Текст книги "Кого не взяли на небо (СИ)"

Автор книги: Клим Мглин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 52 страниц)

Ильзе зашипела от боли и отшатнулась, стараясь увеличить расстояние между собой и противницей. Соткен вскочила на ноги, сбросила второй ботинок и двинулась на кухарку.

Сзади раздался металлический скрежет и грохот. Такой шум могли издавать лишь кованные сапоги, встречаясь с бронированными бортами Ньялы. Соткен не бросилась к автомобилю, она ринулась к замершей на месте кухарке. Оставалось надеяться, что тот, кто залез на броневичок, не станет палить по ним из крупнокалиберного пулемёта, рискуя превратить и врага и своего товарища в кровавые ошмётки. А ей нужно было войти в клинч, слиться с врагом. И, пока она его убивает, придумать, что же делать дальше.

* * *

Милена сделала ещё пару шагов назад и остановилась.

Принять её излюбленную нижнюю стойку мешала долбаная юбка. Снять это говно мешала надвигающаяся на неё маленькая, невозможно кривая женщина. Её великолепная грудь волнующе колыхалась под армейской, полурасстегнутой курткой.

«Где, mille cazzi nel tuo culo, ты научилась так махаться, подруга? Где в середине двадцать первого века, в этом разрушенном, умирающем мире, можно так овладеть искусством мечника?»

Кривая тётка достигла линии атаки и разразилась яростной серией.

Милена легко избежала первого удара, слегка развернувшись на месте, с видимым трудом отклонилась от второго, а третий тяжело парировала, но её собственный меч вырвался из руки и отлетел прочь. Уродливая железяка, которую сжимала эта страшная кривушка, наискосок хлестнула её по груди, а потом что-то оттолкнуло её прочь, загородив собой от последнего, смертельного удара.

* * *

Его Преосвященство и брат Юрген стояли в нескольких шагах от кипевшей схватки. Вмешиваться было бесполезно. Не хватало места.

Сестра Милена, избавившаяся от своего забавного чепчика, и взявшая в руки свой датский меч, брат Рагиро, с одноручным клинком в левой руке и узким кинжалом в правой, и брат Трой теснили дорогую гостью к автомобилю, будто бы пытаясь загнать обратно в бронированную коробочку и заставить убраться прочь – туда, откуда она свалилась на их головы.

Та отмахивалась, ругалась лающим хриплым голосом и проваливать не желала. Тем паче, что на пулемётной башенке "Ньялы" коварно расположилась Невенка Оскаала, приготовившая свой датский полуторник. Клинок Оскаала держала за лезвие. Навершие в виде шестигранной груши нетерпеливо ожидало встречи с макушкой, заросшей шикарной, чёрной с серебром, гривой. Однако обладательница этой восхитительной шевелюры уже поняла, что убивать её не будут. Пока не будут. Эта странная, скособоченная и убийственно опасная женщина использовала свой шанс на все сто.

Брат Рагиро бросился вперёд, атакуя гостью слева, а брат Трой накинулся на ту справа. Атака смотрелась великолепно.

Незваная гостья ушла вбок из под рубящего удара итальянца, отклонилась в другую сторону, избежав мощного "fendente" Троя, подскочила к последнему, и, пока он гасил инерцию, балансируя на скользкой жиже, свалила инквизитора на землю заряженным левым оверхендом.

Брат Рагиро, похожий на матёрого котище, снова атаковал. Его скьявона связала лезвие датского меча и ему удалось подло достать противницу своим кинжалом. Однако он прервал стремительную атаку и отпрянул.

Итальянец выронил свой узкий меч, который держал левой рукой. Теперь этой же рукой он сжимал кровоточащий обрубок. Отрубленная кисть правой руки, стискивающая тонкий кинжал, отлетела далеко в сторону.

Брат Трой, измазанный грязью, медленно поднимался на ноги, когда меч викингов врезался ему в плечо, рассекая кожу бригантины и плоть инквизитора. Раздался глухой треск – скандинавский клинок врубился в кости ключицы.

Милена попыталась отвлечь эту кровожадную суку – широко размахнулась, держа свой полуторник двуручным хватом, но удар не сложился – сестра святого официума получила страшный тычок в лицо. Массивная гарда скандинавского меча врезалась ей в челюсть, кроша в труху передние зубы.

Незнакомка, вторгшаяся на их базу, метнула свой клинок ей в лицо. Потом подошла к скорчившемуся Трою, отбила открытой ладонью слабый выпад и отобрала у воина его датский меч.

– Слезай, девочка! Время умирать,– кривушка призывно махнула рукой Невенке.

– Вовсе не вас я видела, когда молилась, – нахмурились Оскаала, спрыгивая на землю.

Брат Юрген заскрипел зубами и потащил из ножен своё оружие. Он повернулся к Его Преосвященству и рыбьи глаза тевтона выпучились ещё сильнее.

Теофил Рух стоял, слегка покачиваясь, и взгляд его разноцветных глаз залип на этой страшной корякушке, что изуродовала половину его отряда. Он смотрел на неё словно Пятачок, в первый раз узревший голубые помочи Кристофера Робина. Юрген мог поклясться, что оба косых глаза Его Преосвященства глядели не абы куда, а были направлены чётко на эту хромоножку, и глаза эти прониклись восхищением и обожанием.

– Прости, меня, брат Юрген.

Его Преосвященство стянул с плеч ремень перевязи и взялся за рукоятку своего меча.

– Я фатально ошибался, споря с тобой и с Невенкой. Теперь я воочию убедился в обратном. Богини – существуют, и одна из них снизошла прямо сюда, чтобы я мог с ней встретиться. Отойди в сторону, инквизитор.

Клинок датского меча покинул свои ножны абсолютно бесшумно. Металлический скрежет, издаваемый вытаскиваемым клинком: попса, измышлёная никчёмными писателями и кинорежиссёрами.

Теофил Рух вложил в рот два пальца и оглушительно свистнул, обращая к себе внимание незваной гостьи. Он склонился, разводя руки в мужском варианте французского реверанса, адресованного искривленной женщине. Та поднимала меч, готовясь добить брата Троя. Однако остановилась, и глянула на приближающегося горбуна.

Да, дорогой читатель, их глаза встретились.

Оба замерли на месте, не в силах оторвать взгляда.

Сияние изумруда и матовый блеск сердолика потонули в сумрачном мерцании серой стали.

Что тут можно ещё добавить. Сука-любовь.

Глава семнадцатая. Вечные и мёртвые. Часть первая

Они даже не обменялись ударами – схлестнулись, словно плети. Спутались между собой и застыли. Скрещенные полумесяцы изогнутых гард зловеще скрежетали сталью, две пары рук, вцепившиеся в длинные рукоятки, заметно дрожали от невыносимого напряжения. Так и стояли, скрипя стиснутыми зубами и тяжело дыша. Смотрели друг на друга и не могли оторвать взгляда. Спустя десять томительных ударов сердца кривые ноги горбуна, с трудом преодолев нечеловеческое сопротивление, сдвинулись вперёд на один шаг – руки Соткен подались вверх – их лица сблизились и Теофил Рух впился голодным поцелуем в пересохшие, искусанные женские губы.

Она ответила на поцелуй, но длился он не долго. Проявленная страсть слегка попустила: Соткен, почувствовав послабление, резко отстранилась и двинула Его Преосвященство коленом в низ живота. Тот охнул и согнулся пополам, держа коварную на расстоянии вытянутого перед собой меча. Он приподнял руку, останавливая Юргена и Невенку, окружающих кривушку.

– Я сам, – просипел он, подняв вверх своё, лучащееся темной страстью, лицо, – Она моя.

– Неа, – произнёс мелодичный девичий голосок, – Она – наша. Забудьте свои тёрки, смертные. Вы все здесь в качестве жратвы. За редким исключением.

На бронированном капоте «Ньялы» стояла, широко расставив свои ноги, обутые в пронзительно розовые кеды, миниатюрная, худенькая девчушка. Она вызывающе выпятила вперёд впалый животик; голые, тоненькие ручонки упёрлись в бока. Огромные, как у тигрицы, изогнутые когти, венчающие пальцы, никак не вязались с её, в общем и целом, весьма миловидным обликом.

– Берегись, – крикнул Юрген, бросившись к Невенке, и заслоняя девушку собой, – Это они. Сёстры.

В следующий миг он отлетел в сторону, получив в грудь чудовищно сильный толчок. Тевтон с размаху брякнулся на задницу, прямо в коричневую жижу, а его собственный меч последовавший за хозяином, приложил инквизитора по лбу. Девчушка, только что стоявшая на капоте Ньялы, сейчас находилась между сидящем на заднице тевтоном и Невенкой.

Последняя не мешкала. Она выбросила вперёд острие своего меча – безупречный укол встретил лишь пустоту. Холодные пальцы – уже без чудовищных когтей, обхватили её шею и пригнули вниз. Вторая рука ухватила локоны её великолепной фиолетовой гривы и потянула вверх. Невенка застыла в позе облегчающегося пеликана. Чёрные, от края до края, глаза внимательно изучали её лицо.

– Флёр, прошу... – умоляюще возопил Юрген, силящийся освободиться из грязи.

– Я Арманда, – ответила девушка, разглядывая черты лица удерживаемой Невенки.

Та попыталась резануть врага своим клинком, который всё ещё сжимала в руке, но вампиресса пнула её ногой в кисть и датский меч выпал из разжавшихся пальцев.

– Сходство действительно поразительное, – сообщила она Юргену.

Потом слегка повернула голову и крикнула сестре:

– Эту мы тоже забираем, остальных можно кончать...

Оглушительный грохот заглушил её слова. Футболка на груди у девушки разлетелась рваными лоскутьями, соблазнительный бюст – обрывками красной плоти.

Арманда повалилась на спину. Невенка Оскаала выпрямилась во весь рост и с размаху воткнула ей в развороченную грудь свой клинок.

Брат Рагиро с удивлением посмотрел на вытянутый вперёд обрубок своей единственной оставшейся руки, которой он ещё пару ударов сердца назад держал скорострельный Узи, а потом уставился на хрипящую сестру Милену.

Последнюю крепко сжимала в объятиях миниатюрная девушка – точная копия павшей Арманды. Её раскрытая пасть, ощеренная четырьмя рядами акульих кривых клыков, мелькала, вырывая из горла Милены кровавые куски.

Брат Трой, страстно покусанный и выпитый насухо, валялся неподалёку, широко раскинув руки, затянутые в проклёпанные перчатки и ноги, обутые в шипованные сапоги.

– Бежим, – прошептал дрожащий женский голос, и опешившего Теофила Руха потянули за рукав его бригантины.

Его обретённая любовь тащила упирающегося епископа к броневику.

– Вставай сестричка, тут вкусненько.

Распахнутая пасть Флёр зияла окровавленной прорехой, рассекая лицо вампирессы чудовищным оскалом – от уха до уха.

Неподвижная и прямая, как палка, Арманда медленно и величественно поднималась в вертикал. Невенка сделала шаг навстречу восстающему вурдалаку, но первым к Арманде поспел Юрген. Обхватив вампирессу обеими руками, тевтон вновь повалился на спину, в грязь.

– Беги, Невенка, спасайся.

– Беги, беги, – разрешила девчушка, удерживаемая крепко стиснутыми руками инквизитора, – Он сам потом за тобой вернётся. Отпусти меня, красавчик, иначе мне придётся сделать тебе больно.

– Сначала она уйдёт, – возражал упрямый тевтон, барахтаясь в жиже, будто рыбак, пытающийся обниматься со скользким дельфином.

Арманда, которой грязь залепила всё лицо, слегка поморщилась и ударила инквизитора затылком в лоб. Тот обмяк, и выпустил пленницу. Она метнулась вслед Невенки, но та уже была в безопасности – Соткен затолкала епископа и его подручную в люк броневичка и захлопнула крышку.

Почему они не вошли через дверь, дорогой читатель? Хер его знает: видимо причина этого поступка – шок.

Арманда поскреблась тигриными когтями, снова проступившими на её пальцах, по броне Ньялы. Обошла автомобиль, дёргая каждую запертую дверцу. Остановилась у капота и вписала смачный щелбан по лобовому стеклу – именно в то место, куда прижался нос Невенки, взиравшей на вампирессу с той, безопасной стороны.

– Это будет посложнее, чем открыть устрицу. А я очень голодна.

– Нас провели, сестричка. Мы – две маленькие, доверчивые девчонки и никогда уже не повзрослеем. Но не печалься, твоя младшая сестричка позаботилась о тебе. Тут осталось кое-что и для тебя.

Флёр оттолкнула от себя выжатую, как лимон, сестру Милену и та медленно и очень театрально завалилась набок – мёртвая и скукоженная, словно пустой винный бурдюк. Вампиресса указала сестре на брата Рагиро, который недвижно сидел в грязи и пребывал в состоянии крайней прострации. Он встрепенулся, заметив приближение близняшек, и протянул к ним обрубки своих рук.

– Они снова вырастут? – его голос зазвенел робкой надеждой.

Сёстры уставились на него своими чёрными очами.

– После того, как вы меня куснёте, и я стану вампиром? – уточнил брат Рагиро, пытаясь избавиться от массивной цепочки с серебряным распятием, висящем у него на шее.

Без кистей это было сложно.

Сёстры переглянулись, и их рты расползлись в чудовищных улыбках чеширских котов-людоедов.

* * *

С наглой девчонкой, у которой пол головы было обрито, а вторая половина несла густую фиолетовую гриву, Соткен изъяснялась на ломаном инглише, а с горбуном – самым прекрасным мужчиной на свете – на безмолвном языке влюблённых, тайные премудрости которого они – два счастливых урода – постигали с каждым новым ударом сердца. Контакт был налажен, но ни один из троих не знал ответа на один единственный вопрос: что им теперь делать?

– Надо валить отсюда, – угрюмо просипела Невенка на своём родном сербском языке, отворачиваясь, чтобы не видеть, как хрупкая девчонка с акульей пастью вкушает от брата Рагиро.

– Ему мы уже не поможем, – согласился с ней на итальянском Его Преосвященство, указывая пальцем на вторую вампирессу, на худеньком плече которой безвольной тряпкой повис неподвижный брат Юрген.

– Я не могу уехать, тут есть кое-что, припрятанное мною, и мне это нужно, – непреклонно возразила на немецком Соткен, и, вытащив из замочной скважины ключ зажигания, сунула его себе за чашечку бюстгальтера.

Сестрички решили их проблемы.

– Мы уже уходим, – бросили девчушки, направляющиеся в сторону распахнутых ворот.

Они говорили одновременно и в унисон. При этом их губы оставались неподвижными.

Потом добавили, ухмыльнувшись при виде недоверчивых рож, воззрившихся на них через пуленепробиваемое стекло:

– Серьёзно уходим. Кстати вы не могли бы нас немного подвезти? До Риги. Нет? Очень жаль. Счастливо оставаться.

– Не теряйся в такой сладкой компании, калека, – прозвучало прощальное напутствие для епископа, и две хрупкие фигурки, одна из которых несла тевтона с лёгкостью, будто бы тот был всего лишь большим плюшевым мишкой, вышли за ворота и растворились в густом тумане, окутавшим подъездную дорогу.

Экипаж «Ньялы» ещё некоторое время сидел неподвижно, внимая порывам осеннего ветра и странным шорохам соснового бора, окружающего базу.

– Я пошла, – заявила Соткен, обрывая затянувшееся молчание.

– Они притаились и ждут, чтобы вернуться и убить нас, когда мы вылезем наружу, – предостерегла её Невенка.

– Если я не погибну там, снаружи, то погибну здесь, внутри, – обосновала своё решение Соткен. – Причём от вашей руки. Вы просто прирежете меня от жалости. Мне уже очень надо.

Как бы в подтверждение своих слов она приоткрыла узкое оконце автомобиля, высунула наружу голову и обильно сблевнула.

Невенка поморщилась.

– Я пойду с тобой, amore mio, – решительно произнёс Теофил Рух.

Невенка открыла рот от удивления и уставилась на предводителя, как на говорящего верблюда.

Парочка осторожно выскользнула из салона.

– Ключи оставьте, – попросила Невенка и Соткен одобрительно хихикнула, оценив остроумную шутку.

Они шлёпали по грязи – горбун в одежде средневекового мастера меча и кривая, хромоногая женщина, в смоляных волосах которой сверкало серебро. И он и она держали наготове одинаковые полуторные датские мечи. Миновав злополучный плац – на всём протяжении романа на этой проклятой площадке постоянно умирают люди – они достигли казармы и вошли внутрь.

– Я Соткен, – сказала она горбуну, избегая взгляда его разноцветных глаз.

– Теофил Рух, – ответил епископ, делая ей навстречу робкий шаг.

Соткен с видимой неохотой отступила.

– Боюсь, что на этом наше знакомство пока что окончено. Здесь небезопасно. Постарайся собрать как можно больше еды и оружия, Теофил. Я скоро вернусь.

Она исчезла в недрах здания.

Теофил Рух прошёл в свою комнату и тяжело опустился подле перевёрнутой тумбочки, за которой он в последнее время часто молился, а ещё чаще – трахал сестру Милену. А теперь она лежит там во дворе, превращённая в кости, обтянутые иссохшей кожей. Вампиры существуют. Ну и ладно. Это он и раньше знал. А теперь уверен, что и богини тоже существуют, и, похоже, одна из них своей проявленной манифестацией крепко снесла ему башню. Его Преосвященство снял со стены увесистое серебряное распятие и встал. Теперь оружие и еда. А потом – к ней. Теофила Руха мучил приступ острой паранои; ему казалось, что чудесная гостья куда-то исчезнет и то, что с ним сейчас происходит – кончится – беспощадно и навсегда. Он пнул шкаф: дверки распахнулись, пнул тумбочку с тем же эффектом, а после пнул большую спортивную сумку, что подлетела в воздух, а потом пала обратно на пол, зияя раскрытой «молнией», будто дохлая мурена. Трясущимися от нетерпения руками, он принялся набивать её чрево полезностями, собирая те из вышеозначенной мебели. Два короткоствольных иудейских «Узи», магазины, (пара метательных ножей из чистого серебра вылетели из его ладоней и воткнулись в стену – бесполезная рухлядь), узкий стилет, пара всё ещё чистых трусов... Что ещё понадобится благочестивому епископу в дороге?

– Тео, ты идёшь?

Голос из коридора. Её голос. Хриплый и лающий. Теофил Рух тяжело вздохнул. Он пережил Апокалипсис, пережил многое, но эта волшебная немка явно станет последним, неодолимым испытанием в его жизни. Тогда, на плацу, он собирался убить её, и пресечь это сладострастие на корню. Проклятые вампиры помешали его благим намерениям. Сука-любовь. Теперь поздняк метаться. Его Преосвященство закинул за спину лямки сумки и поспешил к выходу.

Соткен поджидала его у входа.

– Нам надо собрать клинки, – сообщил горбун и она согласно кивнула.

– Я хочу себе такой же наряд, – смуглый палец с грязным чёрным ногтем указал на труп брата Троя.

«Все бабы – одинаковы. Даже богини. Никогда нельзя показывать им своих чувств. Первое, что они потребуют – секс, еда и тряпки. Неважно, в какой последовательности.»

– As you wish, mio cuore, – горбун бросил сумку прямо в грязь и опустился подле мёртвой Милены.

– А скоро она восстанет? Она, и те двое? – Соткен с опаской расхаживала по плацу, собирая раскиданное оружие.

– Они не восстанут.

Огромная ладонь епископа опустилась на лицо сестры Милены и заботливо прикрыла её распахнутые веки.

– Такое бывает лишь в кино и глупых книжках. Для того, чтобы превратиться в вампира, требуется горячее желание обращаемого, а уж потом кровь и укусы. Да и сам ритуал весьма сложный. И самое тяжёлое в нём то, что апробируемому придётся таки помереть. По-настоящему – мучительно, и весьма при кошмарных обстоятельствах.

Он развернулся и бросился назад, в казарму. Вскоре вернулся и протянул Соткен ворох одежды.

– Прости меня, сестра, – сказал он мёртвой Милене и ловко стянул с трупа сапоги.

Дверь броневика слегка приоткрылась, и в образовавшуюся щель высунулось узкое лезвие меча а следом за ним – прекрасная женская головка – наполовину лысая, наполовину фиолетовая, как облака в раю.

– Хорош там копаться. Эти твари где-то рядом. Неужели вы поверили двум вампирам? Поверили, что те уйдут, оставив нас в покое?

Невенка выглядела раздосадованной и испуганной, её дребезжащий голос звучал, словно финальное тремоло по расхераченному крэшу*.

*Примечание: крэш – вид тарелок, коими оснащена ударная установка. Девятнадцать дюймов золотого волшебства. Удар по этой дуре позитивно стимулирует.

Соткен и Его Преосвященство воровато оглянулись по сторонам, и, не желая более искушать судьбу, забрались в Ньялу. Оказавшись в защищённом прочной бронёй десантном отсеке автомобиля, горбун принялся сосредоточенно копаться в сумке, придирчиво осматривая добытые стволы, а Невенка схватила огромный ломоть жареного мяса, и жадно погрузила в его холодную, сочную мякоть свои острые зубки.

Соткен же не стала терять драгоценного времени. Сунув руку в чашечку бюстгальтера, она выудила стеклянную ампулу и мощным щелчком ногтя снесла ей головку. Одна её рука вытягивала из брюк ремень, в то время как вторая удерживала драгоценный сосуд в котором уже торчала игла. Зубы женщины сжимали поршень большого, грязного шприца, что пузырился изымаемой у ампулы отравой. Ещё пары бесконечных ударов ноющего сердца и...

– Если вы попытаетесь мне помешать, то всё, что уже случилось с вами сегодня покажется тоскливой интерлюдией.

Невенка и горбун переглянулись и опустили свои задницы обратно на сидения.

Соткен попала, издав вздох восхищения и моментально посинела.

– Сидеть, я сказала. Я всегда так приходуюсь.

Епископ и Оскаала снова уселись.

Невенка уставилась на нахмурившегося горбуна пустым, неосознающим взглядом младенца.

– Из уверенных в себе, сильных и опасных охотников, мы превратились в жертву, чудом выжившую, загнанную и запуганную. Теперь нами движут не праведные стремления найти предателя, покарать коварного убийцу и отправить обратно в преисподнюю это исчадие ада, а банальное желание выжить. Плюс ко всему прочему мы связались с напрочь отмороженной ведьмой-наркоманкой. Как так могло случиться, Ваше Преосвященство?

Теофил Рух высморкался при помощи пальцев прямо на стальной пол бронемашины, отёр козявки о сидение соседнего, пустующего кресла и то же уставился на своего последнего инквизитора.

– Непостоянство, ёпт, – наконец пояснил он. – Давайте убираться отсюда. Потом подумаем, куда. Только сначала нам надо выкинуть отсюда это «прокрустово ложе».

Невенка согласно кивнула и устремилась на помощь епископу. Задняя дверца «Ньялы» открылась и загаженный операционный столик вывалился на плац, где и застыл навечно, воздев к небу свои малюсенькие крутящиеся колёсики. Ньяла взревела и вырвалась прочь с территории базы, огороженной проволочной сеткой. Броневик пропал среди рыжих стволов корабельных сосен, а стальные колёсики всё ещё бешено крутились. Но вскоре остановились.

* * *

По его лицу и шее текла вода. Это первое, что он почувствовал, когда сознание вернулось к нему. Вторым ощущением был промозглый холод. Он открыл глаза. Лежал в каменном корыте, а сверху, над его головой, нависала уродливая башка. У чудовища имелись демонические, загнутые рога, растущие прямо из покатого лба, и растопыренные в разные стороны ослиные уши. Чудище скалилось и из его приоткрытого рта изливалась струя воды – точно на лицо и грудь инквизитора. Вода воняла болотом.

Юрген попробовал пошевелиться. Получилось. Он предпринял попытку выбраться из зловонной чаши фонтана, но увяз ещё сильнее, а потом и вовсе провалился в мутную жижу с головой. Его схватили за волосы и потянули кверху.

– Danke, – поблагодарил он спасителя, и предпринял ещё одну попытку освобождения.

На этот раз у него получилось. Инквизитор с трудом выбрался из каменной купели, и огляделся.

Ночь. Маленький дворик, обустроенный возле замковой стены. Молодая луна, заливающая призрачным молочным светом угловатые камни древних построек, увитых засохшими побегами плюща. Чёрный силуэт, стоящий на краю невысокой зубчатой башенки. Порывы резкого ветра гоняют по чёрному небу рваные лоскутья седых облаков. Вверху, на остром шпиле замковой ратуши жалобно скрипит ржавый флюгер.

Юргену понравилось место, где он оказался. Весьма атмосферно.

– Прекрасно, mon cheri. Тебе понравилось. Неплохое начало.

Холодная, как сосулька, рука коснулась его мокрой щеки, а потом опустилась вниз и сжала ладонь.

– Пойдём к ней, оттуда открывается просто потрясающий вид.

Хрупкая девушка в короткой футболке увлекла его за собой по шаткой деревянной лестнице, обвивающей башню – туда, где стояла вторая.

– Арманда, я... – начал Юрген, но девушка нетерпеливо дёрнула его за руку.

Инквизитор с трудом удержал равновесие на хлипких, скрипучих ступенях.

– Я Флёр, – прозвучал мелодичный голосок, таящий в себе притворную обиду.

Вид и правда был потрясающим. Бурные воды вышедшей из берегов Даугавы неистово бились в замковые стены. Мост, некогда соединяющий берега, рухнул, и теперь его железобетонные останки выгнулись к небу хребтом доисторического ящера. На другой стороне обезумевшей реки угадывались очертания полуразрушенного города. Тот выглядел так, будто бы лет семь назад над ним с пристрастием поработал Первый воздушный флот Люфтваффе.

Юрген вдохнул полной грудью. Он смотрел вниз, на бурлящую реку и затопленный город. Его трясло. Сёстры приблизились и встали рядом. Одна из них – вероятно Арманда, хотя может и Флёр, произнесла, не потрудившись пошевелить губами.

– Мы знаем, что мы такое. Скажу тебе так, инквизитор: осознавать себя чудовищем, будучи действительно чудовищем – нисколько не мучительно. Мы сами захотели стать такими. И не жалеем об этом. Верно, сестричка?

Вторая девушка слегка кивнула и безмолвно вступила в разговор:

– Нам действительно предоставлялся выбор – не просто два варианта: «стать вампиром» или «стать вампиром по собственному желанию». Мы были вольны отказаться. Как и ты.

Юрген хмыкнул и уставился вниз.

«Можно прыгнуть прямо в бушующие воды реки, всё равно он безнадёжно вымок. Интересно, сёстры последуют за ним?»

Вместо прыжка он спросил:

– Если я снова откажусь, вы позволите мне уйти?

Флёр театрально закатила глаза, а Арманда лишь пренебрежительно фыркнула. Возможно, наоборот.

– Не будь таким наивным, инквизитор. Конечно же ты некуда не уйдёшь, но вампиром не станешь. Мы просто тебя убьём.

– Как моих товарищей? – тевтон приподнял белёсую бровь.

– Гораздо мучительней, – пообещала ему одна из сестёр, я и сам не знаю, кто именно.

– Он не готов, сестричка. Ему вещаешь о вечном, а он всё переводит в банальную обыденность. Он же всё-таки человечек. Вспомни себя на его месте.

– Не могу, – отвечала вторая, – Чтобы это вспомнить, надо быть живой.

– И то верно, – согласилась первая. – Но я имею ввиду то обстоятельство, что наш красавчик испытал сегодня изрядное потрясение, и, вдобавок, похоже замерзает насмерть. Ему сейчас не до вечной жизни и философии романтически настроенных кровососов.

– Ах, да, – спохватилась вторая. – Пойдём, инквизитор, познакомишься с нашим пристанищем. Возможно, у нас найдётся кое-что для тебя.

* * *

Он валялся на старинной, пахнущей пылью и тараканами кушетке, и вкушал подогретое вино. В винном аромате ясно проступали нотки прогрессирующей плесени, но, после первого кубка, он перестал их отмечать. Напротив полыхал ярким пламенем старинный камин. В тёмном углу, там, куда не дотягивался жар огня, расположились сёстры, и Юрген очень сильно сожалел о недостатке света в этой мрачной зале – женские силуэты лишь слегка обозначались в полутьме, а посмотреть было на что. Убранство помещения отвечало всем канонам – и это был ни разу не гребаный феншуй. Стены и пол сложены из камня, глухие арочные проёмы декорированы полными латными доспехами, деревянными ростовыми щитами, и, разумеется, скрещенными мечами. Имелась колченогая табуретка, на которой стоял грязный поднос с какой-то неопределяемой снедью, и три пыльные бутылки. Этим табуретом и исчерпывался интерьер помещения.

– Как ты себя теперь чувствуешь, инквизитор?

Раздался волнующий шорох – одна из сестёр встала со своего сидения и неторопливо приблизилась, волоча за собой подол длинного платья. Глубоко декольтированного, облегающего и полупрозрачного платья. Она остановилась перед камином и пламя осветило её фигуру, открывая все тайные изгибы изящного тела.

– Спасибо, теперь значительно лучше, – невольно заулыбался Юрген.

– Вот и прекрасно. Теперь мы можем поговорить. Ты можешь задавать нам любые вопросы, поспрашивать о всяком интересном – о том, что знают лишь такие, как мы. Мы тебе ответим. Мы любим поговорить. Уверена, что мы прекрасно проведём остаток этой ночи.

– А что потом? – спросил Юрген и плеснул себе в кубок ещё вина.

– Потом мы тебя убьём.

Шорох повторился. Вторая из сестёр приблизилась и окончательно заслонила собой пламя очага. Юрген уставился на её бёдра и облизнулся. Его улыбка стала ещё шире.

– «Стать вампиром» или «стать вампиром по собственному желания», – мрачно хохотнул тевтон, – А если я соглашусь стать таким, как вы? Что тогда?

Сёстры переглянулись и сделали робкий шажок вперёд.

– Вот тут мы должны внести некоторую ремарку, инквизитор. Существует одно необходимое препятствие. Необходимое, но вполне преодолимое. Суть в том, что какое бы решение ты сейчас не принял, сегодня тебе в любом случае придётся умереть. Вопрос только в том, что будет потом.

Юрген лишь горько улыбнулся.

– Да это я уже понял. Это я осознал ещё на плацу.

Он вновь потянулся за бутылкой.

– Зачем я вам, девчонки?

Сестрёнки сделали в его сторону ещё один неуверенный шажок.

– Мы устали. Мы всё же девушки. Нам нужен мужчина. Мертвый мужчина. Ты нам нравишься. Ты нам подходишь.

Они преодолели последнее расстояние до кушетки тевтона, и уселись рядышком, по обе стороны от него. Обе сложили свои худенькие ручонки на острых коленках, выпирающих из-под тонкого шёлка их платьев.

– Это не всё. Выкладывай, что там ещё, – сказал Юрген, и повернув голову, пристально посмотрел влево, в мертвенно-белое лицо Арманды.

– Я Флёр, – ответила та и потупила свои чёрные очи.

– Нам нужен не только ты, – пришла ей на помощь настоящая Арманда, – Нам нужна та, которую ты любишь. Вернее думаешь, что любишь. Нам нужна Невенка. Дело в том, инквизитор, что всё закружилось, завертелось именно из-за неё. Ты должен был послужить всего лишь приманкой. Нужно, чтобы Невенка сама пришла к нам, без принуждения.

– Вы уже говорили мне это. Разве не помните? Зачем вам Невенка? – заинтересованный Юрген уставилась на вампирессу.

– Кое-кто весьма могущественный жаждет её общества, – добавила Флёр. – Но, похоже, они с Невенкой на ножах. Этот кто-то всё про нас знает. Он нашёл нас, и, грязно сыграв на наших родственных чувствах, вежливо попросил посодействовать ему. А тебе, красавчик, просто повезло. Ты нам понравился, и мы решили предложить тебе новую жизнь.

– Значит, мы заберём таки Невенку? – Тевтон оглядел обеих девушек.

Те лишь кивнули.

Юрген больше не задавал вопросов. Широко раскинув руки он обнял обеих сестричек за их осиные талии.

– Вот это действительно меняет дело, – произнёс инквизитор. – А можно последнее, предсмертное человеческое желание?

Сёстры ощерились зловещими рядами мелких акульих зубов, слегка зарделись и кивнули.

* * *

Кушетка была весьма узка, но всё же достаточной ширины, чтобы на неё поместились широкие плечи породистого тевтона. Сестрички же были весьма миниатюрны, поэтому вполне себе удобно расположились на голой груди инквизитора. В общем и целом, на ложе поместились все трое. Довольный собой и партнёршами, Юрген слегка подрёмывал, а Флёр и Арманда томно мурлыкали, и хихикали о чём-то своём, женском. Минул долгий час этой сладкой неги, прежде чем тевтон, не открывая плотно сомкнутых век, негромко спросил: