Текст книги "Полет к солнцу (СИ)"
Автор книги: Мелания Кинешемцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 45 страниц)
– А что означает ваше имя? – решил поддержать он разговор.
– Кажется, благородная девица, – она слегка пожала плечами. – Удивлена, что так называют не всех слизеринок. Это довольно удобно.
– Но не всем подходит, – вырвалось у Альбуса. Девочка покосилась на него, но промолчала. Потом попросила:
– Давайте спустимся вниз. Здесь слишком холодно.
Альбус накрыл ее полотном своей мантии, но Камилла убрала ткань с плеч и стала спускаться по лестнице. Ему ничего не оставалось, как присоединиться.
– Вы не сочтете меня дерзкой, если я спрошу? – проронила она еще через некоторое время.
– Дерзкой? Вас? Нет, конечно, – Альбус снова приобнял ее, но тут же отдернул руку.
– У вас такая пестрая и… странная компания. Все удивляются вашей эксцентричности. Вы и сами постоянно попадаете в неприятности, и ваши друзья… Над Горацием Слагхорном посмеиваются, что он дружит с сумасшедшим, с девицей, не знающей приличий, с магглорожденной… и с вами. Но и все удивляются, почему вы так себя ведете. Вы так талантливы. Могли бы стать любимцем всех учителей.
– А зачем мне любовь всех учителей, если я далеко не всех из них уважаю? – удивился Альбус. – Что до моей компании, они замечательные, интересные ребята. Вам просто надо узнать их поближе.
Камилла остановилась, удивленно приподняв брови.
– Вы думаете, мне это будет… прилично?
– Нельзя же думать только о приличиях, – начал слегка кипятиться Альбус. – Лэм, которого вы назвали сумасшедшим, второй на потоке по успеваемости – ну-ка, кто из ваших приличных знакомых с ним сравнится? А Викки просто любит жить.
– И ей позволяют, как вы говорите, любить жить, – тихо заметила Камилла.
– Да, позволяют. Что тут неприличного? Вы все ей просто завидуете, потому что у вас смелости не хватает жить так же.
– Или у нас более строгие родители, – добавила Камилла совсем тихо. – Прежде чем осуждать нас, попробовали бы вы сами… – ее плечи дернулись. Альбус, забывшись, привлек ее к себе.
– Не надо. Я не хотел вас обидеть.
Она опустила ресницы, слегка прикусила алую губку.
– Как глупо это. Я вас еще долго буду к ней ревновать. Не понимаю, как вы, расставшись, можете быть друзьями.
У Альбуса потеплело внутри, он широко улыбнулся:
– А почему нам и не быть друзьями? Мы ведь не держим друг на друга зла. Вообще, хвати об этом. Давайте я вам покажу что-нибудь интересное?
Она на секунду задумалась, склонив голову.
– У вас, говорят, есть феникс… Вы можете его принести?
Альбус пустился бегом, долетел до башни Гриффиндора, ворвался в спальню и схватил клетку.
– Куда это ты попугая своего потащил? – насмешливо спросил Дональд. – Все же решил сварить из него суп?
Фоукс удивленно курлыкнул и заметался в клетке.
– Хоть говорить его научи! – крикнул Вуд, но Альбусу было не до них. На всех парах он несся назад, к Камилле.
Девочка поджидала его, сидя на нижних ступеньках лестницы, ведущей на башню. При виде клетки она встала и с детским любопытством распахнула глаз.
– Он немного нервничает, – пояснил Альбус, выпуская птицу. Феникс сел к нему на плечо и недовольно поворчал. Мальчик погладил Фоукса по голове. Камилла, робко протянув руку, дотронулась до огненных перьев.
– Они такие шелковистые, – удивленно прошептала девочка. – Как лепестки тюльпанов. И он горячий, как уголь.
– А хотите подержать? – вдруг придумал Альбус. – Протяните руку.
О своей затее он тут же пожалел – у Камиллы руки были столь хрупки, что когда крупный и уже наевший жирок феникс взгромоздился ей на правое предплечье, Альбус испугался, как бы не вышло перелома или она не упала. Она протянул руки, чтобы снять птицу, но Фоукс, умница, уже сам, взмахнув крыльями, взлетел. Камилла распахнула глаза – в полете феникс действительно был великолепен, напоминая алый с золотым крест или цветок. В бледно-голубом осеннем небе он полыхал ярче солнца. Описав круг у них над головами, феникс сел к Альбусу на плечо.
– Волшебное существо, – прошептала Камилла. – Однако мне пора, – спохватилась она. – Проводите меня?
Альбус с сожалением кивнул. Отпускать ее не хотелось – казалось совершенно естественным, если бы они все время теперь не расставались, и тем не менее, по каким-то дурацким правилам расстаться следовало. Он проводил Камиллу до слизеринских комнат и перед тем, как она скрылась, взял в свои ладони ее фарфоровую ручку. Осторожно погладил, чтобы не причинить боли, и бережно поцеловал. Она зарделась, улыбнулась и убежала. Альбус с минуту стоял, едва дыша, потом подпрыгнул. Фоукс – его не стали пока сажать в клетку, все же птице надо было как следует размяться – взлетел под потолок и снова сел к хозяину на плечо.
– Она лучше всех, согласен? – широко улыбнулся Альбус. Феникс потерся клювом о его щеку. – А, ты говоришь, она чудо? Я тоже так думаю.
Осень в том году выдалась особенно светлой и красочной. Во всяком случае, Альбусу так казалось – для него каждый день, даже самый пасмурный, теперь ярко полыхал всеми цветами. Сил будто прибавилось в десять раз; он неутомимо осваивал новые заклинания, писал статьи, тратя на каждую часа по два, не больше, исследовал с друзьями окрестности, летал вокруг замка, тренировался аппарировать – и не уставал, и все ему удавалось.
– Сейчас все немедленно закроют глаза, – шутила Викки при его появлении. – Иначе, пожалуй, можно ослепнуть.
– Ладно вам, – отмахивался Альбус добродушно, а Лэмми добавлял:
– Ты в самом деле такой счастливый, прямо светишься.
– Представь, что ты открыл звезду, – подмигнул ему Альбус однажды. – Тогда поймешь.
Ему и в самом деле казалось, что Камилла сияет, как звезда; она словно звала его вперед, вела, была маяком в ночи. Ему вдвое сильней прежнего хотелось жить – ведь теперь он совершенно точно знал, ради кого.
В том году он впервые побывал на квиддичном матче – Аберфорт сильно волновался, пришлось прийти и поддержать, то есть помахать гриффиндорским флажком и покричать вместе с остальными. Надо сказать, шумная и красочная атмосфера, гул трибун и игроки, носившиеся, как осы, Альбусу понравились, да и брат справился очень неплохо. Гриффиндор разгромил Слизерин во многом благодаря ему, Ллойду Уизли, ловко схватившему снитч, и, конечно, капитану, Дональду Поттеру. Тот, уже когда объявили результаты, взмыл в воздух и, выпуская из палочки цветной туман, начертил над полем инициалы Джейн Вэнс, чем страшно смутил и обрадовал ее – она весь день потом ходила красная и гордая. Нэнси слегка подразнила ее, но потом ей наскучило это занятие. К тому же, ей надо было идти на отработку к профессору Розье – он был так недоволен ее успеваемостью, что теперь она проводила почти все выходные в его подземельях.
С Камиллой Альбус встречался теперь примерно через день – он рад бы и чаще, но она не превышала какой-то странной, ею самой установленной меры. Их разговоры становились все оживленнее: он рассказывал ей обо всем, о чем только мог, показывал чудеса трансфигурации и просто наколдовывал букеты. А она читала ему стихи.
Сперва Альбус не вслушивался, просто наслаждался мягкими и теплыми переливами ее голоса. Когда она однажды спросила, как ему нравятся сонеты Шекспира, он рассеянно кивнул и пробормотал:
– Хорошие, нравятся… Особенно тот, про…
Он потер лоб, будто пытаясь вспомнить, но с Камиллой трюк не прошел. Оттопырив губку, она развернулась на каблучках и побрела прочь. Альбус сообразил, что чем-то ее обидел.
– Подождите! – в два прыжка он догнал ее. – Погодите. Не надо сердиться. Просто у вас такой красивый голос, что… Мне все равно, что вы будете читать. Мне очень приятно вас слушать.
К его удивлению, Камилла рассердилась еще больше – так, что у нее слезы выступили на глазах.
– Вы… вы совсем бесчувственный и бессовестный, – всхлипнула она и отвернулась.
Альбус растерянно топтался рядом с ней, пытаясь найти хоть какой-то выход.
– Ну, простите, – пробормотал он наконец. – Прочитайте мне еще раз что-нибудь. Честное слово, я буду слушать.
Она вздохнула, бросила сердитый взгляд, но все же принялась тихо рассказывать:
Украдкой время с тонким мастерством
Волшебный праздник создает для глаз.
И то же время в беге круговом
Уносит все, что радовало нас.
Часов и дней безудержный поток
Уводит лето в сумрак зимних дней,
Где нет листвы, застыл в деревьях сок,
Земля мертва и белый плащ на ней.
И только аромат цветущих роз —
Летучий пленник, запертый в стекле, —
Напоминает в стужу и мороз
О том, что лето было на земле.
Свой прежний блеск утратили цветы,
Но сохранили душу красоты.
Сначала Альбус изо всех сил старался не отвлекаться на ее голос, что оказалось делом нелегким, но под конец все же сумел вдуматься и в строчки, и ему даже понравилась мысль автора. Камилла выжидающе замолчала.
– Э-э… – Альбус потер лоб. – Это о том, что все хорошее проходит, да? Но живет у нас в памяти?
– Верно, – она снисходительно кивнула.
– Но мне бы хотелось, – осмелел мальчик, – чтобы сохранялась не только душа, но и блеск. Чтобы всегда было лето!
Камилла грустно улыбнулась.
– Это невозможно. Все не вечно.
– Ну почему же? – Альбус нетерпеливо взмахнул руками. – Мне кажется, однажды ученые найдут способ все сделать вечным. Посмотрите: вот бывают же фениксы, да? Сгораю т и оживают. Неужели нельзя человеку так обновляться? По крайней мере, самым умным людям, чтобы они могли жить всегда и приносить другим пользу?
– Кому-то жить, а кому-то умирать? – Камилла дернула бровями. – Вам не кажется, что это несправедливо?
– Нет, не кажется, – быстро ответил Альбус. – Ведь не для себя жить, не потому, что боишься смерти, умирать – а жить, чтобы всегда людям помогать! И ведь, говорят, есть такие способы. Вот философский камень Фламеля. Или Дары Смерти…. Тот же воскрешающий камень. Вы представляете, призовем ученых с того света – сколько они всего наоткрывать еще могут?
– Это ужасно, – вздрогнула Камилла. – Тревожить мертвых.
– Ничего ужасного! Это здорово. Стать повелителем смерти – вы вдумайтесь? Если смерть будет подвластна человеку – что останется неподвластным? Он будет главным на земле!
Она покачала головой.
– Вы совсем не поняли сказку о Дарах Смерти. Они все, кроме мантии, были обманом. Смерть нельзя ни победить, ни перехитрить. Можно только принять ее, когда придет срок.
Альбус вспыхнул.
– Принять? Принять, как овца покорная? Лечь под нож, может, самим? Это в вас рабство говорит! Покорность, вбитая розгами! А я не…
Он осекся. Камилла на сей раз не плакала, но смотрела на него так, словно он ее ударил или больно уколол. Стало по-настоящему стыдно.
– Простите, – он опустился на колени и поцеловал ей руку. – Честное слово, что у меня за язык такой… Пожалуйста, только не сердитесь, лучше ударьте.
Камилла вдруг расплакалась по-настоящему – закрыла лицо руками, сжалась, затряслась в беззвучных рыданиях. Альбус поднялся, прижал ее к себе и стал укачивать.
– Тише, тише… Ну не надо так плакать, что вы со мной делаете… Я же люблю вас…
Она некоторое время не отвечала, тихо всхлипывая.
– Я люблю вас, – повторил Альбус, гладя ее по волосам.
Камилла подняла заплаканное лицо, мучительно улыбнулась.
– Я вас… кажется, тоже. Но не надо так больше. Не говорите мне таких слов, это ужасно больно…
– Никогда больше, – подтвердил Альбус. В груди что-то клокотало и словно разрывалось, и непонятно было, счастье это или боль.
Как наступила зима, Альбус не заметил – просто однажды проснулся и поразился, как бело за окнами. Снег обрадовал его – его теперь все радовало. К тому же, для них с Камиллой зима означала новые развлечения.
По зимней дороге, устланной белым покровом, под ветвями, с которых сыпался иней, куда приятнее стало водить ее в Хогсмид, на пороге кафе мадам Паддифут отогревая дыханием ее маленькие озябшие ладони. Иногда начинался снегопад, снежинки усеивали шляпку Камиллы, ее худенькие плечи, и Альбус аккуратно ее отряхивал, замирая от наслаждения. На холоде ее личико разрумянивалось, глаза блестели, как два агата.
Как-то, ближе уже к середине декабря, профессор Корнфут и профессор Маккиннон, выдержав стычку с директором, все-таки залили для школьников каток. Почти все ребята были в восторге. Некоторые чопорные особы вроде Геспер Гэмп, правда, шипели за завтраком, что коньки – развлечение для простецов, но большая часть слизеринцев все-таки отдала этому развлечению должное. Что до остальных факультетов, то вечерами на катке можно было встретить очень многих. Ллойд, Аберфорт и Лили Карлайл весело гоняли, то и дело роняя друг друга. Розалин, держа за руки долговязого Лонгботтома, уговаривала его пересилить страх. Хельга Эббот и Натали Макмиллан катались с Сильванусом Кеттльберном и Гербертом Бири. Джейн и Дональд так и резали лед парой. Компания Альбуса в большинстве своем тоже не осталась в стороне: Клеменси и Айла, держась за руки, объезжали каток по краю, зато Викки выехала на самую середину, позволив всем любоваться, как развевается от быстрых движений ее малиновая юбка. Девочку быстро догнал Гораций, при своей полноте державшийся на льду удивительно легко, и дальше они помчались вместе, а Элфиас, только-только начавший учиться и не отлипавший от барьера, ревниво следил за ними. Единственным из друзей Альбуса, не принимавшим участие в забаве, был Лэм; стоя чуть в стороне и то и дело поглядывая на Айлу, он, сильно помогая себе руками, объяснял Саиду Раджану, как рождаются и умирают звезды. Индус слушал его с интересом, не обращая на лед внимания – такие развлечения ему были в диковинку, и его совершенно к ним не тянуло.
Такую картину Альбус и застал однажды воскресным утром, когда вместе с Камиллой вышел на улицу.
– Не хотите? – он кивнул на кружащиеся фигуры. Девочка поколебалась.
– У меня нет коньков…
– Да и у меня тоже, – Альбус развел руками. – Но ведь их запросто можно трансфигурировать. Давайте, я вам наколдую полозья?
Камилла присела на скамеечку, Альбус опустился на одно колено рядом с ней. Наколдовывая полозья, подивился про себя, как малы ее ножки в зимних ботиночках. Потом помог встать и довел до катка.
– Подержитесь пока за барьер, я сейчас.
Друзья приветственно кричали, Альбус помахал им в ответ. Мимо прошла группка слизеринцев: Луиза, Кантанкерус Нотт, Элла Крейвуд и Гектор Кэрроу; кажется, двое последних бросили на Камиллу странный взгляд и тут покосились на Луизу, словно чего-то опасаясь. К удивлению Альбуса, Финеаса Блэка на сей раз не было рядом с Эллой – он стоял у барьера неподалеку от Лэма и Саида, и наблюдал за Клеменси, которая, отделившись от Айлы, выехала на середину катка и легко, точно ласточка, сделала поворот.
– Идемте? – управившись с собственными ботинками, Альбус выехал к Камилле, которая так и вцепилась в барьер.
– Вообще-то я не очень хорошо катаюсь, – пробормотала она, опустив ресницы.
– Значит, будете лучше. Вперед!
Он держал ее за руку, и она, сначала скользившая неуверенно, стала разгоняться, со страхом и восторгом глядя вперед. Альбус прибавил скорость; от ветра в лицо у него захватило дух, и он расхохотался. Камилла тоже неуверенно улыбнулась.
– На нас смотрят, – прошептала она. Мальчик, обхватив ее за талию, сделал разворот. Лицо девочки сделалось пунцовым.
– Ох… Не надо так больше, – она вдруг ткнулась в его плечо и мелко засмеялась.
– Щекотно было? – тихо спросил Альбус, ловя губами ее локон, выбившийся из-под шляпки. Они остановились прямо посреди катка и смотрели друг на друга. Камилла вдруг робко подняла руку и дотронулась до его скулы.
– Вы удивительно красивы, – пролепетала она. – Вам никто об этом не говорил?
Альбус, не зная, что и ответит, смущенно рассмеялся.
– У вас глаза, как небо… – вздохнула девочка и посмотрела на лед под ногами.
– Что-то не так?
Она подняла лицо, серьезное и торжественное.
Ты притупи, о время, когти льва,
Клыки из пасти леопарда рви,
В прах обрати земные существа
И феникса сожги в его крови.
Камилла прикрыла веки, как будто ей не хватало дыхания, и продолжила:
Зимою, летом, осенью, весной
Сменяй улыбок слезы, плачем – смех.
Что хочешь делай с миром и со мной, —
Один тебе я запрещаю грех.
Чело, ланиты друга моего
Не борозди тупым своим резцом.
Пускай черты прекрасные его
Для всех времен послужат образцом.
А коль тебе не жаль его ланит,
Мой стих его прекрасным сохранит!
Альбус не вытерпел – звуки ее голоса совершенно его опьянили. Он прижал ее к себе, несмотря на слабое сопротивление, приник губами к ее губам и стал целовать.
Она казалась такой маленькой, что Альбус постарался не давить, боясь, что может сжать слишком сильно. Поцелуй не вызвал в нем огня и желания немедленно взлететь; было что-то иное, более глубокое и непонятное, словно он держал в руках нечто неземное – и ему хотелось самому стать неземным, раствориться, а может, уплыть куда-то далеко-далеко, в закат, на паруснике, и конечно, она бы стояла тогда рядом с ним, склонив головку на его плечо, а он, отважный капитан, искал бы новую землю, откуда началось бы его новое королевство – где не было бы места глупости и несправедливости, косности, где процветала бы наука, свобода и творчество.
– Вы моя звезда, – прошептал он, когда поцелуй прекратился, отчего-то краснея, – путеводная звезда.
Камилла молчала, глядя ему в лицо траурными глазами. Потом он снова подал ей руку, и они заскользили к барьеру. Кажется, на катке стало тихо – впрочем, Альбус не обратил на это внимания.
Когда он расколдовал ботиночки Камиллы, избавив их от полозьев, и проделал то же со своими ботинками, то в его спину вдруг ударил снежок. Другой угодил в плечо Камилле, отчего она испуганно вскрикнула. Мальчик обернулся: их окружали Викки, Гораций, Элфиас и Клеменси, со зверскими лицами сминая в руках только что зачерпнутый снег.
– Защищайтесь, сэр! – воскликнула Виктория, запуская новым снежком и стараясь снова попасть в Камиллу. Альбус закрыл девочку собой и ловко пустил комком снега в противников; Викки, правда, отскочила, и снежок угодил в брюхо Горацию. Тот расхохотался и ответил. Альбус, остервенело хохоча, хватал и швырял снег, когда заметил, что ему пришли на помощь.
– Четверо против двоих – так нечестно! – весело провозгласила раскрасневшаяся на морозе Айла, за которой спешил Лэм. – Вот теперь держитесь!
Силы почти сравнялись, снежки летали без перебоя, и Альбус уже охрип от смеха, когда заметил, что маленькие ручки в черных перчатках зачерпнули снег рядом с ним. Камилла наконец решилась поучаствовать в забаве.
– Вы пойдете со мной на рождественский бал? – шепнул он ей на ухо.
– Пойду, – кивнула она с тихой улыбкой и вскрикнула, не успев увернуться от пущенного Элфиасом снежка.
========== Глава 44. Опрометчивость ==========
Альбус шел по коридорам, по-рождественски нарядным и торжественным. Сердце подрагивало, постукивало нервно. Он волновался, сможет ли достойно встретить Камиллу, когда она выйдет к нему, не оробеет ли от того, как она хороша, не случиться ли такого конфуза, как на прошлом балу с Викки… Конечно, не должно бы: они с Камиллой очень редко целовались, и вообще с ней было совершенно другое ощущение, говорить с ней было так же хорошо, тепло и грустно, как и держать ее за руку. Но все-таки Альбус мучительно боялся чем-нибудь испортить выпавшее ему счастье. От волнения он поправлял то галстук, то очки, то черную ленту, как обычно схватывавшую его волосы.
Как было условлено, мальчик остановился в одном повороте от лестницы, ведущей в подземелья. Кивнул Горацию, проплывшему мимо, как всегда под руку с Луизой Монтегю в пышном кремовом платье. Слагхорн был явно раздосадован – он пригласил на бал Викки, но она ему отказала, причем было даже непонятно, кто же ее успел позвать на сей раз: Элфиас шел с Натали Макмиллан, которая не смогла отказать старосте. «А с кем тогда Клеменси? – подумал Альбус, пытаясь отвлечься. – Неужели опять одна?» Мелькнул расфранченный и сердитый Гектор Кэрроу, рядом с которым шла, к удивлению Альбуса, Элла Крейвуд: с прекрасно уложенными каштановыми локонами, в присборенном фисташковом платье, но с ужасно кислым лицом. «Странно. Где она Финеаса потеряла?» Но и об этом он толком не мог подумать – сердце ныло от волнения. И вдруг тихо застучали каблучки – походку Камиллы он ни с чьей не мог спутать.
Альбус резко обернулся на звук: Камилла тихо поднималась к нему, в розовато-белом платье, с жемчужной брошкой, с волосами, собранными в гладкий узел с парой локонов на висках. Альбус протянул к ней руки, будто к чудесному видению, которое могло исчезнуть в любую минуту.
– Простите, я немного задержалась, – улыбнулась она. – Болтала…
– Болтала с нами, – раздался мягкий баритон. За спиной у девочки вырос плотный лобастый семикурсник с живыми, насмешливыми глазами, державший под руку высокую брюнетку в тонких очках. Альбус узнал в юноше Леонарда Спенсера-Муна, однокурсника Розалин и первого ученика на своем потоке, а его спутницей, конечно, была Лора Блишвик – нынешняя староста школы. – Рад вас видеть, мистер Дамблдор. Что ж, может, отправимся в зал, раз уж нам предстоит открывать бал вместе?
Так, вчетвером, они и двинулись по коридору. Альбус поглядывал на Камиллу; она очень походила на нежный пион, так что до нее все время хотелось дотронуться.
Спенсер-Мун улыбнулся Альбусу:
– Знаю, сэр, на нашем факультете большинство привыкло смотреть на вас неодобрительно из-за вашего пренебрежения условностями… Хочу вас заверить – не все слизеринцы столь близоруки.
– Рад это слышать, сэр,– Альбус пожал плечами, скрывая смущение и удовольствие от похвалы. – Но я знаю, что не все слизеринцы столь близоруки. Ка… То есть, мисс Фарли. Да и Гораций Слагхорн – славный и умный малый.
– С этим не поспорю, – поддержал Спенсер-Мун с немного ироничным видом. – Буду рад видеть вас в Министерстве, а может, как знать, и где-нибудь в Индии.
– Да, сам надеюсь побывать там и там, – кивнул Альбус. – Не стоит ограничивать свою жизнь Британскими островами, правда?
– Этот шарик слишком велик, чтобы всю жизнь торчать на одном острове! – горячо поддержал его собеседник. – Пусть даже таком великом, как наш!
Лора Блишвик обернулась с насмешливой улыбкой.
– Так что же, Леонард? Может, друг мистера Дамблдора все-таки доведет до ума свой летательный аппарат, и вы сможете даже и с шарика подняться куда-нибудь… Иначе, чувствую, земли вам тоже скоро будет мало.
Камилла рассмеялась, прикрывая лицо веером. Альбус очень бережно ее приобнял.
– Земли, морей и неба! – воскликнул Леонард. – Это точно, покорить небо – вот задача нового века! Вы слышали, что магглы почти научились летать по воздуху?
– Что-то слышал, – Альбус наморщил лоб. – Они конструируют машины, которые каким-то образом поднимаются в воздух, да? Законы физики?
– Ну понятно, не волшебства, – снова вернула Лора. – Они поразительные существа, на самом деле. Дециус Малфой и прочие, кто считает, что мы их умнее, – просто идиоты.
– Конечно, дурак не смог бы взлететь, не будучи волшебником, – тихо проронила Камилла. – Но как страшно они к этому шли… Сколько веков борьбы за науку…
– Иногда мне кажется, леди и джентльмены, – сказал Альбус, – что с новизной и открытиями борются не только у магглов, но и у нас.
– Да, это правда, – немного грустно согласился Леонард. – Хогвартс не миновала косность. Образованию тоже необходима реформа – надеюсь, все согласны?
– Естественно, – подхватил Альбус. – Первым делом я убрал бы телесные наказания. Кроме того, отменил бы половину правил. Да что это за формализм, в самом деле! Он только тормозит самостоятельность.
– И вечные согласования каждого шага на бумажках, – добавил Леонард с долей злости в голосе.
– Именно! Без согласия преподавателя статью послать не смей – это же смешно просто! А если преподаватель такой, как Колдфиш?
– Это правда, что ваши друзья называют его «холодная рыба с картофелем»? – мягко спросила Камилла у Альбуса. – Всегда терпеть не могла рыбу.
Альбус засмеялся, нежно погладив ее плечо:
– Да, так и есть. Рыба и картофель, что с ним поделать. Эх, если бы мне разрешили и дальше вести вместо него трансфигурацию…
– А я слыхал, вы уже вели, и вас даже признал Хогвартс – зачел добавленные вами баллы, – подмигнул Леонард. – Это правда?
– Чистая! – широко улыбнулся Альбус.
Между тем они подошли к Большому залу, как всегда освещенному ярче, чем днем, и украшенному нарядными елями. В этом году с разрешения директора в воздух запустили множество летающих бубенчиков, и они тихо позванивали, радужно переливаясь на свету. Альбус, встав с Камиллой позади Леонарда и Лоры, отыскивал глазами друзей. Увы, но сразу ему бросились в глаза лишь Айла и Лэм, стоявшие немного в стороне. Айла в темно-вишневом платье легкими движениями поправляла Лэму галстук и волосы, а он что-то лепетал, глядя косящими глазами в разные стороны коридора. Их на секунду закрыла бежевым платьем Розалин, прошедшая мимо под руку с Дереком Лонгботтомом (он все же осуществил заветную мечту: пригласил Роз, и она дала согласие), а потом…
– Леонард, тебе было интересно, с кем же пойдет Финеас Блэк? – спросила Лора на низких нотах. – Взгляни вон туда.
Альбус проследил, как она взмахнула веером, и обомлел. Финеас Блэк, в черном фраке с белой бабочкой, стоял в углу посреди расступившейся толпы, а за его локоть держалась… Клеменси! Она, как обычно, была в поношенном газовом платьице, с тюлевой пелеринкой на плечах, с простенько расчесанными пепельными локонами, но светлые глаза ее сияли такой радостью и решимостью, что Альбус невольно залюбовался.
– Крайне неосмотрительно с его стороны… – пробормотал Леонард.
Большинство студентов, покосившись на Финеаса, проходили мимо, но кто-то – в основном из слизеринцев – останавливался. Девочки хихикали, прикрывая рот веером, мальчики вполголоса отпускали шутки. К отвращению Альбуса, маленький Арктурус Блэк под руку с Лисандрой Яксли, неизвестно как затесавшиеся на бал (куда второкурсники вообще-то не допускались), остановился возле брата, покривился и сплюнул на пол. Альбус, не раздумывая, шагнул вперед и услышал рядом дробь каблучков – Камилла спешила следом.
Растолкнув Дециуса Малфоя и Гектора Кэрроу с их дамами, Альбус шагнул к Финеасу и протянул ему руку.
– Здравствуйте, сэр. Очень вам рад.
Финеас робко пожал протянутую руку. Клеменси просияла. Между тем их окружали остальные: Айла с Лэмом, Элфиас с Натали… Кто появился третьим, Альбус сразу и не разобрал, только услышал, что Камилла тихо и возмущенно ахнула.
Рядом с ними был мальчик среднего роста – даже, с точки зрения Альбуса, невысокий – во фраке, цилиндре, довольно странно сложенный… Приглядевшись, Альбус понял, что именно странно: у него была женская фигура, даже грудь выступала. А когда незнакомец обернулся к нему лицом, Альбус даже без особенного удивления узнал Викки.
Остальные ее тоже узнали. Элфиас открыл рот, Финеас покраснел, Айла слегка приподняла брови. Камилла, залившись краской, отвернулась. Альбус, кашлянув, спросил:
– С кем ты?
– Ни с кем, – Викки бодро пожала плечами. – Сейчас приглашу какую-нибудь девочку, которая пришла одна. Вон хоть Ирму Амбридж.
– Может, не надо? – пробормотала Клеменси, но Викки будто бы и не слышала ее. Айла также хотела что-то сказать, однако Камилла шепнула Альбусу, что пора возвращаться в зал – сейчас бал откроют. Он поспешил обратно, за ним и остальные.
Первые звуки музыки показались Альбусу слишком торжественными, однако после, когда ему с Камиллой настала очередь выходить, он стал различать в них и какой-то живой огонек. Впрочем, ему было почти все равно: с Камиллой он мог танцевать подо что угодно или вовсе без музыки.
– Это вальс из «Цыганского барона», – шепнула девочка, и он рассеянно кивнул, наблюдая, как она делает мягкий оборот. Ее локон, подхваченный ветерком, взлетел в воздухе. Легкая, светлая, бело-розовая, как вишневое деревце в цвету, невесомая – от того, что она была так близко, Альбус чувствовал себя пьяным и счастливым. Музыка кружила и кружила, он наслаждался, слегка сжимая нежную ладонь Камиллы, глядя в ее распахнутые черные глаза, и ему казалось, что другую руку, которую он положил на талию девочки, сквозь корсет и ткань платья приятно покалывает тепло ее тела. Голова кружилась от того, как хотелось ее поцеловать – и хотя Камилле немного не нравилось, когда он целовал ее у всех на виду, Альбус бережно коснулся губами ее щеки, а потом алого ротика. Девочка трогательно опустила ресницы.
Мимо проносились другие танцующие: Финеас и Клеменси кружились, точно пара мотыльков, неловко шли Айла и Лэмми, Викки, подхватив какую-то третьекурсницу, отплясывала с ней. Элфиас и Гораций, кажется, были заняты своими дамами.
– Мне почему-то очень спокойно с вами, – задумчиво прошептала Камилла. – Даже когда вы делаете совершенно немыслимые вещи, мне спокойно.
– Еще бы, – Альбус широко улыбнулся. – Это правильно, и не тревожьтесь больше ни о чем. Я не дам вас в обиду.
Камилла промолчала, печально глядя в сторону. Потом кивнула Альбусу поочередно на две группы. Первая – слизеринцы-старшеклассники – чуть ли не пальцами показывали на Викки, которая как ни в чем не бывало продолжала плясать с девочкой. Другую же составляли учителя; по большей частью они тоже смотрели на Викки – или делали вид, что смотрят ,– но директор, мрачно стоявшей в центре, не сводил холодного и тяжелого взгляда с совсем другой стороны зала – с той, где его сын самозабвенно кружился с Клеменси. Альбус почувствовал холодок, когда всмотрелся в лицо Блэка, но тут Камилла положила руку ему на плечо, и по его коже как будто потекло теплое масло.
А к концу бала он и вовсе не думал ни о чем – они с Камиллой выбежали из зала, забились в какую-то нишу и там целовались, пока он не дошел до исступления от ее нежности и хрупкости. Он был пьян в ту ночь, он проснулся на следующее утро хмельной и веселый. Он шумно вдыхал прохладный воздух в коридорах и улыбался так, что болели скулы. Он почти не замечал того, что происходит вокруг, лишь ожидая, пока на завтраке появится Камилла. Вместо нее, однако, подошла Айла, сердито тащившая за руку Клеменси.
– Альбус, скажи, что она должна со мной поехать! Мы едем всей семьей во Францию, и Клеменси боится нас стеснить. Да, я не предупреждала родителей, но ей нельзя пока оставаться в школе!
– Да? – Альбус попытался сообразить, в чем дело, но ему ни о чем не думалось.
– Конечно! – Айла возмущенно вздохнула. – После вчерашнего… Мести директора мы можем опасаться всерьез. А ведь в школе с Клеменси не будет никого, даже ты и Элфиас уедете.
Это была правда, на сей раз Альбус на зимние каникулы отправлялся домой. Аберфорт передал, что мать писала, будто хочет на Рождество увидеть их обоих. Причин отказывать ей не было – Камилла тоже уезжала.
