Текст книги "Ковчег изгоев (СИ)"

Автор книги: Лариса Куницына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 47 страниц)

Он пожал плечами.

– Так в судовой роли написано.

– В судовой роли… Я ещё не читала.

Я развернулась и пошла дальше, соображая, против кого нам устраивать диверсии, но потом всё-таки решила оставить это на потом, а пока расставить все точки над «i».

– А что за счёты? Что вы с ним не поделили?

Хок устало вздохнул.

– Ну, какое это имеет значение теперь? Ладно. Женщину мы не поделили. Честно говоря, мы никогда не были друзьями, а тут и вовсе сцепились. Две дуэли, третья была бы для кого-то последней, если б нас не разогнали по разным кораблям в разные флоты.

– Ясно. Я так же делала… – кивнула я. – И сделаю снова, если вынудите. Но уйдёт он. Понятно излагаю?

Хок хмуро кивнул и поплёлся следом за мной.

– Куда дальше? – спросила я, подходя к лифту.

Хок пожал плечами.

– Мы почти всё осмотрели. Можно, конечно, подняться в ангар, поползать в трюме… Но лично я б направился на кухню. На завтрак я не успел, обед пропустил…

– Нет более душераздирающего зрелища, чем страдающий от голода красивый мужчина, – усмехнулась я. – Пойдём, надеюсь, нам не откажут в куске хлеба…

– С толстым-претолстым куском ростбифа, – плотоядно ухмыльнулся он.

Я рассмеялась и прыгнула в шахту. Силовой поток тут же подхватил меня, и я съехала с него, как с горки, в очередную сказку. Здесь был такой же большой салон, как и на верхнем этаже, но оформленный в мавританском стиле: низкие широкие диваны с набросанными на них подушками, а между ними – деревянные аркады, с которых свисали легкие занавеси, резные узорчатые шестиугольные столики, похожие на беседки, и кресла с прямыми спинками и подлокотниками. На столах стояли чеканные и цветного стекла кувшины, вазы, накрытые полупрозрачными салфетками с вышитыми по кромке золотыми узорами, и кальяны.

Я обернулась и посмотрела на Хока.

– Слушай, это всё не слишком? Счастье счастьем, но у нас здесь не дом отдыха, а боевой звездолёт.

– Не нравится – уберём, – заверил он. – Поставим здесь что-нибудь полезное. Например, плакат «Делу – время, потехе – час».

– Ага, – кивнула я. – Или «Кто не работает, тот не ест».

– Разумно, особенно, если учесть, что кухня здесь за стеной.

– А то, всё диваны, диваны…

– Ну, что ты имеешь против диванов? – не выдержал он. – Я, например, люблю диваны. Диван – лучший друг человека. Он всегда рад гостям и никогда не ворчит, что ему некогда и все надоели. С ним уютно и надёжно…

– Ладно, уговорил, – сдалась я. – Диваны могут остаться, а кальяны убрать. Вечером проверю.

– Курение вредно для здоровья, – не на шутку развеселился Хок. – Отбери сигареты у МакЛарена.

– Я тебе это поручу, когда подыщу себе менее болтливого старпома, – фыркнула я.

– Виноват… Слева аудитория на двенадцать человек, а на кухню вон туда, направо. Кстати, вон дверь твоей каюты. Видишь, номер первый… Не желаешь зайти?

– Позже… – ответила я и пошла искать кухню.

Кухня оказалась большой, современной и стильной. По периметру стояли монументальные английские буфеты, между ними – широкие столы со столешницами из морёного дуба и мрамора. Над столами висела коллекционная кухонная утварь, над каждым столом – отдельная коллекция, из меди, латуни, серебра и легированной стали с инкрустациями на самурайские темы. В центре размещалась большая плита и целый ряд разнообразных печей. В углах стояли два холодильника размером с одноместную спасательную шлюпку, посудомоечная машина и красивый, отделанный деревянными резными панелями в стиле Модерн, компьютер с мягким креслом, на котором лежали три подушки, украшенные вышитыми зверюшками.

На первый взгляд на кухне никого не было. Хок прошёлся вдоль одного из столов, разглядывая самурайские ножи для рубки капусты.

– Я не могу не восхищаться нашими людьми, – признался он, потрогав пальцем кончик одного из ножей. – Какая вера в искусственную гравитацию! Ладно, рыбки по салону летать начнут, но если ножи…

– А у меня никогда ничего так просто не летает, – раздался суровый голос, и из-за холодильника появилась невысокая женщина с тесаком в руке. Она была совсем молодая, среднего роста, но такая крепенькая, рыжая и решительная, к тому же тесак так завораживающе посверкивал стальным лезвием в её руке, что Хок невольно попятился в мою сторону. Женщина была в форме с лейтенантскими нашивками, но при этом на ней был белоснежный накрахмаленный передник, украшенный тонким ручным кружевом. Её личико, круглое и румяное имело суровое выражение, а голубые глаза посверкивали так же, как сталь тесака. – Я не люблю, когда кто-то без разрешения входит на мою кухню.

– Вы кок? – уточнила я, бросив быстрый взгляд на Хока.

Я понятия не имела, что на звездолёте есть ещё и кок. Хотя тут могли быть даже массажисты и опахальщики.

– Кок, – гордо кивнула она. – Бетти Фелтон.

– Очень приятно, – кивнула я, отодвинув Хока и пробравшись вперёд. – Я командир корабля, Дарья Северова. Это – старпом Родольфо Фалько. У вас красивая кухня…

Она окинула всё вокруг задумчивым взглядом.

– Я сама её проектировала, подбирала мебель и оборудование. Здесь всё сделано под меня, потому что именно мне приходится торчать здесь с утра до вечера, чтоб прокормить такую ораву. И все со своими капризами. Этому это подай, тот того не любит. А мне нужно накормить их так, чтоб они работали, а не спали и не бегали каждый час за всякими бутербродами и пирожками. К тому же у некоторых лишний вес, а девчонки слишком худые. Всё должно быть в норме. У вас есть какие-то особые пожелания?

– Нет, – покачала головой я. – Только я не люблю сладкого и жирного. А хлеб лучше ржаной.

– Понятно, – кивнула она. – Дамский спецназ… Это так рацион называется. Для каждой категории разработан свой рацион. У вас дамский спецназ. Наверняка любите морепродукты и овощи?

– Люблю, – кивнула я.

– С вами проблем не будет. Я того же придерживаюсь, и ещё несколько продвинутых дам. С мужиками – хуже, – она сурово взглянула на Хока и спросила: – Что вы предпочитаете?

При этом она вдруг резко опустила тесак, и он воткнулся в толстую разделочную доску почти на сантиметр. Взгляд Хока остановился на широком лезвии.

– Со мной тоже не будет, – проговорил он. – «Белый паладин».

– Серьёзно? – она недоверчиво взглянула на него. – Практикуете трансцендентальную медитацию?

– А что? – неожиданно смутился он.

– Трое на баркентине едят то же, что и вы.

– Одного я, похоже, знаю, – проворчал Хок.

– И все трое занимаются этим видом медитации. Ладно, готовить на троих или четверых – разница не велика.

– А какой распорядок на баркентине? – спросила я. – Когда завтрак, обед, ужин?

– Когда придут, тогда и едят, – хмуро проговорила Бетти. – Некоторые в пять утра являются и шуруют в холодильнике, бутерброды делают. Сразу на весь день. Вечером сползаются зелёные и помятые, как эндивий. По распорядку завтрак в восемь, обед в час дня, ужин в шесть вечера.

Хок взглянул на часы.

– Нам бы пообедать.

– Идите в зал. Микки принесёт, – она снова взялась за ручку тесака. – Только сразу хочу предупредить: вот в этих четырёх стенах командую я. Понятно?

– Понятно, – покладисто кивнул Хок.

– Ужин подавать в салон? – уточнила Бетти, взглянув на меня.

– А что за общество собирается в салоне? – с наивным видом спросила я.

– Общество, как общество… – пожала она плечами. – Кто хочет, тот и приходит.

– С этого дня все трапезы экипажа только в ресторане и только в установленные часы. Исключение делать для вахтенных в обязательном порядке. Остальное – на ваше усмотрение.

– Совсем другое дело, – наконец улыбнулась она.

– Улыбайтесь чаще, вам идёт, – усмехнулся Хок.

Мы прошли из кухни в ресторан и сели за столик на двоих. В зале было уютно, как в обычном ресторанчике на Земле. Деревянные стенные панели вишнёвого дерева, застекленные витрины с коллекционным серебром, привольно раскинувшие свои веерные и перистые листья пальмы. С потолка, отделанного деревянными балками, свисали светильники с яркими витражными абажурами. Уютные деревянные кресла и диванчики с желтоватой обивкой, и в конце зала – беседка-фонарь с маленькой подсвеченной оранжереей внутри. Чуть в стороне – барная стойка с мерцающими в свете люстр подвешенными бокалами и рюмками. Столики на компанию от двух до шести человек.

Едва мы сели, как откуда-то издалека выплыли звуки фокстрота, и я увидела, как Хок загадочно улыбнулся.

– По-моему, ты впервые довольна своей баркентиной, – заметил он.

– Тут уютно. Приятно будет встречаться здесь вечерами.

– Надеюсь, что это будет приятно не только нам.

– Тут есть официант? Этот Микки.

– В судовой роли об этом не было ни слова.

– Кстати, о судовой роли… – начала я и в изумлении замерла, потому что из двери на кухню вылетел большой плюшевый мишка в переднике и поварском колпаке с подносом на лапе. Он был на роликах и лихо подкатил к нашему столику, что-то насвистывая под фокстрот. Заложив изумительный вираж, он остановился, ловко составил на стол наши тарелки, ничего не перепутав, и смешно поклонился, растопырив лапы, после чего, снова насвистывая, умчался на кухню.

Мы ошалело смотрели ему вслед, а потом взглянули друг на друга и рассмеялись.

– Здорово, – кивнула я. – Мне здесь всё нравится, и кок тоже. Вкусно?

– Очень. Хочешь попробовать?

– Я не ем сырые злаки. Это не для меня.

– Конечно, лучше варёные креветки и водоросли.

– Для меня лучше. Мне нужен йод и белок.

– В злаках есть и то, и другое.

– Рауль, мне трудно серьёзно относиться к мужчине, который ест пищу для кроликов.

– Ах, да, – закивал он. – Тебе нравятся хищники. У Бетти будут проблемы с МакЛареном.

– Ошибаешься, с ним у дам проблем не бывает, особенно у дам, которые его кормят.

– Ясно, мне б его красоту и обаяние.

– Не прибедняйся.

– Ты говорила о судовой роли, – напомнил он.

– Да. Сколько у нас членов экипажа?

– Двадцать пять постоянных и пять стажёров из курсантов космошколы.

– Верно, – кивнула я. – А сколько человек мы видели?

– Четырнадцать, – сосчитал он.

– С нами – шестнадцать. Где ещё четырнадцать человек?

– В увольнении по случаю выходных, – ответил он, жуя лист салата.

– Кто их отпустил?

– Лейтенант Лю.

– Неужели? Он решился бы отпустить половину экипажа, зная, что вот-вот прибудет командир для приёмки звездолёта? К тому же в обход офицеров, имеющих более высокие звания, чем он. Это похоже на правду?

– Не очень, но он честно смотрел мне утром в глаза и сказал именно это.

– Когда они вернуться?

– Сегодня к 18.00.

– Проверь, все ли вернутся вовремя. Доложишь.

Он кивнул. Едва мы встали из-за стола, из кухни вылетел насвистывающий Микки с пустым подносом и белой тряпкой за пояском передника.

Я уже слишком устала от бьющей в глаза роскоши, потому моя собственная каюта не могла меня поразить. Белый сплошной ковер на полу, кремовый потолок, задрапированные органзой экраны в обрамлении полированного красного дерева. В глубине каюты, под закругленной аркой виднелось окно. Здесь действительно были окна и, помимо звёзд, на фоне чёрного неба поблескивали в лучах прожекторов стальные опоры конструкций сборного дока.

Осматривать каюту не хотелось. Итак было ясно, что «Герцогиня Мальборо» соответствует своему названию: всё строго, шикарно и стильно. И, наверно, очень удобно.

Я присела за стол, на который был выведен компьютерный терминал, и увидела на нём изящный браслет песочного цвета, увитый терракотовым орнаментом, с вплетенной в него арабской вязью. Экран был заключен в шестиугольную рамку и в не активированном виде мерцал загадочной шестиконечной звездой.

Я включила компьютер. На экране тут же появился запрос пароля. О, светлые боги, какие ещё пароли на собственном звездолёте, в собственной каюте? Я устало откинулась на спинку стула и взяла в руки браслет. Пароль можно у кого-нибудь выяснить. А для того, чтоб выяснить, нужно связаться, а для связи нужно надеть браслет. Всё предельно просто.

Я надела радиобраслет и защёлкнула замок. Датчики коснулись кожи и идентифицировали параметры биополя. Браслет активировался, и в тот же момент на экране компьютера появилось вводное меню. Значит, пароль получен с браслета. Я просмотрела меню на экране браслета и убедилась, что с него доступен вход в компьютерную систему звездолёта. Значит, если б я получила свой радиобраслет вчера, то уже имела бы доступ к базе баркентины. Я могла бы получить сведения о корабле, об экипаже, о том, что здесь происходит. И у меня возникло такое чувство, что кто-то не хотел, чтоб вчера у меня была такая возможность.

Я вызвала каюту Хока и увидела его на фоне чего-то светло-бежевого с металлическими трубами.

– Ты подключался к системе корабля?

– Да, – кивнул он удивлённо. – Я смотрел некоторые материалы по кораблю и экипажу.

– С какого терминала?

– В командном отсеке.

– Ты его подключал или он был подключён?

Он на мгновение задумался.

– Он был подключён.

– Ты уже надел радиобраслет?

– Ещё нет.

– Не надевай. Сначала включи свой компьютер.

Он перешёл к столу и трубы исчезли, зато за его спиной появилась аккуратная пальма в кадке. Он смотрел куда-то в сторону.

– Запрашивает пароль.

– Надень браслет.

Он надел браслет, потом снова посмотрел туда же, а потом снова на браслет.

– Чёрт! – прорычал он. – Похоже, нас вчера специально не пустили на звездолёт.

– Очень похоже. Слушай меня. Ровно восемнадцать ноль пять общий сбор экипажа. Опоздавших отчислить с баркентины приказом. Я подпишу.

– Где собрать? – спросил он.

– Где? – я лихорадочно листала планы палуб. На «Эдельвейсе» я собирала экипаж в кают-компании. Здесь не было ничего подобного. Рабочие отсеки, технические помещения и салоны. Не на диванах же их собирать! – В спортзале! – рыкнула я, увидев, наконец, подходящее по размеру свободное помещение.

Потом я просто сидела за компьютером и изучала, что же мне всучили. Хок был прав. Корабль – выше всех похвал, к тому же многие системы были мне знакомы, если не в деталях, то, хотя бы, в целом. Я также увидела и то, о чём говорил Громов, а именно разработки моего старого друга Глеба Крымова, до гениальности простые и эффективные. Уже через пару часов я совершенно успокоилась насчёт собственных способностей и знаний, убедившись, что их вполне достаточно для командования, а остальное можно будет доработать на практике.

После этого я занялась экипажем. Пролистав личные дела, я убедилась в том, что и здесь Хок не ошибся. Если б я отбирала экипаж, имея на руках только эти сведения, ни один из этих людей не попал бы на мой корабль. Часть из них имела неоднократные дисциплинарные взыскания, закончившиеся увольнением или разжалованием, а другие просто без видимой причины уходили со звездолётов, поступали на новые и снова уходили. При этом перерыв между уходом и поступлением становился всё длиннее и длиннее. Наверно, многие командиры оценивали такое поведение так же, как я.

Я задумалась, вспомнив Булатова, Вербицкого, стармеха Бомбадила и братьев Эрлингов. Можно не сомневаться, что они действительно хотят летать. Тем не менее, именно они без конца уходили из хороших экипажей и, в конце концов, остались на Земле, поскольку их уже никто не хотел брать. Причём, у капитана Эрлинга это началось только после того, как к нему присоединились братья. Кстати, среднему, Ису, по возрасту уже пора быть капитан-лейтенантом, как минимум, но вот стаж у него, действительно, лейтенантский.

Почему же они уходили? И не было ли причиной то, что их просили уйти? Между прочим, с Вербицким и Бомбадилом дело почти ясное. Никому не охота выглядеть дураком, заслушавшись райскими песнями или заблудившись в райских кущах. А вот Булатов… Я хорошо знала его деда и неплохо помнила отца. Одно время его имя было на слуху, потому что он командовал звездолётом «Архистратиг Михаил», который летал с экспедицией в направлении центра Галактики, и именно эта экспедиция первая вступила в контакт с двумя цивилизациями Менора и Алтан, входящими в Великое Кольцо. В конце концов, этот контакт перелился в весьма дружественные отношения и оказался интересным и полезным для всех. И вот теперь уже третий звездолётчик из семьи Булатовых, Юрий, отличник, образцовый офицер. И вдруг эта чехарда со звездолётами. Сперва его брали охотно, всё-таки имя что-то значит. Потом уже не с руками отрывали. Возможно, помогали отец или дед. И, наконец, провал. Возможно, уже сам отказался от помощи и завис в какой-то частной школе для любителей гонок на личных яхтах. В чём же дело? И почему он сказал, что, по словам Вадима, ему повезло, что он будет служить под моим командованием. Вадим меня тоже неплохо знает. Дело только в том, что я имею репутацию хорошего командира, или потому, что дед надеется, что я посмотрю на некоторые обстоятельства не так, как другие командиры?

А стрелки? Все до одного вылетали из экипажей. Белого Волка разжаловали дважды и оба раза за неисполнение приказа. Между прочим, он оказался старше, чем выглядел. Если б не взыскания, он был бы уже командором первого класса. Мангуста разжаловали только раз, но с треском, с командора третьего класса до лейтенанта. Это всё равно, что с третьего этажа рухнуть в подвал, проломив головой все перекрытия. Наверно, больно. Но не выгнали, тут он прав. Формулировка расплывчатая: превышение служебных полномочий, и никаких пояснений.

И что всё-таки значит разведывательно-диверсионная группа? Какие могут быть диверсии в наше время, да ещё в поисково-спасательном флоте? Чёрт знает что! К тому же в группе семь человек. Механиков на такую махину четыре, а стрелков-диверсантов семь.

Я переключилась на Дакосту. Родился в Гааге, учился в Париже и Лондоне. Высшее медицинское образование. Три диссертации. Три года работал в Центральном госпитале Объединённого космофлота и год стажировался в Центре психической реабилитации… Стоп. Что-то мало для врача поисково-спасательного звездолёта. Посмотрим снова, но с конца. Год в Центре психической реабилитации, три года в госпитале. Четыре года. Ему тридцать два. Пять-шесть лет на учебу… То есть, двадцать два года, и из них минимум шесть, вполне сознательного и работоспособного возраста выпадают. Работал он последние четыре года, значит, пробел у него до этого. Где, когда и чему учился непонятно. Даже не написано, на какие темы были эти загадочные диссертации, и какие учёные степени, в какой науке они ему принесли.

Тридцать два года, рыцарь Мальтийского Ордена. И Джулиан что-то говорил о том, что он балуется чернокнижием, а это опасно…

В дверь позвонили.

– Войдите, – крикнула я. Дверь открылась, и на пороге появился Джулиан. Захлопнув дверь, он вошёл и на ходу наклонился, чтоб поцеловать меня в макушку, потом сел сзади на диван. Я развернулась к нему вместе с креслом. – С чего ты взял, что Дакоста – чернокнижник?

– Я этого не говорил, – возразил он. – Он читает книги по чёрной магии и алхимии, но является ли он чернокнижником, пока не знаю. Может, и является.

– Откуда ты знаешь, что он их читает?

Джулиан вздохнул и посмотрел на меня как на несмышленого ребёнка.

– Видел, – терпеливо начал объяснять он. – У него в руках я видел «Герметический корпус». Потом специально подошёл посмотреть на этот фальшивый стилет якобы пятнадцатого века и повернул голову. На полках у него соответствующие книги. Подлинники семнадцатого-восемнадцатого веков. Один даже вроде как шестнадцатого. Их трудно достать и ещё труднее читать. А он читает. Вот и всё.

– Ты считаешь его квалифицированным специалистом?

– Откуда мне знать, ангел? Я увидел его сегодня впервые, экзамен не проводил, за его работой не имел счастья наблюдать.

– У него всего четыре года практики.

– Это по документам? У меня три. Что делать будем?

– Не очень приятная аналогия, – заметила я. – Тебе тридцать, все знают, что ты делал последние три года. А про остальные знаю я. Так вот. Мы знаем, что Дакоста делал последние четыре года. Ему тридцать два. И я не знаю, что он делал до этого. К тому же он читает книги по чёрной магии.

– Я тоже читаю.

– Ты уверен, что он – книжный мальчик?

Джулиан задумался, потом неопределённо пожал плечами.

– Может, и нет, тем более внимательно мне придётся за ним следить. Это уже моя забота. Если что, я просто перегрызу ему позвоночник.

– Джулиан…

– Шучу…

– Странно шутишь.

– Неудивительно. Я только что узнал про общий сбор в спортзале. Это что такое? Шеренга по росту? Я никогда не служил в армии. Ни тогда, ни теперь. Я понятия не имею как себя вести и что говорить. Мне это не нравится, и я злюсь.

– Понятно. Ничего страшного. Просто придёшь вместе со всеми и встанешь в общий строй. На первоначальном построении экипаж строится по званиям. Рыцари-госпитальеры приравниваются к офицерам, имеющим звание капитан-командора. Значит, можешь встать рядом с кем-то из них. На выбор: Бомбадил, Булатов и Белый Волк.

– Дакоста тоже может встать там?

– Мальтийский Орден не работает в космосе и не имеет привилегий госпитальеров Святого Николая Мирликийского. У Дакосты нет звания.

– И где он встанет?

– В конце, следом за сержантами. При поступлении на звездолёт он имел возможность получить звание, минимум лейтенанта, но не захотел. Это был его выбор.

– Мальтийцы не работают в космосе, – задумчиво проговорил Джулиан. – Они нигде не работают, кроме Рима и нескольких отделений в больших европейских городах, ведут в основном научную и просветительскую деятельность. Что тогда этот рыцарь делает здесь? Ведь если он козыряет здесь белым восьмиконечным крестом, значит, его на это дело благословили?

– Хороший вопрос, – кивнула я. – Потом всё равно нужно будет ввести построение по службам, и тогда ты встанешь рядом с ним. Впрочем, надеюсь, мне не часто придётся выстраивать экипаж таким образом. Я это не люблю.

– Да, лучше собраться в этом салоне с мавританскими аркадами, прилечь на диваны, закурить кальян.

– А кальяны я приказала убрать, – усмехнулась я.

Он тяжко вздохнул и закатил глаза.

– Что ещё можно ожидать от жестокого ангела?

Действительно, странно было собирать экипаж в спортзале, но это был странный звездолёт, и на первых порах я просто не могла придумать ничего лучше. Эту проблему я решу в будущем. А пока ровно в восемнадцать часов пять минут по времени баркентины я вошла в квадратный зал, пол которого напоминал подсвеченное звёздами ночное небо. Из бледно-голубых стен выдавались прозрачные плоскости лавок, а потолок цвета электрик украшали полусферические плафоны из радужного пластика. Экипаж был построен вдоль стены. Хок стоял в стороне. Я подошла и встала на некотором расстоянии от строя, внимательно вглядываясь в лица своих подчинённых. Особой радости от встречи на их лицах не было. Самым мрачным было бледное лицо на правом фланге. Чёрный костюм нелепо выделялся на фоне светлых мундиров и голубых стен.

Хок подошёл ко мне и, встав по стойке «смирно», доложил:

– Командир, экипаж построен по вашему приказанию. Присутствуют двадцать шесть членов экипажа. Пилот лейтенант Дэн Кроу, стрелок сержант Станислав Стаховски и курсант-стажёр Максим Голубин к отбытию транспортного челнока не явились.

– Свяжитесь с ними и узнайте в чём дело.

Он кивнул и отошёл.

– Добрый вечер, господа офицеры и сержанты, – произнесла я, глядя на сосредоточенные лица членов экипажа. – Я привыкла обращаться к своему экипажу «Друзья мои», но, как вы понимаете, такими словами не разбрасываются. Вы не знаете меня. Я не знаю вас. Надеюсь, что через какое-то время я смогу обращаться к вам так, как привыкла.

Хок вернулся и встал рядом. Я обернулась к нему.

– Кроу говорит, что опоздал на челнок, – негромко сообщил он, но его голос разнесся по всему залу. – Стаховски не отвечает.

– Браслет активирован?

– Сигнал браслета есть, но он не отвечает на вызовы.

– Проверили показатели жизнедеятельности?

– Так точно. Скорее всего, он находится в состоянии нейромозгового, психотропного, наркотического или алкогольного опьянения.

– Что с курсантом?

– Браслет не активирован.

– Подготовить приказ об отчислении из экипажа всех троих. Я подпишу.

Подняв глаза, я заметила, что на лицах многих появилось напряжённое выражение, но виду никто не подал.

– Мне жаль, господа, что приходится начинать знакомство с экипажем со столь жёстких мер, – проговорила я, – но я хочу, чтоб вы поняли одну вещь. Я ознакомилась с вашими личными делами и с сожалением узнала, что ни один из вас не работал раньше в поисково-спасательном флоте. Это не трагедия. Начать никогда не поздно, но я хочу объяснить вам суть нашей работы, которая заключается в двух словах: найти и спасти. Именно для этого создан этот звездолёт, именно это является нашей основной целью и именно это станет вашей работой на ближайшие годы, если вы останетесь на борту баркентины «Пилигрим». Этому будет подчинена вся ваша жизнь. Вы призваны спасать других, тех, кто нуждается в вашей помощи. Поэтому именно работу вам придётся ставить на первое место. И чем лучше мы будем работать, а я не сомневаюсь, что работать мы будем всё лучше с каждым годом, тем больше мы будем востребованы, и тем меньше у вас останется времени на личную жизнь. Поскольку наша работа – это спасение чьих-то жизней, вам придётся привыкнуть к тому, что вы можете быть вызваны на пост или на звездолёт, если находитесь вне его, в любое время суток. Вас могут отозвать из отпуска, снять с борта другого звездолёта, вызвать прямо от алтаря в момент венчания, потому что в этот миг на кону будет стоять чья-то жизнь. Именно поэтому опоздание на челнок, неявка на звездолёт после увольнения, отсутствие ответа на вызов и, тем более, дезактивация радиобраслета, даже в отпуске, является тяжким проступком, который повлечёт самые серьёзные последствия. Я с самого начала объясняю вам эту ситуацию, чтоб вы ещё раз подумали, хотите ли вы остаться здесь. Если нет, вас никто не осудит. У каждого свой путь. Но если вы останетесь, вам придётся соблюдать законы жизни на корабле. Кроме того, о чём я уже сказала, существуют три вида законов: Уставы Объединённого космофлота и Поисково-спасательного космофлота Земли, распорядок на корабле и приказы командиров. Я думаю, что о Законе познания и Законе космического братства, сформулированных на Первой ассамблее Объединения Галактики более двухсот лет назад подробно говорить не стоит. При соблюдении всех необходимых требований и добросовестной работе я обещаю вам свою полную поддержку и защиту при любых обстоятельствах. Кроме того, обещаю, что не стану преследовать кого-либо за проступки, имевшие место до вашего поступления на звездолёт, однако, впоследствии за любые нарушения вам придётся отвечать. Не исключено, что со временем вы заслужите право на некоторые послабления в части режима работы и отдыха на корабле. Пока же вы все проходите испытания, как я, как и наш звездолёт. Вопросы есть?

Вопросов не было. Никто не хлопал в ладоши и не кричал «Браво! Бис!» Лица были всё также сосредоточены и даже, отчасти, мрачны.

– Теперь, что касается ближайших действий, – проговорила я. – После сбора можете отправляться в ресторан на ужин. С этого дня экипаж принимает пищу исключительно в ресторане и исключительно в установленные распорядком часы. Вахтенные получают приготовленное в соответствии с разработанными методиками питание на постах. Никаких бутербродов всухомятку и вчерашних пирожков. Не хватало ещё, чтоб у вас во время вахты прихватило желудок. Или после вахты. Помещениями командира разрешается пользоваться только с моего согласия или в моё отсутствие – с согласия старпома или замещающего командира старшего офицера. Аналогично решается вопрос с предоставлением увольнительных. При этом учитывается мнение старшего офицера службы. И последнее, после ужина всем вернуться на свои рабочие места и снять все пароли и блокировки со служебных файлов. На этом звездолёте секреты уместны только в особых случаях, в каких – определяет командование. Вся ваша информация должна быть доступна всем членам экипажа. Капитан Эрлинг, на вас возлагается контроль исполнения этого приказа. Доложите завтра в десять. У старпома есть, что сказать?

– Пока нет, – покачал головой Хок.

– Если вопросов, по-прежнему, нет, можете быть свободны.

Расходились медленно и молча. В нашу сторону почти никто не взглянул. Джулиан задержался у дверей, поджидая нас.

– Похоже, ты всех напугала, даже меня, – заметил он. – Неужели нас ждёт такая жизнь?

– Именно такая. Может, нам нужно было пойти в грузовой флот, там было бы спокойнее, но теперь выхода нет.

– И ты так жила, пока командовала своим «Эдельвейсом»? Удивляюсь, как тебе удалось обзавестись тремя детьми.

– Двумя. Только двое родились в тот период, а как, я тебе потом объясню.

– Пошли в ресторан, а то все места займут, – проворчал Хок. – Сегодня там будет много народа.

– Минимум три места будут свободны, – невесело возразила я.

– Лишь бы не за разными столами.

Свободный столик на троих мы нашли возле той самой беседки-фонаря, где пышно зеленели экзотические растения. Кто-то включил музыку, и мы сидели, оглядываясь по сторонам. Самая большая компания собралась за столиком на шестерых. Там сели пятеро стрелков с Белым Волком и Мангустом во главе. Тутта Йохансен, Зира Кхан и ещё две девушки сели чуть дальше. Рядом с ними пристроились за столиком на двоих Булатов и Вербицкий. Братья Эрлинги сели подальше от всех остальных. Я заметила, что некоторые оглядываются, в поисках свободных мест. Похоже, это и были завсегдатаи капитанского салона. Джонни Лю, Дакоста, очень красивая высокая женщина с пышными рыжими волосами и ярко подведёнными зелёными глазами и ещё одна – худощавая блондинка с острыми чертами лица. С ними рядом топтался щупленький сержант со встрёпанными белесыми волосами и выпученными, слегка испуганными глазами.

Наконец, они нашли два свободных столика рядом: на четверых и на троих. Причём Джонни, Дакоста и рыжая сели за большой, явно оставив кому-то место, а блондинка и сержант – за соседний.

Дверь из кухни распахнулась, и оттуда вылетел Микки с полным подносом. Он принялся крутиться на своих роликах между столами, стремительно раздавая блюда, а из кухни тем временем появилась Бетти, правда, без передника и тесака, и направилась к пустующему месту за столиком «господ».

– Мы имеем счастье лицезреть нашу оппозицию, – проговорил Хок, с таким же интересом наблюдавший за происходящим.

– Эта блондинка, кажется третий помощник, Анхела Риварес, – припомнила я.

– Верно, – кивнул Хок. – Сержантов на звездолёте немного, только стрелки и техник. Стрелки, за исключением рыжей русалки, сидящей рядом с Дакостой, разместились рядом со своим командиром. Значит этот гном – сержант Тилли Бом.

– Ты серьёзно?

– Это его имя и фамилия. Не удивительно, что у него такой вид. К тому же он подчиняется не Бомбадилу, а третьему помощнику Риварес.