Текст книги "Полет к солнцу (СИ)"
Автор книги: Мелания Кинешемцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 45 страниц)
Едва выздоровели пострадавшие, как вся компания собралась вечером, чтобы отправиться устраивать «танец огней». Эту забаву очень давно детям показывала Кендра; Альбусу не составило труда догадаться, как это делается, и обучить остальных. Теперь частенько долгими вечерами, забившись в темный класс, они пускали в воздух голубые вспышки и заставляли их танцевать, образуя фигуры. Особенно красиво выходило зимой, когда огоньки садились на стекло и бросали блики на сугробы.
Они шли, подыскивая подходящий кабинет, когда услышали жуткие звуки: не то очень громкий скрип, не то вопли предсмертного отчаяния какой-то несчастной кошки. Альбус рванул на звук, остальные побежали за ним.
В кабинете, куда он вбежал, кошки и ее мучителей не оказалось, зато обнаружился Финеас Блэк, усердно пиликавший на скрипке. При виде ввалившихся в класс Альбуса с друзьями он опустил инструмент и отступил, пристыжено оглядываясь.
– А я думал, кошку убивают, – выпалил Альбус.
Финеас поджал губы. Ему, видимо, не хотелось разговаривать с человеком, которого он сам обозвал подлецом и не дождался вызова на дуэль.
– А что ж вы заглушающие не поставили, если так скверно играете?
Финеас побагровел и покривил рот.
– Посмотрел бы я, как вы бы стали играть, если занимаетесь только четыре месяца. А заглушающие проходят на пятом курсе.
– Да ладно, мы же все уже умеем. Хотите, и вас научим?
Поколебавшись, Финеас робко кивнул. Альбус показал ему, как накладывать Силенцио, велел Клеменси его потренировать, а сам, воспользовавшись случаем, взял скрипку, оставленную на парте, и поводил смычком по струнам. Виктория и Гораций зажали уши.
– О нет! – простонала Викки.– Перестань, ты нас всех убьешь! Хотя, – она прищурилась, – сморишься ты со скрипкой неплохо. Еще бы трубку…
– Поверь мне, не все разделяют твое увлечение маггловскими рассказами, – кашлянул Гораций. – А ты, Альбус, лучше в самом деле положи скрипку на место. У тебя руки не для музыки и слуха нет.
Альбус, в самом деле оставив скрипку, оглянулся на Финеаса и Клеменси. Кажется, про обучение Силенцио они забыли, увлеченно обсуждая что-то совсем другое.
– Мой папа тоже любит играть на скрипке, – рассказывала девочка. – Он и брата пытался учить. Ты вот, допустим, зря так сжимаешь смычок и гриф. Руки сводит, плечи, ты уже не можешь сосредоточиться на игре.
– А ваш отец играет чардаш? Я мечтаю выучиться…
– Он больше любит разные песенки.
С того дня Финеас стал, как и прежде, то и дело появляться возле их компании и вступать в разговор.
========== Глава 22. Крыса, перчатки и кошелек ==========
Гораций вообще учился с легкостью, но особенно хорошо ему давалось зельеварение. У Альбуса иногда не хватало терпения, чтобы особым образом порезать корешки или помешивать варево, ни на что больше не отвлекаясь. Гораций работал неторопливо и тщательно, а рецепт всегда знал назубок. За успехи в зельеварении Виктория порой дразнила его «стряпухой», но он лишь снисходительно советовал ей не завидовать, а подтянуться по предмету самой.
У его кузины и ее подруги дела обстояли куда хуже. Луиза не понимала принципов, по которым составляются рецепты, и не отличалась аккуратностью, а Камиллу преследовал страх ошибиться, настолько сильный, что порой она даже не решалась развести под котлом огонь. А уж если она действительно что-то делала неправильно, с ней случалась такая истерика, что даже Луизе надоедало ее утешать. Напоив подругу успокоительным, Монтегю убегала болтать с Кантанкерусом Ноттом и Гектором Кэрроу.
Про успокоительные, Нотта и Кэрроу Альбус узнал гораздо позднее, а пока видел следующее. На первом курсе Луиза и Камилла старались на зельеварении садиться в непосредственной близости к Горацию, и он по доброте душевной подсказывал им, что нужно сделать, или останавливал, когда что-то шло не так. Профессор Розье нескоро, но все же понял ситуацию и стал на каждом уроке рассаживать всех троих: Луизу он отправлял к Джейн Вэнс, Камиллу – к Нэнси Стюарт. Но если Джейн и Луиза, явно борясь с взаимной неприязнью, могли сидеть тихо и заниматься каждая своим делом, то Нэнси не было большего удовольствия, чем щипать Камиллу, толкать ее под локоть, что-то бросать в котел, наливать ей в ботинки воду или «случайно» сталкивать горелку на ее платье. Профессор Розье назначал Нэнси отработки (к общему удивлению, так и не отправив ее под розги), Луиза несколько раз ловила Стюарт в коридоре и била, однако та упорно продолжала пакостить. В конце концов, Камиллу пришлось посадить отдельно.
Увы, ее дела с зельями лучше не стали, и не раз можно было наблюдать, как она заливается слезами над котлом, даже не разведя огонь. Однажды Альбус не выдержал: дождавшись, пока учитель отвлекся на чтение «Вестника зельевара», он подбежал к парте Камиллы и зашептал.
– Так, вытри сопли и давай работать. Нож! – девочка испуганно смотрела на него, пришлось самому взять нож и вложить ей в руку. – Начали резать… Продолжай, я пока огонь разведу, – Камилла по инерции продолжила крошить корешки, Альбус взмахнул палочкой, и горелка под котлом вспыхнула. – И не бойся. Ничего сложного нет. Основной принцип зельеварения: свойства ингредиентов смешиваются, и получатся именно то, что тебе нужно. Все, кипит. Взвешивай и заваливай. Резать мельче надо, чтобы удобнее было взвешивать – только и всего.
Ребята стали фыркать. Дональд процедил сквозь зубы: «Жених и невеста». Финеас и Гораций переглядывались, снисходительно улыбаясь. Геспер смотрела возмущенно, Элла – ехидно, но обратить внимание преподавателя никто не решался: в таком случае оба факультета лишились бы баллов.
– Вот так… Сейчас нарежешь лирный корень, а там только заметь время и помешивай – все готово!
– Я рад за мисс Фарли, мистер Дамблдор, – мягкий голос профессора Розье прозвучал совсем близко: он исхитрился неслышно подойти. – Но подумайте: не может же она постоянно носить вас с собой, чтобы вы решали ее проблемы.
– Зато я ее могу носить, она же легкая, – увидев, что учитель улыбается, Альбус улыбнулся ему в ответ. В классе засмеялись.
– Поздравляю, – Геспер поправила очки. – Поздравляю Камиллу с тем, что она завела ручного медведя.
– Только как бы он ее не задрал, – нежно улыбнулась Элла.
– Довольно, – учитель остановил их жестом. – Мистер Дамблдор, минус десять баллов с Гриффиндора. И так как вы не принимались за собственное зелье и уже не успеете сварить его до конца занятия, то за сегодняшний урок вы получаете «Неудовлетворительно». А теперь, пожалуйста, вернитесь на место: мисс Фарли дальше справиться сама.
– Между прочим, она тебя даже не поблагодарила! – скривился Гораций, вместе с Альбусом возвращаясь с урока.
– Так ведь ей же ничего не поставили.
– Обычно, если ты не обратил внимания, ей ставят «Неудовлетворительно», а иногда и «Тролль».
– Странно, что Розье сам с ней не позанимается, – пожал плечами Альбус. Его то и дело настигала хандра: был декабрь, приближалась годовщина смерти Джеральдины.
Как нарочно, в тот день его не оставляли в покое. Финеас вечером подлетел у библиотеки и чуть ли не за грудки схватил:
– Вы знали?
– О чем именно? – Альбус поправил очки.
– Что мисс Хитченс – моя сестра, знали или нет?
– Так, стоп, – пришлось отвести его маленькие, как у девчонки, руки. – Во-первых, она вам не сестра, а кузина. Ее мать – сестра вашего отца. Во-вторых…
– Значит, вы знали, что у меня есть кузина, а я не знал, – Финеас театрально взмахнул руками.– Прекрасно! Мне было очень приятно узнать это от мисс Крейвуд этак походя…
Недоумение Альбуса возрастало.
– Простите, а что теперь изменилось? Вы и так дружите с нами всеми, ну и с Айлой тоже… Какая вам разница, родня она вам или нет?
– Как? – голубые глаза Финеаса округлились. – По-вашему, родственные связи совсем ничего не значат?
– А что они могут значить? – Альбус пожал плечами. – Что толку, когда кто-то кому-то родня, если в одной семье люди могут ненавидеть друг друга? Вот и мать Айлы за что-то выжгли с этого, как там оно у вас…
– Фамильного древа… – закончил Блэк шепотом.
– Ну да. Наверное, она обиделась и вас теперь родней не считает. Поэтому и Айла вам ничего не говорила. А нам-то тем более зачем это?
Финеас отстранился. С минуту он, прищурившись, оглядывал Альбуса с головы до ног, потом погрустнел, почему-то пожал ему руку, извинился и скрылся. Альбус, глядя ему вслед, долго чесал затылок.
– Видал чудиков, – пробормотал он наконец, – но такого…
Утром история получила продолжение. Айла и Альбус встали гораздо раньше остальных и решили дождаться всех у Большого зала. Девочка рассказала, что вчера Финеас Блэк прибежал к комнатам Рейвенкло, попросил ее вызвать и долго нес околесицу, из которой можно было понять одно: он узнал, что они родственники.
– Он и ко мне вчера подбежал с тем же, – признался Альбус. – Вид ну его был, словно… Не знаю, я про итоговую контрольную по заклинаниям утаил что-то.
Айла грустно кивнула.
– Бедняжка. Мне не хотелось, чтобы он узнавал, что мы кузены. Иначе придется рассказывать и про мою мать… Узнавать плохое о родственниках, которых ты так любишь, тяжело.
– Но почему он их любит? – Альбус пожал плечами. – Сириус Блэк – тот еще мерзавец, да и директор наш…
– Но ведь и они его любят, наверное, – Айла повертела палочку в руках. – Знаешь, Лэмми начал заниматься… Как же она называется… Окклюменцией. Говорит, что чувствует себя лучше.
– Да? Правда? – просиял мальчик. – Я уж боялся, что у него не получится или не поможет.
– Он говорит, что помогает, – девочка натянуто улыбнулась. – Тогда, осенью, ты помнишь… Из-за библиотеки… Я не подумала, что ты ради Лэмми туда пошел. Спасибо тебе за это. Прости меня.
Альбус молчал, не зная, что сказать.
– Я бы сама очень хотела ему помочь, но только я в таких вещах ничего не понимаю. Мне интереснее природа… Травы, звери, даже звезды… А то, что здесь, – она дотронулась до виска, – я не могу этого понять. И помочь ему не могу, а мне его так жалко.
– Мне тоже, – кивнул Альбус. – Может, пойдем все-таки завтракать? А то кто знает, когда эти сони изволят подняться. Так и умереть от голода можно.
По итогам триместра Альбус вновь оказался лучшим учеником. В их компании все учились неплохо, но он опять сильно опередил остальных по числу набранных очков – и так как научился хоть немного сдерживать себя, не вступая в споры с теми из учителей, кто этого не любил, и не проявляя инициативу у тех, кто этого не одобрял, то и потеряли из-за него гораздо меньше.
– Если еще твой брат, Малкольм, научится ловить снитч, мы обойдем Рейвенкло, – Оскар Фенвик, оценив результаты триместра, самодовольно поправил очки.
– Если мой брат и научится ловить снитч, это будет не твоя заслуга, – ответил Малкольм холодно. – Мы оба знаем, каковы твои спортивные успехи, так что не позорься.
Генри, к счастью, не слышал этого разговора: несколько матчей подряд, когда он не успел поймать снитч, совершенно выбили его из колеи. Розалин несколько раз советовала ему уйти из команды или попробовать себя в другом качестве, но Малкольм и Патрик были против, считая, что мальчику надо научиться преодолевать трудности. Альбус, слушая их споры, пожимал плечами: Генри был неглупым парнем и отлично учился бы, если бы ему не приходилось отвлекаться на постоянные тренировки. А так извелся, даже пару раз плакал ночами и учебу совсем запустил. Однако прежние теплые отношения у Альбуса с семьей Уизли, за исключением Розалин, не восстановились, так что приходилось помалкивать.
Перед рождественским балом и с Розалин вышла невеселая история. Дерек Лонгботтом, обрадованный, что ему, как третьекурснику, разрешалось идти на бал, пригласил ее в качестве спутницы. Увы, Роз уже была приглашена Патриком Диггори и Дереку отказала. Разговаривали они вроде наедине и негромко, но кто-то из соседок девочки подслушал разговор и поделился с остальными. К обеду, как водится, о неудаче Дерека знал весь факультет. Над ним смеялись, и когда Розалин попыталась остановить шутников, стало только хуже. Лонгботтом сидел, как каменный.
Когда все вернулись в гостиную, он вдруг влез на стол и стал расстегивать мантию.
– Ты что делаешь? Ты чокнулся? – Дональд первым обратил внимание, и на его возглас стали оборачиваться остальные. Дерек, бросив мантию, расстегивал рубашку.
– Что, девочек хочешь поразить? – заржал Вуд. – Ничего не выйдет, ты же тощий, как крыса в подвале.
– Дерек, перестань! – ахнула Розалин. Живо подбежав, она подхватила рубашку и попыталась прикрыть ей худые согбенные плечи Лонгботтома, но тот отшатнулся, едва не упав.
– Я просто хочу, чтобы вы смеялись громче, – прошипел он. – Ну, как? Снять штаны, чтобы уж совсем смешно было?
– Хватит паясничать, – лицо Малкольма темнело. – Лучше слезай сам, а то, если я тебя стащу, ты пожалеешь.
Патрик наблюдал, молча ухмыляясь.
– Дерек, – упрашивала Розалин. – Ну прости, пожалуйста. Перестань, хватит, слезай.
– Я хочу, чтобы смеялись громче! – Лонгботтом сжал кулаки.
– Дурак ты, – вздохнул Альбус. – Ну не получилось пригласить Розалин. Найди еще кого-нибудь. Вот та же Лайза Миджен тебе точно не откажет, ее все равно еще никто не звал.
Прыщавая толстуха Лайза ахнула от возмущения и швырнула в Альбуса диванной подушкой.
– За что? – не понял тот. – Ведь так вам обоим было бы лучше: если вас никто не зовет и не принимает приглашения…
Дерек, забыв о намерении снять штаны, спрыгнул на пол, подскочил к Альбусу и попытался дать ему в нос, но тот успел отшвырнуть противника на пол. Лайза швырнула вторую подушку.
Вечером, когда состоялся бал, Альбус с компанией вдоволь нагулялись во дворе, играя в снежки и наколдовывая ледяные статуи. Наутро он уже стоял у лестницы и провожал взглядом ребят, спускавшихся вниз и то и дело оборачивавшихся, чтобы помахать ему. Лэм нес клетку, укутанную большущей старой шалью: там, как знал Альбус, сейчас спала крыса Гулливер. Вспоминая, как ей выбирали имя, мальчик невольно улыбнулся.
Айла предложила назвать зверька Сырокрадом, Клеменси – Лордом Греем, Викки – Лестрейдом. Гораций, пожав плечами, сказал, что крыса все равно не будет откликаться и потому ей лучше остаться просто крысой, а Элфиас с мечтательной улыбкой выдал:
– Пусть это будет Финеас Найджелус Блэк.
В итоге всех устроил вариант Альбуса, предложившего назвать крысу в честь хозяина. Ведь Лэмюэлем как раз и звали Гулливера.
– И вообще, пожалуй, эта крыса попутешествовала больше, чем иные ее собратья за всю жизнь.
Гулливер кушал морковку, сырные корки и печенье, удивительно быстро разжирел и залоснился. Айла смастерила ему колесо, чтобы зверек мог поддерживать себя в форме, но Гулливер оказался ужасным лентяем и предпочитал спать либо сидеть у прутьев и нюхать воздух. Иногда Лэм выпускал его побегать. В итоге неожиданно оказалось пожеванным эссе по трансфигурации Осборна Крауча, на которое тот возлагал большие надежды. Осборн ничего не сказал, но через пару дней профессор Сполдинг обнаружил в эссе Лэмми по заклинаниям карикатуру на себя. Результат был предсказуем. Уверения Лэма, что он тут не при чем, лишь подтвердили его репутацию труса. А потом Крауч вдруг попал в Больничное крыло с крысиным хвостом, да так неудачно – как раз перед итоговыми контрольными, на которых надеялся блестяще себя проявить… Все-таки Альбус потихоньку учился распознавать чужие болевые точки.
…Как и в прошлом году, на каникулах в школе не остался почти никто из ребят. За столом Гриффиндора одиноко сидели в разных концах Альбус, Нэнси Стюарт и Лайза Миджен, игравшая сама с собой в волшебные шахматы. Поколебавшись, мальчик пододвинулся к Лайзе.
– Может, составить тебе компанию? Кстати, тебе сейчас придется пожертвовать черным конем.
Лайза с отвращением посмотрела на него и потянулась за очередной булочкой.
– Кстати, взяла бы лучше грушу. И так ведь толстая.
– Хам, – вздохнула Лайза и сунула булочку ему в зубы. Альбус благодарно кивнул и принялся жевать. Девочка действительно взяла грушу, откусила и поморщилась.
– Как трава. А на вид красивые.
– Зато…
– Еще раз скажешь, что я толстая – дам по башке черным конем. Его все равно убили, – Лайза криво усмехнулась. – Хотя Патронус у меня, увы, корова. Думаешь, если похудею, он изменится?
– Вообще-то он отражает сущность человека, так что я не уверен… А что, ты уже умеешь Патронус создавать? – вскинулся Альбус.
– Полгода училась. Недавно вышел телесный. Мне профессор Меррифот объяснила, как это делается.
– А мне она объяснит, если обращусь, как думаешь?
Лайза нахмурила лоснящиеся брови.
– Вообще-то я к ней сначала обратилась на третьем курсе, и она сказала, что рановато.
– Ну что значит «рановато»? – Альбус с досадой стиснул кубок с тыквенным соком. – Никогда не понимал, почему одни заклинания надо проходить раньше, другие позднее, и именно в определенном порядке.
– Наверное, с возрастом увеличивается способность к концентрации и самоконтролю. Я не знаю. Ой, погоди, кажется, я себе поставила мат.
Рождество встретили с Лайзой отменно. Нэнси Стюарт так и не присоединилась к ним, сразу после ужина куда-то скрывшись. Правда, Лайзе тоже скоро захотелось спать, а у мальчика сна еще не было ни в одном глазу, и когда она ушла, он отправился бродить по коридорам замка. Спали картины, призраки, изредка просачивавшиеся сквозь стены, распространяли слабый жемчужный отсвет. Пивз кувыркался под потолком, распевая непристойные куплеты; Альбус наложил на надоедливого полтергейста Силенцио, чтобы тот не мешал, и отправился дальше.
На первом этаже его внимание привлекла статуя уродливой ведьмы: горб у нее был такой большой, что поневоле захотелось постучать. Альбус это и сделал – звук вышел такой, словно внутри статуя была полая. Мальчик живо вытащил палочку.
В горбе статуи скрывался лаз, который вел в подземный ход. Альбус шел, слегка пригнувшись; под ногами то и дело что-то похрустывало. Идти пришлось долго, он устал и даже проголодался, но различил, что впереди уже виднеется глухая стена, и заставил себя продолжать.
Сверху, как Альбус и предполагал, оказался люк. Потолок прохода и так был невысок, мальчик свободно доставал до него руками, к концу же пути свод почти задевал макушку. Открыв люк Алохоморой, Альбус подтянулся на руках и влез наверх.
Посветив вокруг, он понял, что попал в подвал какого-то дома. Вокруг валялись ящики, почему-то хранившие слабый приятный запах. «Ваниль? Или корица? Значит, здесь кондитерская?» Продолжая принюхиваться, Альбус потянул на себя рассохшуюся дверь.
Точно, перед ним был кондитерский магазин. Луна освещала витрины, на которых лежали остатки непроданных с вечера конфет и выпечки. Завтра, конечно, все уберут. «Может, попробовать что-нибудь стянуть? Нет, пожалуй, не стоит. Раз уж они не замуровывают люк, то наверняка на витрины наложены сигнальные чары, иначе их постоянно бы обворовывали».
Альбуса тянуло заглянуть в «Сладкое королевство» днем и оценить его во всем великолепии, но он не хотел мучить себя попусту: все равно денег не было. Однако на Новый год он нашел в кармане мантии галлеон – надо же, завалялся, он-то думал, Хагриду все отдал – и, поколебавшись, решил все же навестить Хогсмид.
В Хогсмид мальчик отправился обычным путем, только, как и перед встречей с Асклепиусом Гонтом, накинул на голову капюшон. Встречные смотрели на него равнодушно: мало ли, школьник шатается… «Сладкое королевство» он нашел довольно быстро и прежде, чем войти, остановился полюбоваться витриной, сквозь снегопад сияющей красновато-лиловым светом. Вошел, стряхнул с ботинок снег… И остановился, услышав знакомый визгливый голосок.
Нэнси Стюарт у стойки убеждала продавщицу, что ей уже есть тринадцать лет и в Хогсмиде она может бывать совершенно законно. Собственно, это не удивило и не задело мальчика, но в руках у Нэнси был кошелек – очень приметный, из красного сукна, с вышитой райской птицей. Таким описывал всем потерянный кошелек Адельстан Хагрид, когда пытался разыскать пропажу. Судя по тому, как звякали монетки, Нэнси если и успела что-то потратить, то немного. «Перчатки! – вдруг отметил про себя Альбус. – Раньше я у нее вообще их не видел. А эти явно новые». Он шагнул вперед и кашлянул.
– Ей в самом деле тринадцать, – сказал он продавщице. – Мы одноклассники. Да, и пожалуйста, нам два кофе и два пончика… Нет, Нэн: я заплачу за обоих. Поди за столик.
Подозрительно прищурившись, Нэнси все-таки отошла. Альбус удивился про себя, какое у нее бледное лицо: не раскраснелось даже на холоде.
– Угощайся, Нэн, – он поставил поднос с кофе и пончиками. Она взяла порцию так осторожно, будто перед ней была не чашка и блюдце, а связка динамита.
– Я смотрю, ты перчатки купила.
– Да, заработала летом, – Нэнси стала пить кофе немного нервно и шумно. – Опять газеты продавала.
– Это такое прибыльное дело, что можно заработать на нем кошелек галлеонов?
Она поперхнулась, но взяла себя в руки и продолжила пить, согревая о чашку ладони.
– И кошелек такой красивый… Вот точно как Адельстан Хагрид описывал свой пропавший.
– Совпадение, – Нэнси словно полусонно прикрыла ресницы.
– Не думаю. Птица вышита вручную, это точно. Шелковыми нитками. Откуда у твоей матери деньги на шелковые нитки, если начистоту?
– Хочешь, чтобы был повод вернуть свои деньги? – Нэнси нехорошо улыбнулась и блеснула глазами. – Уже жалеешь о том, что облагодетельствовал Хагрида?
– А ты не жалеешь о том, что пошарила у него в тумбочке, когда в спальнях никого не было?
Она фыркнула.
– Я этого не делала, и жалеть мне не о чем. Можешь донести, конечно… Насладишься победой. Или задумаешь сыграть в милосердного? Полагаешь, что я попробую купить твое милосердие, отдав эти деньги тебе?
– Это вариант, – Альбус подпер подбородок кулаками. – Ты отдаешь мне деньги, и я молчу. Если не отдаешь…. Вариант первый: отбираю силой. Вариант второй: ты, я и Сполдинг, а позже Спэрроу. Что выбираешь?
Некрасивое личико Нэнси перекосилось от омерзения. Вытащив кошелек, она швырнула его в лицо Альбусу, попытавшись попасть по очкам.
– На, жри!
Он, пожав плечами, убрал кошелек и стал заворачивать пончик в газету, намереваясь съесть его в гостиной Хогвартса. Девочка нервно встала, оглянулась на продавщицу и бросила на стол перчатки.
– Можешь и их забрать, если что.
– Зачем? – удивился Альбус. – Ты же без них замерзнешь.
– Ваше великодушие не знает границ, – девочка сделала вполне безобразный реверанс.– Ничего, я привычная! Ходила с детства всю зиму с голыми руками – и еще похожу. Можешь подарить своей Викки трофей. Хотя они дешевенькие… Ну, пойду, пожалуй. Лопай тут пончики без меня.
Она вышла, громко хлопнув дверью. Альбус допил кофе, завернул второй пончик в газету, убрал кошелек и перчатки в карман и тоже покинул кондитерскую.
Когда он добрался до Хогвартса, в спальнях Гриффиндора никого не оказалось. Никто не помешал ему подбросить кошелек обратно в тумбочку Хагрида, а что касается Нэнси, то ее перчатки и пончик он передал Лайзе с просьбой отнести в спальню девочек второго курса.
========== Глава 23. Мистер и мисс Уркварт ==========
Вечером, когда должны были вернуться друзья, Альбус вышел встречать их у ворот. Хотя уже стемнело, но он стоял с фонарем и всю группу, спрыгнувшую с одной повозки, разглядел довольно быстро. Девочки, Гораций, Элфиас… «Лэм что, не ехал вместе со всеми?» Прежде, чем Альбус успел нахмуриться неправдоподобности предположения, ребята уже окружили его.
– Лэмми пропал, – выпалила Айла. – Мы не могли найти его в поезде, и сейчас… Я не видела его ни в одной повозке.
– Так, – борясь с тревогой, Альбус поправил шапку. – А он на поезд вообще садился?
– Да! – воскликнула Клеменси. – Я видела его на платформе, с братом, поздоровалась и крикнула, чтобы он шел к нам в купе. Мне показалось, – она задумалась, – что он странный. Только вот не поняла, в чем дело: толпа напирала, пришлось идти вперед…
– Странный! – хмыкнул Гораций. – Смею заметить, это его обычное состояние.
Клеменси вскинула брови.
– Обычно у него лицо все-таки не дергается, если ты об этом.
– В общем, мы боимся, что у него начался припадок, – подытожила Виктория. – И либо брат забрал его домой, либо он свалился в «Хогвартс-Экспрессе» – мы же обошли не весь состав – и там лежит.
Айла вздрогнула.
– Если его начнет тошнить, он же… может захлебнуться. Или просто замерзнет. Думаю, мы зря ушли: надо было попросить взрослых его поискать.
– Я сам его поищу, – проронил Альбус. – А то еще устроят ему неприятности, что отбился от остальных. Вы все идите в школу.
– Сам пойдешь в Хогсмид? – скривился Элфиас. – Это же запрещено!
Но Альбус уже шагал по тропинке, и Элфиас живо догнал его.
– Думаю, нам лучше его позвать. В два голоса звать легче. Если, конечно, он идет по дороге, а не лежит действительно где-то в купе или не остался в Лондоне.
– Лэмми! Лэм! Лэмми!
Когда они стали уже хрипнуть, им вдруг ответил слабый голос. Навстречу двигалась по дороге худенькая согбенная фигурка. Оба бросились бегом. Альбус поспел первым и схватил Лэмми за плечи.
– Что случилось? Почему ты прятался ото всех?
– Я б-бы п-приш-шел, – ответил Лэмюэль, почему-то отворачиваясь. – П-просто н-не н-надо, ч-чтоб-бы в-все в-вид-дели… Я п-пл-лох-хой с-сейчас.
– Почему ты заикаешься? – Альбус почувствовал, что внутри все схватило морозом. – Что-то на каникулах случилось? Тебя били по голове? Кто?
Лэм тяжело дышал и чуть покачивался на месте, правая сторона его лица дергалась, и вместе с ней взлетало вверх правое плечо.
– Ф-фил. Н-нак-казал м-меня. Он п-предуп-преждал, н-но я д-думал, шутит…
– Сволочь, – вздохнул Элфиас и крепко обнял Лэма. – Пошли в замок. Ты же замерз.
– Н-не р-руг-гай, он-н м-мне д-добра же-желает, – тот снова перевел дух. – Э-это ничего… Да-даже он-н не п-приходил…
Альбус медленно кивнул, подавляя желание подвесить Филиппа Принца на завхозовых цепях на пару часов. Так, в порядке эксперимента, посмотреть, что будет. А лицо Лэма скривилось сильнее.
– Гу-улливера у-убили! – он не всхлипнул, но тоскливо качнулся. – Мам-ма и-испугалась, и п-папа его… А-авадой. З-за что? И-и уп-пыря п-прогнали… А-а х-холодно… – он нелепо прижал руки ко лбу и глухо заплакал. Мальчишки молча взяли его под руки и повели к школе.
Едва Альбус вошел в гриффиндорскую гостиную, в него врезался Адельстан Хагрид, потрясавший узелком из старого коричневого платка.
– Нашел! Альбус, я нашел свой кошелек, представляешь? Вот, держи свои деньги, спасибо тебе!
– Какие еще деньги? – буркнул Альбус, отстраняя его. – Оставь меня в покое.
С этими словами он скрылся в спальне. Адельстан преследовал его с деньгами еще несколько дней, пришлось наорать, чтобы отстал.
Тем временем в Хогвартс приехала комиссия из Министерства. Состояла она всего из двоих: заместителя главы отдела магического образования Армандо Диппета и его секретаря, Томаса Мюррея, которого Викки, увидев впервые, тут же окрестила «обгрызенным пером». Сам же Диппет напоминал сморщенную черепаху. Он, кажется, был уже очень стар, и хотя разум сохранил ясный, энергию растратил, наверное, лет за пятьдесят до того. Студентам так, в общем-то было даже лучше: один раз они увидели членов комиссии за завтраком, да и иногда они заходили на какой-нибудь урок, сидели в стороне и что-то записывали. Единственным неудобством оказалось то, что преподаватели не очень одобряли отлучки студентов из комнат, кроме как в библиотеку, во внеучебное время. Но все равно компании Альбуса удавалось пробраться в каморку Корнфута: старик пытался собрать летательный аппарат Леонардо да Винчи.
– Картины – малая и самая бесполезная часть наследия этого великого человека! – вещал профессор, натягивая плотную ткань на раму одного из крыльев. – Естественные науки – вот что важно!
– Картины – вклад в культуру, – возражала Клеменси, разматывая с девочками другой кусок ткани. – Культура не может быть бесполезной.
– Вот как? Так скажите, что дает человеку культура, кроме эстетического удовольствия?
– Она облагораживает его душу.
– Душу? Если душа – эфирная субстанция, как ее можно облагородить?
– Клемми, я понимаю, тебе хочется, чтобы художники, поэты и вся прочая дребедень считалась нужной, – важно отвечал Альбус. – Но у нее своя ниша, и ее нельзя ценить больше, чем науку. Без науки развитие культуры невозможно.
Викки, перебиравшая гвоздики, которыми должны были закреплять ткань, фыркала:
– Альбус, ты начинаешь напоминать мне Дональда.
– Чем это?
– Вульгарным материализмом, – Викки зевала, и Альбус бросался доказывать, что материализм у него вовсе не вульгарный и уж никак не сводится к удовлетворению примитивных человеческих нужд.
Лэмюэль потихоньку приходил в себя. Заикание и нервный тик почти исчезли, хотя он до сих пор не мог спокойно говорить ни с кем, кроме Айлы и Альбуса; при прочих словно немел и старался побыстрее уйти. Он будто ожидал нового удара, и Альбус не раз представлял, с каким удовольствием отправил бы его родственников в Азкабан или хоть в подземелья Хогвартса. Но как утешить самого Лэма, он не знал совершенно. Хотел было поймать и подарить ему новую крысу, но Клеменси и Викки сказали, что так будет только хуже, а в подобных делах он привык девочкам доверять: они явно понимали больше.
Гораций наблюдал за возней вокруг Лэмми с насмешливым недоумением. Однажды он даже пошутил, обращаясь к Элфиасу:
– Хорошо, однако, что крысу не назвали, как ты предлагал. А то, представь: убит Авадой Финеас Найджелус Блэк…
– Что, простите? – маленький Финеас, как всегда, появился словно из ниоткуда.
– Ничего, – хихикнула Викки. – Гораций озвучивает тайные мечты.
Финеас укоризненно покачал головой. Впрочем, он пришел для другого – отдать двоюродной сестре сборник сказок Уайльда, который брал почитать.
– Это великолепно, – пробормотал он, вручая Айле тонкую книжицу. – Такой глубокий смысл… Прочувствованность…
– Как можно в двенадцать лет еще читать сказки? – не удержался Альбус. – Это же для маленьких детей… Вот взять «Соловья и Розу» – там же все неестественно! Птицы не могут мыслить, розы не вырастут быстрее, если их поливать кровью, и тем более маленькая птичка не способна, будучи смертельно раненой, еще и петь всю ночь.
– И все ради того, чтобы какой-то вертопрах на балу пообжимался с любезной ему дурой, – пробормотал Гораций. Викки насмешливо кивнула.
– Ты маленькая ящерица, склонная к цинизму. А ты, Альбус, тот самый студент, который презрел любовь и засел за метафизику. Он еще про логику что-то говорил… Вроде того, что ты любишь.
– Предположим, – мальчик скрестил руки на груди.
– Так вот предсказываю тебе, – Виктория приняла важный вид. – Однажды, несмотря на всю твою ученость, ты будешь плакать, что у тебя нет красной розы и девушка, которую ты любишь, не пойдет с тобой поэтому на бал.
