Текст книги "Волчьи ягоды (СИ)"

Автор книги: Кейси Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 45 страниц)

– Готова? – спросил бессмертный.

Она со вздохом кивнула. В сердце росло печальное волнение, каждый четверг сопровождавшее её. Наставник предложил пройтись, и она не была против. Всё-таки посещение больницы – дело, к которому нужно подходить аккуратно.

– Привет.

От её слов ничего не изменилось. В маленькую раковину в углу Настя слила старую воду, налила свежей; забрала у Роана небольшой букетик и поставила в стакан рядом с кроватью. Цветы живые. Они яркими красками пестрили в белой палате – единственное яркое здесь. Девушка в окружении проводов казалась совсем бледной.

Настя присела около кровати, положив ладонь поверх худой руки, покоившейся на чистом одеяле. Два с половиной месяца. Два с половиной месяца, Тая, а ты всё не приходишь в себя. Краем уха Настя услышала, как мягко прикрылась дверь; Роан вышел, но ей было всё равно. Она вглядывалась в лицо спавшей беспробудно подруги и старалась сдержать слёзы.

Они с ней никогда не виделись, но сейчас Настя отдала бы что угодно, чтобы слышать Таю – не обязательно её видеть. Не такой ценой. Одна короткая встреча за всю жизнь, и вот они по разные стороны: Тая в краю сна, Настя среди бодрствующих затерялась.

Они были в одной лаборатории годы, но ни разу не пересеклись. Преднамеренно ли им не давали видеться или нет, но их всегда разделяла стена: тонкая стена между одиночными камерами. Детей выводили, некоторые могли взаимодействовать, кое-как общаться на одном им понятном уровне; Настя была лично знакома с некоторыми ребятами, других мельком видела по дороге к разным кабинетам, как и они видели её – но среди всех встречавшихся не было Таи. Зато у них была одна стена и время на разговоры. Они говорили обо всём, о чём думали, и сблизились надёжно и верно. Тая была первым другом Насти.

Неудивительно, что она так отчаянно пожертвовала собой, пытаясь её защитить – её, девочку, которая не помнила лучшей подруги.

Но голос Таи всегда жил в ней. Это осознавать как-то странно, даже больно; Настя ощущала это в груди, в самом сердце. Они провели много времени порознь и вместе, потом по-настоящему были разлучены, Настя всё забыла – и всё-таки есть вещи, остающиеся навсегда.

Навещать Таю было тяжело – тяжело было видеть её в таком состоянии. Похудевшая, безжизненная, пусть и дышавшая, и всё из-за Насти. Это рвало душу и поднимало горечь в сердце. Четверги были самыми плохими днями.

Вновь открылась дверь. Настя поднялась на ноги, поправляя на плечах больничный халат. Ей было плохо и тошно, и мир вокруг казался совсем безжизненным. Тусклым. Пустым. Охота закончилась, но не принесла счастья, и октябрь надвигался холодными вихрями растерзанных листьев.

– Пойдём? – позвал её Роан.

Они не отправились домой сразу. Бессмертный, мало слушая скромные возражения воспитанницы, потянул её на какую-то из мелких площадей, и она пошла за ним, держась на пару шагов позади: привычное расстояние. В ней так перемешались физические привычки, что порой становилось тяжело идти с кем-то вровень – рефлексы лифы говорили держаться подальше, так, чтобы удар не дотянулся, обычная девочка не боялась, но и не льнула. Две стороны постоянно растягивали её, и когда-то Настя даже боялась, что по швам треснет не только её рассудок, но и тело. Однако нет, обошлось. И всё-таки прикосновений к себе она старалась избегать.

– Мама приедет, – сказала Настя. Она смотрела себе под ноги, на носки сапожек, на гравий и дорожку. Время от времени в углах тропы попадались потемневшие грязные листья. Они умирали, не способные до неба дотянуться, хотя когда-то почти к нему взмыли.

– Ты не рада?

– Нет. Я… не думаю, что хочу её видеть. – Она остановилась, когда остановился он. Усилием воли заставила себя говорить: – Я вообще не думаю, что хочу видеть кого-либо. С тех пор, как вернулись воспоминания… всё стало так запутанно.

Она вздрогнула, осознав, что это та самая площадь. Ребёнок с мячом, Файр и синеглазая девушка, закрывшая её собственной спиной, заливавшая руки кровь… Расколотого фонтана здесь уже не было, но асфальт трещинами бугрился, и Настя отступила, обхватив себя руками. Её била дрожь. Подавленный взгляд в сторону Роана – но тот стоял, с созерцательным спокойствием разглядывая площадь и лавочки.

– Никто не сможет заставить тебя жить, если ты сама этого не хочешь, – проговорил он задумчиво. – Так я однажды сказал Антону.

Над ними простиралось серое небо. Оно хмурилось по осени, но не плакало, словно после июля в нём не осталось слёз.

– Антону?

– Я нашёл его истерзанным, на грани гибели. Он не первый, кому от мира не удаётся отщепить кусочек света, и не последний из неприкаянных бедняг, которые лишены помощи. – Роан на неё не смотрел, он смотрел на площадь. Выражение лица у него было светлым: до странности светлым, учитывая, что говорил он грустно, и глаза его не были веселы. Настя замерла, рассматривая его. Ветер всколыхнул светлые волосы, и Роан оглянулся на неё: глаза пёстрые, карий, зелёный и серый в них, и в зрачках словно сияние – не то яркое, что заставляет людей полыхать, и не то, что разжигает в них пожары, а…

– Сколько Вам лет? – совсем тихо спросила Настя.

Роан улыбнулся, но в этой улыбке не было счастья.

– Я перестал считать после двух сотен. Недавние расчёты показали, что родился в четырнадцатом году до наступления нашей эры.

Настя молчала, глядя на него.

– Хотя моё время неизмеримо, ваше всегда ограничивается рамками, – продолжил бессмертный. – Не упускай шансов, малышка. Однажды отказавшись, ты можешь и не согласиться – не будет возможности. Это не приказ; я ни к чему тебя не принуждаю. Это лишь совет. Ты можешь прислушаться, можешь пропустить мимо, делай выводы сама. – Он уже не улыбался. – Теперь у тебя есть выбор. И он всегда будет. Нужно лишь иметь смелость его принять.

Она сидела, положив руки на колени, и думала. Хотелось выдать что-нибудь стоящее, но больше всего ценилась тишина, и Настя молчала, рассеянно водя глазами по площади. То и дело показывались люди, мимо проходили, но на саму площадь мало кто заглядывал: события лета, подозрительный взрыв, надломивший асфальт, всё это было для них живо и, значит, опасно. Откуда им было знать, что виновница того раскола прямо тут сидела, да ещё и являлась обычной девочкой-школьницей? Рядом сидел Роан. Он крошил голубям захваченное печенье и выглядел самым обычным юношей.

Две тысячи лет… огромный срок. Хотя законы мира запрещают подобное долголетие, для странных всё иначе искажается. Необъяснимые механизмы способностей, особенностей, выделяющих их среди толпы обыкновенных, загадочные устройства различных категорий. Странные и отношения между странными. Странности людей, мест и чувств. Странность материи, пронизывающая, кажется, каждый миллиметр там, где растекается. Роан всё это видел, всё это слышал и всё ощущал. За две тысячи лет, должно быть, успеваешь набраться опыта.

Неожиданно раскрылись глаза на самые простые моменты. То, как Роан улыбается – не напряжённо, не эмоционально, а лишь спокойно, с бесконечной ненавязчивой теплотой, которая рассеивается вокруг, но всё равно не истощается. То, что он называет своих учеников детьми и что люди из NOTE его слушаются, хотя, казалось бы, зачем опираться на подмогу двадцатилетнего парня? То, что он ведёт себя так странно, но совсем не зло.

Но так даже немного страшнее. Кто знает, что творится в голове человека, прожившего безумное количество десятилетий? Он прошёл через века. Он опасен уже своим существованием, коль быть откровенными: с горами опыта за плечами он может строить такие интриги, какие и самым хитроумным не снились.

Настя взглянула косо на Роана, но он совсем не выглядел угрожающим. Обычный светловолосый юноша, бросавший крошки столпившимся вокруг лавочки птицам. Черты его лица нельзя было ни красивыми, ни наоборот; он мог придавать такое выражение, которое желал, но чаще всего оно было просто светлым, сияющим мягко и неброско. Роан как будто светился. Словами же описать его черты было трудно, и Настя запнулась на попытке; он не был необычным, но в то же время был особенным, и его, наверно, нельзя нарисовать в точности, потому что никакая кисть не передаст того, что кроется в его лице. Внешность не самая яркая, но запоминающаяся. Его ни с кем не спутаешь. Из-за взгляда, наверно.

Только сейчас заметила, надо же; в глазах Роана сверкают эпохи, пронесённые годами мгновения и бесконечное терпение, с которым он обращается словно ко всему миру.

А потом Настя подумала, что ему, наверно, было очень тяжело.

– Ты можешь спрашивать всё, что захочешь, – точно подметив её смущение, сообщил Роан. – Я уже говорил и повторю вновь: не нужно меня бояться. Из всех людей я, думается, единственный, кого не заденешь расспросами.

Потому что у него нет сокровенного? Настя склонила голову набок, размышляя. Всё равно она не была из тех, кто в лоб задаёт провокационные вопросы лишь ради удовлетворения жажды истины. Есть и элементарный этикет, в конце концов. Настя знала нечитаемых людей – нельзя было по ним сказать, что они думают; такими были замкнутый Антон, безукоризненно сияющий Михаил и галантный и приятный, но целиком закрытый от посторонних Каспер. Но они порой хоть немного да выдавали осколки эмоций, кто-то больше, кто-то меньше, но выдавали.

Роан к ним не относился вообще. Он держался так, словно был раскрытой книгой – читай, сколько вздумается. Все страницы светлы, но никогда не поймёшь, где правда, а где улыбчивая маска деланной доброты. Кто он на самом деле? И знает ли он сам об этом, если улыбается так безоблачно и постоянно держится подростком, давно перешагнув этот наивный возраст?

– Почему Вы защитили нас? – было первым, что она смогла представить честным.

– Потому что решил всегда вас защищать, – последовал ответ. Ни грамма сомнения в голосе. Странно, но даже звуча неколко и плавно, его речь не отдавала ни елейностью, ни сюсюканьем, а потому не вызывала раздражения. – Это на самом деле так.

– Хм…

Роан взглянул на неё лукаво, без обиды.

– Не верить – твоё право, – философски заметил он. – Всё равно в свой срок всё встанет на свои места. Так всегда случается.

К ним подшаркал ребёнок в цветастой оранжевой курточке, глядя круглыми глазёнками с интересом наивным. Роан улыбнулся ему, и ребёнок улыбнулся в ответ. Дети – это зеркала, да? Если они доверяют кому-то, то этот человек хороший, разве не так? Подбежала мама, увела своё чадо: подросткам нынче никто не доверяет.

– Размышляешь, хороший я или плохой человек? – спросил Роан, хотя правду и сам знал. Он подпёр подбородок, локтём уткнувшись в колено и вполоборота глядя на воспитанницу. Та покраснела. – Ну, ну, не стыдись ты так. Эти мысли мне понятны, но я не могу ответить. Для каждого по-своему, должно быть, да и я…

Он неожиданно замолк, поймав взглядом что-то за её плечом, и весело хмыкнул. Настя оглянулась: у площади со всего разгону остановился чёрный, блестевший как только что из салона автомобиль иностранной марки. Стекло с водительской стороны было опущено, и оттуда им очень активно махала руками девушка с ярко-нефритовыми волосами.

– Что же такое должно было стрястись, что Борис доверил кому-то сесть за руль? – посмеиваясь, вскочил на ноги Роан. – Пойдём, видишь, как отчаянно зовут.

Разговор они не окончили, но глупо было бы возражать. Настя поспешила за быстрым наставником к автомобилю; тот стоял в запрещённой зоне, ещё и заехал на бордюр. Собственно, Люси не паниковала по поводу невероятно кривой парковки и резкого торможения, а поторапливала подошедших, прося их скорее усесться. На соседнем сидении проверял надёжность ремня безопасности молодой мужчина, которого Настя один раз видела; во время Охоты он вёл NOTE. Почти суровый, собранный даже сейчас, несмотря на гаснувший во взгляде ужас – не страх за свою жизнь, а скорее за состояние автомобиля и саму поездку; ясные голубые глаза за один миг чуть не просверлили в застывшей Насте дыру.

– Борис, – представился он лаконично.

– Настя, – тут же отозвалась она.

– Не поверите! Мы чувака из Лектория поймали! – заявила Люси, перекрывая знакомство. – На нашей территории!

– Эти границы – слишком рубящий ход, – поморщился Борис. – И будь добра, Люси, покинь водительское место. Больше никогда не доверю тебе автомобиль.

– Вы сами виноваты, знаете ли! Это ведь я знала, куда ехать! Ро, Насть, залезайте, подвиньте там Йорека!

Роан любезно открыл дверь в салон. Настя неуклюже влезла, тут же погрузившись в атмосферу чистоты: автомобиль и снаружи, и внутри был идеален; хотя марка не самая дорогая, внутри всё устроено дорого и комфортно. Йорек, сидевший тут же, покорно пододвинулся к окну; Настя оказалась между двумя парнями, почти соприкасаясь с ними плечами, всё ещё не понимая ситуации. Борис занял своё место и тут же вырулил из опасного положения, выехал на трассу, как то и нужно было.

– А где этот ваш лекториец? – полюбопытствовал Роан. Он обернулся, заглядывая в багажник, и изрёк короткое: – О. Добрый день.

Раздалось нечленораздельное мычание.

– Он что, здесь?! – так и подскочила Настя.

– Не парься, он безобиден, – отмахнулась Люси, поворачиваясь к ним. Борис, морщась, отодвинул её голову от своего плеча, попутно стараясь объехать пробку.

– Если безобиден, то почему связан? – продолжил расспросы Роан.

Извернувшись ценой небывалых усилий, Настя смогла-таки заметить за сидением в области багажника что-то явно живое, потому что оно попыталось ногой пнуть подголовник Роана. «Там реально человек?!» – впала она в ступор, но долго сомневаться не приходилось: вновь раздалось мычание. Йорек смешливо фыркнул, заметив выражение крайней оторопелости девочки, и посоветовал пристегнуться: Борис это не Люси, водит аккуратно, но мало ли.

– Можем мы услышать полную историю? – позвал Роан, вытягиваясь вперёд, чтобы лучше слышать метаморфа.

– Ну, мы с Йореком патрулировали…

– То есть бездельничали, – уточнил недовольный Борис.

– А хоть бы и так! Норма выполнена, всё такое. В общем, мы были в ТЦ, а там смотрим – чувак из Лектория. У него редкая специальность, что-то там со слежением. Или связью. Связью, кажется, я видела его в сводках. Да, точно.

– Этот человек – член отдела связи Лектория, и он оказался на территории NOTE. – Объяснение Бориса было куда более связным: видимо, ему надоела сбивчивая речь торопливой Люси. – Как я понял из рассказа, они сразу его схватили и, ни в чём не разобравшись, стали вызванивать Каспера. Каспер позвонил мне, а так как я всё равно направлялся из отдела, то заодно смог забрать… хм, сотрудников с их добычей.

– И теперь мы катим к Касперу, чтобы понять, что дальше делать, не волочь же его в отделение, тем более, он связист! – закончила довольная собой девушка-метаморф. – А ещё я вспомнила, что сегодня четверг, значит, вы где-то у больницы, потом решила, что вы не успели бы уйти далеко… в общем, мы тут.

– Сомневаюсь, что бросаться на незнакомого человека и связывать его – приличный поступок, – покачал головой Роан.

– Уже поздно сожалеть!

– Действительно.

Автомобиль плавно припарковался в положенном месте, и в этот раз ни одно правило не было нарушено. Роан покинул салон первым; когда Настя вылезла из машины, он уже открывал багажник. Бессмертный присвистнул, разглядывая его содержимое, а девушка, подойдя, так и обомлела.

– Я думала, хотя бы про связывание была шутка, – пролепетала она потерянно.

На неё зло глядел незнакомый человек, обмотанный верёвками. Из кафе уже показался Каспер, и выражение лица у него было пугающим.

– Айзек, девятнадцать лет. Странность шестой категории; нарисованные им реальные люди могут переговариваться друг с другом через свои портреты. Год назад официально вступил в Лекторий, относится к отделу связи, работает в собственной студии.

Как много можно узнать, всего лишь прошерстив базу данных, собранных разведчиками! Интересно, сколько им времени понадобилось на сбор такого объёма информации? Массивная папка грохнулась на барную стойку, ею тут же занялся Борис. Остальные дружной компанией столпились вокруг несчастной жертвы своей чрезмерной активности, рассматривая его и совещаясь по поводу его дальнейшей судьбы.

Выглядел он на свой возраст. Парень с короткими прямыми волосами, тёмными, всколоченными неудобством поездки, и рыжими, как осенние листья, глазами, глядевшими со смесью испуга и настороженности. В какой-то бесформенной кофте спортивного типа, джинсах, кедах, самый обычный юноша, в общем-то; и как они умудрились его мгновенно узнать? Рот находки был деловито перевязан тонким шарфом, руки примотаны верёвками к телу; Айзек был усажен на стул посреди закрывшегося кафе, чтобы все могли его видеть.

– Его странность не боевая, – заметил Каспер. Он стоял рядом со стойкой, локтями на неё опираясь; тут же, прямо на ней, устроился Роан, свесив ноги и локти поставив на колени, чуть сгорбившись. – Вам ни к чему было тащить его через целый район, ещё и беспокоить Бориса. Что за беспечность? Вы что, первый день в NOTE?

Говорил он с укоризной, но без злости или раздражения. Тем не менее, Люси и Йорек одновременно поёжились, виновато опуская глаза. Настя, наблюдавшая за всеми с нейтральной позиции человека, вообще без причины притащенного, задумалась: возможно, дело в авторитете. Судя по объяснению Роана, Каспер – один из известных людей в их организации. Наверно, лишиться уважения и доверия такого человека больно, даже если он не ругает.

– Он мог вынюхивать что-нибудь, – предположила Люси, решая бороться до конца. – Только посмотри на него!

– Я вижу только подростка, которого вы порядком припугнули и атакой, и ездой – не оправдывайся, я знаю, как ты водишь. И да, почему он ещё связан? Хотя бы рот откройте бедолаге. Даже если он остаётся на задании, с нынешней поддержкой нам не грозит разоблачение.

Парень взирал на них снизу вверх и только дёрнулся, когда Йорек потянулся к повязке у него на лице. Шарф был спущен. Пойманный лекториец сначала помолчал, шевеля онемевшими губами, а потом выдал:

– Офигеть.

– Твой промах, езда малышки-Люси или то, что ты видишь столько значимых личностей за раз? – уточнил Роан со смешком. Он выглядел как раз доброжелательно, словно не шпиона вражеского перед собой наблюдал, а в гости позвал старого приятеля.

– Всё вместе. – Парень сглотнул, облизнул губы. Он затравленно оглядывался. – Вы?..

– Убийство – не наш метод, – поморщился Борис, подходя ближе. Хотя в кафе все быстро скинули верхнюю одежду, он оставался в строгом пальто, держался так же собранно. – Тебя никто не ранит, пока ты не проявляешь агрессии.

Настя вздрогнула, окидывая взглядом собравшихся. Роан незаметно подмигнул ей, и девочка сжала губы, не зная, стоит ли доверять такому оптимизму. Что значит «пока»? Они действительно собираются его бить? И что ей делать, смотреть? Роан одними губами прошептал: «Не парься». Ага, как же.

– Ро, твоя девочка сейчас всё неправильно поймёт, – подсказала Люси.

– Я ей позже объясню.

– Объясняйте сейчас! – возмутилась Настя, вконец сбитая с толку происходящим.

Сегодня не день, а какой-то фестиваль погружения в жизнь странных.

Собравшиеся переглядывались: никто явно не хотел взваливать на себя ответственность за передачу сути. Девочка почти смирилась, что останется сегодня блуждать впотьмах, как зашуршала бумага, и Каспер приблизился к ней, усевшись напротив. На стол между ними лёг чистый лист. Татуированный парень, щёлкнув синей шариковой ручкой, быстро очертил бесформенную фигуру и широкими линиями разделил на три части.

– Это Авельск, это реки, – заговорил он. Шушуканья прекратились, все навострили уши. Каспер достал из нагрудного кармана ручку красного цвета и разной штриховкой поделил воображаемую карту на три области. Неравномерные, с перепадами кое-где, перешейками и тоннелями; где-то больше одной штриховки, где-то другой. Каспер указал на самую объёмную зону: – Грубая модель, конечно, но хоть какая. Эту территорию занимают нейтралы разных группировок; их в городе, возможно, десятки, и все они уличные. Ты помнишь именно их земли, потому что ступи ты к Лекторию – тебя бы сразу убили как беглую лифу; раз тебя не нашла NOTE, значит, всё время на улице ты провела на территории нейтралов.

Большая. С морозом по спине Настя вспомнила то, что так старательно в памяти откладывала. Воспоминания её истинные, принадлежавшие сломанному ребёнку, вечный холод и голод, свистящая в лёгких болезнь… Она тогда не знала, что существуют земли. Она о самом городе-то едва знала, и то на уровне интуитивного восприятия. У неё был жестокий холодный мир, пытавшийся её уничтожить, и он для неё везде был одинаков.

Каспер показал на другую штриховку. Эта была вторая по размеру и занимала внушительную площадь, пусть и не такую огромную, как зона нейтралов.

– Лекторий отвоёвывал эту местность долгое время. Хотя мы стараемся поддерживать гармоничное сосуществование странных, здесь шли настоящие кровопролитные бои. Каждый метр города расписан под владения. Как ты можешь заметить, территория NOTE совсем небольшая – организация многое потеряла, не обнаружив угрозу вовремя. Тем не менее, у нас хотя бы эта земля есть. – Он ткнул в одну точку на «своей» штриховке. – Это место, где мы сейчас. Как все земли, Авельск имеет свои правила для территорий и их владельцев. К примеру, самое простое звучит так – человек, попавший к врагу, может быть уничтожен.

– Уничтожен, – повторила Настя с содроганием. Она вскинула испуганный взгляд на Каспера, но тот покачал головой.

– Никто не сунется к противникам. Иначе его ждёт наказание, и все это знают.

Айзек, рыжеглазый парень в спортивной кофте, смотрел в их сторону, бледный, как мел. Он почти ровесник Антона, хоть и ничуть на него не похож. Неожиданно Насте стало трудно дышать.

– NOTE противится самой сути междоусобных войн, – продолжал Каспер, завладевая её вниманием. – И нам тоже приходится сражаться. Однако не воспринимай нас, как мучителей; во время войны не всегда убивают. Тем более тех, кто ничего не успел совершить. Мы не звери и не кровожадные убийцы, как некоторые из Лектория, и мы не бродяги, живущие по своим законам, как нейтралы.

– Вы не убьёте меня? – сбивчиво позвал парень из Лектория. – Я не знал, что пересёк границу…

– Из собравшихся каждый может тебя убить, – подал голос Роан. Он не улыбался, но и холодным не выглядел. – Это на случай, если ты решишь сопротивляться. Однако тебе нечего бояться здесь: хоть мы тебе враги, мы не собираемся тебя пытать или лишать жизни.

– Так уверен? – Борис отложил папку. Он смерил пристальным взглядом сжавшегося художника говорящих картин, затем обвёл ясными глазами остальных в помещении. Двоякий свет, дневной со стеклянных дверей и ламповый с потолка, делал тени его черт раскосыми, как мозаика. – Мы должны опросить всех, чтобы принимать такое решение. Простое голосование: кто за убийство?

Айзек затравленно оглядывал кафе, однако… руки никто не поднял. Напряжённая Настя обнаружила вдруг, что никто из NOTE здесь не смотрелся суровым или особо собранным. Люси накручивала на палец длинный волнистый локон. Йорек с равнодушным видом наблюдал за пленником, но не вздрагивал при каждом движении того. Каспер вертел в руке красную ручку. Роан с лёгким настроением покачивал пятками. Не похожи на людей, ведущих настоящую войну, ещё и способных кого-то так запросто убить.

– Что ж, тогда моё предложение таково, – продолжил Борис, словно не сомневался, что на крайнюю меру никто не пойдёт, – принимаем его как пленного. Я свяжусь с Михаилом; нам понадобится дипломат для переправки лекторийца обратно.

– Вы его вернёте? – удивлённо спросила Настя, тут же смутившись под взглядами собравшихся. Кончики ушей заалели. Ощущать себя глупым невежественным ребёнком, не знающим основ, было неприятно.

– Отчего ж нет, – с невозмутимой беспечностью ответил ей Роан. – Со своей выгодой, но вернём. Так кто парнишку возьмёт? Я нынче уже занят.

Тут начались разговоры, к которым Настя прислушивалась вполуха. Она смотрела на наспех нарисованную карту и думала, что где-то там, на опасной территории, находится Антон. И что вопреки устоявшимся законам Авельска они постоянно находятся на территории NOTE, хоть в неё и не входят. Это из-за Роана, наверно, но зачем ему это? В чём толк, если он сам сказал им не присоединяться к организации, даже если Охота закончилась? В конце концов все сошлись на том, что пока что пойманный художник останется у Каспера и Люси, с начала осени снимавших квартиру вместе.

– Учти, до тебя здесь везде доберутся, – вежливо сообщил Каспер Айзеку, кухонным ножом необыкновенно ловко поддевая и скидывая его путы. – Будь паинькой, и никто не причинит тебе вреда.

Настя оглянулась на Роана. Тот смотрел на последние этапы возни с тем же непроницаемым выражением, и она ни за что не смогла бы сказать, о чём он думает. Возможно, и не узнает.

Кто за две тысячи лет жизни не научится свои эмоции идеально прятать?..

========== 3 / 3. Свет и пепел ==========

– 5 октября 2017

– Здесь холодно, да?

Антон тут же обернулся: этот голос он не готов был услышать. Тем более сейчас, тем более здесь. Тем более спустя неделю.

– Как ты нашёл меня? – настороженно спросил он. – Что-то произошло?

– Нет. А до того, как нашёл… – Йорек хмыкнул. В хрустальный воздух поднялось мягкое облачко, растворившись в его чистоте. Ударившие заморозки обмывали инеем каждый вдох. – Для бывшего нейтрала это не так трудно.

Спустя пять минут они уже облюбовали себе укромный уголок. Выглядел он не так привлекательно, но был удобным и, главное, ото всех закрытым: развалины старого деревянного дома, некогда сгоревшего. Сам район разваливался по кускам, и нейтралов тут было полно; тем не менее, сегодня им повезло – ни человека. Полуобрушенные стены встретили их въевшимся запахом палёного дерева и трущоб. Обломки внутри были разгребены, кое-где красовалась притащенная бездомными мебель. Пахла она специфически и кишела блохами, так что никто туда не уселся; Антон только опёрся на подлокотник, разглядывая встреченного парня. Йорек стоял спиной к свету. Оконный проём не позволял скапливаться теплу, но здесь было не так прохладно, как снаружи. Обшарпанные обгоревшие обломки стен защищали от ветра.

– Ты был нейтралом? – спросил Антон. Не то чтобы ему было дело, однако информация бывает полезна.

– Давно, но иногда кажется, что ещё вчера. – Йорек равнодушно оглядывал стены, затем вернулся к изучению Антона. – Неделя прошла.

С этим юношей они не были толком знакомы. Наставник в первый месяц познакомил Антона с теми немногими, кто составлял костяк NOTE в Авельске: Каспер, Люси и этот странный парень. Йорек не проявлял инициативу, не шумел, глядел настороженно, и в этом Антон узнавал частично себя. Разве что, как ни странно, несмотря на постоянство поведения Йореку удавалось ладить с людьми вокруг себя. Он не открывался, но никого не отторгал; он легко общался со своими коллегами, создавая впечатление вполне себе положительное. И он нейтрал? Антон взглянул на него под новым углом, но с обречённостью понял, что не получится. Он не Роан, чтобы насквозь души видеть, ему всегда трудно удавались столь тонкие материи.

– Я предупреждал, что ухожу надолго, – пожал плечами Антон.

– Да.

– Но почему ты меня нашёл?

Йорек пожал плечами. Не двигая головой, он перевёл взгляд влево и два раза медленно моргнул. Антон ничем не выдал сковавшего его напряжения; он не ссутулился, не отреагировал. Остался сидеть, внешне расслабленный.

– Я вернул свою странность, – сказал он. – И у меня есть ещё планы.

– Я не собираюсь за тобой следовать, – заметил Йорек, не удивив собеседника, – просто захотел поглядеть, что да как. Роан был бы недоволен, если бы ты пропал совсем без вести.

– Но не он послал меня искать?

– Никто и не посылал. Чистый энтузиазм.

Йорек подошёл, скрипя драными половицами, и дружески хлопнул Антона по спине. В другой ситуации Антон бы отшатнулся, он не любил вольготных прикосновений, но сейчас и не шелохнулся. Он получил сразу две подсказки. Первая крылась во взгляде Йорека, обозначившем позицию наблюдателя. Вторая – в капюшоне его куртки. Третий бонус был в том, что Йорек упомянул Роана.

– Спасибо, – тихо сказал Антон, глядя на сотрудника NOTE.

Тот кивнул.

– Сочтёмся. И… – Он слегка прищурился. – …я не хочу, чтобы Охота повторилась.

– Из меня хороший хищник, но у меня нет стаи, – коротко улыбнулся Антон.

Йорек дружелюбно кивнул ему и отвернулся. Антон проводил его глазами, приметив мелькнувший подобно птице облик за скрипучим порогом. Ясно. Вот в чём предназначение: за ним велась слежка. Кто? Чья? Алсу не из тех, кто посылает шпионов – для неё это слишком мелочно. И NOTE не ступили бы на территорию нейтралов, их мало для такого. Лекторий? Зачем? Дёрнувшись, Антон в голос окликнул:

– Йорек!

– Да? – тот обернулся, остановившись.

– Скажи Насте… – Антон замолк, потеряв слова. Он действительно не знал, что сказать, даже если это будет передачей сообщения.

Йорек кивнул с лёгкой улыбкой и вышел. Под его ногами растеклась чернотой тень, тут же растворившись в досках. Тень? Тень… Понятно. Антон подождал для приличия, затем поднялся и тоже вышел, мгновенно обдутый холодным ветром. Район смотрелся жалко и совсем серо, даже яркая осенняя листва казалась погасшей – залитые водой костерки. Его тень была темнее, чем должна быть, и он, подметив это, решил пока ничего не предпринимать.

Всё равно настолько долго никто странность использовать не может.

Пятиэтажки, вытянутые, прямоугольные и серо-чёрные, как грязное домино, таким же узором стоявшие. Тусклые дворики с облупившейся на лавочках краской, густой, как гуашь, липкой поначалу и леденящей потом. Площадки с жухлой травой и разваливавшимися качелями. Об этом районе, казалось, весь мир забыл, закинув его в отсек унылых провинций и прочих серых русреалий, которые не показывают на фотографиях, предпочитая делать вид, что не существует таких унылых мест в такой радостной стране. Забытый всеми осколок города под серыми холодными небесами, тонувший в сухой осени – ничего счастливого.

Здесь жило мало людей: все стремились к центру или в другие районы. Оставались закоренелые уроженцы Авельска. Предпочитавшие бетонные блоки, расчерченные, как клетки в тетрадях, высоткам, и тихие местечки с видами на окраину вместо оживлённости. Переулки косые и тёмные, ночами шастали тут люди последнего круга приличия; много развалюх, старых, облупленных зданий, почти не слышался детский смех – лишь эхо прошедших лет, зависшее в воздухе. Тихо. Старо. Равнодушно. И беспредельно опасно для любого, кто сунется без приглашения.