Текст книги "Полет к солнцу (СИ)"
Автор книги: Мелания Кинешемцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 45 страниц)
– А, – мальчик почесал в затылке. – Ну, сейчас.
Он набрал в грудь побольше воздуха.
– Любовь моя! Жена моя! – все прикрыли уши ладонями, из чего Альбус заключил, что нужная степень выразительности достигнута. – Конец, хоть высосал, как мед, твое дыханье, не справился с твоею красотой…
Некоторое время Альбус упоенно декламировал, даже иногда подвывая – так увлекся, – а потом заметил, что слушатели один за другим стали хихикать, прикрывая рты ладонью. «А, – решил он, – надо посвирепее».
– Любуйтесь ею пред концом, глаза! В последний раз ее обвейте, руки!
Он замахал руками, выронил книжку, попал Горацию по ноге, тот вскрикнул и расхохотался в голос, а за ним и все остальные.
– Что? – Альбус разочарованно надул губы. – Опять не так?
Викки не могла ответить: она захлебывалась от смеха. К досаде Альбуса, даже маленький Раджан хрюкал в кулак.
– Ну и читайте сами, – он отвернулся к окну и некоторое время нарочно не оборачивался, не желая знать, что происходит. Обернулся он, только когда снова услышал лукавый голос Викки:
– Ну же, Гораций, не увиливай! Свое все отчитали – читай и ты!
– Не хочу, – Слагхорн покраснел, как помидор, и глядел в пол.
– Все не хотели. Неужели ты и тут струсишь?
– Давай сюда книжку, – сдавленно прошипел Гораций, глубоко вздохнул и начал читать, с каждым словом становясь все больше похож на рассерженного кота:
Я не безоружен.
Вы видите, вот меч, из всех мечей.
Бывавших у солдата, наилучший.
Бывало, я прокладывал им путь
Сквозь лес препятствий пострашнее ваших.
– Давай, у тебя неплохо получается, – Викки улыбнулась не то насмешливо, не то одобрительно. Элфиас нахмурился, но ничего ее не сказал. Гораций заставлял себя продолжать, покуда не дошел до следующих строк:
Тростинкой преградите путь Отелло,
И он свернет. Куда ему идти?
О девочка с несчастною звездою!
Ты сделалась белее полотна…
Он посмотрел ниже, поморщился и захлопнул книжку.
– Продолжать не буду, увольте. Идиотский пафос. Все эти «о-о-о» просто смешны.
– Конечно, – протянула Викки. – Конечно, страсть смешна, ведь от нее пропадает аппетит, а что в нашей жизни важнее, чем вкусная еда? Такие, как ты, Гораций, думающие лишь о низменных удовольствиях – жалкие черви. Для чего вы живете? Как вы можете жить так скучно, так однообразно? Человек вроде тебя может сто лет коптить небо, и ничего с ним не случится – прошлый день похож на следующий. Да лучше отравиться, чем знать, что всю жизнь проживешь вот так, размеренно и бесцветно.
– А ты ради чего живешь? Балы, танцы и шуточки, хохот? – ответил Гораций вяло.
– Я живу ради эмансипации женщин, – взметнула брови Викки. – Ради того, чтобы нас уравняли в правах с мужчинами в полной мере.
– И это тебе-то жаловаться? У тебя и так все есть, чего ты хочешь? Получить право посадить мужа в упряжку и рубить пальцы за пререкания? – с ехидной улыбкой спросил Гораций.
– Нет, я хочу получить право голосовать на выборах в парламент. Хочу, чтобы у меня было равное с мужчиной право на развод. Хочу, чтобы мне было прилично входить в полную мужчин комнату и затевать разговор о политике. Чтобы было право не выходить замуж, а делать карьеру и не подвергаться за это осуждению. Хочу, наконец, ходить в брюках, без корсета и остричь волосы!
– И дело не в том, чего не хватает нам лично, – вдруг поддержала ее Айла. – Дело в том, что женщина вообще находится в несправедливо приниженном положении.
– Альбус, и это они-то принижены! – страдальчески закатил глаза Гораций. – А ты попробуй хоть слово сказать, что тебя бьют зонтиком по голове, так вырази хоть тень неудовольствия, как тебя через два дня весь свет заклеймит сатрапом и насильником! А политика! Я представляю – старый, некрасивый Гладстон, хоть и умница, вылетел бы на ближайшем голосовании, а вместо него взяли бы красавчика вроде нашего профессора Розье, будь он хоть дуб дубом, потому что у него такие, видишь ли, черные волосы и улыбка…
– Ты неправ, – вдруг встрепенулся Лэмми. – Совсем не все смотрят на внешность. Глупые девушки смотрят, но их не так много. Просто нам внушают, что девушки глупые и смотрят на лицо, а это не так, есть умные, они совсем не такие!
– Пускай, – махнул рукой Гораций, – главное-то, главное, – зачем нашей Викки все это надо? Для красоты? Ведь главное – это люди, характер, отношения! Если в семьях люди друг друга уважают, какая несправедливость? Викки, зачем тебе политика? Ты знаешь, по каким статьям собираются в нашей империи налоги? Знаешь, как управлять экономикой? Нет? И хочешь, ничего не зная, управлять?
– Все это можно прочитать, – отмахнулась Викки. – А вообще, этому стоит учить девочек с детства, так же, как и мальчиков. А несправедливо – это когда одному все, а другому ничего! Брак – просто русская рулетка. У девушек часто и мнения-то не спрашивают. Ладно, если человек попадется хороший, а если дрянь? И вообще: что значит, зачем мне это надо? Надо, и все! У мужчин есть – почему у меня нет?
– Именно, – кивнула Айла. – Мы тоже люди, как и мужчины, а каждый человек вправе выбирать свою судьбу, развивать ум и участвовать в жизни своей страны. Почему же у мужчин есть это право, а у нас нет?
– Понимаешь, Вики, – Гораций вновь плотоядно улыбнулся, – ты говоришь, можно прочитать? А напомни-ка мне, когда в последний раз ты получала все высшие баллы? Править должны те, кто умнее всех, а не все подряд. А ты, – он сделал выражение лица, будто обращался к ребенку, – сама десять минут назад сказала, что живешь чувствами. И какой выйдет в политике человек, который живет ради эмоций? Ох, много ты нарешаешь! Солнышко выглянуло – заключаем мир! Пошел дождь – объявляем войну, – сказал он, хихикнув.
У Виктории задергались губы. Элфиас зло смотрел на Горация, все еще не решаясь присоединиться к разговору. Айла поджала губы:
– Во-первых, чувствительность ума не исключает, а пример про баллы ты привел зря. На этом потоке у нас лучшие ученики – мальчики, а на том, что на год младше – девочки. И вообще, директрисы Хогвартса и женщины – министры магии справлялись со своими обязанностями не хуже мужчин.
– Исключения, – холодно пожал плечами Гораций. – Но в день, когда окажется, что от поступков министра магии Виктории Уркварт обществу была малейшая польза, я съем свою шляпу.
Виктория, задрожав от гнева, вдруг кинулась вперед и поцарапала ему лицо. Подружки и Элфиас с трудом ее оттащили.
– Акцио, зонтик! – крикнула Викки, пытаясь вырваться, но Клеменси необычайно проворно вытащила у нее палочку. Тогда, опустившись прямо на пол, Виктория разрыдалась.
– Перестань, – Айла попробовала поднять ее. – Мы почти выиграли спор. Зачем ты устроила истерику?
– Уйди, дура! – Викки уткнулась лицом в полку.
Лэм, совершенно потерянный, неуклюже топтался вокруг них со стаканом воды. Впрочем, вода была нужна Виктории не больше, чем Горацию: он стоял, зажимая щеку и беспомощно оглядываясь; лицо его, минуту назад такое самодовольное, теперь выражало совершенную панику, рот приоткрылся, глаза округлились от ужаса.
– Альбус, – наконец прошептал он. – Что происходит? Я ничего не понимаю… Что я не так сказал?
– Что ты не так сказал?! – заорал Элфиас. – Да все! Ты ее оскорблял с начала спора, высмеивал, в больные места пытался ткнуть! Если ты видишь, что для человека что-то важно – ну прояви уважение! Тем более, она права, – он обернулся к Викки. – Я с тобой согласен. Вы такие же, как мы. Вы нас даже лучше. Отец вот всегда бухгалтерию поручает матери, и когда продукты закупает или еще что, ее с собой берет. Он говорит, женщину ни одна шельма не обдурит.
– Неплохая попытка заработать благосклонность дамы, уважаемый паж, – ответил Гораций ядовито. – Хотя я сомневаюсь, что у вас есть шансы подняться выше означенной вами бухгалтерии.
Элфиас молча кинулся на него с кулаками. Альбусу пришлось-таки вмешаться, расшвырять их по разным углам и на некоторое время обездвижить, но Элфиас и Викки, сердясь, что не поддержал их в споре, не разговаривали с ним до конца поездки.
Мать, как обычно, встречала сыновей на вокзале. Аберфорт кинулся было к ней бежать, потом опомнился и зашагал ровно, хотя и быстро. Она сдержанно погладила его по голове, поцеловала и улыбнулась, потом сухо кивнула подошедшему следом Альбусу.
– Значит, это и есть твоя курица? – она указала на клетку с Фоуксом. – Тощая. И на что только деньги потратил? Лучше бы на штаны себе отложил, а то точно придется на следующий год в Хогвартс ехать полуголым.
«А почему бы и нет? Почему, собственно, обязательно ходить в одежде?» – подумал Альбус, но говорить ничего не стал. Аберфорт, все-таки не выдержав, уткнулся матери в грудь и некоторое время стоял, довольный.
– А с кем Ариана? – спохватился он после.
– С мисс Бэгшот, – мать погладила его по спине. – Кстати, у меня для вас будет небольшой сюрприз. Ариана вам кое-что приготовила в благодарность за подарок, который вы прислали. Ну, пойдемте.
…Сестра стала гораздо выше, теперь доходя матери почти до плеча; при худобе Арианы это выглядело пугающе. Девочка сначала обняла Аберфорта, прильнула к нему и пару минут не отпускала, и он прижимал ее к себе так, что старший брат удивлялся, как у нее не захрустели ребра; потом подошла к Альбусу, тоже обняла и поцеловала, но так как он стоял, как вкопанный, то и она скоро отошла и снова взяла за руку Аберфорта. В передней показалась мисс Бэгшот.
– Мы с Арианой славно провели время, – улыбнулась она. – А твои сыновья очень выросли, Кендра. Совсем взрослые. Знаете что? Я надеюсь, ко мне как-нибудь заедет в гости мой внучатый племянник. Он учится в Дурмстранге. Надеюсь, он составит вам хорошую компанию.
– Тоже на это надеюсь, – кивнула Кендра. – Не стоит вариться в собственном соку. Батильда, поужинаешь с нами?
– Благодарю, – мисс Бэгшот исподтишка рассматривала Альбуса и Аберфорта. – Я немного устала, а молодые люди, полагаю, устали очень сильно. Им будет полезнее отдохнуть, а посторонний человек в доме создает напряжение.
С мисс Бэгшот и оказался связан сюрприз, который Ариана приготовила братьям. Оказывается, соседка увлеклась фотографией и сделала целых две карточки Арианы, которые та и подарила братьям сразу после ужина.
Лето оказалось не таким уж скучным, как Альбус ожидал. Мисс Бэгшот, прочтя в «Загадках истории магии» статью Альбуса о Дарах Смерти, неожиданно предложила ему написать про боевые орудия гоблинов. Тема Альбусу была очень хорошо знакома, он немедленно взялся за перо и сделал статью за одну ночь. Мисс Бэгшот отправила ее в журнал и, к крайнему удивлению Альбуса, через две недели ему пришел гонорар. Деньги Альбус отдал матери: ему было не до них. Он лихорадочно рылся в довольно скудной домашней библиотеке, дни напролет читал Шекспира и Вальтера Скотта – чтобы с Камиллой было о чем поговорить. Что она захочет с ним говорить снова, он не сомневался.
Он снова посетил могилу Джеральдины, показавшуюся ему на сей раз странно заброшенной, а придя домой, застал в гостях у матери женщину, в которой не сразу узнал миссис Скримджер: как-никак, он не видел ее с того момента, как отправился в Хогвартс. Она постарела с тех пор. И глаза ее стали еще беспокойнее. Он не любил миссис Скримджер, подозревая, что в смерти Джеральдины не обошлось без ее жестокости или пренебрежения, но сейчас вспомнил, что давно ничего не слышал об Анджеле, и не мог о ней не спросить. Миссис Скримджер пожала плечами.
– Она в Лондоне. Приезжала в феврале. Работает там, кажется, кем-то вроде секретаря в одной газетенке.
Альбусу показалось, вопросы о дочери ей неприятны, и он удивился про себя: ведь Анджела всегда была любимицей матери. «Или она что-то знает про тот странный случай с Сириусом Блэком? Но Анджела ведь ни в чем не виновата! А что, собственно, вообще тогда произошло?»
– Никогда не спрашивай про Анджелу, – резко сказала Кендра, когда миссис Скримджер ушла.
– Почему?
– Не спрашивай, и все.
В тот же вечер Альбус написал Анджеле, спрашивая, как она и где теперь живет, но ответа не получил. Он написал еще несколько раз – безрезультатно. В конце концов мать унесла их сову к мисс Бэгшот и настрого запретила той предоставлять птицу в пользование старшему сыну.
Между тем каникулы перевалили за половину; по вечерам уже быстрей темнело, однако светало еще рано, так что Альбус очень удивился, однажды утром застав мать на кухне с зажженной свечой на металлическом подносе. Кендра сидела за столом, прямая и бледная; в руках у нее был желтоватый конверт с подписью, сделанной изумрудными чернилами. Задумавшись на секунду, мальчик понял все.
– Письмо из Хогвартса для Арианы, да, мама?
Кендра бессильно кивнула:
– Да. Надо сжечь, а у меня рука не поднимается. Ведь у нее никогда не будет ничего, что есть у вас, что есть у других детей… Почему? Она ведь была умницей, моя девочка…
Мать закрыла лицо руками, плечи ее затряслись. Альбус поднял конверт, выпавший из ее пальцев, повертел:
– Мама, давай, я сожгу?
Она с трудом кивнула. Мальчик приблизил конверт к огню, бумага вспыхнула. Он отпустил горящий конверт, позволив ему упасть на поднос. Через минуту осталась только горстка пепла, которую легко было убрать простым Тергео.
– Спасибо, – прошептала мать, захлебываясь от слез. Сын обнял ее и погладил по голове. Перед глазами было восковое лицо Арианы после припадка, случившегося с ней два дня назад.
========== Глава 40. Парад Патронусов ==========
Едва успокоившись, Кендра села писать директору Блэку письмо об отказе от обучения дочери в Хогвартсе в связи с ее слабым здоровьем. Жалея мать, Альбус предложил позволить написать письмо ему, но она отказалась:
– Директор непременно узнает твои каракули. Может подумать, что ты его разыгрываешь; еще высечь прикажет, пожалуй. А тебе теперь ронять авторитет нельзя, ты староста.
– С чего ты взяла?
– Вместе с письмом Ариане сова принесла значок для тебя. Сейчас отдам, кажется, я его отложила куда-то.
Назначение Альбуса не столько обрадовало, сколько удивило – ему казалось, что старосты непременно должны напоминать противного зануду Оскара. Впрочем, Розалин вот не такая… Мать сдержанно поздравила, Ариана, узнав о назначении, просияла, хотя вряд ли толком понимала, что это значит – ей просто было приятно, что брата выделили. Аберфорт немного нахмурился, но тут же спросил у матери:
– Меня ведь тоже назначат, да, мам?
– Конечно, – заверила Кендра, а Альбус подмигнул:
– Если придется выбирать между Ллойдом и тобой – естественно. Так что я бы на твоем месте начал устранять конкурентов.
– Дурак, – буркнул Аберфорт, а мать отвесила старшему подзатыльник.
Из писем друзей Альбус потом узнал, что значки старост получили также Айла и Элфиас. «Не знаю, кто будет моей напарницей, – писал Элф, – но у нас девчонки в любом случае неплохие, а вот Айле и тебе не завидую. Ей наверняка достанется в напарники этот кошмарный зануда Осборн Крауч, а тебе – Джейн Вэнс (тут ты сам все понимаешь). Мне еще любопытно, кого поставили на Слизерин; Гораций пишет, что ему значка не присылали. Значит, или Кантанкерус Нотт, или Финеас Блэк (ну не Гектор же Кэрроу). Зато из девчонок наверняка Геспер Гэмп. Она единственная из них всех серьезная и хорошо учится. Вот бы поставить ее рядом с Краучем и Вэнс и посмотреть, кто кого перезанудствует». Альбус невольно прыснул, представив себе Гэмп, Крауча и Вэнс, упавших в обморок от цитирования учебников.
Расставание на сей раз прошло немного легче – Аберфорт убедился, что мать и сестра кое-как справляются вдвоем. Кроме того, едва попав на платформу, он увидел шедшее впереди семейство Уизли и кинулся к ним. Альбуса немного тревожно позвала с подножки Айла.
– Пойдем со мной. Все старосты встречаются у отведенного им купе и разбиваются по парам, потом идут патрулировать вагоны. Один раз в начале и один раз в конце поездки, так что с друзьям посидим.
– Кто у тебя в напарниках? – спросил Альбус, вспомнив про письмо Элфиаса.
– Осборн Крауч, – она чуть поморщилась. – А у тебя Джейн Вэнс. А у Элфиаса – он ведь тоже староста, ты знаешь? – Хельга Эббот.
– А на Слизерине?
– На Слизерине Геспер Гэмп и мой кузен.
Альбус подивился про себя, что у Элфиаса открылся дар прорицателя.
Старосты встретили друг друга не слишком приветливо. Только Элф и Хельга весело болтали, остальные же выглядели кисло. Осборн Крауч с одновременно вялым и высокомерным видом подошел к Айле («Словно его танцевать с ней заставляют», – хмыкнул Альбус про себя). В дальнем углу глядели в разные стороны приунывшие Финеас Блэк и Геспер Гэмп («Он что, наделся, что старостой сделают Эллу Крейвуд? У нее же мозгов, как у курицы!»). Джейн Вэнс с видом мученицы, выходящей на арену, подступила к Альбусу.
– Надеюсь, ты сможешь вести себя прилично, – вздохнула она. Альбус небрежно кивнул.
Обход оказался скучнейшим на свете занятием. Джейн пару раз отбирала у школьников помладше какие-то свистящие трубки, а у одного рослого оболтуса-третьекурсника вытащила из кармана маггловские сигареты. Альбус посчитал, что нужен «для солидности»: не все ученики Хогвартса – джентльмены, кто-то способен и на такую пигалицу, как Джейн, поднять руку, а когда рядом парень, все-таки не боязно. Наконец, закончив обходить отведенные под их наблюдение вагоны, Альбус отправился искать купе, где собрались его друзья.
– На сей раз едем без несносных младших братьев, – воскликнула Викки, поприветствовав его. Лэм, тепло улыбаясь, держал за руку Айлу, словно, пока она обходила вагоны, он успел соскучиться. Гораций с безразличным видом уткнулся в газету. Элфиас листал альбом с репродукциями современного искусства, а Клеменси, забившись в уголок, читала какое-то письмо.
– Иди сюда скорее, Альбус… Вот печенье, пожалуйста, съедай не все сразу. У меня к тебе просьба. Это очень важно, и этого никто не сделает, кроме тебя.
– И какая же? – Альбус набил печеньем рот и блаженно сощурился.
– Научи нас заклинанию Патронуса, – выдохнула Викки. Альбус пожал плечами.
– Хорошо. Правда, я сам не умею, но это не беда, вместе и научимся. А зачем тебе?
– Викки боится, что дементор нарушил ее права, – предположил Слагхорн, не отрываясь от газеты. Она в ответ наслала на ни в чем не повинный номер голубые огоньки; Гораций, вскрикнув, с ужасом подскочил.
– Нечего дразниться, – констатировал Элфиас.
– Нечего подпевать, – ответил Гораций, отдыхиваясь.
– Так зачем тебе Патронус?
– Понимаешь, Альбус, этим летом я снова ездила с родителями в Австрию, – Викки жеманно прохаживалась по купе. – И мы увидели парад Патронусов. Так развлекается местная золотая молодежь. Они наколдовывают Патронусы, чтобы те красиво растворялись в ночном небе, – она развела руками. – Это в самом деле потрясающе.
– Но довольно сложно, – с сомнением сказала Айла. – Вы уверены, что это у нас получится?
Викки дернула плечами.
– Те австрияки вряд ли нас умнее. У нас же Альбус есть… Ну и Лэм, да.
Лэм покраснел, но приосанился.
– По-моему, Лайза Миджен умела создавать Патронус уже на четвертом курсе, – вспомнил Альбус. – Так что ничего особенно сложного тут нет.
…Пока обязанности старосты не казались Альбусу слишком обременительными. Джейн заверила, что сама скажет речь перед первокурсниками и разведет их по спальням, но от него требуется пожимать руку каждому новичку, распределенному на Гриффиндор. Он и занялся этим, причем добросовестно, так что у пары малышей руки потом ныли. Вечером, обойдя с Джейн ближайшие коридоры, он поскорее лег спать, потому что предстояло ему несколько ночей, вне сомнения, бессонных.
Следующие дни Альбус пропадал в библиотеке – искал информацию о Патронусах. Найти ее оказалось довольно легко. «Магическая сущность, вызываемая заклинанием «Экспекто Патронум». Служит как защита от дементоров. Может быть выражена как просто облако серебристого пара, так и обретать различные формы (так называемый «телесный Патронус»). Для вызова Патронуса нужно вспомнить самые счастливые воспоминания».
– Что бы это могло быть?.. – пробормотал Альбус и почесал голову. Сперва ему вспомнился его первый полет на метле: свистящий в ушах ветер, ощущение полной свободы, – потом он ощутил тонкое жаркое тело Викки рядом и словно снова пережил их полет вдвоем… Ощущения прибавлялись и наслаивались, пока Альбус не ощутил себя до краев ими наполненным, пока глаза не заболели от солнечного света, а во рту не стало невыносимо сладко…
– Экспекто Патронум! – выкрикнул он, взмахнув палочкой.
Громадный жемчужно-белый феникс взлетел под потолок библиотеки, сделал плавный разворот и устремился к выходу. Ученики ахали и задирали головы, пытаясь его разглядеть. Библиотекарша, живо подбежав, велела Альбусу выйти, но тот ее и расслышал не сразу, ошалело глядя фениксу вслед.
В следующее воскресение они уже всей компанией стояли в школьном дворе. Свежий ветер шелестел листьями, еще зелеными, но уже светлыми – прозрачные, пронизанные солнцем, отчего они казались золотыми. Девочки успели сорвать где-то по астре: Айла приколола свою к шляпке, Викки – к поясу, а Клеменси, всю неделю ходившая в задумчивости, ощипывала на цветке лепестки и что-то пришептывала.
– Значит, так, – Альбус вышел на середину дворика. – Вспоминаем самое счастливое, что было у вас в жизни, произносим «Экспекто Патронум» и делаем палочками вот так. Все поняли? Счастье – Экспекто Патронум – палочкой вот так. Кто рискнет?
Конечно же, первой вызывалась Викки. На секунду она задумалась, но тут же улыбнулась.
– Экспекто Патронум!
Из палочки вырвалась и прошлась по двору, помахивая хвостом, призрачная львица. Вики самодовольно смотрела на остальных.
– Сразу телесный – здорово, – одобрил ее Альбус. – Хотя он и у меня сразу получился. Кто еще?
Все думали долго, пока наконец Лэм не поднялся с нагретой солнцем скамейки. Быстро взглянув на Айлу, он взмахнул палочкой:
– Экспекто Патронум!
Во дворе возник маленький белый ягненок. Перебирая неловкими ножками, он приблизился к Айле и ткнулся ей в подол, но растаял, прежде чем она смогла погладить его. Девочка покраснела и послала Лэму улыбку, он тоже смутился.
– Странно, – пробормотал Гораций. – Обычно Патронусами служат взрослые животные. Никогда такого не бывало…
– Не бурчи, – оборвала его Викки. – Ягненок очень милый. А вот что можешь ты сам?
Увы! У Горация только со второй попытки вышло бесформенное серебристое облачко. С тем же успехом справились Элфиас и Клеменси, а у Айлы не вышло и того. Альбус принялся тренировать их, и на второй неделе Клеменси смогла наколдовать призрачную горлинку, Гораций – жирного кота, а Элфиас – мышь.
– Ням-ням…– мурлыкнул Слагхорн. – Мой Патронус голоден…
– Отстань от него, – огрызнулась Викки, и Элфиас зарделся. – Очень сильный Патронус, кстати. Все слыхали про Илию?
– Который прогнал таким же Патронусом стаю дементоров? – подхватила Айла. – Помним, конечно. У тебя замечательный Патронус, Элф.
Сама она пробовала долго, но, несмотря на ободрения Лэмми и подруг и все терпение Альбуса, в сотый раз объяснявшего, как это делается, с ее палочки не срывалось и легчайшей дымки.
– Наверное, я просто неспособна к этому заклинанию, Альбус, – грустно смеялась девочка. – Как-то не так смотрю на жизнь. Ничего страшного. Парад Патронусов можно устроить и без меня.
– Не бывает людей, которые не были бы способны быть счастливы, – кипятился Альбус. – Ведь Патронус – это просто воплощение нашего счастья. Неужели ты счастлива не была?
Она бросала на Лэма тревожный взгляд, потом смотрела на кончик своей палочки. Наконец и у нее что-то стало получаться, но полноценный Патронус вышел только ближе к концу месяца. И Патронус великолепный: грациозная, изящная лань с печальными темными глазами. Прежде, чем раствориться, она сделала пару шажков вперед – к тому месту, где стоял Лэм.
Тем же вечером – выдался он ясным и звездным – ребята устроили настоящий парад Патронусов. Стоя у раскрытого окна в одном из кабинетов, они по очереди взмахивали палочками, и в глубокую темную синеву взлетали феникс и львица, горлинка и мышь, скакали лань и ягненок, а за ними неторопливо шествовал важный персидский кот.
На следующее утро Альбус, как обычно в последние месяцы, любовался сидящей за слизеринским столом Камиллой Фарли и гадал, какой же Патронус может быть у нее. Он вспоминал, как первого сентября она грациозно выходила из повозки, опираясь на руку Кантанкеруса Нотта. Наверное, одного этого воспоминания хватило бы Альбусу, чтобы вызвать телесный Патронус. «Она чудо. Настоящее чудо».
Блики свеч играли в волосах Камиллы, тонкий профиль, как всегда, был обращен в книжку. Мальчик улыбнулся про себя, гадая, что бы ей еще подарить; в последнее время он тайком подкидывал ей цветы, дубовые ветки в резных листьях, ракушки и причудливые камешки, которые находил на прогулках. Как-то нашел птичьи крылышки с красивым узором и тоже подбросил, впрочем, тогда вышло неловко – Камилла испугалась и расплакалась, Луиза едва ее успокоила. «Такая нежная… – мелькало в голове у Альбуса. – Нежная, как роза, светлая, как день… Да… Сладкая, как мед, легкая, как тень…» Он так увлекся мысленной игрой в слова, что очень удивился, когда Джейн вдруг стала трясти его за плечо.
– Тебе известно, где сейчас твой брат? – зло спросила она.
– Нет, а что? – рассеянно пробормотал Альбус и только тут заметил, что Аберфорта, как и Ллойда Уизли, нет за столом.
Обоих мальчишек взяли в квиддичную команду: Аберфорта – загонщиком, Ллойда – ловцом. Альбус сперва сдуру чуть не ляпнул, что они, наверное, сейчас на тренировках, но вовремя заметил, что Дональд, которого в этом году выбрали капитаном, сидел за столом мрачнее тучи. Погрустнела, став похожей на вялый осенний цветочек, и Лили Карлайл. Также бросилось в глаза, что куда-то пропали старшие Уизли, а Дерек Лонгботтом, год – с наказания Лэмми – ходивший гоголем, очень старался, чтобы на него поменьше обращали внимание.
– Что-то произошло? – удивленно пробормотал Альбус.
– Ну конечно, – Джейн сердито кивнула. – Любуемся слизеринками, а до родных братьев дела нет. Ты хоть знаешь, чем он занимался в последнее время?
– Ему-то откуда знать? – фыркнула Нэнси, беря кусок шарлотки. – Как говорится, разве я сторож брату моему?
– Хорош староста, – покривился Дональд.
– Так что случилось-то? – повысил голос Альбус, начиная не на шутку волноваться – во что, в самом деле, мог вляпаться Аберфорт?
Джейн презрительно пожала плечами, но все-таки стала рассказывать:
– Элфрид Гринграсс, Арктурус Блэк и Лисандра Яксли устроили настоящую, – она поморщилась, – «охоту на грязнокровок». Не давали житья паре малышей из Хаффлпаффа. Уж не знаю, как это вышло, но наше дурачье договорилось с ними о дуэли. Аберфорт и Ллойд явились, но их там поджидали не Блэк и Гринграсс, а профессор Розье и Спэрроу. В общем, ребята влипли.
– Ладно, Дженет, не переживай, – вздохнула Нэнси, чуть растягивая слова. – Не на самом крупном нарушении они попались. Ну, выдерут… Из школы не исключат.
– Мне просто интересно, кто надоумил их на такую глупость. Дуэль со слизеринцами, – Джейн поправила русую прядь, по странному недоразумению выбившуюся из обычно гладкой прически.
– Один вариант отпадает, – заверил ее Дональд. – Это точно не Дамби, он бы действовал хитрее. Правда, Дамби? Если только не захотел нарочно подставить брата, в чем я лично…
Альбус не ответил, даже не дослушал – увидев, что в зал входят расстроенные Генри и Розалин, он поспешил им навстречу. Они о чем-то вполголоса спорили, но, увидев его, умолкли.
– Где?..
Хватило одного слова, чтобы Розалин все поняла. Она погладила мальчика по плечу.
– В больничном крыле. Им дали по тридцать розог. Мы их сейчас навещали; они просили принести поесть.
Генри, бросив взгляд на стол Гриффиндора, вдруг побагровел и рванулся к нему. Сестра удержала его было за локоть и прошептала: «Пожалуйста…», но он отбросил ее руку и зашагал вперед. Дерек Лонгботтом, побледнев, поднялся из-за стола и попятился, но Дональд, тоже встав, остановил его, схватив за плечи. Генри шагнул к нему, замахнувшись, но прежде, чем успел нанести удар, подоспевшая Розалин перехватила его руку. На сей раз с легкостью оттолкнуть ее не удалось – девушке помог Альбус, также вцепившийся Генри в запястья.
– Ради Бога, на нас смотрят, – прошипела Розалин. – Сядьте оба и успокойтесь.
– Успокоиться?! После того, что он сделал?
– А что он сделал? – спросил Альбус, опять почувствовав, что ничего не понимает.
– Он подговорил Ллойда и Аберфорта вызвать слизеринцев на дуэль! – прокричал Генри, не заботясь о том, что на них уже глазело ползала. – А сам не пришел, разумеется. Тварь!
Дональд швырнул Лонгботтома на пол так, что тот больно ударился. Розалин, пользуясь тем, что Альбус продолжал держать Генри, склонилась к Дереку и помогла ему подняться. Тот всхлипывал:
– Я… я хотел прийти, я же обещал поддержать ребят. Но я попал в исчезающую ступеньку! У меня там ссадины остались, посмотрите…
– Да кому какое дело до твоих ссадин, – с омерзением ответил Дональд и повернулся к остальным. – Ребята, это бойкот?
– Нет! – Розалин вскинула голову. – Никаких бойкотов больше не будет. Хватит. Мы позорим себя и факультет.
– Факультет позорят те, кто живет не по правилам чести, – ответил ей Стивен Джонсон. – Я за бойкот.
Он хотел еще что-то добавить, но осекся под властным взглядом Альбуса. Тот, выпустив Генри, повернулся к остальным студентам.
– Все слышали? Никаких бойкотов. Ни сейчас. Ни потом. Всем ясно?
Он говорил негромко, но чувствовал в тот момент, что имеет право приказывать – и ребята тоже почувствовали это. Тихо ворча, каждый развернулся к своей тарелке. Розалин усадила за стол Дерека. Альбус поймал взгляд Камиллы, в котором, как ему показалось, мелькнуло восхищение, и решил, что пора и здесь предпринимать решительные шаги. После завтрака он остановил девочку в коридоре.
– Все еще сердишься? Хватит, дело прошлое. Сегодня пойдем на Астрономическую башню.
Камилла покраснела и беспомощно оглянулась, видимо, в поисках Луизы, но та куда-то отошла.
– Что?! Я не… Я никуда не пойду с вами!
– Сегодня, в три. Жду, – он подмигнул и пошел к брату в больничное крыло. Но у Астрономической башни он в тот день прождал напрасно – Камилла не пришла.
========== Глава 41. Аппарация ==========
Неудача нисколько Альбуса не обескуражила – он понял, что девушка пока слишком его боится, не привыкла к нему. «Буду приучать ее к себе постепенно», – решил он, вслед за чем стал как можно чаще попадаться Камилле на пути. Он то молча бросал к ее ногам цветы, то принимался декламировать что-нибудь из Шекспира (не зря же летом перерыл домашнюю библиотеку). Она очень мило краснела, бледнела, отступала назад в испуге и убегала. Зато на совместных занятиях бежать ей было некуда, так что он старался сесть как можно ближе и не сводил с нее взгляда. Луиза Монтегю подозрительно и непонимающе на него косилась, а Камилла весь урок молча смотрела в парту, так что Альбус вдоволь мог налюбоваться ее роскошными ресницами.
