Текст книги "Полет к солнцу (СИ)"
Автор книги: Мелания Кинешемцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 45 страниц)
В остальном дела тоже шли неплохо. Дереку Лонгботтому действительно не стали объявлять бойкот, хотя часть ребят и общалась с ним теперь неохотно, а сам он старался спрятаться ото всех за спиной у Розалин. Лили Карлайл вдохновляла своих «рыцарей» на новые воинственные вылазки. Тем же, вероятно, занималась и Лисандра Яксли – во всяком случае, проделки что гриффиндорской, что слизеринской банды не раз служили темой для обсуждения за завтраком, а Аберфорт как-то раз даже умудрился попасть в карцер – раздул Арктурусу Блэку голову.
Генри Уизли некоторое время ходил с сердитым видом, но потом подошел к Альбусу сам и в знак примирения предложил сфотографировать всю его компанию. Мальчишка увлекся за каникулы колдографией и теперь не расставался с фотоаппаратом, стремясь запечатлеть все, что попадалось ему на глаза.
Колдографию компании Альбуса он сделал в воскресение, в одном из пустых классов. Все долго думали, как лучше расположиться: Альбус слишком явно выделялся среди остальных ростом, а Гораций – полнотой. Наконец сделали так: девочек усадили на стулья: Айлу, Викки и Клеменси – а троих из мальчиков поставили у них за спиной: Слагхорн в центре, Лэм и Элфиас по бокам. Что до Альбуса, он, недолго думая, растянулся у ног девочек на полу и подпер голову рукой. Его длинные ноги, увы, в кадр влезли не полностью, но в целом получилось очень мило.
– И сразу видно, кто тут главный, – ехидничала потом Виктория, на что Альбус только пожимал плечами.
В середине октября в семействе Викки случилась неприятность. В газеты попали сведения, что брат ее отца, будучи женат, якобы содержит побочную семью: любовницу-магглу и двух детей, ни один из которых не проявлял волшебных способностей. Элфрид Гринграсс злорадствовал – видимо, семья матери Виктории с семьей Укрвартов ладила не особенно.
– Рыжая маггла-валлийка! – насмехался Элфрид, когда кузина оказывалась поблизости. – Дети-сквибы! Да, репутации твоего папеньки это дорого обойдется.
– Тебе может дорого обойтись, если ты сейчас же не заткнешься, – останавливал его Альбус, а мальчишка только жеманно поводил плечом. Стоявшая рядом Лисандра Яксли хихикала:
– Этот Лионелл Уркварт вообще, говорят, тот еще проходимец. В молодости участвовал в дуэлях без правил – знаете, такое подпольное развлечение в Лютном? Приходит любой желающий, дерется, и если побеждает, то ему платят…
– Интересно, откуда приличная девочка может знать про такое развлечение? – холодно обрывала ее Айла, игнорируя надменный взгляд. Правда, потом Викки призналась, что дядя в самом деле участвовал в этих боях.
– Он взбалмошный, шебутной, но очень добрый. Устраивает такие шутки, такие развлечения! Правда, папа в его присутствии немного нервничает. Зато нам с мамой нравится. Но вообще, это свинство, – добавляла она, нахмурившись. – Мало того, что папиной репутации это действительно может повредить, так у дядиных бастардов еще и наши фамильные глаза! Представляете, рыжие сквибы с зелеными глазами… Это уж вообще ни в какие ворота!
– А что, у вас патент? – вальяжно спрашивал ее Гораций. – Или в душе ты ненавидишь магглов и сквибов?
– Да нет, – бормотала Викки. – Просто это свинство, и все. И вообще: тетя его любит, а он изменял ей. На ее месте я бы его уже поджарила.
Гораций кудахчуще смеялся.
– Все слышали, какие у нашей Виктории кровожадные наклонности? А еще говорит, что любит дядюшку…
– Люблю. Но все равно он свинья. Нельзя так с женщинами поступать.
– А как женщины поступают с мужчинами?
– Законом вы лучше защищены!
Альбус прикрывал глаза и улыбался – друзья заводили их любимую перепалку.
Кузену Викки все же смогла заткнуть рот тем, что начала громко рассказывать, когда он с приятелями находился поблизости, разные милые истории вроде тех, что рассказывала когда-то в купе: как он в детстве сам себе сушил мокрые штанишки или левитировал горшок. Элфрид, побагровев, умолкал.
Альбуса заинтересовали во всей этой истории только дуэли без правил – все, что происходило без правил, как известно, интереснее всего регламентированного. Репутация Лютного переулка мало его интересовала; будь этот самый переулок расположен в Хогсмиде, мальчик бы отправился туда немедленно. Но Лютный, увы, был в Лондоне. Без письменного разрешения преподавателя никто не откроет несовершеннолетнему камин. Правда, разрешение можно подделать, но вдруг узнают почерк? И главное: как он вернется назад?
«Вот если бы я умел аппарировать… Но придется ждать до шестого курса. А хотя, почему придется, собственно?» – спросил себя Альбус и встрепенулся. В самом деле, ждать не было никакой причины, про аппарацию тоже написаны книги. А значит, ей можно выучиться самостоятельно. Конечно, придется выходить за границы антиаппарационных чар. Альбус был готов попробовать уже в эти выходные, но вспомнил о контроле за аппарацаией несовершеннолетних. Разбирательство в аврорате и исключение из Хогвартса были ему совсем ни к чему.
«Палочка, – сообразил Альбус. – Контролируется волшебство, исходящее от палочки. Значит, если у меня будет палочка взрослого… Только где бы ее достать?» Ему вспомнился эпизод из детства, еще в Насыпном Нагорье, когда он сумел стащить палочку из кармана какого-то растяпы. «Можно попробовать так и сейчас. В Хогсмиде проследить за каким-нибудь пьянчугой…»
В тот вечер Альбус пришел в библиотеку читать про аппарацию, но не смог сосредоточиться и на первой строчке: перед ним – видимо, его не заметив – села с учебниками Камилла Фарли. Она была так близко, что он мог свободно разглядеть русый узел волос, подхваченный сеточкой, низко опускавшийся на тонкую шейку, нежное бледное запястье и даже, когда она поднимала с пола упавший пергамент – маленькую, едва заметную пока грудь. Камилла между тем подняла голову и увидела Альбуса. Личико ее испуганно вытянулось, она быстро задышала и стала собирать книги, но он успел подойти и схватить за руку прежде, чем она успела уйти.
– Что вы делаете? – в ужасе зашептала Камилла. – Оставьте меня! Не смейте меня трогать!
Альбус вздохнул, улыбнулся и начал читать он вполголоса:
Я ваших рук рукой коснулся грубой,
Чтоб смыть кощунство, я даю обет:
Как два смиренных пилигрима, губы
Сотрут лобзаньем святотатства след.
Он в самом деле крайне бережно прижался губами к ее ручке. Секунду Камилла потерянно молчала, затем вперилась в лицо Альбуса черными тоскливыми глазами.
– Зачем все это? Шекспир, цветы, эти ужасные перья… Зачем вы меня преследуете? Что вам от меня нужно?
Альбусу стало не по себе от острейшего чувства жалости, какое он испытывал только глядя на растерзанных птиц, на Ариану, лежавшую после припадка, или на могилу Джеральдины – такой, что в груди больно, как от ножа; но к этому еще что-то примешивалось, новое, и об этом он не замедлил сказать:
– Просто хочется быть рядом с вами. Дышать без вас трудно.
Ресницы Камиллы взметнулись, она бросила на него недоуменный взгляд.
– Не понимаю, о чем вы. Ваши отношения с мисс Уркварт показывают вас в таком свете… Я заслуживаю наказания уже за то, что с вами говорю.
Альбус плохо понимал, о чем она говорила – слишком сладко звучал ее голос, – но последняя фраза все-таки поразила его.
– Наказать? Вас? Послушайте, но это варварство. Вы… Вас вообще нельзя тронуть пальцем. Вы должны жить, как птица, на воле.
Камилла опустила глаза.
– Я знаю, что птиц подстерегают хищники. Я не верю, что вы не из них. Или, откуда я могу знать – может, вам нравится надо мной издеваться? Может, вы смеетесь надо мной с друзьями? Позвольте мне уйти.
– Но я не смеюсь над вами! – воскликнул Альбус. – Смеяться над вами… Да с места мне не сойти, если так! Как же можно над вами смеяться? В вас ничего смешного нет. Вы прекрасны.
– Перестаньте, – горько вздохнула Камилла. – И вообще, мне пора. Выпустите.
Он не стал настаивать, но с каждым шагом, пока она отдалялась, уходила, все сильнее становилось чего-то жаль. Альбус опомнился, только поняв, что почти шмыгает носом, как в детстве, устыдился и приказал себе немедленно успокоиться.
Но успокоиться все не получалось – он постоянно думал, чем же можно расположить Камиллу к себе, и отбрасывал планы один за другим. Должно быть, со стороны он выглядел странно, во всяком случае, Викки как-то вздохнула:
– Гаснут наши солнышки… Клеменси с начала года по углам прячется, теперь вот ты все грустишь. Что же, мне одной развлекать всю компанию?
– А с Клеменси что? – взволновался Альбус.
– Да так, кто-то шлет ей с начала года письма, она их читает в уголке, а потом ходит такая молчаливая.
– Ей угрожают? – Альбусу новость совсем не понравилась; он начал гадать, кто и за что мог начать придираться к его подруге. Викки почему-то хихикнула.
– Да не думаю. А вот что с тобой, дорогой мой?
Альбус отмахнулся:
– Ничего особенного. Тут у Клем проблемы посерьезнее могут быть, а ты молчала.
Виктория подняла глаза к небу и вздохнула.
На следующий же день Альбус в коридоре отвел Клеменси в сторонку и потребовал рассказать, кто присылает ей письма и что в них такого, что она весь день потом грустит. Девочка отреагировала необъяснимо: страшно покраснела, замотала головой по сторонам и отступила на шаг.
– Альбус, погоди… Я не понимаю, почему…
– Если тебе угрожают, то за тебя есть, кому заступиться, ты же знаешь, – мальчик взял ее за плечи. – Ну же, Клем, не надо бояться. Расскажи, что это за письма.
Клеменси опустила глаз и улыбнулась.
– В них совсем не то, что ты подумал, Альбус. Они мне… приятны. От кого они, я не знаю, но никаких угроз или оскорблений там нет. Напротив…
– Что «напротив»?
– Неважно, – спохватилась девочка. – Главное, что не о чем волноваться.
Она хотела еще что-то добавить, но в этот момент по коридору рядом с беззаботно болтавшей Эллой Крейвуд прошел Финеас Блэк, ставший за лето неправдоподобно миловидным. С него можно было бы рисовать рождественского ангела, если бы не тревожное, напряженное выражение лица. Элла привычно скривилась при виде Альбуса и Клеменси, Финеас бросил на девочку долгий тяжелый взгляд и слегка поторопил спутницу. Клеменси, мгновенно став похожей на птичку, попавшую в силки, тоже быстро ушла, но в противоположную сторону.
…Усилием воли Альбус все-таки заставил себя сосредоточиться на изучении аппарации – все равно с каждым днем у него портилось настроение, и все меньше хотелось с кем-то говорить. Что-то темное в душе поднималось, холодная и безжалостная нацеленность – а ее лучше использовать в деле, чтобы не натворить бед. Итак, в ближайшие выходные Альбус отправился в Хогсмид, явился, надвинув капюшон на лицо, в «Кабанью голову», и там невербальным Акцио (невербальные чары он потихоньку давно осваивал, и вслед за ним вся компания) выманил палочку из кармана одного пьянчуги. Ни в этот день, ни в следующий тренироваться не стал, опасаясь, что палочку будут искать – предпочел получше усвоить материал. «Итак, четко представляем себе желаемое место… Концентрируемся на том, чтобы туда попасть… Спокойно совершаем оборот на месте, мысленно нащупывая путь…» Альбус почесал за ухом; процесс отдаленно напомнил ему легилименцию. Здесь тоже требовалась концентрация и прощупывание пути… «Кстати, давно что-то я ею не занимался».
Еще некоторое время понадобилось, чтобы научиться обращаться с чужой палочкой – впрочем, она ему подчинилась быстро. В выбранный день мальчик, слегка позавтракав, выскользнул из замка и быстро добрался до границы антиаппарационных чар. С собой он прихватил бинты и бадьян на случай, если случится расщеп, а также яркую ткань, чтобы отметить цель аппарации. Повязав лоскут на сучок одной сосны, отошел на десять шагов. «На первый раз, думаю, достаточно». Достал чужую палочку, закрыл глаза, представляя себе болтающуюся на осеннем ветру алую тряпку. Представил себе, как идет к ней – нет, лучше бежит – и медленно повернулся вокруг себя…
Раз! Его всего сдавило так, что воздух в легких кончился и чуть не хрустнули ребра, кожу левой руки обожгло, но в следующий миг, открыв глаза, он увидел себя как раз под трепещущим кумачом. На жухлую траву капала кровь: кожа на левой кисти оказалась содрана. Залив рану бадьяном и обмотав тряпкой, он решил попробовать вновь.
Вторая и третья попытки тоже были не слишком удачны, но от расщепа, к счастью, на сей раз пострадали предплечья – раны там можно было спрятать под одеждой. Наконец, с четвертой попытки Альбус аппарировал без ущерба для себя. Перевел дыхание, вытер вспотевший лоб. Снял кумач с ветки. «В следующие выходные приду тренироваться снова. Это не так уж сложно».
То ли настойка оказалась старой, то ли Альбус плохо наложил бинты, но раны на предплечьях скоро снова стали кровоточить и сильно болеть. Он гадал, сможет ли перетерпеть, но, по счастью, услышал во дворе знакомый голосок. У фонтана, уже не работающего, сидели на скамейке Айла и Викки, а Клеменси развлекала их пением. Снова, как и на первом курсе, она пела «Прекрасную Маргарет и милого Вильяма»:
Маргарита расчесывала перед окном
Рано утром золото кос
И смотрела, как мимо окна под венец
Милый Вильям невесту вез.
Отложила гребень свой костяной,
Волоса завязала узлом,
И ушла из дому, и никогда
Не вернулась в отцовский дом.
В другое время Альбус отметил бы, что в ее серебристом голоске появились более глубокие нотки, и что она как будто верней схватывает нужные интонации – но сейчас он почти не вслушивался.
Виктория увидела его первой и вскочила, вскрикнув. За ней обернулась Айла и Клеменси; первая, едва заметив бинты и кровь, полезла в свою сумочку, ее подруги кинулись к нему.
– Что с тобой, что случилось? Почему у тебя кровь?
– На тебя напал оборотень? – выпалила Викки, от волнения распахнув зеленые глазищи.
– Нет, – пробормотал Альбус. – Просто сильно поранил руки. Залил бадьяном, но что-то не помогло.
– Надо в больничное крыло, – подступила Айла. Он поморщился и выразительно на нее посмотрел. Она медленно кивнула.
– Хорошо, мы с тобой найдем кабинет, а девочки принесут нам лекарства. У меня с собой только бутылочка со спиртом да бинт, но его мало.
В пустом кабинете, пока Викки и Клеменси выполняли поручение подруги, она разрезала бинты и осмотрела раны. Брови ее на секунду приподнялись, но слишком удивленной она не выглядела.
– Так, на этой руке срезало немного мыщцу… Видимо, у тебя был болевой шок. А если бы тебе повредило ногу, то могло задеть бедренную артерию, и ты истек бы кровью. Если уж подпольно учишься аппарировать – не бойся, я наложила заглушающие, – то хоть выучи заодно и заклинание, которым можно остановить кровотечении. Хотя оно тебе вряд ли поможет в таком случае.
– Откуда ты про аппарацию знаешь? – опешил Альбус.
– Позавчера мы с тобой сидели в библиотеке, и ты читал книгу про аппарацию. А сегодня приходишь с явными признаками расщепления.
– Да ты Шерлок Холмс, – рассмеялся Альбус.
– Я доктор Ватсон, – поправила его Айла. – О, Викки наконец-то пришла.
– Не наконец-то, а уже пару минут рядом стоя,– скривилась Виктория. – Клеменси придумывает предлог, под которым можно взять в больничном крыле кроветворное. Как будто просто не может сказать, что у нее… – покосившись на Альбуса, она осеклась.
– Что? – ляпнул он, отчего Айла покраснела, а Викки рассмеялась:
– Что у нее голова болит, Альбус.
– А зачем кроветворное при головной боли?
Вики возвела глаза к небу, потом живо к нему подсела.
– Скажи-ка мне лучше, повеса, научился ли ты аппарировать? Я ведь слышала ваш с Айлой разговор.
Подруга осуждающе покачала головой. Альбус кивнул.
– Научился. Почти сразу аппа… Ну, я же сказал – почти, Айла!
– Тогда как-нибудь выберемся в Лондон? – подмигнула Викки. – А я помогу тебе очаровать Камиллу Фарли.
– Да мы и так выберемся, – немного растерялся Альбус. – Зачем мне Камилла?
– Помогу-помогу, – заверила Виктория, по-кошачьи потянувшись.
========== Глава 42. Решительный шаг ==========
Вечерний Хогвартс умолкал, готовясь ко сну. От золотого света факелов становилось уютно, хотя в коридоре то и дело чувствовался сквозняк. Обход сегодня прошел быстро – Джейн не терпелось остаться наедине с поджидавшим ее Дональдом, и Альбус охотно не заметил, как она ускользнула в один из пустых классов. Сам же он дошел до башни Рейвенкло и вызвал Викторию.
– Извини, но аппарировать я еще не готова, – кокетливо заявила она. – У тебя еще мало опыта, и я не хочу, чтобы меня расщепило. Или ты по другому вопросу?
Альбус замялся, и она сама все поняла.
– Камилла. Не отрицай, надо быть слепоглухонемым, чтобы не заметить, что ты ею увлекся. У меня для тебя, прежде всего, хорошие новости. Она тоже к тебе неравнодушна.
Альбус словно выпил чего-то теплого; глаза его расширились от радости.
– Правда?
– Да, – хихикнула Викки. – Луиза Монтегю жаловалась Горацию: мол, если этот медведь – то есть ты – так пугает Камиллу, то что же она, когда он отвернется, не сводит с него глаз? В общем, Альбус, ты близок к цели, но мне кажется, она ждет от тебя решительных шагов.
Стало так любопытно, что он почувствовал, как мышцы напрягаются, словно перед рывком вперед.
– Камилла – существо забитое, но при этом романтичное. Наверняка мечтает о принце на белом коне, который вырвал бы ее из рук тиранящей ее матери. Надо только убедить ее, что именно ты сможешь это сделать. Порази ее. Ошеломи чем-нибудь. Ты слишком мягко себя ведешь, а такие девицы любят натиск, – у Викки заблестели глаза. – Словом, надо брать штурмом. А уж как именно, решать тебе, – она блеснула зубами. – Выбор у тебя богатый.
…Решение, как часто бывает, пришло в голову само. Один раз Альбус взглянул в окно на Астрономическую башню, вспомнил ощущение полета на первом курсе, приготовил метлу, а дальше надо было только дождаться подходящего дня – и он наступил. В воскресение, в солнечное и хрустящее от заморозков утро школьники после завтрака высыпали во двор. Альбус, стоя в дверях со своей компанией, заметил среди прочих Камиллу, стоявшую у фонтана рядом с Луизой.
– Наблюдай за ними, – прошептал он Викки. – Если соберутся уходить, задержи как-нибудь.
Она кивнула, замерцав глазами. Альбус, не обращая внимания на удивленные взгляды остальных друзей, бросился к Астрономической башне. На секунду обернувшись, он увидел, что Викки и Клеменси устроили с Луизой и Камиллой шуточную дуэль: они направляли друг на друга струи фонтана, стараясь обрызгать. «Так держать, девчонки, – подумал он. – Только бы успеть…»
Альбус, взбегая по лестнице вверх, даже удивился сам себе – и почему эта мысль не пришла ему в голову раньше? Выйдя на площадку, он зажмурился от солнца, бившего прямо в глаза, и вдохнул свежий воздух. Альбус подошел к краю и бросил метлу около него.
Какое же все было маленькое там, внизу! Его охватил прилив возбуждения, все нервы натянулись в струну – его сжигало предвкушение прыжка и проверка: может ли он, способен ли? Не испугается ли в последний момент?
«Таким я и должен быть, если хочу сделать революцию! Способным пойти на верную смерть, рвануться в самую гущу неприятеля! Если я не пойду вперед первым, тогда кто же пойдет?» – эти мысли обожгли мозг воодушевлением. Он снова мысленно повторил в голове последовательность действий, взмахнул палочкой, выпустив заклинание-хлопушку. Красно-синие искры взметнулись с громким треском. Альбус вгляделся, прищурив глаза, вниз. Она была там! Впервые за все время он почувствовал волнение, тень страха, и тут же погасил ее. Еще один взмах палочкой – и из нее вылетает небольшой букетик полевых цветов. Альбус бросил букет вниз, и в тот же момент, стараясь не думать, рванулся вперед, оттолкнувшись ногой и расправив руки.
Ощущение падения сковало все тело, но в то же время в мозгу засвистела мысль: «Я свободен!»
«Аресто моментум!» – произнес он невербально, и свист ветра в ушах стих, слившийся в одно цветное пятно пейзаж вновь обрел четкость границ.
«Акцио метла!»
Альбус, пикируя вниз, протянул вперед перед собой руку, и через пару секунд, когда земля уже стремительно приближалась, мгновенно увеличивая все перед глазами в размере, его пальцы сжали древко метлы. Ноги обвились вокруг нее, и Альбус дернул метлу вперед и вверх, разметав листья, и со скоростью пули пролетел мимо визжащих девочек.
Букет! Вытянув руку, он одним движением поймал его и, сделав изящную петлю, взял резко вверх, сделал еще одну петлю вокруг зажавшей рот руками Камиллы, подлетел к ней в упор, подхватил на руки, и пронеся ярдов десять над землей, поставил обратно, оставив у нее в руках букет, после чего отбросил метлу в сторону и упал на одно колено.
Сердце билось от восторга, он чувствовал такую легкость, словно мог бы взлететь теперь сам, без метлы, но когда Альбус поднял голову, то увидел, что Камилла, совсем бледная, с расширенными, огромными глазами, покачнувшись, падает навзничь. Альбус, живо подскочив, успел подхватить ее на руки.
Минуту все, кто был во дворе, потрясенно молчали. Потом Ллойд Уизли, Лили Карлайл, Адельстан Хагрид зааплодировали, и вслед за ними – все больше и больше народу; но были те, кто стал свистеть. Он ничего не замечал, глядя лишь на бледное лицо девочки, покуда Луиза не рванулась вперед и не выхватила подругу у Альбуса из рук.
– Сумасшедший! – выпалила она. – А если ты ее этим убил?
– Как убил? – Альбус продолжал смотреть на лицо Камиллы, с закрытыми глазами пугающе-умиротворенное. Он не хотел выпускать ее, но тут подскочили стайкой его друзья, все до одного, как ему сначала показалось, красные и злые.
– Пойдем-ка в сторонку, – процедила Викки; ее искаженное гневом лицо не предвещало ничего хорошего. Элфиас скрестил руки на груди и набычился, до чрезвычайности напомнив Альбусу в тот момент Персиваля. Гораций меланхолично смотрел на небо, как будто ожидая зрелища чьей-то смертной казни. Только Лэм, как обычно улыбаясь, шептал:
– Ну как это – лететь? Тебе понравилось?
– Сейчас ему точно понравится, – кивнула Викки и призвала к себе метлу.
– Но… – растерялся Альбус. – Ты же сама говорила… Что-то необычное…
– Но не опасное для жизни, идиот! – вскричала Виктория. А дальше пришлось убегать. Быстро.
…Собственно, друзья успокоились довольно скоро – хватило всего пары кругов вокруг замка. Разве что Викки все же огрела его метлой по ногам. Гораздо больше Альбуса волновало, что теперь с Камиллой и не взволновалась ли она слишком сильно – он совершенно не хотел, чтобы она, допустим, заболела. Придя на обед в Большой зал, он прежде всего тревожно посмотрел на стол Слизерина. Камилла, немного вялая, все-таки сидела на месте. От сердца отлегло. «Немного подожду. Пусть отдохнет».
За собственным столом его встретили насмешками и упреками.
– Что, Дамби, жить надоело? – Дональд вальяжно положил Джейн, а потом себе картошки. Аберфорт молча сопел, потрясенно глядя на брата. Розалин осуждающе качала головой. Удивительнее всего было лицо Нэнси: она задумчиво, сосредоточенно смотрела в стол, а когда понимала глаза, казалось, что как будто на что-то решилась. Но Альбус не мог долго созерцать однокурсников; схватив багет с ветчиной, он повернулся к столу Слизерина, да так и жевал, наблюдая, как Камилла, не поднимая головы, пила кофе.
Долго он терпеть не смог. Вечером того же дня, зайдя в Большой зал, он убедился, что она на месте, а затем вскочил на скамью и прокричал, усилив голос Сонорусом:
– Да здравствует Камилла Фарли, прекраснейшая из дам Хогвартса! Я, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, скрещу палочки с любым, кто осмелится это оспорить! Да здравствует моя королева и повелительница, ура! Салют в вашу честь!
Он стал взмахивать палочкой, как дирижер. С кончика слетали цветы, пестрые воздушные шары, которые тут же с треском лопались, фонтаны искр. Зал замер в изумлении. Продолжая размахивать палочкой, он подошел к столу Слизерина и снова опустился перед Камиллой на одно колено. Она замерла, чуть приоткрыв губы, распахнув глаза. Альбус поцеловал ей руку.
– Благословите, моя королева.
– Благословляю, – вдруг прошептала девочка. Встав со скамейки, она коснулась палочкой его плеча. Кажется, их окружали, кто-то перешептывался, но мальчик не замечал ничего: счастье билось в нем огромной птицей, расправляющей крылья и мечтающей взлететь.
Он не мог и не хотел останавливаться. Подхватив Камиллу на руки, он понес ее прочь. Она не сопротивлялась. По залу прокатился вздох удивления. Альбус гордо прошагал мимо замерших у порога директора и Элеоноры Фортескью, мимо Сполдинга, забывшего закрыть рот. Он нес Камиллу вглубь, и она, кажется, совершенно спокойно лежала у него в руках – легкая, мягкая, почти бестелесная. Свет факелов отражался в тусклом золоте ее волос, а взгляд черных глаз был сосредоточен.
– Отпустите меня, – попросила она в одном из коридоров, и мальчик бережно поставил ее на ноги. Камилла, однако, не убрала маленькую ручку с его плеча. Подняв глаза, она посмотрела ему в лицо.
– Это правда? То, что вы говорите, что делаете… Вы в самом деле не лжете?
Альбусу хотелось прижать ее к себе, прикрыть руками, отогреть поцелуями, но он, инстинктивно ощущая, что может спугнуть, только гладил ее по плечу.
– Не лгу.
– Если вы меня обманываете, это… – она сглотнула и покачала головой. – Это большой грех. У меня мало радости в жизни, – она опустила глаза. – Если и вы обманываете, я отравлюсь.
– Да вы что! – Альбус, не сдержавшись, рванул ее к себе. – Никогда об этом не говорите. Я вас не обманываю. Вы вправду самое лучшее, что есть на свете. И я никому не дам вас обижать больше. Слышите?
Тихонько вздохнув, она уткнулась лицом в его плечо. Он прижал ее к себе и долго замирал, чувствуя, как бьется ее сердце.
– Проводите меня до гостиной, – пролепетала Камилла, и Альбус тихим торжественным шагом повел ее по коридору. Уже в подземельях она чуть кивнула, когда он прошептал ей на ухо: «Астрономическая башня, завтра, в три», – и скрылась за вдруг раздвинувшейся стеной. Заломив руки за голову, Альбус крутанулся на месте и расхохотался.
– Вы здесь? – грустно спросили у него за спиной. Он обернулся: Финеас понуро стоял у стены и смотрел на потеки сырости, испещрявшие камни.
– Как видите, сэр, – пожал плечами Альбус и хотел пройти мимо, но Блэк остановил его таким умоляющим жестом, что невольно кольнула жалость
– Что-нибудь случилось, сэр? – негромко спросил Альбус. «Неужели он тоже в Камиллу… Вот так клюква!»
– Да, – кивнул Финеас кудрявой головой. – Сегодня я в полной мере ощутил собственное ничтожество.
Альбус пожал плечами.
– Что же вы так о себе?
Блэк слегка сглотнул.
– Вы можете ради девушки прыгнуть с башни или устроить скандал в Большом зале. А я не могу. Никогда себе этого не позволю.
– И поэтому пишете анонимные письма? – догадался Альбус. Финеас свесил голову на грудь и горько вздохнул.
– Я поминаю, что мисс Йорк давно догадалась. Понимаю, что только тревожу и мучаю и ее, и себя. Но ничего не могу поделать.
– А если понимаете, так надо действовать, а не грустить! – Альбус положил ему руки на плечи, невольно удивившись: плечи у Финеаса на ощупь были, почти как у Викки или Камиллы, и их точно так же хотелось гладить и целовать. – Не обязательно же прыгать с башни. Просто подойдите и поговорите.
– Предположим, я так и сделаю, но что потом? – слизеринец горько закусил губу. – Допустим даже, я ей тоже нравлюсь…
– Нравитесь, не сомневайтесь!
Финеас вспыхнул, но продолжал:
– Допустим даже, у нас будет… Что-то вроде романа. Но чем это может кончиться? Кто я и кто она?
– И кто же? – прищурился Альбус: вопрос ему не понравился.
– Я из семьи Блэков, сын директора Хогвартса. А мисс Йорк… магглорожденная.
– И что же?
– Как?! – вскинулся Финеас. – Вы же умный человек, вы не можете не понимать. Если мой отец узнает, он будет в бешенстве. И может сделать все, что угодно! Розги, цепи, карцер. Хорошо, если он сделает это со мной. Но я достаточно его знаю, чтобы понимать: все это предстоит мисс Йорк, потому что мне тогда будет больнее.
Альбуса передернуло.
– Он что, ненавидит вас?
– Напротив, любит, – Финеас горько помотал головой. – Поэтому не допустит, чтобы мы запятнали родовую честь.
– Какая же это чепуха, – сморщился Альбус; ему было жаль маленького Блэка, совсем упавшего духом. – А с Клеменси, понимаете, нужно на что-то решиться. Не можете же вы ей целую вечность анонимные письма писать. Или уж признавайтесь и будьте готовы ее защитить, или… прекращайте совсем. Забудьте.
Кивнув со вздохом, Финеас пошел куда-то вглубь коридора.
========== Глава 43. Звезда ==========
Конечно, выступление в Большом зале, да и прыжок с башни, который кто-то из учителей наблюдал из собственных комнат, не прошли Альбусу даром – на следующий день он побывал у Спэрроу. К счастью, обошлось без карцера; мальчик лопнул бы с досады, если бы свидание с Камиллой пришлось отложить. А так во время наказания он вспоминал, как нес ее вчера на руках, слушал ее дыхание и сердцебиение, как сегодня утром, входя в Большой зал, она улыбнулась ему – он почти не чувствовал боли. После он сразу попросил у девочек мазь и пару зелий – и к трем часам, волнуясь, пробрался на Астрономическую башню. В лицо ударил резкий ветер, стремительно гнавший серые облака. Сердце билось, как бешеное. Дыхание прерывалось. Он был уверен, что на сей раз Камилла придет, не может не прийти – но дрожал от мучительного нетерпения, так хотелось поскорее ее увидеть. Она появилась всего через несколько минут созерцания им серых камней, отсыревших и потемневших от частых ливней, но редко когда в его жизни время тянулось так долго. И вот…
– Мистер Дамблдор, – тихо позвали за спиной. Он резко обернулся: Камилла, кутаясь в черную накидку, стояла рядом, ее платье чуть шуршало на ветру. Он бросился к ней, обнял, прижал к себе. Некоторое время они стояли молча.
– Мистер Дамблдор, – попросила Камилла. – Отпустите меня, пожалуйста. Не стоит так часто обнимать меня. Нас могут увидеть посторонние, и ни к чему хорошему это не приведет.
– Как скажете, – слегка отстранился мальчик и не мог не сдержать улыбки: как ни старалась Камилла принимать светски-чопорный вид, все же она выглядела больше подавленной и испуганной. – Только можно, вы меня будете называть просто Альбус?
Она поколебалась, но согласилась.
– Можно. У вас необычное имя, и у вашего брата тоже. Кто вас называл?
– Вообще-то мама, – засмеялся мальчик. – Она говорит, что унаследовала любовь к необычным именам от своего отца. Ее саму зовут Кендрой. Хотя, кто знает… Папину кузину вот зовут Гонория.
Он прежде и не вспоминал о тетке, про которую и слышал-то только пару раз, когда отец рассказывал про нее что-то забавное. Гонория не поладила с Кендрой и с тех пор не общалась с их семьей. Однако и она годилась, чтобы победить исподволь одолевавшее смущение.
