Текст книги "Изгнанники Эвитана. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Ольга Ружникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 51 страниц)

  А что на приезжих волками смотрят – тут и гадать нечего. Сами скрываются.

  В будущем, если оно появится, – может, и стоит приглядеться. А сейчас главное, что они для Ирии безопасны.

  – Моя лошадь накормлена, напоена? – обернулась девушка к хозяину.

  – Конечно, молодой господин.

  – Тогда еще раз благодарю за еду, вино и сведения, – на чисто выскобленный стол лег еще один лик покойного Фредерика Второго.

  – Благодарю покорно, молодой господин, но стоит ли ехать на ночь глядя? У меня есть свободные комнаты. С утра бы, после завтрака? – Круглое лицо кажется искренне сочувствующим.

  Мысль очень соблазнительная – учитывая, что за окном уже стемнело. Да и накрапывающий дождь дорожному настроению не способствует.

  А здесь вкусное жаркое – можно еще порцию заказать! Горячее вино, теплая постель, уютный огонь очага...

  А также наверняка поблизости – солдаты, берущие на заметку всех приезжих. И совершенно не обязательно стражи закона прибудут за Ирией. Может, и за тремя другими чужаками, давно застрявшими здесь...

  А на закуску – милый трактирщик, за умеренную плату продающий сведения о посетителях каждому встречному-поперечному. Нет уж!

  Глава девятая.

  Квирина, Сантэя.

  1

  – Подполковник, – центурион покачал головой, – я с глубоким личным уважением отношусь к вам, но приказ отменить не могу. Вы уже были сегодня в городе. И у вас через три часа бой. Я не могу выпустить вас еще раз.

  За без малого два года Анри успел убедиться – в таких случаях спорить бесполезно. Слово "приказ" имеет в армии Сантэи почти магическое значение. "Не может" – значит "не может". Ни один человек не выйдет из гладиаторского корпуса до завтрашнего полудня, кроме как на бой. А наличие всех заключенных проверяется каждое утро.

  Утром – проверка, в полдень – казнь. Ты знал об этом условии, когда принимал решение за себя и других, Тенмар.

  Тянуть время – бесполезно. Сегодня еще удастся скрыть отсутствие Сержа, завтра утром – уже нет. За одного сбежавшего умрут трое – если он не вернется до утра.

  И как прикажете еще двоих выбирать? Жребий кинуть, монетку подбросить?

  – Анри! – Конечно же, Рауль.

  – Только не отговаривай, ладно? – поморщился Тенмар.

  – Не буду. А ты – меня, – четко выговорил Керли.

  Как взглянуть в глаза тому, кто только что сказал: "Добровольно умру вместе с тобой"? А как смотрел под Ланном? Если б не ты, Рауль Керли был бы сейчас дома – с женой и детьми.

  – Только Шарль должен жить. Тебя, Анри, знаю – не отговорить. Но его мы вдвоем заставим. Нельзя оставлять мальчишек совсем без старших офицеров.

  Дальше можно не продолжать. Когда их с Раулем пристрелят – единственным толковым капитаном останется Эрвэ. Николс – не капитан, а одно название.

  Вот и решилось.

  Тенмар поднял глаза на Керли. Выговорили они одновременно:

  – Николс.

  Сынок Ревинтера валялся на кровати лицом к окну. Рауль шагнул было вперед, Анри слегка отодвинул его в сторону, подошел сам, тронул бывшего карателя за плечо:

  – Капитан Николс, встаньте!

  Тот вздрогнул, прежде чем обернуться. Можешь не вскидываться – не поможет.

  Обернулся, сел... В глазах – страха нет, только безнадежность. И то ладно. Тенмар вовсе не уверен, что сможет убить молящего о пощаде. Даже – последнюю мразь.

  Но то – убить, а не выкупить им жизнь своих. Так что Николсу уже не поможет ничто. Как и им с Раулем.

  Жаль, что здесь еще Ревинтера-старшего нет. Подставить под залп вместо Керли.

  – Прошу прощения, – Роджер Николс говорит тихо, но хоть без дрожи в голосе. – Я полагал, до боя еще есть время. Я ошибся?

  Ему всё-таки не по себе. Иначе бы так четко и раздельно слова не произносил.

  – Ошибся! – зловеще пообещал Рауль, свирепо сверля врага темными от ненависти глазами.

  Анри про себя усмехнулся. Не знал бы – сам бы не поверил. Роджер Николс – едва среднего роста, тонкий в кости, в больших серых глазах ни намека на наглость или злобу – выглядит явно младше своих лет. Немудрено, что Серж его опекать начал. Глупый щенок – ядовитую змею.

  – Капитан Николс! – чеканя слова, произнес Тенмар. – Корнет Кридель не вернулся к назначенному часу в казарму. Если мне не удастся уговорить центуриона или Темного с рогами выпустить нас с капитаном Керли на его поиски – завтра трое гладиаторов будут расстреляны на плацу. Вы войдете в эту тройку.

  – Значит, вы меня не убьете сегодня, и я доживу до завтра? – горькая усмешка искривила уголок рта Николса.

  – Доживете! – пообещал Анри. – И не пытайтесь сбежать. Вас не выпустят.

  Вот в этом на центуриона рассчитывать можно.

  Николс окликнул Тенмара уже у выхода:

  – Серж пропал?

  – Пропал или удрал! – прорычал Рауль.

  – Вряд ли сбежал – он предупрежден о последствиях. – Анри искренне надеялся, что это так. И что мальчишке попросту не наплевать на "последствия" – для тех, кого он друзьями уже не считает. Если вообще считал.

  Впрочем, шанс выяснить это есть! Не теряя времени. Если очень повезет. Непонятно, какого змея Тенмар раньше не додумался, – спишем на отсутствие мозгов.

  Последнему ослу ясно, что центурион – тоже виновен. Выпустил мальчишку, поверив слову чести. Да, меньше виновен, чем бывший подполковник. Старому служаке грозит не расстрел, а увольнение. Но всё же...

  – Я знаю, как выйти в город.

  Анри впервые видел, чтобы Рауль оборачивался столь стремительно:

  – Что?! Издеваешься, да?!

  – Как выйти в город мне и подполковнику Тенмару, – не опустил взгляд Ревинтер.

  – Если ты задумал удрать...

  – Рауль! – Одергивать друга в присутствии врага нельзя, но тут – особый случай.

  Анри наглухо закрыл дверь и вплотную подошел к Николсу. Керли не отстает – по-прежнему готов кинуться в драку. Разъяренным медведем.

  – Капитан Николс, я вас слушаю.

  – И почему это я не гожусь?! – прорычал Рауль.

  Роджер Николс улыбнулся – впервые за всё время пребывания здесь. Бледно, одними губами:

  – Вы врать не умеете...

  2

  Рауль, что – железный?!

  Нет, он, конечно, кругом прав. Если б не капитан Керли с его ратной доской, Эверрат сейчас нарезал бы круги по залу. А это – крайне глупо. И подозрительно.

  Но фигуры невозмутимо и планомерно скользят по доске. И волей-неволей приходится отвечать. А ох как хочется вместо этого...

  Пойти вместе с Анри. Чтобы, если понадобится – прикрыть спину! И лично дать в морду Сержу – едва тот в руки попадется!

  Вряд ли он действительно сбежал. Именно поэтому и "в морду", а не "прибить на месте". Шансы на побег они Темный знает сколько раз еще в тюрьме обсуждали. Не настолько ведь даже этот идеалист – дурак! А вот что в какую-нибудь историю вляпался...

  Это ж надо умудриться – сначала спасти редкую мразь, а потом еще продолжать защищать? А напоследок – в одиночку отправиться шататься по незнакомому городу! С чужой "вольной".

  Нет, как только Тенмар Криделя притащит – Конрад тут же познакомит эту глупую морду со своим кулаком. Быстро, пока не оттащили. Потому как – давно руки чешутся!

  – Рауль, если с Анри что-нибудь... – начал Эверрат.

  – Осада, – равнодушно ответил капитан, методично двигая "конницу" к вражескому "монарху".

  Действительно. Чего зря спрашивать? Если подполковник и Вальден не вернутся – расстреляны будут уже девять. И сам Керли – добровольно в их числе. Конрад искренне уважал его за это, но сам предпочел бы тянуть жребий. Умереть, заслонив собой Анри, – это да. Но тот не дал себя прикрыть – ушел без бывшего порученца.

  Сейчас от них уже ничего не зависит. Кости брошены, игра идет. Без них! Без Эверрата!

  Он ни секунды не сомневался – маскарад Анри и Жана никого не обманул. Центурион знает их в лицо. Просто предпочел "не узнать". Чувствует вину, что выпустил Сержа. Так почему бы не помочь узникам, формально не нарушая правил?

  – Кор, осада, – Рауль двинул "регента" на середину доски, загоняя вражеского "монарха" в угол.

  Эверрат ошалело встряхнул головой. До боя – меньше часа. Где-то в жаждущей гладиаторской крови Сантэе Анри в компании Жана Вальдена ищет круглого дурака Сержа Криделя. В казарме ждет смерти подколодная змея Роджер Ревинтер-Николс, коего пока запрещено убивать. Под кроватями валяются двое связанных, раздетых догола рабов-уборщиков. В соседнем зале ждут "запасные" – Андре Мори и Рене Соньер. Всё хорошо. Лучше не бывает!

  Да еще это дурацкое облачение! Ну кто придумал, что гладиаторы должны драться в кретинских набедренных повязках, еще более кретинских золоченых плащах за плечами и золотых же шлемах с разноцветными султанами? Того, кто ввел подобную форму, самого бы заставить в ней походить!

  Несмотря на весь кошмар, Конрад едва не расхохотался. Представил в этом Кровавого Пса. Хотя нет – лучше Тита Виллия!

  Не забыть бы еще перед выходом этот змеиный шлем напялить! Хотя церберы проследят.

  Кстати, а с чего Эверрат вообще решил, что ему дадут тянуть жребий? Скорее всего, их просто задержат в амфитеатре. А ваза с камешками ждет лишь оставшихся пятерых...

  – Рауль! – Не хочется напоминать, но придется.

  – Триумф, – "флот" угрожающе поплыл к "монарху" Конрада. Только-только (как казалось – удачно) сменявшемуся местами с "кардиналом".

  Лейтенант и сам удивился, что еще способен думать о "ратниках". Но Керли играет не хуже, чем вчера, позавчера и год назад. Не сдаваться же! И не проигрывать. И уж точно – не ныть на плече друга!

  – Рауль, если что... – Конрад постарался произнести это как можно беспечнее. Кажется, получилось. – Мы ведь четверо точно умрем?

  – Точно может знать лишь Творец. Милосердный и Вездесущий. – "Регент", кочергой "конницы" перескочив чужих "смертников", ловко приземлился через клетку от вражеского "монарха". – А вот твой "король" точно умер. Смерть, – одним наклоном длинношеего "регента" Керли сбил фигуру побежденного правителя.

  – Рауль, я – серьезно!

  – Скорее всего – да.

  – Мори и Соньер знают?

  – Конечно, – капитан смёл фигуры с доски и взялся методично расставлять их вместо побежденного. – Но я бы на твоем месте не спешил записывать себя в покойники. Впрочем, если хочешь – тебя еще не поздно заменить. Кстати, Анри об этом просил.

  – Мне вызвать вас на дуэль?! – возмутился Кор. – Или Тенмара?

  – В морду могу и так дать. Без вызова. Как и Тенмар. Ты спросил, я ответил.

  Ну ладно – не ныть же! Сам ведь хотел умереть за Анри. Горькая ирония судьбы – ни Конрад, ни Мори с Соньером сегодня вообще не должны драться. "Черный камень" вытянул лишь Керли... Но вряд ли ему с того легче.

  Будем надеяться, Кевин когда-нибудь простит себя. Старая рана могла открыться у любого, а Тенмар никого не пускает на ринг в таком состоянии.

  – Рауль, подожди немного, – в кои-то веки серьезно попросил Конрад. – До героической смерти я еще должен кое-что сделать.

  3

  Если кому и можно довериться – то именно Крису. И как раз его лучше не втягивать. Но – куда денешься?

  – Крис, в эти Октавианы ты должен выйти в город. Обменяйся с кем угодно, но выйди! У Рынка Рабов найдешь табор банджарон. Это срочно, запомни! Скажи, что тебе нужна банджаронка по имени Звезда. И только ей лично скажешь, что со мной случилось. Это вопрос жизни и смерти, понятно?! И моей любви!

  – Да, конечно! – Конрад ждал, что Крис будет возражать, не в силах представить смерть брата. А тот стиснул зубы и выдержал! – Кор, я обещаю, – твердо выговорил он. – Я... клянусь!

  Вот теперь губы братишки дрогнули. А ему – нельзя!

  Кристиана ждет сюрприз, но если не он, то никто. А Звезде к гладиаторским казармам не прийти.

  А вот теперь можно и умирать!

  Эверрат успел вовремя. Солдаты явились, когда Рауль двинул первого "смертника" новой партии.

  Человек пятнадцать – для "охраны" четырех гладиаторов. Впору возгордиться.

  – Вас двое. Где еще два воина? – выдал дежурную фразу центурион. Три часа назад самолично выпустивший этих "двух" – переодетыми в рабов-уборщиков.

  Впрочем, где они сейчас – он действительно не знает.

  – Наверное, задержались в таверне. Возможно, подойдут прямо к амфитеатру, – Керли отодвинул доску. Излишне резким жестом. Впервые за эти три часа. – Если нет – их заменят запасные. Как и положено традицией – они ждут в соседнем зале.

  В повязках, плащах и с пернатыми шлемами наперевес.

  – Носилки готовы, – чуть наклонил голову центурион. По его знаку двое солдат потащились за Андре и Рене.

  А Рауль подхватил за основание султана свое раззолоченное уродство. И просто кивнул Конраду:

  – Идем!

  Неужели казарму Кор видит в последний раз? Да было бы что жалеть! Вот родное поместье – это да.

  Керли, не оборачиваясь, строевым шагом направился к выходу. Эверрат – за ним, стараясь не отставать.

  Следом, щурясь на заходящее багровое солнце, бредут Мори с Соньером – уже в шлемах.

  Пляшут в золоте солнечные блики. Рябит в глазах. Как зимой – когда от ослепительного солнца невыносимо искрит снег...

  Эверрат, забудь. В Квирине снега не бывает. Как и нормальной зимы. Ее и дома-то не было. Зато в Лютене...

  Рабы-носильщики привычно ждут – с чудовищными носилками наготове. Открытыми – для удобства жадных глаз плебса.

  Конрад с гораздо большим удовольствием проехался бы верхом, но кони положены лишь эскорту. Поистине устрашающих размеров. Не кони, эскорт.

  Еще бы! Призван защищать гладиаторов то ли от толпы, то ли от искушения удрать.

  Сбежишь тут, как же, когда за это!.. Эверрат едва не прокусил губу.

  Интересно, а императорская преторианская гвардия больше, чем гладиаторский конвой? Наверное. Ведь стоит туда кому-то попасть – и он тащит с собой всю родню. А император послушно подписывает патенты. Целая плеяда императоров – один за другим. И никого из них это не спасло.

  Носилки плавно поднялись над головами рабов. "Героям дня", точнее – "вечера", положено проплывать над толпой. В "боевых костюмах" и не менее боевых церемониальных шлемах. С крыльями.

  И с золочеными копьями в крепких руках. Гордо вскинутыми к небесам.

  Глава десятая.

  Эвитан, Тенмар.

  1

  Замок Тенмар Ирия таким и представляла. Темную, мрачную громаду.

  А над ней – плачет небо. Мерзлыми снежными хлопьями.

  Веками крепость росла – медленно и неотвратимо. Так набирают мощь камни. Только те – ввысь и вширь, а замок Тенмар оброс пристройками и флигелями. Новые башни, анфилады и залы неровным кольцом обвивали старые.

  Тенмар. Жилище легендарных королей, воинов и магов. Наверное, самый древний замок в Эвитане.

  ...Слабо чадят факелы, до костей пробирает озноб, гонит вперед ночной ужас.

  Ирия уже знает, что опоздала...

  – Ваша комната, баронесса, – хмурый слуга со свечой в худой руке расщедрился на первую и пока последнюю фразу. За весь путь по выстывшим, сумрачным коридорам ночного замка – до боли схожего с родным. С тем, во что тот превратился за последние два года! Во что его превратили.

  Разве что шпалеры на каменных стенах – не настолько выцвели. Наверное, менее древние. Или за ними лучше ухаживали.

  Камин – на противоположной от кровати стене. Чтобы гости замерзли точно. Учитывая размер комнаты – полторы лиарских девичьих спальни. Только там сестры Таррент и Кито обитали вчетвером, а здесь предстоит мерзнуть одной Ирии.

  Правда, и сама кровать – роскошна. В ширину – пятеро влезут. Да и балдахин впечатляет.

  Отец всегда говорил: лишняя роскошь лишь мешает. Но после монастыря уже ничто "лишним" не кажется. Может, под балдахином найдется и пара десятков теплых одеял?

  Или тонкое покрывало. Тенмар ведь южное герцогство – здесь спящие и камином с жаровней обойдутся. Если ее вообще принесут.

  Ладно, хуже, чем в келье – не будет, потому как не бывает. В крайнем случае – балдахин стянем и завернемся!

  Фальшивая баронесса и бывшая графиня едва не фыркнула. А вытянутое бесцветное лицо "собеседника" осталось каменной маской. Серой.

  – Госпожа баронесса, ужин и горячее вино вам принесет горничная, – одарил он гостью второй фразой. И какой длинной!

  А потом присел на корточки возле камина. И взялся сноровисто и умело его разжигать.

  Значит, герцог Тенмар – вовсе не так уж слаб и немощен. Дома отец махнул рукой на всё и вся, так слуги только что на головах не ходили. А здесь – вышколены от и до.

  Девушка присела в широченное кресло – работы весьма известного мастера прошлого века. Выписанного его современником-королем аж из Мидантии. За огромное жалованье.

  Кресло – теплое, и всё равно – холодно. Комната проморожена. Ну для чего люди живут в каменных пещерах с каминами, а? Если можно строить деревянные дома с печками?

  Ирия поспешно закуталась в плащ. Теперь осталось дождаться, пока слуга уйдет. Больше, чем есть, спать и согреться, ей необходимо остаться одной. Чтобы спокойно подумать.

  Всё пошло не так. И нужно точно знать, как поступить дальше.

  Ирия прибыла в каменную пасть дракона, назвалась баронессой Вегрэ. Так что отступать поздно.

  Ожидала она здесь всего – в том числе и худшего. И честно пыталась подготовиться.

  Но не понадобилось.

  – Госпожа баронесса. – Слуга уже превратил холодное украшение комнаты в веселый и уютный островок тепла. И теперь выпрямился. Чтобы вновь почтительно склониться. – Ее Светлость герцогиня просила передать: когда поужинаете – она навестит вас.

  – Я буду рада, – скопировав лучшие интонации Полины, кротко склонила голову девушка.

  Она действительно ждала любого поворота судьбы. Но не того, что герцога Тенмара попросту не окажется дома. И кого теперь припирать к стенке темными историями из маминого прошлого?

  2

  ...Летит сквозь снежную мглу черная птица.

  Белые хлопья оседают на агатовых перьях – и немедленно тают. Сильные крылья рассекают воздух.

  И – мириады льдинок в лицо. Крошечных, острых осколков льда...

  Ожерелье серебряных капель вокруг тонкой шеи, отблеск луны на сумраке крыльев. Мрачная тень на серебре лунном диске.

  Слабые, слабые отблески сквозь зимнюю тяжесть бесконечных облаков...

  – Ты спишь, дитя мое?

  Да. Успела уснуть в мягком, уютном кресле. Самолично придвинула его к камину. И вдобавок умудрилась (когда – убей, не вспомнить!) разуться и забраться в теплое бархатное гнездо с ногами. Кресло такое большое, а Ирия, оказывается, – такая маленькая. От макушки до пяток поместилась.

  Сколько же времени не было служанки?!

  – Я сама принесла тебе ужин.

  Ужин?

  Девушка проснулась окончательно. И ощутимо вздрогнула от накатившей волны озноба. Да, ужин должна была принести горничная. Ирия ждала и задремала!

  "Сама принесла"... Это не служанка!

  Встряхнув уже привычно-короткими темными волосами, девушка стремительно обернулась к двери.

  Глухое черное платье. Бледное немолодое лицо. Про такое говорят: "со следами былой красоты".

  Корона седых кос...

  Какая горничная? К гостье-самозванке явилась самолично хозяйка замка! С подносом вкусно дымящейся снеди. Ах да – слуга ведь и о визите герцогини предупреждал...

  Ирия торопливо вскочила.

  Да что такое? Не только знобит. Еще и кости ломит, и голова кружится!

  Потерпишь. Не сидеть же, когда стоит старуха, равная тебе по положению... даже выше. Причем теперь – намного.

  Старуха? Мать Анри.

  Сколько же ей лет? У него ведь не было старших братьев. Только сестра, но не в поколение же у них разница.

  Карлотте Таррент еще далеко до старости – несмотря на суровый устав монастыря. На сколько же Анри был старше Ирии?

  А на сколько старше Всеслав, вспомни, а?

  – Благодарю вас. Мне, право, неловко. – Девушка поспешно присела в реверансе – прямо в мужском костюме. И приняла у герцогини поднос – заодно ища глазами, куда бы его пристроить.

  На пол, что ли? Или на инкрустированный чем-то очень дорогим туалетный столик? А еще можно – на широкий подоконник, сдвинув плечом гардину...

  – Возьми на колени, – мягко улыбнулась герцогиня, усаживаясь в соседнее кресло. И тем подавая пример. – Я давно не видела тебя, Ирэн.

  Стоп! Потому что или Ирия – совсем дура, или сей бледный печальный призрак самой себя мягко намекает: ты – не Ирэн. Кто хоть раз их видел – уже не спутает.

  А значит – врать нельзя!

  – Я – не Ирэн Вегрэ.

  Неопытной интриганке и врунье следует радоваться полумраку. Но как же жаль, что слишком слабый свет камина оставляет лица в тени!

  – Знаю, дитя... – всё та же мягкая и грустная улыбка.

  Полина была "доброй старшей сестрой". А сейчас Ирия нарвалась на типаж "доброй старой бабушки"? Наверное, в этом мире позволяют себе не лицемерить лишь такие, как Николс. Злобные, ограниченные инстинктами ублюдки, не скрывающие омерзительной натуры! Законченные твари!..

  Заткнись, неблагодарная дура! Анри тебе тоже не врал!

  А ты поторопилась бы с ответом. Тут родная мать погибшего друга ждет объяснений, зачем в ее дом заявилась самозванка, укравшая чужое имя и титул?

  – Я – Ирия Таррент.

  – Ирия Таррент умерла в Лиаре, – с мягким укором перебила герцогиня.

  И что дальше? Здесь сейчас нет злобного герцога Тенмара, чтобы ему угрожать. Напротив Ирии – только пожилая дама. С виду – такая грустная и добрая. И ни Карлотте, ни ее дочери она ничего не должна.

  И что прикажете врать?

  Да ничего! Не умеешь – не берись, как говорил когда-то папа... Не знаешь, что врать, – говори правду!

  – Я не умерла.

  Ну их, эти приличия! И лучше всё-таки поесть. Пока ужин окончательно не остыл. Перед темницей разумнее подкрепиться.

  Впрочем, до темницы дело не дойдет – кинжал с собой.

  Тем более. Зачем отказываться от последней трапезы?

  Лиаранка и сама не заметила, как рассказала почти всё. Всё, что перевернуло ее жизнь...

  Мчится в замок усталый отряд во главе с Анри. Десяток человек на насмерть вымотанных конях...

  А потом – сумасшедшая скачка еще и до аббатства. Скоростью предполагалось сбить со следа погоню. Кто ж предполагал, что предадут сами монахини? Или леонардиты – сейчас уже не суть важно. А монахини – выдадут...

  ...Войска карателей – уже на том берегу. Лодки с солдатами заполонили темные воды Альварена. Скрипят открывающиеся ворота, неотвратимо топают по лестницам и коридорам кованые армейские сапоги. Приближается неумолимая смерть в мундирах солдат Ревинтера.

  Бешеные удары в дверь. Последний бой Анри и его гибель...

  Новоявленный Регент собственной персоной. Торжествующая усмешка победителя. Ее так хочется стереть любым оружием, но нет уже никакого. И обреченный взгляд Эйды – на пороге кельи...

  Дорога до Лютены, арестантская карета, ночь перед казнью...

  Пронзительно-солнечное весеннее утро – в такое особенно остро хочется жить. Но именно оно станет последним.

  Ворота Ауэнта медленно, с протяжным скрипом раскрываются. Перед обреченными стариками, женщинами, детьми.

  Впереди – путь до эшафота. И еще, наверное, крики толпы. Чернь любит зрелища...

  Весь этот ужас прервал белокурый всадник на белом коне. Объявил узникам, что они – свободны. Самый прекрасный герой в подзвездном мире...

  Казалось, всё уже будет хорошо. Нескончаемый кошмар – позади! В уже побежденном прошлом.

  Но впереди ждало заточение в монастырь матери. И новая свадьба отца – с отъявленной дрянью. А потом – спустя всего четыре месяца! – лорд Таррент отправил в то же аббатство Эйду. К предательницам-монахиням!

  Впереди Ирию ждала отчаянная борьба – с отцом и мачехой. За возвращение сестры домой.

  И она победила! Еще через долгих три месяца Эйда вновь оказалась в замке. А Ирия превратилась в злейшего врага – для всех, кроме сестер. Молчаливо осудили даже слуги.

  Может, кто и жалел втихомолку кроткую и несчастную "барышню Эйду". Но прекословить хозяину дома? Главе семьи? Кто на такое осмелится? Разумеется, лишь злобная, вздорная, жестокая дочь. Не понимающая интересов семьи, во имя которой нужно пожертвовать оступившимся!

  И, вне всякого сомнения, не появись этот повод – взбесившаяся, озверевшая от безнаказанности девица нашла бы другой, чтобы со всеми перессориться. Ведь главное-то, что она вообще на такое способна! Значит – дрянь!

  Ирия чуть не рассказала Катрин и другое. То, что в Ауэнте точно знала, кто друг, а кто – враг. А в родовом замке всё перевернулось с ног на голову. Ненавидеть Ревинтеров – это одно, а родных и близких – совсем иное. Намного труднее и больнее.

  Бросить сестру в беде – непростимый грех. Прекословить и угрожать отцу – тоже. Значит – выбирай сторону того, кто в беде. Всё равно уже в Бездну! Но Ирии потребовалось полгода, чтобы наконец смириться. С тем, что отныне она – закоренелая грешница. Смириться – и перестать страдать хоть по этому поводу. Грешница так грешница, в Бездну так в Бездну.

  Но последнее Катрин знать незачем. Герцогине хватит и собственного горя. А ее гостье давно уже всё равно.

  ...Последний год в выстывшем, пропитанном вековой злобой замке был особенно тоскливым...

  Новая попытка Полины избавиться от Эйды. Внезапная смерть отца – и кошмарное, невозможное обвинение! Монастырь святой Амалии и Башня Кающихся Грешниц. Смертный приговор (второй по счёту) и побег. Неизвестный рыбак, вытащивший беглянку из студеной осенней воды.

  Тайна матери, истинная природа Джека, попытка Карлотты убить Ирэн и спасение последней из рассказа выпали. Равно как и тайный визит Ирии под именем Леона в поместье дяди Ива. Не говоря уж о поцелуе с Анри. Об этом вообще никому знать не надо. А его матери – и подавно.

  Да и не те внешность и характер у Ирии, чтобы подобная история Анри польстила.

  3

  – Мама надеялась, что герцог Тенмар, как ее родич и истинный рыцарь, поможет мне спастись.

  – Ирия! – Катрин Тенмар, урожденная графиня Дианэ, грустно качает головой. – Тебе следовало искать приюта не здесь, а у твоего родного дяди – Ива Криделя. Это он – истинный рыцарь, а вовсе не герцог Тенмар.

  Совет запоздал. Ирия там уже была.

  – Вы-то мне верите, что я не убивала отца?! – И даже не нужно изображать отчаяние в голосе. Искренности хватит с лихвой.

  – Верю, раз ты так говоришь. – А верит или нет – попробуй пойми за этой всё понимающей и всепрощающей улыбкой! – Я попытаюсь защитить тебя.

  Если не верит – то и пытаться не станет. А если действительно такова, какой кажется с виду, – то и не сможет. Люди с подобным характером и себя-то защитить не в силах. Кого спасет Эйда? Брошенного котенка?

  Ладно, спим вполглаза и с оружием наготове!

  – Не бойся, Ирия. – Катрин протянула к девушке тонкую руку без украшений – с одним лишь обручальным кольцом. И погладила незваную гостью по голове.

  Маме такое и в голову бы не пришло. Нигде, кроме той кельи – у амалианок.

  А отцу – лишь когда Ирия была совсем маленькой. И когда кинулась обнимать его на михаилитском подворье... Или когда они помирились в Закатной Башне.

  Мама всегда говорила, что лишние проявления чувств – лишь для простолюдинов. Впрочем, когда это Ирия была послушной дочерью?

  – Я смогу убедить моего мужа.

  Если не врешь... Да что же это с Ирией происходит – если она переменилась настолько?! Раньше думала о людях слишком хорошо – теперь сразу предполагает самое дурное.

  – Сейчас тебе лучше отдохнуть. – Катрин Тенмар встала, качнулась серебристая корона.

  Такие длинные косы! У Ирии волосы отрастут еще не скоро... Ну и Тьма с ними! Главное – голова дурная цела! Пока еще.

  Девушка тенью скользнула к неслышно закрывшейся за герцогиней двери. Не скрипят в этом замке петли, хорошо смазаны... Темный их подери! Приходи среди ночи кто хочет – не услышишь, не проснешься.

  Так, крюк висит – уже хорошо. Невеликая, но преграда. Как раз времени хватит – на кинжал в сердце!

  Ирия устало прислонилась спиной к двери, разглядывая пристанище на ночь. Похоже, хоть раз в жизни, а под герцогским балдахином выспимся.

  Бывшая графиня проскользнула к окну, раздвинула гардины. Третий этаж, а внизу – мощеный двор...

  Нет уж, клинок надежнее!

  И не зря снились серые снеговые тучи. Вон они – напрочь скрыли и луну, и звёзды! Ничего не разглядеть, кроме обступившей замок давящей мглы, заледенелого озера в полумиле и облетевшего леса вдали. И вот-вот заведет волчью песнь метель – дня этак на три-четыре.

  Ирэн говорила, сугробов в Тенмаре не бывает. Так то – сугробов. А падать сверху всякой снежной крупе никто не запрещал.

  Резное окно открылось легко. Девушка поглубже вдохнула ледяного воздуха – всей грудью. И вернула раму на место.

  Нечего еще с вечера выстужать комнату. И без того – холодно. Или так только кажется – из-за непроходящего озноба? Ничего, получше укутаемся на ночь – к утру всё и пройдет. И холод в крови, и ломота в костях.

  В детстве Ирия болела редко. Еще не хватало расхвораться сейчас! Уж замок Тенмар – самое неподходящее место. Не считая тюрьмы.

  А окно всё равно правильно закрыла. Тут – не аббатство Предательницы Амалии, в конце концов.

  Жаровня – вот она, но теплее не стало. Наоборот – озноб бьет всё сильнее.

  Ничего, у нас есть еще одно средство согреться. Графин на подносе.

  Ирия, не колеблясь, долила остатки в бокал. Задумчиво прошлась по комнате, плотнее кутаясь в плащ и любуясь догорающими углями камина.

  Красиво. Но тоже не согревает. Как и вино.

  Ладно, допиваем – и под балдахин. Подумать о жизни и смерти можно и лежа.

  Хотя чего тут думать – если всё равно "дуру-девку" сюда уже занесло? Для нее смертельная игра теперь зависит от действий других. Напрямую.

  Партия зашла в тупик – игроку уже не просчитать ничего. Остается лишь тянуть время и ждать – ответного хода врага. И его же промашки. Любого из врагов.

  Одеял оказалось много. Меховых. Но и они не согревают...

  4

  – Леон!

  Чёрно-зеленый мяч неожиданно и стремительно летит в брата. Наследник титула лишь в последний миг успевает подхватить полосатый вихрь – под заливистый смех сестер.

  – Эйда! – будущий лорд, стремясь немедля выставить кого-нибудь другого в еще более смешном свете, швыряет мяч в сестру-близнеца.

  Будь это бросок Ирии – Эйде бы не увернуться. Но Леон никогда не мог сравниться в ловкости с постоянной соперницей детских игр. Хрупкая мечтательная Эйда с трудом, но перехватывает мяч.

  – Иден! – произносит она своим мягким мелодичным голосом. И лишь тогда кидает красно-золотой шар – прямо в руки сестренке.

  Эйда никогда не делала резких, жестких бросков. А уж тем более – в младшенькую.

  – Леон! – восьмилетняя Иден и рада бы, да не в силах застать врасплох старшего (на целых четыре с лишним года!) брата.

  Ирия краем глаза замечает, как уже раздраженный Леон поймал мяч. И молниеносно метнул его обратно в младшую, уже на ходу резко выкрикнув:

  – Иден.

  Мяч бьет девочку в плечо – хорошо, не в голову! Сестренка разражается плачем.

  Встревоженная Эйда тут же бросает игру, кидается к малышке. Обнимает, уводит в дом. На ходу оборачивается, укоризненно смотрит на Леона.