Текст книги "Полет к солнцу (СИ)"
Автор книги: Мелания Кинешемцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 45 страниц)
Юноша поздоровался с молодой женщиной и ребенком, но заговорить с ними не решился, обратившись к брату:
– Тебя вчера встретила мисс Бэгшот?
– Нет, – Аберфорт горько усмехнулся. – Она, бедняга, закрутилась совсем и забыла, что я должен приехать. Ллойда мать встречала – ну, и аппарировала со мной. Когда узнала, что с мамой случилось, – он засопел, но сдержался, – хотела остаться, помочь, Роз выписать, чтобы тоже помогла… Мы отказались. Хоть Ллойд мне и друг, а все же лишние глаза и уши нам ни к чему. И ты смотри, друзей своих не притаскивай?
Не было нужды предупреждать: Альбус понимал, что есть вещи ,в которых лучше не посвящать посторонних, и первым делом попросил Элфиаса ничего не говорить друзьям, а уж если они узнают – убедить не вмешиваться.
– Уизли и так помогли. Денег оставили, венок прислали. Объявление обещали в газету дать.
Он зашмыгал носом, размазывая по лицу слезы. Альбус растерянно похлопал его по плечу.
– Тише… Там Ари очнулась. Я же сначала к нам зашел.
– Очнулась? – встрепенулся Аберфорт и быстро вышел, бросив недоеденный кусок пирога. Анджела улыбнулась ему вслед:
– Молодцом держался. Всю трудную работу делал и очень беспокоился за сестру. Боюсь, гроб вам с ним вдвоем нести придется. Разве что мама кого-нибудь из постояльцев привлечет.
– Да, – Альбус опустил голову. Анджела налила ему кофе, положила на тарелку пару тостов с сыром.
– Тетю Кендру, в общем-то, должны были похоронить сегодня. Но она погибла вечером, да потом, эта возня с аврорами… Мы смогли заняться всем, что нужно, только утром. Гудвин, немедленно убери руки.
Мальчик, не обращая внимания, запихнул в рот кусок пирога, не доеденный Аберфортом. Андежла дождалась, пока он прожует, и с силой шлепнула его по рукам. Малыш разревелся.
– Брось, – поморщился Альбус. – Ему ведь тоже хочется пирога, а ему не дали.
– Пусть не привыкает подбирать объедки, – прищурилась Анджела. Парню ничего не оставалось, как усадить хнычущего ребенка на колено и немного покачать. Гудвин скоро развеселился: кажется, он был отходчивого нрава.
– Как твои дела? – рискнул спросить Альбус, пока Гудвин играл пуговицами на его рубашке.
Анджела вздохнула.
– Наверное, ты сам видишь. А уж если хочешь знать все подробности… Директор предложил мне денег за молчание, в противном случае обещал уничтожить меня и мать. Каюсь, деньги взяла. Оказалось, не напрасно: работать я смогла нескоро. Тетя Кендра сказала, что беременность прерывать не следует: это опасно, многие так погибают…
Альбусу вспомнилось, как мать хлопотала над умирающей Нэнси.
– А если я выживу, то вряд ли у меня будут еще дети. Чтобы не позорить мать, я уехала в Лондон. У магглов есть приюты для падших женщин, я жила в одном из них.
– Для каких падших? – рассердился Альбус. – Какая ты падшая? В чем ты виновата? Над тобой надругался подонок…
– Внебрачный ребенок не у подонка, а у меня, – вздохнула Анджела. – И вообще, не кричи. Твоя мать за стенкой в гробу лежит.
Альбус опустил голову и покрепче обхватил худенькое, с острыми ребрами, тельце Гудвина: ребенок уж слишком завозился, мог упасть.
– Так вот, в приюте мне помогли найти, у кого можно оставить ребенка на время, пока я буду работать. На работу я устроилась в Министерство, как и хотела, – Анджела криво усмехнулась. – Только не служащей, а уборщицей. Впрочем, полгода назад меня повысили. Начальник одного отдела – отменный магглолюбец. Он прослышал о пишущей машинке и приволок её на работу. Все отказывались учиться на ней печатать, а я согласилась. Так что теперь я машинистка, – она показала руки. – Видишь, что она делает с пальцами? А красные они у меня еще со времен уборок… Ничего, зато теперь я на чистой работе.
Она горько усмехнулась.
– Несколько раз сталкивалась в министерстве с Оскаром. Он сейчас секретарем у какого-то дипломата. Первый раз обозвал шлюхой, а я побоялась ответить: только-только работу нашла. Теперь делает вид, что не замечает.
– Эта мразь мизинца твоего не стоит. Не думай о нем ни минуты.
– Я его любила… – проговорила Анджела медленно. Ребенок на руках Альбуса пригрелся и стал засыпать.
– Ты бы оставила его в деревне, – парень снова покачал малыша. – Пусть воздухом свежим подышит, молока попьет…
– Да, – Анджела прервала его. – Пусть все узнают, что у моей матери незаконнорожденный внук, а его затравят из-за его происхождения! В Лондоне до него никому нет дела, а в деревне, сколько бы я ни наколдовывала себе перед выходом обручальное кольцо, быстро все узнают. Альбус, Альбус. Ты ничего не понимаешь в людях.
Кендру положили неподалеку от Джеральдины. Так захотела миссис Скримджер: по её словам, так ей было бы удобнее навещать могилы. Сыновья вместе с двумя постояльцами сами донесли гроб до могилы. Аберфорт снова не сдержался, залившись слезами, но Альбус, опустив голову, молчал, чувствуя, как обычно на кладбище, что дорогие ему люди, которые ушли, стоят где-то близко. Мать сейчас была подле них, держа за руки Джеральдину и Камиллу, и улыбалась так безмятежно, как разучилась со времен ареста отца.
После похорон все наконец вернулись в дом к Дамблдорам. За дни, прошедшие со смерти Кендры, миссис Скримджер поддерживала тут порядок, насколько могла, хотя большая часть её внимания, конечно, уделялась Ариане. Альбус пока не мог заставить себя навестить сестру и потому пытался помочь мисс Бэгшот, Анджеле и её матери прибираться и готовить. Кончилось это тем, что его прогнали водиться с Гудвином.
На заднем дворе Альбус превратил полено в деревянную лошадку и как раз усаживал на нее ребенка, когда Аберфорт, выйдя из дому, остановился рядом с ним.
– Ну что, решать надо, – вздохну л брат.
– Что решать? – не понял Альбус.
– Чем жить будем, – Аберфорт скрестил на груди руки. – От коз доход небольшой есть, я корзины плести буду, силки ставить, опять же. Летом рыбачить можно. Надо бы подумать, как сыр делают: козий сыр в цене. Ариану засажу чесать пух да прясть…
– Какой сыр? – воззрился на брата Альбус. – Тебе же в школу через два месяца!
– Не поеду я в школу, – Аберфорт пожал плечами. – Чего я там не видел? На кого я Ари брошу? Или ты все же решил её в Мунго сдать? Так этому не бывать, и если так, мы с ней бродяжничать лучше уйдем.
– Ни в какое Мунго я её сдавать не собираюсь, – Альбус поморщился. – Но ты не можешь из-за нее остаться без образования… Я за ней послежу. Буду статьи в журналы писать, детей к Хогвартсу готовить… Придумаю что-нибудь.
Аберфорт насупился.
– Что-то мне сомнительно… Ты хоть знаешь, как воду носить? Как суп варить? Как в лавку ходить?
– Что я, не делал этого ни разу? – отмахнулся Альбус. – Суп варить научусь, а остальное-то – плевое занятие.
Аберфорт поковырялся носком ботинка в земле.
– Не уследишь ты за ней. Не любишь ты её, вот что. Доведешь до припадка, и она зашибет тебя невзначай.
Откровенно говоря, Альбус сам этого сильно опасался, к тому же ужасно не хотелось откладывать исполнение собственных планов на целых три года. Но при мысли об ином выходе становилось невероятно противно.
– Хорошо, – важно кивнул Аберфорт. – Я посмотрю, на что ты способен. Следующую неделю помогать не буду, справляйся сам. Я должен знать, на кого её оставляю.
Следующая неделя началась с хорошего события: сова принесла сверток с галеонами, который собрали для Альбуса друзья – но продолжилась так, что к концу её Альбус был готов лезть на стенку. Когда утром он не встал в четыре часа ,Абефорт, к этому времени проснувшийся, заявился в комнату и окатил его ледяной водой ,за что получил по носу и дал сдачи. Братья прекратили драться, только когда в соседней комнате зашевелилась Ариана. До завтрака пришлось натаскать воды (Аберфорт был категорически против того, чтобы готовить на наколдованной), почистить загон у коз и задать им корм, наколоть дров, вычистить и растопить камин, замесить тесто на лепешки, сварить кашу и заварить чай… У Альбуса, непривычного к домашней работе, все валилось из рук, а брат помогать не пытался, как и обещал.
– Ничего-ничего, – пробормотал он, заедая комковатую кашу полусгоревшими лепешками. – После завтрака надо будет в лавку сгонять, суп сварганить какой-нибудь, а еще постирать, а то, смотрю, мать не успела… Ну что, есть тебе, когда статьи писать?
– Найду, – пробурчал Альбус, глотая собственную стряпню. – В конце концов, есть еще ночь.
– Ну-ну, – фыркнул Аберфорт и прибавил, смягчившись. – Так-то тебе, конечно, будет помогать Ариана. Но если она заболеет, придется справляться самому. И не вздумай её будить утром, как я тебя разбудил.
При упоминании о сестре Альбус дернулся от внезапной злости. Если бы не она, неужели ему пришлось бы загонять себя в столь жалкое положение? Кусок застыл в горле, и в этот момент сестра как раз вошла в кухню: она достаточно окрепла, чтобы спуститься к братьям. Она, как всегда ничего не помнила, но будто бы заметила неладное: тревожно осмотрела кухню и нахмурилась, но промолчала. Аберфорт пододвинул ей тарелку с заранее отложенной лепешкой, вышедшей лучше всего, а на лепешку подложил кусочек сыра.
– Поешь, Ари. Ты скоро в тень превратишься.
Она странно поглядела в пространство, потом рассеянно улыбнулась брату и отщипнула от лепешки чуть-чуть. Альбус почувствовал, как снова накатывает раздражение.
– Ешь как следует, – процедил он сквозь зубы. Ариана непонимающе на него посмотрела ,а Аберфорт цыкнул.
– Тихо! Она всегда ест, как ей нужно. Давай, Ари. А хочешь, я тебе молочка свежего принесу? Мне как раз пора коз доить… Хочешь? И ты лепешку как раз с парным молочком… Макнешь – и в рот, – он поцеловал сестру в висок. – Ну, сиди, я сейчас.
Он убежал, а Ариана села напротив Альбуса и посмотрела в упор.
– Мама умерла? – тихо спросила она.
– Да, – от неожиданности он ответил резко.
Ариана задумалась, уставившись в стол, потом снова подняла голову.
– Это я её убила?
– Да, ты, – буркнул Альбус и спохватился, увидев, как потемнело лицо сестры. – То есть у тебя был припадок, видимо, а она просто не успела убежать… Ты нечаянно, ты не осознавала, что делаешь.
Ариана словно бы не услышала его, только отодвинулась и, отрезав отщипнутое от лепешки, молча поставила тарелку перед ним. Аберфорт вернулся с кувшином молока, она поблагодарила и выпила полчашки, а после снова ушла к себе и весь день не показывалась.
… Уже заполночь совершенно измочаленный Альбус дотащился до постели, упал ничком, даже не раздеваясь, и мгновенно заснул. Утром кошмар повторился. На третий день стало чуть полегче: Ариана окрепла настолько, что Аберфорт доверил ей участвовать в стряпне, шить, подметаться и присматривать за козами: у нее последнее получалось очень хорошо. А до Альбуса наконец дошло, почему он все время чувствует, что голоден: они с самых похорон не ели и цыплячьей ножки, сидели на каше и овощах. Все деньги – и присланные друзьями, и те, что остались после матери – Аберфорт забрал себе и выдавал на провизию очень скупо, твердя, что знает, какой транжира его брат.
– Накупишь говядины, съедим в один присест, а потом что? Идти в Пэгфорд побираться?
Альбус с трудом сдерживался, чтобы не превратить Аберфорта в лягушку – так, в воспитательных целях. Впрочем, Абефорт же и облегчил немного его мучения: на четвертый день он сходил порыбачить и принес к обеду трех карасей, а на пятый приволок двух куропаток, попавшихся в его силки.
– Нам одну, – остановил он брата, заметив плотоядный блеск в глазах последнего. – А одну отнесешь мисс Бэгшот. Она нам вон как помогла, а к ней племянник приехал как раз – я их обоих утром встретил.
Альбус со вздохом упаковал птицу и отправился к соседке.
Куропатка, очевидно, была соседке более чем кстати – она так обрадовалась, что попросила Альбуса задержаться, пообещав принести ему домашнего печенья. Печенье было невкусным, Альбус помнил это с детских лет, однако обижать соседку не хотелось. Да и вкус еды уже потихоньку терял значение в сравнении с её наличием. Он остался ждать и не сразу услышал легкие ленивые шаги, прозвучавшие из гостиной. В передней возник юноша; скрестив руки на груди, он прислонился к дверному косяку, едва соизволив заметить гостя.
Он был чуть моложе Альбуса – может, года на два – немного ниже ростом и куда тоньше в кости. Узкие кисти с тонкими длинными пальцами и мягкие светлые завитки, падавшие на шею, казались девичьими, а лица Альбус в полумраке передней толком не разглядел. Мисс Бэгшот вынесла печенье на блюдце, парень поблагодарил и вышел, но на середине пути его окликнул незнакомый голос – довольно высокий, с гортанный акцентом.
– Герр Дамблдор, подождите!
Альбус оглянулся: племянник соседки догонял его. Сейчас, при солнечном свете, в нем не осталось ничего женоподобного: теперь ясно было видно худое лицо, упрямое, лобастое, и тяжелый взгляд – одновременно яростный и радостный.
– Тетя сейчас назвала мне вашу фамилию, – говорил юноша действительно странно, словно набирая в грудь слишком много воздуха. – И я вспомнил, что читал вашу статью… О боевой трансфигурации. А, постойте, у вас было несколько статей в разные годы.
Альбус выдохнул про себя, порадовавшись возможности хоть на пару минут вернуться в прошлую жизнь.
– Да, я пишу на эту тему, – ответил он. – Статьи еще будут, вероятно. Я еще не изучил до конца все возможности.
– Вот как? – юноша моргнул, и только теперь Альбус различил, что глаза у него были голубые – просто от тяжести взгляда они казались темными. – В таком случае… О, простите, забыл представиться. Геллерт Гриндевальд.
Альбус во все глаза уставился на него – так ,что юноша даже удивился.
– Что-то не есть так?
– Мне про вас… тоже рассказывали, – Альбус немного смутился. – Моя одноклассница, близкая подруга. Виктория Уркварт, помните такую? Дочь английского дипломатат, такая красивая, волосы светлые, длинные…
– О… – юноша откинул со лба белокурый завиток. – Фамилию я слышал, но не могу в точности вспомнить, о ком вы говорите. Не знаю… Не могу знать.
– Вы вряд ли могли её забыть, – рассмеялся Альбус. – Она не из таких. Пойдемте, у меня есть фотография, я вам покажу!
Оба быстрым шагом вошли в дом, не обратив внимания на остолбеневшего Аберфорта, и поднялись в комнату Альбуса. Тому не пришлось искать долго: фотографию друзей он всегда носил с собой, в кармане мантии.
– Вот она, в центре, видите? Такая хорошенькая! А сейчас стала еще лучше. Она нам всем когда-то рассказывала про вас… – Альбус почесал макушку, еще кое-что вспомнить. – Да, и мой друг – вот этот, худенький, черноволосый – тоже про вас говорил. Его кузен учится в Дурмстранге. А вы там звезда школы…
– Увы, моя звезда закатилась, – улыбнулся Геллерт. – По крайней мере, так считают мои учителя. Меня исключили полтора месяца назад.
– Исключили? За что? – уставился на него Альбус. Геллерт взял фотографию в руки, вглядываясь в лицо Виктории.
– За использование темной магии. А она очень хороша, да. Значит, вот как ее зовут. Виктория. Она ваша победа?
Хотя парень говорил вроде бы шутя, глаза его сузились, взгляд стал внимательным и напряженным. Альбус не сразу понял, что он имеет в виду, а потом снова рассмеялся – почему-то в присутствии этого человека ему было легко и весело.
– Нет, нет. Мы просто друзья. Она мне, как сестра. А я не понимаю, как вышло, что вас исключили за использование темной магии? Разве её не изучают в Дурмстарнге наравне со светлой?
– Изучают, – спокойно объяснил Геллерт. – Но я вышел за пределы того, что нам предлагается для изучения, а это считается недопустимым.
– Понимаю, – сочувственно вздохнул Альбус. – Нам тоже в Хогвартсе вечно ставили палки в колеса. Меня наказывали, когда я в обход преподавателя высылал в журналы свои статьи, а моего друга – этого черненького – чуть не до смерти засекли, когда он смоделировал летатльный аппарат и… эм-м… попробовал испытать.
– Косность, – скривился Геллерт, скрестив руки на груди. Оба на секунду замолчали.
– Вы не жалеете, что вас исключили? – просто спросил Альбус. – Все-таки годы потрачены.
– Не жалею. Напротив, теперь я свободен, свободен всей душой – Гриндевальд поднял глаза ввысь и прищурился, улыбаясь, одновременно ожесточенно и с наслаждением.
– Все эти рамки образования, безмозглые авторитеты, государство, система управления, религии и мораль… Придет великий ветер и сдует все это в море! В море, герр Дамблдор, и только от нас зависит, будем ли мы ветром или трухлявыми пнями, которые он сметет!
Альбус немного задумался.
– Предположим, мы ветер. Что же будет, когда мы сметем трухлявые пни?
– Тогда мы возведем на пустыре новый мир, – Альбусу вновь показалось, возможно из-за акцента, что парень говорит одновременно торжественно и буднично. – Воздвигнем его без оглядки на вчера, на все, что было до нас. Он будет зваться нашим именем и помчится в будущее, к небесам.
Гриндевальд, спросив жестом разрешения, вновь взял снимок и всмотрелся, глубоко вдохнув и как бы принюхиваясь.
– Виктория, – наконец выдохнул он. – Лучшего имени и быть не может, вы не находите? Победа, победа, которой живешь день и ночь, звезда в ночи… Знаете, я забыл ее имя, но запомнил эти зеленые глаза, изумруд… Виктория. Она когда-нибудь говорила обо мне что-нибудь? – он снова старался говорить небрежно, но взгляд так и впился в лицо Альбуса, выдавая волнение.
Тот развел руками.
– Если честно, она находила вас невыносимым. Кажется, вы тогда мечтали стать канцлером Германии?
Геллерт усмехнулся.
– Вы полагаете, я не хочу этого сейчас? Хотя масштаб… Одной Германии мало, чтобы изменить весь мир. А что еще она? Только злилась и считала невыносимым? Более ничего не прибавляла?
– А еще она завела померанского шпица и назвала его в вашу честь.
– Шпица? В мою честь? – Геллерт сверкнул глазами и захохотал. – Значит, она меня неплохо запомнила… Ну я ее проучу! Но она… То есть, это восхитительно, не правда ли?
Набрав в грудь воздуха, он выпалил на одном дыхании:
– Герр…То есть сэр, мы едва знакомы, но я могу вас попросить познакомить меня с ней? В смысле, заново познакомить? Я обязан ее увидеть!
Альбус немного растерялся.
– Я не против… Но, видите ли… Она помолвлена. Вот с этим, – он указал на Горация.
Вглядевшись, Гриндевальд задохнулся.
– С этим?! С этим жирным боровом? Ее заставили родители? Не может же она любить такого…
Он разозлился, крылья носа раздулись, и Геллерт заходил взад-вперед перед Альбусом.
– Если уж ни государства, ни церкви не устоят в скором будущем, что такое помолвка, что такое брак? – негодующе повысил он голос. – Мы должны ехать! Неужели вы думаете, что она его любит? Или она может не предпочесть меня? Она же такая… Она назвала шпица, значит, не хотела обо мне забывать! – вскричал он наконец в волнении.
– А кто это тут орет в чудом доме? – гаркнули с порога. Альбус и Геллерт одновременно оглянулись: в дверях, сжимая кулаки, стоял Аберфорт.
– Это что вообще такое? – обернулся брат к Альбусу. – Кто будет готовить ужин, а? Это ты так справляешься? Увязался за первым встречным и все забросил? Да еще в дом его притащил? Вожжой тебя, что ли, проучить, чтобы взялся за ум?
Геллерт с недоумением и презрением осмотрел Аберфорта с головы до ног.
– Я не совсем понимаю, – с нарочитым акцентом протянул он, – почему ваш слуга вмешивается в разговор столь грубым образом.
– Слуга?! – Аберфорт побагровел. – Слуга?! Ах ты хрен козлиный! Ну-ка пошел вон! Я тебя сейчас сам вышвырну!
Геллерт захохотал, запрокинув голову, и щелкнул пальцами – Аберфорт засучил ногами, медленно поднимаясь в воздух.
– Аберфорт! – тихо воскликнули на пороге. Ариана быстро вошла в окмнату и протянула к брату руки.
– Что с тобой?
– Он меня заколдовал, Ари, – прохрипел Аберфорт. – Не Ал, а его гость. Скажи им, что я убью их обоих.
Ариана обернулась, вперив глаза в лицо Геллерта.
– Перестаньте, – спокойно сказала она. – Расколдуйте его. Нехорошо.
Тот снова щелкнул пальцами, и Аберфорт упал, стукнувшись об пол и расквасив нос. Ариана присела перед ним на корточки, ища, что бы холодное можно было приложить.
– Когда будет свободное время, сэр, буду рад встрече с вами, – Геллерт поклонился Альбусу. – Я сам найду выход.
Он удалился. Аберфорт сидел на полу, зажимая нос руками. Ариана, отчаявшись найти что-то холодное, пыталась его обнять.
– Твари, – стонал брат. – Твари, сволочи, индюки драные… Ненавижу…
– Иногда полезно вспомнить, кто из нас старший брат, а кто младший, – назидательно сказал Альбус, остановив Аберфорту кровотечение.
Ариана сердито на него посмотрела.
– Со мной поступай, как хочешь, – сказала она тихо. – А его бить не давай. Он ни в чем не виноват.
Альбус закатил глаза.
– Ох и надоели вы мне оба, сил нет. Глаза бы мои на вас не глядели. Идите к куропатке, что ли. Но только попробуйте ничего мне не оставить, малявки.
Он позабавился, глядя, как здоровяк Аберфорт, все еще постанывая, опирается на худенькую Ариану, а после растянулся на кровати, заломив руки за голову. Поведение нового знакомого, в общем, не слишком-то его удивляло: было понятно, что Викторию никому не забыть просто так, и кто-нибудь запросто может влюбиться в нее и много лет о ней помнить. Но надо же ему явиться именно теперь, когда она помолвлена… «Вот это будет сюрприз. Бедняга Гораций. Или выстоит Викки все-таки? А надо ли ей выстаивать?» Альбус вздохнул и снова мечтательно улыбнулся, вспоминая акцент гостя. «А мыслит здраво – я таких, наверное, никогда не встречал. И действовать готов, и силы есть! Вот это я понимаю, человек. Непременно надо познакомиться поближе. Такого соратника я больше нигде не найду».
========== Глава 61. Крайности ==========
Солнце уже садилось, когда Альбус вышел из дому и подкрался к домику Батильды. Он осторожно прошелся вдоль стен ,вглядываясь в окна, и когда заметил знакомый силуэт, постучался в стекло. Геллерт открыл окно и выглянул.
– Боитесь разбудить мою тетушку? – усмехнулся он.– Напрасно: она страдает бессонницей. Впрочем, я вам рад. Погодите.
Недолго думая, Геллерт уселся на подоконник, свесил длинные ноги и спрыгнул на землю.
– Пройдемся? Вы мне покажете деревню и окрестности. Где здесь у вас интереснее всего?
– Э-э… – Альбус приподнял брови. – Поблизости от деревни стоит так называемый Буковый дом – имение одного могущественного темного волшебника. Он просто кишит всякой нечистью. Но я не хочу потом отвечать перед мисс Бэгшот.
Геллерт зевнул.
– Я не уверен, что вам придется за меня отвечать. Но сейчас у меня нет настроения драться. Есть настроение мирно гулять. Где это можно? Говорят, тут интересное кладбище?
Альбус внезапно догадался, чего добивается новый знакомый.
– Вам хочется увидеть могилу Игнотуса Певерелла?
Геллерт расхохотался, запрокинув голову и сверкнув крупными зубами.
– О да, вы угадали. Я знаком с той легендой – я ведь англичанин наполовину. И…
Он зашарил рукой под тонкой рубашкой, распахнутой на груди, и вытащил кулон, висевший на золотой цепочке. Альбус вгляделся: в полусвете заката блестел золотой треугольник, заключавший в себе круг, перечеркнутый вертикальной линией.
– Знак Даров смерти?
Геллерт важно кивнул.
– Так. И знак Мастера смерти – того, кто владеет всеми тремя её Дарами.
Альбус слегка удивился
– Вы верите сказке?
– О, нет, – отмахнулся Геллерт. – Но в ней заключено рациональное зерно. Гениальные ученые, братья Певереллы, создали три мощнейших артефакта, обладатель которых может подчинить себе смерть. То есть его нельзя будет убить. А это очень важно, если хочешь подчинить себе мир. Срываются любые покушения, и враги чувствуют суеверный страх. Проводите меня на могилу Игнотуса?
Когда они добрались до кладбища, уже спускались сумерки, пришлось посветить пред собой Люмосами. Трава в то лето росла так быстро, что ухаживающие за могилами не успевали её скашивать, и парням пришлось шевелить заросли палками.
– Здесь кто-то, кто вам знаком? – спросил Геллерт, заметив, как Альбус замер: они вышли под дуб, где была могила Джеральдины, а в двух шагах, забросанный венками, виднелся свежий холм над Кендрой.
– Здесь девушка, на которой я хотел жениться. – Альбус указал на плиту. – А там моя мать.
– А когда вы хотели жениться?
– Мне лет десять было.
Некоторое время Гриндевальд молчал.
– Тетя сказала мне, что ваша мать умерла совсем недавно. И учитывая все обстоятельства и то, что я видел… – он прикусил губу, посмотрел исподлобья. – Ваша сестра – сумасшедшая?
– Как вы поняли? – спросил Альбус неожиданно устало.
– Я видел сумасшедших волшебников, – коротко пояснил Геллерт. – Она такая с рождения?
– Нет… – и Альбус, столько лет оберегавший секрет семьи, с легкостью рассказал все человеку, которого видел второй раз в жизни. Он сам не знал, как это вышло, но перед Геллертом изворачиваться не хотелось.
Тот, к счастью, не стал ни ахать , ни сочувственно вздыхать, ни соболезновать. Он с яростью стиснул палочку.
– Проклятые магглы. И проклятые власти, прогибающиеся перед ними. И проклятый Статут.
– Да, думаю, без него отца наказали бы мягче, – вздохнул Альбус.
– Вот именно! Вашему отцу не пришлось бы скрывать от властей дочь ,само существование которой постоянно чревато нарушением этого Статута, он мог бы признаться, как все было на самом деле. Возможно, он был бы даже оправдан. И вообще, – Геллерт нервно откинул волосы со лба, – как маггловские ублюдки посмели приблизиться к волшебному ребенку? Разве так должно быть?
Альбус нахмурился, но не ответил: возможно, воспитание Геллерта давало о себе знать, но относительно Статута он говорил здраво. Тем временем они нашли наконец старую плиту, на которой был вырезан такой же треугольник, что и у Гриндевальда на цепочке. Геллрт опустился перед могилой на корточки, деловито её осмотрел, отгибая стелющиеся побеги вьюна, и стал шептать длинные формулы и посылая в землю вспышки. С каждым разом лицо его искажалось досадой, пока наконец он не взмахнул в воздухе кулаком.
– Ничего нет!
– А вы думали, Дары смерти зарыты прямо здесь? – усмехнулся Альбус. – Нет, их здесь не может быть.
– Но где-то же они быть должны!– прошептал Геллерт, повернув к нему искаженное злобой лицо.
– Разумеется, – Альбус пожал плечами. – У потомков братьев Певереллов.
Геллерт пружинисто выпрямился, по-детски приоткрыв рот – губы у него были розовые, пухлые и мягкие.
– А вы знаете этих потомков? У тети мне не хочется спрашивать. А найти Дары необходимо, понимаете! Ведь Бузинная палочка – непобедимое оружие. Воскрешающий камень – это неубиваемые солдаты. А мантия… С её помощью можно проникнуть куда угодно и подслушать какой угодно секрет.
– То же можно и с помощью дезиллюминационных чар, – Альбус пожал плечами.
– Но мастером смерти с их помощью не стать! – ответил Геллерт резко и снова заговорил умоляюще. – Так вы знаете? Вспомните, вспомните!
Альбус сморщил лоб.
– По-моему, начал он, – у Антиоха потомков не осталось. Бузинная палочка кочует по свету… При желании, наверное, можно последить её историю. Воскрешающий камень – у Гонтов, потомков среднего брата… Да у тех самых, которым принадлежал Буковый дом! Вот мантия… Можно при желании узнать, кто такие – потомки Игнотуса…
– Нам дорога в архив, – выдохнул Геллерт. – И там же надо найти, где стоял дом Певереллов. Кому он теперь принадлежит. А сейчас…
Он окинул взглядом кладбище. В черном небе белела луна, перекликались ночные птицы. Мимо пронеслась стая летучих мышей.
– Полагаю, нам пора возвращаться. Завтра вы проводите меня в ваши архивы.
…Дверь в дом Альбус приоткрыл тихо: все-таки брат и сестра наверняка легли спать. Он думал было зайти на кухню и сжевать перед сном кусок хлеба, но остановился на пороге. За столом, уронив голову на руки, сидела в ночной рубашке Ариана. Сперва Альбус подумал, что она спит, но после различил, что у нее вздрагивают плечи. Поколебавшись, он потихоньку ушел к себе.
Утром Аберфорт уже не рискнул его будить, и Альбус отоспался вволю. Когда пришлепал завтракать на кухню, Ариана, чистившая морковь, молча протянула ему несколько конвертов. То были письма от друзей: Айла сообщала, что на ферме понравилось и ей, и Лансу, Лэм описывал библиотеку обсерватории, Клеменси коротко сообщала, что смогла устроиться санитаркой в Мунго, Элфиас рассказывал о драконьем заповеднике где-то в Восточной Европе, а Викки сообщала, что на все лето уезжает с родителями в Ниццу. «Так-то лучше», – подумал Альбус: все-таки ему не хотелось, чтобы новый знакомый вмешивался в жизнь его друзей. Мысленно он поблагодарил каждого из них за тактичность: зная, как он не любит утешений, они ни словом не обмолвились о недавней смерти его матери.
– Аберфорт пошел выгонять коз, – Ариана поставила перед Альбусом тарелку с тертыми морковью и яблоком, вымазанными в меду. – Вот, это тебе к каше.
Альбус фыркнул.
– Это можно есть?
– Морковь надо есть для зрения, – проронила Ариана. – Я тебе носки вяжу. Аберфорту уже связала, теперь тебе. Мне сказали, вам будет холодно.
– Кто сказал? – насторожился Альбус. – Часовщик? Ари, он опять приходит? Он приходил, когда ты убила маму?
Сестра растерянно кивнула.
– Я тебе говорил, чтобы ты училась с ним бороться?! – вскипел Альбус. – Говорил! Почему ты меня не послушалась?! Видишь, к чему это привело?! Я торчу теперь тут с вами, а мог бы…
Он сердито набил рот морковью – вприкуску с кашей оказалось не так-то плохо. Сестра умоляюще сложила руки.
– Прости, – прошептала она. – У тебя друг появился. Только у него страшные глаза. Как у меня, когда я не в себе.
– Откуда ты-то знаешь, какие у тебя тогда глаза? – мрачно фыркнул Альбус.
– Он показывает мне зеркало… – начала Ариана, но брат, не выдержав, стукнул по столу.
– Заткнись уже. Как ты мне надоела, ты бы знала. Все вокруг тебя вертятся, а что ты из себя представляешь? Спасибо, если не придется скоро из-под тебя горшки выносить.
Ариана сжалась. Быстро доев, Альбус схватил куртку и вышел на улицу.
Геллерт ждал его у колодца. Вместе они остановили какую-то телегу и отправились в Пэгфорд, где располагались архивы; по дороге Альбус решился предупредить, что навестить Викторию в ближайшее время не получится. Гриндевальд недовольно поджал губы и прищурился.
– Хорошо, – медленно сказал он.– А что этот боров? Наверное, он столь же глуп, сколь и толст?
– Вообще-то он мой друг, сэр, – кашлянул Альбус. – И смею вам заметить, он лучший по зельям на потоке. И да, Виктория выходит за него по своей воле.
Геллерт смягчил тон.
– То есть, я так понимаю, он специалист в зельях? И что же, он очень умен? Что же в нем было такого, чтобы она… Предпочла этого, несмотря на… Вы понимаете.
– Полноту? – Альбус улыбнулся. – Он начитан, остроумен… Умеет не терять головы. И, в общем, неплохой друг.
– И все? – поразился Геллерт, – этого ей может быть достаточно?
