Текст книги "Волчьи ягоды (СИ)"

Автор книги: Кейси Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 45 страниц)

– Я не могу расписывать эссе. – Они всё же направились к магазину, отстояли очередь и взяли мороженое на всех; Люси говорила неторопливо, но не растягивала слова. – Хотя знакома с ним давно. Роан добрый. Самый добрый человек из всех, кого я встречала. Причём он такой сам по себе, не ради галочки; Роан поступает бескорыстно и никогда не думает о себе. Я не могу найти у него никаких отрицательных качеств.

– Разве так бывает? – удивилась Настя. В честности Люси она не сомневалась; хоть и подавались размышления простым языком, не получалось задуматься и о наивности метаморфа.

– У людей – нет. Поэтому я и отделяю их от странных. – Девушка улыбнулась, мотнув головой, отчего зелёные кудряшки рассыпались по плечам. – Здешние ребята – те, что участвовали в инциденте – классные. Не бойся их и обращайся, если что.

– Спасибо.

Люси легонько хлопнула её по плечу. Авельск жарил полуднем, и силуэты двух девушек – повыше и пониже – продолжались по асфальту короткими боязливыми тенями.

«Благодарить тебе нужно не меня, а Роана, – подумала Люси, закусывая губу. – Если бы не он, этих семи лет не было бы вообще».

Дома они пили кофе, закусывали мороженым и обсуждали какие-то простые вещи. Настя смотрела на собравшихся, внутри всё переворачивалось, и всё больше становилось оформленное желание в конце концов рассказать им правду. Они выслушают, конечно. Может, и не ответят, но хотя бы будут знать – ведь «тени» явились в штаб точно не по их просьбе, иначе не удивлялись бы так Насте.

– Эм-м… Роан! – девушка позвала наставника, правильно поняв, что оглянутся все. Они сидели за кухонным столом, помещались вполне свободно. Антон рядом сразу повернул голову; Настя вдохнула глубже и, по возможности регулируя громкость голоса, заговорила.

Всё – в подробностях. Что ей сказали в штабе, как появились, обрушив потолок, Тимур и Вера, как вывели её до точки, где подхватил Йорек. Рассказывая, Настя смотрела на свои ладони – открытые, без перчаток – и лишь к завершению речи подняла лицо. Люси тихо водила ложечкой в чашке с кофе, задумчиво подперев лицо ладонью. Роан расслабленно откинулся на спинку стула. На Антона Настя посмотрела в последнюю очередь – нечто странное ощущалось с его стороны; девушка шокировано поняла, что парень не только потерял привычное безразличие, но и мучительно бледен. Антон… что творится вообще?!

– Что это значит? – пожалуй, слишком холодно выдала Настя. Нахмурилась обеспокоенно; Антон не глядел на неё, но в плотно сомкнутых губах и полуопущенных ресницах пульсировала тяжёлая, горькая эмоция, и девушку словно током ударило. – Антон, что не так?

– Тимур и Вера, говоришь, – протянул Роан. – Что ж, мы знакомы. Раз они тебя не тронули, значит, всё сложилось весьма удачно. Если вы вновь увидитесь, можешь говорить с ними нормально. Обычно эта парочка буйствует, не заводя знакомств, но ты станешь прелестным исключением.

– Это почему же? – напряглась Настя. – Мы не знакомы. И я им ничего не сделала.

– Просто поверь, что это так. – Бессмертный пожал плечами. – Быть их союзником во много раз лучше, чем их врагом – с врагами эта убойная компания расправляется быстро и жестоко. Ну, сама видела, как.

«Они что-то от меня скрывают, причем все», – уныло подумала Настя, но всё-таки решила не отходить от темы и разобраться хотя бы с тем, что можно узнать.

– Они искали какого-то человека, но его не было в здании.

– Вот об этом я не знаю. Но уже то, что они кого-то ищут – особенный знак. – Роан ткнул ложечкой в кружку, заставив гладь напитка заколыхаться. – Обычно Тимур и Вера очень осмотрительны. Они не показываются на глаза просто так, а в иных случаях нападают на тех, на кого считают нужным. Не идут на контакт ни с нами, ни с Лекторием. Их мотивы неизвестны, а поймать их никто не может – слишком хороши в маскировке. Что же этим убийственным ребяткам понадобилось? Что за человек их заинтересовал, что они вломились в самый укреплённый штаб Лектория?

– У-у-у! – Настя с выражением полного отчаяния схватилась за голову. – Всё только больше путается!

– Что поделаешь, малышка, – вздохнул невесело Роан. – Такова нынче жизнь странных. Теперь тебе крутиться в этом.

«Он добрый», – коснулось мыслей воспоминание о словах Люси. Правдиво ли его бескорыстие? Подставиться под пули, даже зная, что не умрёшь – всё равно рискованный шаг. Можно ли так рисковать? Неутрясённое сознание подкидывало варианты один за другим, и Настя казалась поникшей, а сама себе – слабой.

Ничего ещё не разрешилось, пусть она и не в Лектории.

И ничего не разрешится, если не попробует совладать со всем она.

*

С утра у него в верхней столице разболелась голова, так что он проснулся в Авельске с плохим настроением и долго умывался и приводил себя в порядок, старательно очищаясь от недобрых следов вчерашнего конфликта. Память услужливо подкидывала обстоятельства, и Каспер, позёвывая, на электронную почту с общим доступом всех своих версий скинул список дел на неделю. Достаточный объём работы, большая часть – здесь, в этом городе, а вот остальным больше повезло.

До кафе он привычно добрался на мотоцикле. Палёное солнце обжигало город, как глиняную игрушку, и люди едва-едва ползали, открывая плечи и колени, подставляя головы жарким лучам. Если Каспер правильно запомнил прогноз погоды, скоро зной сменится дождями – но ещё ждать и ждать счастливого момента. Вздохнув, Каспер привычно перевязал волосы на затылке и закатал рукава белой рабочей рубашки, открывая предплечья, изрисованные чернилами: множество мелких узоров складывались в якобы обычные линии, переплетавшиеся на коже, как таинственная вязь.

На самом деле бармену не пристало употреблять собственные напитки, но Каспер с утра мёрз: всё-таки на крайнем севере климат был жестковат, и даже в середине лета холодные ветра обдували пронизывающе. Такому, как он, скучать не пристало, и даже при отсутствии клиентов парень занимался делом: в прихваченном с собой планшете разбирался с произошедшим, сопоставлял дальнейшие шансы и заодно поддерживал связь с другими версиями себя. Странность позволяла ему «делиться» на несколько одинаковых тел, каждое из которых обладало одинаковым опытом и характером; каждый раз, засыпая, любая версия Каспера видела и ощущала всё, что произошло с другими. Этот факт накладывал некоторые ограничения – сложно помнить за десятерых, пришлось сокращать количество копий – но зато коэффициент полезности взлетал до небес. Каспер работал везде, где требовалось его организации.

Например, в Авельске, хоть он и приехал сюда не из-за сложной ситуации в городе. Ещё недавно о том, как всё запущено, Каспер не знал. У него была своя причина отправиться в тихий город близ реки – и эта причина даже имела имя.

Каспер как раз думал об этом, допивая вторую чашку кофе, когда входная дверь звякнула, впуская первого посетителя. Девочка со взъерошенными короткими волосами, тёмно-русыми, в чёрных брюках по щиколотку и заправленной в них бледно-голубой рубашке с коротким рукавом, хрупкая и утончённая, как статуэтка из фарфоровой коллекции… Настя Каринова, новая ученица Роана. Заинтригованный Каспер присвистнул, привлекая к себе её внимание.

Девочка нашла его взглядом и направилась к стойке. Она чудом совмещала в себе встопорщенность птички, только вставшей на крыло и оттого летящей неровно, с упадками, и красивой тонконогой лани. Роан хорошо воспитывает молодняк, так что, стало быть, научит её летать ровно, ну а маневры изучит сама; Настя ещё ребёнок и восприимчива к новому. К сожалению – или к радости, учитывая девятилетнюю разницу и некоторые особенности предпочтений – она не во вкусе Каспера.

Но пообщаться с ней он точно не против.

– Все птицы однажды взлетают, – сказал он вслух, хотя не собирался.

Настя затормозила у барной стойки и окинула его пронзительным, хоть и смущённым взглядом больших доверчивых глаз. Ё-мое, совсем дитя. Касперу даже стало тревожно за неё – у Роана своеобразные методы обучения. Если он хочет научить птенца летать, он становится на край скалы и бросает его вниз. Так, может, и действенно, но для психики вряд ли полезно. С другой стороны, те же методы бессмертного – вечная гарантия его надёжности. Сбрасывая птичку, он всегда стоит внизу, чтобы поймать, если не удастся. Да и сложно найти человека, который с такой всеобъемлющей сердечностью относился бы к своим подопечным, с какой к своим пташкам относится Роан.

– Здравствуйте, – робко сказала Настя.

– Здравствуй, – улыбнулся приветливо Каспер. – Присаживайся. Алкоголь не предлагаю, но могу предложить печенье, наш кондитер – мастер своего дела.

Она чуть улыбнулась в ответ. Широко раскрытые сиреневые глаза обозревали собеседника с головы до ног, но чего-то всё равно не хватало. Какой-то мелкой детали. Внешний вид Каспера ничего ей не давал, а вот чутьё у Настеньки явно имелось; молодой бармен, взвесив все «за» и «против», счёл это выгодой. Опыт придёт со временем, а интуиция – вещь полезная.

– У меня есть вопросы, – осторожно начала девочка с таким выражением, будто нырнула в пропасть и не знает, не таятся ли на дне острые колья.

– Задавай. Отвечу, если это входит в мои возможности.

Всё-таки Касперу было её немного жаль. Совсем недавно ей пришлось многое пережить, а теперь вот разбирается с последствиями. Да и закончилась ли эта неприятная история с Лекторием и похищением нейтрала? Каспер знал, что нет. Вопрос времени, когда нейтралы об этом прознают, если ещё не в курсе. Оленька Цветаева обещала сделать всё возможное, но она посредник, а не лидер. Она не может сдерживать истину долго. Настанет большая буря, когда нейтралы проведают о столь неприятном событии.

На кого же придётся следующий удар?

Других гостей пока не было, и Каспер не затягивал.

– Итак, что ты хочешь узнать, что пришла ко мне? – спросил он с интересом.

– Роан мне не ответит, наверно, – Настя прикусила губу, – а Антона я не могу спросить. Скажите, чем отличается NOTE от Лектория?

Первый вопрос – уже тараном в ворота. Девочка-то не теряет хватку; Каспер сдержал смешок, попутно перебирая слова, и приступил к объяснениям:

– Видишь ли, разница начинается с основания. Жил когда-то человек, желавший помочь людям с необычными способностями. У него ушло много лет на колоссальный труд, и так появилась организация NOTE. Сама цель – защитить странных, но вместе с ними и обычных. Вроде разделения мира, чтобы сверхспособности не разрушили случайно жизни простых людей. А странные чувствовали бы себя защищённее.

– Понимаю.

Настя крутила в пальцах трубочку, пока не притрагиваясь к полученному коктейлю. В клубничном напитке таяли кубики льда, смешиваясь с мятой и лаймом. В кафе не часто заказывали именно этот коктейль, но Каспер готов был поручиться за его восхитительный вкус.

– Основателю удалось очень многое. После его ухода в мир иной идею подхватил его преемник, потом – следующий, и так сложилась система NOTE. Мы пережили многое, чтобы достичь теперешней силы. И главная цель – беречь драгоценный мир.

– Хорошо. А Лекторий?

– Что бы ты знала, это не настоящее название. Так же, как нейтралы частенько называют нас «Атриумом», так и мы зовём эту группу Лекторием. Истинное имя почти забыто, хоть и указывается в бумагах. Лекторий был создан компанией людей около пятидесяти лет назад и с тех пор достиг размаха в нескольких городах – их сеть не столь глобальна, как у NOTE, но довольно весома кое-где. Например, здесь, в Авельске. Изначально создатели вложили смысл такой – странные должны подчинить обычных.

– Ничего себе желание…

– Напоминает отрывки из общей истории, верно? Вот и вся цель. Лекторий стремится к власти, к тому, чтобы люди со способностями правили над простыми. Они готовят проекты, пользуются различными средствами, но пока не появляются в жизни открыто. Некоторые предполагают, что им потребуется ещё несколько лет, чтобы собраться и начать движение по обнародованию самого существования странностей… Мы стараемся этого не допустить. Мир важен для всех, что бы там не считали выскочки-властолюбы.

Настя потягивала коктейль, в её зрачках Каспер почти улавливал движение мысли.

– Это проще, чем я думала, – удивлённо сказала она. – Лекторий хочет власти, Атриум хочет равновесия.

– Именно так, птенчик.

– Почему птенчик?

Каспер насмешливо прищурился.

– Крылья ещё слабы, – туманно отозвался он. – Опять же, мои слова – не гарант всей правды. У организаций много домыслов, и никто не знает всего целиком. Ну, может, Роан знает, но он всегда темнит – и имеет на то право.

– Почему?

– Это уже от него узнай. От себя скажу, что Роан – один из десятки сильнейших во всем NOTE. Бессмертие гарантирует множество привилегий, хоть и вызывает ненависть у врагов типа псов Льюиса: им ещё ни разу не удалось загнать его в ловушку.

– То есть то, что вы сказали, – только ваше мнение?

– Не только моё. Но не суди, пока сама всего не узнаешь. А тебе придется ещё многое услышать и понять, птенчик, и всё гораздо сложнее и невозможно описать простым диалогом.

Настя выглядела грустной. Не расстроенной, а именно грустной, и смотрела сквозь собеседника. Перед взглядом её вставали, должно быть, воспоминания куда более любопытные, чем Каспер мог себе представить.

– Спасибо большое за помощь и честность, – произнесла она, не решаясь подняться, как сделал бы взрослый, или остаться, коль она уже всё узнала.

Поэтому первым встал Каспер.

– Верить нам или им – решать тебе, – сказал он. – Но так или иначе мы поддержим тебя и постараемся указать все возможные пути. Не отчаивайся.

«Она вряд ли поверит людям, пытавшимся её убить». Но выбор имеелся, и Каспер не хотел принуждать её к окончательному решению.

Птички нынче так торопливы…

Они распрощались, и Настя покинула кафе. Отблеск солнца мелькнул по стеклянным дверям и угас в недопитом клубничном коктейле. Каспер щёлкнул по бокалу, ожидая услышать хотя бы эхо звона, но был оставлен в тишине.

Что ж… Нужно приглядывать за ней. Мало ли что может натворить человек с шестой категорией, не разобравшийся не только в обстановке, но даже в себе.

*

Она брела по улице, особо не задумываясь над направлением.

«Решать тебе», – сказал Каспер. Ей предоставили выбор, но стоит ли вообще делать его? Такое ощущение, словно чего-то не хватало, чего-то важного. Настя проматывала в памяти всё, что когда-либо указывало на её отличительные черты. Звон стёкол от плача. Постоянные перчатки на руках. Необходимость говорить тихо. Всё это было значимым, но что-то изменилось после истории с Лекторием – Настя сама изменилась.

Она перестала прятать руки. Силы всё ещё не были ей подвластны, и порой приходилось зажимать рот ладонями и прокусывать губу, лишь бы не высвободилась энергия, но всё стало гораздо мягче.

Чтобы принять себя, ей пришлось шагнуть в объятия смерти, так, что ли?

Во всяком случае, хоть это получилось отменно. Настя смотрела под ноги, пытаясь сосредоточиться на прошлом. Однако всё равно таинственное нечто ускользало, дразня её и понапрасну щекоча рассудок. Что-то важное… Что-то, о чём она забыла.

Настя была уверена, что она не особенная. Ну, она всегда помнила о своей отличительной черте, но это являлось неотъемлемой частью её, а не даром свыше. Существование других странных подтвердило её догадки, но теперь она терялась в размышлениях.

Выходило, что у неё было нечто, выделявшее её среди прочих странных. Настя бы никогда не позволила себе думать о таком эгоистичном и высокомерном, но потребность росла. Лекторий выбрал именно её и без объяснения причины чуть не казнил.

Может, она упустила какую-то деталь? Жизнь любит мелочи, она на них строится. Дело вряд ли в странности – подумаешь, звуковые волны! Вон Файр может мячи поджигать, а в Роана можно до бесконечности шпагами тыкать, и что? Нет, проблема явно не в способности.

В детстве Настя с другими странными не пересекалась, иначе бы точно запомнила такую встречу.

Что же от неё ускользает?..

На появление перед собой Антона она отреагировала с запозданием, но обрадовалась. Рядом с ним почему-то было спокойно. Будто она находилась в руках самого ангела – пусть и назвать ангелом этого необычного человека как-то не получалось. Да, этот парень явно что-то утаивал, постоянно молчал и вёл себя скрытно, даже читать его чувства было большим трудом, но… но Настя не ощущала в нём зла. Он не согревал и не заковывал во льды, но рядом с ним девушка чувствовала себя защищённой. Это было настолько непривычное чувство, что касалось самых далёких струн души.

– Привет, – улыбнулась она.

Она ничего не знает об Антоне, ничегошеньки. Если спросить, он расскажет? Очень хотелось попробовать, но что-то останавливало. Может, ещё не настал правильный момент?

Антон остановился напротив, глядя на неё. Внутри обломилось. Настя сжалась и шагнула вперёд, уткнувшись лицом ему в грудь, отбрасывая все страхи и непонимания, которые роились, как змеи в родовом гнезде.

– Я ничего о вас не знаю, – жалобно выговорила она и замолкла, испугавшись, что только всё испортит.

Антон не шелохнулся, но отчего-то возникло ощущение, что он хочет её обнять.

Настя продолжила:

– Я не понимаю, чего все хотят. Я не такая. Я не особенная.

Он поднял руку и положил на её лопатки – теплую, неожиданно ощутимую. Возможно, это от того, что Настя раньше не особо контактировала физически с людьми, но её обуяло странное чувство правильности.

– Ты особенная уже потому, что есть, – непривычно мягко, почти с нежностью произнёс юноша. Он немного помолчал и добавил: – Обещаю, я расскажу тебе всё – и о себе, и обо всем. Но я давно не рассказывал, и мне нужно многое восстановить. Ты можешь подождать, пожалуйста?

Настя закрыла глаза. От Антона пахло летом и теплом, лавандовым мылом и свежим ветром. Это было настолько ясно, будто она сама оказалась где-то далеко – в месте, в котором её любят и ждут, где её примут такой, какая она есть.

– Подожду, обещаю, – прошептала она, не поднимая ресниц. – Все птицы однажды взлетают.

========== 1 / 7. Недосказанность ==========

– 5 июля 2017

Выбирать направление самому Антону не удавалось никогда.

Вернее, может, его поступки предопределяли его выбор заранее. Начиная с самых первых дней, с самого первого слога, с самого первого убийства. Улицы не были самым жестоким, что с ним приключилось, но даже если были бы – не они воспитали в Антоне решительное стремление выжить. Он не из принципов боролся, не из желания непременно удержаться в этом бешеном водовороте событий; Антону плевать было, дышит он или нет – но он дышал, потому что оставалось то, из-за чего он все эти годы терпел.

То единственное, что он готов был защищать, потребовало от него самых серьёзных жертв.

Антон её не винил. Настя, должно быть, и не подозревала, что за буря крылась в душе её нового знакомого, и не было смысла пытаться ей объяснить. Конечно, Антон хотел бы всё ей рассказать. Усадить перед собой и говорить, говорить, говорить, вот только она не выдержит. Она слишком хрупка сейчас. Тяжёлый груз её плечи не поднимут, и аметистовая заря в глазах погаснет, сменяясь бездонным мраком. Он уже видел такое и не хочет повторять. Антон просто не имел права её ломать, тем более теперь, когда появился такой шанс всё наладить.

Антон часто молчал. Он предпочитал наблюдать тихо, внимательно, вбирая всяческие подробности и расставляя по местам. Он выбирал осторожное движение, не давая другим себя прочитать, но и этих других не читая. Так ему жилось безопаснее. Так он не чувствовал себя под гнётом треклятой судьбы. Но и госпожа Судьба в этот раз над ним посмеялась, поставив перед фактами и дав возможность выбрать – идти вперёд, будто ничего не было, шагнуть в сторону, чтобы изменить исход, или отвернуться и сбежать.

Антон умел бегать. Он мог бы обогнать даже нейтралов в их попытках спрятаться от кары собственных способностей. Но ему больше не хотелось. Не теперь. Перед глазами вставал образ единственного человека, ради которого Антон готов был сражаться, и это лишало его любых возможностей проявить слабость.

Он бы назвал себя сильным, если бы его больная точка не была девушкой-странной, которую внезапно захотел прибрать к рукам суровый и могущественный враг. Выбора у Антона и не было. Либо ты сражаешься, либо она пострадает – и так всегда, все эти чёртовые годы, все его сознательные старания. За себя он никогда не боролся. За неё – каждым своим вдохом.

С утра Роан принёс ласковую черемуху с улицы. Белые гроздья смотрелись обыкновенно – куда там им до южных соцветий, пышущих красками – но аромат дарили густой и очаровательный. Квартира мигом пропахла цветами, наполнилась тем же радостным ощущением лета, которое царило на улицах.

Бессмертный варил суп. Увы, даже в наполненной похищениями да побегами жизни странных есть место быту; обитатели квартиры налепили на календарь пометки с графиком дежурств. Вот Роан и помешивал поварешкой в кастрюле с выражением истинного кулинара, шеф-повара, знающего свой великий талант.

– Вы выглядите, как профессионал, – сказала Настя.

– У меня было много времени для практики, – улыбнулся ей учитель, но слова не пояснил. Девушка нахмурилась, опустив плечи: не похоже, что юноша готов говорить с ней открыто. Кажется, все вокруг только и делают, что таят от неё важные детали.

Вновь кольнуло пустоту в груди; Антон хотел бы всё ей объяснить, целиком, отточено, от начала до конца – но нельзя. Это не запрет от наставника или кого-то ещё, а скорее внутренняя граница. Правда опасна. Она как граната в руках знающего; чеку выдергивать нужно осторожно.

И время ещё не пришло. Антон не сможет смотреть в глаза Насти, ведя свой рассказ, потому что увидит, сколько в них будет боли – он не хочет видеть, как она сломается.

– Мне нужно уйти.

Он сказал это, не задумавшись, и лишь потом понял – выбор сделан, жребий брошен. Комната притихла, показалось, что даже газ зашелестел тише.

– Что? – удивлённо откликнулась Настя. – Куда?

«Этого я тоже не могу тебе сказать». Антон понадеялся, что не придётся заставлять себя лгать.

– На какое время? – спросил Роан. В его взоре не было ни удивления, ни негодования: только мягкое принятие.

– Не знаю. Несколько дней.

Так просто план не осуществить.

Настя испуганно вглядывалась в его лицо, и Антону вдруг стало больно. Давно сердце так не сжималось, давно… Но делать нечего. Нужно идти вперёд. Если у его жизни и был хоть какой-нибудь смысл, то его стоило оправдывать.

Он не стал собирать вещи, взял только телефон и деньги – достаточно, чтобы продержаться. Антон сам не знал, на какое время затянется дело, но вряд ли оно будет быстрее пары дней.

Тени сложно ловить.

И его не провожали, как и следует; просто попрощались у входной двери в коридоре. Роан пожелал удачи и скрылся, оставляя их с Настей наедине. Она тёрла запястья, взволнованная и непонимающая, и Антону хотелось хотя бы коснуться её, хоть немного… но он одёрнул себя.

– Постарайся не морочиться по поводу всего этого, – просто сказал он.

Настя посмотрела ему в глаза со страданием.

– Возвращайся скорее, – прошептала она.

Дверь закрылась, отрезая его от тепла и уюта квартиры, в которой – впервые за восемнадцать лет – Антон мог чувствовать себя в безопасности.

Он глубоко вздохнул и пошёл прочь.

*

Когда-то на месте этих развалин был парк, но власти города решили поставить ещё один супермаркет. Как итог – строительство продвигалось медленно, из года в год даря конструкции из балок да перетяжек лишь по некоторому дополнению. Вряд ли здание закончат до следующего десятилетия такими-то темпами.

А вот странные обосновались на этом месте с большим комфортом. Тут проходили самые интересные и опасные мероприятия вроде тусовок нейтралов, переговоров Атриума и Лектория, встреч различных группировок и других важных и неважных дел особенных мира сего.

Йорек сюда давно не заглядывал. Причина не в страхе, а скорее в чётком осознании опасности его появления: в одиночку работнику NOTE ни в коем случае показываться не стоит. Это как богатому мальчику из хорошей семьи забрести в район гопников или овечке – в львиное логово. Если бы данный статус был единственной проблемой, Йорека – решительного и не пугливого – это не остановило бы, однако другие обстоятельства отзывались эхом прошлого, и он справедливо полагал, что лучше лишний раз не напоминать уличным о своём существовании. По крайней мере, в такие времена.

«Ну я влип», – мрачно думал Йорек, натягивая капюшон толстовки пониже. У него были свои неприятели, встретиться с ними не особо хотелось.

Итак, стройка открывалась перед ним в предрассветный час, когда город только затихает, прислушиваясь к собственному дыханию. Ночь незримо отступала, но и утро не торопилось, роняя кусочки света из-за домов, боясь разогнать сумерки. Зыбкий туман укрывал закоулки и становился почти осязаем в углах недостроенного торгового центра.

Сперва казалось, что стройка заброшена, но нет: если смотреть долго и неотрывно, проступали некие детали. Коврик для сидения на высокой балке. Следы костра на земле. Валяющийся фантик.

И люди здесь были: они прятались, потревоженные рассветом, зло щурились и кутались в куртки, лениво перебрасывались обрывками фраз и цепко провожали холодными взглядами нового посетителя этой закрытой вечеринки.

Йорек прямо продвигался вперёд, то нагибаясь, то перешагивая через кучи инструментов или деталей. Встреча назначена на четыре часа утра, так что он успевает. Ещё бы не перепутать Миднайта с кем-нибудь другим – хотя при его-то стиле одеваться…

Если бы не Оля, встречи бы не состоялось. Неведомо Йореку, какими путями она передаёт вести, но точно со скоростью птичьего полёта – потому что уже на следующий день она позвонила ему (хорошо, что он додумался заранее оставить свой номер) и сказала, что Миднайт предлагает пересечься.

Вообще-то это странно. С чего бы работнику Лектория помогать работнику Атриума? Разумный человек первым делом же заподозрил бы ловушку. Йорека тоже беспокоила ситуация, но деваться некуда – он уже тут. Да и Оля обещала, что западни не будет. Полагаться на слова нейтрала – тоже не самый лучший ход, но… Ой, да к чёрту. Пора разобраться с полуночными загадками.

К Йореку никто не приближался, с ним никто не заговаривал, так что юноша без проблем преодолел пару секций стройки и очутился там, где оговаривалось. Здесь были стены, явно указывая, что понемногу здание развивается, и новые перекладины, которые каркасом образовывали верхние этажи.

На ближайшей, скрестив ноги и умудряясь не падать в столь ненормальной позе, восседал Миднайт и плёл амулеты. Занятие мирное, успокаивающее – он из ниток, камушков и пластинок что-то мастерил. Йорек остановился, задрав голову.

– О, призрачное дитя, – улыбнулся ему Миднайт, наклонив голову. – Приветствую тебя вместе со звёздами, под которыми наши пути пересеклись.

На всякий случай Йорек выглянул из-под карниза. Звёзд не было и в помине: они успели растаять в сумеречном рассвете.

И вообще, почему «дитя»? Между ними лет пять разницы, не больше. Но дуться на такого чудака было бы глупо, и Йорек простил ему вольготное обращение.

– Здравствуй, – отозвался он, сунув руки в карманы. Скользящий взгляд шамана ему не нравился, но тревоги не вызывал. – Как видишь, я пришёл. Хотел спросить тебя о тех словах.

– Небо знает, что за вопросы ты таишь в себе, – беззаботно протянул, будто запевая народную колыбельную, Миднайт. – Потому я и дал тебе подсказку: все мы под властью неба.

Йорек прищурился, чтобы лучше видеть выражение его лица – но маска Миднайта не выдавала никаких эмоций, кроме отрешённой, сосредоточенной мысли, тихой, ровной и естественной, как вечерний морской прибой.

– Если я правильно понимаю, – раздельно заговорил юноша, в упор глядя на шамана, – вся эта каша заварилась, потому что ты рассказал кому-то о его смерти.

– Я не просил Оленьку скрывать мой талант, – кивнул Миднайт. – Я вижу смерти. Твою я тоже вижу. Но не всем рассказываю, потому что это значило бы перечить Судьбе. А мы все ей вверяемся, и ссориться с Судьбой – нехорошо.

– То есть ты рассказал о смерти, а потом рассказал и врагам? Зачем?

– Так велели выпавшие кости.

– Или твой план. – Йорек нахмурился. – Все завертелось из-за твоего пророчества. Лекторий пошёл против законов.

– Я не просил Лекторий действовать, я лишь предсказал, как меня попросили, – отмахнулся Миднайт с лёгкой утомлённостью. – Но кости сказали, что я поступил неправильно и потому должен дать всем равные шансы. Мой ответ Атриуму – да, это так, дело в кое-чьей смерти.

– Чьей?

Миднайт улыбнулся. При его масочном лице это выглядело жутко.

– Это личные тайны человека, которому предрёк я гибель, – отказался признаваться он. – И тебя тревожит другой вопрос, но ответ ты поймёшь и сам, умный следователь нитей Судьбы.

«А ещё лучше бы он не называл людей такими чудными кличками».

Колоть его дальше было бесполезно. Йорек не считался лучшим по допросам, но тут и он ясно осознавал: Миднайт не раскроет свои секреты. Зато все догадки разом подтвердились, и последняя подсказка шамана била в цель – Йорек же складывал мозаику, уже не сомневаясь в переплетениях связей.

– Спасибо, – сказал он.

Миднайт встал, совсем не грациозно двигаясь по балке, прошёлся до стен второго яруса. Оттуда выглянул только для того, чтобы блеснуть глазами и сказать:

– Я выполнил план Судьбы. Больше меня не ищи.

И окончательно скрылся.

Рассвет мягко проникал через нагромождения стройматериала, разрывал дымчатые чары заброшенного места и заставлял щуриться здешних гостей, ослепленных первыми яркими лучами. Потоки света вырывались из-за домов, всё больше территории охватывая, и Йорека тоже достигли. Он сразу ощутил их живительное, летнее тепло.

Но на душе было холодно.

– Здравствуй, я тебя помню. Проходи, я Олю позову.

Йорек сбивчиво поблагодарил. Как и в прошлый раз, дом Цветаевых встретил его мягким ароматом уюта и безопасности. На Оле была та же юбка, но другая блузка, хотя тоже просторная. Девушка появилась в комнате с перевязанной картонной коробкой на коленях, весело приветствовала Йорека и пригласила за стол.

– Эм, извини за прошлый раз, – вздохнул он. – Ну, пришёл без приглашения и объел ещё…

Оля секунду смотрела на него, а потом по комнате пронёсся её лёгкий смех. Прикрывая улыбку ладошкой, второй она помахала:

– Да нет же, всё в порядке. – Чуть успокоившись, она, не переставая улыбаться, проговорила: – Мне не в тягость общение, пойми. Так что перестань забивать себе голову ерундой и садись пить чай, как раз торт достала.

Славная девушка – и с ней Йорек почему-то чувствовал себя… иначе, нежели со всеми знакомыми. У Каспера он частенько пил кофе, таскался с коллегами по кафе и барам, но тут впервые кто-то встретил его таким теплом просто так. Хоть они и знакомы всего ничего.