Текст книги "Полет к солнцу (СИ)"
Автор книги: Мелания Кинешемцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 45 страниц)
– А сам-то ты что-нибудь понял? – спросила Виктория Горация. – Ты, скорее всего, даже не задумывался над тем, как ты мыслишь, и что вообще способен подумать!
– По крайней мере, думать я в принципе могу, – проворчал Гораций. – Именно думать, а не забивать голову цитатами, чтобы при случае похвастаться своей памятью.
– Не льсти себе, что ты способен думать, ведь ты даже не знаешь, что это такое! – язвительно ответила Викки. – По крайней мере, ты во всем мыслишь, как обыватель.
– А что ты подразумеваешь под необывательским мышлением? – Гораций лениво вытянул под столом усталые ноги: он так утомился, что позабыл о манерах.
– Отсутствие примитивного представления о том, что все вокруг само собой разумеется! – запальчиво отозвалась Викки. – Умение думать о самом процессе мышления, о том, на что вообще способна мысль и как она выстраивается!
Корнфут улыбнулся в бороду. Альбус заподозрил, что в изучении Викторией философии не обошлось без участия старика.
– Схоластика и бредни, – Гораций, чуть постанывая, встал. – У меня голова болит с утра. Если никто не возражает, я пойду спать.
Переваливаясь, но скрылся за ширмами.
– Сбежал, трус! – крикнула ему вслед Викки. – Видели? Вы видели? Он не знал, что мне ответить! – казалось, она едва сдерживается, чтобы не захлопать в ладоши.
Айла сделала еще попытку переменить тему.
– На твоем факультете неладно, Альбус. Герде Энслер объявили бойкот. Увидели, как она в Хогсмиде болтала с Саидом Раджаном. К Сполдингу обращаться, понятное дело, бесполезно. Я говорила с Джейн Вэнс, но, по-моему, она не намерена вмешиваться.
– Если только сама не поддерживает, – кивнула Викки. – Это же Джейн. «Миссия белого человека» и все прочее. Она искренне считает Раджана обезьяной.
– А самим Саидом ты говорила? – спросил Альбус. – Он ее поддерживает?
– По-моему, он меня то ли не услышал, то ли не понял, – Айла расстроено покачала головой. – Может, с ним поговорит Лэм? Саид вроде бы его уважает. А ты, конечно, вмешаешься, Альбус? Бедная девочка очень страдает. Жаль, ее нельзя перевести к нам. У нас встречаются субъекты вроде Осборна Крауча, но в целом мы куда больше уважаем свободу друг друга. А она прижилась бы у нас, она большая умница.
…Было уже около восьми вчера, когда девочки и Корнфут стали собираться. Пока остальные прощались, Альбус отвел Викки в уголок:
– Ты молодец, в самом деле, что взялась за философию. Но как ты додумалась до этого? Почему именно сейчас?
Виктория поколебалась, потом посмотрела прямым взглядом.
– Из-за Камиллы. Знаешь, я многое и после Клеменси поняла, и после того, как Нэнси Стюарт погибла, но после Камиллы мне стало ясно: необходима серьезная борьба, а не только расхаживание в мужском костюме. Мы должны быть безупречны, без слабых мест, куда могли бы ударить враги. Мы должны превзойти их во всем!
Альбус опустил глаза, кое-что вспомнив.
– Но ты ведь не любила Камиллу? Помню, ты почти не говорила с ней.
Викки покраснела.
– Я не то, чтобы ее не любила, я… Альбус, только не смейся. Я боялась ее.
– Боялась? – Альбус поправил очки от удивления. Сама мысль, что кто-то мог бояться Камиллу – кроткое и беззащитное существо – казалась ему полным абсурдом.
Викки потеребила манжету.
– В ее присутствии я чувствовала себя такой… Серой, что ли. Приземленной, ограниченной. Она была словно из воздуха, а я – из земли. Прости, Альбус. Она была тебя достойнее.
Альбусу вдруг остро захотелось провалиться под пол. Неловко погладив Викторию по плечам, он так и застыл, совершенно растерявшись, но в эту минуту раздался мягкий голос Айлы, советовавший подруге поторопиться.
========== Глава 56. Холод ==========
В Хогвартс ребята вернулись к обеду следующего дня. Увидеть с Финеасом и Элфиасом удалось лишь мельком – оба спешили занять места за столами. Девочки радостно помахали вновь прибывшим, и Лэм отправился за стол Рейвенкло, Гораций подсел к Луизе, к локтю которой теперь жалась маленькая Иллария Малфой, а Альбус, стараясь не оглядываться на стол с зеленой скатертью в тщетной надежде увидеть тех, кого там больше не может быть, присоединился к гриффиндорцам.
Аберфорт немного кисло улыбнулся брату и хлопнул его по плечу.
– Все же куда-то влип? Ух, выдрать бы тебя, идиота, я ж тебе говорил, никуда не лезь!
Альбус отмахнулся; он и не подумал, что скажет брат, когда заметит его хромоту. Сейчас его куда больше интересовало то, о чем рассказала Айла. Он отыскал глазами Герду Энслер. Девочка сидела в стороне от остальных, ближе всех к выходу, и ковырялась в пережаренной яичнице: остальное, видимо, от нее отодвинули. К ней никто не обращался, но Лили Карлайл и Агата Робинс – востроносая девочка с рыжеватыми косичками – шептались и хихикали, то и дело на нее указывая. Ллойд Уизли и Колин Пруэтт, нарочито-громко перешептываясь, сочиняли от ее имени любовное письмо к Раджану. Старшие ребята – Джейн, Генри, Дональд, Дерек – вели себя так, словно ничего особенного не происходило, и только Мейбл Росс поглядывала на Герду с жалостью.
Директор, призвав всех к тишине, поднялся и с видом глубочайшего отвращения попросил поприветствовать победителей международной конференции. В зале зааплодировали, гриффиндорцам пришлось с разной степенью энтузиазма присоединиться.
– Не подвел нас, Дамби, – снисходительно кивнул Дональд. – Хотя я и не сомневался. Чем-чем, а мозгами тебя природа не обидела. А где ты, кстати, ногу поранил? Вылезал из окна чужой жены?
– Нет, попал под верблюда, – отмахнулся Альбус и так же небрежно спросил: – А что происходит с Гердой Энслер, кстати? Джейн тебе не говорила?
Теперь деланно отмахиваться пришлось уже Поттеру.
– Какие-то разборки у малышни. Мы не вникаем.
– Она спуталась с черным! – возмущено воскликнул Аберфорт. – И продолжает путаться. Шастают вместе по коридору. Мы пытались его проучить, но он нас раскидал парой заклятий. Пришлось взяться за нее.
Альбус, кивнув, поднялся и навел палочку на письмо перед Ллойдом и Колином. Оно моментально вспыхнуло – так внезапно, что оба парня вскрикнули, а сидевшие рядом Лили и Агата вскочили и завизжали. Альбус, улыбаясь, навел палочку поочередно на Уизли и Пруэтта, а после перевел на Аберфорта. На сей раз охнули все, кто был за столом: кожа мальчишек стала смуглой, как у индусов, а волосы – угольно-черными.
– Видите, какое сомнительное преимущество – цвет кожи, – проговорил Альбус. – Кстати, Ллойд, как же тебе не противно дружить с моим братом? Или он тебе не говорил, что наша с ним мать – на четверть индианка?
Аберфорт, вскочивший было, покраснел и сел на место. Другие тоже предпочли уткнуться в тарелки.
– Отлично, – кивнул Альбус. – Никаких бойкотов. Я же, кажется, еще в прошлом году предупреждал. Да, Герда, брось возиться с яичницей, тут есть вещи повкуснее.
Взмахом палочки он послал девочке жаркое из курицы. Она наблюдала, недоверчиво распахнув глаза, и наконец заставила себя благодарно кивнуть.
Альбус не стал допытываться у Раджана, почему тот не заступился за девочку, хотя Саид в первый же вечер подошел к нему расспросить, как прошла конференция. Маленький индус явно не любил, когда затрагивались вопросы его поведения, а отталкивать его Альбусу было не с руки.
С Гердой же Альбус столкнулся в больничном крыле, когда все же добрался туда, чтобы взять у Айлы и Викки несколько уроков по исцеляющим заклинаниям. Оказывается, Герда с недавнего времени работала там же. Она тихо поздоровалась с юношей и поспешила отойти. Глядя на ее мелькающее между коек черное платье, прикрытое желтым фартуком, Альбус вспомнил, как во «Флориш и Блоттс» она с ужасом смотрела на пятна крови на полу магазина, на носилки, на которых унесли труп Нэнси… «Это-то и привело ее сюда, – зашептал ему давно забытый, казалось бы, козлиный голосок. – А дружба с Раджаном говорит об известной свободе ума. По крайней мере, цвет кожи этой девочке не важен. Она тоже может тебе пригодиться».
Остаток года прошел на удивление бессобытийно. Оживляли обстановку только Элфиас и Натали. Формально они расстались вскоре после отбытия Альбуса с Горацием и Лэмом на конференцию – Элф вместе с Викки увлекся философией, а Макмиллан почему-то это страшно не понравилось. Первое время она по утрам в Большом зале рыдала на плече у подруги Хельги, потом стала подговаривать соседей по комнате устроить ему «веселую жизнь». Соседи не сочли нужным нападать, вместо этого предупредив парня, что поступает он нехорошо и с девушкой следует объясниться. С тех пор Элфиас почти каждый день пытался объясниться с Натали, и редко бывало, чтобы она не пыталась его проклясть.
– Не говори с ней, и дело с концом, – удивлялся Альбус.
– Не могу, – вздыхал друг. – Я пробовал, но она каждый раз заставляла меня есть слизней. Не драться же мне с девчонкой.
В итоге Натали вызвала на дуэль Виктория – ко всеобщему удивлению и крайней ревности Горация. Состязались они в школьном дворике, и Викки победила, махом заставив соперницу улететь в сугроб. С тех пор Натали оставила Элфиаса в покое, а к нему приклеилась – благодаря Альбусу ненадолго – кличка «Юбочник».
Правда, Викки вызвала Натали на дуэль, лишь чтобы защитить друга. Увлечение философией Элфиасу не помогло: Виктория по-прежнему встречалась с Горацием, хотя после приезда между ними и возникло недоразумение.
Обидевшись на Викки за спор о философии, Гораций со дня возвращения демонстративно игнорировал ее. Девушка, быстро его раскусив, посмеялась, когда она гуляли вместе с друзьями: не лопнет ли, мол, Слагги от обиды и не задушит ли его желчь. Тем же вечером Гораций вошел в Большой зал под руку с Эллой Крейвуд.
Он с видом карикатурного лавочника придерживал ее за локоть и что-то рассказывал, слегка водя по воздуху мягкой рукой. Она что-то щебетала в ответ, склоняя головку так, чтобы каштановые локоны рассыпались наилучшим образом, и в болотных глаза блестела влагой гибельная топь. Альбус подивился про себя: Элла и так кокетничала одновременно с двумя парнями: Финеасом Блэком и Гектором Кэрроу, а теперь надеялась заполучить еще и Слагхорна. «А сам посуди, – проблеял в голове голосок. – Гектора Кэрроу быстренько обручили с маленькой Малфой. Блэк… Про Клеменси она не знает, зато подозревает, что Финеас Найджелус вряд ли захочет видеть в невестках девушку из семьи нуворишей. Значит, и Блэк – сомнительный вариант. Так что стоит поискать кого-то третьего?» – «Самому-то не противно? – мысленно ответил Альбус. – Сплетничаешь, как старая бабка». – «Это не я сплетничаю, а ты. Я часть тебя, ты еще не понял? И более того, самая полезная тебе часть. Без меня быть бы тебе в Азкабане через полгода после выпуска. А так я помогу тебе сделать карьеру, устранить врагов и исполнить мечты». – «Через сплетни?» – «А ты думал? Любые методы – так любые. И это не только кровь, но и грязь, в том числе с чужого бельишка». Альбусу захотелось зажать нос от омерзения.
Викки наблюдала за воркованием Слагхорна с Эллой с холодным и насмешливым видом – она прекрасно понимала, казалось, что он хочет ее задеть. Но когда и на другой день, и на третий Гораций снова появился в компании Крейвуд, Викки стала потихоньку приходить в беспокойство, которое к концу недели сменилось тихим бешенством, охватывавшим ее всякий раз, когда звучный баритон Слагхорна и звонкий голосок Эллы раздавались поблизости. В конце концов, однажды перед трансфигурацией Виктория бесцеремонно отвела Горация в сторонку. Элла кинулась было подслушивать, но появление рядом Альбуса с компанией заставило ее вернуться в уголок, где она до того стояла.
– Вот как ты поступаешь, – зашипела Викки, впившись в пухлый локоть Горация, тщетно пытавшегося скрыть охватившую его панику. – Я старалась стать лучше, зубрила эту муть, а ты меня осмеял. Я тебе ответила – ты теперь мстишь. За то, в чем сам виноват. А пудинг, небось, ел с удовольствием и против пледа не был? Ты просто бесчувственный обормот! А то и того хуже, ловелас. И эгоист, каких свет не видывал! Знать тебя не желаю!
Гораций побледнел, покраснел, кашлянул и наконец выдал:
– Вижу, Викки, ты ревнуешь.
– Я?! – Викки покривила рот. – К этой курице? К этой пигалице с веником на голове? Нашел идиотку! Ты просто ничтожество, раз предпочитаешь эту выдру!
– О да, она ревнует, можешь не сомневаться, – хихикнула Элла из своего угла и тут же взвизгнула: Викки, развернувшись на каблучках, подожгла ей платье.
Собственно, после той сцены Виктория и вызвала на дуэль Натали, и настала очередь Горация беситься от ревности. И обоим это пошло на пользу: еще через неделю они, как прежде, мирно бродили по коридорам замка и рассуждали об истории и политике.
Альбус до странного отстраненно наблюдал за этой кутерьмой, не ощущая на сей раз сочувствия ни к одному из ее участников – разве к Элфиасу, которому в итоге ничего не досталось. Так же отстраненно он наблюдал за Раджаном и Гердой, сдержанно – чтобы не отпугнуть – привечая их. Школу как будто уже сейчас отрезало от него, и все трения между учениками показались мелкими. Он знал теперь, что можно испытать дикую боль от смерти девушки, которая составляла смысл жизни, знал, что бывают ситуации, когда нужно убить – или убьют тебя, а многие его ровесники этого не знали, оставаясь детьми и думая по-детски.
Он думал, под каким предлогом начать переписку с Леонардо Спенсер-Муном, и пока не мог ничего изобрести. Хотел было написать Бальфорту, но решил привлечь старика к делу позднее, когда окончит Хогвартс. «Вообще неплохо бы после школы отправиться в кругосветное путешествие, – размышлял Альбус, глядя из окна, как Айла выгуливала единорога Ланса. Фоукс по случаю дурной погоды остался в тепле и теперь сидел у хозяину на плече. – Можно найти сторонников в той же Индии… Заодно изучить магию получше. В конце концов, для того и нужна власть, чтобы использовать магию на пределе ее возможностей». А Фоукс жалобно стонал, тычась клювом в окно: по жухлой траве, присыпанной мокрым снегом, носилось серебристо-белое, стройное и сильное животное. Грива единорога развевалась на скаку, он радостно вскидывал рог и отбивал копыта, а Айла наблюдала за ним, улыбаясь, будто наблюдая за резвящимся ребенком. Помнил ли единорог Камиллу? Вряд ли: у животных не слишком надежная память…
При подведении итогов года Альбуса публично наградили премией Варнавы Финкли «За выдающиеся успехи в наведении заклятий». Кажется, к этому приложил руку Кей, показавший кому-то в научных кругах свои воспоминания о стычке в пустыне. Директор, конечно, доволен не был, но с другой стороны, высокая награда для любого ученика укрепляла репутацию школы, так что церемонию провели со всей торжественностью. Друзья Альбуса отбивали ладони. Он снисходительно поклонился, размышляя, поможет ли ему чем-нибудь похвальная грамота и памятная доска, которые ему вручили. В конце концов, когда дойдет до дела, на регалии никто смотреть не станет.
Аберфорт на сей раз словно не заметил награждения брата. Он вообще стал довольно рассеянным, и пару раз Альбус видел, как брат наблюдает за мелькающим в коридоре тонким силуэтом Лисандры Яксли: она часто, отбросив назад темные волосы, куда-нибудь направляла компанию друзей и школьников помладше. Удивленный, Альбус попробовал было заговорить об этом с Аберфортом, да неловко вышло: брат огрызнулся и избегал старшего чуть ли не до Кингс-Кросса.
…Дом встретил недобрым молчанием и едва уловимым запахом затхлости. Кендра за эти месяцы резко сдала: оказывается, в феврале она перенесла воспаление легких, но не стала писать сыновьям.
– Ариана и мисс Бэгшот за мной ухаживали, – объяснила она. – А вас-то что пугать, от учебы отвлекать?
– Какая учеба, когда ты больна?! – отчаянно воскликнул Аберфорт и в десятый раз за вечер обнял мать. Альбус оценивающе посмотрел на Ариану: судя по ее виду, помощи от нее могло быть не слишком много. Глядя пустыми глазами перед собой, сестра пришептывала, считая петли. Она вязала, и ничто не могло ее отвлечь: она не откликалась, когда к ней обращались, и не притронулась к порции ужина. Мать выглядела не лучше: высохшая, разом поседевшая, с немного замедленными движениями, она показалась гораздо старше своих лет.
Альбус смутно надеялся, что Аберфорт не написал матери о случившемся с Камиллой, но ожидания его, конечно, оказались напрасными: Кендра знала все и не думала молчать. В один из первых вечеров после приезда сыновей она, убирая со стола после ужина, заявила старшему сыну:
– Аберфорт писал мне, что с тобой случилось. Я не удивлена. Именно с тобой это и могло случиться.
Альбус устало молчал. Ему не хотелось бы говорить о Камилле – а тем более, говорить с матерью, в присутствии Аберфорта и Арианы. Сестра и так уже сочувственно распахнула глаза. К счастью, в подробности Кендра вдаваться не стала.
– Вот с Аберфортом, я уверена, такого не случится. Он сумеет сделать девушку счастливой, как меня сделал счастливой Персиваль. А знаешь, почему?
Альбус не мог сдержать улыбки – так приосанился брат. Мать нахмурилась:
– Улыбайся, улыбайся. Как бы только потом не заплакать… Впрочем, ты никогда плакать не будешь. В этом все дело. У тебя – яркий ум, но сердце – так, заурядное, и душа никудышная. Все вы, умники, таковы. Вот поэтому мудрая девушка будет выбирать человека не с умом, а с сердцем. Такого, как Аберфорт.
– Тогда пусть эта мудрая девушка потом не плачется, что ей не о чем поговорить с мужем, – Альбус небрежно пожал плечами.
– Больно ты нос задираешь, – буркнул Аберфорт. – Ты меня не знаешь совсем, болтаешься со своими друзьями, вот тебе и кажется… А у твоих друзей сердце одно на всех, и то – у хафллпаффца.
– Именно так, – поддержала младшего Кендра. – С девушкой Аберфорта никогда не случится того, что случилось с твоей, потому что он умеет любить.
– Для начала надо, чтобы у него вообще завелась девушка, – Альбус зло и криво усмехнулся. Ариана вдруг отложила вязание, с которым сидела у свечи в углу.
– Мама, перестань об этом говорить. Альбусу больно.
– Вовсе мне не больно, – парень резко вскочил. – И кстати, кто дал ей спицы? Разве можно сумасшедшим давать острые предметы?
Аберфорт молча врезал ему. Альбус ответил. Завязалась драка. Кендра на сей раз не стала вмешиваться: молча увела Ариану. А Аберфорт яростно наскакивал, пока Альбус, выхватив палочку, не связал его Инкарцеро.
– Как ты вообще мог! – заорал брат. – Она за тебя все время заступается! Ты этого не стоишь!
Пришлось наложить еще и Силенцио. Аберфорт замер на полу, а Альбус опустился на стул и стал доедать ужин. Кендра, вернувшаяся на кухню, молча расколдовала младшего сына и пристально посмотрела на старшего.
– Недолго осталось, – тихо вздохнула она.
Альбус и сам чувствовал, как в доме зреет новая беда. От нее хотелось спрятаться, однако она неизменно о себе напоминала, и каждый раз становилось жутко, как в ту ночь много лет назад, когда творились непонятные вещи с часами – так жутко, что хотелось снова изодрать себе в кровь лицо.
Он наконец осознал, что сестра безнадежна, и осознал совсем просто: раньше бы Ариана, как ни кротка она была, обиделась за оскорбление и подбросила его подарок, заколку-лотос, ему под дверь. Сейчас она словно и не поняла, что ее оскорбили. Бывало, что от нее по полдня нельзя было добиться ни единого слова; в такие моменты только Аберфорт подходил к ней и объяснялся знаками. Мать и брата он просил держаться подальше – Ариана могла начать кидаться вспышками энергии, словно стремясь во что-то попасть. Иногда она падала на пол, начинала биться и пронзительно кричать, но магия при этом не сотрясала дом, как раньше. Бывало, она забивалась на чердак и сидела, сжимая старые отцовские часы, которые Альбус вроде бы отобрал у нее еще в прошлый приезд.
– С ней же все скоро будет кончено, мама, – однажды с горечью вырвалось у него, когда на кухне он заколдовывал для матери ножи, чтобы они сами почистили картофель и морковь.
– С ней? – мать мрачно рассмеялась. – Нет. Конечно все будет со мной. Скоро отмучаюсь. Но для нее это тоже будет конец. Ты сдашь ее в Мунго, так? Аберфорта, конечно, и слушать не станешь. Но и сам останешься один. Брата у тебя не будет.
Альбус нервно хлопнул ладонью по столу.
– Да почему ты обо мне так думаешь? – не выдержал он. – Я плохой сын, плохой брат, может быть, но что у меня, вправду сердца нет?
Мать будто и не заметила, как он зол.
– Сам посуди, – спокойно продолжала она. – Вот я умру. Вам надо чем-то питаться. Аберфорту и Ариане придется рассчитывать на тебя, как на старшего. Перед тобой такое будущее – и вдруг на тебя сваливается обуза. Ты должен ухаживать за неизлечимо больной сестрой и искать пропитание для нее и младшего брата. До амбиций ли тут?
Альбус растерянно смотрел в стол. Ему вдруг представилось, что все в самом деле случится именно так, и сердце упало: тогда и вправду ему пришлось бы или соглашаться на прозябание, или сдать Ариану в больницу, а Аберфорта оставить на произвол судьбы.
– Может, ты еще долго проживешь… – осторожно начал он.
– Хочешь сказать, возможно, Ариана умрет раньше меня? – усмехнулась Кендра. – Опомнись. Я мать. Я не переживу ее смерть. Впрочем, если умрем мы обе, ты окажешься свободен. Аберфорт себе на хлеб заработает, он не будет связывать тебе руки. И ты пойдешь тем путем, что считаешь наилучшим для себя.
Альбус, слушая ее, пытался побороть дрожь омерзения, но чувствовал, как по всему телу разливается холод.
========== Глава 57. Визенгамот ==========
– И как тебе в роли старосты школы? – Викки, опершись на пухлое плечо читавшего газету Горация, как на подушку, нарочито выставила вперед туфельку с пушными завязками. Альбус махнул рукой:
– Я даже не заметил, что изменилось.
– Ты патрулируешь вагоны не с Джейн Вэнс, а с Геспер Гэмп,– подсказал ему Слагхорн, не прерывая чтения.
– Правда?! – Альбус картинно удивился. – А я этого даже не понял…
Письмо о назначении его старостой школы принесла в августе сова. Новость юноша встретил равнодушно – старосты были смешными пугалами для хулиганов, и он не видел ничего почетного в своем статусе. Однако же решение директора не оспоришь. Он опрометчиво понадеялся, что его напарницей сделают Айлу, но быстро понял, что директор скорее назначит пустоголовую гриффиндорку Лидию Пруэтт, чем собственную нелюбимую племянницу. Второй старостой школы оказалась Геспер Гэмп, нареченная невеста Сириуса Блэка.
Альбуса немного позабавил ее потрясенный вид, когда девушка поняла, что ее напарником окажется тот самый «медведь», от которого она шесть лет брезгливо воротила нос. Вслед за отвращением на кислом личике мелькнул страх. Парень не стал ни успокаивать, ни запугивать ее еще сильнее – Геспер была ему совершенно безразлична. Совершив с ней обход, он с удовольствием и нетерпением присоединился к друзьям, собравшимся в одном купе: здесь были Викки с Горацием и Айла с Лэмом, Элфиас и Финеас, Саид Раджан и пришедшая с ним Герда Энслер.
Она побоялась присоединиться к девочкам, разливавшим всем какао, и забилась в угол, оценивающе и напряженно всех осматривая. Про нее почти сразу забыли: Гораций принялся читать статью на передовице.
– «Торжество либералов: Уркварт и Уизли добились представительства британской молодежи в Визенгамоте». Ну что ж, следует быть готовыми к тому, что кого-то из нас отцу Финеаса придется делегировать в Визенгамот. И я даже знаю, кого…
Все посмотрели на Альбуса, но он не смигнул.
– А что я там буду делать?
– Присутствовать, полагаю, – Слагхорн развел руками.
– И все? – Альбус фыркнул от смеха. – Зачем это нужно?
– Спроси об этом у отца Виктории, на подобной мере он настаивал, – Гораций скорчил скептическую мину, отчего его щеки обвисли.
– По-твоему, молодежь не должна участвовать в общественной и политической жизни? – холодно спросила Виктория. Гораций вздохнул.
– Викки, неужели ты не понимаешь: речь не идет об участии. Альбус в качестве зрителя будет сидеть в сторонке, любоваться на преступников, которых судят, а потом расписываться где-нибудь, подтверждая, что нарушений не заметил.
– Что ж, – пожал плечами Альбус, – это шанс отоспаться.
Виктория насупилась.
– Папа не о таком мечтал, когда продвигал этот проект. Он рассчитывал…
– Мерлин мой! – Слагхорн возвел глаза к небу. – Скажите мне, как человек подобной наивности стал дипломатом? На что он рассчитывал? Что правосудие доверят юнцам?
Губы Викки гневно задрожали, но прежде, чем она ответила, в дверь купе постучали. На пороге стоял Осборн Крауч, больше, чем всегда, кислый; к обычной его угрюмости прибавилась некоторая нервность.
– Что-то случилось? – Айла приподнялась не без досады: Крауч все же был ее напарником. Он мотнул головой и обратился сразу к Альбусу:
– Простите, можно вас на пару слов?
Оба парня вышли в коридор. Длинное лицо Крауча пошло пятнами, и заговорил он, слегка запинаясь:
– Вы, конечно, уже читали про молодежь в Визенгамоте. Я не сомневаюсь, что пошлют вас. Но если б вы знали… – он стиснул руки. – Мне это совершенно необходимо для карьеры! Там я смог бы завести знакомства. Вы с вашими талантами пробьетесь и без того…
– Так в чем дело? – не понял Альбус. – Попроситесь у директора, чтобы вас взяли тоже.
– Но возьмут наверняка вас! – Осборн уныло махнул рукой. – Это же вы самый блестящий ученик Хогвартс за последнее столетие.
– Ну да, – согласился Альбус. – Но вам же никто не мешает выразить желание? В конце концов, вы, кажется, за шесть лет ни разу не нарушили правил. В Визенгамоте вы будете смотреться куда уместнее. И кто сказал, что возьмут одного? Где один, там и двое.
Крауч ему никогда не нравился, но все же, как будущий старательный чиновник, тоже мог быть полезен, да и выглядел уж очень несчастным, а потому Альбус обрадовался, когда длинное угрюмое лицо просияло.
– Так я и сделаю, – кивнул Осборн. – Напишу директору. Да, так и сделаю… Спасибо.
– Какие только пустяки могут занимать людей, – проворчал Альбус, возвращаясь в купе. Ребята дружно подались ему навстречу, и первым подал голос Элфиас:
– Что этому хмырю надо было? Терпеть его не могу!
– Неприятный тип, – согласился Финеас. – На вашем месте я бы не стал оказывать ему никакую услугу.
– Да бросьте, – вмешалась Айла. – Противный зануда, конечно, но это не повод не помогать, если у него проблемы.
– Помогать таким людям опасно для нас самих, – вздохнул Финеас, поправив разбившиеся светлые кудри.
– Почему? – удивился Лэмми. – Он на самом деле очень добрый. У него есть такса дома. В прошлом году она была беременная, так он каждую неделю в письмах спрашивал мать, как она себя чувствует. Он еще с Мелвином Лавгудом говорил о ней: мол, очень за нее беспокоится – вот я и услышал.
– Великолепный критерий доброты: отношение к таксам, – усмехнулся Гораций. – А что видит твое внутреннее око, дорогая? – преувеличенно-нежно обратился он к Викки, однако она ничего не ответила. Бледная и напряженная, она стиснула пальцы и горько смотрела за окно.
Глядя на изможденных фестралов, уныло тянущих повозки, Альбус боролся с растущим комом в горле. Он вспоминал, как начинался предыдущий год, и события, случившиеся тогда, вереницей вставали перед глазами. Свидание в «Кабаньей голове», их с Камиллой удивительная близость, она при луне, смеющаяся и живая, а назавтра – она же, холодная и бледная до синевы, на столике в кафельной комнате… За прошедшее время воспоминания как будто притупились, а сейчас снова и снова по сердцу бил кнут: каждая минута, с которой приближался замок, была ударом. Все повторялось. В какой-то миг боль стала невыносимой, Альбус готов был выскочить из повозки – но друзья вдруг окружили его, взяв за руки.
Постепенно он успокоился, хотя долго еще оставалось ощущение, что он осужденный, едущий к эшафоту. Первокурсников он едва заметил. Вечер тянулся невыносимо долго, и он едва дождался, когда наконец объявили отбой.
Потянулась рутина. Альбус доживал последний школьный год, всматриваясь в будущее и иногда от скуки наблюдая за ребятами помладше.
Лисандра Яксли за каникулы повзрослела и пронзительно похорошела. Она стала похожа на фею, каким их изображают магглы, и появление ее теперь неизбежно вносило в любую компанию раздор. Даже ребята постарше впадали в странное беспокойство от холодного блеска ее черных глаз и переливов каштановых локонов, а ровесники и вовсе сходили с ума: Арктурус Блэк вызвал на дуэль Элфрида Гринграсса, а в спальне Рейвенкло мальчишки регулярно друг друга обливали. И Аберфорт, когда она оказывалась рядом, менялся: лицо и шея багровели, он вдруг принимался молотить кулаками стену или громко придирался к Ллойду, провоцируя того на драку. А Лисандра то опускала ресницы, то заливалась хохотом и порхала по коридорам, подобно бабочке, наслаждаясь враждой, которую она сеяла вокруг себя. Альбус не вполне понимал, что творилось с младшим братом, и советовал попить успокоительной настойки, что почему-то вызывало у Аберфорта бешенство.
…В первые же выходные Альбус с компанией – кроме Финеаса, он куда-то запропастился с утра – вместе отправились навестить Клеменси. Аппарировать теперь могли почти все в их компании: в конце прошлого учебного года они прошли соответствующие курсы. Каково же было удивление ребят, когда навстречу им Клеменси вышла из сада, держа за руку Финеаса. Под общими пораженными взглядами оба остановились, Блэк покраснел, но девушка улыбнулась и шагнула к друзьям.
– Мы решили быть вместе, – заявила она необычно твердо. – Если мы любим друг друга… Расставаться глупо. Может, у нас ничего такого больше не будет в жизни.
– Я тоже так подумал, – кивнул Финеас. – Поэтому летом тайно купил себе вторую палочку… Теперь отец не сможет отслеживать мои передвижения.
Альбус, расторгавшись, положил обоим руки на плечи. Подруги, почему-то затаив дыхание, подошли к Клеменси и поцеловали ее, а потом Финеаса. Лэмми и Элфиас пожали другу руку и обняли девушку. Гораций с привычной гримасой кивнул:
– Чувствую, на каникулах придется тебя выручать. Что ж, можешь смело лгать отцу, что отправился ко мне.
– Спасибо, – Финеас с чувством потряс пухлую кисть. На крыльце показалась пухлощекая миссис Йорк, звавшая всех к столу. Как они уместились в тесной комнатке вместе с большой семьей Клеменси, Альбус потом долго гадал, однако же то было одно из самых приятных чаепитий в его жизни. Мистер Йорк невероятно легко нашел с чопорным Финеасом общий язык: не прошло и пяти минут, как юноша с упоением слушал его рассуждения о прогрессивной педагогике и иногда вставлял довольно меткие замечания. Клеменси разделяла хлопоты матери, сестер и подруг, но успела все же шепнуть Альбусу:
– Научишь меня аппарировать? Я собираюсь отправиться в Лондон и поискать там работу. Может, меня возьмут в Мунго хоть санитаркой или регистратором. А может, стану продавщицей. А там продолжу заниматься и со временем сдам ЖАБА.
