Текст книги "Полет к солнцу (СИ)"
Автор книги: Мелания Кинешемцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 45 страниц)
На ее костлявых руках болтались, то и дело съезжая, толстые и пыльные черные перчатки до локтя. На шею была намотана нитка фальшивого жемчуга, грубого и потрескавшегося. На поясе болтались на толстой позолоченной цепочке облезлые мужские часы. В волосах торчали два сильно ощипанных алых пера. На грудь с лица сыпались излишки пудры. Довершал наряд протершийся и сломанный красный веер.
– Однако же, Стюарт старалась, – весело воскликнула Элла Крейвуд. – Наверное, ты обыскала все лондонские свалки?
– Что же ты хочешь от грязнокровки, – вздохнула Геспер Гэмп. Виктория прикрыла лицо веером, чтобы скрыть улыбку. Дональд расхохотался в голос, а Джейн отвернулась, залившись краской. Но Нэнси, словно и не обращая внимания, останавливалась рядом с каждым мальчиком и бросала на него долгий вызывающий взгляд.
– Да, ну и явление, – Луиза Монтегю обмахнулась нежно-голубым веером в тон платью. – Гораций, что ты об этом думаешь?
– Думаю, что манерам эта девица училась… хм… в канаве.
В ту же минуту Нэнси встала прямо напротив него и бросила все тот же долгий нахальный взгляд. Неизвестно, что ей сказала бы Луиза и чем все могло закончиться, но в эту минуту среди учеников появился профессор Розье.
– Бал открывается! Первые ученики, прошу встать ближе ко входу. Поторопитесь!
Альбус с Хельгой оказались пятыми. Она, раскрасневшись, стала быстро обмахиваться: от волнения ей сделалось душно. Альбус слегка похлопал ее по руке.
– Но ты же училась танцевать, правда?
Она непонимающе посмотрела на него.
– Я вот только в прошлом году учиться стал, и ничего, совсем не боюсь. Смотри, двери открываются. Вон учителя.
Столы в Большом зале исчезли, каменный пол обратился паркетом, начищенным до блеска, и множество летающих свечей горело так ярко, что было светлее, чем днем. С потолка сыпался снег, тая в воздухе. Учителя в парадных мантиях стояли у стены напротив входа; здесь были почти все, кроме мисс Спэрроу и ее дядюшки. Даже профессор Кей стоял в углу, вертя в руках бокал, наполовину уже пустой, даже профессор Корнфут одолевал Галатею Меррифот, о чем-то вдохновенно рассказывая. Директор с чрезвычайно кислой физиономией минут пять вещал про необходимость соблюдения школьных правил даже во время праздника, пока наконец не отступил в сторону, взмахнув палочкой. Из углов сама собой полилась легкая, кружащаяся музыка.
– «Утренние листки», – улыбнулась Хельга. – Как мило.
Альбус понятия не имел, о чем она говорит, но когда настала очередь, взял ее за руку и за талию и повел, мягко раскачиваясь. Хельга, несмотря на некоторые его опасения, двигалась хорошо – плавно и мягко. Вальсировать с ней и глядеть на другие танцующие пары было забавно и приятно. Вот Виктории, кажется, не так повезло: Элфиас то и дело наступал ей на ноги. Зато Гораций плясал неожиданно ловко; Луиза выглядела победительницей на триумфальной колеснице. Удивила его Джейн, упоенно вальсировавшая с Дональдом: в ней сейчас не было и следа привычной строгости, и глаза горели, словно она отправляясь в путешествие, всматривалась в сулящие множество приключений дали.
Увлекаясь, Альбус кружил быстрее и быстрее, так что розовое платье Хельги раздувалось; под конец она запыхалась и попросила его остановиться.
– Прости, у меня закружилась голова. Я посижу. Принеси мне, пожалуйста, мороженое, и можешь потанцевать с кем-нибудь еще.
Но мороженое, разноцветное, с джемом, украшенное фруктами, уже привлекло внимание Альбуса; усадив Хельгу, он поспешил взять два блюдечка – ей и себе.
– Представляешь, однажды нам с братом дали по мороженому в виде котенка, – Хельга с удовольствием зачерпнула бело-розовую массу. – Я не смогла есть: мне было так жаль… А тут еще брат ложкой отделил котенку голову, – она поежилась.
– А у меня брат сворачивал шеи куропаткам, – сообщил Альбус доверительно, зачерпнул мороженое с горкой и отправил в рот. – Да, ловил в силки и сворачивал шеи уже в семь лет. Сестра потом есть не могла, как я ей рассказал.
– Да, – кивнула Хельга. – Это ужасно. Они же такие маленькие, беззащитные…
– А ты видела живых куропаток?
– Да. У нас…
Альбус не расслышал, что она говорила дальше: его внимание привлек дружный смех слизеринок, раздавшийся неподалеку от того места, где стояла, не приглашенная никем, Нэнси Стюарт. Танец закончился, и Элла с Геспер, а также несколько девочек постарше решили развлечь себя обсуждением ее наряда.
– Кажется, ты очень старалась, Нэнси? Даже залатала некоторые дырки… Жаль, не все, – вздыхала Элла. – Нэнси, а у кого ты украла часы и нитку жемчуга?
– Разве не видно, что она нашла их на свалке? – морщилась Геспер, поправляя тонкие очки. – Удивляюсь только, кто раньше не постыдился их носить. Какой-нибудь маггловский оборванец, должно быть.
– А веер и перчатки ты выпросила у старьевщика? – хихикала Милдред Хорнби, девочка с четвертого курса, выглядевшая не старше двенадцати лет. – Воображаю: он пожалел денег и выбросил хлам, который все равно не продаст.
– Но самое интересное – перья, – вздыхала высокая рыжеватая пятикурсница Флоренс Берк. – Долго ли ты караулила на птичьем дворе, чтобы они наконец выпали из хвоста какого-нибудь петуха?
Вероятно, в другое время Нэнси бы уже бросилась на них, пустив ход костистые кулаки и острые ногти, но сейчас она лишь важно обмахивалась веером, ожидая, вероятно, что ее все-таки кто-то пригласит. Увы, мальчики подошли к ней, но с другой целью: Сириус Блэк с обычной свитой присоединился к слизеринкам в насмешках над ней.
– Бедняжка, – вздохнула Хельга. – Мне кажется, она все-таки не выдержит и стукнет их. С другой стороны, она действительно смешно выглядит, правда? Не стоило так…
Альбус снова не дослушал. Отодвинув пустое блюдечко, он встал и через весь зал быстро зашагал к Нэнси. Подоспел он в тот момент, когда она пристальным и не обещающим ничего хорошего взглядам мерила белобрысого Дециуса Малфоя, отпустившего какую-то особенную гадость. Растолкнув слизеринцев в разные стороны, Альбус поклонился Нэнси и поцеловал ей руку.
– Окажи мне честь. Я приглашаю тебя на вальс.
Как раз зазвучала новая, плавная, величавая мелодия.
– На «Сказки Венского леса»? – ахнула Элла, прикрыв ротик веером. – Но это… Это кощунственно!
Нэнси тонко и зло усмехнулась.
– Согласна, – с вызовом бросила она.
– Берегись, Дамби, – хихикнул Дециус Малфой. – Такая шваль вряд ли умеет танцевать.
– Что ж, он заслужил позор, – пожал плечами Сириус. – Он унизил себя, опустившись до уличной девки.
Однако Нэнси вальсировала не так уж неумело. Чуть постукивая каблучками, она делала оборот за оборотом, оставаясь, однако, сосредоточенной и угрюмой. Под толстым слоем пудры пробивалась краска, заливавшая ее впалые щеки, меж насупленных, толсто подведенных бровей залегла глубокая складка. Альбус танцевал все быстрее, выводя ее на середину зала. Ему захотелось, чтобы танец увлек и развеселил ее, и он ободряюще улыбнулся. Она вздрогнула.
– Тебе весело? – процедила девочка сквозь зубы.
– Конечно, – он улыбнулся шире.
– Наверное, ты в полном восторге от себя самого? – он удивился ненависти, протравившей ее голос. – Такой добрый, бесстрашный, великодушный! Наплевав на общее мнение, пригласил танцевать замарашку! Уже мысленно ставишь памятник самому себе?
– Какой памятник? – Альбус хлопнул глазами. – О чем ты вообще? Я просто…
– Просто сделал доброе дело, одно из тысячи, – голос Нэнси сочился ядом. – С какой легкостью ты делаешь добрые дела, всем известно. Все восхищаются твоим милосердием. И кому какое дело, как унижают такие подачки. Ненавижу таких, как ты, акробатов благотворительности. Лучше сидеть в тюрьме, чем стоять в очереди за супом из вашей общественной столовой, чтобы на тебя все показывали пальцем, как на убогонького, которому помогли.
Альбус попытался вдуматься.
– Ты не хотела танцевать со мной? Так что мешало тебе отказаться?
– Отказаться от приглашения самого яркого парня на потоке? Нашли дуру! – Нэнси зло цокнула каблуком. – И все-таки ты отвратителен. Ты знал, что у меня выбор – танцевать с тобой или оставаться среди слизеринцев, которые надо мной смеялись. Ну, или уйти оплеванной, но этого я бы точно не сделала. Прекрасный расчет. И ты снова на белом коне, с нимбом над головой.
– Хватит ерунду молоть, – вздохнул Альбус. – Можешь прямо сейчас идти, куда хочешь.
– Держи карман! – зло скривила рот Нэнси. – Нет уж, этот танец мой, и допляшу я до конца.
И точно, она неутомимо кружилась, покуда вальс не закончился, и под конец черные глаза ее заиграли разбойничьими огоньками. Однако, идя на место, она не утерпела и толкнула локтем Камиллу Фарли, хорошенькую и печальную в белом платье с черной отделкой, да так, что та не удержала равновесия и упала. Альбус помог Камилле подняться, и она так покраснела, что заалели даже плечи – выглядело это очень мило. Правда, танцевавший с девочкой Гектор Кэрроу тут же больно ущипнул ее; она не вскрикнула, только втянула воздух и распахнула глаза. Обернувшись, Альбус выхватил палочку, но маленькая ручка в кружевной перчатке легла ему на плечо.
– Мой кавалер и твоя дама заняты друг другом, – прожурчала Виктория. – Посмотри, как они чудно болтают.
Мальчик обернулся в ту сторону, куда она указывала, и невольно улыбнулся: Элфиас и Хельга, сидя рядом, оживленно обсуждали, как лучше украшать елки. Кажется, они ничуть не сожалели, что их больше не зовут танцевать.
– Тебе не надоело заниматься благотворительностью? – Викки слегка провела веером по его плечу. – Сейчас, правда, будет полька, но хоть ее…
Альбус рассеяно осматривал зал. Вон остановились бродившие вдоль стен Клеменси и Лэм. Девочка улыбалась, но в ее личике все-таки было что-то грустное.
– Уже играют, Альбус. Ты слышишь меня?
Кивнув, он живо подошел к Клеменси и Лэмюэлю.
– Отпустишь даму со мной?
Тот улыбнулся, а бледное личико девочки порозовело.
– Конечно, идите, пляшите. Айлу никто не видел?
– Да вон она, отдыхает, – махнул рукой Альбус. – Поди, спасай ее, а то Лавгуд совсем ее доведет, он зануда известный.
Они вышли на круг как раз после второй энергичной волны музыки, напоминавшей кратковременный и шумный летний дождь. Альбус лихо пошел плясать, легкая Клеменси летела рядом, точно подхваченная ветром. Ее пепельные локоны, выбившись из прически, развевались, пелеринка вздулась и откинулась, обнажив худенькое плечо, но девочка в упоении пляски не обращала внимания. Под конец она залилась неостановимым беззвучным смехом.
– Это… это было прекрасно! Спасибо, Альбус! Мне так хорошо!
Довольный, он подвел ее к столику в углу и угостил лимонадом. Едва успокоившись, она стала оправлять пелеринку и прическу, и тут рядом возник Финеас Блэк с Эллой Крейвуд – она была весела, он хранил прежнее непроницаемое выражение.
– Ой, фу, я побрезгую пить этот лимонад! – слизеринка сморщила носик. – Вдруг он испортился из-за присутствия грязнокровки?
– Если хотите, можем поискать другой столик, – важно ответил Финеас. – Здесь в самом деле находится человек, отравляющий все своим присутствием.
– Имеете в виду себя? – ответил Альбус лениво.
Клеменси, отмахнувшись, пригубила лимонад.
========== Глава 29. Учителя ==========
На сей раз зимние каникулы прошли гораздо веселее, чем обычно: в школе остались Элфиас и Клеменси. Девочка постеснялась снова навязывать свое общество родителям Айлы, как ни уговаривала ее подруга, что ей будут рады; что касается Элфи, его отец отправился в Лондон принимать последний вздох старого дядюшки, обещавшего оставить небольшое наследство.
– Странно, что он меня не вызвал помогать матери, – волновался мальчик. – Как она одна будет со всем управляться?
– А от тебя какая помощь? – не понял Альбус, на что друг всерьез обиделся.
– Как это – какая? Я на каникулах все делаю! И за стойкой стою, и мою, и готовить могу, и стираю даже. Для меня никакой бабьей работы нет.
– Но это же каникулы. А отдыхать когда?
– Ты сам как будто не в деревне рос, – Элфиас начал кипятиться. – Какое – отдыхать? Мы помогать родителям приезжаем, чтобы они меньше надрывались! Правда, Клем?
– Правда, – согласилась она. – Мы с сестрами помогаем матери по хозяйству, а еще шьем. Но нам полегче, нас ведь много.
Альбус поморгал: такое времяпрепровождение казалось ему странным и глупым. В самом деле, если многое по хозяйству можно сделать взмахом палочки, почему остается столько работы? И почему той же Клеменси нельзя применять магию при родных, если она могла бы полностью освободить от работы по крайней мере младших сестер? Все-таки мир несовершенен и нуждается в доработке.
Как бы то ни было, с ребятами они отлично провели время: дни напролет гуляли, играли в снежки, строили фигуры из снега, расцвечивали его огнями, а если была непогода, запасались горячим шоколадом или глинтвейном, сидели в пустом классе и читали вслух или спорили. Иногда Элфиас приносил свою мандолину, и они устраивали небольшие концерты, хотя Альбус после двух неудачных попыток запеть предпочитал только слушать: еще до рождения у него на ушах, похоже, потопталось стадо гиппогрифов.
Несколько раз они дошли до Хогсмида, посидели в кафетерии «Сладкого королевства». По правде, в разрешенных походах туда было мало интересного – ну, разве что капучино подавали отменный, и сладости были такие, что таяли на языке. Альбус уже не удивлялся, что они так и не удосужились сходить сюда всей компанией осенью. Право, интереснее было в дождь и ветер бегать по лугам, наблюдать за девочками, искавшими последний вереск, и слушать глупости, которые болтала Викки. Как-то она объявила, что они похожи на детей семьи Бронте:
– Я Шарлотта, Айла – Эмили, Клеменси – Энн, а Альбус… Пусть он будет Брэнуэллом!
– Тебе не кажется, что ты забыла про остальных? – проворчал Гораций, отворачиваясь от ветра.
– Ну почему же? Вы трое – наши герои. Ты, Гораций – мистер Рочестер. Лэм – Хитклифф, а Элфиас… Пусть он будет Гилбертом Маркхемом.
– Ты читала «Незнакомку из Уайлдфелл-Холла»? – удивилась Айла. – Но ведь этот роман не переиздавался.
Викки прищурилась.
– Ничего, отцу есть, где доставать редкие книги.
– А правда, что роман неприличный? – с любопытством спросила Клеменси. Викки фыркнула:
– Вздор. Воспевать пьянство прилично, а обличать – нет? Или он неприличный, потому что женщина осмелилась говорить честно?
…Виктория не на шутку рассердилась на Альбуса за его поведение на балу. То есть, Клеменси объяснила, что это из-за бала, а то он недоумевал, почему она в день отъезда поздоровалась с ним сквозь зубы, больше не разговаривала и смотрела в сторону. Клеменси надеялась, что подруга перестанет дуться после каникул. Не тут-то было: в вечер возвращения она снова неохотно поприветствовала его и сразу куда-то отошла. Пришлось извиниться и пообещать, что в следующем году пригласит ее непременно.
В середине января в «Ежедневном Пророке» напечатали некролог: Асклепиус Гонт скончался. Альбус слишком мало знал его, чтобы по-настоящему грустить, однако почувствовал жалость пополам с любопытством: умер ли Гонт в действительности или, приняв иную форму, перебрался в особняк дяди, чтобы среди нежити ожидать того самого ученика? Жаль, второй раз в Буковый дом страшновато наведаться.
Чего в самом деле жаль, так это возможности пообщаться с по-настоящему свободомыслящим человеком. Косность учителей действовала на нервы.
На трансфигурации Колдфиш, не то слишком крепко отметив зимние праздники, не то не смея отступить от буквы учебника, предписывавшего давать ученикам относительную самостоятельность, рискнул объявить на одном из уроков «свободную тему». Кривился он при этом так, будто его насильно кормили лимонами.
Надлежало по очереди подойти к учительскому столу и провести трансфигурацию любой сложности, что до предметов, их можно было выбрать на свой вкус. Первым подскочил Дональд и сорвал аплодисменты, превратив чернильницу в квоффл, квоффл – в бладжер, который чуть не кинул летать по классу, а бладжер – в снитч, вслед за чем потянул золотой крылатый шарик Джейн, встав перед ней на одно колено. Альбус про себя усмехнулся его предсказуемости. Сам же решил подождать, пока не выступят все, и после Элфиаса, который вполне сносно превратил учебник в шляпу (недаром тренировались каждые выходные), неспешно подошел к учительскому столу. Подкинул в воздух перо, даже дунул, чтобы поднялось повыше. Взмах палочкой – и вниз полетел острый кинжал с резной рукояткой. Альбус подхватил его и метнул прямо в доску, вызвав всеобщий вздох и возмущенный крик Колдфиша, но кинжал снова не долетел до цели – он повис в воздухе, став огненным шаром. Миг спустя шар рассыпался золой. Снова взмах – и на пол плавно опустилось все то же перо.
Колдфиш хлопал жидкими белесыми ресницами, на лице его выступали кирпичные пятна.
– Наглость… Неслыханная наглость, мистер Дамблдор! Я сказал – одно превращение, одно, и не опасное, а что сделали вы? Десять баллов Гриффиндору за безупречную трансфигурацию, но за самонадеянность вы получаете отработку!
«Холодная рыба с картофелем», – ругнулся Альбус про себя. Его не пугала отработка, и все же стало крайне досадно. Еще хуже, когда он написал эссе об ускоренных способах трансфигурации (на досуге пришли мысли, вот и строчил всю ночь), но Колдфиш отказался даже просмотреть.
– Вам тринадцать лет, юноша. Тринадцать. Ничего умного вы придумать не можете. Сожгите ваш опус, он наверняка достоин розги, и радуйтесь, что я не послал вас к завхозу.
Безотчетно захотелось кинуть во что-нибудь Бомбардой. Некоторое время Альбус скрипел зубами, даже, выйдя, пнул стену несколько раз и действительно чуть не разорвал несчастный свиток пергамента, но тут ему показалось, что он нашел выход. Вечером он сбегал в совятню и отправил письмо с приложенным к нему эссе в «Вестник трансфигурации».
Февраль выдался пасмурным и промозглым. Часто сыпал снег, на прогулках под ногами чавкала слякоть, ботинки промокали. В гостиной Гриффиндора у камина выстраивались очереди из тех, кому надо было высушить ноги.
От сырости совсем разболелась мисс Спэрроу. С каждым уроком ей все труднее было говорить, так что она сначала перешла на шепот, а после и вовсе стала записывать на доске страницы, задания на которых следовало выполнить, а сама весь урок сидела за столом, оперев голову на руки и часто захлебываясь надсадным кашлем.
Когда к концу месяца на улице потеплело, ей как будто стало лучше. Она явилась на урок румяная, с блестящими глазами, и объявила, что сегодня они будут учиться решать логические загадки. Альбусу, отвыкшему от звуков ее голоса, сделалось почему-то жутко.
– Теперь откройте страницу двести пять, – неприятно-звонко велела учительница. – Упражнение…
Она вдруг запнулась, со свистом втянув воздух, и некоторое время молчала. Клеменси, сидевшая рядом с Альбусом, вскочила, налила воды (в классе были графин и стакан) и подала учительнице, но та, держась за горло, словно не видела ничего вокруг. Потом ее лицо исказилось от боли, и от страшного приступа кашля она упала на пол. На прикрывавшую рот ладонь брызнула кровь. Студенты с криком окружили ее.
– Мисс Спэрроу! – Альбус обхватил ее и попытался поднять. – Мисс Спэрроу, вам надо в Больничное крыло.
Она билась, вырываясь из его рук. Кровь лилась на пол. Сцепив зубы, Альбус крепко перехватил учительницу поперек пояса и поволок из кабинета.
Она долго кашляла, пока совсем не обессилела и не повисла на руках мальчика без сознания. Альбус охнул и тихо выругался: до Больничного крыла было еще долго, а мисс Спэрроу, маленькая и худенькая, все-таки была для него слишком тяжелой. Искать того, кто мог бы помочь? Но тогда придется оставить ее на холодных камнях. Альбус снова потащил учительницу по коридору, решив идти, пока хватит сил.
– Дамблдор! – окрикнули за спиной. – Что это выделаете с мисс Спэрроу?
Мальчик с облегчением вздохнул: его догонял профессор Кей.
– Ей стало плохо на уроке. Она закашлялась, и кровь текла. Ей надо в Больничное крыло.
– Давайте вместе.
Подхватив девушку на руки, Кей велел Альбусу придерживать ей голову, чтобы при новом приступе кашля она не захлебнулась кровью.
До конца урока мальчик сидел у Больничного крыла, чтобы никто из учителей не наткнулся на него, гуляющего по школе в учебное время. Один раз, правда, пришлось спрятаться: Финеас привел к Больничному крылу завхоза. После звонка, когда Альбус собирался уйти, его окликнул вышедший из Больничного крыла профессор Кей.
– Я добавил десять баллов Гриффиндору. Вы проявили похвальное хладнокровие и терпение. Надеюсь, произошедшее вас не слишком шокировало.
– Нет, сэр, – вспоминая лужи крови на полу и мисс Спэрроу, теряющую сознание у него на руках, Альбус ощущал отчасти жалость, отчасти брезгливость и раздражение, но никак не страх.
Тем временем к Больничному крылу прибежали Клеменси и Айла: сегодня была их очередь дежурить, а если поступила такая тяжелая больная, миссис Шанпайк точно потребуется помощь.
– Как она? – взволнованно спросила Клеменси, поравнявшись с Альбусом; Айла остановилась немного в стороне. Профессор Кей пристально посмотрел на нее:
– Я могу надеяться, что вы, не в пример большинству женщин, не сплетница?
– Я могу надеяться, что вы когда-нибудь сможете быть к женщинам непредвзятым, сэр? – спросила Айла удивительно низким голосом и встала рядом с подругой. – Мы не будем сплетничать. Впрочем, можете не говорить: мы идем в Больничное крыло и сейчас сами все узнаем.
– Зачем же было спрашивать? – профессор Кей грустно улыбнулся. Клеменси покраснела и дернула Айлу за рукав.
– Естественный порыв, – мягко ответила та.
– В самом деле, Клеменси спросила меня, сэр, а не вас, – вмешался Альбус, но прежде, чем Кей успел что-то ответить, позади бархатно сказали:
– Минус пять балов с Гриффиндора и с Рейвенкло за пререкания с преподавателем. Мисс Хитченс, отойдите в сторону: вы мешаете мне пройти.
Директор прошествовал мимо, бросив на Айлу пристальный и презрительный взгляд.
– Если вас наказали за грубость, я считаю себя не вправе ничего прибавлять, – Кей развел руками, и Альбусу снова бросились в глаза шрамы на его запястьях. – Девицам, полагаю, следует наконец пойти и помочь мисс Шанпайк, ей действительно нужен кто-нибудь на подхват.
Обе девочки поспешили уйти, неприязненно посмотрев на Кея.
– Зачем вы с ними так? – нахмурился Альбус.
– С ними? – Кей присел на скамью. – С ними, пожалуй, действительно зря. Они совсем не того сорта женщин, который действительно вызывает у меня раздражение.
– Значит, вы в самом деле женоненавистник?
– Можете это так называть, если вам удобнее. Нет, я не считаю женщин в их большинстве глупее или хуже мужчин… Напротив, среди них часто встречаются воистину прекрасные создания! Но вот беда: такие не отличаются вкусом и влюбляются в худших из мужчин. А есть другие… Глупые, пошлые, хищные, жестокие и невыносимо пустые. Прикидываются нуждающимися в защите, находят покровителя и высасывают, как паук высасывает муху… Как дементор высасывает у человека душу… И оставляют оболочку гнить, а сами ищут новую жертву. Вот каких я ненавижу. Но и глядя на таких, как ваши подруги, не могу забыть, что при всем своем уме и добром сердце они все же сестры тех, других. Погодите-ка, директор идет.
Директор, точно, в ту минуту вышел из Больничного крыла, и не один, а в сопровождении завхоза. Спэрроу тяжело дышал, его седые усы обвисли и влажно блестели.
– Как же так, – запинаясь, говорил он. – Как же так, сэр…. Я вам служил преданнее, чем Джим мне служит. Я в школе столько лет! А теперь что же – вы мою родную кровь на мороз, когда она умирает?
– Не на мороз, а в больницу святого Мунго, – ответил директор с легким раздражением. – Там гораздо лучший уход.
– Но это же в Лондоне! Там и здоровому человеку дышать нечем, а она и недели не проживет!
– Но держать ее в школе тоже нет никакой возможности, – директор слегка поморщился. – Иначе мы рискуем заразить учеников. Думаю, вы согласитесь, что в первую очередь я должен думать о них.
Лицо Спэрроу жалко исказилось; казалось, он сейчас заскулит, точно побитая собака. Директор пошел вперед так быстро, что мантия вздулась от ветра у него за спиной. Кей поднялся, обхватил завхоза за плечи и куда-то повел.
Вечером Айла и Клеменси принесли новости: мисс Спэрроу была в безнадежном состоянии. Сырая погода могла убить ее за месяц.
– Если она уедет в страну с теплым климатом, то проживет еще несколько лет. Только кто ее туда отправит? – вздохнула Айла. – Директор хочет вызвать врачей из Мунго, чтобы ее забрали.
– Она будет в больнице совсем одна, – поежилась Клеменси. Мальчики подавленно молчали. Наконец Гораций медленно произнес:
– Боюсь, что другого выхода… нет. Ни у нее, ни у ее дяди нет денег, чтобы уехать куда-нибудь в Альпы. А пока она здесь, могут заразиться ученики. Если до сих пор никто не заразился от нее.
Альбус потер переносицу: ему кое-что пришло в голову.
– Сколько учеников в нашей школе?
– Полагаю, примерно пятьсот, – задумался Слагхорн. – А почему ты спрашиваешь?
– Потому что, если они скинуться хоть по одному галлеону, появятся деньги, чтобы отправить племянницу Спэрроу на континент! – догадалась Викки. – Я ведь правильно тебя поняла?
– Да, именно, – спешно заговорил Альбус. – Нужно, наверное, обратиться к старостам, ну и самим тоже опросить всех, с кем более-менее хорошие отношения. Да и не очень тоже… Но начнем друг с друга, правильно?
– Вы собираетесь помогать Спэрроу? – Гораций поправил бабочку. Ребята не ответили, переглянувшись между собой. Слагхорн на некоторое время исчез, вернувшись с тремя галлеонами.
…За день удалось собрать три сотни. Гриффиндорцы сдавали охотно, даром, что на руны не ходил почти никто из них. Даже Дональд с компанией не остался в стороне, даже равнодушные к учебе Глэдис Фадж и Патрик Диггори нашли деньги. Малкольм даже предложил написать отцу, чтобы тот, если мисс Спэрроу все же заберут в Мунго, присмотрел, надлежащий ли за ней уход. Остальные факультеты тоже не поскупились, так что вечером следующего дня Альбус уже нес деньги в подвал, в каморку завхоза.
Тот сидел за столом, выпивая вместе с профессором Сполдингом, и выглядел гораздо веселее, чем вчера. Оба воззрились на мальчика, но тот смело шагнул вперед и выложил кошелек с деньгами на стол.
– Это вот… Ученики скинулись.
– А вас послали принести, как самого смелого? – улыбнулся Сполдинг. – Что ж, замечательно. Вот видишь, Эндрю, теперь Эмили будет, чем жить в Альпах. Профессор Кей отвезет ее туда, там живут какие-то его знакомые, – пояснил он Альбусу. – Наверное, некоторое время нумерологии не будет: он поможет ей обосноваться. Неприлично, конечно, но выбора нет. Только никому не болтайте, куда уехал профессор Кей: Эмили… то есть, мисс Спэрроу это скомпрометирует.
– Хорошо, – просиял Альбус, положил деньги и вышел.
Так и вышло, что весной почти вся компания Альбуса осталась без двух предметов: найти замену директор пока не смог. Виктория завистливо вздыхала: у нее самой отношения с профессором Фортескью, которая вела прорицания, совершенно не складывались. Сама Викки утверждала, что преподавательница, не обладая даром сама, завидует, что он есть у ученицы, в то время как Фортескью при каждом удобном случае говорила, будто еще не видела столь бездарной студентки. По ее словам, Виктория была до слез приземленной и просто не могла оторваться мыслями от нарядов и вкусностей. Впрочем, у Горация было совершено особенное мнение на этот счет.
– Виктория привыкла считать себя первой красавицей. Элеонора Фортескью – тоже. Неудивительно, что они возненавидели друг друга с первого взгляда: они прирожденные соперницы.
Кончилось все скверно. Однажды, едва Альбус возвращался из библиотеки, где продолжал раздумывать над превращением оружия в огонь, навстречу ему выскочила из-за угла Хельга Эббот.
– Элфиас сказал мне, что ты должен быть в библиотеке, – запыхавшись, затараторила толстушка. – Ваша Уркварт сошла с ума и, кажется, ей конец.
– Что случилось? – Альбус машинально подобрался, словно готовясь к рывку.
– У нас были прорицания. Она повздорила с Фортескью и подожгла ее стол. Сильванус и Герберт потушили пожар, но…
– Где она? – прервал Альбус.
– Профессор Фортескью в Больничном крыле, она очень испугалась…
– А Викки?
– У директора. Он вызвал в школу ее родителей.
Альбус махнул Хельге рукой, чтобы она шла за ним, и зашагал в директорскую башню. По дороге расспрашивал:
– Что ей такого сказала Фортескью? Не могло же этого случиться просто так?
– Почему? Очень даже могло, – удивилась Хельга. – Профессор Фортескью не сказала ничего особенного… Как обычно, раскритиковала ее эссе. А твоя Викки запустила Инсендио в учительский стол.
– Ну не в учителя же, – Альбус зло дернул плечами. – Чего Фортескью испугалась?
– Мы все испугались. Огонь сразу перекинулся на пол, на парты… Кабинет жутко обгорел. Мы все побежали, Мэри Браун сбили с ног и едва не затоптали.
У горгульи, охранявшей вход в кабинет директора, уже ждала вся остальная компания: их, видимо, предупредили другие свидетели пожара. Альбус молча махнул рукой, приказывая следовать за ним, и все повиновались.
Директор, увидев ввалившуюся к нему толпу, приоткрыл рот от удивления. Стоявшие напротив него мужчина и женщина обернулись. Альбус должен был признать, что Виктория действительно больше походила на отца; породистый и интеллигентный, сейчас он выглядел потрясенным и подавленным. Зато мать Виктории, миниатюрную блондинку со светло-зелеными глазами, он нашел не очень приятной – у нее в ту минуту было злое выражение лица.
Сама Виктория, притихшая и заплаканная, стояла под портретом Бейзила Фронсака. Увидев друзей, она подняла глаза, просияла и сделал шаг к ним, но мать властным жестом остановила ее.
– Мы пришли сказать, что Викки ни в чем не виновата! – выпалил Альбус на одном дыхании. – Профессор Фортескью с сентября изводила ее. Тут любой бы сорвался.
– Да! – хором ответили остальные.
– Виктория из-за нее часто плакала, – пискнула Клеменси.
– И почти не ела, – с чего-то соврал Лэм.
– И вообще, профессор Фортескью ей завидует, потому что сама уже старая! – привел весомый аргумент Элфиас.
Директор погладил бородку.
– Так… Прежде своего, не могу ставить мистера Спэрроу в неловкое положение, заставляя его наказывать вас тотчас после того, как вы помогли его племяннице. Исключительно поэтому наказываю вас за нарушение субординации и клевету лишением баллов – по тридцать с каждого – и отработкой. Далее, покиньте мой кабинет. Неужели выдумаете, что родители мисс Уркварт могут повредить ей?
Альбус с подозрением покосился на миссис Уркварт. Однако он только сейчас сообразил, что подвел под наказание остальных, и ему не оставалось ничего, кроме как удалиться. В конце концов, он смутно надеялся, что мистер Уркварт сможет защитить дочь.
