Текст книги "Ковчег изгоев (СИ)"

Автор книги: Лариса Куницына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 47 страниц)

Часть 11

Этот разговор не добавил мне оптимизма. Наверно, будь я не так измотана, я бы порадовалась тому, что у Стэна появился шанс вернуться в нормальное состояние. Но вместо этого я ночью во время дежурства возвращалась к мысли о том, какую сложную проблему придётся решить Джулиану, и какая тяжёлая ответственность легла на его плечи.

Мрачно поглядывая на правый верхний экран, где наш противник уже заканчивал монтаж своей установки климатического контроля, я размышляла о том, что задумал колдун. Возможно, это безобидное сооружение на самом деле станет для нас бластером у виска, а я не могу даже сбить эту штуку, потому что у меня больше нет внешней орудийной системы. И что будет, когда противник поймёт, что мы безоружны? Снова начнёт магические атаки, шабаши у нас под носом? И что мы сможем противопоставить?

Я печально качала головой и возвращалась к созерцанию приборной панели. Всё было в норме. Город красноватой дымкой светился вдали, не проявляя к нам видимого интереса. На сей раз, это меня не огорчало. Мне нужно время свыкнуться с новыми условиями игры, когда у меня под рукой больше нет пушек.

Мысли снова возвращались к Стэну и к проблеме, которая стояла перед нашими врачами. Попробовать помочь ему сейчас, рискуя навредить, если не погубить вовсе, или держать в клетке до возвращения на Землю. Но смогут ли ему помочь там? Станут ли помогать? Крамольная, даже дикая мысль. Конечно, станут! Но это сомнение засело где-то глубоко. Даже у меня, что уж говорить о Джулиане, который видел больше зла, чем добра.

Чтоб отвлечься от тревожных мыслей, я снова занялась диагностикой защитной системы. Всё было в норме. Это итак было ясно, и потому я не слишком обрадовалась. Потом, не забывая следить за экранами и приборами, снова развернула перед собой запутанную схему коммуникаций и принялась рассматривать выпавший участок внешней орудийной системы, в слабой надежде найти какую-нибудь лазейку, чтоб добраться до неё и установить контакт.

Но лазеек не было. Оставалось только удивляться как изящно, даже гениально, решена эта непростая головоломка. И чем больше я вглядывалась в разноцветную паутину линий и пунктиров, тем яснее мне становилось, что этот секрет был спрятан в ней ещё при проектировании корабля, причём спрятан намеренно, как мина замедленного действия. Это укладывалось в общую схему наших предположений. Звездолёт им нужен, чтоб вывезти армию из пространственного мешка, а для этого не нужна орудийная система. Защита может понадобиться, а лазерные пушки совершенно ни к чему. А дальше? Когда они будут на воле, неужели смирятся с тем, что никого не могут уничтожить? Пушки-то неслабые! Система скроена не менее гениально, нежели, секрет у неё внутри, сделана, можно сказать, с любовью. С другой стороны, кто сделал эту систему и встроил секрет, вероятно, и сможет всё исправить. Наверняка, это было им предусмотрено заранее.

Ясно одно, не только часть экипажа, но и кто-то из проектировщиков и строителей звездолёта был связан с нашим противником. А значит, где-то в звездолёте могут быть и другие ловушки и мины.

Я обратилась к киберпилоту и запросила проектную документацию корабля. Как и положено, каждый пакет чертежей и расчётов был дополнен обстоятельной справкой о разработчиках и листом согласований. Внешняя орудийная система была разработана группой инженеров доктора Ника Майлза. Непосредственной компоновкой и коммуникациями занимались Дик Меер и Санди Такей. Система была согласована только руководителем проекта Герхардом Меером.

Я залезла в информационную базу и выяснила, что Дик Меер – сын Герхарда Меера, Санди Такей – его невестка, а Ник Майлз – ее брат. Судя по документам, к полной схеме этого участка коммуникаций имели доступ только эти четверо. За монтаж отвечала Санди Такей. Сложно представить, что остальные трое были здесь ни при чём.

От одной мысли, что главный конструктор «Пилигрима» был заодно с нашими врагами, мне стало не по себе. Хотя и раньше можно было догадаться, что вряд ли удалось бы устроить такую хитрую петлю вокруг одной из основных систем корабля без его ведома. Может, он и был её гениальным автором. А тому, что он был гением, у меня имелось убедительное доказательство в виде баркентины. Только создавал он свой шедевр явно не для нас.

Я снова застучала по сенсорам, выискивая системы, к которым ещё приложили руку эти четверо. Можно было догадаться. Первой всплыла система «Херон». Скорее всего, её нерабочее состояние тоже было частью плана, как и возможность последующей модернизации, которая сделает её эффективной. Очень надеюсь, что наши механики разгадали этот ребус правильно и нашли тот самый ключик, который нужно повернуть, чтоб «Херон» заработал. А то, что ключик существует, стало теперь для меня ясным, как день.

Следующими были, как ни странно, холодильные системы, хотя, возможно, это было случайностью. В этой части работ принимали участие и другие специалисты, в том числе, братья Эрлинги, причём основной частью монтажа руководил Ис. Но не нужно упускать из виду, что, по словам второго помощника Лю, Дэна Кроу поместили в криогенную камеру именно потому, что у холодильников стояла охрана.

И, наконец, именно эта загадочная компания суетилась вокруг алхимической лаборатории и зала пентаграммы, что уже не столько удивило меня, сколько насторожило. На всякий случай я открыла по очереди схемы коммуникаций в этих секторах, но если с холодильниками всё было понятно и в соответствии с законами физики, то вот вокруг лабораторий имелись какие-то странные контуры дополнительных каналов. Причём каналы весьма причудливо переплетались, сливались, разветвлялись, их число в разных местах колебалось от трёх до семи. При всём своём знании техники я не могла понять, что это значит. Цель этих хитросплетений была мне совершенно неясна. Самое интересное, что законтачены эти каналы были на глухой блок, не подключённый к энергетической системе корабля. В технической документации он являлся восьмым резервным блоком аварийного освещения, то есть по определению никак не мог быть задействован в первом полёте. По правде говоря, вероятность того, что он когда-нибудь понадобится, стремилась к нулю. А, значит, и загадочные контуры, скорее всего, не могли быть задействованы экипажем даже случайно.

Дик Меер занимался также системой связи, но здесь всё было слишком прозрачно. Этой частью проекта руководил Роберт Зайдельман. Я его знала давно, когда-то именно он вместе с Глебом Крымовым доводил до совершенства связь на «Эдельвейсе», приводя своей дотошностью в самых мелких деталях моего, мягко говоря, не очень дисциплинированного друга в состояние тихого помешательства.

Санди Такей руководила работами по монтажу системы датчиков жизнеобеспечения и тех самых, которыми сперва так гордился Дакоста. Здесь вполне можно было ожидать подвоха, но на сборке и монтаже трудилась целая рота специалистов, в числе которых были Бомбадил, братья Норги и сержант Бом. Не исключено, что к каким-то датчикам милая Санди и приложила свои ловкие пальчики, но к каким именно, сказать трудно. Самое неприятное, что уж после неё-то их точно никто проверять не стал.

И, наконец, Ник Майлз лично занимался вооружением двух больших вездеходов, стоявших в восьмом ангаре трюма. Разглядывая схему их вооружения, я подумала, что раньше мне бы и в голову не пришло, что такие монстры существуют, а они, оказывается, стоят тихонько у меня в трюме.

– Наверно, он всё-таки, больной… – пробормотала я, брезгливо разглядывая обвешанных оружием бронированных мастодонтов.

Любой из них мог уничтожить небольшой городок этак за четверть часа. Совершенно непонятно, зачем этот ужас на поисково-спасательном звездолёте. Совсем другое дело, если речь идет о флагмане армады завоевателей.

Как ни странно, но после этих открытий я слегка повеселела. У меня появилась цель в жизни: устранить опасность этих ловушек. Я стала соображать, как это сделать, и снова приуныла. На кого в этом деле я могу положиться? Здесь нужны инженеры, а мой единственный техник сидит под домашним арестом за участие в заговоре. Механики? С чего я взяла, что им можно доверять? Потому что их заперли в отсеке на несколько дней, и они сказали, что знают, как заставить «Херон» работать? А, может, они это итак знали, только вот не собираются преподносить этот подарок мне. К тому же холодильники… Это хозяйство находится в полном и абсолютном распоряжении Иса Эрлинга. Если б там было что-то, он должен был давно это заметить. И доложить. Или знать наверняка и молчать, как ни в чём не бывало. Странные ребята эти братья Норги… С чего это командирам кораблей раз за разом избавляться от таких высококлассных специалистов? Наверно, неспроста. А Бомбадил с его лианами? Растения в реакторном находятся тоже с ведома Герхарда Меера. Что это за лианы? Может, они плотоядны в пору цветения?

Все эти мысли снова испортили мне настроение. Труженики на орбите закрывали панелями последние бреши в блестящем корпусе своего творения. Часть рабочих челноков уже уходила обратно к поверхности планеты. Скоро эта штука заработает, и дай Бог, чтоб у нас над головами было действительно мирное небо.

Рассвет налетел стремительно, и небо в самом деле оказалось ясным, безоблачным и нежно лимонным. Вслед за выскользнувшим из-за горизонта светилом в отсек вошёл Окато. Передав ему вахту, я поднялась к себе в каюту, наскоро приняла душ и вызвала Хока и Джулиана.

Мне почему-то казалось, что Джулиан всю ночь не спал, терзаясь своей проблемой. Но он был вполне свеж, без следов бессонной ночи на лице.

– Как спал? – на всякий случай спросила я.

– Крепко и без снов, – пожал плечами он. – Как всегда перед серьёзной операцией. А что?

– Ты решился?

Он молча кивнул и посмотрел на Хока.

– Вечером мы спускались вниз, – пояснил тот. – И знаешь, какую картину застали? Мангуст сидел возле клетки на полу, а рядом с ним лежал Белый Волк в своём зверином обличье. Прямо Маугли с Акелой. Мангуст пояснил, что Белый Волк так лучше понимает, чего хочет Стэн. Ну, а чего он хочет, было ясно и без перевода. Джулиан решил рискнуть, и Дакоста его поддержал. Странно, правда?

– Что странно? – устало спросила я.

– Ну, я думал, что Дакосте куда интереснее было бы привезти домой монстра в виде трофея.

– Зря ты отказываешь ему в нормальных человеческих чувствах, – заметил Джулиан.

– И как вы это сделаете? – спросила я.

– Усыпим, потом трансплантируем в спинной мозг нанокорректор, который постепенно будет производить необходимые изменения на генном уровне. Ну, и установим под кожу несколько датчиков, чтоб следить за его состоянием. Если что-то пойдёт не так, то остановим процесс.

– Это поможет?

– Не знаю, но всё ж хоть какая-то гарантия…

– Ладно, теперь слушайте меня.

И я рассказала им о своих открытиях.

– Холодильники мы проверим и без механиков, – задумчиво произнёс Хок. – Возьму курсантов. Их отбирает кадровая комиссия космофлота, в которую входят ректоры космошкол, так что вряд ли среди них могут быть шпионы. Вездеходы просто задраим в ангаре и обесточим запорные устройства дверей. А вот что делать с этими загадочными контурами вокруг лабораторий? Они не активированы.

– Что будет, если их активировать?

– В контуре создастся умеренное энергетическое напряжение. Это единственное, что я могу сказать, – он обернулся к Джулиану.

– Я не разбираюсь в технике и не знаю, к чему это приведёт, – ответил тот.

– Может, просто демонтировать этот восьмой блок? – предложил Хок.

– Я бы не стал, – возразил Джулиан. – А если это что-то полезное, что они приберегли именно для себя?

– А если эта штука, включится и создаст внутри контура какую-нибудь жуть?

Они оба вопросительно взглянули на меня. Я задумчиво посмотрела на экран своего компьютера, разглядывая схему коммуникаций.

– Просто переключи контуры на третий и четвертый резервные блоки вентиляционной системы.

– А что делать с восьмым?

– Подключи его к системе аварийного освещения. После седьмого резервного блока.

Он задумчиво посмотрел на экран и кивнул.

– Мудро… А главное, в полном соответствии с технической документацией.

– А вот как быть с датчиками, не знаю, – честно призналась я. – Их слишком много, чтоб проверить все.

– Попробую расспросить членов экипажа, какие датчики кто монтировал, – предложил Хок. – Заодно понаблюдаю за их реакцией.

– Хорошо, – кивнула я. – А я посплю пару часов.

– Пару? – переспросил старпом. – Нужно спать минимум восемь часов в сутки.

– После возвращения домой отосплюсь, – я покачала головой, хоть и понимала, что он прав. – А пока хватит и этого. Были времена, когда мне приходилось обходиться без продолжительного сна по семь суток.

– А к чему такие подвиги? – поинтересовался Джулиан. – Всё идёт нормально. Экипаж работает. Рауль полностью контролирует ситуацию. Ничего экстренного не происходит. Кроме того, не забывай, что тебе светит поединок с колдуном. Так что спи, сколько нужно организму. Если что-нибудь случится, тебя разбудят. Счастливых снов…

Он подошёл ко мне и поцеловал в лоб. Голову сразу заполнил туман, и я почувствовала, что у меня едва хватит сил дойти до постели. Сережа Ясенев, мой врач с «Эдельвейса» умел делать так же, правда, без поцелуев… Эту мысль я едва успела додумать по пути в спальню. С ней, видимо, и уснула.

Я проснулась как раз к обеду, но выспалась хорошо и чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Нужно было признать, что поцелуй любимого на сон грядущий – вещь более чем полезная.

В хорошем настроении я пришла в ресторан и села за стол. Уже приступив к трапезе, я заметила, как тихо вокруг. Все сидели, уткнувшись в свои тарелки, изредка бросая взгляды на Джулиана.

– Что происходит? – спросила я, тоже посмотрев на него.

– Ничего, – он покачал головой. – Наверно, экипаж ждёт результата операции, которую сделали Стэну. Но он будет не так скоро. Сначала должен измениться интересующий нас участок генома, только потом он начнёт влиять на всё остальное. Это потребует времени… – он отдернул рукав и посмотрел на экран браслета. – Пока все его показатели в норме.

– Сколько времени это может занять? – спросила я.

– Понятия не имею. Я никогда не делал ничего подобного.

Мы с Хоком быстро переглянулись.

– А если не получится? – нахмурился он.

– Тогда, скорее всего, я лишусь лицензии, – ответил Джулиан.

Я испуганно посмотрела на него. Такой вариант просто не приходил мне в голову. Работа значила для него слишком много, чтоб он мог потерять её. Впрочем, теперь уже говорить что-либо было бессмысленно. Я только вздохнула и перевела взгляд на Хока. Он молча покачал головой.

После обеда я пошла в свой отсек и села перед компьютером. Стыдно признаться, но я думала не о возможных плачевных последствиях этого медицинского эксперимента для Стэна Стаховски, а о том, что, если что-то пойдёт не так, Джулиан может потерять право лечить людей. Возможно, его поведение и было безответственным, об этом могут судить только специалисты, но я знала, что он сделал это для того, чтоб спасти пациента. Но он мог и ошибиться…

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Вошёл Хок. Судя по его лицу, он был обеспокоен и, скорее всего, тем же.

– Что удалось выяснить? – спросила я, опережая его. У меня не было сил обсуждать врачебные ошибки и их последствия.

Хок, похоже, понял всё правильно и с готовностью переключился на другие проблемы.

– Восьмой блок перемонтирован в полном соответствии с технической документацией, – доложил он. – В холодильной камере номер три мы обнаружили несколько чужих контейнеров. Вскрывать не стали, просветили с помощью аппаратуры и вот что обнаружили, – он достал несколько небольших снимков и показал мне. На них было смешение разноцветных пятен, пронизанных странно изогнутым скелетом ящерицы.

– Драконы?

– Пять детёнышей, – деловито кивнул Хок. – В углу восьмой камеры стоит хорошо промороженная горгулья, упакованная в чёрную пленку. Ну, и несколько контейнеров с какими-то снадобьями в стеклянных емкостях в камере четырнадцать, как раз за ящиками с соевым концентратом. Мы проверили схемы камер на соответствие технической документации и выявили отклонения, правда, не бросающиеся в глаза. Один маленький блок, подсоединённый к пульту управления третьей камерой, сможет произвести процесс разморозки в режиме, позволяющем безопасно вывести замороженных рептилий из криогенного сна. Восьмая камера сейчас поддерживает температуру около минус восьмидесяти градусов по Цельсию, несмотря на то, что согласно техпаспорту и трафаретам на дверях, её минимумом является минус сорок. В четырнадцатой камере вентиляционная система может быть подсоединена к вентиляционной системе звездолёта. В подозрительных контейнерах мы нашли что-то похожее на небольшие взрывные устройства.

– И если их активировать, то что-то нехорошее из контейнеров может попасть в вентиляцию звездолёта? Какие-то газы?

– Возможно.

– Ваши действия?

– Грузы мы не трогали. В третьей камере я снял дополнительный блок. Двери восьмой камеры мы усилили и заварили, предварительно переместив грузы, которые могут нам понадобиться, в десятую и одиннадцатую камеры. Выход вентиляции четырнадцатой камеры в общую систему заблокирован намертво. На контейнерах установлены датчики, которые позволят нам узнать, если с ними что-то случится.

– Никаких приёмных устройств для дистанционного управления вы там не нашли?

– Нет, но не надо забывать, что мы не решились их вскрыть, так что это не значит, что их там нет.

– Хорошо, вы всё сделали правильно, – одобрила я. – А что с датчиками?

Он с досадой покачал головой.

– Говорят, что во время монтажа была такая суматоха, что никто толком не помнит, что делали другие. Так, наверно, и есть, учитывая, что датчики установлены во всех без исключения помещениях звездолёта.

– Понятно, – кивнула я. – С этим пока ничего не поделаешь. Дома переберём всё по винтику, а пока… придётся держаться настороже. Что ещё?

– Ничего. На корабле спокойно. Экипаж работает в штатном режиме. Противник никакой активности не проявляет.

– К чему-то готовятся?

Он пожал плечами и сел на диван.

– Кто их знает… Игра вслепую. Они ничего не знают о нас, мы – о них. Я посмотрел сведения, поступающие с их спутников, с наших «стрижей», с зонда, который мы отвели на орбиту. Ничего нового, почти никакой активности. Люди из города всё так же рано утром повалили на работу в поля, а к половине одиннадцатого уже брели на службу в Храм. По улицам ходят вооруженные до зубов блондины, но ни колдуна, ни его подружки не видать. Над городом летают мечехвостые птерозавры. Два самца покрупнее и три самки.

Я с недоумением взглянула на него. Он невесело усмехнулся.

– От нечего делать Булатов послал кибер-информатору запрос с просьбой идентифицировать зверюг. Тот – рад стараться.

– Значит, это не сказочные чудовища?

– Нет. Звероящеры с Дино-Эрде. Между прочим, они находятся под охраной, и вывозить их с родной планеты запрещено.

– Ещё одна забота… – вздохнула я.

– Какая? – нахмурился Хок.

– Возвращать вывезенных контрабандой зверюшек на родину.

– Шутишь?

– Если бы… Почитай на досуге наставление Поисково-спасательного флота Земли. Раздел второй, глава восемь. Но в нашей ситуации это – программа максимум. Единственное, о чём нужно помнить: в драконов не стрелять.

– Господи… – он устало прикрыл глаза рукой. – Как хорошо было при короле Артуре…

– Может быть, но именно с тех времен драконов в Британии почти не осталось… Ладно, старпом, пошли работать. Дел у нас с тобой, как всегда, хватает.

Дел, действительно, было невпроворот. Их всегда можно найти на большом звездолёте, особенно, если очень хочешь отвлечься от тягостных мыслей, а мне хотелось. И я, естественно, работу себе нашла.

Хок, как верный оруженосец, безропотно следовал за мной, всё подмечал, брал на заметку и давал распоряжения подчинённым.

Тревожное известие застало нас в командном отсеке, когда я, сев за свой пульт, принялась проверять наличные запасы материалов, чтоб найти несоответствия, которые могут вывести нас на очередные ловушки.

К моему пульту подошёл Белый Волк и сообщил:

– Началось…

– Что? – спросила я, хотя, можно было и не спрашивать, достаточно было взглянуть на выражение его лица.

– У Стэна… Врачи ушли в камеру карантина, задраили дверь и отключили камеры слежения.

– В камеру карантина? – я обернулась к Хоку. – Они что, не перевели его в медотсек?

– Джулиан сказал, что не хочет его привязывать, – пожал плечами он. – Они просто отвели его в карантинную камеру и там же установили аппаратуру.

– Доктор сказал, что сама по себе операция не сложная, – добавил Белый Волк.

– Значит, беспокоиться не о чем, – я повернулась обратно к пульту, но строчки на экране сливались в непонятное месиво. – Продолжайте работать.

Белый Волк ушёл, это я знала точно. Хок какое-то время молчал, но я знала, что перечень на экране компьютера интересует его ещё меньше, чем меня. Скорее всего, он вообще на него не смотрел.

– Командор, можно вас на два слова? – негромко спросил он.

– Позже, – ответила я, положив пальцы на клавиатуру.

– Сейчас, – возразил он.

Я выразительно посмотрела на него. Он спокойно встретил мой взгляд, но выражение его глаз мне не понравилось. Я поднялась и пошла в свой отсек. Он последовал за мной. По пути, я успела заметить, как настороженно переглянулись между собой находившиеся на мостике Булатов и Вербицкий.

Прикрыв за собой дверь, Хок тут же прижался к ней спиной, словно боялся, что кто-то ворвётся следом и помешает ему говорить.

– Ты мне не доверяешь? – резко спросил он.

– Почему? – опешила я.

– Зачем эта ревизия, да ещё на глазах у членов экипажа? Ты не довольна моей работой? Я что-то делаю не так?

– В чём проблема? – недоумённо спросила я. – Это и моя работа.

– Материальные запасы – это моя работа! – чётко проговорил он. – И второго помощника. С какой стати командиру влезать в эти дела?

– Я всегда занималась этим… – растерянно пожала плечами я. – Я же должна знать, чем располагаю. На «Эдельвейсе» я занималась запасами.

– У тебя что, не было старпома? – раздражённо уточнил он.

– Нет, – покачала головой я, и мне вдруг стало грустно. – У меня был помощник по научной части. Заниматься хозяйством было ниже её достоинства.

– Ниже чего? – пробормотал он.

– Достоинства… – я задумчиво посмотрела в окно. – У меня был старпом по науке. Иногда мне приходилось едва не за шиворот вытаскивать её из каюты, чтоб отправить в лабораторию. Правда, это случалось после нескольких суток напряжённой работы. У меня был старший астронавигатор, который изобретал гениальные устройства, а в это время за курсом следил курсант-стажёр.

– Я думал, что это у нас странный экипаж, – заметил он и сел.

– Остальные великолепно выполняли свою работу, – возразила я, тоже села и посмотрела на него. – У нас действительно странный экипаж, именно поэтому от тебя я желаю видеть безупречную работу. И никаких истерик.

– Экипаж недоволен, – словно не услышав меня, произнёс Хок. – Вся эта история со Стэном и эта рискованная операция только подлили масла в огонь. Оказывается, его здесь любят, насколько они вообще могут кого-то любить. Они не хотят, чтоб он рычал в трюме, но при этом считают, что врачи пошли на неоправданный риск. К тому же Джулиан приказал отключить камеры наблюдения.

– Зачем он это сделал?

Хок пожал плечами, разглядывая книжные полки.

– Может, собирается прибегнуть к магии. А, может, просто не хочет, чтоб кто-то видел то, что может произойти со Стаховски.

– Он бы не стал рисковать, если б не верил в успех, – произнесла я. – Теперь всё в его руках, так что нам остаётся только ждать. Ещё плохие новости?

– Брожение среди членов экипажа. Они ворчат и дуются. Им кажется, что ты не знаешь, что делать дальше.

– Рвутся в бой?

– Они считают, что нужно делать хоть что-то.

– Ты тоже так считаешь?

Он, наконец, взглянул на меня.

– Мы торчим здесь уже, Бог знает сколько, и ничего не делаем. Ты не хочешь, чтоб мы улетали, но и ничего не предпринимаешь. Сколько это будет продолжаться? У тебя есть какой-то план? Честно.

– Нет, у меня нет плана. И я, действительно, не знаю, что делать, если говорить об активных действиях.

– Мы что, будем здесь зимовать?

– А что ты предлагаешь? Послать в город лазутчиков? Мы уже отмели такую возможность. Вывести из трюма этих бронированных уродов и напасть на город? Это, конечно, вариант. У нас, правда, нет солдат, и мы мирный поисково-спасательный звездолёт. Но, допустим, у нас есть пара-тройка ребят, которые умеют стрелять по живым мишеням. Как насчёт противостоящей нам армии и пяти тысяч заложников в городе?

Он медленно закрыл глаза.

– Это всё выматывает. У многих нервы на пределе. Кое-кто готов с перекошенной физиономией броситься в бой, лишь бы закончилось это сидение.

– Мы будем ждать, сколько понадобится.

– Чего ждать?

– Удобного момента для вызова, – я поднялась и подошла к окну. – Я чувствую, что колдун – это ключевая фигура. Как только мы исключим его из расклада, ситуация кардинально изменится. Но чтоб она изменилась в нашу сторону, необходимо выбрать подходящий момент. Мне тоже кажется, что мы бездействуем, и это порой приводит меня в отчаяние. Но я знаю, что что-то сейчас происходит, двигается, меняется. Комбинация перетекает в другую. На этом поле есть и другие игроки. Они сейчас делают свои ходы…

– Ты о Кирчмаунте? – с сомнением спросил Хок. – А если он всё-таки служит да Альбено верой и правдой?

– Я не могу тебе этого объяснить и ни за что не могу ручаться, но брожение сейчас происходит не только здесь, но и там, – я кивнула в сторону города. – Они ведь тоже ничего явно не предпринимают. Мы ждали, что они станут действовать, но их действия после нескольких мощных магических атак слишком активными не назовешь.

– А если они тоже не знают, что делать?

– Неужели? А зачем эта штука на орбите?

– Действительно, зачем?

– Они что-то задумали. И вовремя брошенный вызов может здорово спутать им карты.

– Ты так думаешь?

– Я думаю, что в данный момент мы больше ничего не можем сделать.

Он поднялся и оправил форму.

– Что сказать экипажу?

– Пусть продолжают выполнять свою работу, а в случае, если замучают сомнения, перечитают устав.

– Я скажу им, что ты знаешь, что делаешь, даже если в конце этой истории они меня за это линчуют. И прекрати лезть в мою работу. Это, в конце концов, оскорбительно. На этом звездолёте у тебя есть старпом… Извини за истерику.

Он развернулся и направился к двери.

– Проехали, – невесело усмехнулась я, а когда дверь за ним закрылась, напомнила себе: – Терпение – добродетель…

Поздно вечером я снова заступила на дежурство. Странно было сознавать, что именно этот прошедший день, когда нас ни разу не потревожили наши противники, оказался таким тяжёлым и нервным. Я знала, что вечером многие спускались в трюм и стояли у дверей карантинной камеры, прислушиваясь, несмотря на то, что было ясно, что ни один звук не донесётся из-за закрытых намертво бронированных дверей. Теперь все разбрелись по своим каютам, но, видимо, далеко не все спали. Если в ближайшее время ситуация не изменится, держать экипаж в работоспособном состоянии станет очень трудно.

Уже за полночь я услышала позади шаги и, обернувшись, увидела Джулиана, который медленно подошёл и рухнул в кресло у радиопульта.

– Вечно что-нибудь упущу, – мрачно пробормотал он, глядя на светящуюся дымку города на горизонте. – Не одно, так другое…

– Ты о чём? – насторожилась я.

– О магии и о последовательности событий. Когда человек с помощью магии превращается в монстра, и силы его многократно возрастают, кости становятся толще, мышцы – твёрже, кожа – прочнее, – это одно. Все качественные изменения происходят на фоне возрастающей жизненной энергии, не важно, какого она качества. А потом зверя мы с помощью современной науки превращаем обратно в человека. Кости становятся тоньше, мышцы – мягче, кожа… – он посмотрел на меня, – ну и так далее. И всё это на фоне заметно уменьшающейся жизненной энергии. Человеческий организм может выдержать такую трансформацию?

– Он умер? – прямо спросила я.

– Нет. Только не нужно спрашивать, чего нам это стоило.

– Не буду, если не хочешь. Значит, он жив? Он… вернулся в прежнее состояние?

– Нет. Пока нет. Нам удалось затормозить процесс. Это был единственный шанс спасти его организм от коллапса. И мы спасли. Теперь всё пойдёт не так быстро, но вполне безопасно… – Джулиан кивнул. – Пара недель и он станет человеком. Но поговорить с ним можно будет уже завтра.

– Значит, у тебя получилась? – оживилась я, но моя радость схлынула под его мрачным взглядом. – Вам пришлось прибегнуть к магии?

– Ты обещала не спрашивать… – напомнил он.

– Детали меня не интересуют.

– Детали… – он вздохнул. – Трудно сказать, где заканчивается волшебство и начинается наука. Понимаешь, ангел, трансформация органической материи всегда была одной из излюбленных тем для алхимиков. Все знают, как живое превратить в неживое, а вот неживое – в живое… Суть всего – та самая жизненная энергия. А алхимики, в основном, обходились без заклинаний и ритуалов, они смешивали, плавили, перегоняли, снова смешивали, охлаждали, измельчали, прокаливали. Опыты, после которых в реторте зарождалось нечто, что дышит и чувствует. И это лишь цепь химических реакций, а не акт божественного творения. Нет ли в подобных экспериментах греха?

– Я не верю в то, что Парацельсу удалось создать гомункулуса, – заметила я.

– Есть многое такое, друг Горацио… – пробормотал он и поднялся. – Пойду спать. Утром нужно будет провести исследования и выяснить, что же всё-таки было заблокировано в его геноме…

– Джулиан, – окликнула я его, – чью жизненную энергию вы использовали, чтоб поддержать его при трансформации?

Он пожал плечами.

– Разве ты не догадалась? – и сам лишь на мгновение опередил мою догадку. – Естественно, мою.

Он ушёл, а я молча смотрела ему вслед. Всё обошлось, и Стэн был спасён, но легче мне от этого почему-то не стало.

Утром я пошла в его каюту. Он крепко спал. Мне тоже нужно было поспать после вахты, но вместо этого я развернулась и вышла. Я была уверена, что рядом с ним мне уснуть всё равно не удастся.

Добравшись до постели в своей каюте, я легла и почти тут же уснула. Проснулась ближе к обеду. Приняв душ и приведя себя в порядок, я отправилась в ресторан. Джулиана там не было. Хок задумчиво посмотрел на его пустующее место, а потом обернулся туда, где сидел Дакоста. Тот тоже смотрел на стул Джулиана.

– Он лёг спать уже ночью, и был крайне измотан, – пояснила я старпому. – Наверно, ещё спит.

Хок кивнул и занялся едой. Мы обедали молча, хотя в ресторане царило оживление. Из доносившихся до меня обрывков разговоров было ясно, что ещё утром Дакоста объявил экипажу, что со Стэном всё в порядке. Напряжение спало, хоть и ненадолго.