Текст книги "Ковчег изгоев (СИ)"

Автор книги: Лариса Куницына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 47 страниц)

– Доктор, вы уверены, что всё правильно делаете? – наконец раздражённо спросил он.

– Абсолютно, – невозмутимо ответил тот. – На ваше несчастье доктор МакЛарен занят другим пациентом, а я не умею лечить ласковыми прикосновениями.

– Конечно, лучше шибать пациента током, – проворчал Вербицкий, – чтоб реже заходил.

– Как его руки, доктор? – спросила я, подойдя.

– Как видите, он их уже чувствует, – пожал плечами Дакоста. – Ещё полчаса назад он ныл, что они похожи на поленья, и он теперь навсегда останется инвалидом.

– Я не ныл, – возразил радист. – Вы спросили, что я чувствую, и я честно сказал, что рук точно не чувствую.

– Нарушено кровоснабжение, – пояснил мне Дакоста, – Но к счастью, вены не были пережаты. Это просто следствие того, что они находились выше головы. К тому же слегка растянуты и деформированы мышцы, и опухли суставы. Через неделю всё будет в порядке.

– А быстрее нельзя? – нахмурился Вербицкий. – Мне ведь работать надо. Я один остался.

– Я нашла вам помощницу, – заметила я. – Долорес Хорхе, с «Орфея».

– Вы нашли кого-то на планете?

– Надёжных друзей. Они помогли нам вернуться сюда, а мы пообещали вернуть их домой.

– Всё, на сегодня хватит, – проговорил Дакоста. – Утром придёте снова, и продолжим. Заодно посмотрим, как заживают царапины и ссадины. В остальном ваше состояние вполне удовлетворительное. У вас здоровый молодой организм, только не стоит этим злоупотреблять.

– Почему все врачи говорят одно и то же?

– Чтоб вам, наконец, пришло в голову, что в этом есть зерно истины, – усмехнулась я, глядя, как Дакоста ловко снимает с него провода.

Вербицкий сел на столе и посмотрел на свои руки.

– Не слушаются, – вздохнул он.

– Ловите момент покоя, – усмехнулся Дакоста. – Потом они начнут активно трястись.

– Ужас… Поможете мне одеться?

– Естественно, не выгонять же вас из медотсека в одном белье.

Пока Дакоста помогал ему одеваться, я прошлась по кабинету, осматривая разные приборы, камеры и столы, некоторые из которых неприятно напоминали средневековые орудия пытки.

– А теперь скажите мне, капитан, за что это именно на вас так взъелась Жаклин Дюбо? – спросила я, останавливаясь перед подобием древнего электрического стула.

– Из ревности, – неохотно ответил он. – По прибытии на звездолёт я познакомился с ней и увлёкся. Совершенно искренне, поверьте. А потом появилась Тутта.

– И это оказалось серьёзнее?

– Да. Но Жаклин, оказывается, убедила Тутту в том, что я этакий донжуан и сердцеед.

– А это, конечно, неправда, – вставил Дакоста.

– Это правда, и тем больнее мне было узнать, что девушка, в которую я влюбился, меня предала. Где сейчас Жаклин? Вы её арестовали?

– Нет, она заперлась в моей каюте.

– Не нужно оставлять её там надолго без присмотра. Она что-нибудь придумает.

Я обернулась и взглянула на него.

– И что вы предлагаете?

Дакоста застегнул молнию на его куртке, и теперь капитан Вербицкий выглядел вполне здоровым и благополучным, если не считать чёрной щетины на лице, которая, впрочем, ему шла. Этому парню пойдёт всё, даже рога и копыта.

– Я предлагаю прямо сейчас пойти туда. Если вы позволите мне войти с вами, я гарантирую, что заставлю её сдаться без сопротивления. В противном случае она будет вести себя как дикая кошка и может кого-нибудь ранить.

– Хорошо, вы пойдёте с нами, – согласилась я. – Пора и вам ставить свои способности на службу Отечеству.

Уже на пороге я обернулась к Дакосте.

– Доктор, напоминаю, что обед в час дня, будет весело. И ещё, когда я смогу поговорить с Этьеном?

– Не скоро, – улыбнулся Дакоста. – Если впредь хотите с кем-то поговорить, то предварительно предупредите об этом Белого Волка, чтоб он ломал ему не челюсть, а что-нибудь другое.

– Чёрт… – пробормотала я и вышла из кабинета.

Вербицкий шёл за мной, оглядываясь назад.

– Что вы с ним сделали, командир? Он ведёт себя как человек…

– В каком смысле?

– Да он нас раньше за людей не считал. А теперь так заботлив, и даже вроде какой-то юмор появился. В чём секрет?

Я остановилась возле лифта и обернулась к нему.

– Секрет прост, – с доброжелательным видом проговорила я. – Что не любите вы, то не любит вас, Полюбите это и позвольте ему просто быть, тем самым вы уберёте препятствие со своего пути. Важно начать осознавать свои недостатки, потому что, увидев их и ощутив необходимость преодолеть их, вы рано или поздно поднимитесь над ними и войдёте в атмосферу бескорыстной любви.

– Я подумаю над этим, – пообещал он.

– Подумайте, – кивнула я и прыгнула в шахту лифта.

Выйдя из потока на жилом уровне, я поднесла браслет к губам.

– Рауль, подойди к моей каюте и захвати пару пушек.

– И я постараюсь больше не задавать вам глупых вопросов, – добавил Вербицкий, встав рядом.

– Можете задавать, – пожала плечами я. – Просто будьте готовы к соответствующим ответам.

– На этом звездолёте не только я умею заговаривать зубы, – констатировал он.

– Это точно, – я направилась к двери своей каюты и остановилась в ожидании.

Из кухни доносились странные звуки: шипение, мурлыканье, бульканье воды и голос Бетти, которая напевала что-то про малютку Дженни. Потом появился Хок, вымытый, чисто выбритый, в новенькой форме с сияющими нашивками. Полюбовавшись на его свеженькую физиономию, я кивнула на дверь:

– Открывай.

Он подал мне парализатор и склонился к замку.

– Вуаля, – по своей привычке произнёс он, замок щёлкнул, и дверь приоткрылась.

Он распахнул её и вошёл. Я последовала за ним. В каюте был относительный порядок, если не считать чужого тряпья на моих диванах и грязной посуды на барной стойке. Жаклин Дюбо выскочила из спальни и замерла на пороге, сжимая в руке на уровне виска маленький цилиндр с кнопкой. Кнопка была вжата в корпус. В другой руке у неё был небольшой бластер. Она зло и радостно улыбалась, наведя бластер на меня.

– Не стреляй, – произнесла я, повернувшись к Хоку. – У неё в руке гравитационная горная мина. Она тут всё разнесёт, если эта дура отпустит кнопку.

– Сам вижу… – озабоченно кивнул он.

Она закивала. Но тут из-за моей спины вышел Вербицкий и встал между нами.

– Жаклин, отключи мину, – негромко приказал он.

Она рассмеялась.

– Я тебя не слышу! Я заткнула уши! Впрочем, я знаю, о чём ты говоришь, просто не слышу твоего голоса.

– Выйдите, пожалуйста, – повернулся ко мне Вербицкий. – На две минуты, не больше.

Хок мягко, но настойчиво взял меня за локоть и вытащил в коридор. Дверь захлопнулась, и он прислонился к ней спиной. На его губах появилась странная усмешка.

– Это что, мужская солидарность? – мрачно уточнила я.

Он улыбнулся шире.

– Надеюсь, нам не придётся соскребать её мозги с потолка.

– Ты умеешь успокоить женщину, – проворчала я, настороженно прислушиваясь, но слышала только плеск, мурлыканье и что-то про Тома, который строил дом.

Дверь открылась действительно минуты через две. Вербицкий стоял у косяка, подпирая его плечом и равнодушно глядя на Жаклин, которая сидела на полу, поджав ноги и прижавшись грудью к коленям. Она сжимала голову руками и тихо подвывала. Мина аккуратно лежала на столе, а рядом поблескивал извлечённый из неё детонатор. Ясно, что Вербицкий этого сделать не мог. Это сделала она, до того, как упала, схватившись руками за голову.

– Что с ней? – спросила я.

– Не знаю, – бесцветным тоном произнёс он. – Мне с детства запрещали делать это…

– Что?

– Доказывать другим детям, что мой голос можно услышать и с заткнутыми ушами. Я могу идти, командир?

– Идите, – пробормотала я.

Хок подошёл к Жаклин, осторожно поднял её и взял на руки. Её запрокинутое лицо было бледным, а из открытых, но каких-то незрячих глаз лились слёзы. Хок задумчиво взглянул на меня:

– Скажи честно, ты не боишься этих ребят?

– Иногда, – призналась я, – особенно в такие минуты… Но мой страх это не повод выбрасывать их на пирс.

– Я начинаю понимать Дакосту, который хотел их контролировать, – пробормотал он. – Есть вещи, которые можно держать рядом, только если они под контролем.

– Согласна… Но есть разные методы контроля.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Он прошёл мимо меня и, выйдя из каюты, направился к лифту. Я осмотрелась ещё раз. Оставаться в каюте не хотелось, она казалась чужой. Забрав со стола мину и детонатор, я подошла к двери, по дороге скомандовав:

– Генеральная уборка.

И уже закрывая за собой дверь, услышала, как выползают из люков маленькие роботы-уборщики, и затылком почувствовала легкое веяние свежего потока воздуха, наполненного озоном и ещё каким-то свежим прохладным ароматом.

В коридоре было пусто. Время шло к часу дня. Скоро экипаж соберётся в ресторане и можно будет увидеть, кто выжил и на кого можно положиться. Бросив взгляд на дверь ресторана, я развернулась в другую сторону и медленно побрела в командный отсек.

Адреналин иссяк. Напряжение не только последних часов, последних дней схлынуло, оставив после себя смертельную усталость. Не хотелось оценивать, ни происшедшее, ни свои действия, ни сложившуюся ситуацию. Больше не хотелось ничего.

На мостике было тихо, словно весь корабль вымер. Тихонько перемигивались на приборных панелях разноцветные огоньки, и на фронтальном экране медленно парили в чёрной пустоте бледные, как пыль, звёзды. Мы слишком далеко от дома… Мысль мелькнула и пропала, оставив лишь слабое недоумение. К чему это?

Я села за свой пульт и активировала терминал.

– Командор высшего класса Северова, – идентифицировала меня охранная система. – Доступ получен.

– Спасибо. Полная автоматическая диагностика систем звездолёта с выводом общих показателей на первый, второй и четвёртый экраны. Все неисправности и сбои дублировать в голосовом режиме.

На экранах замелькали цифры, схемы, чертежи. Глядя на них, я иногда через сенсоры запрашивала развёрнутые характеристики показателей на третий экран. Думать было ни к чему, достаточно было смотреть и понимать. Информация мгновенно попадала в нужные участки мозга, пробегая по нейронам с бешеной скоростью. Пальцы сами скакали по сенсорам. А в голове складывалась картина жизни корабля, биения его пульса, его дыхания, тока энергии по его артериям, состояние его разветвлённой нервной системы. Я чувствовала живую душу этого огромного звездолёта, жизнь его мощного, совершенного тела. И где-то далеко на периферии сознания мелькнула удивлённая мысль, что когда-то давно, в другой жизни я умела чувствовать другой корабль, большой, сильный, добрый и надёжный. Я не просто водила его по Вселенной, я не просто летала в нём, я летала с ним, или, может быть, им, потому что когда-то ощущение того, что я сливаюсь в одно целое с моим «Эдельвейсом», было таким естественным, что я даже не задумывалась, есть ли такое чувство у других. А потом всё это забылось, как забывают люди о крыльях, которые были у них в прошлой жизни. И вот теперь это почти забытое, и потому немного странное, но чарующее ощущение слияния с баркентиной снова охватило меня. Я почувствовала её тело, как своё, и её душа, молодая и светлая осторожно и преданно коснулась меня.

И силы вернулись, потому что «Пилигрим» был в порядке, он был жив, он был готов к работе, и он был рад, что остался с нами. Немного странное чувство неудобства, какого-то дискомфорта промелькнуло мимо, и я, отметив его, устремилась дальше, прощупывая вместе с кораблем все его самые потаённые уголки, сверяя свои ощущения с показаниями диагностических систем. И покой потихоньку снова опустился на мои плечи, пусть не устраняя до конца чувство усталости, но, по крайней мере, делая его менее тревожным и болезненным. Я ощутила силу звездолёта, как свою, я осознала всю его защищенность и мощь его оборонительных систем. Он стал моей крепостью, моим домом, моим ковчегом в бурных волнах космоса, который рано или поздно всё равно пристанет у далекого Арарата.

Сзади послышались шаги, и кто-то остановился справа от меня.

– Командир, вас все ждут, – произнёс Булатов.

Я подняла руку, призывая его к молчанию, и указала на кресло перед пилотским пультом. Он сел.

Диагностика подходила к концу. Компьютер ни разу не подал голос, сообщая о каких-то проблемах или сбоях в работе автоматики корабля. Мои ощущения полностью совпадали: «Пилигрим» был в полной боевой готовности, все его системы работали как часы, его огромный организм функционировал слаженно и ровно. Пожалуй, пока только на него я могла положиться, как на тех, кого я привела с собой.

– Диагностика закончена. Неисправности и сбои не выявлены, – сообщил компьютер.

– Благодарю, – кивнула я.

– У вас тоже мозг как компьютер работает, – произнёс Булатов задумчиво. – Я думал, я один такой на свете.

– Я никогда не видела в своем общении со звездолётом ничего странного, – пожала плечами я и повернулась к нему. – Как ваша голова?

– Хорошо, – кивнул он.

Внешне я не увидела никаких признаков травмы, но подумала, что нужно будет на всякий случай отправить его в медотсек. Завтра.

– Выглядите нормально, – подтвердила я.

Он опустил глаза и покаянно произнёс:

– Я вас подвёл, командир.

– Почему?

– Вы доверили мне звездолёт, а я его не уберёг.

– Обошлось, – проговорила я. – Никто не мог ожидать такого… Мне, может, и стоило оставить на мостике старпома, но не факт, что ему удалось бы это предотвратить. Да и на планете он нам пригодился.

– Да, ребята рассказали, – он посмотрел на меня тёмными настороженными глазами. – Это очень странное место, и с нами со всеми, со звездолётом происходит что-то странное. Я не знал, что такое возможно.

– Боюсь, что эти странности станут нашей реальностью, – пробормотала я, посмотрев на экран. – И мы чаще будем видеть темноту, чем звёзды. Именно такие ситуации и будут нашей работой, разве что со временем мы сможем быть уверены, что экипаж надёжен на все сто, то есть, чтоб можно было полностью положиться на каждого в отдельности и на умение работать всем вместе.

– Порой мне кажется, что это невозможно.

– Это потому что эти пять дней вы просидели в одиночестве под замком. А мы были внизу: семь человек, которые ничего друг о друге не знают, и при этом предпочитают хранить свои секреты. Но оказалось, что каждый из нас может играть в команде честно и готов пойти ради общего дела до конца. Просто нужно немного доверия.

– Вот доверия мне и не хватает, потому что я просидел под замком.

– Вас уже выпустили, – напомнила я, посмотрев в конец коридора, где появился Хок. Он быстрым шагом вошёл на мостик и взглянул на меня.

– Экипаж требует командира, – сообщил он. – У нас сегодня вроде как праздник.

– Это по какому ж поводу? – уточнила я.

– По поводу боевого крещения, которое мы с грехом пополам, но всё же выдержали, – невесело усмехнулся он. – Умение не сесть в лужу – это отличный навык, но и способность выбраться из неё – тоже не лишнее.

– Уговорил, – согласилась я, поднимаясь из-за пульта. – Ну и дебют у нас!

– Первый блин… – прокомментировал Булатов, тоже встав.

– Как Жаклин? – спросила я, направляясь к выходу из отсека.

– Состояние средней тяжести, – ответил Хок. – Дакоста говорит, что у неё общая контузия, словно рядом с ней разорвалась вакуумная граната. Многочисленные мелкие кровоизлияния мозга. Выживет, но что теперь будет с её телепатией, сказать трудно.

Я мрачно покачала головой:

– «И полетела шерсть клоками со всех, кто лезет на Добро…»

В ресторане было шумно, по залу проносились звуки медленного фокстрота. В центре было сдвинуто несколько столов, на которых красовались яркие блюда отнюдь не дежурного обеда. Бутылок, правда, не наблюдалось, но и без этого было весело. Наши новые друзья, похоже, не нуждались в официальном представлении командования, они отмытые, причёсанные и одетые в форму «Пилигрима» уже расположились рядом с членами экипажа и чувствовали себя как дома. Мой взгляд упал на Окато, сидевшего в компании стрелков. Его тёмное узкое лицо с чёрными миндалевидными глазами было озарено белозубой улыбкой. Наверно, они до сих пор были не до конца уверены, что это не сон. Хоть кому-то на этом звездолёте хорошо.

Увидев меня, Белый Волк вскочил, и тут же послышались радостные возгласы.

– Командир, надеюсь, вы позволите сегодня экипажу немного нарушить распорядок на корабле и задержаться в ресторане, чтоб отметить знаменательное событие по поводу нашего возвращения на борт, и в честь друзей, влившихся в наши тесные ряды, без которых мы вряд ли так скоро осилили бы этот подвиг?

– Спасибо, что спросили, капитан-командор, – я склонила голову. За столом нависла напряженная тишина. Я подошла к свободному месту, и Хок предупредительно отодвинул стул. – Вольно, – произнесла я, садясь. – Специалисты могут не выходить сегодня на вахты при условии, что их терминалы работают в штатном автоматическом режиме с настройкой информационно-аналитических блоков на радиобраслеты.

Все тут же уткнулись в свои браслеты, подключаясь к своим ИАБ. Хок сел рядом со мной и с усмешкой осмотрелся.

– Команда выполнена, – доложил он через минуту.

– Тогда можете расслабиться, – разрешила я.

За столом снова стало весело и шумно. Из кухни примчался Микки на своих роликах и, сделав рядом со мной изящный пируэт, выставил на стол огромную тарелку, заполненную всякой вкуснятиной, от одного вида и запаха которой у меня закружилась голова. Я уже несколько дней не ела ничего кроме таблеток пищевого концентрата.

– Джулиану отнесли обед? – забеспокоилась я, слегка придя в себя.

– Дакоста сунулся выяснять, – улыбнулся Хок, – и получил многословную и цветистую отповедь, смысл которой сводился к тому, что на звездолёте есть люди, добросовестно исполняющие свои обязанности, а именно Бетти, которая прекрасно помнит, когда, кого, где и чем она должна накормить.

– Кстати, где она?

– Думаю, что до последнего момента она готовила шедевр, который сейчас стоит перед тобой. Так что вот-вот появится.

Но первой появилась не Бетти. Из открытой двери кухни вышло нечто великолепно-пушистое, серо-кремовое, с белой манишкой и в белых тапочках на тёмных толстых лапках. У этого гордого и прекрасного существа была шоколадная мордочка и огромные доверчивые голубые глаза с рубиновыми зрачками. Лохматую голову украшали два коричневых закруглённых ушка, а позади широкой кудлатой спины гордо реял, подобно развёрнутому знамени, пышный хвост цвета чёрного шоколада.

Снова все смолкли, поражённо глядя на это явление, а существо изящно переставляя пушистые лапы, под звуки фокстрота приблизилось к столу, как в ворота вошло под него и пропало, чтоб мгновение спустя возникнуть на коленях у ошарашенного Хока.

– Я так и знала! – воскликнула Бетти, наблюдавшая за этим дефиле с порога кухни. – Это ваш кот, старпом!

– Вы знали? – растерянно переспросил Хок под общий хохот.

– Вы слишком похожи! – Бетти прошествовала тем же путём и с той же грацией и присела за стол рядом с Дакостой. – Но не думайте, что вам удастся отвертеться. Я вымыла вашу грязную мочалку и превратила её в образчик чистоты и благоухания. Так что с вас идёт!

– Что именно? – насторожился Хок.

– Для начала медленный фокстрот, а потом я придумаю что-нибудь ещё.

Кот тем временем деловито осмотрелся. Тарелка Хока не вызвала у него энтузиазма, наверно, он не занимался трансцендентальной медитацией. Зато, увидев на моём блюде составляющие морского коктейля, он ласково и нежно взглянул на меня, потом деликатно вытянул свою пушистую лапку и ухватил пальчиками за хвост самую крупную креветку. На морде у него появилось выражение, подозрительно напоминающее заискивающую улыбку.

– Странный кот, – подтвердила мои мысли Бетти. – Любит мыться, играет пеной, подбрасывая её ладошками, да ещё и хихикает при этом.

– Хихикает? – подозрительно переспросил Дакоста.

– Ну и хихикает, – тут же сменила тон Бетти. – Ты в детстве не хихикал, когда тебя щекотали? Слишком поздно собираешься устроить охоту на ведьм. Всех уже повыловили без тебя.

Дакоста отмахнулся и принялся за еду. Настроение у всех было прекрасное. Уже через час Хок с Бетти кружили по небольшому пятачку в медленном фокстроте, потом к ним присоединились Митико и Окато. Я с интересом поглядывала на него, а он танцевал так, словно занимался этим каждый день, и любил это занятие больше всего на свете.

– Командир? – рядом со мной с улыбкой, похожей на восход месяца, стоял Мангуст, протянув мне смуглую руку с длинными пальцами. Я хотела отказаться, но почему-то отложила салфетку, встала и, уже коснувшись его пальцев, поняла, что мечтала об этом с того самого вечера в ресторане под названием «Авиценна».

Обед плавно перетёк в ужин, и я уже начала ощущать, что на звездолёте, наконец-то, появилась та самая, ни с чем несравнимая атмосфера близости и взаимной симпатии, которой мне так не хватало в начале. А потом появился Джулиан и привёл с собой испуганную Анхелу и Тилли с забинтованной головой. Момент был выбран удачно, все были настроены благодушно, и потому им тут же нашлись места. А кот, почуявший запах синтетического мяса из тарелки Тилли, тут же перебрался к нему, всеми способами выражая свою дружескую привязанность и совпадение вкусов.

Джулиан сел рядом со мной. Вид у него был усталый, но глаза искрились, как небо в центре Галактики.

– Как дела? – спросила я.

– Отлично, – шепнул он, наклонившись ко мне, и коснулся губами моей щеки. – Можете готовить для Таро каюту. У вас пара дней, не больше.

– Через два дня гостевая каюта в капитанских апартаментах должна быть готова, – распорядилась я, взглянув на Джонни Лю.

Он радостно закивал.

– Всё хорошо, что хорошо кончается, – прогудел Бомбадил, почесывая шейку коту, сидевшему рядом на коленях у Тилли. – Погуляли, и домой пора…

– Каким это образом, позвольте узнать? – поинтересовался Вербицкий.

Ему единственному было не слишком весело. Руки его по-прежнему не слушались, а есть с ложечки на людях, не позволяла гордость.

– Мы знаем, как перестроить схему «Херона», чтоб он заработал, – будничным тоном сообщил Лин.

– Серьёзно? – встрепенулся один из стажёров. – Так мы что, скоро домой полетим?

– Нет, – покачала головой я, – мы никуда не полетим, пока не выполним задание. Мы пока ещё ничего не сделали для его выполнения. Экипаж патрульного катера не нашли, ситуацию до конца не выяснили, опасность для Земли и Объединения не устранили. Разве что получили сведения о том, что на этой планете находится около пяти тысяч человек, которым весьма вероятно нужна наша помощь. И пока мы не разрешим все эти проблемы, мы отсюда не улетим. Это ведь и есть наша работа.

За столом в очередной раз стало тихо. Члены экипажа, настороженно, печально или разочаровано смотрели на меня.

– А в чём дело? – недоумённо пожал плечами Окато. – Поисковик не может улететь из сектора, где находятся терпящие бедствие.

– Между нами говоря, спасатель называется спасателем, прежде всего, потому, что должен спасать других, а не себя, – добавила Долорес.

– Пока у нас из кадровых поисковиков-спасателей в экипаже только командир, – пояснил Хок.

– Но мы не просто поисковики, и не просто спасатели, – неожиданно заговорил Дакоста. – Мы воины Света, чья задача сражаться с проявлениями Тьмы, которые угрожают человечеству. Именно для этого и построен этот корабль.

– О таких вещах, между прочим, заранее нужно предупреждать, – заметил Вербицкий.

– И, наверно, для такой работы нужна какая-то специальная подготовка, – добавил Мангуст.

– Возможно, – согласилась я. – Но мы с вами уже здесь, и мы имеем то, что имеем. У нас есть время для передышки и подготовки к следующему ходу. У нас есть люди, имеющие необходимую подготовку. И у нас есть задачи, которые мы должны выполнить. И да помогут нам Светлые звёзды. А пока не будем впадать в уныние. Нас слегка тормознули, но мы, по-прежнему, на своем звездолёте, и, по-прежнему, неуязвимы и весьма опасны для противника.

– И чем же мы для него опасны? – уточнил Вербицкий, задумчиво взглянув на меня.

– Тем, капитан, что он до сих пор не знает, с кем связался.

– И с кем?

– В таких делах, как борьба Добра и Зла, случайностей не бывает, – негромко произнёс Джулиан. – Каждая сила выставляет на ристалище своего бойца или необходимое количество бойцов. И в том, что мы оказались здесь, есть промысел Божий. Вот именно понимания этого и нет у нашего противника.

– А вы уверены, доктор, что мы те самые бойцы?

– Если мы здесь, то, значит, так и есть. Мы сами можем не осознавать этого, той силы и того потенциала для борьбы, который заложен в нас свыше. Но и в этом нет случайностей. Если меч вложен в руку, значит, бой будет. И никому не будет послано испытание свыше того, какое бы он смог выдержать.

– Тема для размышления, друзья мои, – проговорила я, вставая. – На этой возвышенной философской ноте и закончим. Сегодня все свободны. А завтра будьте готовы приступить к работе. Нам пора готовиться к более решительным действиям.

Ночью мне приснилось, что наше возвращение было сном, что на самом деле «Пилигрим» взорвался на орбите, на планете не было ни Таро, ни Окато, ни Долорес с близнецами. И мы были одни, в темноте, под чужими тусклыми звёздами. Без цели, без надежды, без сил.

Я проснулась и тут же уцепилась за краешек реальности, стараясь не дать себе снова провалиться в этот безысходный сон. Я повернулась, с наслаждением чувствуя кожей гладкую свежесть простыни, и только тут поняла, что одна в постели. Мне не захотелось идти вечером к себе, и я осталась у Джулиана. Теперь, проснувшись среди ночи, я поняла, что его нет рядом. В каюте нависла глухая тишина, в которой не было даже призрака звука. Ощущение пустоты, затопившей всё вокруг, было таким сильным, что я приподнялась и прислушалась. Звуков по-прежнему не было, зато я уловила едва различимый запах табака. Поднявшись, я вышла из спальни и увидела Джулиана возле экрана, превратившегося в окно, заполненное звёздами. Маленькая оранжевая звезда двигалась возле его пальцев.

– Почему не спишь? – спросила я, подходя.

Он вздрогнул и обернулся, после чего быстро спустил сигарету в утилизатор и включил вентилятор. Он зашумел, имитируя звук ветра и шелестящих крон, запахло дождём и листвой.

– Да, что-то не спится… – проговорил он. – Странное чувство, что что-то не так. Не могу объяснить, почему… Ещё вечером ничего не чувствовал, наверно, потому что слишком устал. А сейчас ночью, в тишине… На звездолёте всегда так тихо?

– На звездолёте существуют только звуки, родившиеся в нём, – произнесла я, подходя ближе. – За обшивкой вечная пустота, где нет даже звуков. Переборки делают звуконепроницаемыми. Если нужны звуки, их можно включить.

– Странный мир… – прошептал он, коснувшись рукой экрана. – Даже окно – не более чем иллюзия. За ним можно увидеть горы, снежные долины, ивы над прудом, древние храмы… А на деле, лишь тонкая плёнка экрана.

– К этому можно привыкнуть.

– Не спорю… – он вздохнул и опустил голову. – Мне не по себе. Там внизу, на Гимеле, я не чувствовал такого. А здесь…

Я подошла к нему и попыталась заглянуть в лицо.

– Это на что-то похоже?

Он поднял голову и взглянул на меня. Его глаза странно блеснули в темноте.

– Да, нечто похожее я чувствовал, когда здесь была она.

– Тия?

Он молча кивнул. Мне хотелось сказать, что это только нервы, но я знала, что он ответит: «Это невозможно». Я задумалась. Мне тоже было не по себе. И вдруг вспомнилось, как, диагностируя корабль, я наткнулась на что-то, что встревожило меня. Тогда я отметила про себя это ощущение и двинулась дальше, но сейчас снова вспомнила об этом.

– Давай спать… – шепнула я. – Утром разберёмся.

Он кивнул и обнял меня за плечи. Мы вернулись в спальню и легли. Рядом с ним это ощущение тревоги и дискомфорта истончилось и почти исчезло, и я всё-таки смогла снова уснуть.

Утром за завтраком я заметила, что Хок чем-то озабочен. Вид у него был мрачный и какой-то неуверенный.

– Ты что, плохо спал? – спросила я.

Он внимательно посмотрел на меня, но ответил:

– Нет, я спал как убитый.

– И что тебе снилось? – поинтересовался Джулиан, рассматривая кофейную ложку, которую крутил в пальцах.

Хок так же пристально взглянул на него.

– Я всю ночь бродил во сне по пустым коридорам и кого-то искал. Я знал, что здесь кто-то есть, что он затаился и смотрит на меня из засады. Я чувствовал его взгляд, но он каждый раз успевал спрятаться, когда я резко оборачивался.

– И ты никого не нашёл?

– Вообще никого… Звездолёт был пуст. Я проснулся с ощущением, что схожу с ума.

Джулиан положил ложку на блюдце и взглянул на меня.

– Будем ещё кого-нибудь спрашивать или сразу начнём выяснять, что происходит?

– Вчера Булатов сказал, что с кораблём и со всеми нами происходит что-то странное, – вспомнила я. – Возможно, я его не так поняла. Вы займитесь своими поисками, а я займусь своими, – я поднялась из-за стола и снова взглянула на Джулиана. – Когда можно будет поговорить с Таро? Нужна информация о планете.

– Завтра к вечеру, не раньше.

Я кивнула и пошла к столику, за которым сидели Дакоста и Бетти. Присев к ним, я поздоровалась и внимательно посмотрела на обоих. У Бетти был такой вид, словно её мучает мигрень. Мальтийский рыцарь явно провёл ночь в борьбе со своими призраками.

– Некоторые из нас провели ужасную ночь, – проговорила я. – Тревожные сны, ощущение чужих взглядов и присутствия на звездолёте чего-то враждебного. Если б это был единичный случай, я бы не обратила внимания. Если б это случилось с людьми нервными и экзальтированными, я бы стала искать причину группового психоза. Но то, что происходит, выглядит слишком подозрительно, чтоб закрывать на это глаза.

Дакоста хмуро смотрел на меня исподлобья. Бетти устало пожала плечами.

– Может, это близость планеты, а, может, мы все слишком устали.

– А, может, на «Пилигриме» что-то есть? – спросила я. – Абрахам могла забыть здесь какую-нибудь чёрно-магическую игрушку?

– Странно слышать от вас о чёрно-магических игрушках, – проворчал мальтиец.

– Я знаю об их существовании, и видела несколько штук. Здесь может быть что-то такое?

– Нет, – мотнула головой Бетти. – В стенах проложен слой освященного серебра и, для надёжности, – пенелопской слюды. Если в одном из помещений что-то есть, влияние не может проникать в другие помещения. К тому же, здесь везде стоят датчики.

– Датчики? – переспросила я недоумённо.

Дакоста раздражённо пожал плечами.

– Ещё четыреста лет назад люди научились с помощью приборов наблюдать за сверхъестественными явлениями. Думаете, наука всё это время стояла на месте?

– Думаю, что нет. Только явления эти проявляют себя слишком по-разному. На баркентине что-то есть. Подумайте, что это может быть, иначе у нас будут неприятности.

Я поднялась и вышла из ресторана. Пройдя на мостик, я села за свой пульт и ещё раз проверила биологическую активность на звездолёте. Нет, чужих на борту не было, только свои. И все находились именно там, где должны находиться. С минуту поразмышляв, я сняла с пульта микрофон и включила общую связь по звездолёту.