Текст книги "Полет к солнцу (СИ)"
Автор книги: Мелания Кинешемцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 45 страниц)
– Он помнит, сколько тебе лет? – поинтересовался Альбус, когда оба вышли.
– Не уверен, – зевнул Гораций. – Но согласись, он неплохо уравновешивает матушку.
– Пожалуй… – года три назад Альбусу, пожалуй, показалось бы, что у Слагхорна лучший отец на свете и невыносимая мать, но сейчас он поймал себя том, что его бы такое равнодушие немного ранило.
В три часа пришлось спуститься в гостиную: прибыли Фарли и Гринграссы.
Стараясь подражать Горацию, Альбус раскланялся с теми и с другими и встал в стороне. Ему бросилось в глаза сходство невысокого, тонкокостного мистера Гринграсса и его худенького, остролицего сына с матерью Виктории – сразу видно было, что они родственники. Оба держались с вежливо-отстраненным видом. Миссис Гринграсс почему-то с жадностью оглядывалась кругом. Темно-рыжая, кудрявая, с пестрым от веснушек лицом, она напоминала яйцо какой-то дикой птицы. Мистер Слагхорн почти не заметил ее, миссис Монтегю едва кивнула, но миссис Слагхорн поздоровалась приветливо.
– Она из Бэддоков, бесприданница, – с презрением прошептал Гораций. – Матушка почему-то дружила с ней в школе, ну а потом той повезло: сам Гринграсс обратил внимание… Он родной дядя нашей Викки, но терпеть не может ее отца. Мистер Гринграсс – убежденный консерватор.
– Ты не находишь, что консерватизм – это довольно глупо? – поморщился Альбус и осекся, взглянув попристальнее на Камиллу.
Он сначала просто не узнал ее, как будто поздоровался с девочкой, которую никогда прежде не видел. В нежно-розовом шелковом платье, с мягко завитыми русыми волосами, она скромно стояла, потупив головку, опустив бархатисто-черные ресницы. Руки в черных митенках взволнованно теребили веер. Рядом с ней, сухая, как палка, возвышалась ее мать – черноглазая, с хищным и властным лицом.
– Держит дочь в черном теле, – тихо вздохнул Гораций. – Фарли женился на Коре Нотт ради приданого, а теперь почувствовал себя хозяином положения. Постоянные интрижки на стороне. Миссис Фарли срывается на Камилле. Знаешь, как ей достается каждые каникулы? Мать, видимо, пока просто не нашла времени, чтобы как следует за нее взяться.
Альбус наблюдал за Камиллой, что-то ответившей обратившемуся к ней маленькому Гринграссу, и ему казалось невероятным, что такое нежное создание можно хоть пальцем тронуть.
Камиллу скоро взяла под руку Луиза, в палевом платье с кружевной пелеринкой выглядевшая еще свежее, а после и миссис Слагхорн позвала всех к столу. На сей раз, памятуя, видимо, вчерашнее, Альбуса она посадила подальше от остальных, поставила перед ним большую баранью ногу, и он, увлекшись ею, к спору прислушивался весьма вяло.
– Как вы полагаете, когда уже сместят Спэвина? – обратился Гринграсс к хозяину дома. – По-моему, он впадает в старческий маразм. Пытался провести закон, обязывающий гоблинов принимать лепреконское золото по цене настоящего. Неужели мы настолько обеднели?
– Да, долг перед гоблинами велик, – констатировал мистер Слагхорн. – По-моему, либералы нарочно разоряют наше общество с тем, чтобы привести к власти богатых грязнокровок. Такие есть, вы ведь в курсе?
– На месте департамента магических финансов я бы запретил грязнокровкам иметь доход выше установленного порога, – вздохнул Гринграсс. – Мы, здравомыслящие люди, возлагаем большие надежды на влиятельных чистокровных, однако, увы, таких все меньше и меньше. Нотт слишком сумасброден. Блэк… Его ждала блестящая карьера, но ему вздумалось возглавить школу. Спору нет, многое зависит от воспитания подрастающего поколения, однако…
– Однако те, кто критикует моего брата, лучше бы посмотрели, как запустил школу Блэк! – низким голосом проронила миссис Фарли. – Видимо, детей совсем распустили, перестали заставлять учиться. В мое время таким тупицам, как моя дочь, не давали бы спуску, а сейчас? Успеваемость упала небывало!
– Не скажите, – вмешалась миссис Слагхорн, – мой сын….
– Гораций от природы умен, Мелисса, – снисходительно бросила мисс Монтегю. – Я не жалуюсь на Луизу: девочке вовсе ни к чему быть синим чулком. Однако в целом я должна сказать, что дети распущены и ленивы.
– Но… – Камилла, по-видимому, совершенно машинально хотела возразить, однако осеклась и застыла с раскрытым ртом. Миссис Фарли, сдвинув брови, обернулась к дочери.
– Что вы сказали, мисс? Мне послышалось, или вы хотели возразить?
Камилла сидела белее мела, на ресницах повисли слезы.
– Выйдите из-за стола, мы с вами поговорим дома.
Чуть запинаясь, девочка вышла.
– А почему ей нельзя было возразить? – возмутился Альбус. – Тем более, вы все говорите чепуху. Учимся мы хорошо, не ленимся, а что будто нас мало дерут, так вы бы сами потерпели такое, а потом говорили.
На него воззрились все, кто был за столом, кроме Горация с матерью: те, став похожими на два помидора, уткнулись в тарелки.
– Кто вы такой, молодой человек, и что вы делаете за мои столом? – раздельно спросил мистер Слагхорн.
– Я друг вашего сына, и за вашим столом я ем баранью ногу, – невозмутимо ответил Альбус. – Нога, кстати вкусная, спасибо хозяйке. Мне вообще тут нравится. Но это не отменяет, что все здесь несут чепуху.
– Я попрошу вас выйти из-за стола, – процедил Слагхорн-старший.
– Сейчас, доем только.
Быстро обглодав ногу, Альбус в самом деле вышел.
Через окно в коридоре он увидел в саду Камиллу и быстро спустился.
Сидя на дерновой скамейке, девочка заливалась слезами. Прижатые к телу локти вздрагивали, маленький кулачок был прижат ко лбу. Альбус поколебался: он не знал, что сказать, а обнять ее или погладить почему-то стеснялся. Выручила его огромная золотистая бабочка, присевшая на траву (кажется, Айла называла таких махаонами). Быстро наложив на насекомое Петрификус Тоталус, мальчик поднял ее и окликнул Камиллу. Девочка подняла голову.
– Смотри, – он встал на одно колено. – Нравится?
Она растерянно кивнула.
– Она твоя. Хочешь, на шляпку приколи или носи вместо брошки.
– Но она же живая, – пробормотала Камилла. – Как можно ее колоть… Давай отпустим.
– Давай.
Взмах палочки – и бабочка вспорхнула, чуть осыпав с крылышек пыльцу. Камилла заворожено следила за полетом. Альбус вспомнилось, что утром Гораций все же нехотя, но показал ему, где стоят лодки.
– Пойдем, покатаю по озеру, хочешь?
Она так растерялась, что он, не дождавшись ответа, взял ее за руку и повел за собой. Усадил, столкнул лодку на воду, влез сам, уселся на весла.
– Рулить умеешь?
Она хлопнула ресницами, явно не понимая.
– Не умеешь? Ладно, обойдемся так… Знаешь, я вот еще немного подумаю – и придумаю, как одну такую лодку превращать в огромный корабль с парусами и каютами. Тогда все, у кого есть лодки, смогут путешествовать куда угодно, правда? А хотя магглы уже на пароходах плавают… Ну, тем лучше! Стоит превратить лодку в пароход, и все будут путешествовать куда быстрее, чем на парусниках!
– Ты, кажется, писал статью… – робко побормотала она.
– Писал, – просиял Альбус. – Ты читала?
– Нет, – Камилла все еще боялась поднять глаза.
– Прочитай, там интересно. Но надо разрабатывать, конечно. Понимаешь, если хорошо владеешь трансфигурацией, то в бою возможности гораздо шире, превращаешь что угодно во что угодно. Вот у тебя был прутик, так? Ты его превратишь в кинжал…
– Красивый, с резной рукояткой? – бледное личико слегка оживилось.
– Можно и в такой – какой сама представишь. А можешь вообще во много кинжалов сразу. И в противника – все! Да что прутик! Пыль можно превратить и метнуть! Ух! Представь, что от него останется?
– А если увернется? – робко предположила она и чуть приоткрыла нежные алые губы.
– Тогда ты можешь превратить пыль в огонь! Все вокруг будет гореть! Как ему выбраться, ну-ка?
– Агуаменти, – пролепетала она уже увереннее.
– А ты воду в лед и замораживаешь его! Здорово?
– Да, – выдохнула Камилла. Тем временем они выплыли на середину озера, лодка заскользила мимо цветущих кувшинок.
– Нарвать тебе? – Альбус щелкнул пальцами, потихоньку прошептав: «Акцио!». Кувшинка очутилась у него в руке, он небрежно бросил ее к ногам Камиллы и повторил так другой раз, третий, четвертый… Она чуть дышала.
– Ты владеешь беспалочковой магией?
– Немного, – он небрежно повел плечом. – Так, тренируюсь, учусь.
– Но это же… необыкновенно, – Камилла подняла цветы и спрятала в них горящее лицо.
Альбус поправил ей развившийся локон.
– Камилла! – раздался громкий окрик с берега. Девочка выронила цветы и распрямилась.
– Там матушка… – она снова побледнела.
– Да не бойся, я не дам тебя в обиду, – уверенно сказал Альбус, но она, кажется, не услышала.
Миссис Фарли высилась на берегу, точно черный маяк, и гневно сжимала руки. Она дождалась, пока дочь выберется из лодки, и жестом подозвала ее. Альбус не собирался бросать Камиллу и подошел следом.
– Я похитил вашу дочь, – доложил он прежде, чем миссис Фарли успела что-то сказать. – Я оглушил ее Конфундусом.
Не обратив на него внимания, миссис Фарли взяла дочь за плечо.
– Мало того, что ты совершенно запустила учебу… Мало того, что ты отвратительно ведешь себя в гостях… Ты еще проводишь время с мальчишкой, с мужланом!
– Простите, – снова встрял Альбус. – Лет через двадцать вы будете всем хвастать, что ваша дочь когда-то каталась с самим министром магии.
Закатив глаза, миссис Фарли потащила Камиллу прочь.
========== Глава 32. Младшие братья ==========
Ужин Альбусу принесли в его комнату, и вместе с эльфом вошел Гораций. Лицо его, как показалось Альбусу, было слегка напудрено, брови нахмурены.
– Я надеюсь, – процедил Слагхорн даже с присвистом, – ты понимаешь, что задерживаться дольше в нашем доме для тебя – верх неприличия? Завтра утром эльф аппарирует с тобой в твою деревню. И будь я проклят, если еще раз позову тебя в гости.
– А позавтракать не дадут? – поинтересовался Альбус.
– Нет! – взвизгнул Гораций и хлопнул дверью.
И точно, рано поутру эльф разбудил мальчика и перенес в Годрикову Впадину. Деревня встретила пением петухов, мычанием, блеянием, запахом свежего хлеба и навоза и звуками ссоры. Эльф мгновенно исчез, а Альбус покатил тележку по булыжной мостовой.
Стучать ему не понадобилось: из дому как раз выходил Аберфорт с небольшим топориком за поясом – должно быть, пошел нарубить веток. За год брат вытянулся и окреп, руки у него стали совсем мужские, лицо в веснушках облупилось. Бросив на старшего короткий мрачный взгляд исподлобья, Аберфорт что-то пробурчал под нос и зашагал вперед. Альбус прошел в дом.
Мать возилась на кухне.
– Явился, – констатировала она и продолжила драить кастрюлю.
– Здравствуй, мама, – Альбус потоптался. – Вы позавтракали уже?
– На тебя не готовили, не ждали так рано. Надо было подумать, что чужие люди долго терпеть тебя не станут. Можешь хлеба отрезать, а больше для тебя ничего нет.
Альбус отрезал хлеба и еще постоял, сжимая краюху.
– Как… Аб, Ари? Здоровы? Про папу… я писал.
Кендра ничего не ответила, и мальчик, дернув плечами, пошел к себе.
Так продолжалось и в следующие дни: Альбуса не замечали ни мать, ни брат. Что касается Арианы, она сильно сдала. Бледная до прозрачности, она почти все время молчала, в день съедала от силы пару ложек и много лежала. Только Аберфорту удавалось немного расшевелить ее, и тогда она шла помогать ему с козами или корзинами – а Альбуса она словно и не видела. Точнее, так ему казалось, пока недели через три после приезда сестра однажды утром не заглянула к нему. Альбус накануне – так уж получилось – в клочья порвал рубашку, просить мать зашить постеснялся и взялся за иголку сам. И вот, когда, по пояс голый, он пытался удержать в неловких пальцах блестящую тонкую колючку, в дверь чуть слышно постучали.
– Ари, входи!
А кто же еще это мог быть? Сестра вошла, вялая, как колокольчик в ноябре; Альбусу вдруг вспомнилась мисс Спэрроу, закашлявшаяся до потери сознания, но он успокоил себя: если девочка живет в деревне, конечно, никакой чахотки у нее быть не может. Аберфорт первый отпоил бы ее козьим молоком.
Присев рядом, Ариана испуганно покосилась на его спину.
– Что это? Ты обжегся?
Альбус чуть покраснел.
– Нет. Это так… Хулиганю в школе, наказывают.
Она поцеловала его в щеку, прижалась головкой к плечу. Стало приятно, но очень неловко. Протянула руки к рубашке:
– Давай зашью. Ты немного не так делаешь.
Он с облегчением передал шитье ей. Иголка затанцевала по ткани.
– А Аберфорту ведь тоже скоро в школу, – озадаченно прошептала Ариана. – Ты не позволишь, чтобы его тоже так наказывали?
– Его и не будут так наказывать. Он же спокойный, не лезет никуда, не хулиганит.
– Хорошо, – она важно кивнула и еще помолчала. – Альбус, ко мне опять приходил тот человек. Показал мне вот так, – выставив вперед руки, она так согнула пальцы, что стало видно только по два на каждой кисти. – Сказал, что столько мне осталось жить.
Альбус вздрогнул.
– Чушь это все, – пробормотал он. – Я же тебе о нем писал. Ему не надо верить.
– Он сказал правду, – упрямо ответила Ариана. – Я знаю, папа умер, я слышала, что говорили мама и Аберфорт. И я знаю, что тоже скоро умру.
«А может, так оно лучше? – проблеял козлиный голосок в голове, казалось, давно забытый. – Она мучает себя и всех вас. Если бы ее не стало, всем было бы легче».
«Заткнись!» – цыкнул на него Альбус, дернувшись от отвращения к себе. Криво улыбнулся:
– Да разве четыре года – это скоро?
– Это долго, – вздохнула Ариана. – А всем со мной плохо, я же вижу. Мама на тебя начала сердиться, когда я заболела. Аберфорту столько работать приходится тоже из-за меня. И папа из-за меня умер, да?
– Ерунда, – пробормотал Альбус. – Он… Просто умер.
– Нет, я знаю, что из-за меня. Я же не совсем дура. Альбус, – она придвинулась поближе, – ты можешь сделать так, чтобы я умерла побыстрее? Ну, ты же умный, придумаешь что-нибудь незаметное. Когда я умру, вы все будете свободны. Вам будет хорошо.
Альбусу показалось, что в комнате очень холодно.
– Ты… Нет, ты точно совсем дура. Незаметно я сделать ничего не смогу, меня посадят в тюрьму, а то и казнят. И если… если ты еще ко мне с таким полезешь, я тебя поколочу, поняла? Ну-ка, кыш отсюда, и рубашку отдай, сам зашью.
Вырвав у Арианы шитье, Альбус вытолкал ее за дверь, но иголку мгновенно потерял – руки тряслись.
С тех пор и Ариана не заговаривала с ним. Дни напролет Альбус слонялся по окрестностям или торчал у себя в комнате, раздумывая над боевой трансфигурацией, даже поставив несколько опытов, завершившихся успешно. Правда, всякая несуразица лезла в голову: то алые пятна на нежных щечках Камиллы, ее крохотные руки в черных митенках, то золотые волосы Виктории, ее хрупкие плечики и небольшая грудь – теперь он вспомнил, что на ней, как и на Луизе, платье сидело почти по-взрослому из-за этих округлых холмиков. Истинным наслаждением было это представлять во всех красках, воображать, как дотрагиваешься – кончиками пальцев, а еще почему-то губами… Да, странно, но приятно, наверное, было бы губами тронуть чьи-то золотые волосы или маленькие руки… Не как в дежурном приветственном поцелуе, а…
Временами он приходил в ужас от собственных мыслей, со стыдом представляя, как кто-нибудь о них узнает. Легче добровольно лечь под розги, чем кому-то признаться в таких глупостях. Наброски, где он пытался изобразить Викки и Камиллу в виде двух ангелов – к счастью, он не умел рисовать, и получилась мазня – были спешно сожжены.
Дома между тем все внимание впервые было сосредоточено не на Ариане: Аберфорта собирали в школу. Он с каждым днем становился удрученнее, а когда август перевалил за середину, и вовсе чуть не каждый вечер заливался слезами, то убегая к козам, то обнимая Ариану. Та успокаивала его:
– Ну что ты, не надо бояться. Там тебе будет хорошо, весело. Вы с Альбусом вместе будете. А за козами мы с мамой присмотрим. Они у тебя такие умные, не пропадут.
– Зачем мне Альбус, – ныл Аберфорт. – Толку от него никакого, только позорит нас. Краснеть буду, что у меня такой брат.
– Да нет, это мне краснеть придется за такого плаксу, – как-то не выдержал Альбус. – Рева-корова. Будешь таким плаксой, тебя наш завхоз сразу, как приедем, выдерет, чтобы не вел себя, как девчонка.
Кендра тут же огрела его кочергой по хребту, Аберфорт испуганно умолк, а Ариана посмотрела с упреком.
– Он шутит, – сказала она Аберфорту. – Он тебя будет защищать, сам мне обещал.
– Если только он перестанет реветь. Защищать плаксу я не собираюсь. И вообще, будешь столько реветь, испортишь все работы в школе, и тогда уж точно… Ай!
Мать снова проехалась кочергой по спине, попав на сей раз по лопаткам. Ариана вздрогнула.
– Что же ты меня все бьешь… – вздохнул Альбус, потирая спину. Аберфорту, видимо, наказание врага придало мужества: он вытер слезы и воинственно шмыгнул носом.
– А ну ее, эту школу! Не понравится – возьму и сбегу!
– Смелое решение, – похвалил Альбус. – Испугаться розог и прожить неучем. Да тебе за это памятник надо поставить. Ай, мам, да что на тебя нашло сегодня?
– Нечего брата дразнить, – Кендра поставила кочергу в угол. – Ему и так тяжело, нет бы подбодрить, а ты травишь. Сердца у тебя как не было, так и нет вовсе. Иди сюда, Аберфорт. Помнишь, что отец тебе про Хогвартс рассказывал? Про водяного черта и про Нотта?
– И про орхидею, – напомнила Ариана.
– Да, и про нее. И у тебя так же будет. Ты же его копия. Попадешь на Гриффиндор, будешь грозой всех хулиганов, заводилой на факультете. Тебя будут так уважать, что и думать забудут, какой у тебя был брат. Будешь старостой, капитаном квиддичной команды, всем девчонкам будешь сниться…
– Только мне никто не будет нужен, – задрал нос Аберфорт. – Пока не встречу такую, как ты, или такую, как Ариана.
– Да, и женишься на ней, и у вас будут замечательные дети. У нас с отцом, видишь, старший не удался, а у вас будут – как на подбор.
– Только для начала подбери сопли, – вставил Альбус в надежде, что мать не успеет дотянуться до кочерги. Ничего, рука у нее тоже была тяжелая.
После того разговора Аберфорт на некоторое время успокоился, но после визита в Косой переулок (Альбуса, конечно, не взяли, должен же был кто-то остаться с Арианой) Аберфорт снова хныкал весь вечер, причитая, что не знает, как ему оставить мать и сестру. Альбус снова дразнить его не решился – все-таки синяки на спине еще не сошли.
И вот наступил день отъезда. С утра Аберфорт держался довольно стойко: шмыгал носом, но так ни разу и не заревел, только часто задышал, когда Ариана кинулась ему на шею и долго не отпускала. Присмотреть за ней пришла Батильда Бэгшот, накануне вернувшаяся из заграничной поездки.
– Ну хватит, хватит, – Кендра моргнула. – Будете писать друг другу. Пора.
Она аппарировала с сыновьями на вокзал и проводила до барьера. Там поцеловала младшего в макушку и наконец отпустила. Альбус попробовал взять брата за руку, чтобы им пройти вместе, но тот демонстративно вывернулся. Пришлось подтолкнуть его в затылок.
– Вперед! – и оба разом шагнули на заветную платформу. Аберфорт застыл на месте, раскрыв рот.
– Иди вперед, иди, – Альбус снова подтолкнул его. Тот нехотя двинулся. Так, черепашьим шагом, они пробирались довольно долго, пока не остановились совсем: Аберфорт уставился на младшего из рыжих Уизли, Ллойда, окатившего мыльной пеной смуглого мальчика в восточной одежде.
– Отмойся, черномазый! – успел крикнуть Ллойд, прежде чем Генри втащил его в поезд, а Розалин обсушила мальчику одежду и, взяв за руку, куда-то повела.
– Здорово он отделал индуса, – восхищенно пробормотал Аберфорт.
– Никогда так не делай, – строго сказал Альбус. – Пойдем, посажу тебя куда-нибудь.
Впихнув брата в тамбур (вот же тяжелый), он передал Аберфорту вещи и влез сам. И обомлел – перед братом стояла, уже вовсю щебеча и играя лорнетом, Виктория.
– Альбус! – она протянула руку в кружевной перчатке. – Как я рада тебя видеть! А этот милый малыш – твой брат? Вы ужасно похожи! И волосы, и глаза, и рост… Он такой же умница, да?
Аберфорт сердито засопел, когда Викки, прижав его к груди, поцеловала в макушку, а Альбус только ахнул – так она повзрослела за два месяца. Летнее платье ловко охватывало изящную, сочную фигурку, грудь стала полнее и явно мягче, под тонким кружевом, прикрывавшим плечи, теплела и нежно розовела кожа.
– Все наши собрались в том купе, – продолжала щебетать Викки. – Пойдем скорее, я хочу всем показать твоего малыша. Там и мой кузен тоже сидит.
В купе, точно, оказалась компания в полном составе, кроме Горация – тот, видно, не забыл, как свински Альбус повел себя в гостях. Его с успехом заменял маленький Гринграсс, ставший за лето, кажется, еще высокомернее; впрочем, только теперь Альбус подметил жадный и ожидающий огонек, мелькавший иногда в его глазах. Мальчик сидел между Айлой и Лэмом и с некоторой опаской прижимал локти к телу, будто боясь соприкоснуться с той или другим. Элфиас и Клеменси сражались в маггловские шашки. На маленьком столике кто-то из собравшихся успел разложить салфетку, поставив коробочку с печеньем, сэндвичи и кувшинчик с морсом.
– Смотрите, кого я привела! – Виктория вошла первой. – У нашего Альбуса очаровательный младший брат… А у меня в этом году едет в школу кузен, Элфрид Гринграсс – вот он сидит. Пожмите друг другу руки. Я уверена, вы подружитесь.
Она схватила ошалевшего Аберфорта за руку, а за другую – своего кузена. Крупная, загорелая кисть соприкоснулась с маленькой и бледной. Сложно было сказать, кто из мальчиков посмотрел на другого с большим отвращением – но Викки, казалось, ничего не замечала.
– Садись, Аберфорт, маленький, и угощайся: вы с братом такие худые, словно вас совсем не кормят! Скажи, Альбус, скажи, он правда такой же умный? Конечно, да, вы же так похожи! Только он еще не успел испортить себе зрение.
– Разумеется, – усмехнулся Альбус. – Он ведь вряд ли умеет читать.
Аберфорт попытался съездить ему кулаком по затылку, но достал только до лопаток. Девочки осуждающе переглянулись. Виктория присела рядом с Элфридом, обняла его и чмокнула в макушку.
– Мой кузен такой способный! Не поверите, стихийная магия у него проявилась уже в полтора года! Он сам приманивал к себе горшок. А еще сам сушил штанишки – родители не могли понять, почему он не писает, пока не обнаружили, что штанишки пахнут…
– Викки! – хором одернули ее все, кто был в купе, дружно покраснев – но больше всех, разумеется, покраснел маленький Гринграсс.
– А что? – хлопнула она глазами. – Еще он выдрессировал карликового пушистика, чтобы тот ел его козявки в носу…
– Викки! – снова раздался дружный вопль.
– Ну что такого? А вот, помню, года в два…
– Не надо про это! – взмолился Элфрид, вдруг вспотев.
– Не надо так не надо. Хотя, по-моему, это очень мило и забавно.
– Ты будешь ужасной матерью, – вздохнул Альбус.
– Я? С чего ты взял? Я, между прочим, Элфрида люблю! А вот каким отцом будешь ты, очкастый зануда?
– Отвратительным, – пробурчал Аберфорт. – Мама говорит, таких, как он, кастрировать нужно, а то они только подзаборников плодят.
Лэм кашлянул. Некоторое время все молчали, потупившись.
– А когда Элфрид научился читать? – спросил Альбус, хитро прищурившись.
– В четыре года, – гордо завила Викки и растрепала кузену волосы. – И одновременно заговорил по-французски.
– О, – выдохнул Альбус с облегчением, – значит, и у Аберфорта есть надежда хотя бы выучить алфавит. Ну, курсу к шестому.
Аберфорт подскочил, но Клеменси и Элфиас повисли на нем и что-то зашептали в оба уха. Сопя, мальчишка сел и зло уставился на брата.
– Ну, Элфиас, ты как, присмотришь там у себя за Абом? – продолжал Альбус тем временем, – смотри, Аб, там, на Хаффлпаффе хорошо, кухня рядом…
– Я поступлю на Гриффиндор, – отрезал Аберфорт.
– Ну что ж, похоже, придется смириться с тем, что как минимум семь лет Гриффиндор обречен на последнее место по итогам года, – сокрушенно вздохнул Альбус. – Здесь даже я буду бессилен.
– Альбус, хватит уже дразнить брата, – раздраженно вмешалась Айла. – Иначе, честное слово, захочется отрезать тебе язык.
– Ладно, ладно. Не вам же предстоит терять из-за него по сто баллов в неделю. Уж скорее слизеринцы поголовно женятся на магглах, чем Аберфорт даже приблизится к башне Когтеврана. Думаю, ему бы не хватило и семи лет, чтобы отгадать самую простую загадку для входа в вашу гостиную. Представляете, ученик, который за все семь лет ни разу даже не побывал в общей…
Викки не дала ему договорить, отвесив подзатыльник.
Айла шепотом предложила Аберфорту морса и печенья. Виктория обняла и прошептала, что при случае он может жаловаться на брата им – они не дадут в обиду. Лэмми созерцал его, подперев подбородок кулаками.
– Мне кажется, если нам с тобой встать рядом, ты окажешься меня повыше, правда? – добродушно улыбнулся он. Аберфорт уставился на его глаза, косящие в разные стороны.
– Да, он у нас настоящий слон, – подтвердил Альбус. – И работает, как слон в Индии.
– Ну что ж, молодец, – Элфиас похлопал парня по плечу. Потоптавшись, Аберфорт присел рядом с ним.
– А мне только на потолок, – засмеялся Альбус и уселся по-турецки прямо на полу. Айла молча сунула ему какой-то мягкий узел вместо подушки, он кивком поблагодарил.
– А он такой же тупой и злопамятный, как слон? – Элфрид надкусил печенье. – Может, мистер… Дамблдор, да? Может, ваша матушка жила с великаном и прижила вот это существо?
– Элфрид! – Викки вскочила и топнула ножкой. – Да как ты можешь! Немедленно извинись!
– Врезал бы я тебе, да боюсь сразу такого дохляка зашибить, – процедил Аберфорт, с ненавистью глядя на хрупкого холеного мальчика. – А вот что братец мой помалкивает, это очень интересно. Так-то ты меня защищаешь? Небось, сам смеешься над такими шуточками, – прищурившись, он посмотрел на Альбуса и с презрением сплюнул.
– Пойдем погуляем по коридору, – Клеменси решительно встала, взяла Аберфорта под руку и вывела прочь.
– Грязь к грязи, – скривил губы Элфрид. Викки шлепнула его по губам. Он только фыркнул:
– Ты сама мне говорила, что эта тощая – грязнокровка.
– Магглорожденная, – Виктория стала пунцовой. – Как ты себя ведешь, опомнись! Я тебя привела к моим лучшим друзьям, а ты…
– Я не виноват, что твои лучшие друзья родились в канаве и воспитаны, как свиньи, – процедил Элфрид. Альбус резко встал.
– Или ты учишься прилично себя вести, малявка, или выметайся.
– Кто бы говорил про приличное поведение, – Элфрид лениво слез с лавки. – Я помню, что вы устроили у Слагхорнов, сэр. Для меня оскорбление ехать в одном купе с вами.
Он вышел, попытавшись хлопнуть дверью. Викки прижала платок к глазам. Лэм улыбнулся:
– Хорошо, что у нас с Филом большая разница в возрасте. Представляете, как бы ему за меня пришлось краснеть? А знаете, ведь я этим летом ездил с Филом к дяде Седрику: он у нас в семье самый уважаемый, у него сын в Дурмстранге учится. Ну и там я с этим сыном, Алистером, познакомился. Он много о Дурмстранге рассказывал. Там очень холодно, там есть славянское отделение, звезды северного полушария прекрасно видны… Да, у них там есть один очень умный мальчик, в том году поступил. Австриец, а учится на славянском отделении. Такой умный! Идет на два года впереди программы. Вот бы их с Альбусом познакомить.
– А как фамилия? – Викки скривилась, будто что-то вспомнив.
– Ой, сложная… Гриневуд… Гринведаль… Как-то так.
– О небо, – она закатила глаза. – Он не оставляет меня в покое.
– Не думаю, что ты так уж хочешь о нем забыть, иначе не назвала бы в его честь шпица, – заметил Альбус и снова получил подзатыльник.
Через некоторое время в купе вернулась Клеменси.
– Оставила Аберфорта с Ллойдом Уизли. Встретились в коридоре и сошлись на почве любви к шоколадным лягушкам.
– Ладно, не на почве ненависти к индусам, – хмыкнул Альбус, вспомнив утреннюю сцену на платформе. Клеменси посмотрела серьезно.
– Твой брат может вырасти хорошим человеком. Постарайся быть добрее.
– А я что, не добрый? Я же просто… подзадориваю его стараться в учебе!
Она только скептически кивнула, поджав губы.
Перед прибытием Клеменси проводила Альбуса в купе, где оставила Аберфорта и Ллойда Уизли; туда же как раз подошла и Розалин. Альбус вполне верил, что она проследит за двумя первоклашками, и все-таки напомнил Аберфорту, чтобы тот шел прямо к лесничему и не сворачивал никуда, после чего вернулся к друзьям.
На станции ученики постарше кинулись занимать повозки. Альбус, первым усадивший девочек, Лэмми и Элфиаса, позабавился, наблюдая, как подбегает чуть не опоздавший Финеас Блэк: он задержался, давая последние наставления младшему брату – Арктурусу, черноволосому щуплому пареньку, особенно похожему на отца. Блэк подсел к Геспер Гэмп, Элле Крейвуд (после бала на третьем курсе их часто видели вместе) и Горацию Слагхорну, кажется, совершенно не замечавшему прежних друзей. Как нарочно, их повозка следовала за повозкой компании Альбуса.
Виктория, приподняв шляпку, распустила по плечам волосы; упав волной, они задели и Альбуса. Он машинально убрал прядь и тут же улыбнулся, вспомнив лето. Девочка будто ничего не замечала. Альбус осторожно запустил руку под мягкий каскад.
Ладонь его скользила вверх по ее волосам, тыльной стороной ощущая жесткие планки корсета. Вот он окончился, и под тканью ощутилась мягкая спина, острые лопатки. Альбус осторожно обошел воротник: Айла как-то упоминала, что под него девочкам иногда зашивают колючки. Вот шейка, тонкая, теплая, нежная… Альбус провел рукой по губам – они словно загорелись. Его пальцы случайно соскользнули под воротничок – прямо под рукой оказалась хрупкая ключица. Виктория слегка шлепнула его по щеке, Альбус отодвинулся и на всякий случай сел на ладони. И удивился про себя, поймав ледяной взгляд Горация.
Когда у ворот школы они уже спрыгивали на землю, Гораций, пройдя мимо, громко и презрительно бросил:
– Надеюсь, мистер Дамблдор, вы покатаете по Черному озеру мисс Фарли? Она только об этом и мечтает! Ей понравилось, когда вы катали ее у нас.
Альбус, кашлянув, полез за сумкой Клеменси, а Викки прикусила губы и раздраженно пнула какую-то кочку.
На сей раз за церемонией распределения Альбус наблюдал с напряженным интересом: в последний момент все же разволновался за брата, жаль его стало – вдруг в самом деле попадет в Хаффлпафф. Аберфорт побледнел так, что загар и веснушки на его лице казались серыми. Стоявший рядом рыжий Ллойд Уизли корчил рожи, дергал девочек за косички и вообще смешил друга, как мог, но Альбус видел, что у брата все равно трясутся руки. «Не надо было так его пугать», – ругнул он себя, слушая, как Шляпа в очередной раз поет про факультеты. «На следующий год распределялась бы Ариана. А теперь…»
– Энслер, Герда!
Серьезная черноглазая девочка неспешно подошла к табурету, профессор Розье надел ей Шляпу.
