Текст книги "Полет к солнцу (СИ)"

Автор книги: Мелания Кинешемцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 45 страниц)

Учителя расселись по местам. Блэк с видом судьи, надевшего черную шапочку, чтобы вынести смертный приговор, обратился к собравшимся:

– Студенты и преподаватели Хогвартса! В нашей школе случилось небывалое по дерзости и жестокости событие. Стоящий перед вами Лэмюэль Принц вероломно напал на одну из младших учениц и подверг ее жизнь опасности – как он говорит, в целях научного эксперимента. Лишь воля семьи пострадавшей, не желающей огласки и готовой простить виновного, удерживает меня от исключения его из школы и передачи в руки правосудия. Учитывая юный возраст самого преступника, я полагаюсь на обычные воспитательные меры. Мистер Принц приговаривается к сотне розог, трем часам подвешивания на цепях и трем дням карцера.

Лэмми с задумчивым видом приподнял брови. Кажется, он, уйдя в свои мысли, и не услышал, как решилась его судьба. За столом Рейвенкло Викки и Клеменси крепко удерживали за локти совершенно белую Айлу. Некоторые из слизеринцев возмущались, что Лэм остается в школе, но большинство – и в том числе Элла Крейвуд – весело обсуждали назначенное ему наказание. Гораций, поймав взгляд Альбуса, развел руками и скорчил кислую рожу. Спэрроу с помощником сняли Лэмми с табурета и повели к выходу. Альбус, задыхаясь от бессилия, сжал кулаки.

– А теперь приступим к ужину, – проговорил директор, едва за ними закрылась дверь. – Всем приятного аппетита.

– Сволочь, – буркнул под нос Альбус и стиснул пальцами виски. Джейн фыркнула.

– Я думала, этот трус будет просить пощады. Хотя к нему и так отнеслись слишком милосердно. Не ожидала от директора, что он пощадит такое чудовище.

– Да уж, – вздохнул Дональд. – По-хорошему – вздернуть его, и все дела.

– Перестаньте, – Розалин, явно расстроенная, замахала руками. – Больному человеку грешно такого желать. Он ведь и так может не выжить.

– Выживет, – равнодушно заверил ее Генри. – При таких наказаниях дают укрепляющее зелье, чтобы ученик не умер.

– На таких еще и укрепляющее тратить? – скривился Ллойд. Аберфорт поддержал его:

– Именно что. Ал, я не понимаю, почему ты дружишь с ним. Яксли, конечно, вредная, но чтобы из окна ее выкинуть, надо совсем зверем быть.

– По крайней мере, он умный зверь, а не тупое животное, – огрызнулся Альбус. Генри спокойно положил себе сосисок и предложил сестре пудинг, но она отрицательно покачала головой. Он решил заговорить с первоклассниками:

– В том и дело, что его наказали именно за то, что он обидел девочку из рода Яксли. Будь на ее месте, к примеру, наша Лили, никто бы и не заметил. Ее еще и припугнули бы, чтобы молчала.

– Что же, нам надо радоваться, что это именно Яксли, – нежно вздохнула Нэнси. – Чокнутому Рубашечнику влетит. Жаль, не при всех.

Альбус щелчком пальцев опрокинул солонку ей в кофе и вышел из-за стола.

Девочки вместе с Элфиасом и Горацием уже вышли в коридор. Айла опустилась на подоконник и закрыла лицо руками. Клеменси всхлипывала, Элфиас, приобняв, гладил ее по голове. Виктория, кусая губы, мерила шагами коридор – от стены до стены.

– Тупые ослы! – воскликнула она наконец и топнула ножкой. – Душители науки, инквизиторы, дремучее средневековье! Скоро на кострах снова будут ученых жечь!

– Жгли больше в Новое время, – лениво уточнил Слагхорн. – Кстати, к чести Финеаса Блэка, он, в отличие от прочих, не смеялся.

– Мог бы и посмеяться, – процедила Викки. – Ненавижу таких. Всегда посередине, ни туда, ни сюда. Мякишек!

– О, если бы ты был холоден или горяч, – вздохнула Клеменси. – Но ты тепел… И все равно, мне кажется, он добрый.

– Спасибо, утешила, – Викки развела руками. – Лэму от этого, безусловно, легче.

Айла подняла влажное лицо.

– Альбус, как ты думаешь, в карцер можно пробраться?

Прежде, чем он успел ответить, вмешался Гораций:

– Конечно, нет. Мать и тетка рассказывали, там мощные и древние охранные чары… Да, дядя Алексис часто туда попадал, – кивнул он, поймав взгляд Альбуса. – Они однажды попытались к нему проникнуть, но попались сами.

– Твоя мама нравится мне все больше, – горько улыбнулся Альбус. – Передавай ей привет. Ну что ж, значит, будем эти три дня готовить лекарственные зелья.

Оставшийся вечер они провели в одном из пустых классов, сидя в подавленном молчании: всех угнетала мысль о том, как сейчас мучают их друга и насколько они бессильны помочь. Может, Лэм и был виноват, но они не видели в этом повода мириться с болью, которую ему причиняли.

В следующие три дня Хогвартс шептался о случившемся с Лэмми. Передавали, что Лисандра уже подговорила Арктуруса Блэка и Элфрида Гринграсса отомстить. Конечно, первокурсников было нечего бояться, однако ребята постарше, кажется, были готовы их поддержать. Гриффиндорцы, со своей стороны, готовились к большому бойкоту. Что до учителей, Корнфут поругался с директором по поводу «притеснения науки», а Кей потихоньку передал Альбусу пару лекарственных зелий. Дерек явно сделался любимчиком Сполдинга, с важностью поглядывал даже на Дональда и из-под носа у Ричарда Вуда увел хохотушку Лидию Пруэтт. Альбус тайно прикидывал, как можно оградить Лэмми, когда его наконец отпустят. А отпустили его на третий день, вечером – точнее, перенесли из карцера в Больничное крыло.

…Палату озарял трепещущий огонек свечи. Айла сидела у постели Лэмми, тревожно всматриваясь в его лицо. Глаза мальчика были полуоткрыты, но мутны; одеяло укрывало его только до пояса, а вся спина была перебинтована. Он едва дышал. К удивлению Альбуса, по другую сторону койки сидел Финеас Блэк и тихо, но упорно говорил:

– Вы поступили бездушно, бессердечно, бесчеловечно, и если вы сами пока этого не понимаете, то я надеюсь, это связано с вашим психическим нездоровьем, а не с полной вашей испорченностью. Неужели вам ни капли не жаль эту бедную девочку?

Айла бросила на него сердитый взгляд и поправила больному одеяло. Альбус кашлянул:

– Сэр, вы не могли бы пойти читать проповеди отбивным, на кухню? Результат будет тот же.

– Помолчите, – скривился Финеас. – А если бы такое сотворили над вашей сестрой, что бы вы сделали?

– Вот такое? – Альбус показал на повязку Лэмми. – Убил бы.

– Перестаньте юлить, – зашипел Блэк, скривившись. – Вы и ваш друг – оба образцы безнравственности и бесчувственности. Вы не желаете видеть человека в человеке…

– Дорогой брат, – нарочито-ласково обратилась к нему Айла. – Если вы не заметили, больной вас не слышит. Он спит.

– Так разбудите его, – потребовал Финеас и тут же получил от Альбуса под дых. Айла, глазом не моргнув, дала брату глотнуть обезболивающего и жестом попросила его вывести. Обхватив Блэка, Альбус потащил его к выходу.

– Аккуратненько… Вот тут порожек… Это же тебя самого скрутило, правильно?

Тот прохрипел что-то, но в этот момент из-за угла вынырнула Клеменси. Судя по корзинке в руках, она спускалась на кухню за провиантом для больных. Ахнула:

– Что случилось? Ему плохо?

– Сейчас пройдет, – заверил ее Альбус и спешно потащил Блэка дальше. Доведя до подземелий, прислонил к стене. Тот, немного отдышавшись, посмотрел ему в лицо с ненавистью.

– Вы все-таки проиграли. У вас нет других аргументов, кроме грубой силы. К тому же вы трус: бьете, зная, что я не пойду жаловаться отцу.

– Жалуйтесь, если хотите, – Альбус пожал плечами и хотел уйти, но Финеас удержал его за рукав.

– Погодите! Я должен был бы желать, чтобы вас так же унизили на глазах человека, которого вы боготворите. Но я этого вам не желаю.

– Спасибо за доброту, – хмыкнул Альбус. – Только что же это вы человека, которого якобы боготворите, грязнокровкой обзывали?

– Вы сами меня до этого довели. Все зло от вас…

– У вас мания, сэр, – Альбус убедился, что Блэк не сползает на пол, и ушел.

========== Глава 35. Интриги ==========

Лэмми поправлялся медленно. Еще несколько дней он не приходил в себя, а потом долго был слаб, едва мог поднять голову с подушки. Айла не отходила от его постели, даже уроки учила прямо в Больничном крыле, на подоконнике, и миссис Шанпайк с понимающей улыбкой закрывала глаза на вопиющее нарушение школьных правил. Лэм почти не говорил, его мучил жар, трясла лихорадка – за три дня, проведенных в карцере, раны успели воспалиться.

Финеас, разумеется, больше не приближался к провинившемуся, зато вся компания Альбуса хлопотала, как могла, доставая лекарства и помогая Айле. Корнфут и Кей также часто навещали ученика, справлялись, достаточно ли лекарств, а маленький Саид Раджан однажды принес мазь старинного индийского рецепта, обжигавшую кожу, зато превосходно обеззараживающую. Узнав от Айлы о визите маленького индуса, Альбус перед ужином остановил его.

– Спасибо тебе за Лэмми. Я все знаю. Если у тебя будут проблемы – по учебе или с однокурсниками, – обращайся.

– Хорошо, – важно кинул Раджан. – Мистер Принц мне нравится, поэтому я принес лекарство. Мне жаль, что разрушили его аппарат. Я хотел бы полетать на таком.

– Только не напоминай ему об этом в ближайшее время, хорошо? – рассмеялся Альбус, похлопав мальчика по плечу.

– За меня вряд ли его так наказали бы, – мальчик слегка опустил веки. – Я вижу, мистер Дамблдор, что мне здесь не рады.

– Тебе не рады те, кто тебе завидует, – Альбус положил ему руки на плечи. – Те, кому больше нечем гордиться, кроме цвета кожи. На таких не стоит обращать внимания. Или они слишком назойливы?

Мальчик слегка усмехнулся.

– В дом моего отца был вхож один мудрый человек, из наших. Он всегда говорил мне: не плачь там, где нужны не слезы, но стрелы, пронзающие темный дух.

– А ты понимаешь это? – задумчиво спросил Альбус. – Где слезы, где стрелы?

– Пытаюсь примерно понять, – кивнул Раджан. – Допустим, сейчас вы все оплакиваете мистера Принца, как будто он мертв. Между тем он жив, и ему готовят месть. Нужны ли ваши слезы, или стрелы нужнее?

– Тебе что-то известно? – насторожился Альбус.

– Мне ничего не известно, чего не знали бы вы. Но почему я вижу, что знаю, а вы не видите?

– Теперь вижу, – пробормотал Альбус. – Спасибо тебе.

В самом деле, грядущую опасность для Лэмми он совсем упустил из виду. Положим, друзья могут оградить от самых опасных проявлений, дать сдачи обидчикам – но кто знает, как отразится сам факт… Лучше было перестраховаться.

В собственные планы Альбус посвятил только Викторию: она одна была достаточно жестокой, беспринципной и смелой, чтобы сделать, что требовалось. Кроме того, он был обязан предупредить ее о том, что собирался сделать.

Предполагаемые действия они распределили между собой. Виктория должна была заставить Лисандру Яксли забыть о желании отомстить Лэму, перенеся ненависть на другой объект. В качестве такового Альбус и Викки заранее выбрали Лили Карлайл, благо, та раньше уже ссорилась с Лисандрой, а кроме того, находилась под защитой Ллойда и Аберфорта. И трех дней не прошло, как маленькая Яксли, воинственно сверкая глазами, клялась за завтраком, подняв бокал с соком, точно кубок вина, смешанного с вражеской кровью, «отомстить поганой грязнокровке, которая еще не знает, с кем связалась». В свою очередь, Лили бросала на Лисандру полные презрения взгляды, а их друзья-мальчишки стали драться между собой вдвое чаще и ожесточеннее. Как Викки все это провернула, оставалось для Альбуса загадкой.

Сам он гадал, чем может задеть Дональда, чтобы вновь вызвать былую вражду и этим спутать планы. Поттер в последнее время на удивление спокойно относился к Альбусу, даже известил, что будет тренировать Аберфорта, готовя его к месту загонщика в квиддичной сборной.

– Он у тебя тот еще силач. А что летает плохо, это тренировки исправят. Так как, даешь добро? Не в претензии будешь, если ему бладжер тыковку расшибет?

– Скорее уж бладжер об нее расшибется, – отмахнулся Альбус. – Забирай, если не боишься, что метла под ним сломается.

Аберфорт потом ходил невероятно довольный и гордый. Дональд, без сомнения, стал его кумиром. Поттер и сам привечал мальчика, частенько даже играл вместе с ним и Ллойдом или давал им советы по части проказ на правах бывалого школьного хулигана. Альбус в душе был даже рад, что брат нашел компанию. Правда, Аберфорт однажды, обидевшись на какую-то шутку, ляпнул, что ему известно, как Альбус на втором курсе предал друзей. Легко догадаться, откуда он узнал… Но сильней настроить Аберфорта против брата было уже невозможно, так что Альбус тогда беспокоиться не стал.

Сейчас он немного подумал, сумеет ли досадить Дональду через Аберфорта, но быстро отказался от этой задумки: было понятно, что Поттер вряд ли искренне привязан к мальчишке. Зато он был искренне привязан… Альбуса осенило: Джейн!

Для начала, конечно, он предупредил Викторию: во-первых, иначе было бы нечестно, а во-вторых, непредвиденной истерикой она могла все испортить. Пообещав, что никогда не простит Лэмми жертв, которые она приносит, и что чокнутый Рубашечник совсем того не стоит, она все же согласилась.

Следующее утро Альбус под рукой приглядывался к Джейн. С первого курса она не слишком изменилась, разве чуть-чуть прибавила в росте, оставшись все же невысокой по сравнению с другими, хрупкой и легкой. Грудь у нее вовсе не была заметна, плечи вырисовывались по-детски слабо. Аккуратно зачесанные назад русые волосы золотились на утреннем солнце. Запястья, казалось, можно было бы сломать неосторожным движением. Альбус невольно улыбнулся, вспоминая, как на первом курсе нес ее из воды: на вид почти невесомая, в намокших платье и мантии девочка оказалась страшно тяжелой.

После завтрака он дождался, пока, тихо переговорив с Дональдом, она в сопровождении Нэнси Стюарт не покинула зал. Впрочем, Дональд пообещал скоро догнать ее – что ж, чем скорее, тем лучше. Пока же в один рывок Альбус оказался рядом с ними и мгновенно подхватил Джейн на руки. Нэнси, побелев, отшатнулась к стене. Не обращая внимания, Альбус закружился со своей ношей, в самом деле очень легкой.

– Отпусти, что ты делаешь? – залившись краской, Джейн беспомощно озиралась, не зная, как вырваться.

– Да вот проверить решил, стала ли ты тяжелее с того дня, когда я тебя вытащил. Нисколько не стала, похудела еще, – он огорченно вздохнул и вдруг озорно сверкнул глазами. – А интересно, как ты целуешься?

– Что на тебя нашло? – Джейн дрожала от гнева. – Ты что, пьян?

Альбус вместо ответа дыхнул на нее. Джейн сморщилась: за завтраком он ел сосиски и фасоль с чесноком. Она брезгливо замахала руками перед носом, и он, воспользовавшись моментом, грубо схватил ее за запястья, заломил ей руки назад и припал губами – к ее губам. Джейн отчаянно забилась, Нэнси повисла у него на шее, дотягиваясь когтями, куда только могла.

– Пусти ее, ублюдок! – вопила она. – Пусти! Я гуляю с Подмором, он помощник Спэрроу, он тебе задаст, ты понял?!

Альбус уворачивался, не выпуская Джейн и не отрываясь от ее губ, Нэнси уже зубами вцепилась ему в плечо, когда его тело вдруг сковала неподвижность, и он упал на пол. Дональд вразвалочку подошел, оглядел распростертого на полу Альбуса, Джейн, упавшую на колени и рыдающую, и красную, встрепанную Нэнси.

– Он хотел ее изнасиловать! – она ткнула в Альбуса пальцем. – Я свидетельница! Он напал посреди коридора, руки ей заломил – видишь, синяки остались? Джейн на него и глядеть не хочет, ты же знаешь, она девчонка честная!

Дональд, подойдя к Альбусу, пнул его в живот и плюнул в лицо.

– Вечером поговорим как следует, – пообещал он, молча поднял Джейн и повел по коридору.

В принципе, была вероятность, что Поттер пойдет жаловаться Сполдингу, но и в таком случае враждебность была обеспечена, и Альбус не собирался отступать до тех пор, пока о планируемом бойкоте Лэму Дональд не забудет окончательно. Однако Поттер, похоже, не счел нужным предавать огласке случившееся с Джейн. Вечером Генри, видимо, предчувствуя драку, решил устроиться спать прямо в гостиной под предлогом, что будет зубрить до самой ночи. Когда после отбоя Альбус явился в спальню, его, как на первом курсе, окружили Поттер, Вуд и Хоуп.

Альбус ждал нападения, держа палочку за спиной. И точно – едва он вошел, в его сторону полетели разноцветные вспышки заклинаний.

– Рефлекто! – крутящиеся обручи заклинания окружили его, отбросив заклинания в нападавших. Вуда отбросила назад собственная Импедимента, остальные двое успели поставить защиту. Альбус развил нападение, крутанув палочкой по кругу – сверкающее кольцо энергии опутало противников и сжалось с хлопком, столкнув всех троих вместе.

– Gravitus reversum! – всех троих подкинуло в воздух, где они на минуту застыли. Альбус оглушил Хоупа и отклонил режущее заклинание Поттера, однако оно слегка задело его руку, и Альбус почувствовал злость.

– Инсендио! – полог кровати Дональда заполыхал. – Может, хватит? Вы не устали? – спросил Альбус с раздражением.

Дональд с ревом выпустил ему в лицо сноп искр.

– Тварь! Что тебе понадобилось от Джейн?

Ричард так и попятился, сидя, пока не оказался у двери.

– Мы сейчас сгорим! – взвизгнул он и кубарем выкатился прочь.

Альбус выпустил поток льда, заморозив горящее полотно и покрыв волосы Дональда инеем, после чего обезоружил его.

– Не считай себя победителем, – прохрипел Поттер. – Ты все равно мерзкий урод. Что тебе понадобилось от девчонки, а? Мало тебе шлюхи Уркварт?

– Вот это ты зря сказал, – медленно ответил Альбус и выпустил зеленый разряд в Дональда – тот упал на пол, дернувшись всем телом. – Нельзя так говорить о благородных дамах, ты не знаешь?

Тот, завалившись набок, выкашлял кровь.

– А лапать девок при всем честном народе можно? – он опять закашлялся и харкнул кровью. – Все равно правда на моей стороне. А ты еще допрыгаешься. Окосел от вседозволенности. Ничего, я тебя еще разоблачу, мне твой братик много любопытного рассказал уже…

Внезапно дверь распахнулась, и в спальню вбежали Розалин в домашнем платье и платке, ее напарник Стивен Джонсон в халате, Ричард Вуд и Дерек Лонгботтом, не желавший, видно, чтобы хоть одно важное событие прошло мимо.

– О Господи! – заметив лужу крови на полу, девушка наклонилась над хрипящим Дональдом. На некоторое время его лицо оказалось скрыто ее длинными волосами. Джонсон развернул Альбуса за плечи.

– Ты, негодяй, его покалечил и поджег спальню?

– И лапал Джейн, – прохныкал Вуд. – Полез к ней сегодня утром. За это мы и хотели его проучить, ну, честь по чести… Не вмешивая взрослых.

– Оригинальная честь – втроем на одного, – скептически пробормотала Розалин. – Хотя ты тоже хорош, Альбус. Ты же встречаешься с Викки Уркварт. Как будешь с ней объясняться?

– Лучше пусть подумает, как будет объясняться перед деканом, – сам не зная, выручил Альбуса Джонсон. – Мы немедленно идем к Сполдингу. Директора не стоит вмешивать, еще баллы вычтет. А Сполдинг сам его тростью поучит, взбодрится перед сном.

Вопрос Розалин задала очень вовремя: Альбус не успел продумать, почему бы вдруг ему воспылать страстью к Джейн. Пока Джонсон вел его к комнатам Сполдинга, мальчик решил, что скажет, будто бы поссорился с Викки и решил ей отомстить таким образом. Он и повторил это декану, когда тот потребовал объяснений, после чего лег грудью на стол и получил двадцать ударов тростью, про себя отметив, что каждый из них по силе, пожалуй, равен двум ударам розги. Дональда, уведенного в Больничное крыло, конечно, допрашивать не стали, тем более, что свидетельств Ричарда и приведенной по его требованию Нэнси оказалось вполне достаточно (Нэнси, правда, была крайне разочарована, что перед наказанием Альбуса Сполдинг заставил остальных учеников выйти). Поттер, защищавший честь девочки, был объявлен порядочным человеком, пострадавшим без вины, и Сполдинг обязал Альбуса следующим же утром извиниться в Большом зале перед Дональдом и перед Джейн.

Перед ними было, за что извиняться, особенно перед девочкой, да и с Поттером Альбус слишком жестоко себя повел. Однако вопрос состоял в том, насколько Дональд уже отвлекся от первоначальной цели. Не зная точного ответа, Альбус на всякий случай извинился небрежно, попытавшись дать понять, что виноватым себя не чувствует – его просто принудили… Однако Поттер и Джейн были вознаграждены всего пять минут спустя, когда Виктория, вбежав в зал, при всех надавала Альбусу звонких пощечин.

– Ну и темперамент, – процедила Нэнси. – В каком-нибудь порту она была бы нарасхват.

Альбус растирал щеки, наблюдая, как Викки, будто бы с плачем, закрывая лицо руками, убегает прочь. Элфиас и Гораций испепеляли его взглядами; Дож даже подошел к столу Рейвенкло и стал что-то шептать девочке. Клеменси наблюдала за происходящим с полным недоумением, потом все же подошла к Альбусу и решилась спросить:

– Вы с Викки не поссорились? Может, помочь?

– Поссорились, – кивнул Альбус. – Но разберемся сами.

«Разобраться» решили той же ночью, в пустом кабинете неподалеку от Астрономической башни. Альбус поджидал Викки, прохаживаясь у доски; она, едва шагнув в дверь, откинула легкую вуаль, скрывавшую лицо, и прошептала:

– Наложи Силенцио!

Альбус так и сделал, после чего Викки расхохоталась и сползла по косяку. Мальчик улыбался, потом прыскал, пока не присоединился к ней.

– О-о… Ты не представляешь, как всех перекосило! – захлебывалась Викки. – Ну они думают хоть немножко, хоть чуть-чуть? Неужели ты мог бы променять меня на эту пресненькую Вэнс, эту вяленую рыбу?

– Ты же с ней дружила когда-то, – чуть отдышался Альбус.

– Наши матери дружат, вот и нас познакомили, – отмахнулась Викки. – Она сущий аврор в юбке: честная, правильная и тупоголовая. И кавалера выбрала под стать. А признайся, сильно вы вчера поцапались?

– Да так, – Альбус пожал плечами. – Немного подпалили балдахины в спальне, а так ничего.

– Смотри, – Викки взяла его за воротник, – если всерьез на кого-то засмотришься, испепелю ее на твоих глазах, чтобы ты мучился всю жизнь. Иди сюда, негодный мальчишка!

Викки обняла его, прильнув тонким жарким телом, и они слились в поцелуе. Ощущения были, как всегда, возбуждающе-горячими – казалось, под одеждой Викки тлел уголек, и Альбусу хотелось до него добраться: он стискивал ее плечи, гладил волосы, впивался в губы, ощущая ее язык – прохладный и влажный; и ему хотелось выпить эту влагу, до конца, и он чувствовал, как их дыхание буквально сливается в одно…

Краем сознания Альбус отметил, что они сползают прямо на каменный пол. Не задумываясь о том, что он делает, парень прикоснулся пальцами к лодыжке, мимолетно подумав, что она, кажется, не толще его запястья, и двинулся вверх, гладя тонкую ногу под юбкой. Погладив округлое колено, обтянутое чулком, Альбус хотел продвинуть руку выше, но Викки слегка ударила его по запястью:

– Постой. Нельзя.

Викки прислонилась спиной к стене, тяжело дыша, глядя в пространство потемневшими ведьминскими глазами.

– Это же безумие, Альбус. Что мы такое творим?

– А что? – не понял он. Она вздохнула:

– Глупенький. Вам, мужчинам, все равно, а вот девушки должны быть очень осторожны. Еще двадцать лет назад меня не взяли бы замуж, если бы я хоть осталась с мужчиной наедине в комнате.

– Ну, сейчас ведь уже ничего такого нет? – спросил он, понизив голос.

– Стало немного полегче, но в целом – за то, чем мы с тобой занимаемся, меня могут не только высечь, но и выгнать из дома, и мне останется одна дорога: стать продажной женщиной.

– А что они продают, эти женщины? – решился спросить Альбус, никогда не понимавший этого выражения.

– Не знаю. Просто мне гувернантка как-то сказала, что девушки, которые себя скомпрометировали, становятся продажными женщинами.

– Может, это продавщицы, торговки? – предположил Альбус. – Так в этом ничего особенно страшного нет. Работать тяжело, но зато ты независима.

Она задумалась.

– А ведь правда. Ох, Альбус, я так мечтаю стать независимой! А еще совершить какой-нибудь подвиг – непременно сама. Лучше всего – изменить весь мир. Сделать так, чтобы все люди стали честными и уважали друг друга. А еще встретить человека, которого я так полюблю, чтобы было, как в романах… Чтобы внутри горело все! У нас будут дети, мальчик и девочка. Мы воспитаем их самыми умными на свете, самыми необычными.

– А у тебя родители так друг друга любят? – Альбусу вспомнилась элегантная и холодная пара, выходящая от директора. – У них горит?

Викки запрокинула голову.

– Горит, – она тихо рассмеялась. – Мама восхищается отцом, опекает его. Когда у него неприятности на работе, она покоя не знает, покуда не придумает, как их решить. А он… Знаешь, когда папа смотрит на маму, у него глаза становятся кроткие, как у маленького ребенка. Иногда они даже про меня забывают: сидят полдня на веранде, шепчутся между собой, целуются… Я, бывало, к ним подкрадусь и оболью водой! – она расхохоталась. – Ну, мама грозится, папа ее урезонивает, потом они меня сажают между собой и целуются через мою голову, а меня тискают… Они еще любят в музеи меня вместе водить, – она прикрыла глаза. – А еще, бывало, я заболею, она сядут у моей кровати по обе стороны и начнут шутить, я хохочу и сама по себе, без лекарств, поправляюсь… Мама говорит, в этот раз она мне пришлет для рождественского бала какое-то совершенно необыкновенное платье. Она любит ходить со мной по магазинам, по выставкам, к портнихе всегда берет… Папа со мной сам занимался историей и политикой, и сейчас продолжает. Знаешь, в детстве я особенно любила слушать про просветителей, как они обосновывали, зачем людям свобода, равенство, достоинство… А еще про Великую французскую революцию. Не поверишь, мне одинаково нравились Олимпия де Гуж и Шарлотта Корде.

– Революционерка и роялистка? Почему?

– Они личности, одинаково способные на поступок, на протест. Я бы тоже могла, наверное, явиться к тирану домой и пырнуть его ножом…

– А потом взойти на гильотину, зная, что никто не спасет?

Викки призадумалась.

– Желательно, чтобы спасли. Или чтобы хоть расстреляли, а не так… А ты способен на такое, как ты думаешь?

– Я бы скорее сам возглавил революцию, – ответил Альбус после небольшого раздумья. – Какой смысл просто умереть? Понятно, тиранию нужно свергнуть, но кто будет строить справедливое общество на ее месте? Если я умру, последователи передерутся, и власть захватит какой-нибудь новый тиран.

– Значит, кто-то должен будет умереть вместо тебя, – медленно проговорила Викки. – Какая-нибудь Шарлотта Корде должна будет убить Марата, и пока ее будут судить, ты подготовишь переворот. А пока все будут глазеть, как ей рубят голову, ты совершишь переворот и захватишь власть. Ловко! Уже выбрал Шарлотту?

Альбус, ничего не ответив, снова поцеловал ее.

========== Глава 36. Зверь ==========

К середине ноября Лэмми наконец покинул Больничное крыло. Бледный до синевы, исхудалый до бестелесности – Альбусу так и хотелось все время поддерживать его под руку; впрочем, Айла так и делала. Она сама страшно похудела за это время, и у нее потускнели волосы.

Первое, что сделал Лэм после выписки – извинился перед Лисандрой Яксли. Альбус опасался, что она вспомнит о своем плане мести, но девчонка только велела Арктурусу и Элфриду облить обидчика водой. Альбус, на всякий случай прошпионивший за другом, помог ему обсушиться.

– Ничего страшного, – Лэм улыбался. – Другое плохо. Я Айле не говорил, а то боюсь, она решит, что я совсем никудышный. Понимаешь, я не чувствую себя виноватым. Знаю, что виноват, но не чувствую этого. Мне не стыдно. А должно быть стыдно. Это потому, что я ненормальный, да?

– Да нет, – поморщился Альбус: он теперь не мог такие темы. – Самые продуманные опыты дают сбой. Я не знаю, из-за чего все разорались.

– Разорались все из-за того, что недопустимо ставить опыты на ребенке, – раздался у них за спиной голос Толстого Монаха. – У вашего друга правильные мысли, не сбивайте его.

– Еще один, – буркнул Альбус. – В чем правильные-то? Лэм, поди, я поговорю с челове…

Он осекся, но Монах только рассмеялся.

– Меня давно никто не называл человеком. Благодарю вас, юноша.

Лэм, растерянно покрутив головой, все же ушел. Монах сложил на груди пухлые ручки.

– Мысли его верны в том, что он согрешил, а чтобы грех был прощен, он должен раскаяться. И он правильно переживает, что не чувствует этого в себе. Но он может почувствовать, дайте срок. Только не мешайте ему. А вы питаете его ложными утешениями.

– А что мне говорить? – вспыхнул Альбус. – Твердить, как он плохо поступил? Без меня охотники найдутся. И вообще, кому нужно его раскаяние? Видите, он пошел к этой девчонке извиняться – а она его водой облила.

– Его раскаяние нужно ему самому, – ответил Монах довольно жестко. – А почему… Боюсь, если я приведу вам главный аргумент, вы его лишь осмеете.

– Ну и что за аргумент, которого я бы не слышал? Сказки про спасение души, конечно?

– Вот видите, – кивнул Монах. – Вы сказали именно то, что я ожидал.

– Рад вашему таланту предсказателя, святой отец, – насмешливо поклонился Альбус, – а теперь, если позволите, меня ждут друзья. Которым я, в отличие от вас, могу помочь не только словом.

– Вот сейчас вы не помогли, а испортили, – горько ответил призрак. – Ваша душа – ваше дело, но вопрос о душе вашего друга предоставьте решать ему самому. А я ведь, знаете, тоже помогал делом, пока мог. Не советую вам смеяться над тем, что я теперь бесполезен. Подумайте, однажды вы – будучи еще человеком в плоти и крови – можете оказаться столь же бесполезны, как старый глупый призрак.

Альбус развернулся и ушел. В душе он уже пожалел, что обидел Монаха – в сущности, привидение веселое и доброе – но последние слова так резанули, что извиняться нечего было и думать. От неприятных мыслей Альбус знал три лучших средства: еда, Виктория и наука. До обеда было далеко, Викторию он мог увидеть также нескоро: предстояла трансфигурация с Хаффлпаффом – так что оставалось третье. Альбус вторую неделю работал над общим уравнением боевой трансфигурации, и ему оставалось совсем чуть-чуть – буквально две проверки. Этим-то он и собирался заняться. Заслонив записи открытым учебником, он мирно строчил, даже, забывшись, поджал губу и стал напевать, когда длинные влажные пальцы Колдфиша скрутили ухо.

– Чем это вы заняты, молодой человек? – рыбье лицо учителя пошло бледно-красными пятнами. – Вы что, решили заниматься самостоятельно? А может, я вам тут вообще не нужен? Может, вы настолько уверены в собственных знаниях, что готовы заменить меня у доски?

– Да, – спокойно ответил Альбус. Учитель оттолкнул его и сделал насмешливо-приглашающий жест.

– Тогда прошу вас.

Мальчик с невозмутимым видом вышел в доске, а Колдфиш шмыгнул за дверь.

– Ну что, ребята? Для начала обновим учительский стол?

– Преврати его в свинью! – предложил Элфиас, азартно заблестев глазами. Альбус поклонился и взмахнул палочкой – и вот вместо стола посреди класса оказалась огромная розовая свинья. Она деловито дернула ушами и двинула челюстью, словно жуя.