Текст книги "Изгнанники Эвитана. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Ольга Ружникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 51 страниц)

  Потому что где-то там, в аббатстве, лежит во сне твое беспомощное тело. И если кто недобрый вдруг войдет в камеру...

  А ОН именно сейчас открывает дверь...

  Или уже вошел и склоняется, готовясь нанести смертельный удар!..

  А Ирия летит вперед под безумный смех призрака:

  – Проснись, Ири! Проснись! Проснись... если сможешь!..

  Бесконечный бег... к тому, кого уже не спасешь. Не успеешь...

  3

  Продолжение кошмара – нечто темное и жуткое! Нависает, вскидывает – руку? Лапу?

  Рывком перекатиться в сторону – на пол!

  Ох, как неудачно рухнула! Прямо к чужим ногам – в деревянных башмаках-колодках. Вон, торчат из монашеского балахона.

  Вцепиться, рвануть!

  Несостоявшийся палач, не устояв, грохнулся рядом. Нож сверкнул от шеи жертвы дюймах в трех.

  Каким чудом удалось перехватить эти страшные руки? И покрепче стиснуть!

  Полумрак – не так уж густ, Не скрывает проглянувшее из капюшона лицо.

  Здравствуй, мама.

  "Твоя судьба изменится необратимо... если переживешь эту ночь!"

  Кошмарный сон и бормотание сумасшедшего призрака – отличное доказательство будущего спасения! Но других шансов нет вообще. Особенно теперь!

  Дыхание уже сбилось... А Ирия-то наивно считала себя сильней любой монахини. Увы, мать, как выяснилось, ничуть дочери не уступает.

  А еще – при падении некая бестолочь изрядно приложилась об пол плечом. А соперница – вооружена.

  – Мама! – прохрипела девушка. – Мама, прекрати! Прекрати немедленно! Или я закричу...

  – Кричи! – усмехнулась, так же тяжело дыша, Карлотта. – Никто не придет.

  Ледяные, полубезумные глаза. И две сцепившиеся тени – на стене. В свете единственной свечи в углу.

  Четыре стены, запертые ставни... Никто не придет.

  Два месяца назад Ирия готова была прикончить сначала брата, потом – отца. А теперь мать – ее саму.

  Будь проклят виновный в этом! Темные силы, любые – хоть "Свитки Судьбы"! – помогите уничтожить коронованную мразь и ее прихвостней-Регентов!

  И как же отчетливо ясно, кто настоящий виновник всему! Виновники.

  К Темному Леона! Первыми отправятся в Бездну те, кто загнал Таррентов в эту ловушку!

  Отправились бы...

  Больше жаль даже не жизни, а того, что запоздалое прозрение умрет вместе с Ирией.

  Так не будет же этого!..

  И сама не заметила, как оказалась сверху. Плечо уже не болит – ушиб легкий? Или Ирия в горячке боя о нём позабыла?

  Теперь уже она зло сверлит противницу взглядом – сверху вниз. Но выражение глаз Карлотты не смягчилось. Она пришла сюда убить – и без этого не уйдет.

  Позволить ей? Или отнять кинжал и зарезаться самой?

  Вот только непокорная дочь не хочет умирать. Не здесь! И не сейчас. Рановато. Слишком много врагов – живы-здоровы.

  А если под угрозой смерти заставить мать выпустить пленницу?

  Скорее Призрак Дочери Лорда обретет плоть и кровь. Карлотту Таррент можно лишить жизни. Или навеки запереть в ледяной могиле аббатства. Но отнюдь не заставить что-то сделать против воли.

  – Почему – сейчас? – вырвалось у Ирии. – У тебя не нашлось возможности раньше? Если б ты явилась в первые дни – я бы даже не сопротивлялась.

  Мать долгий бесконечный миг смотрела ей в глаза. А потом отпустила кинжал:

  – Возьми его и дай мне встать. Даже если убьешь меня – это не поможет тебе ни выйти отсюда, ни спастись.

  Какой глухой голос! Ни проблеска чувств.

  Ирия забрала оружие и молча встала. Равнодушно глядя, как Карлотта медленно поднимается с пола. Путается в балахоне "сестры" – втрое толще дочернего. И теплее!

  Протягивать матери руку Ирия не собиралась.

  – Садись! – Карлотта первой опустилась на топчан. И жестом предложила дочери сесть рядом. – Я слишком долго медлила, и ты проснулась. Я оказалась слабее, чем думала. Садись, я всё тебе объясню.

  Надо же, кто-то наконец снизошел до объяснений! Ирия, промедлив несколько ударов сердца, села. В шаге от Карлотты.

  – Ири...

  Как же давно мать не называла ее так! Даже не вспомнить – когда. Если вообще такое было.

  – Ири, Регентский Совет и ублюдок, называющий себя королем, проголосовали за твою казнь. На площади! Ты – дочь лорда. И знаешь, как должна поступить, чтобы не уронить честь семьи... – С каждым словом голос матери – всё холоднее. Она вновь стала той Карлоттой Таррент, что пришла убить собственное дитя.

  Сказав, что хотела, "сестра Валентина" встала. И, держась даже слишком прямо, направилась к выходу.

  Еще недавно Ирия отдала бы всё за оружие!

  – Мне плевать, чья я дочь! – прозвенел ее голос.

  Папа, прости, но ты должен быть отмщен. А потом Ирия станет хранить твою память как лучшая из дочерей! Но не сейчас. Прости, прости, прости!

  – Что? – медленно обернулась Карлотта. Словно не веря собственным ушам.

  – А еще больше плевать на честь семьи! Учитывая, что у нас давно уже нет ни того, ни другого. Я дам возвести себя на плаху! Но перед этим объясню судьям и всем, кто пожелает слушать, что отца я убила, сговорившись с Леоном. Потому что он хотел получить титул и новую жену отца! – Ирия и сама не знала, что умеет так зло смеяться. Но даже в галерее у Закатной Башни она не была в таком бешенстве. – Титула Леон лишится точно. А скорее всего – мы разделим эшафот. Из Чарли получится великолепный лорд – правда, мама? Весь в Полину и ее очередного любовника, с которым она изменяла папе. В какого-нибудь Ревинтера...

  Неужели Карлотта Таррент тоже способна взбеситься, как обычная женщина?

  – Как я могла породить подобную змею?!

  – А кто ж еще мог родиться – от змеи-то? Ты же жаловалась, что нарожала одних слизняков? А я, оказывается – гадюка! – Смех рвется наружу сам – колкий, бешеный. Невозможно замолчать, остановиться...

  – Ты не выйдешь отсюда живой!

  – Ты мне язык отрежешь? Убивать-то придут леонардиты. А вдруг им потом кто заплатит больше? И они честно выболтают, что именно говорила дочь лорда Таррента перед смертью?

  – Чего ты хочешь?

  – Помоги мне выбраться отсюда!

  – Тебя схватят.

  Сердце Ирии подскочило и чуть не остановилось. Значит, возможность всё-таки есть?! Отсюда можно сбежать! Можно выжить! Жить, дышать... отомстить.

  – Утром здесь будут солдаты. Лодки охраняются леонардитами. Не говоря уже о воротах аббатства.

  Карлотта рассуждает явно со знанием дела. Хотя как раз это – понятно. За полтора года в тюрьме – о чём размышлять узнице, как не о побеге? Она очень тщательно искала выход. И не нашла!

  Но как отказаться от надежды – только-только вспыхнувшей вновь? И теперь не желающей гаснуть...

  – Есть Восточное крыло. Оно нависает над озером, там глубоко. Полтора года назад в одной из келий точно не было решеток.

  Сердце замерло – само по себе. "Твоя судьба изменится необратимо... если переживешь эту ночь!"

  Из щелей в ставнях еще не брезжит ни лучика! А в камере совсем озверел вечный холод. До костей пробирает! И сквозь кости.

  – Ты запомнила, – медленно проговорила мать, глядя дочери в глаза. – Предположим, я отведу тебя в ту самую келью. На исходе Месяц Сердца Осени. До берега – полмили. Надеешься проплыть там, где утонул боевой офицер? В такой же холодной воде?

  – Анри был ранен!

  – Зато плавал раз в десять лучше тебя.

  – Какая тебе разница – зарежусь я или утону?

  – Когда начнешь тонуть – заорешь. Тебя могут заметить.

  – Не заору. Орут, когда надеются спастись, а я – приговорена. Сейчас – ночь, а тонуть я начну не раньше середины озера. Там меня уже никто не увидит и не услышит.

  – Предположим, ты выплывешь. Что дальше? Ты – вне закона, без документов, подорожных, денег.

  Об этом Ирия собиралась думать, когда выберется. На свободе-то уж точно всё получится. А даже если и не всё – лучше просить милостыню, чем сложить голову на плахе!

  И есть, по крайней мере, один, кто может Ирию спасти. Кто однажды уже это сделал. Из Ауэнта, из камеры смертников!

  – Среди твоих вещей нашли кое-что, – взгляд Карлотты прожигает насквозь. – Всё-таки для змеи ты слишком глупа и наивна. Но от этой иллюзии я тебя избавлю. Раз и навсегда. Прямо сейчас! – мать холодно и мстительно усмехнулась. – Твой смертный приговор подписали пятеро из девяти. Его Ничтожество король Карл Третий, принц Гуго Амерзэн, граф Бертольд Ревинтер, граф Ги Герингэ и князь Всеслав Словеонский и Старградский.

  Серо-свинцовый потолок камеры закружился бешеным смерчем, ноги ослабели. Серый потолок... серое небо над шпорящими коней беглецами...

  "Папа, папочка, я умираю!.."

  "Ветер, кровь и серебро..."

  – Ты лжешь! – сквозь наползающий туман и звон в ушах прошептал собственный протестующий голос.

  – Нисколько. Это скажет тебе любой, кто знаком с приговором. Впрочем, когда окажешься на плахе, тебе его зачитают. И знаешь, почему князь Всеслав это сделал?

  Сизо-серые тучи заслонили солнце, желтолицые монахини – светловолосого всадника. А безжалостный голос рвется сквозь мутное облако кровавого тумана. И комната кружится, кружится, кружится...

  Только бы не упасть в обморок, о Творец! Нельзя – в присутствии смертельных врагов! Особенно – так тебя ненавидящих. Нельзя – если хочешь жить!

  – Это – политика, Ири. Почему бы не казнить одного из Таррентов? Их что-то развелось слишком много – для такой опасной семьи. Но зачем убивать Леона? Кому нужен малолетний лорд – при опекунше? Такой, как Полина? Гораздо удобнее казнить какую-нибудь девчонку. Их ведь останется еще две или три. Одной вполне можно пожертвовать для "устрашения" других – на будущее. Вдруг еще кто мятеж поднять вздумает?

  Комната вспомнила, что она – не карусель. Да и в глазах проясняется.

  Так, Ирия – всё еще на ногах. А мать не спускает с нее прищуренных ледяных глаз. Всё это время?

  Вот повернулась к дверям...

  – Стой! – холодно окликнула Карлотту девушка. Только бы голос не выдал еще не прошедшую слабость! – Мне плевать на Всеслава Словеонского... и Старградского! – Мать не стала бы вести столь долгий разговор, если бы точно решила отказать! У нее был свой план. Есть, точнее! – Я поеду туда, куда прикажешь ты!

  – Я помогу тебе, – еще холоднее ответила Карлотта.

  – Когда ты это решила?

  – Минуту назад. Ты ничего не унаследовала от отца. И, к счастью, избавилась от глупых иллюзий. Мне в свое время понадобилось несколько часов, а не три минуты, поздравляю.

  Три минуты? Не вечность? Сомнительная победа – быть сильнее, холоднее и равнодушнее Карлотты Таррент, урожденной Гарвиак.

  – Идем, – могильным голосом велела мать. – Я отведу тебя в келью в Восточном крыле. А ты выполнишь то, что я тебе прикажу.

  4

  Даже не верится, что именно сейчас переступаешь ненавистный порог. Оставляешь в прошлом проклятую камеру. Навсегда.

  Что бы ни случилось впредь – даже самое жуткое! – там будет уже другое жуткое. А этот кошмар – позади.

  Темные коридоры – как в недавнем сне. А факелов так мало, что можно и не заметить. Позади вместо чудовищ – Башня Кающихся Грешниц. Ставшая-таки предсмертной камерой.

  Хотя здесь есть и иные монстры. Поопаснее. Спят в кельях. И сторожат ворота монастыря.

  Если те, кто спят, проснутся – мигом отправят беглянку-неудачницу на растерзание в Лютену.

  Ночной путь, сумрачные коридоры, темная фигура впереди. Ведет то ли к свободе, то ли к смерти.

  Колеблется еле живой огонек свечи. В коридорах тут кругом сквозняки...

  Всё – как в страшной сказке. Ожившей кошмарной сказке, какими Ирия пугала в детстве Леона и Эйду.

  Только бы не споткнуться в полутьме... В почти полной темноте. Малейший шум – это смертный приговор.

  ...Иссохшие молельщицы натянуто улыбались. А сами сверлили гостей выстывшими глазами. Но согласились укрыть в своих стенах семью лорда Таррента. Столько лет исправно жертвовавшего на аббатство.

  А злобно коситься на хозяев своего приюта – недостойно. Хватит и того, что нагрубила Анри Тенмару.

  До предательства оставалось меньше часа...

  Вот и дверь в келью. Неужели дошли?

  Здравствуй, прошлое. Еще бы дольше тебя не вспоминать.

  ...Здесь полтора года назад скрывались они с Эйдой.

  Анри еще успел пробиться к ним, когда по коридорам обители громыхали сапоги солдат.

  Ирия тогда захлопнула дверь перед самым носом двух отцов-леонардитов. И открыла только подполковнику Тенмару. Не раньше, чем о судьбе вооруженных "служителей Творца" возвестили два глухих вскрика. И падения тел.

  А вот вырваться с этажа не удалось уже никому. С обоих концов коридора к беглецам устремились солдаты.

  А затем враги ломились в дверь. К двум испуганным девчонкам четырнадцати и пятнадцати лет и измотанному многодневными боями офицеру...

  – Побудь здесь. Я скоро вернусь, – голос Карлотты вырвал из прошлого.

  Сестра Валентина величественно покинула келью. Почти бесшумно провернулся ключ.

  Девушка огляделась. Внутренние засовы здесь теперь – совсем другие. Больше и крепче. Еще бы – предыдущие-то вырваны вместе с ошметками двери. Тоже предыдущей.

  Закрыться изнутри? Даже тогда не спасло. А уже теперь-то не поможет точно.

  Ирия миг поколебалась. Не метнуться ли во вспененные осенние волны? А то мало ли?

  Нет. Утонуть успеется всегда. Решеток здесь нет. И смерть в холодных объятиях волн – единственное, что останется, если Карлотта пошла предавать. Лодки догонят любого беглеца.

  "Думаешь, ты никогда никого не предавала?"

  5

  Одурь душной сантэйской ночи прогнал странный сон.

  Обычно Тенмар нормально спал в любых условиях – после Альварена.

  Когда боль кривыми крючьями палача раздирает никак не заживающие раны – при малейших попытках задремать. А дорога давно превратилась в странное марево из бреда и яви...

  Большей частью мерещились застенки. Что Анри всё-таки схватили.

  И он так никого и не спас! А где-то за стеной пытают заложников...

  Тенмар толком не помнил дорогу до Лютены... Зато как же странно было вдруг заснуть в седле. И спокойно проспать почти с полуночи до рассвета. Уже после встречи с Всеславом.

  Но вот чтобы в казарме с распахнутым окном проснуться от удушья – это надо умудриться. Даже в теплой Сантэе в середине осени не так уж жарко.

  Хуже, что больше заснуть не удастся. Потому как в дурную голову лезут... лучшие в подзвездном мире воспоминания. О некоем "капитане", притворяющемся спящим за четыре кровати от Тенмара.

  Этого мерзавца Анри узнал бы везде. Увы – только в лицо. Не по имени.

  Думал – просто один из лейтенантов. Оказалось – сынок Ревинтера. Младшенький. Где-то за это время раздобывший титул виконта Николса. Не иначе – троюродный дядя очень вовремя умер.

 Глава восьмая.

  Эвитан, Лиар. 2992 год от прихода Творца, конец Месяца Рождения Весны.

  1

  ... – Я не умею плавать! – обреченно прошептала Эйда.

  Ничего удивительного. Дворянских девушек редко учат даже держаться на воде. Это Анри десять лет провел при дворе Ильдани. И позабыл традиции, в которых вырос.

  "Эйда – красавица. А у Ирии – самые зеленые в подзвездном мире глаза..."

  Отцовская любовь преувеличивает. Красавицей Тенмару не показалась ни одна из худеньких, хрупких девочек. Он даже обратился к более хорошенькой "Эйда". И уже потом разглядел отливающие изумрудной зеленью очи.

  Теперь Анри их больше не спутает. Эйда – тихая, пугливая как мышка. Ирия – бешеный зеленоглазый сорванец.

  "Ирий" – мир, покой, светлая обитель праведников. Судьба посмеялась над Эдвардом, назвавшим так дочь. Высшие силы, если они есть, вообще часто смеются над смертными.

  – Бесполезно. Мне тоже не доплыть, – серьезно заметила Ирия. – И я не брошу Эйду одну!

  Будто Тенмар просил кого-то бросать!

  Младшая покровительственно обнимает старшую за плечи. Впрочем, Ирия – выше. И сильнее.

  Солдаты ломают дверь.

  Анри с дикой, звериной тоской отчетливо понял, что сейчас придется сделать. Девочкам не доплыть, ему их в одиночку не защитить. Значит – прежде чем умереть, он должен...

  Самое жуткое: младшая тоже всё поняла правильно. Быстро развязала ворот, открывая шею. Потом так же молча взялась за шнуровку на платье сестры...

  А та онемела от ужаса. На снеговом лице живы лишь огромные глаза затравленного олененка.

  Кто для нее сейчас страшнее? Солдатня за дверью? Чужой весь в крови офицер? Родная сестра?

  Или девочка просто не верит, что всё это – правда? Всё – на самом деле!

  Анри дал бы разорвать себя на куски, чтобы прекратить всё это!

  – Поцелуй меня, пожалуйста, – попросила Ирия.

  Он понял, конечно. Где тут не понять? Никогда прежде не целовал четырнадцатилетних – но ей дольше и не прожить. Это ее последний день.

  Как и его. Будь всё проклято!..

  Ее губы пахнут осенней полынью? Или так только кажется? Горький, пряный аромат. Полынь, сосновая хвоя, листья брусничника...

  Чувствует ли она хоть что-то? Или просто хочет почувствовать?

  Сам он ощущает лишь горький вкус вина из последнего кубка смертника. Дикие цветы на скале... по ним скользит взгляд сорвавшегося в пропасть... Скользят под руками камни, осенним огнем горят астры... Закат...

  Ирия отстранилась первой.

  – Теперь – можно, – кивнула она, подталкивая вперед сестру.

  Анри должен поцеловать и ее? Вот уж кому это совершенно не нужно. В отличие от Ирии, Эйда кажется совсем ребенком. Если она и мечтала целоваться, то уж точно не с первым встречным чужим обросшим мужиком. Почти вдвое ее старше.

  Но младшая спокойно и обреченно пояснила, доставая кинжал:

  – Давай на счет "три": я – себя, ты – мою сестренку. Она сама не сможет, да и промахнется.

  И вполне со знанием дела нацелилась себе выше ключицы...

  – Стой! – таким ледяным тоном Анри приказывал только в бою.

  Есть вещи, которые человек сделать не может!

  – В воду – быстро, обе!

  Он успеет подхватить Эйду. Ирия не утонет – эта девочка сильнее, чем сама думает.

  Солдаты вышибут кованую железом дверь – через несколько минут. Беглецов расстреляют из окна или с лодок. Но дочери Эдварда солдатне не достанутся!

  А просто хладнокровно заколоть их Тенмар не способен. И считайте его трусом сколько угодно.

  Не способен – пока есть хоть один шанс! Даже призрачный – как те астры и закат...

  Ирия, не колеблясь, потянула Эйду к окну. А та вдруг вырвалась из рук сестры. С неожиданной силой отчаяния. Так бывает...

  И ринулась к двери.

  Рассудка лишилась? Очень даже возможно!

  – Мама! – пронзительно закричала несчастная девчушка. – Мамочка!..

  Дверь вылетела бессильным куском дерева. В проеме выросли сразу трое врагов. А за ними – сплошное сине-белое марево мундиров! Ревинтеровцы, чтоб им! Побитый молью шакал Бертольд решил урвать кусок. Пока не отобрали...

  Анри едва успел заслонить обеих девчонок. Теперь – только задержать солдатню! Вырвать у смерти минуты – чтобы Ирия доволокла до окна насмерть перепуганную сестру.

  Осуждать Эйду нельзя: любая лань обезумеет от ужаса – если загнать ее на псарню. Но у Ирии – только сердце львиное, а руки – по-девичьи слабы.

  Через бешеные вопли врагов слышно: зеленоглазая ни угрозами, ни силой не может справиться с сестрой! Значит, нужно больше времени.

  Что ж, подполковник Тенмар. Задержать врагов – последнее, что ты можешь сделать для нее и ее отца. Так постарайся успеть хоть это!

  2

  Чьи это тряпки?! Не королевские, не Всеслава Словеонского. Не Ормхеймского Бастарда...

  И что нашло на Эйду, чтоб ей?!

  – Офицера взять живым! – рявкнул мерзавец с той стороны.

  Илладэнскую шпагу пришлось отдать монахиням. Никто не пустил бы в храм вооруженную женщину. И теперь от Ирии нет толку – совсем нет!

  Что можно сделать с жалким кинжалом? Только молча смотреть, как дерутся за тебя. Как вместо тебя спасают твою бестолочь-сестру!

  Почему Ирия слова не возразила курицам-монахиням? Сейчас не хлопала бы попусту глазами. Как последняя слабовольная дура, как жалкая дрянь!

  Она ни разу не видела настоящего боя. Не считать же им учебные тренировки с братом.

  Но тут даже Эйде ясно – Анри на голову превосходит противников. К счастью для бестолковых сестер Таррент.

  Двое... отлично – уже трое! – мертвы.

  Только их место занимают другие. Как в сказке – где у змеи взамен отсеченных голов отрастали новые...

  Еще пять сине-белых – на пороге кельи. Ждут очереди. А сколько в коридоре – лучше не представлять.

  Лев – сильнее гиен. Но рано или поздно он выдохнется – если гиен целая стая! И подлые твари это понимают.

  Не понимает Эйда – дурища, которую Ирия готова убить еще и за это! Трусиха, курица безвольная!

  А сама-то? Жалкая, бестолковая, слабосильная...

  Четвертый... Приятной дороги в Бездну!

  Злость помогла – Ирия беспощадно вывернула противнице руку. Эйда простонала раненым котенком.

  А жестокосердная младшая сестра безжалостно поволокла старшую к окну. Всего четыре шага – и всё будет в порядке. Сейчас всё буд...

  Чутьё дикого зверя заставило обернуться. К двери.

  Когда солдаты у входа успели расступиться? Какого...

  На пороге – молодой темноволосый лейтенант. Целит в Тенмара. Чтоб тебе в своих попасть!

  – Анри, стрелок! – заполошно крикнула Ирия.

  Могла бы и не орать. С такого расстояния промажет лишь слепая от старости сова!

  Выстрел взорвал воздух над ухом. На целый перестук сердца оглушил напрочь.

  Тенмар пошатнулся, зажимая рану на груди левой рукой... тоже раненой!

  Хоть не в сердце... Ниже. Но всего – дюйма на два.

  – Быстрее! – прохрипел он. Сквозь звон в ушах Ирия скорее угадала, чем расслышала.

  Шпага вновь поднялась... давая двум курицам секунды дойти до окна. Дойти одной и дотащить вторую. Отчаянно упирающуюся, рискуя сломать руку. Эйде сейчас не страшна даже боль!

  – Я... сейчас!..

  Солдаты остановились. Попятились назад. И даже бестолочи Ирии ясно – почему. Зачем рисковать – если с раной в груди враг и так вот-вот рухнет?

  – Стреляйте в Тенмара. Попадете в девчонок – не беда. – А это еще кто? Не видно за солдатскими спинами. – Желательно – в младшую.

  Сразу двое мерзавцев поднимают черненые стволы.

  Ошиблась. Ты опять ошиблась, Ирия. Ждать – не станут. А Анри разрядил пистолеты, еще пробиваясь к двум бесполезным клушам!

  В кого теперь? Только бы сразу убили, а не ранили! Ирии тогда не дойти до окна – даже без сестры! И если уж Анри не увернулся, то глупая девчонка – тем более.

  Зачем?..

  Она не успела его остановить...

  – Не надо... – запоздалый шепот, запоздалый взгляд.

  Ты опять не успела, Ирия.

  Не надо... Она за все свои четырнадцать лет не совершила ничего заслуживающего твоей смерти, Тенмар... Анри.

  Так зачем ты встал между Ирией и пулей?

  Внезапная тяжесть на руках – Эйда лишилась-таки чувств.

  Ирия от неожиданности чуть сама не завалилась набок. Удержалась – грохнулась лишь на одно колено.

  Ее не задело, Эйду – тоже. А выстрелов прогремело два...

  Анри – всё еще на ногах. Сколько ран можно выдержать?! Не падая, не выпуская оружия, истекая кровью...

  – Беги! – Шаг к двум дурам. Кровавая дорожка на сером полу.

  Камень впитает кровь... не оставит следов. Ни от кого.

  Больше не стреляют. Ждут.

  – Кинжал... – прохрипел Тенмар. Кровь выступила в уголке его губ. – Тогда она... очнется.

  Отличная мысль! Ирия ощутимо кольнула сестренку клинком в руку.

  Эйда застонала. А говорят "воды, воды, нюхательных солей!" Врут!

  Низкое окно без стекол. Во весь рост. Достаточно шагнуть туда с Эйдой... просто перевалиться через подоконник. Вперед – и здравствуй Бездна Вечного Льда и Пламени!

  Анри, шатаясь, опирается на стену левой рукой. В правой – шпага. Умирающий волк так и не разжал клыков...

  – Эйда, давай! Вставай – или я сама тебя убью! – Кажется, Ирия кричит.

  Нет – хрипит. Будто это из ее горла хлещет кровь. А каждый шаг кинжалами режет раны...

  Смерть взглянула на них. Заставила Ирию обернуться вновь. К врагам.

  Смерть – тот самый темноволосый лейтенант. С уже новым пистолетом. Ну еще бы – там целая толпа вооруженных гадов! На десятки банд хватит. И оружия полно – у любого бери.

  Новая неотвратимая вспышка, очередной свист пули...

  Анри отбросило на стену. Кровь уже не течет из ран – хлещет.

  Шпага глухо звякнула о каменный пол, левая нога подкосилась... Черные, безумные глаза остановились на Ирии.

  Отпустить сестру, шагнуть к нему, поддержать...

  Не успела.

  – Беги... – Шаг к окну – здоровой ногой.

  И – рывок. Влево и вниз. Навстречу ветру... в ледяные волны! Куда так и не успела Ирия.

  И уже не успеет.

  Она застыла на расстоянии вытянутой руки от окна... От воли. От смерти.

  Ирия справилась с Эйдой, но слишком поздно. На последний шаг – к ледяному Альварену – уже нет времени.

  Анри погиб зря.

  И теперь младшая сестра просто сжала старшую в смертельном объятии. Левой рукой стиснув плечо, правой – приставив нож к горлу.

  – Не подходите! – диким зверем взревела Ирия. – Убью Эйду и себя!

  Вот так и умирают. Прямо сейчас. Всё, всё, всё!..

  И совсем не страшно. Страшно остаться в живых.

  Подожди, Анри. Ирия сейчас догонит тебя на дороге в Вечную Бездну. Сейчас! Средняя дочь Эдварда Таррента быстро бегает.

  Но сначала – Эйду. Нельзя же бросить сестру... жить. Еще несколько часов – среди этой солдатни!

  Сестренка всхлипывает. Не понимает, на каком она уже свете. Благовоспитанную барышню никто к такому не готовил. Но что тут сделаешь? Мир сошел с ума.

  – Ирия, положи кинжал!

  Сине-белые вновь расступились. Ради Карлотты Таррент?!

  – Ни тебе, ни Эйде не грозит ничего, кроме выгодного брака.

  Ирия затравленно огляделась. Кому здесь можно верить?!

  – Ири, пожалуйста! – всхлипнула Эйда.

  Маму никто не держит. Она – не под дулом пистолета.

  Эйда так хочет жить! А Ирия не в силах убить сестру... Если есть хоть один шанс, что Эйду не тронут!

  Ирия опустила нож.

  И ее вмиг обезоружили.

  3

  Очередной враг – похоже, самый опасный. Ирия разглядела его только сейчас.

  Немолод и еще не стар. Явно – вельможа. Неприятное лицо. Пустые, холодные глаза. Безукоризненно серый камзол.

  Будто и не из боя. Впрочем, вряд ли пустоглазый дрался сам.

  Когда он успел войти? Неважно. Этот здесь – явно главный.

  И змеи с ним! Есть дело важнее! Да, у Ирии отняли кинжал, но зато не держат. Куда денется безоружная девчонка – из комнаты, полной солдат?

  Средняя дочь лорда Таррента метнулась к мерзавцу, стрелявшему в Анри. И изо всех сил влепила пощечину.

  Басовитое аханье за спиной, грохот солдатских сапог – уже опомнились! Изумление – в пьяных от безнаказанности глазах врага...

  А теперь – пинок в голень!

  Не такие уж слабые руки "стрелка" вцепились в плечи Ирии – ага, сейчас! Леон – и то ловчее...

  Плевок приземлился прямиком на левую щеку врага.

  Вывернуться, отскочить на шаг назад. Теперь пнуть еще раз – вот туда мужчинам больнее всего!

  И уже действительно стальные руки сомкнулись на плечах. И, едва не ломая кости, поволокли Ирию прочь. Сине-белые, чтоб им! Вдвоем – на одну безоружную, шакалы!

  Надо было сразу туда и пинать. Темный бы побрал их с Леоном драки. Брата Ирия всегда щадила – вот по привычке и...

  Из разбитой губы врага течет кровь. Хорошо бы – остался шрам! Таких, как этот трус, шрамы не украшают.

  И жаль, что его уже нечем прикончить!

  – Тварь! – шагнул он к ней, но дорогу преградил пустоглазый вельможа:

  – Погоди, Роджер!

  Главарь сам, не спеша, подошел к бешено вырывающейся Ирии:

  – У тебя есть претензии к Роджеру? Он застрелил изменника, не желавшего сдаться.

  – А что б вы с ним сделали, если бы он сдался?! – выкрикнула Ирия.

  – Разумеется, в пыточные застенки, – холодно ответил главарь. – А затем – на плаху. Как и положено поступать с государственными преступниками. Увести преступниц! Всех трех.