Текст книги "Волчьи ягоды (СИ)"

Автор книги: Кейси Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 45 страниц)

– Михаил сообщил, что земли Лектория точно пусты, он пробежал по всем шпионам. – Приятно, что Борис не любил тянуть интригу. В ответ ему донёсся вздох досады. Мужчина невозмутимо продолжил: – Вы что-нибудь обнаружили?

– Один нейтрал перечислил места, в которых стоит поискать. Позволишь, Йорек?

Парнишка (Касперу всё ещё было трудно воспринимать его как взрослого) шустро развернул карту Авельска на весь стол. Исчерченная цветными линиями, испещрённая пометками, а ведь ещё неделю назад была новой и чистой. Каспер просмотрел маршрут: то, что другая его версия прошла с Йореком, выискивая канувшего в неизвестность бессмертного. Ясно. Не запутанно и чётко. И ничего?

– Осталось два дня, – проронил Каспер. Его плечи напряглись. Люси смотрела на него встревожено и не пыталась это спрятать; он раздражённо покачал головой: нет смысла. Он не успокоится, она должна знать. Сестра опустила глаза. Её ресницы подрагивали.

В серебристом воздухе разливался унылый день. Застывшие вне времени силуэты собравшихся каждой пылинкой гасились; пепел лип поверх цветов, оттенки скапливали и закрывали свою броскость. Неслышно – Каспер только благодаря опыту ощутил – приблизился Антон. Взял из рук Йорека карандаш и поставил ещё несколько меток. Все – за городом.

– Я был на остатках Первой, – сказал лифа, ни на кого не глядя. – Руины. Но Лекторий вернулся за информацией. Спустя столько времени. Они знали, что секрет может раскрыться.

– Возможно, они узнали, что в руинах остались их планы. Если так, значит, появилась угроза разоблачения. – Борис смотрел на карту. – Они выдали себя именно этой попыткой. Где-то у них должна быть протечка. Трещина в информационном щите…

– Мы можем залезть в архивы! – так и воскликнула Люси, сверкнув глазами. – Пара хакеров и…

– Не пройдёт. Нужно действовать аккуратнее. – Лидер покачал головой, лицо его было суровым. – Начнём с тыла. Я свяжусь с лучшими кодовыми странностями. Если они внесли Роана в список, то точно зашифровали. А информация о третьей лаборатории не будет храниться на этих серверах: узнав об утечке, они всё особо секретное перепрятали, даже если трещина ещё осталась. В любом случае, я свяжусь с городами. Каринова возьму как посредника.

– Это не в мёртвой зоне, – сказал Антон. – Туда не попасть.

– Ясно. Где ещё?

– Нейтрал указывал эти места, – Каспер показал на отмеченные места. – Обыщите их. Люси, Йорек…

– И я пойду! – тут же отозвалась Настя. Поймав его сомнение, она твёрдо заговорила, заглядывая ему в глаза: – Дело не в контроле. У меня чутьё через странность. Если мы ещё и лиф обнаружим, я точно их не пропущу!

Повисла недолгая тишина. Настя переводила требовательный взгляд с одного человека на другого. Антон высказался, что тоже присоединится. Борис сухо кивнул Касперу, подтверждая своё мнение.

– Ладно. Вчетвером. – Кас тихо выдохнул, но облегчения не почувствовал. – Разбейтесь аккуратно.

Люси поймала взгляд Насти.

– Я пойду с тобой, – заявила она. – Смотри, какое деление хорошее: ты исследуешь, я захожу. А у Йорека с Антоном так же.

Девочка кивнула синхронно с парнями. Ясно, с ними определились. Каспер закрыл глаза и постоял так, вслушиваясь в тишайшие шорохи. Всё отделение словно затаилось: никто ничего не знал об исчезновении Роана, но догадывались. Скрывать за два дня до конца ещё можно, но Каспер знал также, что Борис их уже присмирил. Пусть подозревают что угодно. Срок слишком мал, чтобы они успели вмешаться. Пора действовать открыто.

– Вы можете подготовить план? – попросил Каспер, обратившись к Круценко. – Атака и спасение.

Борис не любил подчиняться: у него гораздо лучше получалось руководить операциями, а не находиться под чьи-то предводительством. Тем не менее, сейчас он только согласился – понял, что это именно просьба. И что он справится с задачей лучше Каспера и лучше любого в отделении.

– Прорываться будем сокращённым числом, здешний штаб не вмешивается, – сказал он.

– Хорошо.

Люси встала с места, с резким скрипом отодвинув стул; она вперилась взглядом в Каспера и спросила:

– Что ты сейчас собираешься делать?

– Поеду за город, – он не стал лгать. – Буду искать. Я напишу перед началом операции.

– Ты не можешь один!..

– Значит, разделюсь. Я – просто универсальная команда. – Каспер пожал руку Борису. – Рассчитываю на вас.

Круценко кивнул. Йорек мрачно наблюдал за ними, но ничего не сказал; лифы тоже молчали, ободрённые разрешением присоединиться к поискам, но плохо представляя, стоит им говорить или не стоит. Зато Люси так и подпрыгнула гибкой кошкой.

– Говорю, ты не можешь целые два дня! – возмущённо зашипела она, собираясь явно предостеречь, но была прервана неожиданно жёстким тоном: заговорил Борис.

– Сядь и успокойся, Люси. Эта операция важна. Прекрати вести себя, как беспечный ребёнок!

Девушка так и вздрогнула, оглянулась. Рука, которой она коснулась было плеча Каспера, безвольно замерла, не дотянувшись. Каспер, пользуясь резко взорвавшимся безмолвием, направился к дверям. Перед сестрой ему было совестно, как и за то, что он не заступился за неё перед невесть от чего взъевшегося Бориса, однако это была последняя возможность исчезнуть в одиночку. Так, чтобы не подвергнуть их всех риску. Если Каспер найдёт место заточения Роана раньше, он попробует того вытащить. А впутывать в это безумство остальных в планы не входило.

Люси смотрела ему вслед, и её взгляд прожигал лопатки, даже когда он уже покинул отделение.

Жаль, что ей всегда приходилось его терять. Но иначе никак.

*

Где-то далеко, скрипя зубами, глотая дым, скрючился у стены бессмертный человек с бессмертным телом, и его стоны не могли пробить полотно плотного дыма, наполнявшего комнату. Огонь жадно лизал обнажившиеся уже кости, полируя их до белизны, и кожа не успевала нарастать заново. Роан негромко стонал, лишь этими звуками напоминая себе о рассудке, о смысле, о реальности вокруг, и ему не была страшна боль ожогов – он ничего не боялся.

– Роан…

Обуглившаяся рука уцепилась за стену, и он с трудом поднялся на ноги, сопротивляясь непрекращавшемуся огненному ливню. Камеру наполняло жаркое оранжевое зарево. По плитке стены там, где он голым мясом, объеденным буйной стихией, касался, стараясь встать ровно, оставались кровавые следы, тут же превращавшиеся в сухие корки под высокой температурой.

– Роан! Роан!

«Я слышу», – хотел пробормотать он, но уничтоженные огнём губы не двигались, и кожа с лица обвисала полупрозрачными лоскутами, окрашенными в кровь. «Я слышу, Настенька. Вы там в порядке?»

Его дети его ждали, а с другой стороны его ждало пламя. Роан закрыл глаза, съезжая по стене, спиной рисуя багровую полосу. Сил почти не оставалось. Регенерация никогда не прекращалась, но в замедленном состоянии она действительно мучительна. Где-то за стеной камеры прозвучал приказ поддать жару.

Оранжевого зарева стало больше. Ресницы выгорели, и Роан не стал поднимать веки: всё равно отлично видно. Его тело жгло, но не обращалось пеплом. И не обратится.

Но всё-таки это больно…

*

– 17 октября 2017

– Улицы Авельска не обшарить просто. Они всё-таки подчиняют себе пространство, если можно так сказать… Но-о-о, мы-то с тобой и не по улицам рыщем, а по этому прекрасному лесу, лучше на этом сосредоточимся! Не отставай, соловушка, ещё целый гектар!

Деревья вокруг раскрывали свои тонкие, словно кости, обтянутые кожей коры, ветви и путались ими в волосах, если не удавалось вовремя наклониться. Они исследовали метр за метром. Здесь, там, повсюду. Ноги утопали в опадавшей листве, но столько же оставалось над головами. Белёсое небо, недавно пролившее дождь, теперь ласково светлело в промежутках между худыми кронами. Берёзы сменялись осинами, кое-где попадались ели и сосны, рябины и деревья, названия которых Настя не помнила. Она старательно обходила овраги, периодически останавливаясь, чтобы проверить территорию, и каждый раз стыдливо прятала руки от своей спутницы. Бинты насквозь промокли, и пришлось заматывать ещё дополнительно. Постепенно получалось лучше, и Настя уже могла точно сказать, много ли пространства раскрывалось вокруг – и всё-таки её тревожила неожиданно успокоившаяся странность.

Как будто специально… Как будто в моменты, когда она была нужна, способность становилась покорной, но по своей воле, с волей обладательницы не считаясь. И постоянно кровоточили запястья. Постоянно. «Стоп-метки» сбивали ритм, и Настя всё-таки не успела вовремя скрыть от спутницы следы. Люси взяла её руки в свои и какое-то время молча разглядывала. Затем, ничего не сказав, продолжила путь.

Приятно.

Люси была из людей, которые до этого Настю прикрывали, и раньше она считала их кем-то вроде надзирателей. Ошибалась. В случае Роана так точно.

– Расскажите, пожалуйста, – вздохнула Настя, двигаясь за метаморфом среди золотисто-рыжих деревьев.

– С какого момента? – Люси взглянула на неё с задумчивостью, но на разговор была настроена.

– С какого можно…

Здесь проходили тропинки, протоптанные грибниками и шашлычниками, и девушки повстречали несколько стоянок. Разваленные потушенные угли, где-то обломки мангалов. Деревяшки, осколки бутылок. Человечество так чистоплотно, диву даёшься. Даже столь прекрасный лес умудрилось подпортить своим свинством. Зато тропы были удобными: по сторонам проходили извилистые пути, встречались камни и мох прикрывал ямы, так что двигаться там требовало там большой осторожности.

– Мне было десять лет. Касперу – тринадцать. Ах, или, если ещё раньше… когда родители Каса погибли, его взяли мои. Так что мы выросли вместе. Так-то моя мама ему тётя, но ладно, не в том дело. Каспер всегда таким был. Слишком любил взваливать на себя ответственность за всё на свете – и справлялся с ней идеально, как будто она не доставляла неудобств. На самом деле это видимость. Даже я не знаю, сколько ему стоит эта дурная привычка. – Люси пнула подвернувшийся мелкий камушек. – Итак, ему было тринадцать, когда странность проснулась, у меня началось примерно в тот же период. NOTE нашла моего брата… Нет, вернее, это брат её нашёл. Но всё дело было в Роане. Это он нас принял. Он – а остальные уже потому, что он сказал. Мы всем ему обязаны.

Они двигались быстро. Сделали остановку; Настя вслушивалась в мир, покачнулась, пойманная за плечи спутницей, и неловко улыбнулась. Сплошные неудобства. Зато понятно, что никого кроме них здесь не было. Они с Люси устроили привал, остановившись на открывшейся полянке, и теперь Настя могла вслушиваться в речь спутницы осмысленно.

– Роан немного изменился с тех пор, как составлял то поколение, – задумчиво говорила Люси. Ветер трепал зелёные волосы и малиновую чёлку. В разнотонном, но объединённом одной палитрой лесу она казалась заморской редкой птицей с чересчур ярким оперением. – В лучшую сторону. Но в основном он всегда был таким. Те, кто никому не доверял, кто получил уже от судьбы, попадали к нему – и он всех принимал. Вытаскивал. Помогал. Знаешь, он лучший отец из всех, кто может быть, потому что весь его мир сосредотачивается на детях. Он отдаёт всего себя и без остатка. И ты всегда знаешь, что он придёт на помощь, поддержит, успокоит. Роан помог нам с Каспером встать на ноги, столько для нас сделал – и теперь он нашёл вас с Антоном, и это для него естественно. Естественно, что он даже в Лекторий пошёл, чтобы вас защитить. Просто Роану не важно, кто вы и что вы, кем вы были или кто вы есть. Он примет вас, согреет. Он будет вас любить. Он уже вас любит. Поэтому и бережёт.

– Любит? Но ведь у него, получается, много воспитанников…

Люси взглянула на неё с лёгким смешком. Ветер сменил направление. Теперь полы одежды трепыхались, как крылья, и холод пронизывал ноги. Настя куталась в шарф. За открытой полянкой расстилались верхушки рыжих и бледно-жёлтых деревьев, кое-где с сизой проседью, и за ними уже геометрическими формами вырастали очертания города.

– Не рассматривай его как обычного человека, – посоветовала Люси. – Он не такой. Для него всё иначе. Однако, да, ты права: много. Потому что Роан – проводник. Встречает и помогает перебраться через реку на сторону, где ты уже сможешь искать себя самостоятельно. Помогает без платы или чего-то ещё. А тех, кого он спасает, он тоже не оставляет, приглядывает. Даже сейчас, я знаю, он всегда в курсе, всё ли нормально у других выпускников моего поколения. И все они, могу тебя заверить, счастливы. Роан умеет дарить счастье. Наверно, потому что своего у него нет.

Настя смотрела на неё с интересом. Девушка – сколько ей? Если Каспер на три года старше, значит, ей всего двадцать два. Но она с такой уверенностью говорила о своём наставнике, о брате и о мире странных в целом, словно для неё не существовало иной жизни. Может, так оно и есть. Должны ли реальности обычных людей и особенных разделяться? Неужели они обречены на вечное непонимание? И Роан, который помогает тем, кого оттолкнула явь нормальных, преодолеть расстояние до яви странных… Там, где им находится место. Роан, делающий всё для других.

Настя действительно не помнила, поступал ли он хоть раз при ней так, как, должно быть, хотел. Роан расспрашивал её об учёбе, когда она возвращалась, болтал, подсказывал что-то, но он, вроде, никогда не уделял должного внимания себе. Всё – им. Им с Антоном. Потому что они ныне его «дети», так, что ли?

– Вы так всё подмечаете, – вздохнула Настя, – а я даже элементарно поверить ему не могла. Всё это время…

– Ой, только не «выкай» мне. – Люси игриво поморщилась, но тут же беззаботность спала с неё, словно вода схлынула. Метаморф взглянула в сторону города. – Посмотри, Насть. Это Авельск. Город, в котором странных зашкаливающее количество. Этот город умеет губить. Но теперь вспомни людей, с которыми ты тут знакома. Не всех, а именно из NOTE. И скажи, мы так похожи?

Настя склонила голову набок.

– Нет, – наконец, нерешительно ответила она. – В основном, нет. У вас есть похожие привычки, но вы… разные.

– Ага. А почему?

– Э, потому что вы люди?

– А ты нет, что ли? – Люси вздохнула. – Соловушка, запомни, каждый ведёт свою войну. И ты можешь биться, сколько посчитаешь нужным, или сдаться. Вот только не забывай, что вокруг люди – такие же бойцы, как ты – они тоже сражаются. А если слить две войны в одну, получится что-то пострашнее, но ведь и вас двое. То есть, если не прибегать к стилю Роана объяснять, всё равно двое круче одного. Вот и мы делим свои войны между собой. Не всегда открываем их суть – например, я до сих пор не знаю, насколько глубоко Касперу больно. Но мы хотя бы пытаемся сражаться бок о бок. Поэтому нам легче.

Над Авельском собирались тучи, но до леса их дымчатые лапы не добирались, только разочарованно скребли громом, как кошачьи когти.

Всё это время она и не пыталась поделиться с ними своей войной, да?

Они предлагали свою поддержку постоянно. Каждым напоминанием, что она может им доверять. Каждой улыбкой. Каждым днём, когда на всякий случай – просто потому что была угроза – за ней присматривали. Они не хотели, чтобы с ней что-то случилось, но она их желание принимала за вынужденность.

– Мне так жаль, – выдохнула Настя, жмурясь. – Я такая дура.

Люси беззлобно хмыкнула.

– Ну-ну, это не худшее, – заметила она участливо. – Зато теперь понимаешь: мы только добра желаем. NOTE – та часть, которая не представлена одним только Роаном – вступилась за тебя по своей воле. Каспер, Йорек, естественно, Михаил. Да даже Борис. Видела его? Представляешь его способным на такую жертвенность? Ему не нравится ситуация, но он всё-таки решил тебя принять. Постараться принять. Мы все стараемся. Но если ты не идёшь навстречу, какой во всём этом толк?

– Люси, я…

– Знаю, знаю. – Люси пододвинулась и обняла девочку. Что за странная привычка у всех этих людей, так запросто прикасаться? Но Настя не вырвалась. Только глаза приоткрыла, ловя ресницами отсветы надвигавшейся грозы. Голос Люси звучал тихо: – Давай отыщем это горе луковое, а потом ты обо всём сама с ним поговоришь, окей? И о доверии, и о помощи, и обо всём остальном.

– Хорошо. Спасибо.

Метаморф улыбнулась, разжимая объятия. Маленький шаг – вновь в неизбежность. Но в этот раз Настя точно знала, чего хочет. И – чего могла достичь.

В этот раз она не будет сражаться в одиночку.

*

Искать в лесу легче, чем в городе. Да, в городе лучше дороги и не приходится постоянно следить за тем, куда ступаешь, но ещё там полно странных, которые в любой момент могут напасть, а это само по себе дорогого стоит. Зато теперь можно было не беспокоиться: в светлой осенней роще им угрожали разве что неудобно торчавшие на пути камни.

– Если мы найдём стены, я пройду через них, – сказал Йорек. – А ты сегодня тяжёлая артиллерия. Знак я подам.

– Ладно.

Что было приятно: Йорек был не из болтливых. Антон, тоже не любивший попусту молоть языком, с оттенком удовольствия шагал вровень с этим юношей и старался не сильно напрягаться, когда заподазривалось что-то скрытое. Йорек был союзником; более того, мысли его витали в других небесах, и он лишь направлял и предлагал, как исследовать. Но пока что все поиски были безрезультатны. Они уже три часа шатались по лесу, прочёсывая квадрат за квадратом, но не находили признаков цивилизации.

Наконец, они остановились, одновременно решив, что заслужили пару минут передышки. Ноги слабо гудели, но Антон привык держать себя в форме, а Йорек – немного ниже него, более худой – просто обладал чрезвычайной выносливостью.

– Ты был на улицах, – сказал Антон, оценивающе оглядывая спутника. Тема, затронутая давно, вновь всплыла в голове.

– Да. Лет семь.

– Семь?

– Большой срок для уличного, да? Я на редкость живучий. – Йорек немного помолчал и добавил, не глядя на лифу: – Меня вытащил Роан, и я ему по гроб должен. Поэтому и ищу теперь.

Знакомое чувство. Наставник с извечной улыбкой; обещал взять – взял, обещал защитить – даже под нож лёг. Это было необычно, но правильно. Антону было, за что Роана благодарить. Ещё бы разобраться в себе…

Связь ловило плохо, но у странных, видимо, свои приспособления, потому что какой-то небольшой аппарат в кармане Йорека пробил череду сигналов. Рация? Бывший нейтрал даже не моргнул, но сообщил:

– Его нашли. Каспер передаёт, чтоб мы срочно подтягивались к штабу. Борис уже распределил всё по плану.

Нашли. Антон выдохнул. Вот как. Хорошо. Значит, теперь всё будет в порядке.

Остаётся только Роана оттуда вытащить.

*

За окнами буйствовал ветер, сбивая пожелтевшую хвою.

– Когда я уже смогу ходить?

– Организм должен восстановиться после комы. Три месяца – большой срок. Ты ведь уже стоишь, верно? Значит, осталось немного.

Тая бросила косой взгляд на собеседницу. Та говорила без напряжения, с плавным терпением в голосе; даже если ей была неприятна претензия, она ничем раздражения не выдавала. Чутьё у Таи на людей такое себе было, и гадать по эмоциям она не умела. Зато вокруг собеседницы вечно крутились люди – Тая слышала их из соседней комнаты, хотя никогда не заставала. Те, кто ей показывался, ограничивались узким кругом людей NOTE, Настей и Антоном. А, и тем парнем с волосами длинными, как у девушки. Он и сейчас был здесь, сидел, облокотившись на кресло – не в нём, а именно рядом, положив локти на согнутые колени и подняв подбородок. Шелковистые волосы, чёрные, как вороновы перья, прямыми прядями обрамляли вытянутое бледное лицо и тёмные глаза. В чёрной футболке, открывавшей худые ключицы, чёрных джинсах и чёрных кроссовках он казался нереалистичным дополнением к уютной светлой комнате с мягко-золотистым освещением и общей пастельной палитрой.

Его, кажется, звали Дмитрий.

А вот собеседницу звали Оля. Девушка миловидная, с неброскими, но приятными чертами личика, тёплыми карими глазами и каштановыми волосами, небрежно перекинутыми на плечо, в свободной блузке, не скрывавшей узость плеч и торса, и длинной юбке, скрывавшей всё остальное. Насчёт ходьбы Таи она говорила спокойно, хотя сама ходить не могла, передвигаясь по дому в инвалидной коляске и иногда пересаживаясь в кресло.

Цифры значили мало, но Тая и так была ограничена в количестве информации, так что ловила любую мелочь. Дмитрию двадцать два года, Оле – восемнадцать. Михаилу тридцать один, Борису тридцать три, Касперу двадцать пять, Люси двадцать два, ещё заходили Йорек, которому двадцать один, и Роан, которому дофига. И ребята, разумеется, но их годы не трудно посчитать: всё-таки лиф в своё время делили по возрастным группам. Тая и Настя обе из шестой группы, Антон на два года старше… Считать было приятно. Тая, тяготевшая к этому действию, первым попросила у Оли учебник по математике – действительно, у девушки такой хранился. На улице было сложно достать какие-то книги. Обычно Стае удавалось стянуть на время что-то из библиотеки, посидеть там же, пошататься по книжным, перехватывая истории по кусочкам, и всё-таки читать в тепле и покое было приятнее.

Разве что Тая начинала скучать по друзьям. Иосиф и Артур стали её семьёй – той, о которой в этих самых книгах говорилось. Лифы не должны быть человечны, писалось проектом, однако Тая на себя их указы не принимала. У неё два прекрасных товарища. Два брата. Они – её семья, к которой она должна вернуться.

Если ещё успеет.

– Зря время идёт, – буркнула Тая недовольно. – И так его мало.

Оля посмотрела на неё с укором.

– Кевинский уже готовит результаты анализов, – напомнила она. – Мы скоро узнаем.

– Да всё равно. Я пришла сюда сражаться, а не торчать без дела в безопасности!

– Сражаться, значит? – подал голос Дмитрий, заставив Таю резко замолкнуть. Гот не смотрел на неё. – Бросаться головой в пропасть – это, может, и нормально для тебя. Но не для остальных. Тебе ведь есть, куда возвращаться. Если надорвёшь себя раньше, чем завершишь начатое, какой во всём толк?

Тая остыла. Пригляделась внимательнее, но всё равно глаза Дмитрия с такого расстояния не могла рассмотреть. И говорил он равнодушно, прохладно, как само собой разумеющееся. Оля не отреагировала, только голову чуть опустила. Вот что странно – Тая, разбираясь в людях поверхностно, но много смыслившая в языке тела, по этой девушке ничего не могла сказать. По ней, по Михаилу и по Роану. Но если последние двое ещё ладно, они всё-таки мастера, а Борис просто не нуждался в чём-то, кроме собранности, то почему Оля? Даже если опустить то, что она являлась инвалидом, всё равно нечитаема. В чём причина? Как она вообще умудряется так маскироваться, даже Каспер, самый старший из остальных, и тот частично понятен!

– Что-то не так? – спросила Оля, поймав цепкий взгляд Таи.

– А, нет. Ничего.

И подмечала чутко. Эх. Странные сложнее простых людей. Тая, отвыкшая их разделять, теперь с лёгким неудомением привыкала к быту этого дома и сравнивала всё с теми домами, где уже побывала. Они со Стаей периодически останавливались в каких-нибудь местечках, притворяясь бедными студентами или бездомными (хотя ими и являлись). Люди относились к ним по-разному, но те, с которыми Тая успела познакомиться, всегда имели нечто общее. А люди, окружавшие её сейчас, – нет. От них даже ощущения были разными; Тая не смогла объяснить это на словах, когда её спросила Настя, но улавливать сущности интересно.

Ещё бы этих странных понять.

– Можете хотя бы рассказать, что происходит? – вздохнула девочка, теребя рукав свободной футболки. Она сидела уже без усилий, волосы всё ещё не убирала, и они густыми волнами спадали ниже поясницы. За три месяца ещё отросли. Светло-русые локоны даже чёлкой почти прикрывали правый глаз, и приходилось их сдувать.

– Где-то есть человек, которого нужно спасти, и остальные его спасают, – отозвалась Оля. – Он сделал много хорошего.

Бессмертный с золотистой улыбкой. Сияние открытых облаков и свежесть утреннего неба. Белые пути – не такие ядовито-белые, как стены лаборатории, а именно сияющие, ласковые, дарующие свободу и лёгкость. Бледно-золотистые звёзды в их просветах. Бесконечные дороги без отдыха и дома. Века, проносящиеся в трепетной дымке.

Тая перевела взгляд на Дмитрия.

Если уж так расценивать собственные ощущения, стоило и на этих ребят взглянуть серьёзнее. От Оли веяло бережно выращенными цветами, закатным солнцем и книжными страницами, а что от парня? Равнодушный, недовольный. Надтреснутый как будто. Чёрное стекло? Почему стекло? Почему за ним не мелькают силуэты? Словно он замазывает его, упрямо и отчаянно покрывает краской зеркала, лишь бы не видеть всего остального. Это не закрытость, но один из видов. Тая была у него в голове, и то, что она там заметила, ей не нравилось. Чисто по-человечески не нравилось: эта печаль, глухая тоска и постоянное сожаление. Дмитрий не был счастлив своему существованию и тому, как оно проходило. Почему? Тая видела несчастных людей, но таких сломанных…

– Перестань, – поморщился Дмитрий. Черты его зло обострились. – Я чувствую. Это не очень приятно.

– Извини, – покорно отступила от его сознания Тая. Интересоваться кем-то было в её стиле. Она всегда прощупывала людей вокруг. Ио и Арт давно привыкли, но сейчас вокруг неё иные особы. Нужно быть осторожнее.

– У меня есть просьба, – качнула головой Оля. – Не применяй здесь странность. Этот дом – особенное место. Будет лучше и для тебя тоже, если никто не распознает твоего присутствия.

– А могут?

– У некоторых уличных чутьё и на прошлое применение способностей… Они могут понять.

И что они ей сделают? Тая может запросто перехватить узды их воли и запретить себя атаковать. А контролирующих сознание странностей не так много в мире, она знала: ничего страшного не произойдёт. Но ладно. Их территория – их правила. Она подчинится им пока что.

– Если они все такие умные, почему до сих пор не поняли?

– Это моих рук дело, признаю, – тепло усмехнулась Оля. – Видишь ли, моя способность – контроль взаимодействия чужих странностей. У нас дома много всего пересекается. Я просто увеличила немного активность сил Миши, меня и Дмитрия, а твои пригасила. Поэтому сложнее распознать.

Хитро. Её и не спросили? Тая вздохнула: ей ещё тут находиться и находиться, так что нельзя спорить. Как там её братья?.. Они там не соскучились?..

– Настя тоже будет сражаться? – отвлекаясь от мыслей о Стае, спросила лифа. – За этого учителя.

– Да, скорее всего. – Оля развернула коляску, чтобы было удобнее видеть одновременно и Таю, и Дмитрия. – Я не очень хорошо с ней знакома.

– Но ведь за ней присматривал Ваш… э-э…

– Можно считать его братом. Ну, «присматривал» – это немного другое понятие. Думаю, Миша считает Настю своей дочерью, даже если у них не сложилось быть рядом. Но мы с ней почти не пересекаемся, я не представляю, что у неё в душе творится. – Оля постучала пальцами по подлокотнику. Пальцы у неё были светлыми, ногти – чистыми и аккуратно обрезанными. – Ты играешь в её жизни далеко не последнюю роль, но пока никто не знает, в чём она заключается.

– Это как предупреждение?

– Это как заметка, – девушка пожала плечами. – Да ты и сама знаешь.

Если всё не прекратится, Настя сама себя погубит раньше, чем срок Таи истечёт. В лёгких заскреблось надсадно что-то, словно ящерка, обдирающая чешуёй тесную клетку, но Тая упрямо подавила кашель. За последние месяцы до комы она успела смириться с уготованной судьбой и перестала обращать внимание на постоянное неприятное чувство в теле. Её немного ломало, и кости сквозило, точно ветер заключён где-то под кожей и щиплет болезненно нервы. Гадко, но жить можно. Ко всему привыкаешь, а у Таи ещё и цель была поставлена чётко – третья лаборатория должна пасть. Любой ценой.

– Почему твоя Стая тебя вообще отпустила? – спросил вдруг Дмитрий.

То, что при своей мрачной апатии он чем-то заинтересовался, показалось забавным.

– Мы много спорили. Я пообещала их позвать, когда отыщу лабораторию.

– И позовёшь?

– Да. Я никогда им не вру. – Тая закусила губу. – Только Артур придёт. Ио должен вытащить детей и бежать. Они оба будут снаружи.

– В смысле? Ты так просто хотела заявиться в одиночку в самое охраняемое место Лектория?

Тая взглянула на него с негодованием.

– Это не просто! – отрезала она. – Далеко не просто. Но они сами виноваты. Я «чистая» лифа, слышали о таких? Я из сильнейшего, что у них получилось создать. Так что даже если бы они выставили боевые странности, мне они не помеха. – Она помолчала, потом уже спокойнее добавила: – Я бы не позволила ребятам рисковать так из-за меня. Вы бы так же поступили.

– Риск – сложное дело, но, – Оля покачала головой, – я бы позволила им идти. Однако это твоё дело, так что тебе решать. Сейчас постарайся сосредоточиться на выздоравливании и не тревожься об остальных. Настя – я знаю, ты за неё волнуешься – вернётся с этой операции совсем скоро.

– Верно. Антон защитит её. – Тая смяла пальцами край одеяла. – Не зря же их связали…

Ветер скользил по наружным стёклам, не пробиваясь в дом. Оля смотрела на девочку со странным выражением – сосредоточенное внимание, но какое-то двоякое. Или же так просто ложились тени.

– Что значит «связали»? – спросила она.

– Их дело, – хмыкнула Тая, – так что им решать.

Оля со вздохом повернулась к окну лицом, вглядываясь в занавески, словно пытаясь поймать на них силуэты далеко сражавшихся людей… Когда же они начнут эту битву? Тае было тревожно. Она могла говорить свободно, да и скрывать ей толком нечего, тем более эта девушка – «связующий», и она привыкла хранить секреты. Но как ей объяснять? Да и что?

Откуда набирали лиф. Сколько их было сначала на самом деле. Как отбирали лучших. Как развивали их странности. Как и когда им позволяли взаимодействовать. Как их пробовали связать, отразить, объединить. По какому принципу их делили по лабораториям. Как это всё объяснять? Даже из самих лиф мало кто это знал. Возможно, Вера в курсе, она получила начальное образование, как и Тая, однако ей дела никакого не было: судя по воспоминаниям об Охоте, «тени» плевать хотели на весь смысл. Они мстили за себя и других лиф, и до остального им не было дела. Как и до времени.

Время… самая ужасная вещь. Свои дни Тая отсчитывала, не зная, когда скрежет в лёгких перерастёт в кашель и когда он уже её уничтожит. Она не представляла, как это должно произойти – она не боялась, но было неприятно. Она даже от Стаи ушла, потому что не хотела умирать на глазах ребят.

Но это не слишком помогло, да? Они всё равно будут огорчены.

Таю уже не починить. Лифы могут быть по-разному надломлены, но кое-что в них остаётся. Они не жильцы. Не все, кажется; судя по сводкам, оставалась вероятность, что некоторые из них выживут. Однако всё так неуверенно. Грандиозный проект – попытка ощупать пустоту. Прыжок в пропасть.

– Что они будут делать, если не найдут бессмертного? – спросила Тая, оглядываясь на Дмитрия.