Текст книги "Кого не взяли на небо (СИ)"

Автор книги: Клим Мглин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 52 страниц)

И стали рьдяны от стали льдяной

Доспехи в пьяной потехе бранной».

– Плагиат, блять, – возмутился Монакура, – Я уже слышал это. Это перевод какой-то древнескандинавской висы.

Хельги откинул с лица волосы и, зверски оскалившись, двинулся в сторону обидчика.

– Спокойствие, только спокойствие, – лив загородил своим телом конунга, – Ты не прав, Монакура Пуу: прозвучавшее четверостишие – действительно его всамделишная авторская лирика. Разве ты забыл? Он же, блять, попаданец, путешественник во времени.

– И? – недоверчиво переспросил бывший барабанщик, разжимая огромный кулачище, коим приготовился отразить натиск плагиатчика.

– Эта виса сложена им в далёком прошлом, в том ответвлении реальности что сейчас безнадёжно ампутирована для Хельги. Но раз она сложена там, а здесь её уже слышали, она обязана прозвучать и тут – причём из уст самого автора.

– Хм, – Монакура Пуу сгрёб расстроенного викинга за грудки и, слегка приподняв в воздух, словно котёнка, вгляделся в голубые глаза скандинава.

– Эк ты всё гладко завернул, бро, – ответил он последнему на Земле ливу, что с беспокойством взирал на обоих товарищей.

– Однако ж вижу я: щенок не врёт; и, поразмыслив, осознаю: этот фантазёр действительно никак и нигде не мог слышать прозвучавшую вису, а перевести гениальный текст много ума не надо. Думаю мне стоит извиниться.

Лив и викинг недоверчиво переглянулись, но сержант поставил скальда на броню, и, изрядно поплевав на ладони, заботливо пригладил непослушные белокурые вихри юноши:

– Извини, щенок, ты неплохой поэт и превосходный солдат.

Скаидрис едва сдержал глупую улыбку, а Хельги густо покраснел.

– Ладно, – Пуу сел на танковую броню и оглядел башню, – Однако же ответь мне скальд: ты притащил нас сюда, утверждая что тут гнездится наш крылатый враг, так и поведай: где же этот бляцкий Фафнир? И от чьей руки мы здесь поляжем?

Хельги вновь поднял голубые глаза к свинцовому балтийскому небу:

– Они придут сверху, – ответил скальд, – А что до Фафнира, так вот он губитель: спешит в свой чертог.

Кончик армейского ножа указал на бугрящуюся шипами корону башни: сквозь пелену рваных туч над маяком показался силуэт гигантского дракона.

Огромный мужчина спрыгнул на землю: морские ракушки хрустнули под мягкими лапами горного гризли. Бывший барабанщик сжал огромные кулаки и двинулся вперёд: подол белого банного халата трепыхался на ветру, открывая заросшие рыжей шерстью ножищи.

– Давай-ка внутрь, бро, – броня танка поравнялась с обезумевшим от ярости сержантом: тощая рука лива протянулась к конунгу, – Сейчас мы разделаем эту ящерку.

– Заряжай, щенок, – глухо процедил сержант, втискиваясь в узкий для его огромного тела, люк.

Лязгая и грохоча, танк устремился вперёд по песчаной косе. Галька и ракушки превращались в пыль, перемалываемые мощными гусеницами. Монакура Пуу зверски сопел, разглядывая в бинокль башню маяка.

– Тут что-то не то, – прорычал сержант вниз остальным бойцам Волчьего Сквада, – Дракон вроде как приземлился, но я его не вижу. Фафнир пропал.

– Реально пропал, – подтвердил Скаидрис, обозревавший пейзаж с помощью мониторов наводчика.

– Слушай, бро, – внезапная догадка осенила лива, – А может это никакой не Фафнир, а тот самый красный дракон из Библии? Ну тот, что во время Апокалипсиса выйдет из моря? Если он вышел из моря, так мог и войти туда назад, – грязный палец ткнул в просторы Балтики, – Поэтому мы его и не видим!

– Ты путаешь, бро, – возразил барабанщик, – Из моря вышел зверь: рогатый, головастый и в златых цацках. А красный дракон появился в небе – однако же тоже, говнюк, голдой в достатке перепоясанный. Но мне всё едино: сейчас споймаем тварь и будем с живого кожу сдирать, пока не расколется, куда нашего капрала спрятал.

Что-то ударило в затылок сержанту, запутавшись в хитросплетении кос, неряшливых дредов и скрученных жгутиков. Пуу схватил это нечто, вырвал из волос и поднёс к лицу.

– Летучая мышь! – вырвалось у сержанта, но времени на размышления не осталось: огромный рой; жуткое облако тварей облепило «Леопард» со всех сторон.

Сержант Волчьего Сквада ретировался в башню и захлопнул за собой люк.

– Какая-то невозможная хуйня, – пожаловался он Скаидрису, потрясая перед длинным носом лива крылатым грызуном.

– Тащемта, ты прав, командир, – согласился лив, однако не удосужился даже взглянуть на предъявленный трофей.

Тру-мéтал недоверчиво пырился на изображение мониторов наводчика.

– Я не понимаю, что происходит, – он ткнул пальцем в экран.

– Вот, блять, – вырвалось у сержанта.

Метрах в тридцати от маяка, покачивался на волнах пожелтевший паром – хорошо им известный паром.

По броне «Леопарда» раздался стук.

– Эй вы там, в танке, – послышался женский грудной голос, – Можно мы к вам войдём?

– Хуй вам, – отрезал сержант, а после добавил, – А кто спрашивает?

– Моё имя – Сехмет. Я – лев, я – кобра, я – палящий диск солнца, я – месть и я же кровь... Пригласи меня внутрь.

– И не подумаю, – ответил бывший барабанщик, – Прибавь газку, щенок: Йоля поспела на выручку Бездне раньше нас и ей наверняка нужна помощь. Где наш Горыныч, Скай?

– Не вижу никаких драконов, сержант, – ответил лив, – Маяк вижу, домик смотрителя вижу, сарай вижу, паром вижу, вокруг ни души.

– Продолжай движение, Хельги, – распорядился Пуу, – Скай, приготовься: огонь по моей команде.

По броне снова постучали.

Низкий женский голос звучал отчётливо, будто говорившая сидела у каждого из бойцов в голове:

– Мальчики, вы часом не знаете, кто поднял на этом ржавом корыте тот древний штандарт, подобрав для знамени столь необычный декор?

– Идея моя, – ответил Монакура Пуу, увеличив изображение на мониторе: драные края синего полотнища плескались по ветру, а волосы Хмурого Асти развевались, будто конский хвост на бунчуке монгольского хана, – Свалите нахер с нашего танка, или я сейчас вылезу и всех вас перестреляю.

– Не надо, – ответила женщина, – Нас уже убивали сегодня и, скорее всего, убьют ещё. Так что давайте просто поговорим. Для начала.

– Вы мышь, – констатировал сержант, – О чём нам говорить?

– Ответь мне сладенький, – настаивала женщина, – Почему над мирным пассажирским паромом развевается боевой штандарт моего старого друга?

– Сехмет, Сехмет, – сержант задумчиво покатал слово во рту, будто наслаждался раскрывающимся букетом старого вина, – Ты что же, ещё одна богиня?

– Древнеегипетский пантеон, – подсказал лив.

– Да знаю я, – фыркнул Монакура, – Львиноголовая, фигуристая тётка: прародительница вампиров, вурдалаков и прочих упырей.

– Приятно слышать истину из уст простого смертного, – откликнулась довольная Сехмет, – В мире творится чёрт знает что: некоторые из моих потомков отрицают меня, признавая жида Каина своим родоначальником.

– Не горюй, тётя, – подбодрил богиню сержант, – Не все ведутся на коварные иудейские россказни. Скажи, Скай?

– Тащемта, мне насрать на вампиров и кто из них там главный, – согласился лив, – Ты здесь немного не в тему, теть. Откровенно говоря – ты и те, кто с тобой, нам сейчас откровенно мешают.

Лив забрал из рук сержанта пищащего грызуна и резким движением свернул ему голову.

– Блять, – раздалось с брони.

– Мы здесь, чтобы спасти мою подружку, которую унёс дракон., – хмуро произнёс Скаидрис, разглядывая зубы мёртвого мышонка.

– Вы какие-то странные, – отозвался женский голос, – Едете в танке, а по базару – говнари паклатые.

– Мы бойцы Волчьего Сквада, – заявил Монакура Пуу, – И пришли на помощь нашему капралу, а тяжёлую музыку мы действительно любим.

– Волчий Сквад, – задумчиво произнесла Сехмет, – Кое-что проясняется. Но почему вы живы? Старина Упуаут, как впрочем и я, предпочитает возглавлять армию мертвецов.

– Армию, блять, – хмыкнул сержант, – Где твоя армия, тёть?

– Все, кто есть – тут, на броне танка.

– Так мы вроде как в одной лодке? – спросил Монакура.

– Конечно, – немедленно согласилась Сехмет, – Впустите нас внутрь, ага?

– Хитрая кровососка, – рассмеялся Пуу.

– Кровососущая хитрюга, – согласился Скаидрис.

– Куда теперь? – вопросил Хельги.

Танк дрогнул и замер на месте. Пуу и Скаидрис уставились в мониторы наводчика. Домик смотрителя, возле которого притормозил "Леопард", не выглядел заброшенным: закрытые ставни и запертая входная дверь ясно указывали – в лачуге кто-то таился.

– Вы чувствуете это, мальчики? – спросила Сехмет.

– Тревога, колющая под сердцем, – поддержал богиню Монакура.

– Затишье перед бурей, – вторил им лив.

– Предчувствие неминуемой гибели, – резюмировал Хельги.

– «Однако рано или поздно у саги должен быть финал,

Счета пришли, неотвратимо Судный День настал.

Земля карала паразитов беспощадно и сурово.

Всему пизда, братуха, эпос кончился хуёво»*, – продекламировал с борта танка приятный мужской голос.

*Примечание: использована лирика группы "Uratsakidogi", российской группы, играющий в стиле pozor-metal.

– Гогенатор? – недоверчиво спросил Скаидрис, – Егор? Ты откуда здесь, с этими кровососами?

– От верблюда, – ответил голос, – Кусили меня. В рай не взяли. Теперь я с ними.

– Понятно, – лив шумно высморкался себе под ноги, – Однако же обидно: история получилась короткой и жутко несуразной: только-только раскрылись характеры персонажей, обозначились мотивы ими движущие, как вот те раз: впереди финальный босс и перепрохождения не будет.

– Нихуя себе короткой, – усмехнулся Пуу, – Тридцать три алки, возраст Христа.

– Кто из вас Егор Гогенатор? – спросила снаружи Сехмет.

– Ну я, – отозвался тот.

Раздался свист, треск, и бульканье: что-то скатилось с брони.

– За что ты его так, Сехмет? – вопросили поражённые бойцы.

– Этот пацан – один из вас, а мне в отряде не нужны подобные долбоёбы, – ответила Сехмет.

Дверь домика распахнулась, пресекая возню и разговоры. На пороге, держась тесно друг к дружке, появились две девушки-близняшки. Одна держала у бедра канадскую штурмовую винтовку; вторая целила в «Леопард» из воронёного ствола культового Ремингтон одиннадцать.

– На этот раз вам пиздец, шпана, – объявила Сехмет, – У нас танк!

* * *

– У них танк, – прошептала Арманда, глядя сквозь стекло на бронированное чудище, неторопливо ползущее по песчаной косе.

– Ты ничего не говорила о танке, племяшка, – Флёр задёрнула занавеску и вопросительно уставилась на Невенку.

Та подошла и раздвинула портьеру.

– Ничего не знаю о танке, – ответила девушка, стряхнув с глаз фиолетовую прядь волос, – Однако мне известно, что внутри находятся три человека и это не вампиры. Безумный великан, тощий маньяк с татуированным лицом и белобрысый мальчишка, путешественник во времени, талантливый скальд и убийца.

– Монакура Пуу, Скаидрис и Хельги, – вздохнула Соткен, – Мне пиздец.

– Это твои враги, mio cuore? – встрепенулся Теофил Рух; руки горбуна потянулись к гарде меча.

– Боевые товарищи, – пожала плечами кривушка, – Бойцы Волчьего Сквада. Я украла у них меч, Ньялу и Микки. Потом дезертировала.

Арманда и Флёр переглянулись.

– Так верни всё назад, милая, я же вижу, что тебе не безразличны твои соратники, – посоветовал Его Преосвященство.

– У меня есть только Ньяла и меч, – понурилась Соткен.

– А третий украденный предмет? Где Микки? – поинтересовался Теофил Рух.

Сёстры близняшки потупились. Арманда опасливо глянула в окно и зашторила гардину.

– Паром прибыл, – подал голос Йорген, – Но где же Селести?

Флёр отшатнулась от окна и, присев, спряталась под подоконником.

– Там, за окном, – голос вампирессы изрядно дрожал, – Летает красный дракон: огромные лапы, три пары рогов и крылья, словно у гигантской летучей мыши.

Невенка шагнула к окну и решительно отдёрнула заслоняющие вид тряпки.

– Никаких драконов, – объявила провидица.

Флёр подняла голову и недоверчиво взглянула на потомка.

– Пусто, – подтвердил Йорген; вампир побарабанил по стеклу белыми античными пальцами, – Вам привиделось, баронесса.

– Дракон был, – упрямилась Флёр.

Рука Невенки успокаивающе погладила макушку прячущейся под подоконником вампирессы.

– Не волнуйся, мадемуазелька, даже если ты видела дракона – это не означает, что он нам враг. Меня слегка тревожит группа клоунов, что направляется сюда на броне танка. Вы, тётушки, утверждаете, что это элита высших вампиров, сознательно умалчивая тот факт, что предводительствует этой кучкой идиотов сама Сехмет – львиноголовая богиня древнеегипетского пантеона. Кстати, почему?

Провидица прервалась и и недоуменно уставилась на вампиресс.

– Почему умалчиваем, или почему львиноголовая? – уточнила Арманда.

– От страха, – Флёр презрительно сплюнула на пол сквозь щель в передних зубах, что выглядели сейчас вполне пристойно и по-человечески, – Эта черномазая, толстожопая баба-лев – жесть, какая крутая.

– Хм, – поджала губки Невенка, – В моих видениях Селести упомянула, что к началу вечеринки сюда пожалует её старая подруга, весьма могущественная сущность, на помощь которого она очень рассчитывает. Вот и объясните мне: почему вышеозначенная элита высших вампиров во главе с египетским божеством высшего порядка выглядит, словно группа измождённых легкоатлетов на амфетаминах? А эти облегающие топики, спортивные трусы, полосатые гетры а-ля аэробика восьмидесятых, розовые резинки для волос? Однажды я и Его Преосвященство убивали одного высшего вампира, и до последнего взмаха клинка, принадлежавшего моему духовному наставнику, того взмаха, что решил судьбу поединка эта схватка выглядела так, будто тот красавчик в чёрном костюме старомодного покроя играет с нами, словно кот с мышатами: казалось – это он нас убивает. Помнишь, Тео?

Невенка качнула головой, откидывая с лица тяжёлые фиолетовые локоны. Взгляд чистых, будто весеннее небо после дождя, глаз нашёл хмурое, осунувшееся лицо горбуна.

– Моя милая дурашка, – епископ попытался придать тону слов отеческое благодушие, но тщетно: в дрожащем голосе Его Преосвященства звучали нотки крайнего раздражения, – Твоё абсолютное безумие решительно обезоруживает: сильную провидицу, верную дщерь Господа нашего, что предала своего духовного отца и свою веру, став глашатаем воли демона, прикидывающимся ложным языческим богом, в сей тревожный момент затишья перед грандиозным сражением между светлым Воинством Небесным и вот этим вот сбродом, – трёхпалая рука обвела собравшихся в комнате упырей, – Заботит вопрос соответствия наряда кучки вурдалаков установленному дресс-коду?

– Твой едкий сарказм неуместен, Тео, – вспыхнула Невенка, – Пошёл в жопу, батюшка: я на то и провидица, чтобы понимать истину, а она, истина то бишь, такова: Селести – древняя богиня, снизошедшая спасти наш умирающий мир, а твой иудейский бог – самозванец, главный гад, учинивший с миром сей позор. К тому же дохлый Главный Гад. Что же касается великого подвижника – Белого Иисуса, так он здесь ещё появится.

Теофил Рух проглотил обидные слова, рвущиеся с языка, и в изумлении уставился на крестницу.

– Ты сам-то с кем, калека? – взгляд чёрных, от края до края, глаз Йоргена остановился на горбуне, – Определись, отче: мне вовсе не хочется иметь потенциального предателя за спиной в предстоящей заварушке. Раз мы не собираемся драться с Сехмет, то ты вроде как и вовсе нам не нужен. Что скажешь?

– Господь мне подскажет, – пробормотал Теофил Рух и его изумрудный глаз мерцал, глядя на падчерицу, а карий блестел влажной тоской, изучая серебряные нити в волосах Соткен, – Но не смей называть меня предателем, тевтон: я не отрёкся от своих братьев по вере и оружию.

Рука Йоргена потянулась к рукоятке меча, но маленькая, почти детская ладонь легла сверху:

– Оставьте его в покое, шевалье; Невенка обещает ему встречу с Иисусом, а значит так тому и быть. Я хочу увидеть человека, чья самая сокровенная мечта исполнилась.

– Как пожелаете, графиня, – Йорген поднёс к синим, бескровным губам миниатюрную кисть и прикоснулся к бледной коже влажным поцелуем, – Его Преосвященство никогда не кривил душой, да и сейчас он говорит истинную правду: я действительно предал свою веру и товарищей.

Веко горбуна дёрнулось, вампир усмехнулся:

– Однако ж сей прискорбный факт ничуть не тяготит меня. И я хочу спросить вас, мои милые французские мамочки – какого чёрта мы трое здесь забыли? Предстоящая разборка – не наше дело. Давайте заберём вашу фиолетовую праправнучку и свалим отсюда восвояси.

Арманда виновато взглянула на Флёр, и та ответила ей театральной мимикой глубокого конфуза.

– Обращение не привнесло в твою германскую башку ни капельки ума, – снисходительно улыбнулся Теофил Рух, – Его даёт лишь Господь Бог, а тебя он обделил своим даром, мой мальчик.

– В этот раз ты ошибаешься, похотливый старый поп, – раздался женский хриплый голос; проворные пальчики скользнули в густую шевелюру горбуна, поигрывая непослушными прядями вьющихся волос, – Сумрачный гений арийский умов воспет поэтами и не нуждается в дополнительной заточке. Но ты, земеля, верно дурак, ежели не врубаешься в какой ситуации мы оказались. Вспомни культовые ситуационные кинофильмы прошедшей эпохи – кучка плохих парней, намереваясь серьёзно выяснить отношения между собой, оказываются в странном месте, но, вместо того, чтобы поговорить начистоту, вынуждены объединиться, дабы выжить, противостоя третьей, опасной и безжалостной силе. Гони патрон, кровососка.

Арманда поморщилась и швырнула Соткен в лицо стеклянную ампулу; смуглая рука мелькнула в воздухе со скоростью гремучей змеи:

– Рыжая стерва устроила классическую подставу: правдами и неправдами собрала нас здесь для того, чтобы мы сражались за неё, и мы будем сражаться – у нас просто нет другого выхода. А кое-кто, – взгляд стальных глаз пронзил переносицу горбуна, – Выражаясь словами известного писателя, найдёт здесь, на этой песчаной косе, свою Тёмную Башню.

Маленькая женщина отбросила в сторону шприц; алая роза на сгибе локтя оборонила на пол несколько багровых слёз.

– Ведьма права, – склонила голову Невенка, внимая, как капельки крови разлетаются в брызги, встречаясь с поверхностью пола, выложенного керамической плиткой, – Мы здесь не для того, чтобы сражаться и умереть: мы – не просто пешки на шахматной доске. Грядущая битва – наша судьба, редкая возможность осознать реальность такой, какой она является на самом деле. Это касается нас всех, – провидица обвела рукой комнату, – И живых и мёртвых.

Сумасшедшие синие очи уставились в оконное стекло:

– Хотя я не уверена насчёт тех трёх долбоёбов в танке...

– Сдаётся мне, – задумчиво и тягуче прогнусавила Соткен, – Трушным металхэдам никакое просветление в хер не впёрлось: у этих ребят уже есть своя истинная реальность.

* * *

Танк вздрогнул и остановился; Леопард рыкнул напоследок, словно издыхающий лев и мощный двигатель заглох.

– Эй там, на броне, слезайте, – объявил Монакура Пуу, – Конечная остановка.

– Не, мы лучше к вам войдём, – плотоядно хихикнул снаружи какой-то старикашка.

– Мы уходим, – ответил сержант Волчьего Сквада, – Конец пути – дальше ехать некуда.

Леопард остановился возле аккуратного двухэтажного домика, целя стволом орудия в гордую башню маяка.

– Вы выйдете наружу? – обрадовалась Сехмет, – Вот и прекрасно: спасибо что подвезли, мы подождём вас тут, рядышком.

По обшивке заскрежетали длинные ногти вурдалаков, а резиновые подошвы их кед противно скрипели, встречаясь с влажной от росы бронёй.

– Выходим, не выходим – не имеет значения, – заявил Скаидрис, тыча пальцем в монитор наводчика, – Белая балтийская ночь закончилась и вам по-любому пиздец.

Седая мгла, окутывающая просторы Балтики, рассеивалась; на горизонте появился красный диск восходящего солнца.

– Ты ошибаешься, извращенец, – прозвучал басовитый ответ львиноголовой богини, – Этот день особенный; он вполне соответствует грандиозному событию – встрече двух древнейших божественных сущностей – меня и старины Упуаут.

– Откуда знаешь, нигга, что я извращенец? – пробормотал лив, восхищённо наблюдая, как багровый солнечный диск закрывает другой – угольно-чёрный, беспросветный.

– Ты много о себе возомнила, чёрная толстая женщина, – пояснил Хельги, – То Фенрир глотает Солнце – грядёт Рагнарёк.Мрак наползал со всех сторон, пожрав и седое небо и свинцовые волны разбушевавшегося моря. Светлая стрела маяка потускнела, будто осыпанная печной сажей.

– Солнечное затмение, – равнодушно заметил Монакура Пу, – мы остаёмся здесь бойцы: не ссать – Леопард оснащен великолепный оптикой, что позволит нам вести бой с драконом, покравшим нашего капрала, в полнейший темноте. Вот, кстати, и он, паскуда.

В сгущающейся вокруг тьме проявился силуэт чудовища – крылатый ящер возник из ниоткуда и устремился к маяку, намереваясь облететь башню вокруг. Но, когда по всем законам земной физики его страшенная башка, увенчанная тремя парами рогов, скрылась за стрелой, и вот-вот должна была появиться на другой стороне, изумлённые бойцы узрели голову гигантского ворона – облетая маяк, дракон превращался в огромную птицу.

– Hael! – возрадовался Хельги, – Хугин пожирает Фенрира!

– Задом наперед, – согласился лив.

– Это же Грим, – возмутился Монакура, – Что за бляцкий маскарад?

Дракон исчез; вместо ящера на потемневшую гальку косы опустился ворон, и, едва его когтистые, чешуйчатые лапы коснулись камней, Грим также пропал, обратившись миниатюрной женщиной в чёрном платье, отороченное вороньими перьями.

– Мунин обратился Фрейей, – восторженно заявил Хельги, – Древние саги врут или что-то пошло не так: где воинство Хеля, сокрушившее светлых богов Асгарда?

– Вылезайте оттуда, собачьи прихвостни, – в головах бойцов раздалось знакомое хриплое карканье Грима, – Госпожа уже высадилась на берег; приветствуйте её, как подобает верным воинам Великого Волка.

– Грим, дружище! – обрадовался Пуу, – Ты зачем в бабу превратился? И что за нахуй здесь творится?

– Ты всё ещё задаёшь этот бессмысленный и глупый вопрос, воин? Учись чистому видению, бодхисаттва: воспринимая события свежо и беспристрастно ты постигнешь шуньяту – Великую Пустоту, что есть всё и ничего. Кстати, я ни в кого не превращалась и всегда являлась, как ты выразился бабой. Меня зовут Бадб.

– Монакура, Монакура Пуу, – ответил бодхисаттва, восхищённо разглядывая через точную оптику волнующие изгибы женского тела обтянутого чёрной тканью, – Однако же мы с бойцами не вылезем: тута обретается толпа голодных упырей и в темноте мы станем для них лёгкой добычей.

– А это мы сейчас исправим, – усмехнулась Бадб, отступая в сторону; за маленькой брюнеткой показались ещё три фигуры: рослая женщина в драных лохмотьях цвета жухлой соломы и ещё одна, напоминающая бубновую королеву – бледную лицом и в красных шелках – вели за руки белокурую девчонку в грубом, запятнанном кровавыми разводами рубище.

– Сигни! – радостно воскликнули танкисты.

Спутницы маленькой ярлицы остановились и разжали ладони. Девочка воздела вверх руки, словно взывая к небесам. Широкие рукава рубища сползли вниз, обнажив глубокие порезы на детских запястьях.

Свита Сехмет, до того времени застывшая подобно экспонатам в музее восковых фигур, заметно оживилась. Вурдалаки вытягивали тощие шеи; ноздри широко раздувались; тонкогубые рты приоткрылись, обнажив длинные острые клыки.

– Молодая, девственно чистая кровь, – улыбнулась Сехмет, – Клянусь потрохами Птаха – сегодня необычный день!

– Воистину, Госпожа, – молодая женщина в коротком облегающем топике нетерпеливо шагнула в сторону кельтских ведьм, – Семь лет я не вкушала сочной нежной детской плоти: мы отпробуем от этого милого создания прямо сейчас!

– Обожди, Пиша, – приказала Сехмет, прихватив её за локоток.

Та яростно скинула голову: тонкие косички её волос рассыпались по смуглым татуированным плечам.

Ржавые петли пронзительно скрипнули, дверь домика смотрите распахнулась.

– Ты притащила сюда нагараджу? – Арманда указала стволом Диемако на ту, что назвали Пишей; женщина стряхнула с плеча руку богини и теперь медлила, переводя взгляд сияющих тусклым серебром глаз с предводительницы на маленькую девочку.

– Реально нагараджа – отвратительный каннибал-кровосос, – констатировала Флёр, целясь из Remington’а в нетерпеливую.

– У нас и носферату имеются, – согласилась Сехмет, выталкивая вперёд себя скрюченное существо: лысое, с огромным остроконечными ушами, – Вступайте в нашу команду девочки, будет весело.

– Как в цирке уродов, – поддержала чернокожую женщину дама в алом платье – та, что держала за руку маленькую ярлицу.

– Назови себя, дерзкая, – потребовала Сехмет, слегка прищурив глаза, подёрнутые кровавой поволокой.

– Сама Морриган! – восторженно воскликнула девушка с фиолетовыми волосами, что показалось в проёме двери за спинами вампиресс; руку на её плече держал высокий худой блондин.

– Хм, ничего общего с образом подстриженной под горшок проблядушки из моей любимой компьютерной игры, – взгляд чёрных глаз Йоргена оценивающе скользнул по роскошной груди, вздымающийся под красным шёлком.

– Морриган? – Сехмет постаралась произнести имя так, будто оно впервые слетало с её языка, но богиня переигрывала: в пренебрежительном тоне звучали нотки крайнего удивления:

– Не знаю никакой Морриган, я и мои дети голодны; мы потратили много сил, чтобы восстановиться после разговора с вами, коварные сучки, – чёрный палец указал в сторону близняшек, – И вы нам за это заплатите. После того, как мы позавтракаем этой милой девочкой и её странными нянечками.

Глаза богини окончательно застила багровая пелена, а диск солнца полностью исчез, поглощённый черной тенью. Сехмет разжала кулак, сжимающий ошейник носферату:

– Fassen!

Уродец бросился вперед, а ведьмы в длинных платьях отступили, оставив маленькую девочку одну перед лицом надвигающегося монстра.

За носферату бросилась Пиша, а за ней и вся стая; глупые трико и боди исчезли: высшие вампиры проявили свой истинный облик, отринув дурацкий маскарад.

– Милая! Ты только глянь сколько здесь этих тварей! Превосходный выйдет танец и мало никому не покажется, – приятный голос дрожал от восторга; растолкав столпившихся на пороге вслед вампирам бросился горбун с обнажённым мечом в руках.

– Остановись, Тео! Что ты творишь, батюшки святы!

Кривая женщина, что сильно припадала на одну ногу, устремилась за горбуном, но было поздно: Его Преосвященство догнал одного из кровососов и немедленно порубил в капусту.

– Они словно рождены друг для друга, – хмыкнул Скаидрис, толкнув в плечо Монакура – трое бойцов Волчьего Сквада пристально пырились в монитор, внимая разворачивающемуся действию.

– Ага! Вот ты где! Держи дезертира! – вскричал Пуу, увидав кривушку.

Огромный сержант откинул крышку люка и полез наружу:

– Под трибунал пойдёшь, сучка! Где моя «Ньяла»?

Тем временем носферату достиг дочери ярла: оскалив клыки и растопырив острые когти, вампир оттолкнулся от земли и прыгнул на жертву.

Сигни щёлкнула пальцами: вспышка нестерпимо яркого света озарила песчаную косу – нападающих вурдалаков и преследующих их по пятам двух калек разметало в стороны, будто сухой хворост. Армада и Флёр отшатнулись, прикрывая руками глаза; Йорген отступил на шаг и, споткнувшись о порог, упал на спину, увлекая за собой Невенку. Кельтские ведьмы и Сехмет слегка прищурились, а ослеплённый Монакура рухнул обратно в башню танка и люк крепко приложил бывшего барабанщика по соломенной макушке.

– Блять, – выругался Скаидрис, отпрянув от монитора наводчика, – Чё это за хрень, сержант?

– Невыносимое сияние чистого разума, – ответил вместо конунга каркающий женский голос, – То, что видит каждый человек в момент своей смерти. Вылазьте, прихвостни: Сигни не может убавить яркость, но вполне способна включить приглушающие фильтры.

В тот же миг нестерпимая, беспощадная вспышка сменилась ровным сиянием, разогнав тьму затмения. Поднимающиеся на ноги вампиры попятились, прикрываясь руками, но женщина в алом платье рассмеялась:

– Не ссыте, кровососы: пробуждённый разум не причинит вреда существа – ни живым, ни мёртвым. Мы лишь хотели немного освещения, чтобы всем стало комфортно.

– Тьма пала на солнце, приветствуя меня, – чернокожая женщина шагнула вперёд, – И мне не важно, кто эта девчонка – я заберу её кровь.

Возвышенный пафос её слов захлебнулся в звуках предсмертных хрипов, сменяемых омерзительным бульканьем: Его Преосвященство, оправившись от падения, поднялся на ноги, подобрал клинок и принялся за старое.

– А это, блядь, что за Квазимодо? – рявкнула взбешённая Сехмет.

– Теофил Рух! – гордо ответила девчонка с фиолетовыми волосами, – Единственный претендент на папский престол.

Сехмет закатила вверх белки глаз, подёрнутые паутиной красных сосудов:

– Убивайте всех, дети мои.

Она махнула рукой и вампиры бросились врассыпную, выбирая себе жертвы.

Сигни снова щёлкнула пальцами и на этот раз на ногах остались лишь троица кельтских ведьм.

– Побереги силы, моя хорошая, – раздался низкий бархатный голос, – Очень скоро ты сможешь сполна утолить мучающую тебя жажду. И, поверь мне, серые воды этого моря покраснеют от крови.

Сехмет подняла голову и, отплевываясь от белого песка, забившего её рот, уставилась на носки жутких сапожищ в шаге от своего лица.

Невозможные гады красовались на мускулистых ногах высокой женщины в чёрном мини; она замерла, опираясь на изогнутую гарду полуторного меча.

– Упуаут, – богиня оперлась на локти, подперев ладонями щёки, – Объясни мне, старый проказник, что за нахуй здесь творится?

Но проказник ничего не успел сказать: подошвы страшенных сапожищ взлетели вверх, Упуаут пискнула и пропала, а перед лицом поднимающейся на ноги Сехмет возникли лохматые медвежьи лапы – из них торчали голые мужские ноги, щедро заросшие жёстким рыжим волосом. Порыв ветра раздул полы белого банного халата; Сехмет добралась взглядом до коленок, потом подняла голову выше и, очарованная открывшимся видом, немедленно покраснела и поднялась на ноги.

Монакура подкинул предводительницу ещё разок, а потом крепко сжал в объятиях. Хрустнули девичьи кости. Йоля обмякла, безвольно запрокинув голову; алые волосы липли к лицу, влажные ресницы дрожали. Пуу впился хищным поцелуем в жадно раскрытые женские губы.

Вампиры и чудовища, инквизиторы и босяки-металлисты, просветлённая девочка и кельтские ведьмы, мёртвые египтяне и норвежские зомби-викинги замерли, завороженно внимая проявлению истинной, всепоглощающей любви в исполнении последнего бодхисаттвы на Земле.

Руки Арманды и Флёр плотно обвили талию Йоргена – вампирессы теснее прижались к своему кавалеру; Соткен склонила голову на горб епископа и, прикрыв глаза, нежно мурлыкнула; Аглая Бездна, летящая по световому тоннелю сквозь пространство и время, ласково огладила остатки волос на черепе Эйстейна Аарсета; Скаидрис и Хельги крепко взялись за руки, а Невенка, покрутив головой по сторонам и, не найдя мужика, яростно вцепилась в твёрдый, холодный ствол рукоятки своего полуторника.