Текст книги "Полет к солнцу (СИ)"
Автор книги: Мелания Кинешемцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 45 страниц)
– Мальчики, посмотрите! – воскликнула Виктория. – Здесь обложки… Неужели? Ну да, человеческая кожа. И такая гадость хранится в школе?
– Потише, – цыкнул Альбус. – Лэм, а ты тоже не стой столбом, ищи чего-нибудь.
Тот кивнул и указал еще на один корешок.
– Как тебе? «Все тайны вампиров»!
– При чем тут вампиры, чудак? У тебя что, кровь пили?
– Нет… – Лэмми почесал затылок. – Но я просто подумал: а вдруг бывают такие, которые не кровь высасывают, а что-то еще? Ну, дементоры – они ведь в чем-то близки вампирам, правда? Вдруг, когда меня забирают, из меня тоже что-то высасывают?
– Ну ищи, – Альбус махнул рукой и углубился в главу про галлюцинации. Вскоре, впрочем, он понял, что и галлюцинации – не совсем то, что нужно: их насылают при помощи зелья или заклинаний, но ведь когда у Арианы случались припадки, рядом с ней не было никого. Кто мог бы заклясть ее или чем-то напоить?
– Смотри-ка, Альбус, – рассмеялся Лэмми. – Какая личность! Амброзий Тит Лукциор, он же Эмилио Габриэль де Висконти…
– Я читал о нем в прошлый раз, – пробурчал Альбус, безнадежно листая книгу.
– Римский патриций, сенатор, – не обращал внимания Лэмми. – Известен роскошными пирами, множеством конкубин… Альбус, что это такое? Конкубин, которых он содержал одновременно.
– Конкубина – это любовница, Лэм, – пояснила подошедшая к ним Викки.
– А зачем ему множество? – не понял Лэмюэль. – Он что, их всех сразу любил?
Девочка рассмеялась, он продолжал:
– Жестокими казнями рабов, а также активным участием в политических интригах. Впоследствии был известен как влиятельный политик при дворах многих королей средневековой Европы, растлитель юношей и девушек. Неоднократно сообщалось о его уничтожении, однако каждый раз появлялся вновь. Последний раз был виден на публике в конце семнадцатого века, после чего, по слухам, ушел на постоянный отдых в итальянских склепах. Считается одним из самых, если не самым древним и могущественным вампиром в истории.
– Ну и что это нам дает? – устало вздохнул Альбус. – Согласись, на безумного старика с часами он мало похож.
– Да, – грустно согласился Лэмми.
– Очень характерно, что тебя так заинтересовал именно этот человек, – промурлыкала Виктория. – Выражаем затаенные мечты, да?
– Какие мечты? – хлопнул глазами Лэмюэль. – Я не хочу пить кровь
– А может, ты хочешь иметь сто конкубин или развращать юношей? – Викки сверкнула белыми зубками.
Лэмюэль застыл в задумчивости, очевидно, пытаясь представить себе, что Виктория имела в виду.
– Да потише вы! – шикнул Альбус. – Неужели непонятно, что нас могут услышать?
И их услышали. Или просто кому-то из учителей вздумалось выйти не вовремя… Во всяком случае, быстро застучали шаги, и Элфиас, выскочив из-за полок, прошептал:
– Сюда идут. Не знаю, кто, но они уже близко.
Бросив книги, все рванулись к дверям, и тут Викки испуганно вскрикнула: она зацепилась пышной юбкой за торчавший из стола гвоздь. Элфиас и Лэмми остановились, но Альбус продолжал бежать, словно кто-то толкал его в спину. Он выскочил из библиотеки, наугад бросился вверх по лестнице, потом вниз… Опомнился он только у входа в гриффиндорскую гостиную и понял, что товарищи за ним так и не пошли.
Ночью Альбус даже кое-как смог заснуть, убедив себя, что освободить Викки было пустяком и его товарищи спастись наверняка успели. Но утром, переступив порог Большого зала, он не увидел ни Виктории и Лэмюэля за столом Рейвенкло, ни Элфиаса среди хаффлпаффцев. Оставалось надеяться, что они просто поспали. Альбус принялся завтракать, то и дело тревожно поглядывая на дверь. Наконец явились Айла и Клеменси, обе сильно расстроенные, но Викки и Лэма с ними не было.
От волнения в горле сперло, захотелось прокашляться. Кое-как проглотив остатки омлета, Альбус подбежал к девочкам и жестом поманил за собой. Они вышли в коридор.
– Куда пропали Викки и Лэм? – он попытался спросить беззаботно и удивился, как сдавленно звучит голос. И только сейчас он разобрал, что девочки сморят на него с нескрываемым отвращением.
– Мне казалось, ты это если не знаешь, то можешь себе представить, – Айла понизила голос до шепота. – Ведь ты там был, так?
– Где? – выпалил он машинально.
– Не заставляй меня говорить вслух. Ты подбил их и бросил, когда стало опасно?
– О чем это вы? – мягко спросили за спиной. Все трое обернулись: рядом с ними стояли, презрительно улыбаясь, Геспер Гэмп и Элла Крейвуд.
– Не ваше дело! – резко ответила Клеменси. – Убирайтесь отсюда!
– Ну-ну, – Элла поиграла локоном. – На твоем месте, грязнокровка, я придержала бы язык. Мы услышали довольно, а узнать, что натворили твои полоумные друзья, будет весьма просто.
– Да, кстати, – произнесла до сих пор молчавшая Геспер немного надтреснутым голосом, – как кошаки отнесутся к тому, что один из них бросил друзей в беде?
– Поди зубри травологию, Гэмп, – скривился Альбус. – Как ты будешь сдавать экзамен, если так брезгуешь копаться в земле?
Слизеринки фыркнули и исчезли за дверями Большого зала. Айла и Клеменси также развернулись на каблуках.
– Погодите, – удержал их Альбус. – Что же сделали с Викки, Лэмом и Элфи?
– Пятьдесят розог и карцер на день, – сухо ответила Айла, отбросила его руку и увела подругу за собой.
Несколько раз за день Альбус пытался подойти к девочкам снова, но они демонстративно молчали. Махнув рукой, он переключил внимание на Горация, но и тот отказался с ним разговаривать, ссылаясь на занятость. Зато Финеас молчать не стал.
– Я слышал, как вы поступили со своими друзьями, – прошептал он на большой перемене, вплотную подойдя к Альбусу. – Вы подлец, и если вы потребуете сатисфакции, я готов ее предоставить, но все-таки повторяю, что вы подлец.
Несколько минут он стоял рядом с Альбусом, видимо, ожидая вызова, но тот ничего не ответил, и Финеасу пришлось уйти. Сам же Альбус чувствовал себя оглушенным. Когда он затевал поход в Запретную секцию, ему и в голову не пришло, как строго могут наказать за ее самовольное посещение, а главное – что он сам способен бросить остальных и убежать. «Но так было надо, – шептал он себе. – Их пожалели, а если бы меня – нет? Если бы исключили, что тогда? Я слишком нужен магическому миру, в конце концов! И вообще, это Викки во всем виновата, кто ее дернул тащиться вместе с нами? С Лэмом вдвоем мы бы отлично справились!» Хотя все равно друзей было жалко и почему-то неприятно осознавать, на что еще способен.
За обедом на него начали косо поглядывать и за своим столом. Впрочем, пока больше обсуждали, что к завхозу отправилась вместе с мальчиками Виктория.
– Я так рада, что эту богатенькую дрянь поставили на место, – рассуждала Нэнси, как всегда сильно щурясь; она выглядела очень довольной. – Терпеть не могу таких, как она.
– Помилуй, что она тебе сделала? – удивилась Джейн. Нэнси повела худеньким плечом.
– Она раздражает меня. Это ее вечное ломание, манера лезть вперед, эти ее наряды… Ей с рождения дано все, и поэтому она считает себя лучше других! А она знает, что такое жить в одной комнатке с родителями, спать на одной кровати с братьями и сестрами? Что такое глодать корку хлеба и считать это хорошим обедом, потому что из-за пьянства отца приходится голодать? А она работала хоть день в своей жизни? Я с шести лет помогала брату продавать газеты, а в восемь уже трудилась на фабрике!
– Что ж, от того, что Викки высекли, твоя семья разбогатеет? – не выдержал Альбус.
Нэнси расхохоталась ему в лицо.
– Посмотрите-ка, кто заговорил! Чемпион по бегу от учителей! Ты ведь был там, но бросил остальных остолопов – об этом скоро будет известно всей школе.
На них начали оглядываться. Лица Поттера и компании приобрели выражение крыс, учуявших объедки. Джейн передернуло, она посмотрела на Альбуса, как на склизкую жабу. Довольная Нэнси доела пастуший и пирог и удалилась, напевая под нос:
Бритвой по горлышку я полоснула,
В нужник – куда еще! – сволокла,
В жижу вонючую детку спихнула,
Сладко зевнула и спать побрела.
– Прости, это правда? – тихо спросил Альбуса Малкольм. – Правда ли то, о чем болтают уже полдня?
– Если ты о наказании, наложенном на второкурсников, то правда, – ответила за Альбуса Анджела. – А вот про остальное мне и самой хотелось бы узнать. Ну так что же, Альбус? Ты самом деле бросил друзей и спасся один?
Что-то сковывало язык, мешая ответить. Самое противное, что даже не хотелось поднимать ни на кого глаза. Малкольм и Анджела разом встали, за ними Джейн, Дональд с компанией, Генри, Патрик Диггори и Глэдис Фадж, Лидия Пруэтт и Мейбл Росс…
– Мы не хотим сидеть за одним столом с предателем, – выплюнул Оскар Фенвик, развернулся и дал остальным знак следовать за ним. За столом осталась только Розалин, но и она не сказала Альбусу ни слова: допила кофе и ушла.
– Ну и отлично, – пробормотал мальчик. – Мне больше достанется.
С этими словами он придвинул к себе разом несколько блюд.
Прим.автора: в главе использован фрагмент английской уличной баллады.
========== Глава 18. Дружба и верность ==========
Элфиас и Лэмми после карцера провели еще день в Больничном крыле. На третье утро после злосчастного похода в библиотеку они все-таки появились в Большом зале, оба иссиня-бледные, с темными тенями под глазами; они неловко двигались и с трудом сидели. Альбус, от которого товарищи по факультету отодвигались, как от заразного, а некоторые отпускали громкие комментарии по поводу его трусости, не смог спокойно продолжать завтрак. Поспешно встав, он подбежал к столу Хаффлпаффа, вызвав шиканье, смешки и гримасы отвращения. Элфиас едва обернулся и вернулся к овсянке.
– Элфи… – Альбус запнулся. Даже когда он чувствовал себя виноватым дальше некуда, извиняться ему все-таки было очень трудно, просто язык не поворачивался. – Элфи, ты вот что… Прости меня. Я не хотел.
Элфиас продолжал черпать ложкой кашу и мерно жевать.
– Элфи, ну… Забудем давай.
– Да, забудем! – насмешливо воскликнула сидевшая поблизости Натали Макмиллан. – Очаровательно, правда? Что ты ему предлагаешь забыть? Пятьдесят розог или карцер?
– Заткнись! – шикнул на нее Альбус. Элфиас наконец оставил ложку.
– Это я забыть мог бы, – спокойно сказал он. – А вот то, что ты нас всех бросил и сбежал, я забыть не могу. Я не хочу с тобой больше говорить. Уйди, пожалуйста.
– Элф…
– Уйди.
Дернув плечами, Альбус вернулся на свое место. Выяснилось, что в чай ему подмешали соль, а омлет посыпали мокрым и грязным песком. Что ж, не было ничего проще, чем взять что-то другое.
На перемене он догнал Лэмми; тот, по счастью, был один: Айла и Клеменси куда-то отлучились. Альбус начал было волноваться, что и Лэм станет его обвинять, но тот только улыбнулся.
– Хорошо, что ты убежал. В карцере холодно, крысы шастают и топают. Правда, я одну почти приручил. Думаю, если попаду в ту же камеру в следующий раз, она меня узнает. Они же очень умные, почти как люди. Может, у меня будет свой фамильяр.
На Альбуса вдруг накатила такая удушающая волна стыда, что он не смог ответить ни слова. Вернулись девочки, и он спешно отошел в сторону.
Оставалась Виктория. Она, видимо, все еще не могла встать с постели. После уроков Альбус немедленно бросился в Больничное крыло. Викки лежала на боку, прикрытая простынкой, худенькая и бледная, с заострившимся лицом; кажется, у нее даже волосы потускнели. Веки ее были смежены, и мальчик сперва подумал, что она спит, но после различил чуть слышные всхлипы. Не зная, что делать, он тихонько дотронулся до ее руки. Девочка встрепенулась, приподнявшись на подушке.
– Ты? – заплаканные глаза зло заблестели. – Зачем ты еще сюда пришел? Как у тебя совести вообще хватило?
– Ну, – Альбус заозирался по углам, – я просто хочу, чтобы ты… не расстраивалась. Ну, тоже мне важность, побили. Мне вот столько раз доставалось еще до школы, прямо не сосчитать. Зато теперь будешь знать, что это не так уж страшно.
– Что?! – она с усилием, опираясь на спинку койки, встала на колени. – Да как… Как у тебя язык поворачивается?! Ты смеяться пришел? Тебе весело, да?! Весело?! Мерзавец, негодяй! Сам же втравил…
– Извини, но я тебя с нами не звал, ты сама напросилась, – не выдержал мальчик и тут же пожалел. Виктория с криком бросилась к нему, хотела ударить, но промахнулась и упала с постели. Видимо, раны начали снова кровоточить, она отчаянно заскулила. Подбежавшая мисс Шанпайк, школьная медсестра, уложила девочку в кровать и замахала на Альбуса, выгоняя.
В библиотеку он не смог себя заставить идти и вернулся в гостиную Гриффиндора. При его появлении все, кто был там, демонстративно смолкли, разом на него уставившись. Пожав плечами, Альбус подошел к очагу, попутно прихватив кем-то забытые на столе гренки, чтобы хоть выпить чаю: желудок начинало сводить. Сидевшие у очага девочки сразу скривились, Лидия даже помахала руками перед собой.
– Фи! Вы чувствуете запах?
– О да, – кивнула Джейн. – Запах трусости и предательства.
– Вообще-то этот трус спас тебя год назад, – откликнулась из кресла Розалин; до того она прикрывала лицо книжкой. – Не советую тебе об этом забывать.
– У хороших поступков может быть корыстная подоплека, – ответила Джейн важно.– Допустим, он пытался втереться в доверие к профессору Сполдингу.
– Нужен мне твой Сполдинг, как гиппогрифу – скакалка! – огрызнулся Альбус, пристраивая над очагом кофейник.
– Советую тебе быть почтительнее, – парировала Джейн, а Нэнси захихикала:
– Скакалка! Да ты проговорился, Дамби! Не дает покоя шнур, на котором Иуда удавился?
– Неостроумно, – буркнула Розалин. – Дайте уже ему спокойно выпить чаю.
– А мы что делаем? – удивился Оскар Фенвик. – Просто оцени наше милосердие, Роз. Ты представляешь, что сделал бы профессор Сполдинг, если бы узнал, что один из нас предал своих друзей. Но мы решили справиться самостоятельно, не привлекая преподавателей к нашим делам.
– Моей сестре, Альбус, было бы за тебя стыдно, – решила поддержать остальных Анджела. Мальчик невольно вздрогнул: упоминание о Джеральдине обожгло. Заставив себя успокоится, он налил едва успевший разогреться чай и аккуратно взял одну гренку… Его с силой ударили по голове. Альбус обернулся – над ним нависал Патрик.
– Освободи кресло,– приказал он. – Тебе вообще не место в наших комнатах, а ты еще с какой-то стати взял гренки Глэдис. Ну-ка отдай немедленно и извинись.
Все внутри вскипело. Отшвырнув гренки и чашку, Альбус бросился на Патрика с кулаками. Тот сначала попытался перехватить его руки, но после пары ударов, метко попавших в грудь и в живот, вмазал по лицу со всей силы. Девочки завизжали, компания Дональда, только что вошедшая, зааплодировала. Альбус почувствовал, что удары посыпались и сзади: Оскар Фенвик, сняв очки, решил присоединиться к товарищу.
– Бейте его сильнее! Сильней! – восторженно захлебывалась Нэнси и хлопала в ладоши.
Розалин металась вокруг дерущихся.
– Хватит! Прекратите! Двое на одного, да чем вы лучше?! Оставьте его! Малкольм, Малкольм! – кинулась она к старшему брату, вошедшему вслед за Дональдом. – Скажи им, чтобы они перестали, да что это такое творится…
– Хватит, – от звуков негромкого спокойного голоса Патрик и Оскар мгновенно замерли. – Отойдите от него. Не марайтесь.
Альбус заставил себя оставаться на ногах, хотя очень хотелось опуститься на ковер, а лучше совсем лечь. Розалин протянула ему платок и наколдовала кусочек льда, он коротко кивнул ей и, шатаясь, вышел. Пока дверь закрывалась, успел различить фальцет Фенвика:
– Этот подонок первый полез на Патрика, мы только защищались, все подтвердят…
Умывшись в мужском туалете, Альбус спустился во двор. По небу неслись сизые тучи, ветер гнул деревья, обрывая листья и ветки послабей. Где-то раздавался радостный лай громадины Джима. «Завхоз выпустил собаку погулять, а сам, видно, режет прутья для розог. Все извел… На моих друзей». Вспомнились утренние события и посещение Больничного крыла. Захотелось зажмуриться. Предположим, Викки и Элфиас пришли по своей воле – но Лэмми-то он действительно подбил. «Но ведь я же хотел помочь… Неужели придется все бросить? А как же Ари? И сам Лэм?» Стиснув зубы, Альбус решил в ближайшее время наведаться в Запретную секцию снова, только уже один. «Если что – с меня одного и спросят».
Поужинать ему, к счастью, не помешали, если не считать того, что вокруг него сразу образовалось пустое место, фута по три в обе стороны, да все сладкое отодвинули так, чтобы ему было не дотянуться. По сравнению с солью и песком – мелочи. До сна пришлось еще пару часов посидеть в гостиной: все-таки надо было делать уроки. Не обращать внимания на насмешки оказалось не так уж сложно. Наконец, наступил час отбоя; спать хотелось просто ужасно. Кое-как дотащившись до кровати и раздевшись, Альбус нырнул под одеяло… И почувствовал, как его мгновенно обхватила тонкая прочная сеть. Сдернув одеяло, он попытался сесть и присмотреться, но ощутил, как тонкая проволока – или стебли? – все сильнее сдавливают грудь и горло. «Мне подкинули Дьявольские силки», – едва успев сообразить, он потянулся за палочкой.
– Несладко, Дамби? – мягко спросил Дональд, приподнявшись на локтях и с наслаждением наблюдая, как Альбус кашляет от удушья при каждом новом движении. Оливер и Ричард прыскали, прикусив углы подушек, а Генри просто лежал с закрытыми глазами. Палочка со стуком упала на пол. Захотелось взвыть в отчаянии. Альбус без сил откинулся на подушки – и мгновенно почувствовал, что ему стало легче. «Ну да. Если сохранять спокойствие, удушье может отступить». Полежав еще чуть-чуть, Альбус резко вскочил и, не обращая внимания на сдавившую ему горло петлю стебля, схватил палочку с пола.
– Люмос Солем!
Бело-желтый луч, сверкнув, осветил комнату. Мальчишки вскрикнули. Силки упали, и Альбус их с наслаждением поджег. Потом рухнул на кровать и провалился в сон, даже не прикрывшись одеялом.
На следующее утро он проснулся, чувствуя себя измочаленным. На виски давило, глаза резало. К тому же болели синяки. «Ну, вот и мне досталось, как следует, – усмехнулся Альбус про себя. – А что, если?..» Он спешно собрался и добежал до Большого зала. Элфиаса за столом Хаффлпаффа еще не было. Альбус остался ждать его у дверей. Друг с компанией однокурсников появился довольно скоро.
– Вот что, – Альбус поспешно отвел его в сторону. – Мы ведь квиты теперь с тобой. Видишь, – он улыбнулся, показывая на кровоподтеки на лице, – меня тоже поколотили. Ну так как? Больше не в обиде?
– А я и не в обиде на тебя, – холодно ответил Элфиас. – Тем более побои тут не при чем. Просто мы больше не друзья. Пожалуйста, оставь меня в покое.
Он развернулся и ушел. Альбус некоторое время еще стоял, растерянно глядя в пол.
– Эй, Ал, – кто-то его подергал за рукав. Поднял глаза: Лэмми. – Вы что, с Элфи поругались? А что у тебя на лице, подрался?
Альбус кивнул и зашагал вперед. Кажется, директора не было за столом для преподавателей. Хоть бы он оказался в кабинете.
Уже в Директорской башне, у каменной горгульи, Альбус сообразил, что не знает пароль, по которому мог бы попасть в кабинет. «Нужно было сначала спросить у учителей, где директор сейчас вообще, и, может, подождать его у Большого зала…» И тут горгулья отодвинулась, пропуская молодую женщину в довольно экстравагантной мантии, с неестественно-белым лицом и жгуче-черными глазами. Альбус слышал, что зовут ее Элеонора Фортескью, а ведет она прорицания, но они, как предмет по выбору, начинались с третьего курса, и записываться на них мальчик не собирался.
– Что тебе нужно? – мягкий грудной голос учительницы прозвучал удивленно – она, кажется, совершенно не ожидала увидеть здесь ученика в столь ранний час.
– Простите, мэм, мне нужно попасть к директору, но я не знаю пароль, – честно ответил Альбус. Она приподняла собольи брови.
– Пароль прост. «Устав школы».
Мальчик выкрикнул пароль, горгулья отодвинулась, и он живо взбежал по винтовой лестнице вверх.
В первые минуты, оказавшись в кабинете директора, он чуть не забыл, зачем пришел: столь любопытными ему показались портреты, которыми пестрили стены, стол с ножками в виде когтистых лап и полка с Распределяющей шляпой. Лишь суховатый кашель вернул в реальность: директор, сидя за столом, сложив руки под подбородком, с любопытством его рассматривал.
– Доброе утро, мистер Дамблдор. Я полагаю, профессор Фортескью сообщила вам пароль? Я не слишком этим доволен, но потрудитесь, пожалуйста, объяснить причины своего вторжения.
Альбус выпалил на одном дыхании:
– Я пришел признаться. Четыре дня назад в Запретной секции поймали Элфиаса Дожа, Лэмюэля Принца и Викторию Уркварт. Так вот, я был с ними, просто успел убежать. И это я их подбил.
Директор слегка приподнял брови.
– Во-первых, потрудитесь обращаться ко мне «сэр». Во-вторых, объясните, что заставляет вас признаться теперь, когда ваши товарищи уже понесли наказание. Они в любом случае были бы наказаны. Тогда зачем?
Альбус некоторое время рассматривал свои ботинки. Он не признался бы директору – только не ему – в том, что пережил в эти два дня. Оставалось уйти от ответа.
– Вы слишком жестоко их наказали, – Альбус вскинул голову. – Что такого, что мы побывали в Запретной секции, почитали книги? Почему этого нельзя делать?
– Потому что я знаю вас, детей. Вам нельзя доверять опасные знания, пока вы не научитесь владеть собой. В частности, не лезть туда, куда лезть запрещено. Я уже вижу, как кому-то из вас захочется испытать что-то из вычитанного на практике, я ведь не ошибаюсь? Вы – маленькие обезьяны, тянущие свои ручки к взрывоопасным артефактам, и прежде чем вам будет позволено обращаться с такими предметами, я сделаю из вас джентльменов и леди, умеющих собой владеть, – директор говорил очень неторопливо, словно пробуя слова на вкус.
– Сделаете их из нас розгами и карцером? Подвешиваниями за ноги? – процедил Альбус.
– Именно, мистер Дамблдор, именно. Ваши спины и места пониже заживут, а вот в головах что-то да останется. Поверьте, это лишь малая и безобидная часть того, что ждало бы вас, позволь мы вам здесь крушить все подряд. Запомните, и как следует: я оказываю вам большую услугу, потому что, если бы я хотел наказать вас всерьез, вы бы все получили поощрения. Впрочем, последствия бы настигли вас слишком поздно, – Блэк дернул уголком рта, ехидно прищурившись, словно ожидая, что ему ответит ученик. Альбус вдруг понял, что директору, возможно, давно хотелось высказать все это кому-нибудь из студентов.
– Да какая вам, в сущности, разница, почему я пришел? – натянуто улыбнулся он. – Я признался в нарушении. Разве я не должен быть наказан?
– Какая восхитительная дерзость, – протянул Блэк, откинувшись на спинку кресла. Альбус неожиданно отметил, что у его сына-тезки почти такой же по форме нос и похожая манера прищуривать глаза. – Что ж, вам, видимо, не терпится заслужить прощение ваших друзей? Будь я таким жестоким человеком, как обо мне здесь болтают, вы бы вышли отсюда нетронутым. Ладно, так и быть, назначаю вам те же пятьдесят с карцером и еще пятнадцать за побег. Можете не благодарить, – Блэк почти весело улыбнулся и подошел к камину. – Мистер Спэрроу, прошу вас зайти, для вас есть работа.
То ли розги были свежайшие, то ли Спэрроу с утра бодрее себя чувствовал, только Альбусу показалось, что били гораздо больнее, чем в прошлый раз. И то сказать: последний раз его наказывали за случай на уроке полетов. Мог и подзабыть. Отсчитав шестьдесят пять ударов, завхоз отвязал Альбуса, велел одеться и проводил в карцер – камеру без окон, с голыми стенами и гладким полом. Только в одном из углов обнаружилась куча соломы, на которую мальчик и рухнул, едва закрылась дверь. Полежав некоторое время, догадался прижаться горящей спиной к стене: камни приятно холодили.
Один раз, в обед, Спэрроу принес ему кусок хлеба. Посветил фонарем: в кувшине в углу, противоположном тому, где лежала солома, была вода. Альбус с удовольствием напился, не замечая привкуса затхлости, съел кусок и лег опять.
Было очень тихо, даже вода, вопреки представлениям о подземельях, не капала. Альбус прислушивался, пытаясь различить топот крыс, о которых рассказывал Лэмми, но и у грызунов, похоже, не было настроения гулять. Кожа на спине и ниже очень болела и зудела, начинало лихорадить, но все равно – Альбус и не думал, что на душе может быть так спокойно, как сейчас. Словно он прошел через то, что должен был, и теперь все наладится.
Он сам не заметил, как впал в забытье. Когда утром Спэрроу растолкал его, Альбус с трудом сдержал стон: так скверно он себя никогда не чувствовал. Его била крупная дрожь, голова раскалывалась, двигаться было невыносимо. «Это потому, что полежал на холоде. И потому, что раны толком не обработали. Сейчас все пройдет», – успокоил себя мальчик. Однако, как он ни храбрился, а в Больничном крыле, когда мисс Шанпайк напоила его перечным зельем и стала смазываться чем-то едким воспаленную кожу, к стыду своему, заскулил.
Когда медсестра отошла, он обернулся в сторону кровати Виктории. Девочка молча смотрела на него, потом отвернулась и, кажется, уснула. «Значит, все-таки не простила», – вздохнул Альбус про себя и заворочался, пытаясь устроиться поудобнее. И тут у входа в Больничное крыло послышались знакомые голоса. Минуту спустя застучали шаги.
– Альбус! – маленькие пальчики схватили его крупную ладонь. – Альбус, прости нас, пожалуйста! Мы и подумать не могли…
Клеменси, сжимая его руку, чуть не плакала. Айла встала рядом.
– В самом деле, прости нас. Мы не хотели… Мы вели себя глупо.
– Да… Ничего, – пробормотал Альбус.
Лэмми с вытянувшимся лицом присел на краешек и стал, как всегда, нести какую-то чепуху про Корнфута, который звал их всех пить чай и изучать звездный ветер. Альбус машинально перевел взгляд в изножье кровати… Там стоял Элфиас.
– Не стоило, Альбус, – друг слабо улыбнулся. – Просто не делай так больше.
– Конечно нет, – от радости даже будто стало лучше. – Я бы никогда…
– Ладно, мы тебе верим, – раздался насмешливый голосок. Викки, опираясь на локоть, весело блестела зелеными глазами.
Было бы странно ждать, что гриффиндорцы также простили Альбуса. Они, скорее всего, посчитали, что шестьдесят пять розог и карцер вкупе с их вчерашними выходками – достойное наказание на первый раз, и оставили «преступника» в покое. С ним еще не считали возможным разговаривать, но гадости делать перестали. Розалин, а вслед за ней Мейбл и Генри даже иногда улыбались ему и обращались за чем-нибудь.
Через несколько дней Альбус услышал, как Розалин выговаривала Малкольму:
– Вы слишком жестоки. Разве мы с тобой безупречны? Какое право мы имеем отнимать у кого-то шанс?
– Успокойся, Роз. Мы не отбираем шанса ни у кого. Если он сможет теперь восстановить нормальные отношения на факультете – не буду препятствовать.
– Нормальные отношения? А что вы делали до того, как он признался директору?
– Наказывали его. Ни один проступок не должен оставаться без наказания. Теперь в этом просто отпала нужда.
– А то вы бы так и продолжали, да?
– Не бесконечно, разумеется. Ровно столько, сколько было бы необходимо, чтобы он раскаялся и сам все осознал.
– Раскаялся? Или сломался?
Малкольм остановился и посмотрел сестре в лицо.
– Если для раскаяния человек должен сломаться – придется его ломать.
«Ну-ну, – подумал Альбус. – Ломай, если смелый. Как бы сам не сломался».
========== Глава 19. Проникновение в сознание ==========
Все-таки у медленно гаснувшей неприязни гриффиндорцев был один существенный плюс: Альбуса перестали звать в квиддичную команду. Он мог сколько угодно саркастически улыбаться, наблюдая, как Дональд всем расписывает грядущее поражение слизеринцев, а Малкольм наставляет оробевшего перед первым матчем Генри: на его ухмылочки никто не обращал внимания. На сам матч, как водится, Альбус с компанией не пошли – отправились бродить по лугам, наслаждаясь поздно наступившим в этом году бабьим летом.
Клеменси и Викки побежали взапуски, Элфиас и Айла шли немного в стороне, о чем-то степенно беседуя. Лэм, не умевший быстро бегать, остался с Альбусом.
– Знаешь, он мне сегодня снился, – вздохнул Лэмюэль. – Но когда он приходит во сне, это не страшно. Я знаю, что во сне он ничего не может мне сделать. А твоей сестре он не снится больше?
– Я не спрашивал, – слегка растерялся Альбус. Друг поморгал, глядя на носившихся по полю девочек.
– А мы пойдем опять в Запретную секцию? Мы же так ничего и не нашли.
Альбус поежился и призадумался. В Запретную секцию он собирался наведаться, но тащить с собой кого-то из друзей, даже Лэма, на сей раз не входило в его планы. А ведь тому прямо не откажешь – не отвяжется, пока не упросит.
– Не знаю, как с тебя, а с меня Запретной секции хватит, – бросил Альбус нарочито-небрежно. – Не хочу к завхозу опять.
Худое лицо Лэмми разочарованно вытянулось.
– Да? Понятно… Ну ладно…
Они между тем догнали Айлу и Элфиаса. Те замешкались у дикой смородины, распутывая лапки пеночке, попавшей в паутину. Бережно размотав нити, опутавшие птичке лапки, Айла слегка погладила ее и отпустила в небо.
– Веснянка, – улыбнулась она. – Надо же, найти веснянку осенью… Скоро она улетит в Африку на всю зиму.
– Не проще ли было разрезать паутину Диффиндо? – спросил Альбус. Айла покачала головой:
– Лапки слишком хрупкие и маленькие. Заклинание могло их задеть.
Элфиас, прикрыв глаза ладонью, пытался найти в небе точку, в которую превратилась мгновенно упорхнувшая пеночка. Небо было ясное, но солнце не слепило; пахло ночным дождем, сырой древесиной и прелыми листьями.
Викки и Клеменси они нашли у озера за совсем уж глупой забавой: девчонки набрали листьев и цветов и теперь кидали их в воду – кто дальше забросит.
– Венок для гигантского кальмара? – усмехнулась Айла.
– Айли, не будь занудой, становись с нами! – воскликнула Викки, запустив в воду розовую кисть вереска. Айла, пожав плечами, забрала у нее еще одну такую же, закрепила на шляпке и, что-то напевая, стала прохаживаться вдоль берега. Клеменси немедленно подхватила мелодию и защебетала:
Слушай неведомый гул голосов
Из таинственной тьмы черногорских лесов…
– Ох, только не «Дунайские волны», – Викки всплеснула руками, чуть не растеряв оставшиеся цветы. – Нам это играли на том ужасном вечере в Вене. Меня еще тогда приставили к этому несносному мальчишке, племяннику Эстерхази. Меня теперь этот Геллерт преследует в кошмарных снах. Альбус, ты по сравнению с ним просто скромник.
– Благодарю, – Альбус слегка нервно кивнул, такой комплимент ему не слишком пришелся по душе. Виктория продолжала, бросая цветы:
– Ты представляешь, что он мне заявил при знакомстве? Что я недурна, но он по рассказам ожидал большего.
– Грубиян, – вздохнул Элфиас. – К тому же глупый.
