Текст книги "Полет к солнцу (СИ)"

Автор книги: Мелания Кинешемцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 45 страниц)

– Но роза в самом деле не может зацвести просто от того, что поют и капает кровь, – вступился Лэмми, немного оживившись. Финеас шумно вздохнул.

– Да как вы не поймете! Это все аллегория, сравнение. Любовь требует жертвы, – он вздохнул снова. – Но жертва иногда оказывается напрасной… Когда любят недостойных…

– А мне она вообще не понравилась! – воскликнула Клеменси. – Жестокая сказка. Жалко соловья, и розу тоже. Какой идиот наехал на нее телегой?

– Студент не понимал, что бросает в окно чью-то жизнь и смерть, – кивнул Финеас грустно.

– Но все равно, какой смысл был, даже если вот все принять за аллегорию – какой смысл был соловью так поступать? – Альбус развел руками. – Я не понимаю…

– А какой смысл был ученым идти на костер ради открытий?

– Вы сравнили! Открытия – и…

Элфиас закатил глаза и напомнил всем, что они давно не грабили эльфов.

Комиссия, как поговаривали, завершилась в кабинете директора. Диппет остался крайне доволен школой вообще, а также вином и закуской в частности. С Блэком они расстались по-дружески.

Между тем наступила весна. С первых чисел марта стало заметно теплеть, а уже к середине девочки вернулись с прогулки с первыми подснежниками в руках. Фамильяры сходили с ума, не давая хозяевам спать, а некоторым старшекурсникам не спалось и самим. Пару раз Альбус, выйдя за чем-нибудь ночью из спальни, слышал доносившиеся из гостиной шепот и поцелуи. Один раз он различил голоса Глэдис и Малкольма, другой – Анджелы и Оскара. А потом и самому перестало спаться ночью – хотелось куда-нибудь отправиться, придумать что-то необыкновенное. Но не приходило в голову ничего лучше, кроме как рассказать друзьям о проходе в «Сладкое королевство» и предложить туда спуститься как-нибудь ночью.

Идеей загорелись не все. Клеменси сразу помотала головой:

– Извини, Альбус, но я с вами не пойду. Не хочу оказываться на плохом счету. Мне нужно выучиться здесь без происшествий. Иначе как я потом найду работу?

– Принято, – кивнул Альбус.

– Я тоже не пойду, – улыбнулась Айла. – Ночью я хочу спать.

– На что имеешь полное право.

– Я, надеюсь, тоже имею право не рисковать, – Гораций заложил руки за спину.

– Конечно, – не могла смолчать Викки. – Нежь бока под теплым одеялом.

– А ты, видно, неравнодушна к Спэрроу, если хочешь увидеть его вновь.

– Еще слово – и я сделаю так, что его увидишь ты.

В итоге у статуи горбатой ведьмы договорились встретиться четверо: Альбус, Лэмюэль, Элфиас и Виктория. Мальчики пришли вовремя, а вот Викки почему-то опаздывала.

– Я хотел ее подождать, а она велела идти к вам, – объяснил Лэмми. Альбус почувствовал раздражение. Если бы они задержались тут дольше, их мог бы поймать завхоз – а с другой стороны, если бы ушли, а Виктория пришла и не застала их, завхоз мог бы поймать уже ее. В раздумье он отступил от друзей на шаг, и тут его тронули за плечо. Он резко обернулся: перед ним стоял мальчик в широкополой шляпе, в грубом плаще, в холщовых штанах и рубашке.

– Ты кто? – моргнул Альбус. Остальные тоже обступили незнакомца. И тут мальчик, приглушенно засмеявшись, отогнул поля шляпы.

– Как вас легко обмануть, – в полумраке блеснули, как звездочки, яркие зеленые глаза.

– Викки, ты? – ахнул Элфиас.

– Да. У меня есть мужской костюм на случай маскарада. Посчитала, что в нем будет удобнее, чем в платье. Ну, Альбус, веди нас.

В подземном коридоре сделалось сыро и душно. Пару раз Викки взвизгнула, чуть не наступив на скелетики крыс, но упорно продолжала путь. Лэм поднял палочку, на которой мерцал огонек Люмоса, повыше и стал осматривать своды, вероятно, надеясь обнаружить какие-нибудь интересные надписи. Элфиас, подсвечивая себе тем же способом, рассматривал крепления.

– Да, – с уважением выдохнул он наконец. – Вот я понимаю, на века. Тысячу лет проход не заваливало – и еще столько же не завалит. Умели же… Как вы думаете, строительством руководила лично Хельга Хаффлпафф?

– Может, скажешь еще, что она сама возилась с бревнами и землей? – Вики сморщила носик.

– А почему нет? – удивился Альбус. – Она, думаю, была очень сильной волшебницей, а для такой прорыть проход и левитировать бревна – пара пустяков.

– Дело не в том, – Викки поправила шляпу, из-под которой, кажется, стали выбиваться волосы. – Она была женщина. Женщине возиться со всем этим… Фи!

– Женщины еще не с тем возятся, – пробормотал Элфиас. – Думаешь, в госпиталях у магглов больно чистая работа? А у горничных? Или для тебя не женщины – те, кому приходится работать?

…В «Сладком королевстве» вновь никто не решился что-то взять с витрины. Ребята тихо разбрелись по магазину. Виктория подошла к окну и выглянула, осмотрев спящий Хогсмид.

– Через несколько месяцев нам уже можно будет законно здесь гулять…

– Законно – это неинтересно, – отмахнулся Альбус. Лэмми тронул его за плечо:

– А как ты думаешь, для чего это? Ну, этот проход? Зачем он был построен?

– Ну… Чтобы в случае чего студенты могли уйти из Хогвартса.

– Но ведь так же легко кто-то может и прийти, правда?

Над этим стоило поразмыслить. Выйти на улицу ребята все же не решились: мало ли, а вдруг и на двери сигнальные чары – и отправились назад. Однако напрасно они надеялись, что их вылазка останется незамеченной: у статуи их уже поджидали директор и завхоз с ужасно сонным Джимом.

– Так-так-так! Смотрю, кому-то не спится… Мистер Спэрроу, который раз я буду говорить вам, что проход нужно замуровать? Вы совершенно не жалеете ивняк!

– Ничего, – ухмыльнулся Спэрроу, пригладив усы, как будто собирался нырнуть в жаркий день в воду или умять полную миску свинины с картофелем.– Ничего, ивы новые вырастут, а их чем больше учишь, тем лучше! Джим, зараза, дрянь такая, да он дрыхнет! Ну-ка встал!

Но пес всхрапнул и снова опустил громадную голову на толстенные скрещенные лапы. Альбус улыбнулся и прикинул, испугается ли собака, если сейчас ее погладить.

– Итак, – директор незаметно оправил вишневый халат. – Мистер Дамблдор, мистер Принц, мистер Дож и… Представьтесь, молодой человек.

Вместо ответа Виктория элегантным движением сняла шляпу. Ее длинные медовые волосы рассыпались по плечам. Вздернув подбородок, девочка посмотрела на Блэка надменно и лукаво.

– Отлично… – процедил директор. – Мужское платье… Такой испорченности я еще не видел. Ну что ж, мистер Дамблдор, я полагаю, зачинщик, как и всегда? Рад, что на сей раз вы не убежали. Пятьдесят розог. Сорок мистеру Принцу, сорок мистеру Дожу, что касается вас, – он снова повернулся к Виктории, – тридцать получит мистер Уркварт, еще тридцать – мисс Уркварт.

– А вы не озверели? – выкрикнул Альбус.

– Еще пятнадцать мистеру Дамблдору за нарушение субординации. Кто-то еще желает высказаться?

– Мы! – дружно воскликнули Лэм и Элфиас и шагнули вперед.

– Хорошо. Вам тоже по пятнадцать дополнительно. Мистер Спэрроу, лучше разбудить вашего помощника, одному вам не справится. Ступайте за ним, а я отведу этих негодяев в подземелья.

Спэрроу, дернув за ошейник Джима, потопал вперед. Викки натянуто улыбнулась и вдруг запела «Марсельезу». Альбус, давясь от смеха при виде вытянувшегося лица директора, подхватил, за ним Лэм, и даже Элфиас, не знавший французского, что-то замычал. Маршируя, они двинулись вперед.

К оружию, граждане,

Постройтесь в батальоны,

Идем, идем!

Пусть нечистая кровь

Пропитает наши поля!

Что нужно этой орде рабов,

Предателей, королей-заговорщиков?

Для кого эти отвратительные путы,

Эти оковы, что давно готовились?

Все время, которое Альбус с друзьями после наказания провел в лазарете, его беспокоил один только вопрос: кто же их выдал? Понятно, что директор вряд ли каждую ночь шатается по коридорам вместе с завхозом. Значит, кто-то предупредил, когда и где именно случится нарушение. Когда Айла, Клеменси и Гораций явились навестить пострадавших (к счастью, обошлось без упреков), первым делом мальчик поделился беспокойством с ними. Девочки с недоумением переглянулись, а вот Слагхорн понимающе кивнул.

– Видимо, к нам прицепился Джозеф Лоуэлл. Весьма мерзкое существо.

– Такой веснушчатый? – вспомнил Альбус.

– Да, именно. Нищий полукровка. Шпионит за другими учениками и доносит директору в обмен на покровительство его сыновей.

Вспомнилось, как на первом курсе Сириус Блэк прилюдно избил Джозефа и заставил целовать слизеринкам туфли. Хорошо покровительство…

– Лоуэллу на Слизерине пришлось несладко, – рассказывал Слагхорн между тем. – Его поставили перед выбором: или прислуживай, или живи, как в аду. Не поверишь, он даже разувал Гектора Кэрроу или Дециуса Малфоя – такой белобрысый, он сейчас на четвертом курсе – приносил им еду на подносе, целовал руки… Вроде было кое-что и более гадкое, но я не видел сам, только слышал краем уха. Конечно, он был готов на все, что бы избавиться от унижений… Теперь, когда он в личном распоряжении Сириуса и Финеаса Блэков, Кэрроу и Малфой не решаются им помыкать.

Альбус задумался. Он хорошо помнил скверную сцену в прошлом году, а после рассказа Горация Джозефа стало еще больше жаль. Можно попробовать его остановить, предложив покровительство… Альбус вспомнил про Викторию, которую трясла лихорадка, про Лэмюэля и Элфиаса. Все-таки Джозеф не заслуживал снисхождения.

…Лоуэлл не отличался, как ни странно, особенной осторожностью, так что выследить его не составило труда. Воспользовавшись моментом, Альбус наложил на Джозефа Конфундус и велел пойти и пожаловаться на Сириуса Блэка, якобы поджегшего кабинет профессора Фортескью. У той в кабинете действительно был пожар, но Инсендио на палочке сына директор не обнаружил. Джозефа высекли за ложный донос и, конечно, покровительства лишили. Сириус Блэк избил его, едва вернувшегося от завхоза, прямо перед Большим залом. Джозеф долго не мог подняться с пола; сидел, обхватив колени, покачивался и все вытирал струившуюся из сломанного носа кровь. Его обходили стороной, кто-то смеялся, а кто-то и толкал, пока Камилла Фарли, склонившись, не заставила его встать и не подала платок.

========== Глава 24. Буковый дом ==========

Альбус с друзьями сидели в купе «Хогвартс-Экспресса», мчавшегося в Лондон. Учебный год, как и в прошлый раз, под конец словно разогнался, как поезд, и не успели все они оглянуться, как экзамены остались позади. Альбус снова оказался лучшим на потоке, и, более того, говорили, что такого способного ученика не бывало сто лет, а то и больше. Гриффиндору прочили второе место, вслед за Рейвенкло, но у слизеринцев снова оказалось куда больше баллов, чем все рассчитывали – пришлось довольствоваться третьим.

Наблюдая, как мелькают за окном красно-бурые сосны, Виктория вздохнула и откинула голову назад:

– Нет, больше никаких приключений! Никогда! – и добавила, почувствовав взгляд Альбуса. – По крайней мере, до Рождества!

– Так никогда или до Рождества? – уточнил Гораций. – Или ты боишься, что Рождество не переживешь?

– Дурак, – вздохнула Викки: у нее, видимо, не было настроения вступать в перепалку. – Что ты, кстати, выбрал на следующий год?

У них начинались предметы по выбору, и последнее время у второкурсников только и разговоров было, что об этом.

– Древние руны и нумерологию, конечно, – важно ответил Гораций. – Остальное слишком несерьезно.

– Охота себя нагружать, – Викки весело пожала плечами. – Я выбрала маггловедение и прорицания. Говорят, они самые легкие.

– Да, и не исключено, что у тебя откроется дар, – протянул Гораций. Айла бросила на него странный тяжелый взгляд. Виктория рассмеялась:

– Вы подумайте, Айли дуется на меня с первого курса! Я ей тогда нагадала, что ее любимый умрет на эшафоте. Перестань, Айли: что я могла сказать, если у тебя очень редкий и нехороший знак как раз на бугре Венеры…

– Но ведь это просто складки кожи, и ничего больше, – Лэм улыбнулся и протянул Айле шоколадную лягушку. Альбусу тоже захотелось улыбнуться: он вспомнил, как на первом курсе верил во влияние планет на судьбу человека. Сейчас он все больше склонялся к мысли, что судьба человека зависит исключительно от его воли.

– А кстати, что взяла ты сама? – спросил он Айлу и заодно взял посмотреть карточку из шоколадной лягушки. Оказалось неинтересно: Фаддеус Феркл с сыновьями-сквибами.

– Уход за магическими существами, нумерологию и руны. Не знаю, правда, как с ними получится, но мама очень хотела, чтобы я их взяла.

– Уход за магическими существами – это хорошо, – одобрил Элфиас. – Я, пожалуй, тоже его возьму. И маггловедение еще, наверное. А ты, Альбус?

– Я… Не знаю, думаю, прорицания точно нет… Да и звери мне не особо интересны, даже магические… Значит, то, что осталось.

– Забавный принцип, – улыбнулась Виктория. – Только вот зачем тебе маггловедение? Ты говоришь, в вашей деревне полно магглов.

– Да, но я с ними не общаюсь, – равнодушно ответил Альбус. В самом деле, маггловедение можно было и не брать – но так же легко можно было и взять.

Лэмми брал те же предметы, что и Айла, а Клеменси – Уход за магическими существами и руны: она успела узнать, что переводчики рун Министерству магии всегда нужны, как и магическим фермам – работники.

На Альбуса в дороге напала приятная полудрема; чуть покачиваясь на сидении, он думал о новых письмах, которые ему прислал Адальберт Уоффлинг, и даже об одном, пришедшем от Батильды Бэгшот: он уточнял кое-что по восстаниям гоблинов, и на этот раз она ответила, причем развернуто и интересно. Мальчик раздумывал, не стоит ли рискнуть и обратиться с вопросом к Николасу Фламелю, но пока не знал, с каким же.

Когда путь близился к концу, к ним заглянул Финеас, чтобы попрощаться с кузиной; заодно он раскланялся и с остальными, пожелав прекрасных каникул.

– А у меня кузина – Элла Крейвуд, – вздохнул Лэм. – Только она меня стесняется.

– Глупая, – поморщилась Айла. – Я бы гордилась, что у меня такой умный брат. Второй на потоке… После Альбуса, конечно.

Альбус гордо улыбнулся.

– Не всем же быть гениями. Но ты гораздо выше остальной толпы, Лэм.

Тот непонимающе на него посмотрел и промолчал. За окном уже мелькали пригороды Лондона, приближался вокзал.

Мать, как и в прошлый раз, встречала Альбуса в стороне от толпы. На сей раз Кендра приветливо улыбнулась сыну и потрепала по волосам; Альбус, конечно, оглянулся, не смотрит ли кто, но признался в глубине души, что ему приятно. Видимо, мать все же осталась довольна письмами. «Надо будет Элфиаса поблагодарить».

Годрикову Впадину овеял покой летнего вечера. Изредка то брехала собака, то блеяла чья-то оставленная без присмотра коза, но в лучах заходящего солнца деревня уже стихала.

– Аберфорт и Ариана в сарае кормят коз. Проходи в дом, будем ужинать.

Альбус, оставив вещи у порога, поспешил на кухню. Мать, идя следом, бросила ему салфетку:

– Постели, у нас все-таки сегодня праздник.

Мальчик бросил салфетку на стол, разгладил… И вдруг что-то с силой притиснуло его к столешнице. Он дернулся, но его запястья словно приковали. Альбус почувствовал, как с него сдергивают брюки и белье, и тут заметил скакалку Арианы, лежавшую на табуретке.

– Мама, за что? – от догадки стало страшно.

– А ты думал, я не пойму, что почерк не твой? Настолько лень писать родной матери, что подкупил кого-то? Кого же я родила, какую мразь – только теперь понимаю. У меня до тебя были выкидыши – вот жаль, что и тебя не скинула. Ну ничего, по крайней мере, обещания я держу, сейчас ты в этом убедишься.

И правда, убедился. Скакалка засвистела в воздухе, и он привычно прикусил губу и вдохнул, чтобы не кричать. Постарался, как во время наказаний у Спэрроу, отвлечься, вспоминая законы трансфигурации. И тут затопали шаги. Альбус дернулся от стыда: на кухню вошел Аберфорт, уминающий большую пшеничную лепешку. Встал прямо перед братом, взглянул со смесью брезгливости и удовлетворения.

– Что, получаешь, враль?

– Он у меня еще спрашивал, за что, – насмешливо подхватила мать, продолжая бить. – Невинность вздумал изображать, представляешь? Вот это лицемерие… Вот это выродок у нас в семье, диву даюсь, в кого…

– Плохо кончишь, братец, – Аберфорт уселся на стул, продолжая жевать лепешку. – Мама, а ужин скоро?

– Сейчас с ним управлюсь, и будем ужинать… Это точно, в тюрьме кончит такой мошенник!

– Кончу в тюрьме – значит, в отца пошел! – выкрикнул Альбус, теряя всякое терпение. И чуть не взвыл – с такой силой мать принялась хлестать.

– Не смей… Так об отце… Гнилая твоя душонка…

– Мама, мама, хватит! – зазвенел с порога слабый голосок. – Мама, не бей его, мама!

– Ари, уйди! – Аберфорт вскочил, моментально побледнев. Альбус почувствовал, что бить перестали, но сзади идет возня: видимо, Ариана пыталась выхватить скакалку.

– Мамочка, не надо, зачем… – всхлипывала сестра. Аберфорт, обежав табурет, попробовал разнять их. Альбус, почувствовав, что чары ослабели, осторожно разогнулся и оправил одежду. И тут же обернулся: на пол что-то упало.

Ариана лежала без сознания и билась, синея лицом и задыхаясь; Аберфорт, чуть не плача, пытался разжать ей зубы. Мать приподняла ей голову и велела придерживать так.

– Посмотри, до чего ты сестру довел! – крикнула она старшему сыну.

На Альбуса вдруг накатили усталость и отвращение. Он вышел в коридор, взял тележку с вещами и молча шагнул за порог.

Воздух стал чуть холодней, сгущались тучи. Отстраненно подумалось, что ночью будет дождь. Альбус тащил и тащил тележку по булыжной мостовой, не останавливаясь, чтобы перевести дух, хотя иногда хотелось. Во рту пересохло, и грудь ныла, словно от сильного удара, и все-таки он не хотел прерывать ход. Лишь когда деревня осталась далеко позади, услышал шум ручья и не утерпел – пошел на звук. Пришлось изрядно поблуждать между стволами, углубившись в буковую рощу, но наконец ему предстал родник, бьющий в круглую ямку. Альбус лег за землю и припал к воде губами – такой холодной и вкусной он никогда прежде не пил. Посветив вокруг, мальчик обнаружил поросль голубики и с удовольствием принялся есть, надеясь хоть немного перебить голод.

«Сейчас бы где переночевать… Завтра доберусь до Пэгфорда, потом до Ярвиля, а уж там можно сесть на поезд и зайцем прокатиться до Лондона… В Лондоне устроюсь подрабатывать и поселюсь в «Дырявом котле». А домой больше не вернусь». Приглядевшись, Альбус заметил, что за стволами буков темнеют каменные стены. Он подполз поближе: точно, на поляне высился огромный, хотя и заметно запущенный дом. «А это же… – мальчик вспомнил рассказ Асклепиуса Гонта. – Ну да, тот самый Буковый дом, имение Корвинуса! Отлично. Заодно посмотрю, что там такое, все равно собирался». Сжевав последнюю горсть голубики и хлебнув воды, Альбус стал пробираться сквозь заросли.

Когда-то, наверное, вокруг дома был сад, который теперь одичал и почти слился с рощей. В нескольких местах пришлось вызывать огонь, чтобы как-то продраться через живую изгородь, давно превратившуюся в дремучие заросли. Поцарапанный и с порванным рукавом, Альбус все же добрел до ступеней высокого крыльца. С трудом открыл дубовую, окованную железом старинную дверь.

– Люмос!

Огонек выхватил высокую мраморную лестницу и огромные тусклые зеркала в резных рамах. «Посмотрим, где тут можно лечь. Должна же была остаться мебель или хотя бы тряпье».

Искать пришлось долго. Одно крыло оказалось закрытым. В некоторые комнаты он даже не рискнул заглянуть: чутье подсказало, что туда ходить не следует. Наконец, в огромном зале – видимо, бальном, – освещенном взошедшей луной, глухом и мрачном он заметил стоявшие у стен банкетки, дотащился до одной и лег, подложив руку под голову.

Проснулся Альбус от неожиданного звука: словно кто-то под землей издал стон. Резко вскинувшись, он прислушался – где-то вдали кто-то явно ходил. Через пару минут стон раздался вновь, с нижних этажей. Стало жутко, но в то же время интересно. «Посмотрю одним глазком и тут же убегу, если опасно», – успокоил он себя.

Подойдя к двери, он заглянул на лестницу. Было так темно, что он не мог различить собственной вытянутой руки.

Мысль о том, что в этой темноте кто-то может в любой момент схватить его за руку и утащить вниз, приковывала к месту. Мальчик заставил себя дышать ровно. Нащупал в кармане палочку. «Нет, мне нельзя применять магию. Еще исключат». Достав из сундучка с вещами украденные для мести Джозефу спички, он потихоньку вышел.

Альбус зажег спичку и двинулся вперед – к счастью, впереди никого не было. Спустившись, он оказался в довольно просторном подвале – потолка не было видно. Постаравшись запомнить, откуда он вошел, Альбус осторожно зашагал вперед. Пройдя около полусотни метров, он остановился и подумал, что, должно быть, сейчас уже должен находиться под левым крылом дома, тем, куда проход на первом этаже был завален. Он снова зашагал и вдруг остановился – это он идет или сейчас кто-то шагал вместе с ним?

Мальчик вгляделся в темноту, лихорадочно оглянулся, зажег огонь.

Никого не было, однако его не покидало чувство, что за ним наблюдают.

«Может, хватит? Надо бы убираться отсюда».

Сделав еще пару осторожных шагов вперед, он заметил темную кучу на полу.

«Старая одежда?» – подумал он, поднося спичку.

Куча шевельнулась. Горло тут же сжало страхом, мальчик отшатнулся. Бесформенная масса ожила и довольно резко поползла к нему. Отскочив назад, Альбус снова чиркнул спичкой – на миг он увидел это существо. Голый серый труп с неестественно изогнутыми руками и ногами вывернул голову, чернея багровыми дырами глазниц. Рот нежити был широко открыт, и зубы в нем были очень длинными и острыми, как иглы.

Тварь ползла на руках, цепляясь за пол заостренными когтями. Издав вопль, Альбус побежал так быстро, что внутри словно зажегся костер – так жарко ему было. Он впервые четко осознал, что находится не на экзаменах, что провал грозит не «Троллем» и даже не поркой: не успей он убежать – и его больше не будет. Никогда, совсем. Останется лежать обглоданным в подвале, и никто не найдет. Только от смерти можно бежать с такой скоростью.

Все его мысли сосредоточились на том, чтобы не прозевать спасительный выход к лестнице. Тварь сзади, несомненно, приближалась.

Наконец, он, кажется, заметил спасительный проход и огромным прыжком прыгнул на лестницу, тут же, без паузы, рванул вверх. Ночной зал по сравнению с подвалом казался невероятно светлым. Это его и спасло. Переводя дух, Альбус оперся о дверной проем, и когда поднял глаза к проходу, ведущему в закрытое крыло, увидел, как из-за поворота вышло нечто. Высокое, под потолок, тонкое, черное, с длинными когтями, оно явно его заметило. Тускло блеснули мертвенным светом глазные прорези. Мальчик вновь почувствовал, как внутри все свернулось в спираль, и, прежде чем успел подумать, рванул прочь, выпрыгнув в разбитое окно.

Он остановился только на опушке, когда ноги не могли даже идти и мелко дрожали. Он чувствовал, что пот течет по его телу под одеждой ручьями, лицо пылало, в ушах стучало. «Прочь отсюда, немедленно! Ни ногой больше! А вещи… Дракл меня порви, они там остались». Альбус с досадой хлопнул себя по лбу, но тут же рассмеялся: недаром же они с ребятами разучивали Манящие чары.

– Акцио тележка!

Распахнулась дверь, и тележка, гремя колесиками, выкатилась к нему. «Надеюсь, к ней ничего не прилипло». Не остановившись, даже чтобы умыться, Альбус стал искать дорогу, с которой себе на беду свернул.

В Пэгфорд он пришел, когда солнце уже давно встало. Альбус шагал всю ночь, не останавливаясь, и теперь ноги так дрожали, что казалось – они вот-вот подломятся; спина ныла, и глаза мучительно слипались. Напрасно он искал какой-нибудь сарай, чтобы там завалиться на сеновал: около каждого в ранний час хлопотал хозяин или слуга. Наконец, на местном рынке он залез под прилавок, за которым никто не торговал, и уснул там. Внимания на него не обратили: мало ли, забрел какой-то беспризорник. Проснувшись, он углядел рядом, на земле, оброненную морковку и надкушенный ломоть хлеба. Подобрав то и другое, Альбус добрался до городского фонтана, там вымыл морковь и почистил перочинным ножом, а у хлеба обломал надкушенный край и запыленную корку и наконец – впервые со вчерашнего завтрака в Хогвартсе – более или менее нормально поел.

Я в Дублине честном, где дамы прелестны,

Впервые увидел красотку Малоун.

Тележку катала повсюду, кричала:

«Ракушки и мидии, свежие, о!»

Пьяный голос горланил песню совсем близко. Краснорожий толстяк в расстегнутом сюртуке, шатаясь, кое-как ковылял по лице, но наконец его ноги заплелись, и он грохнулся оземь. Из кармана куртки со звоном выпал кошелек. Альбус напряженно вытянул шею.

«Мне надо как-то ехать до Лондона. Поеду без билета – могут высадить. И надо что-то есть». Быстро оглянувшись, Альбус схватил кошелек и живо побежал прочь, волоча тележку за собой. В тот же день, опасаясь, что его, как воришку, будут искать, он покинул Пэгфорд.

В Ярвиле он бывал вместе с отцом всего пару раз и опасался, что собьется с пути, но успокаивал себя тем, что дорога, кажется, простая и короткая.

Однако когда идешь пешком, путь становится куда длиннее. День был жаркий, солнце иссушало, дышалось едва-едва. К тому же с непривычки Альбус стер ноги в кровь, и теперь ступать приходилось осторожнее, иначе раны терлись о грубую внутренность башмаков. Снять обувь он опасался, помня о столбняке.

К вечеру снова захныкал желудок. Альбус после «ленча» в Пэгфорде только однажды свернул в лесок, нашел там немного черники и попил воды из ручейка – и все, больше у него во рту ничего не побывало. Когда показались домики Ярвиля, от голода и усталости он готов был упасть в обморок. К счастью, на окраине города стоял трактир – не раздумывая, мальчик отправился туда. Морщась от боли в израненных ногах, он пересек зал и подошел к стойке.

– Сэр… Мне, пожалуйста, чаю и пирогов с требухой… И сколько будет стоить переночевать здесь?

Носатый трактирщик смерил его взглядом.

– А откуда у тебя деньги, малый? И что ты здесь делаешь один?

– Я сирота, – Альбус прикрыл глаза. – Хочу в Лондон отправиться на заработки. Из Пэгфорда шел пешком. Деньги у меня есть… От родителей сталось немного.

Он достал кошелек и отсчитал десять пенсов – столько, по словам трактирщика, стоил ужин и ночлег. О том, что на него косятся подозрительно, постарался не думать: слишком манили пироги, горячий чай и мягкая постель.

Он спал на сей раз так крепко и сладко, что не сразу понял, что же причиняет ему неудобство. Потом чуть не вскрикнул: его с силой дернули за ухо, пытаясь стащить с кровати. Неужели ему все приснилось, и он снова дома?

– Вставай, плут, вставай, мошенник, сейчас разберемся с тобой, – бубнил над ухом незнакомый грубый голос.

– Со мной? – Альбус нехотя сел на постели и протер глаза. – Но я ничего не сделал.

– Так мы тебе и поверили! – завизжал рядом трактирщик. – Небось, сбежал из дома, да заодно денежки родительские прихватил? Пойдешь в участок, там будут разбираться!

– В чем разбираться? Я ведь уже сказал: я сирота…

– Сирота, – хмыкнул трактирщик. – Вчера в Пэгфорде у моего брата пропал кошелек, а потом ко мне приходит сирота из того же Пэгфорда с полным кошельком монет, а сам оборванный и грязный. Ну-ну. Лучше поди по-хорошему.

Едва позволив Альбусу одеться, полисмен под брюзжание трактирщика стащил мальчика за шиворот с лестницы и поволок на улицу.

В участке – домике с множеством пауков, пыльном и прокуренном – его усадили на грубый табурет и стали допрашивать. Он назвался Джеймсом Джонсоном, сказал, что ему четырнадцать лет, что родители недавно умерли от брюшного тифа, а до того его отец был зеленщиком. Полисмен кивал, записывал, и хотя явно не верил Альбусу, но и придраться ни к чему пока не мог. Брат трактирщика, кажется, ушел искать, где бы ему опохмелиться, поэтому предъявлять кошелек для опознания пока было некому. И уже ближе к концу допроса мальчик заметил, что с порога комнаты на него смотрит еще один человек – маленький, поджарый, с быстрыми черными глазами. На нем также была полицейская форма.

– Билли, не сходишь ли за пивом? Нам на двоих, – попросил он, когда полисмен, видимо, не зная, что бы еще спросить, растер руками потный лоб. Тот тяжело посмотрел на напарника, вздохнул, взял деньги, которые черноглазый ему протягивал, и, переваливаясь, вышел.

– А теперь поговорим начистоту, молодой человек, – черноглазый оперся на стол и в упор посмотрел на Альбуса. – Благодарите Мерлина, что ваш багаж проверил я, а не Билли, иначе вам долго пришлось бы ему объяснять, что там за книжки. Да, все же это была хорошая идея – в местах совместного проживания магов и магглов приставить к каждому полисмену еще и аврора.

Альбус молчал, поджав губы. Он страшно устал, но еще не верил, что его путешествие скоро может закончиться.

– Вчера от моего коллеги из Годриковой Впадины пришло письмо. Некая Кендра Дамблдор разыскивает старшего сына, ушедшего из дома со всеми вещами. Его приметы совпадают с вашими. И, думаю, даже не разглядывая вашу палочку…

– Какую палочку? – Альбус округлил глаза. – Я не понимаю, о чем вы говорите… вы несете бред… Вы сумасшедший!

– Сумасшедший?! – черноглазый швырнул на стол учебник по трансфигурации. – Это было в ваших вещах!

– Мне подсунули, – мальчик глянул с вызовом. Аврор махнул рукой.

– Довольно. Я отправляюсь с вами в Годрикову Впадину, где и предъявлю вас миссис Дамблдор для опознания.

Альбус вскочил, чтобы убежать, но аврор махом его обездвижил, связал Инкарцеро, взвалил на плечи и аппарировал.

В участке Годриковой Впадине другой аврор, молодой детина, живо вызвал Кендру, и она узнала Альбуса. После этого по ее просьбе – мол, ей уже не под силу сделать подросшему сыну должное внушение – его выпороли форменными ремнями так, что ей пришлось помогать ему идти домой. Вещи мальчика черноглазый обещал прислать завтра.

К счастью, дома ни Аберфорт, ни Ариана им не встретились. Отведя Альбуса в его комнату и позволив ему лечь, мать села рядом и стала обрабатывать его стертые ноги.

Всю дорогу от участка мать и сын молчали, и Альбус не собирался заговаривать первым. Он чувствовал себя совершенно опустошенным, выхолощенным, и такая тоска навалилась, такое ожесточение, что уже ни до чего не было дела.

– Мне жаль, что у меня такой сын, – проронила наконец Кендра. – Мне жаль, что ты вообще есть на свете. Ты мучаешь нас всех.

– А мне жаль, что вы есть, – пробурчал Альбус. – Без вас мне было бы легче.

Руки матери, втиравшие какую-то едкую мазь в открытые раны, замерли.

– Вот как? То есть ты хотел бы, чтобы у тебя не было семьи? Чтобы мы все умерли?

– Можно и так, – Альбус дернул плечом. – Да как угодно, но только бы оставили меня в покое.

«Сейчас опять будет бить». Он обреченно вздохнул и прикусил подушку, но удара не последовало. Мать снова стала втирать мазь.