Текст книги "Ковчег изгоев (СИ)"

Автор книги: Лариса Куницына

– А ты что скажешь? – обернулась я к Таро.

– Я считаю твой приказ правильным, – кивнул он. – И хочу обратить твоё внимание на тот график, – он указал на левый крайний экран. – Если его преобразовать и продолжить… – он набрал на пульте какую-то комбинацию, и график продолжился по горизонтальной шкале, – то будет видно, что расстояние имеет существенное значение для силы воздействия Голоса. Чем дальше, тем стремительнее падает интенсивность воздействия.

– Конечно… – кивнула я. – Звуки затихают на расстоянии… Какое расстояние можно считать безопасным для Голоса?

– Если верить этому графику, то семьсот шестьдесят три метра. Но уже на расстоянии пятисот метров он не причинит, сколь бы то ни было, значительного вреда обычному человеку. Двести пятьдесят – триста метров – это расстояние, на котором он уже не может оказывать зомбирующее воздействие, хотя, безусловно, ещё будет влиять на психику. Причём, его влияние очень возрастает в закрытых помещениях со сводчатой конструкцией, и, думаю, уменьшается на открытом воздухе в ветреную погоду.

– А если ещё врубить космофлотовские марши или четвертую симфонию Чайковского… – усмехнулся Булатов.

– Не лишено смысла, – серьёзно кивнул Таро.

– А сколько длина и ширина плато перед их городом? – задумчиво спросила я.

– В среднем три километра от Бета до гор в длину и около полутора километров в ширину, – ответил он и снова застучал по сенсорам, глядя уже на экран перед собой. – Высота гор по краям долины и её ширина позволяют сделать вывод, что рельеф не усилит воздействие Голоса.

– Ты собираешься сесть прямо там, на этом плато? – ужаснулся Хок.

– А чего прятаться? Нас всё равно найдут, и будут доставать своими дурацкими атаками. А тут не только они будут видеть нас, но и мы их.

– И всё же мне кажется, что это слишком опасно, – осторожно заметила Долорес, тревожно взглянув на меня.

– Ладно, – кивнула я. – Я полагаю, что это плато – наиболее удачное место для посадки и базирования с учётом целей нашей экспедиции. Но у вас есть время до утра, чтоб меня отговорить.

Отговаривать меня никто не торопился, но все задумались. Пусть думают. Мы долетели до нашей точки «икс» и встали на прикол. Экран-поле было включено, и в этом безбрежном океане вакуума нас нельзя было обнаружить. Наши приёмники работали на полную мощность и улавливали слабые импульсы, распространяемые спутниковой системой навигации Гимела. Картинка была нечёткой и чёрно-белой, но мы видели, что к трём звездолётам на дальней орбите присоединились маломерки, которые носились над поверхностью планеты, выискивая нарушителей спокойствия.

– Они нервничают, – заметил Хок, когда в конце дня уже после окончания смены мы задержались на мостике.

Долорес и Булатова я отправила отдыхать. Место за вторым пилотским пультом, куда были выведены каналы навигационной, коммуникационной и пилотской систем, занял Белый Волк. Мы находились в статическом положении и не собирались двигаться до утра по корабельному времени. Экипажу нужно было отдохнуть и собраться с духом, а нам – ещё раз оценить ситуацию, чтоб не допустить ошибок.

На мостик пришли Дакоста и Бетти Фелтон. Таро остался и продолжал задумчиво, словно наугад подключаться к разным системам и изучать показания приборов. Мальтиец подозрительно поглядывал на него, но не вмешивался.

– Конечно, они нервничают… – раздражённо отозвался он, услышав слова Хока. – Они же не знают, где мы и насколько мы можем быть опасны.

– А насколько мы можем быть опасны? – поинтересовался Белый Волк. – И насколько опасно садиться прямо перед этим городом?

– Хотите обсудить это? – спросила я.

– Да, чёрт возьми, – кивнул Дакоста. – Или мы не вправе высказать своё мнение?

– Все вправе, – возразил Хок и поднёс к губам радиобраслет. – Джулиан, если ты не слишком занят, спустись на мостик. У нас военный совет.

– Я слушаю ваше мнение, – произнесла я, обернувшись к Дакосте.

– Я не против того, чтоб сесть возле этого города, – произнёс он. – Точно рассчитанное расстояние обезопасит нас от Голоса.

– Вы считаете, что Голос – это единственное, чего нужно опасаться? – не отрываясь от компьютера, спросил Таро.

– Это единственный страх, которому на этот момент мы смогли заглянуть в лицо. Мы не знаем, что ещё ждёт нас там. Вы можете подсказать?

– Я говорил. У них есть небольшая, но хорошо вооружённая армия.

– Пока мы на «Пилигриме», она не опасна, – заметила я.

– И магия, – добавил Таро. – Всякая чертовщина. Призраки, чудовища, животные-мутанты…

– Но вы ведь жили довольно близко от них всё это время… – вставил Хок. – Или магия, как и Голос, затухает на расстоянии?

– Не знаю, может быть. Мы рассуждали так же, как вы: врагов нужно держать в зоне видимости. Если вы готовы к появлению призраков среди вас, то, думаю, особых проблем не будет.

– Призраки не опасны, – проговорил Джулиан, входя на мостик. – Меня больше заинтересовали ваши рассказы о чудовищах, которых они выращивают под городом.

– Подробностей я не знаю, – покачал головой Таро.

– Чем они могут быть опаснее обычной армии, если мы на звездолёте? – обернулся Белый Волк.

– Технологией изготовления, – пояснил Джулиан.

– А как насчёт пяти тысяч преданных поклонников божества Света? – поинтересовалась Бетти. – Вас это не смущает?

– В этой части проблемы меня больше смущает само божество, – усмехнулся Хок. – Как правило, утратив предмет поклонения, поклонники быстро успокаиваются.

– Если б всё было так просто, – вздохнула она. – Но и божество – тоже проблема. С этим я согласна.

– Оно не всесильно, – произнёс Таро. – Иначе бы меня здесь не было.

– Как насчёт жреца? – спросил Дакоста. – Колдун, которому около шести сотен лет. В огне не горит, в воде не тонет.

– Колдун настоящий, – подтвердила я. – Но колдун – это уже моя забота.

Все воззрились на меня. Я смотрела на экраны, где проецировалась туманная картинка, передаваемая наблюдательными спутниками.

– Вы что-то знаете, чего не знаем мы? – осторожно спросил Дакоста.

– У каждого свои тайны, рыцарь, – ответила я, посмотрев на него.

– Простите, но я на собственном опыте убедился, как опасно скрывать информацию.

– Это не тот случай, – возразила я. – Этой информацией могу воспользоваться только я. Вам она ничего не даст, поскольку вы итак уже всё знаете.

– Вы знаете, как его убить? – Дакоста заглянул мне в глаза.

– Убить? – рассмеялся Хок. – Разве у нас есть право на убийство? Ведь мы посланцы гуманного общества…

– Мы не дети! – перебил его Дакоста. – Идёт война.

– Roma locuta[4]4
  Рим сказал (лат.), полностью: Roma locuta est, causa finita est – Рим сказал, и дело кончено; высказалась сторона, которой нельзя возражать.


[Закрыть], – вырвалось у Хока.

Дакоста пристально взглянул на него.

– Вы всё-таки говорите на латыни…

– На вульгарной, – уточнил Хок. – Мы не дети, и идет война, но будет лучше, если вы по-прежнему будете соблюдать законы. И основной из них гласит, что у нас нет права убивать.

– Старпом прав, – подтвердила я. – При выполнении нашей миссии мы должны соблюдать законы, которые её регламентируют. Чрезвычайных ситуаций, позволяющих забыть об этом, не существует, потому что мы всегда работаем в условиях чрезвычайных ситуаций.

Спала я плохо, вернее, совсем не спала. Стоило мне закрыть глаза, как передо мной раскрывались жуткие апокалиптические видения выжженных городов, над которыми неслись в огненном небе огромные громады военных звездолётов. Исковерканные остовы вздыбленных мостов торчали над кипящими красными реками. У подножия оплавленных скал бурлили озёра чёрной дымящейся жижи, в которую превратился песок пустынь. И, наконец, разлетающийся на куски обугленный шар планеты, от которой уходили армады стальных монстров. А на мостике флагмана стоял беловолосый колдун в чёрном кожаном плаще.

Это было послание, уведомлявшее меня о том, что я призвана остановить. Оно должно было убедить меня, что всё не так безобидно, как мне кажется. На самом деле зарождающаяся здесь армия сможет стирать с карты Галактики целые миры, если её не уничтожить сейчас. Моё мнение, что всё это детские игры, и достаточно пары крейсеров звёздной инспекции, чтоб унять этих расшалившихся хулиганов, в корне ошибочно. Действовать нужно здесь и сейчас, пока зверь не вырвался на свободу.

Послание было получено и воспринято, но трансляция не прекратилась. То ли меня сочли упёртой идиоткой, то ли просто забыли выключить запись после проигрывания. Измучившись от бесконечных и удручающих картин, я встала, оделась и вышла из спальни в гостиную. Присев на диван, я задумчиво смотрела на экран, который казался окном в космос.

– Не спится? – спросил Джулиан, выходя вслед за мной. Он присел рядом, не включая свет. – Твоё замечание насчёт того, что колдун – это твоя забота, всех впечатлило. Только никто не понял, что это значит.

– Язык мой – враг мой, – пробормотала я. – Лучше было промолчать и просто сделать.

– Считаешь, что он твой противник?

– Мне внушают это уже пару часов, настойчиво запугивая картинами грядущих катаклизмов, которые я в силах предотвратить.

Он нежно обнял меня за плечи и привлёк к себе.

– Мне жаль, что всё это с тобой происходит, – услышала я совсем близко его голос. – Если б я мог избавить тебя от этого. Мне бы хотелось, чтоб ты была спокойна и счастлива.

– Тогда это была бы не я. За всё нужно платить, в том числе, за право быть собой. Мне придётся сделать то, что я смогу.

– На сей раз ты не одна, и у тебя есть мощный звездолёт.

– Опыт человечества показал, что топор в борьбе с комарами не эффективен, – вздохнула я. – Мне придётся выйти и встать с ним лицом к лицу, один на один.

– Добро обязательно победит зло…

– Точно, – усмехнулась я. – Поставит на колени и зверски убьёт.

Он тихо рассмеялся, и его губы коснулись моего виска.

– Похоже, ты пришла из тех краев, где у агнцев стальные зубы. Пусть будет так…

Он замолчал. Молчание длилось, как мне показалось, слишком долго.

– О чём ты думаешь? – шепнула я.

– О боге Света… – признался он.

– Ты никак на бога замахнулся?

– Не люблю тёмных богов, – прошелестел рядом его голос. – У меня с ними личные счёты. К тому же, что-то мне подсказывает, что я могу…

– Что именно ты можешь?

– Не знаю. Я не могу его убить. Я не могу с ним сражаться и победить. Но что-то я всё-таки могу. Хотя, пока не знаю, как… Я думаю.

– Думай. Я буду рада любой помощи, тем более что бог – это не моя весовая категория. Только постарайся не рисковать жизнью. Помни, ради чего мы здесь оказались.

– Ради счастливого возвращения на Землю… Но мне кажется, что сейчас она ещё дальше, чем была неделю назад.

– Это только кажется, – я продолжала задумчиво смотреть на звёзды. – Меня беспокоит то, что Таро говорил про магию. Он как-то странно говорил. Вроде, это и опасно, а вроде и нет. Как они столько времени держались рядом с Бетом и не были обнаружены? Особенно, если учесть, что у некоторых то и дело сдавали нервы, и они уходили к врагу.

– Ты ему не доверяешь?

– Я не знаю, – вздохнула я. – Мне хочется ему верить. Кроме того, он доказал, что ему можно доверять. Но что-то меня смущает. Вы разобрались в их магии? С её помощью можно установить местонахождение интересующего тебя человека?

– Можно, за исключением одного случая.

– Какого?

– Если он надёжно защищён какой-то другой или той же магией.

Я резко обернулась и попыталась разглядеть в темноте его лицо, но разобрала только смутные очертания.

– Ты думаешь, Таро и его люди имели магическую защиту? Но откуда? И почему они ничего не сказали нам.

– Почему Таро ничего не сказал? – переспросил он.

– Конечно, – пробормотала я. – Он всегда был очень скрытным, а его люди привыкли к условиям полной секретности. К тому же они, действительно, рассказали нам не всё, продолжая цедить информацию по чайной ложке… И всё-таки, откуда они могли взять эту защиту?

– Маловероятно, что со стороны. Скорее изнутри. И тогда это уже не магия в европейском смысле слова. Это сила духа.

– Может быть… Этим всё объясняется, – я вспомнила, что люди Таро были вымуштрованы, как настоящие ниндзя, которых называли призраками ночи. Сила духа в этом искусстве значит не меньше, а, может, и больше, чем физическая сила. Подготовка предполагает и постоянную медитативную практику. – Но я всё-таки возьму на заметку, что всё может быть, и не так просто.

Мы поговорили ещё немного, и я почувствовала, что уснуть мне не удастся. К тому же мне необходимо было закончить просмотр файлов из досье феномена и ещё раз продумать, куда и как я буду сажать завтра звездолёт.

– Я пойду на мостик, – проговорила я, поднимаясь. – Ещё полно дел.

– Может, лучше выспаться? – тихо спросил он.

Я прикрыла глаза и увидела горящие звездолёты на дальней орбите пылающей планеты.

– Я не усну, – вздохнула я. – Если удастся, то посплю позже в своём отсеке.

Я направилась к выходу и услышала его негромкий голос:

– Завтра утром во время посадки я буду в командном. На тот случай, если понадобится моя помощь.

– Думаешь, что кто-нибудь свалится в обморок? – попыталась пошутить я.

– Думаю, что наши противники не столь глупы, чтоб тратить на нас боеприпасы, – серьёзно возразил он. – Но они вполне могут прибегнуть к другому оружию, в котором я разбираюсь лучше вас.

– Конечно… – пробормотала я, открывая дверь. – Боевая магия…

Не могу сказать, что я не знаю, что такое боевая магия. Знаю, не первый год по Галактике летаю. Не буду говорить, что я её панически боюсь, но, честно скажу, она меня беспокоила. Слишком хорошо я помнила ту давнюю осаду на Кронвере, когда оказалась в роли военного советника в войсках Нинфара Прекрасного и Великой Жрицы Уир. Ночка тогда выдалась ещё та… Но мы выжили и даже победили. И всё-таки это было страшно.

До утра я просидела в командном отсеке вместе с Белым Волком, а потом – со сменившим его Булатовым. Они спокойно несли вахту на пилотском пульте и не мешали мне заниматься моими делами. Только около шести утра Булатов деликатно поинтересовался, не хочу ли я немного отдохнуть. Нет, отдыхать мне не хотелось. Я как раз просчитывала точное место посадки на плато, с учётом данных со спутников, аэрокосмической съемки района, спектрального и структурного анализа каменных пород, расположения пластов твёрдого и сыпучего грунтов и прочих факторов, которые могли повлиять на нашу посадку. Всё-таки «Пилигрим» – это очень большой и тяжёлый звездолёт, не предназначенный для посадок на неподготовленные для этого площадки.

Но вроде бы всё было в норме. Даже небольшое землетрясение, балла этак три-четыре, не могло угрожать безопасности баркентины. К тому же землетрясения так просто не начинаются, и чуткие датчики сейсмической активности, в любом случае, могут предупредить нас об этом. Что ещё? Ракетный обстрел, как и метеоритный дождь, нам не страшны.

В надёжности корабля я была уверена, как в себе. Слабым звеном, по моему мнению, по-прежнему оставался экипаж. Неизвестно, как неподготовленные люди отреагируют на боевую магию. Думаю, что в этой сфере и меня ещё можно удивлять и удивлять.

Примерно полвосьмого в отсеке послышался странный звук, и к моему пульту подкатился Микки в переднике и белоснежном колпаке. На плюшевой лапе он держал поднос с тарелками, закрытыми блестящими сферическими крышками и дымящийся кофейник. Щелкнув второй лапой по незаметной кнопке, на которую я раньше как-то не обращала внимания, он выдвинул из пульта приставной столик, лихо кинул на него салфетку, разложил приборы, составил тарелки, кофейную пару и налил из кофейника кофе. Раскланявшись, он подкатился к пилотскому пульту и произвёл те же манипуляции перед Булатовым.

– Спасибо, Микки, – не отрываясь от работы, проговорил тот.

– Спасибо, Микки, – несколько запоздало повторила я.

Микки вернулся ко мне, снова раскланялся и, насвистывая фокстрот, умчался обратно на кухню. Я уже заканчивала завтрак, когда в отсек вошла Бетти Фелтон. За ней шёл встревоженный Дакоста.

– Вы не пришли на завтрак, – проговорила она, поздоровавшись. – И доктор МакЛарен сказал, что будет лучше, если вам принесут его сюда.

– Спасибо за заботу, – кивнула я. – Всё было очень вкусно.

Бетти кивнула, но не спешила уходить. И так было ясно, что она пришла сюда не ради моей благодарности. Я обернулась к ней.

– Вы хотите мне что-то сказать?

– Мне приснился сон, – сообщила она.

В первый момент я не поняла о чём речь, но, заметив мрачный взгляд мальтийца, вспомнила, что говорил мне Джулиан. Бетти – ясновидящая, а, значит, её сны имеют особый смысл, особенно в нашей ситуации.

– Что это за сон? – вежливо поинтересовалась я.

– Мне снились горящие планеты, гибель тысяч и миллионов живых существ, кровавые битвы на окраине Галактики, – ответила она.

– Понятно, – вздохнула я. – Мне знакомы эти видения.

– Что это значит? – нахмурился Дакоста.

– Я всё это видела.

– Вам это тоже приснилось?

– Я не спала, – хмуро возразила я. – Именно по этой причине. Стоило мне закрыть глаза, как передо мной вставал этот кошмар.

Он внимательно смотрел на меня, а потом повернулся к Бетти.

– Это послание, – проговорила она.

– Я знаю, – кивнула я и, вернувшись к пульту, закрепила на экране оптимальные координаты для посадки. – Конечно, было бы проще, если б прямо по курсу возник чёрный всадник на огненном коне и запустил в лобовое окно пергаментным свитком с чёткими инструкциями… на вульгарной латыни.

– Шутите? – почему-то побледнел Дакоста.

– Конечно, – я развернула кресло к Булатову. – Юрий Петрович, ложимся на обратный курс. Командуйте.

Он кивнул и застучал пальцами по сенсорам пульта.

– Реакторное, прогревайте ходовые, маневровые к работе.

– Маневровые – готовность тридцать секунд, – услышала я спокойный голос капитана Эрлинга, – Ходовые – пятьдесят три секунды. Маневр со штурвала?

Булатов бросил на меня вопросительный взгляд.

– Со штурвала, – решился он и выдвинул из пульта штурвал.

– Маневровые в работе…

Я доставила себе удовольствие понаблюдать, как Булатов взялся за руль и лихим виражом вывел звездолёт на обратный курс. Одобрительно кивнув, я посмотрела на Дакосту. Он задумался, тревожно глядя прямо перед собой. Заметив мой взгляд, он спросил:

– Что значит это послание?

Я пожала плечами:

– По-моему, всё предельно ясно. Нам приказано спасти мир, не то хуже будет… На корабле все так нервничают, как вы?

– Я не знаю, что нас там ждёт, – слегка смутился он.

– Значит, все… – пробормотала я, поднимаясь. – Или многие, – пришлось мне уточнить, поскольку я заметила возле правого лифта Белого Волка, который невозмутимо смотрел на меня. Рядом, прислонившись к стене, стоял Мангуст. – Знаете, на «Эдельвейсе» у нас был обычай. Перед выполнением задания мы всем экипажем собирались в кают-компании, чтоб снять напряжение, посмотреть друг другу в глаза, поговорить о не слишком важных, но приятных вещах, и почувствовать, что мы вместе, и каждый может положиться на каждого до конца.

– Хороший обычай, – кивнул Белый Волк.

– За чем же дело стало? – поинтересовался Мангуст, взглянув на меня с мечтательной улыбкой.

– Сколько мы будем в полёте, Юрий Петрович? – спросила я.

– На этой скорости около трёх с половиной часов, – ответил Булатов. – Точнее, три часа тридцать семь минут.

– Время есть, – кивнула я, и, наклонившись к пульту, включила общую связь по кораблю. – Всему экипажу переключить терминалы в штатный автоматический режим с настройкой информационно-аналитических блоков на радиобраслеты и собраться в мавританском салоне.

– Не в спортзале, нет? – язвительно уточнил из динамика голос Вербицкого.

– Мне всегда казалось, что у радистов не бывает проблем со слухом, – озабочено пробормотала я, прежде чем отключить общую связь.

Булатов снова вопросительно смотрел на меня. Я усмехнулась.

– Слышали приказ? Выполняйте… Всё равно, пока летим, ничего интересного не предвидится. Этот звездолёт знает своё дело и прекрасно справится с ним без вашего участия.

Дакоста хмуро взглянул на меня и направился к выходу.

– Лёгкие закуски? – деловито осведомилась Бетти.

– Очень лёгкие, – кивнула я.

Она понимающе усмехнулась и поспешила следом за Дакостой. Булатов вышел вслед за ними. Я снова окинула взглядом контрольные экраны и проверила уровень защиты и экран-поля. Всё было в норме, и всё же, перед тем как уйти, я решила сделать ещё одно дело.

– Запись последнего сеанса связи, – скомандовала я, и когда на экране снова появилось лицо человека, назвавшегося Бартоломео Кортесом, командующим флагманским крейсером «Белая Звезда», произнесла: – Стоп! Информаторий, идентифицировать личность по внешним данным и голосу.

Тоненькие линии тотчас расчертили застывшее на экране лицо, в перекрестьях появились красные точки, а на другом экране появилась таблица параметров. Данные анализа звучавшего из динамика голоса отразились на экране ниже.

– Идентификация невозможна, – мягко сообщил голос информатория. – В имеющемся банке данных отсутствуют соответствующие идентифицируемому объекту сведения. При необходимости подключения к дополнительным базам, прошу ввести код доступа.

Я молча опустила руку к боковой панели и набрала личный код доступа к засекреченной базе Звёздной инспекции.

– Наличие допуска к данным подтверждено, – ответил информаторий другим, более чётким голосом. – Идентификация произведена.

Я увидела на левом экране голографический портрет Бартоломео Кортеса в форме звёздного инспектора.

– Копировать, – распорядилась я. – Полученные данные не фиксировать в базе звездолёта. Доступ закрыть.

Выхватив из паза прозрачную пластинку, я вышла из отсека, на ходу обдумывая то, что прочитала на экране. Чем дальше я думала, тем больше вопросов у меня возникало. Удержав себя от того, чтоб направить в информаторий новый запрос, я медленно пошла по коридору, пытаясь привести в порядок разбегающиеся мысли.

Издалека слышалась удалая песня, которую пели под гитару два молодых голоса. Я невольно прислушалась к словам, которые как-то непривычно было слышать на поисково-спасательном звездолёте.

 
Суров солёный океан,
Но нам не страшен ураган.
И распеваем мы везде
Ту песнь о Чёрной Бороде.
 
 
Наш атаман – гроза морей,
Свирепей он царя зверей.
Он тот, что на краю земли
Топил и грабил корабли.
 
 
Весёлый Роджер над волной,
Бывало, реял в час ночной,
Когда наш храбрый атаман
Придумывал отважный план.
И поутру, догнав купца,
Всадив в борта его свинца,
Войдя от дыма в ярый раж,
Мы брали бриг на абордаж…
 

Появившись в мавританском салоне, я как раз успела к тому, чтоб услышать припев. Ник и Мик сидели на низком диване и горланили пиратскую песню. Один из них выбивал из большой кубинской гитары яростные аккорды. Остальные члены экипажа устроились вокруг, причём некоторые подпевали и хлопали в ладоши, а другие наблюдали за происходящим со снисходительными улыбками. Только Дакоста выглядел недовольным, а маленький сержант Бом – испуганным. Прямо напротив исполнителей на ковре сидел большой пушистый кот, не отрываясь, смотрел на них и двигал головой в такт.

Заметив меня, близнецы смутились и смолкли. Кот пару раз дернул головой и обернулся ко мне. Во взгляде у него было требование продолжить концерт. Немедленно.

– Это случайно не вариант гимна баркентины? – поинтересовалась я, подходя ближе.

– У вас же нет бороды, – пробормотал один из близнецов и покраснел до ушей.

Джонни Лю радостно хихикнул.

– Возможно, это моё упущение… – пробормотала я. – Может, ещё что-нибудь споёте?

Мик или Ник нерешительно провёл пальцами по струнам, но тут Джулиан, который стоял с боку, подпирая одну из стоек арки со свисавшими с неё полупрозрачными занавесями, протестующе покачал головой.

– Только не это! – он подошёл к юноше и забрал у него гитару. – Хватит мучить инструмент, молодой человек. И наши уши.

На него посмотрели неодобрительно, к тому же парень окончательно смутился и низко опустил голову. Джулиан присел в кресло неподалеку от него и принялся медленно, даже несколько лениво перебирать пальцами струны. По салону разнеслась неторопливая нежная мелодия. Недовольные гримасы сменились заинтересованностью, а потом улыбками.

– Вилла Лобос, – прошептал Вербицкий, – Ария из бразильской бахианы…

Обиженный гитарист тоже поднял голову, с восторгом прислушиваясь.

– Скажите, доктор, – проговорил Дакоста, – есть ли что-либо, чего вы не умеете? Медицина, алхимия, фехтование, теперь – гитара. Что ещё?

– Artes liberales[5]5
  букв. – свободные искусства (средневековое название семи свободных наук: грамматики, риторики, диалектики, арифметики, геометрии, астрономии и музыки).


[Закрыть], – невинно улыбнулся Хок.

Мальтиец бросил на него острый взгляд.

– Вы, старпом, тоже не перестаёте меня изумлять.

– Он вас просто дразнит, – успокоила его я. – Наверняка, у него в каюте припрятан словарь латинских слов и выражений.

Хок расхохотался, а Дакоста только пожал плечами.

– А зачем нас тут собрали? – прогудел Бомбадил, осторожно пристроившийся на краешке дивана. В мавританской роскоши салона он чувствовал себя неуютно и не знал, куда девать свои огромные руки.

– Вы что, стармех, не видите, что у нас под ногами? – обернулся к нему Вербицкий. – Ковёр. А что бывает, когда начальство вызывает на ковёр?

– Мы что-то не то сделали? – нахмурился Бомбадил.

– Он шутит, – успокоил его Лин и, поднявшись, развернул красивое кресло с прямой спинкой и резными подлокотниками. – Присаживайтесь, командор.

– Благодарю, – улыбнулась я и села. Нежные звуки гитары и движение смуглых пальцев по струнам никак не давали мне сосредоточиться на том, для чего я сюда пришла. – В общем-то, я собрала вас здесь по одной простой причине. Мне просто не хотелось, чтоб вы сидели по своим отсекам и накручивали себя беспокойством из-за неизвестности, ожидающей нас на Гимеле. Если вас что-то волнует, лучше задать вопросы и попытаться найти ответы. Если вы не уверены в успехе, стоит поговорить с теми, кто в нём не сомневается.

– А такие есть? – тихонько спросила Анхела Риварес.

– Есть, – раздался в ответ невозмутимый голос Таро Кацухиро.

– Есть, – подтвердил Белый Волк. – Хотя, наверно, это будет нелегко.

– Если вы уверены в успехе, то, скорее всего, вы чего-то не знаете… – пробормотал Дакоста.

– Хорошо, доктор, – кивнула я, – давайте взглянем в лицо нашим страхам. Что вас тревожит?

– Вы возлагаете большие надежды на то, что звездолёт выдержит любые внешние воздействия. На чём основана эта ваша уверенность? Мы строили этот корабль, основываясь лишь на теоретических расчётах, не зная какие, действительно, опасности могут на него обрушиться. Теперь, столкнувшись с магией, я, например, совсем не уверен, что она не проникнет внутрь звездолёта.

– В баркентине я уверена как в себе, – проговорила я. – Это очень хороший, очень надёжный звездолёт. Он имеет необходимую защиту. Насколько мне известно, даже радоновая защита даёт стопроцентную гарантию от аномального воздействия любой степени. Кроме того, мне известно, что корпус корабля отлит из тиртанской стали, в сплав которой включено около одной десятой процента голубого золота. Внешнее покрытие содержит слой голубого золота толщиной в одну молекулу и аналогичный слой пенелопской слюды. Кроме того, эти узоры на корпусе, насколько мне известно, тоже являются защитными.

– Вы забыли о слое молекулярного серебра, – добавил он. – Но сведения о защитных свойствах этих веществ основаны на легендах.

– Это не только легенды, уж поверьте мне. К тому же, в своё время, вездеход, покрытый слоем голубого золота и такими же росписями, при наличии радоновой защиты, вполне успешно работал в течение нескольких десятилетий в одном из самых аномальных мест Киоты, в пустыне Огненного Глаза. Могу лично засвидетельствовать, что когда всё вокруг превращалось в ад, и отказывала самая надёжная техника, внутри него оставалось совершенно безопасно и даже комфортно.

– И что с ним стало потом, с этим удивительным вездеходом? – поинтересовался Лин.

– Насколько мне известно, он, по-прежнему в полном порядке, стоит в ангаре.

– Почему?

– Потому что ему негде больше бегать, – печально улыбнулась я. – Пустыня Огненного Глаза ушла на дно океана… Благодаря вездеходу, я была этому свидетелем и, как видите, жива. Так что в баркентине я не сомневаюсь, потому и веду вас на Гимел.

– И вы знаете, что нас может там ждать? – спросила Митико Хитомаро.

– Трудно сказать точно. Есть варианты… Мой опыт не так велик. Хотя мне приходилось сталкиваться с боевой магией.

– С боевой магией? – переспросил Вербицкий. – Это как в фильмах фэнтези? Драконы, горгульи, крылатые львы?

– С горгульями я не сталкивалась. А драконы и крылатые львы были на нашей стороне, – припомнила я.

– Шутите? – недоверчиво прищурился он.

Стало тихо, только Джулиан потихоньку наигрывал Аранхуэзский концерт Родриго. Члены экипажа настороженно смотрели на меня.

– Именно это я и хочу вам сказать, – осторожно подбирая слова, проговорила я. – Многие из вас впервые столкнуться с открытым проявлением магии, к тому же это будет магия враждебная. И это будет не кино. Это будет происходить с вами. Возможно, вам покажется, что вы сходите с ума. Может быть, вы готовы будете впасть в панику. Но запомните, что наш противник прекрасно осведомлён о нашей защищённости, пока мы на корабле. А, значит, всё, что он будет предпринимать, скорее всего, будет направлено именно на устрашение, на то, чтоб сбить вас с толку и посеять в ваших душах страх и смятение, сомнение в собственных силах, в вашей способности здраво мыслить и принимать решения. Вам может показаться, что вы столкнулись с чем-то таким, с чем нельзя справиться, потому что это невероятно и ужасно. Но, скорее всего, это будет всего лишь акт запугивания.

– И что нам делать в этой ситуации? – спросил Ис Эрлинг.

– Держать руки подальше от рычагов и клавиш, – ответил за меня Джулиан. – И помнить, что вы в полной безопасности, и рядом есть люди, которые контролируют ситуацию.

– Со временем кто-то из вас привыкнет к необычным вещам, происходящим рядом, – добавила я. – Это очень непростой процесс. Обычно кажется, что съезжаешь с катушек. И если съедешь в нужном направлении, то всё становится привычным и простым. На самом деле просто приходит осознание того, что границ возможного не существует.

– А если не удастся привыкнуть? – настороженно спросил Булатов.

– Тогда эта работа не для вас и по возвращении на Землю вам придётся искать другую, – пожала плечами я. – Но это будет потом. А пока, если чувствуете, что не справляетесь, доложите старшему офицеру и уходите в свою каюту. Потому что нам никто не сможет навредить, если мы сами себе не навредим. Я уверена, что на первых порах наш противник будет именно провоцировать нас на ошибочные действия.

– Я вижу, вы – не теоретик в этих вопросах, командир, – тихо проговорил Дакоста, глядя на меня. – Откуда такие обширные познания в области боевой магии?

– Жизненный опыт, – проговорила я. – Я думаю, что вам известны случаи применения боевой магии, по крайней мере, в военных действиях, в которых принимали участие земляне. Мне пришлось участвовать в обороне Дора на Кронвере в 2310 году.