Текст книги "Кого не взяли на небо (СИ)"

Автор книги: Клим Мглин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 52 страниц)

Аглая громко заявила врачу:

– Я пока ещё с другими тётеньками не пробовала, но уж если надумаю попробовать, то всяко выберу кого помоложе, так что не обессудь. А если так охота отлизать, то ты Йоле отлижи, ибо эта сучка без хорошего куни жить не может.

Аглая Бездна вздохнула, вырвавшись из грёз воспоминаний. Она очень устала. Её взгляд упал на обоссанное ведро, полное вонючей мочи, и настроение девушки совсем поникло. Но парашу надо вынести. Вылить в окно, хотя бы.

В её скучающем сознании возник образ средневекового утреннего города, где по узким улочкам важно гарцует на тяжёлых дестриерах свита благородного рыцаря – вся в блестящих доспехах, с лордом во главе. И тут, над их головами, вдруг распахивается кособокое оконце замызганного фахверкового домишки и оттуда высовывается опухшая рожа обывателя в полосатом колпаке, и этот перец держит в руках вонючий ночной горшок, набитый говном под завязку. Горшок опрокидывается в проём окна, зловонная жижа летит на алые плюмажи благородных рыцарей, ставни захлопываются. Занавес.

Бездна подтащила ведро к окну и вылила содержимое вниз. Но там, внизу, никаких рыцарей не было. Лишь заросли плюща и дикого винограда, оплетающие стены здания. Скучно. Бездна посмотрела на свои влажные ладони. Она испачкалась. Надо бы помыть руки. Где-то здесь должен быть тазик с водой, водопровод не работал, насосы были неисправны, или место, откуда они сосали – высохло, но вот тазик с водой – точно был. Она потянулась к фонарику – сержант строго запретил пользоваться электрическими настенными бра, без особых на то причин, хотя бра, в отличие от насосов, были исправны и работали.

«Штобы не светиться», – пояснил Монакура Пуу свой запрет.

Она уже нажимала маленькую кнопочку на корпусе армейского фонарика, когда острый взгляд ученицы снайпера уловил что-то необычное, там, в сумраке дальнего угла комнаты.

Что-то блеснуло и пропало. Что-то, похожее на всполох огня.

На маленькое пятно тусклого света. Прямо в стене.

Аглая дёрнула шнурок электрического бра и комнату залил мерзостный голубой свет. Бездна в два прыжка оказалась у стены, там, где, как ей показалось, мелькнул отблеск.

Стена, оклеенная рельефными обоями. Сплошная стена.

Аглая включила свой армейский фонарик и тщательно исследовала обои, ощупывая рукой шероховатую поверхность.

Ага. Вот оно. Отверстие. Дырка в стене.

Бездна легонько постучала кулачком по поверхности, а в следующий момент её милитаристский ботинок вломился в стену, кроша в труху хрупкий гипсокартон.

Спящий на кровати Скаидрис что-то глухо пробормотал, шумно пустил ветра, и, перевернувшись на другой бок, снова захрапел.

Аглая Бездна вытащила из кобуры австрийский Глок, сплюнула под ноги сгустки гипсовой пыли, и, подсвечивая себе путь лучом фонарика, решительно шагнула в пробитую ею брешь.

* * *

Соткен, кружась в танце, ловко перемещалась по тёмному коридору, чудесным образом избегая столкновения с маленькими диванчиками, креслами и тумбочками, что встречались на её пути. Одной рукой она крепко обхватила шею своего партнёра – ствол винтовки Ремингтон, а второй притянула талию танцора, что была прикладом пушки, к себе, страстно прижимаясь к ней низом своего животика.

Исполнив несколько сложных танцевальных движений, она замерла на месте.

Музыка в её сознании затихла, но тишина продолжалась недолго – грянул гром, блеснули молнии и хлынул холодный, проливной дождь.

Танец закончился и теперь наступило время полёта.

Оседлав ружьё, словно помело, маленькая кривая ведьма взмыла вверх, туда, где искрило и грохотало.

Атмосферно вставленный танцем и последующим за ним полётом, скальд Хельги, таящийся возле чайного столика, не мог позволить себе пропустить продолжение великолепного представления. Он вскочил на ноги и последовал за разбушевавшейся ведьмой.

* * *

«Это похоже на какое-то наваждение», – думала Аглая Бездна, осторожно продвигаясь вперёд, по тайному, узкому коридору, сокрытому меж стен старинного особняка.

Под ногами пронзительно скрипели доски, с потолка осыпались струйки вековой пыли, а на лицо девушки липли мерзкие нити густой паутины.

«Это постоянно преследует меня. Я, одна, с пистолетом наголо, оголтело ломлюсь по странному коридору, который наверняка приведёт меня в такое место, где я очень сильно пожалею, о том, что вообще попёрлась в этот гребаный проход. Но, видимо, я настолько глупа, что остановиться и повернуть назад уже не в силах. Точно так же поступали те девушки в дешёвых фильмах ужасов – лезли туда, где страшно, чтобы попасть туда, их ждал вполне предсказуемый и очень даже ожидаемый всепиздец. Так что иди, Аглая Бездна, иди, глупая чайка, может быть там, в конце пути, тебя ждёт что-то поинтереснее банального верзилы в маске из человеческой кожи, вооружённого топором, ножом, бензопилой и ржавым, окровавленным крюком. Ступай смелее, тупая кура.»

Коридор то сужался, то расширялся, делал резкие повороты и часто разветвлялся. Аглая Бездна строго держалась левой стороны, пытаясь воссоздать в памяти планировку старого особняка. Она упёрлась в стену. Ага, тупик. Но скрытые тайные проходы никогда не заканчиваются тупиком. Здесь или дверь или... Аглая Бездна внимательно осмотрела стену, возникшую на её пути, и заметила аккуратное маленькое отверстие, как раз напротив своего лица. Закуток для подглядушек. Она, разумеется, уткнулась носом в пыльную стенку и устремила взгляд чёрного ока в наблюдательную дырку. Там была кромешная тьма, и разочарованная девушка собралась продолжить свои захватывающие блуждания по тайным коридорам, в поисках того, кто тут шлялся до неё, как вдруг раздался грохот, а потом последовала резкая вспышка света, да такая, что Бездна отшатнулась от дыры.

– Scheisse, – последовал негромкий возглас и что-то опять грохотнуло.

Аглая вновь припала глазом к дырке, и увидела следующее:посредине небольшой комнатёнки, явно копирующей интерьер женского будуара, стояла какая-то маленькая, нескладная, рано поседевшая девочка – в дурацком платьице, с большими сиськами и клёвым самозарядным дробовиком в смуглой татуированной руке. Девочка откинула гриву спутанных волос и только тогда Аглая её узнала.

Первой мыслью Бездны явилось въебать ботинком по хрупкой стене и эффектно появиться перед прекрасной кривушкой, но количества мозгов, находившихся в её маленькой черепной коробочке, всё же хватило на то, чтобы понять – сделай она так, и заряд картечи – прямо в рыло с двух шагов – ей обеспечен.

Тогда она решила позвать Соткен прямо через стену, но осознала, что шансы получить всё тот же заряд картечи – прямо в рыло с двух шагов – немного снижаются, но всё же остаются критически возможны.

Поразмыслив таким образом, девушка ещё немного полюбовалась на перекрытую кривушку, что застыла на одном месте, залипнув и покачиваясь в трансе, после чего Аглая Бездна лишь пожала плечами, повернулась и ушла, стараясь особо не шуметь.

* * *

Соткен дождалась, пока дырка в стене вновь станет чёрной. Не такой чёрной, как пару ударов сердца назад, когда сквозь неё наблюдало бездонное око Аглаи Бездны, а обыкновенно чёрной, как сажа из печной трубы или тушь для ресниц.

Кривушка злорадно усмехнулась: её боевые товарищи нашли тайные проходы. Сейчас все четверо будут бегать взад-вперёд: пугаться, подсматривать друг за другом, и хихикать. Пусть развлекаются. А у неё есть другие дела. Надо провести тщательный подсчёт патронов.

Она подошла к стене, ощупала поверхность, подцепила ногтем лоскуток обоев и рванула в сторону. Тканевая основа легко отклеилась, обнажая маленькую металлическую дверцу встроенного сейфа.

«Вот, сука, я опять вляпалась в это говно. Никогда не думала, что снова открою эту дверцу. Но всё уже свершилось, и теперь остаётся только проверить, что же там, «у Бильбо в карманцах».

Две металлические коробочки жгли ей ладони, когда она вынимала их из сейфа и бережно опускала на небольшой туалетный столик.

«Крышки прочь. Вот так. Что там? Всё, как семь лет назад? Какой срок годности? Три года? Голословный пиздёж; я проверяла, всё работает. Сколько? Шесть, двенадцать, восемнадцать... Сколько всего?»

Двадцать ампул легли в ряд, будто автоматные гильзы. Всего двадцать. Соткен сглотнула комок, моментально образовавшийся в горле и с трудом подавила в себе нарастающий приступ паники. Ей казалось, что она оставляла эти коробки полными. Плотно забитыми. Доверху. В принципе, они и сейчас забиты доверху. Каким-то говном. Патронов всего двадцать. Остальное всё – ерунда, баловство, просто детские петарды. Таблетки, капсулы, баночки, маленькие пластиковые коробочки. Она покопалась в коробке и выудила оттуда пару склянок.

«Хм, пожалуй из этого будет толк. Отвлечёт на время. На некоторое время. Сначала на пару-тройку часов, пока она будет варить это чёртово зелье, а потом ещё часов на десять. Минимум на десять.»

Соткен отошла к маленькому биде, в углу будуара и, присев, основательно пописала. Теперь надо плотно запереть дверь и можно приступать. Она так и сделала. Защёлкнула дверной замок, плотно задвинула дополнительную щеколду, подпёрла дверь массивным табуретом и вернулась к столику. Подвинула поближе к столику удобное кресло и села, поставив Ремингтон рядом – приклад на пол, ствол на подлокотник. Расчистила место, сложив всё прелести обратно в стальные коробки, а драгоценные патроны запихнув в чашечки своего бюстгальтера. Нашла тщательно запечатанный флакон спирта, прекрасно сохранившего свои горючие свойства. Заправила маленькую, лабораторную спиртовку. Так-так, вот и миниатюрные, электронные весы. Но те не работали. Наверное батарейки сели. Да и хрен с ними. Семь лет – не срок чтобы забыть всю кухню. Она прекрасно помнила все пропорции. Можно приступать. Зелье она варила не спеша, медитативно отрешившись от всего сущего. Четыре часа подряд взгляд её стальных глаз ни мгновение не оторвался от маленькой стеклянной склянки, нагреваемой в слабом синеватом пламени спиртовки.

* * *

Эти странные ступеньки вились вокруг массивной колонны. Тонкие у основания, они расширялись, достигая круглой стены башни, к вершине которой медленно взбиралась маленькая Сигни. Поначалу ей понравилось карабкаться вверх по витой лестнице, но башня оказалась слишком высока, ступени – круты и холодны, как лёд, и вскоре босые ножки девочки замёрзли и мучительно заныли. Она отпустила руку Волка, прикусила нижнюю губу, и, стараясь скрыть тяжёлое дыхание, сосредоточенно сопела маленьким, вздёрнутым носиком. И поднималась вверх. Всё выше и выше.

– Давай отдохнём, моя хорошая, я устала.

Волк, опередившая её на пяток ступенек, остановилась и обессиленно прислонилась спиной к стене, а потом и вовсе сползла вниз, сев прямо на холодный металл лестницы.

«Ничего ты не устала, просто меня жалеешь», – подумала дочь ярла, но промолчала, добралась до спутницы и устроилась возле её красивых, обнажённых ног.

– Ты не передумала, моя хорошая?

Волк подцепила пальцем её подбородок и заглянула девочке прямо в глаза. Сигни некоторое время смотрела в звериные, жёлто-зелёные очи, а потом прижалась щекой к плоской груди женщины, что красит волосы кровью врагов. Из под прикрытых век девочки выкатилась одна крупная слезинка.

– Ну-ну, – торопливо проговорила Волк и погладила Сигни по щеке.

В голосе воительницы слышалась тщательно скрываемая растерянность.

– Я не передумала, Волк, – ответила девочка.

– Вот и хорошо, вот и славненько. Отдохнула? Тогда пойдём дальше.

Волк с лёгкостью поднялась на ноги, одёрнула рваный подол мини платья, с которого скалились бывшие некогда лимонно-жёлтыми, мёртвые колобки, теперь же вконец разложившиеся и ставшие грязно-коричневыми.

Сигни с трудом поднялась на ноги и продолжила карабкаться вверх по крутой винтовой лестнице. Подъём будто бы уводил её куда-то в другой мир. Она шагала по крутым ступеням, и время вокруг замедлялось, воздух тяжелел, а в ушах звенели невидимые колокольчики.

Корабль мертвецов вошёл в маленькую, неприметную бухту примерно полчаса назад, а казалось, что это случилось когда-то очень давно. Может быть несколько дней тому назад.

Когда они ступили на первые ступени этой странной лестницы, Сигни начала счёт, и сейчас дошла всего лишь до трёх сотен ударов своего сердца, но ей казалось, что этот поздний вечер уже сменился глубокой ночью, а та светлеет с каждым мигом, обращаясь в раннее утро.

Но это только казалось.

Стоял поздний вечер, уже скатывающийся в промозглую и тёмную осеннюю балтийскую ночь.

Сегодня утром их корабль всё ещё находился возле обрушившейся пристани, ожидая возвращения лохматого гиганта и всей его банды, но прилетел лишь Грим, и Сигни видела, как долго и совершенно безмолвно разговаривали между собой чудесная птица и женщина, что красит волосы кровью своих врагов.

А потом Волк подошла к ней, присела так, что взгляд дерзких девичьих глазёнок потонул в осеннем багрянце её звериных очей и очень мягко спросила:

– Ты хочешь помочь мне победить всех моих врагов, для того, чтобы этот мёртвый мир вновь ожил?

– Да, Волк.

– Ты бы хотела стать сильной и непобедимой, чтобы сражаться вместе со мной?

– Да, Волк.

– Тогда ты должна познакомиться кое с кем.

– Хорошо, Волк. Но с кем?

– Ты должна познакомиться с той, кто сделает тебя неукротимой, как морской шторм. С той, кто станет твоим учителем. Ты останешься с ней на время, а потом вернёшься ко мне.

– Но я буду скучать без тебя, Волк.

– Я тоже буду скучать без тебя, моя хорошая, но так надо.

– Хорошо, Волк, – сказала маленькая Сигни и прижалась щекой к женскому лицу.

И Корабль мертвецов поднял якорь и ушёл в открытое море. Ушёл, так и не дождавшись лохматого йотуна.

Они плыли всё утро, весь день, и лишь под вечер перед облупленным носом парома показались очертания земли. Подойдя ближе, паром оказался у входа в маленькую бухту, где над прибрежной полосой белого песка, нависала чёрная скала, увенчанная высокой, каменной башней.

Драугры, шесть человек, во главе с неупокоенным владыкой Джетом, сели в первую шлюпку и отправились на берег. Вскоре Сигни и Волк, стоящие на палубе, смогли увидеть яркое пламя, разгоревшееся над зубчатой главой.

– Это маяк, – объяснила Волк маленькой Сигни, и та ответила ей:

– У нас в Нидаросе была огромная деревянная башня, стоящая на пристани. На ней разводили огонь для драконов и кнорров, плывущих в темноте.

Волк кивнула.

– Всё так, моя хорошая. Теперь всё готово, пойдём и мы с тобой.

И они сели во вторую лодку. Волк гребла, а Сигни смотрела на женщину и любовалась её крепкими мышцами, перекатывающимися под нежной, розоватой кожей.

И вот они поднимаются на самый верх древнего маяка, но время так медленно тянется, всё тело какое-то расслабленное и усталое, а вершины всё нет и нет.

– Отдохни ещё, моя хорошая.

Волк опять остановилась и ждала, когда Сигни догонит её.

– Ты чувствуешь это, малышка? Ты ощущаешь время?

Сигни хмуро кивнула.

– Так и должно быть, не отчаивайся, я не могу взять тебя на руки, ты должна пройти этот путь сама. Это первый урок. Твоё первое достижение. Ты должна попасть на вершину, и тогда ты сможешь встретиться там со своим учителем.

Сигни наконец-то добралась до обнажённых, широко расставленных ног и чуть не повалилась на ступеньки. Волк отвернулась и легко продолжила подъём.

Сигни всхлипнула и поплелась следом. Одна ступенька, вторая, третья... Что-то багровое мелькнуло у неё перед глазами и девочка испуганно отшатнулась, отмахнувшись от наваждения рукой, сжимающей тускло поблёскивающий нож.

Она остановилась, тяжело дыша, в глазах всё плыло. Четвёртая ступенька, пятая... Красные полосы, застилающие её взор, вдруг пропали, ступеньки кончились, и она ступила на каменный пол.

Наконец-то. Весьма неожиданно, но тем не менее.

Вопреки тревожным ожиданиям, она достигла вершины.

Девочка утёрла носик рукавом рубахи, подняла лохматую головёнку и огляделась. Нашла взглядом Волка, подошла и, обняв голую ногу женщины, огляделась ещё раз.

Они стояли на просторной круглой площадке, окаймлённой зубчатым ограждением. Возле зубцов, будто мрачные изваяния застыли неупокоенные телохранители Великого Фараона. Остатки длинных волос на их облысевших черепах развевались, будто рваные знамёна. Они выполнили приказ – в огромной чаше, установленной на круглом деревянном помосте посредине площадки, полыхал жаркий огонь. Ветер вздымал в чёрное небо сотни тысяч раскалённых угольков. Они взмывали к звёздам яркими огоньками, но вскоре падали вниз, оседая седой пылью на суровых лицах живых мертвецов.

Чашу огораживали три перегородки вышиной в человеческий рост.

– Пойдём, – Волк двинулась вперёд, и малышка Сигни последовала за ней.

Они подошли ближе к огромному костру – куче плавника, ломаных досок и прочего хлама.

– Маяки, моя хорошая, существует не только для того, чтобы указывать верный путь кораблям, или же наоборот – заманивать доверчивых купцов в западню. Маяки – это прежде всего быстрый способ путешествий для таких, как я. Путешествий сквозь пространство этого мира. И не только этого мира. И не только через пространство. Но об этом ты узнаешь позже. Узнаешь и сможешь сама пройти этим путём. Путём луча. А сейчас я покажу тебе, как это происходит и мы встретим нашу гостью – ту, которой ты предназначена в ученицы.

Бесшумно подкравшийся сзади, словно огромный дохлый кот, владыка Джет обхватил иссохшими руками одну из стен, огораживающих пламя. На её мутной поверхности моментально появился двойник фараона.

Сигни поняла, что никакая это не стена, а огромное, вращающееся зеркало. Волк подошла к двум оставшимся панелям и положила свои руки на пыльное стекло. Женщина замерла на пару ударов сердца а потом толкнула от себя обе створки. Джет поступил так же – повернул зеркальную поверхность к бушующему пламени.

Яркий всполох света метнулся к горизонту – туда, где чернильное балтийское небо сливалось воедино с таким же беспросветно тёмным балтийским морем. Метнулся, на миг разорвав объятия двух стихий, и внезапно пропал.

Но через миг Сигни увидела, как в проёме зубчатой стены появилось круглое голубое свечение, медленно растущее и превращающееся в начало длинного светового тоннеля, круглого, как полая трубка бамбука. Тоннель рассёк ночное небо, и завис световым мостом над беспокойными волнами.

Сигни втянула в себя повисшие слюни, закрыла рот, опять открыла, но так и не смогла ничего сказать. Она подошла к Волку и снова прижалась к её ноге. Они стояли и смотрели на прекрасный голубой луч – тот мерцал завораживающими всполохами, и они не отражались в чёрной воде беснующегося внизу моря.

С неба камнем упало что-то огромное, чёрное и блестящее. Сейчас Грим больше походил на линдворма*, чем на ворона. Его раздвоенный змеиный язык высунулся из приоткрытого клюва и Сигни могла поклясться, что видела как блестят изогнутые клыки в его совсем уже не птичьей пасти.

*Примечание: "линдворм" – скандинавская разновидность виверны. Не такой большой, и важный, как его старший брат дракон, линдворм не обладал и огненным дыханием. Однако у змея имелся роскошный хаер, ядовитая слюна, и яростный, взрывной характер.

Они стояли плечом к плечу, все четверо – высокая женщина, с мечом за спиной и волосами, смоченными кровью, рядом и чуть-чуть пониже – маленькая девочка с голубыми глазами и хищным клинком в руке, а справа и слева от Госпожи и дочери ярла застыли в ожидании неупокоенный фараон, и страшное чудовище – то ли змей, то ли ворон.

Луч отчаянно вспыхнул столбом ледяного света и вдруг взорвался, разлетаясь на тысячи крошечных звёздочек. Ночь нахлынула со всех сторон. Пламя огромного костра угасало, роняя красные блики на мёртвые лица воинов, застывших вдоль стены.

На краю зубца, там, где только что был световой тоннель, высилась человеческая фигура. Резкий морской ветер трепал края подола узкого платья и пряди длинных, чёрных волос, которых никогда не касались ни полотно ножниц, ни лезвие ножа. Гостья легко, словно большая опасная кошка, спрыгнула на площадку, и обратила к встречающим своё мертвенно бледное, как у почившей Мальвины, лицо. Окровавленные губы тронула кривая саркастическая улыбка.

– Ну наконец-то хоть кто-то живой в этом погибшем мире, – произнесла она чувственным грудным голосом и, многозначительно подмигнув Джету, подошла ближе и раскрыла коварные объятия для высокой женщины, что носит за спиной меч.

* * *

Хельги в сотый раз прижался ухом к полированной поверхности двери, что час назад захлопнулась прямо перед его носом, но, как и раньше, в запертой комнате стояла полная тишина. Скальд отлепил ухо, и припал глазом к замочной скважине. Безрезультатно. Всё, что он видел сейчас: кусочек стены, на котором плясали блики тусклого света, он видел и час назад. Ничего не изменилось.

"Наверное, маленькая ведьма легла спать. В последнее время она очень странная. Наверное потому, что очень устала. Устала всех лечить. Ну и ладно, пусть отдыхает."

С превеликим сожалением викинг прекратил подглядывать и распрямился во весь рост. Он глубоко зевнул. Пора найти мелкую и сдать ей вахту. Хочется спать. Наступило его время для отдыха. Он поплёлся по тёмному коридору, спотыкаясь о мебель и вяло чертыхаясь.

«А эта фрау очень странная. Старая, кривая и мучительно соблазнительная. Вот как так может быть? Ей же лет сорок пять наверное. Она могла бы быть моей бабушкой.»

Скальд всё шёл и шёл, размышляя, фантазируя и пиная журнальные столики и удобные стульчики, таящиеся в сумраке. Дикий грохот, раздавшийся где-то рядом, заставил его отринуть все свои откровенные грёзы и схватиться за меч.

Грохот повторился: что-то происходило в комнате слева; что-то крушили там, за запертыми дверями. Скальд посмотрел на меч в своей руке, вложил его в свои дрянные ножны, сделанные из козьей шкуры, и закинул за спину. Обеими руками он вцепился в штурмовую автоматическую винтовку, щёлкнул предохранителем, разбежался и ввалился в помещение – грозный и опасный.

Пока вваливался, узнал, куда попал и осознал свою ошибку, но было уже поздно. Пиздюлей перед сном не избежать. Апартаменты принадлежали сержанту.

Хельги тут уже был – недавно он подглядывал в замочную скважину за львом и ведьмой. Подглядывал, утирая слюни вожделения. Грохот – не повод вламываться без стука в покои предводителя.

Пока Хельги тормозил босыми ногами об отсыревший ворс ковра, и тщетно придумывал объяснение, его глазам предстала следующая картина: широкая постель, где совсем недавно тощий гигант и кривушка предавались любовным утехам, была пуста. На смятых простынях не было ровным счётом никого, а в стене рядом зияла огромная чёрная дыра.

Оттуда сквозило, воняло прелыми листьями и гнилью. Скальд наконец-то справился с инерцией, остановился и с облегчением выдохнул.

Пиздюлей не будет. Будет кое-что поинтересней.

Викинг снова щёлкнул предохранителем, и теперь винтовка отправилась за спину – шлёпать его по заднице своим укороченным прикладом. Молодой скальд оскалил зубы, обнажил меч и шагнул в пролом.

* * *

Когда Скаидрис проснулся, его ожидали три пренеприятнейшие новости.

Первая – он кончил в штаны, вторая – его любимая свалила куда-то из его постели, и третья – в стене его комнатёнки зияла огромная дыра.

Возможно была ещё и четвёртая пренеприятнейшая новость, например та, что его любимая свалила именно в эту странную дыру.

Но Скаидрису и первых трёх хватило. Он легко поднялся с кровати: не было причины прикидываться умирающим. Соткен всё же поистине волшебница. Она не просто его заштопала, она спасла ему жизнь, выходила, и вот он уже на ногах. А прикидываться больным просто выгодно. Можно отлынивать от дежурств и ссать в железное ведро. А ещё его вкусно кормили. С ложечки. Ну и всякое такое.

Первым делом он зажёг все лампы в комнате и снова осмотрел дыру. За сломанной стенкой располагался коридор. Тайный проход. А хули тут удивляться, в каждом мало-мальски приличном старинном особняке, весьма смахивающем на замок, должен быть тайный проход. Кто-то обнаружил этот секрет и вломился внутрь. Вломился из его комнаты, а он даже не услышал. Да и хер с ним. Не тайный коридор сейчас волновал Скаидриса. Он вспомнил слова Бездны:

«Ты, наверное, ещё не в курсах насчёт того, как тебя располосовала эта перекрытая фрау?»

Спасённый лив подошёл к зеркалу возле шикарного трюмо. Наверное для тех клиентов, кто выжил под ножом хирурга и теперь может любоваться своими новыми губами, новым носом, новым разрезом глаз, силиконовыми сиськами или наращенным хером. Скаидрис принялся разматывать бинты, опоясывающие его чресла. Пришлось крепко стиснуть зубы и дёрнуть последний слой, крепко вросший в корку подсохшего струпа. Скаидрис утёр какой-то тряпкой размазанную по брюху кровавую плёнку. Потом уставился в зеркало.

Губы лива тронула кривая усмешка. Несмотря на зеркальное отображение, Скаидрис моментально узнал надпись, выполненную точными, аккуратными разрезами, что постепенно затягивались, превращаясь в красные шрамы. Он стоял, вглядываясь в своё отражение, и работа пластического хирурга нравилось ему всё больше и больше.

По коридору, скрытому в стене старинного особняка, кто-то очень быстро пробежал. Скаидрис с сожалением оторвался от созерцания своего пуза и скосил глаза в сторону дыры.

Топот затих, но прошло пять ударов сердца и из тёмной глубины прохода раздалось угрожающее звериное рычание.

Скаидрис прекратил пыриться в дырку и поискал глазами свою винтовку. Той нигде не было видно.

Он вздохнул, взял ночной светильник и, обломав об поверхность столика никчёмный абажур, крепко стиснул в руке бронзовую массивную ножку.

«Killing Is My Business», – одобрительно пробормотал тру-мéтал, и, нежно огладив тощей рукой шрамы на животе, шагнул в тёмную дыру.

* * *

Когда женщина в красном платье приблизилась и заключила Волка в свои объятия, маленькой Сигни слегка подурнело: жестокий холод пронзил всё тело девочки, тревога крепко сжала её маленькое сердечко, сжала сильно-сильно, до нестерпимой режущей боли в груди. Она попятилась назад, перехватив рукоятку армейского ножа обеими руками. Женщина в красном платье наконец-то отпустила Волка и тоже отступила. Сигни замерла, с ужасом наблюдая, как в чёрных блестящих волосах, что волнистым каскадом ниспадали на каменный пол площадки, извиваются блестящие и тонкие змеиные тела.

– Ты прекрасна в этом новом теле, Госпожа. – негромко произнесла гостья и слегка обозначила лёгкий, но уважительный полупоклон.

– Спасибо, моя хорошая. Но моё новое тело – всего лишь тленная оболочка. Твоё же тело – совершенно и вечно. – Волк скалилась.

Её верхняя губа приподнялась, обнажая длинные жёлтые клыки.

– Ты не представляешь, Госпожа, как мне надоело моё тело. Но я не богиня, и так запросто менять тела не могу. Это очень дорого стоит.

– Не прибедняйся, моя хорошая. Не богиня... Не умею... Не могу... Кого ты лечишь... И на счёт цены ты не права. Стоит это не так уж и дорого. Цена прежняя. Всего лишь смерть.

Гостья кивнула. Потом взгляд её зелёных болотных глаз остановился на огромном чудовище – то ли вороне, то ли драконе. Женщина в алом платье изобразила на своём бледном лице гримасу истинного разочарования.

– Я надеялась, что просветлённое общество Госпожи поможет нашему пациенту в его тяжёлой борьбе с жестоким недугом. Но, видимо, я ошибалась. Судя по внешнему виду больного, лёгкие симптомы неопасной деменции прекокс сменились оголтелой шизой и потерей памяти:наша дурашка даже не поздоровалась со мной. Второе объяснение происходящей трансформации: древнее пророчество – вовсе не миф, и оно исполнилось. Исполнилось, весьма усложнив патологию заболевания.

– Какое такое пророчество? – поинтересовалась Йоля.

Гостья лишь обречённо махнула рукой:

– Расскажу позже, милая, лишь отдохну с дороги.

Йоля озабоченно глянула на Грима, который сидел на заднице, высунув наружу раздвоенный язык, и пожала плечами.

– Но так было всегда, моя хорошая. Она же думает, что она – ворон.

– Так то оно так, Госпожа. Но раньше она хотя бы не думала о себе, как о драконе.

Обе женщины озадаченно уставились на чудище, что сидело на собственном хвосте и пускало слюни.

– Ну, да ладно. Не будем о грустном.

Женщина в алом платье одарила Грима улыбкой, той, что суровые эскулапы адресуют безнадёжным больным и её зелёные глаза нашли малышку Сигни. Та вздрогнула, как если бы ей под рубаху заползла одна из змей, живущих в волосах её новой знакомой.

– Это она?

Вопрос адресовался никому. Ответа не последовало. Волк стояла и скалилась, Грим имел вид законченного идиота, а фараон и вовсе застыл, превратившись в неподвижную статую, как и его свита возле зубчатой стены. Сигни собралась с духом, спрятала за спину руку с ножом и, гордо подняв голову, шагнула навстречу женщине в алом.

– Меня зовут Сигни. Я очень люблю Волка. Она спасла мне жизнь. Я хочу стать такой же сильной и сражаться рядом с ним. Научи меня. – сказала маленькая девочка.

Женщина подошла к ней вплотную. Костлявый палец подцепил Сигни за подбородок и приподнял её голову вверх. Алая женщина вгляделась в голубые глаза. Внутри у Сигни всё похолодело, а сердце перестало стучать.

– Ты так похожа на свою маму, – произнесла гостья и отпустила её.

Перед глазами у Сигни вновь поплыли багровые пятна, как совсем недавно, когда она взбиралась сюда по мучительно крутой лестнице маяка. Девочка пошатнулась и беспомощно взглянула на женщину, стоящую перед ней. И увидела её.

Широкое, скуластое лицо. Высокий лоб украшен золотым обручем, а толстая белокурая коса спадает на высокую грудь. Плотно облегающее платье, расшитое древними рунами. Её красивые губы изогнулись в мягкой улыбке.

– Мама? – еле слышно прошептала Сигни.

«Не бойся, малышка. Всё хорошо. Иди ко мне.»

Дурнота и холод отступили. В груди у девочки потеплело, и малышка Сигни сделала шаг вперёд – навстречу пугающе прекрасной женщине в алом платье. Та протянула ей свою ладонь, и Сигни вложила в неё свою маленькую ручонку. Она больше не боялась.

– Кто ты? – спросила девочка, вновь погружаясь в колдовскую трясину зелёных глаз.

– Меня зовут Морриган. Так звучит моё имя в любом из существующих миров. Я исполню твоё желание, маленькая Сигни. Я помогу тебе проснуться.

* * *

Скальд Хельги прекратил рычать, лишь только Скаидрис вошёл в пролом в стене.

"Неа, сначала он немного поиграется с надменным ливом, попугает братишку вдоволь, а уж потом предстанет перед своим новым другом, и они вместе продолжат изучение этого странного хода."

Викинг тихонечко отступил и попятился в сгущающийся за его спиной мрак. Он приготовился развернуться и дать стрекача, как вдруг что-то твёрдое тяжело влетело пониже его поясницы.