теплым пледом.

  Обита синим сукном скамья. Тёмно-рубиновое вино льется в два бокала...

  Свечи. Чернильница – вздыбившийся дракон. Белые листы с герцогской короной.

  Разумнее писать не на гербовой бумаге. Раз уж послание Ральф Тенмар нелегальным способом пересылать собрался.

  Но у него могут быть свои причины. Герцог мало что делает зря. Раз пишет именно так – значит, есть основания...

  – Пиши! – старый дракон с мерзнущими ногами сунул "племяннице" чистый лист. С тенмарской короной в углу.

  – А вы?

  – Я напишу свое.

  Он что – ошалел? А то у Ревинтера не найдется образцов почерка Ирии Таррент. Да еще и на тенмарской бумаге!

  Может, проще сразу приглашение в гости прислать? Это какая-то сложная интрига? Или у старика просто ум за разум зашел? От потрясения?

  – Он будет рад прочитать что-нибудь от тебя, – голос герцога потеплел.

  Вряд ли врет. Значит – действительно спятил от радости. Или от горя.

  – Письмо могут перехватить.

  И тогда Дракон Тенмара особо не пострадает. А вот лиарскому стрижу уже не улететь. От королевской стражи.

  Увы – Ирия не так быстра и догадлива, как ее родовой герб...

  – Подпишешься "Ирэн Вегрэ".

  – Анри не знает никакой Ирэн Вегрэ. Если, конечно, не знаком с настоящей.

  – При мне – не знакомился, – усмехнулся Ральф Тенмар. – Разве он не узнает твой почерк?

  Это что – такая сложная проверка? Да, герцог с какого-то перепугу посчитал Ирию тайной любовницей его сына. Откуда-то всплывшей.

  Но сама она на месте старика давно бы уже поинтересовалась, где у Анри расположены шрамы.

  Впрочем, это лиаранка уже успела продумать. Заметнее всего новые, а не старые. А о новых давно не видевший сына отец наверняка не знает сам. Так что можно смело придумать.

  Главное – хорошо заучить, чтобы при следующем пересказе не перепутать.

  Или даже не придумывать. Ирия отлично помнит, куда ранили Анри при ней.

  – Мы не переписывались, – честно ответила она.

  Даже если старый герцог сбрендил от счастья – всё равно должен соображать, что в охваченном войной Лиаре было не до писем с голубочками.

  – Я напишу о тебе, – мягко сказал старик. – Без твоего настоящего имени. Но так, что он поймет. А ты добавь немного от себя.

  Это герцог так по выражению лица определил ее состояние? Кому приятно вспоминать те дни? Но старик, похоже, решил, что Ирии горько из-за разлуки с Анри. А ей горько, тоскливо и тяжело всегда.

  Что же написать? Перед глазами стоит – не отвязывается старинная шпалера. Там закованный в устрашающие латы коленопреклоненный рыцарь целует даме ручку в белой нитяной перчатке. "Герой уходит на войну".

  Что бы написала Ирия попавшему в плен жениху? Много что – будь это полгода назад. И зовись жених Всеславом Словеонским и Старградским, чтоб ему.

  Что бы она написала брату – будь он не Леоном? И не Сержем – потому что его Ирия ни разу в жизни не видела. И особых сестринских чувств не испытывает...

  – Что это? – старик без спросу вчитался в только что написанные "племянницей" строки.

  Ну и беспардонные пошли герцоги!

  Вот и читай текст старинной песни. Из очень неплохой книги.

  Анри Ирии – не жених и не брат. Но уж точно – не чужой. И лицемерия с ее стороны не заслужил.

  Так почему бы не написать ему то, что хочется перечитать самой?

  2

  Темный сад. Темные стены вокруг казарм, темные фигуры стражников – на стенах. Темные силуэты деревьев клонит ночной ветер. Деревьям не уйти... и не защититься. А ветер... разве у него есть выбор?

  Безмолвие.

  ... – Встань с колен! Не позорь себя перед этими!

  – Пожалуйста, пожалуйста, пощади! Умоляю!..

  – Дерись, Темный тебя подери! Неужели ты предпочитаешь умереть под кнутом?

  – Я не виноват! Пожалуйста, я ни в чём не виноват! Я ее даже никогда не видел! Ради всего святого!.. Ради вашей матери! У вас же есть мать?..

  – Я убью тебя быстро. Это – всё, что я могу для тебя сделать.

  – За что?!..

  ... – Подполковник Тенмар!

  Он же просил, чтобы оставили одного. По-человечески просил!

  Анри обернулся.

  Ну, конечно. Рауль передал "всем нашим". Николса он к ним не отнес.

  ...Алая кровь стекает с клинка. Под бешеный рев пьяной толпы.

  Кровь – на арене, на мече. На губах умирающего мальчишки...

  – Я... не... ни в чём... За что?!..

  – Знаю. Ни за что. Прости...

  Кровь – на закатном небе... Горизонт был залит алым. А теперь – темнее деревьев, теней в саду и чужой души.

  Нет солнца, нет луны... Ничего больше нет и не будет!

  – Что-то с Сержем, капитан Николс?

  Кридель лежал в горячке с самого возвращения. Только на вторые сутки – сегодня утром – пришел в себя.

  Сейчас возле него Шарль.

  – Нет, Серж спит. Ему лучше... Какие у него были глаза?

  – Что?!

  Не дождешься, Николс. Здесь твой друг прав. Бить настолько слабого – последнее дело.

  И только поэтому – в морду ты не получишь.

  – Там... в Лиаре... я ничего не помнил... Только лица... белые... и глаза! Я стрелял в них не сам... не мог сначала. А снились всё равно!

  – Считаешь, мы теперь – в одной цене? – зло усмехнулся Анри. – Что ж, возможно. Только я просил оставить меня одного. Зачем пришел? Выговориться?!

  – Нет... выслушать, если...

  Тенмар чуть не расхохотался – дико и зло. Как Сезар после первого боя.

  Прямо в лицо непрошенному утешителю.

  – Капитан Николс, я не впервые сегодня убил человека, – устало вздохнул Анри. – Так что...

  – Впервые – того, кто не мог защищаться.

  "Я... не... ни в чём... За что?!.."

  – Мы – не в одной цене, подполковник. Вы ни в чём не виноваты. И это понимают все, кроме вас.

  Темные круги вокруг светлых глаз. Бледное исхудавшее лицо. Роджер Николс не убивал до девятнадцати лет...

  А луна всё-таки выкатилась – из-за непроглядных облаков. Это Тенмар ее сразу не заметил...

  – Я выполнял приказ. Как все. Приказ отца. Я смотрел на этот кошмар всё время, каждый день... А потом со мной что-то произошло... изменилось. Вы были правы, все правы: я – подлец. И подлец – слабый. Я стал таким, как все... там. Потом это прошло... совсем! А жить с этим... Я пытался застрелиться, подполковник. Надо было в висок, а я – в грудь... Лучше бы Всеслав...

  Анри видел глаза Николса во время казни. Такое не сыграешь.

  А у того парня глаза...

  – Они были карими, Роджер. Карими с прозеленью.

  А смотрели... Такой взгляд был у сломавшей шею лошади. Несколько лет назад. Тенмар знал, что ей – не жить. Осталось только остановить агонию. Но когда стрелял – самому жить не хотелось!

  Тогда виноват был Сезар. Глупый подросток, не думавший, что "так получится". А с кого спросить за юного вольноотпущенника, Анри знает!

  Где-то хоронят погибшего за чужие грехи мальчишку. И плачет, глядя в непроглядный мрак подземелья, светловолосая девочка. Уже несколько часов как заживо замурованная в склепе.

  Наслаждается жизнью патриций Марк Сергий Виррин. Ждет новых зрелищ жадная, неутомимая толпа.

  Сегодня на небе нет звезд. И луну вновь затянули чернильные тучи.

  Только мгла, непроглядный мрак. И рассвет еще не скоро...

  3

  Чуть слышно шелестит трава – под чьими-то шагами. Не Роджер же Николс – по второму разу.

  Сержу всё-таки хуже? Ладно, Тенмар, хватит раскисать, возвращайся!

  Анри резко обернулся. И столкнулся взглядом с центурионом.

  – Полковник, вас хочет видеть один патриций. Он просил не называть его имени.

  – Уже иду, – кулаки сжимаются сами.

  "Просил не называть". А это и незачем. Только последний дурак не догадается.

  – Анри, я добыл вам увольнительную...

  Всегдашнюю ироническую улыбку стер с лица удар кулака. Наотмашь.

  Тенмар рывком вздернул за грудки падающего Виррина. И бешено прошипел в окровавленное лицо:

  – У тебя десять слов, чтобы назвать причину, мешающую мне сейчас придушить тебя!

  Не впервые ли избалованный патриций так ошеломлен? И интересно – неужели действительно думал, что салонный учитель сделал его хорошим бойцом?

  Впрочем, закричать Виррин успеет. За миг до хруста шеи...

  Значит, ты не назвал имени? И никто не узнает, что ты был здесь?

  Где же десять слов, что оставят тебя в живых? После того, как ни в чём не повинный человек умер за твое преступление? Только вчера.

  Слов понадобилось четыре:

  – Помоги мне спасти виргинку!

Часть вторая. Спасители.

  Считайся с врагами – они первые замечают твои ошибки.

  Антисфен, древнегреческий философ.

  Глава первая.

  Эвитан, окрестности Лютены.

  1

  Что это – не постоялый двор, Элгэ поняла по слишком почтительным голосам встречающих. И по особо самодовольным приказам принца. Жирный хряк – к сожалению, не боров! – прибыл домой.

  Вот только, что они не въезжали в городские ворота, девушка уверена. Не засыпала ни на миг.

  Значит – загородная вилла.

  И чего точно не хочется – так это останавливаться здесь. В Лютене – тоже враги. Но они обязаны соблюдать хоть какие-то законы и приличия. В отношении герцогинь Илладэн.

  А на вилле Амерзэн запросто перережет Элгэ горло. Чем меньше наследников – тем лучше!

  И зароет ее где-нибудь в саду. Дескать – сбежала по дороге. Где сейчас – не знаю.

  И тогда между мерзким хряком и Илладэном останется лишь жизнь Диего... Девушка содрогнулась.

  С одной стороны – кто мешал свинопринцу убрать ненужную пленницу по дороге? Или здесь удобнее? Много рыхлой земли под окнами.

  А еще – это значит, что... действия жирной свиньи не поддерживает официальная власть. Хотя бы формально. Потому что иначе – Элгэ везли бы в ближайший монастырь, а не тайком на личную виллу.

  С другой стороны – всем известно, что принц Гуго никогда не блистал умом и логикой. И вместо доводов привык использовать происхождение. А до чего додумается жадный и подлый дурак – ни одному умному в кошмаре не приснится.

  Дверца кареты распахнулась:

  – Герцогиня, пожалуйте на выход!

  Один из гуговских личных капитанов. Девушка уже научилась различать их по голосам.

  И еще вопрос, кто отвратительнее.

  Сам свинопринц – с его подражанием грубой простонародной речи? Дескать, вот такой я – свой в доску!

  Или его офицеры – все как на подбор с издевательскими ухмылками?

  Ответа холуй не дождался. Элгэ успела откинуться на спинку кареты, прикрыть глаза...

  – Эй, просыпайтесь, герцогиня!..

  Смотреть сквозь ресницы – одно из первейших искусств "цветника". Сейчас капитан поймет, что пленница – в обмороке...

  Окажись она в женском платье – кинулись бы расшнуровывать корсаж. Рвать камзол, будем надеяться, даже им в голову не придет. Хоть и дикари.

  Будь у Элгэ формы Кармэн – другое дело. А так – поленятся. Решат, что смысла нет...

  Пошумели, поспорили, потыкали в ее сторону пальцами. Подняли, понесли.

  Осторожнее! Голова Элгэ, в отличие от дурной башки их принца, – не пустая. Уроните – разобьется!

  А уж зрелище-то! Пленница – в обмороке. И при этом – в цепях. Хоть картину пиши: "Страдания прекрасной мученицы".

  Жаль, великий Кастор Логос уже лет сто, как в могиле. У него бы получилось.

  Зачем Элгэ сюда привезли? Убить? Держать взаперти? Изнасиловать и убить?

  А почему по дороге нельзя? Здесь меньше свидетелей?

  А вот дрожь лучше сдержать. Обморочные не дрожат. И дышат ровно.

  Так, лестница. Очень опасную пленницу потащили наверх. Вперед ногами. Да – где надо, эти кретины – даже не суеверные.

  Впрочем, ее им жалеть не за что. А собой они не рискуют.

  Скверно, что пришлось прикрыть глаза. Иначе от тряски моргнешь. Глупость и ненаблюдательность врагов тоже преувеличивать не стоит. Они, конечно, – тупые северные дикари. Но не слепые же.

  Комната. Кровать. Всё-таки не швырнули, а положили. Расковывают... А вот это вы правильно – молодцы!

  Только бы теперь не связали. Элгэ не все узлы распутывать умеет. И мышцы в обмороке не напряжешь. Так что половина способов уже отпадает...

  Связывают... Чтоб вам!

  Хотя нет. Все-таки опять – молодцы. Даже не догадались руки назад выкрутить.

  А теперь – убирайтесь! И поскорее.

  За жизнь девушка пока не опасалась. Без сознания ее было прикончить гораздо проще.

  И за честь – тоже пока дрожать рано. Вперед принца холуи не полезут, а его здесь нет. Вот если явится – тогда дело плохо.

  Не явился. Убрались. Захлопнулась дверь, с долгожданным скрипом провернулся ключ.

  Они еще и связали – только руки!

  Элгэ осторожно глянула сквозь ресницы.

  Одна. И глазка на двери вроде как нет.

  Точно нет! Можно садиться.

  Окно. Этаж – второй, иначе лестница была бы длиннее. Решетка на окне отсутствует.

  Илладийка вздохнула поглубже и принялась за веревки. Спасибо двору приемной матери. Там в учителях не только поэты с философами подвизались...

  2

  Карниз – дюймов десять. И даже не обледенелый.

  Что-то Элгэ пока слишком везет – не к добру. Правда, большой минус, что нет оружия.

  Пока нет.

  Ее обучали и при отцовском дворе, и в Вальданэ. В распоряжении Элгэ были лучшие мастера Эвитана. И не только его.

  Она ни в чём не уступала Виктору. Хоть тот и старше на четыре года.

  И лишь слегка проигрывала Грегори.

  Но сейчас нет даже кинжала.

  Алексис лично учил воспитанницу драться. Она справится и без оружия – с одним... хорошо, с двумя врагами.

  Но представить, что нападут поодиночке, могла бы разве что Алекса. До кошмарного путешествия в Эвитан, чтоб ему! И путешествию, и Эвитану.

  Значит, шпагу или кинжал нужно добыть. А лучше – и то, и другое. И пару пистолетов заодно!

  А еще Элгэ – женщина. Дюжую мужскую шею ей одним ударом не сломать. А на второй времени не хватит. Гуговцы еще и орать не постесняются...

  Убить – не выйдет, но оглушить-то можно. Вспоминай, чему учили!

  И сейчас неважно, что первый настоящий бой был в замке Адор. И там Элгэ была вооружена до зубов.

  Еще позарез нужна конюшня. Пешком далеко не уйдешь. В условиях северной зимы. Да еще и в чужой стране...

  Стоп, конюшня охраняется. Тут и думать нечего. Даже если добыть пистолеты. Бесшумно стрелять пока еще никто не научился.

  Значит, змей с ними, с лошадьми. Угоним в первой же деревне. Главное – ограду перелезть, а это мы умеем. Лазали!

  Сейчас главное – с карниза не свалиться. Потому как для безопасного прыжка – слишком высоко. Даже с учетом тренировок в Вальданэ. А еще – здесь никто внизу не подстраховывает и ловить не собирается.

  Шаг, еще один...

  Осторожнее! Три – позади, пять – впереди, вон до того окна.

  Уже четыре.

  Три...

  Два...

  Тьма и все прислужники ее!

  Карниз скользнул в сторону, небо дернулось влево. Сердце трепыхнулось рухнувшей в полете птицей. Ступни изогнулись как могли – цепляясь, цепляясь, цепляясь...

  Если что – нужно прыгать, успеть сгруппироваться! Должно повезти!..

  Миг или вечность?! Ветер обвевает разгоряченное лицо, сушит ледяной пот. Небо послушно вернулось на место.

  Ноги чувствуют малейшую выщерблину. Прямо сквозь жесткую подошву.

  Алексис учил, что не бывает ровных стен. Как и скользких карнизов.

  Он был прав – как всегда! Спасибо... любимый!

  Устояла! Устояла!!!

  Еще шаг... И еще...

  Рама!

  Илладийка вцепилась в обледеневшее дерево. Справляясь с преждевременным торжеством. Пьянит – не хуже вина!

  И как любое опьянение – может погубить. В последний миг – как же будет обидно!

  Нет уж – потерпим. Мы – хладнокровные и выдержанные.

  И как же хорошо, что ветер утих! Если бы сейчас в лицо...

  В комнате может быть кто угодно. Окно разбиваем очень осторожно и...

  Элгэ, ты – молодец! А Гуго и его банда – кретины, идиоты! Тупые самодовольные дикари!

  Им следовало не снимать с тебя цепи. А вместо этого – засунуть в тяжелое дамское платье. И потуже затянуть в корсет!

  Будь они хоть чуть поумнее...

  Хотя при дворе Кармэн учили драться и в капкане из китового уса. Трудно только вначале. А у Элгэ всегда было хорошее дыхание...

  Где ее хваленая осторожность? Оконное стекло звенит, как Большой Колокол Главного Храма Дамарры!

  А лакеи свинопринца – оглохли. Раз всё равно ни змея не слышат.

  Или слышат – и уже бегут сюда?! Хватают оружие, бьют тревогу?

  Нет, тихо...

  Кабинет. Бюро, стол с чернильницей, старинные кресла, холодный камин. На стенах – звериные головы и шкуры.

  Дикари – они и есть дикари!

  А единственное оружие в пределах досягаемости – ножик для бумаг. Увы!

  Впрочем, он – из стали. Если в горло...

  Дверь? Ага – мечтать не вредно. Вредно, как известно, не мечтать. Конечно, заперта.

  Что бы сейчас сделал Алексис?

  А если...

  Есть нож и железное перо. Если замок простой...

  Он должен быть простым. Ну зачем дикарям сложные замки? Ну пожалуйста!..

  Готово!

  Теперь – осторожно выглянуть в коридор.

  Никого!

  Можно (по возможности – бесшумно!) выскользнуть из чужого кабинета. Скорее всего – гуговского.

  Первый шаг к свободе сделан!

  3

  Кто сказал, что в мире всё не повторяется? Что умный никогда не рухнет дважды в одну яму?

  Или просто Элгэ – не умна, а все ее учителя – лгуны и льстецы? Нет, Алексис Зордес-Вальданэ – точно нет! Но чего стоит та, что вторично глотает крючок с одной и той же приманкой?

  Опять – путь по вражескому замку... хотя какой из виллы свинопринца, к змеям, замок? Так, поместье. Вот Адор – это да. Настоящая северная крепость – таких дочь Алехандро Илладэна прежде не видела ни разу. И еще бы пять раз по столько не видать!

  Она опять – среди врагов. Опять чудом удалось просочиться сквозь их пальцы... И вновь режет уши дикий крик Алексы!

  Нужно спасаться! Во имя собственной жизни и свободы. И чтобы привести к сестре настоящую помощь!

  Вот только настоящая может не успеть. Когда дикий зверь рвет твоего друга – убивай зверя, как умеешь, а не беги искать охотников!

  Поминая Темного и всех змей его, Элгэ помчалась на голос сестры.