Текст книги "Волчьи ягоды (СИ)"

Автор книги: Кейси Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 45 страниц)

Где ты, Ро?..

– Вы можете выйти этим ходом, – говорил Айзек, очертаний его спины не было видно в полном мраке. Свет вычерчивал только дорогу под ногами, и периодически там мелькали его пятки – паренёк был в кедах с голубыми шнурками.

Они шагали почти вровень, но разглядеть Айзека было трудно, и Каспер недовольно напрягался, хотя действия странности больше не ощущал. Коридор разделился на две линии, и Айзек уверенно повернул направо. Они снова шли молча, не соприкасаясь плечами, хотя коридор был довольно узким.

– Скажите, странности неразрывно связаны с хозяевами, так?

Видимо, в Лектории предпочитали действовать, а не строить теории, и уж точно не наставлять своих пешек.

– Смотря какие. – Каспер взвешивал слова, прежде чем их произносить: несмотря на сложившуюся ситуацию, Айзек всё ещё находился под руководством врагов. Может быть, это хитроумная ловушка, направленная на поимку Каспера, вот только парня это не пугало. Подумаешь. Бывало и хуже. И всё-таки он решил немного объяснить: – Всё зависит от сущности странности, а уже потом от её обладателя.

– Но если обладатель умирает?

– Способности шестой категории могут оставаться в мире материальном. Если это опасно, они удаляются. Некоторые остаются надолго или прикрепляются к чему-либо. Что именно тебя волнует?

– Можно ли передать странность другому человеку. – Айзек нервно выдохнул. – Другому странному.

«А вот это уже серьёзно».

Они завернули за угол и оказались в… прямоугольном помещении с каким-то затхлым инвентарём. Всё здесь было покрыто пылью и грязью, давно не убирались, даже стены из нейтрально-голубых превратились в серые. Каспер поспешно потянулся в карман за платком и прижал его к лицу, дыша через лёгкую ткань. Айзек последовал его примеру, натянув на рот и нос воротник кофты – его было уже видно, он стоял вполоборота. Над воротом сверкали темно его глаза.

– Это ключ-код, – произнёс парнишка, приглушённо из-за ткани, протягивая Касперу магнитную карточку. – Стащил. Она поможет Вам. Бессмертный сейчас в третьем отсеке, на втором этаже. Это отдельная пристройка, так что Ваши союзники её бы не нашли. Эта карта освободит его из заключения.

Каспер, прищурившись, глядел на него.

– Спасибо, – наконец, сказал парень, принимая карту. – И всё же почему ты это делаешь? Ведь ты будешь страшно наказан.

– Теперь они мне не угроза, – горько усмехнулся Айзек, отступая. Каспер приподнял фонарь, заставив его поёжится, но он поборол неприязнь к яркому свету и заявил: – Я не могу вступить в NOTE.

– Что? Подожди, это ведь твой шанс.

– Я знаю. И я безумно благодарен за него, поэтому и делаю это всё. – Глаза Айзека мрачно мерцали, как два чёрных сапфира на бледном полотне. – Но у меня остались дела в Лектории. Меня уже не нужно спасать, я в этом не нуждаюсь.

– Ты будешь мстить за ту девочку. – Каспер не попытался придать голосу вопросительную интонацию.

– Да. – И Айзек не стал отрицать. – За Леви. Я отомщу за неё. И для этого я остаюсь в Лектории. Надеюсь, мы никогда не встретимся врагами, Каспер.

– Я тоже на то надеюсь, – хмуро отозвался тот. – Но если тебе понадобится, ты можешь обращаться.

– Спасибо. Почему-то я не ждал от Вас иного ответа.

Айзек отступил назад, вновь к тоннелю, но Каспер окликнул его, и парнишка обернулся. Светлый лик выражал сосредоточенность, мрачную решимость и непомерную тяжесть. Смерть девочки действительно его сломала – но в то же время сделала сильнее. Казус. Конфликт состояний.

– Вы угадали, – ответил Айзек на невысказанный вопрос. – Леви, умирая, как-то сумела передать мне свою странность, вытеснив мою прежнюю. Теперь «Симбиоз с тенями» – это я. И Леви всегда будет жить в моей тени. Удачи Вам.

– Прощай.

Айзек кратко поклонился и исчез, растаяв во мраке – вновь вспыхнуло ощущение использования способности, и Каспер уже не удивлялся. Вот как. Значит, это ты, Айзек, теперь будешь теряться в темноте, не в силах выбраться, но одновременно пользуясь этим, словно воздухом для дыхания… Вот какая у тебя судьба. И эта судьба с NOTE не связана.

«Надеюсь, мы никогда не встретимся врагами». Каспер отвернулся и, гася фонарик, отворил старую грязную дверь. Пара поворотов – и он будет у цели.

========== 4 / 9. Аквариум ==========

– 18 октября 2017

– Тогда мы будем сражаться с твоей болью… вместе.

Хоть Каспер и обещал, он не мог разделить с бессмертным все тяготы его жизни. Он старался, как мог, он всё отдавал и всё тратил, не задумываясь и не жалея – но не был способен заставить Роана поделиться с ним своей ношей. Роан, этот сгусток света, этот беспечный и одновременно серьёзный мыслитель, ни разу не позволил кому-то взять на себя его раны. Он сам был щитом и тащил груз ответственности за свои решения самостоятельно, никого не подпуская. То, что Касперу он хотя бы объяснял свои мотивы, уже было огромным шагом. Но всё равно имелось то, что Роан ни с кем не разделял.

Его боль. Его бесконечная жизнь, влачащая его из века в век, стала естественной и принималась как должное вечным юношей, и он разучился уделять внимание своим ощущениям, а потому и на боли не концентрировался – но она была. Она шла из года в год вместе с ним, сопровождала его молчаливой тенью, такая же неуловимая и обыкновенная, такая же глубокая и неприкосновенная. Роан бессознательно к ней никого не подпускал. Люди не могут выдержать такого груза, всё-таки веками скапливалось.

Но Каспер мог. Каспер хотел. Понемножку – начиная с две тысячи пятого года и по сей день – Каспер рьяно сражался за каждую Роанову улыбку. Не ту, что адресовалась всем и миру, а ту, что адресовалась прежде всего себе. Отвоёвывал черты характера, качества Роана как личности у самой судьбы и дивился своей храбрости при этом: можно сказать, Каспер шёл против законов всего мира, потому что это было неправильно и неестественно. Если миру нужен был проводник и он выбрал Роана, то нарушать волю никак нельзя. Но Каспер чихать на это всё хотел. Он видел Роана, чувствовал Роана и знал, что Роан из себя представляет. Каспер был единственным, кто это понимал в полной мере. Потому ли только ему бессмертный впервые раскрылся?

Но то боль душевная, терзавшие муки долголетия. Забывая всё, Роан всё помнил, такой вот диссонанс. И Каспер был в его воспоминаниях и знал об этом. Всё, что они прошли за двенадцать лет, всю эту тернистую дорогу, когда оба кололись. Они могли идти по общей тропе, широкой, шёлковой, но оба уступали друг другу дорогу безопасную, предпочитая рядом с ней шагать по битому стеклу. Они так и шагали, отказываясь ступить на путь счастья, с разных сторон этого пути, и до них не сразу дошло – не важно, кто из них пойдёт по центру. Они могут идти вместе. Им хватит сил, стойкости и желания, чтобы идти вместе, и они справятся. Нужно было только об этом поговорить. Но они не решались, а когда решились – позже, чем следовало – уже не было так больно.

Полгода назад Роан крупно провинился, но сейчас Каспер об этом не вспоминал. Он вообще ни о чём таком не думал. О том, что Роан отказался от всего, что они создали. О том, что бессмертный из глупого стремления подарить единственному близкому человеку счастье намеренно прыгнул в осколки. О том, что они – чёрт – за пролетевшее время так и не нашли минуты, чтобы помириться.

Какие же они идиоты. Оба.

Каспер, усмехаясь болезненно, спешил по опустевшим коридорам: эвакуированный персонал спасся, и скоро наверняка убежище взорвут, у Лектория везде свои пометки. Наверху гудел бой, проникая через пласт потолка и там и тут стряхивая прохладную горькую пыль. Закуток, который действительно был пристроен отдельно, Каспер нашёл быстро. Ключ сработал, и стоило ожидать, что скоро раскусят доступ постороннего, тогда и придётся уповать на Бориса, чтобы тот успел сдержать взрыв.

Помещение, в котором он оказался, предназначалось для наблюдений, здесь же красовались аппараты, компьютеры и штыки проводки. Всё брошенное, оставленное невыключенным впопыхах. Датчики работали исправно. Тот, кто здесь оставался, был жив. Высокое стекло, предназначенное для наблюдения отдельно от самой камеры, ничего не было, лишь чернота: вовремя спрятали. Чтобы пройти внутрь, нужен был ключ. Что ж, Касперу повезло.

Замок пискнул, пропуская. Каспер проскочил дальше и остановился, как вкопанный.

Помещение было затемнённым, аварийные лампочки ровно мигали: тревога уже проиграла, они были не нужны. Камера наблюдения в углу, неподвижные змеи проводов, ведущие к центру, и аппарат разблокировки на самой камере. Перед Каспером, подсвеченный в полумраке, стоял… аквариум. Это было первой ассоциацией, но камера действительно была на него похожа: заполненный ярко-голубой водой цилиндр от пола до потолка, с плотными стеклянными стенками, не отражавшими помещения, этакая закрытая ванна. Задвигавшаяся специальная дверца – чтобы вынимать подопытного и ставить туда, закрывавшаяся на тот же замок и непробиваемая. По бокам – отверстия, в которые вставлялись плотно шнуры проводов и датчиков. Но всё это вовсе не занимало Каспера. Каспер смотрел на одинокую фигуру, в безразличном оцепенении повисшую внутри аквариума.

Юноша не двигался, застыв среди неподвижной воды. К нему были присоединены многочисленные катетеры, впившиеся в кожу, словно пиявки – к открытому торсу, к рукам, ногам, там, где их не прикрывали свободные белые шорты, к шее и голове, теряясь среди золотистых волос, из-за освещения казавшихся бледными. Глаза закрыты. В воде не поднимались пузырьки воздуха, и парень в своей давившей изоляции не дышал.

«Роан!»

Каспер приблизился, как завороженный. В темноте ярко-голубой почти до лазури свет камеры щедро окидывал его. Мягко колыхались светлые пряди юноши за стеклом. Затем он медленно приподнял ресницы и взглянул на Каспера; выражение пёстро-лесного взгляда было туманным, сонным. Сколько времени он провёл здесь, не в силах утонуть? Уголки губ юноши приподнялись слегка, глаза оставались полуприкрыты, и общий вид – такой удивительный, неземной – сжимал сердце.

Роан до безумия медленно протянул руку и положил ладонь на стекло.

Между ними всегда оставалась преграда.

Каспер положил ладонь напротив. Стена была холодной. Роан покачивался в водном вакууме.

– Я пришёл за тобой, – одними губами, не ловя отзвуки своего голоса, сказал Каспер. С трудом оторвал взгляд, повернулся к выключателю и провёл магнитной картой. Створка камеры поехала в сторону, прорвалось потоком пространство. Каспера окатило ледяной водой, чуть не сбив напором освободившихся бурных волн. Одежда вмиг вымокла, но он не вздрогнул: подался вперёд рывком, ловя слабое безвольное тело, потерявшее державшую его среду. Роан – мокрый, скользкий, до изумления тёплый – едва мог шевелиться: много часов под действием странности не убивали, но вытягивали энергию.

Крепко прижимая его к себе, бережно обнимая руками, Каспер аккуратно опустился на залитый водою пол. Сердце Роана быстро билось, это ощущалось кожей. Он рвано дышал.

– Каспер… – прохрипел бессмертный, слабо улыбаясь, но от безграничного тепла его улыбки растаял бы и айсберг. Он откашлялся, сплёвывая воду, и каждое слово давалось ему с трудом, но глаза горели, он должен был это сказать, он ничего так не желал: – Я хотел, чтобы ты был счастлив, и ради этого ушёл. Я…

– Помолчи же, ну. Роан, ты совсем ослаб. Не надо сейчас…

Роан, болезненно изгибая брови, попытался помотать головой, не принимая заботы, и говорил он всё увереннее, хотя тон звучал тихо, не повышались ноты, и каждая нота дрожала усталостью – усталостью, виной и печальным счастьем.

– Знал, что мне будет тяжело, но… не думал, что это будет так. Я хотел отдалиться, чтобы ты мог быть счастлив, однако не получилось. Я последний эгоист, Каспер; я так и не смог без тебя жить.

Судорожно посмеиваясь, Каспер держал его на руках так, чтобы видеть его лицо. Роан улыбался. Роан выглядел несчастным и счастливым одновременно, и к спасителю отчаянно льнул, цепляясь за мокрую одежду вялыми пальцами, до дрожи упрямо прижимаясь даже в таком бедственном положении.

– Знаю, ты всегда желал мне добра, – отозвался Каспер с горечью. – Но попробуй понять: мне не нужно счастье, в котором нет тебя.

– Последствия…

– Последствия – всё равно, Роан. Они меня никогда не волновали. Всё это не имеет значения, если ты меня не отталкиваешь.

– Хах. Я не могу тебя оттолкнуть. – Бессмертный приподнял руку и провёл по его щеке. Взгляд мерцал выражением, которое столь долго подавлялось. – Только не тебя. Прости, Кас. Я…

Каспер склонился, целуя его в лоб.

– Ты всё больше делаешь меня человеком, – усмехнулся Роан.

– Это хорошо. – Он провёл по светлым мокрым волосам. – Потому что ты и есть человек.

– Только рядом с тобой.

Мигала сигнализация красными и зелёными точками, но для них двоих весь мир был далёк и неважен. Важно настоящее. Важно то, что они наконец-то говорили, как должны были давно.

– Знаешь, чего я хочу?..

– Одеться, полагаю? – весело фыркнул Каспер.

– Ха-ах, как будто ты меня и не таким не видел…

Восстанавливая силы, Роан закрыл глаза. Он устал. Но в объятиях Каспера ему было спокойно.

*

– Ты как?

Антон оглянулся. Настя выдохнула, что нормально, попутно утирая с лица кровь: не свою, чужую, мазнувшую по щеке, но сделал только хуже, размазав по коже и кровь с запястий. Антон смотрел на неё строго, и девушка все силы собрала, чтобы придать себе бодрый вид, хотя уже с ног валилась. Колени подкашивались. По позвоночнику разливался свинцовый холод. Перед глазами размывались радужные круги. Чудо, что она ещё не свалилась, столько прокричав, но голос только подстёгивал изнутри, и вновь и вновь – отметать противников, биться, прорываться, отвоёвывать по коридору. Настя представляла битву странностей чем-то великим, но великим это не было. Это было трудным и утомляющим, а никак не великим.

Освещение вовсю мигало. В короткие перебежки вспышек Антон взмахивал рассекающим багровым лезвием, вытянутым, как катана, и переливавшимся – оно не было одноцветным, так как составлялось из разной крови разных людей. Настя смотрела на клинок, как завороженная: она никогда не встречала странность Антона в бою. На улицах он никогда её не демонстрировал, расправляясь в противниками так, что его оружия Настя не видела. И вот он разил, разрывал связки и сухожилия, не убивая – но она всё равно видела кое-что особенное.

– Подожди, – прошипела она, хватая Антона под локоть. Резко наклонившись, парень увлёк её за безопасный поворот, прижав к стене кабинета; там никого не оказалось, но он всё равно не отодвинулся, заслоняя её от помещения и концентрируя внимание на себе. На лице – кровь и грязь. Пыль на одежде, помятой и порванной в некоторых местах, где пуля проскакивала. Настя взяла его лицо в ладони, пачкая скулы своей кровью; заглянула в глаза и твёрдо произнесла: – Ты не можешь сражаться в таком состоянии.

– Я могу сражаться в любом, – жёстко ответил Антон, не освобождаясь, но его взор кольнул зло.

– Нет. Твоя странность слишком сильна для сдерживания. – Настя закусила губу, отгоняя отчаяние. Нужно соображать. Она немного подтянулась, касаясь лбом его лба, и выдохнула: – Убивай. Убивай, только не дай силе убить тебя.

– Ты не знаешь, о чём говоришь.

– Знаю.

– Не знаешь! – это он почти выкрикнул, и изумлённая таким тоном Настя отпрянула, вновь прижимаясь к холодной стене. Зрачки Антона сузились, болезненно обострились черты лица, ресницы подрагивали. Он хрипло проговорил: – Это не то, что для меня важно. Я убивал и буду убивать. Но сейчас мы здесь ради учителя. Он такого не хотел бы.

– А чего хочешь ты?

Антон с сиплым выдохом резко отодвинулся, отпуская её. Настя скользнула за ним обратно в коридор; Каспер выстрелил, попав кому-то в бок, и невозмутимо сообщил, что это не смертельно.

На Каспера смотреть было страшно. Измождённый до ненормального состояния, сосредоточенный и одновременно яростный, пугающий больше своим видом, чем точностью своих атак и решительным своим натиском, он сражался наравне с ними, хотя его странность вообще не использовалась. Призрачный Йорек, мелькая отражениями и высовываясь конечностями из стен, бил по больным точкам, и Настя всех прикрывала, вновь и вновь скручивая пространство, раскладывая его на звуки и складывая так, как ей нужно было. Да, это не было великим. Но это было гармоничным и жутким. И ей даже не было больно.

Роан был поблизости, она чувствовала это всякий раз, как звуковые волны возвращались сигналами, и она звала и звала. Мимо пронеслась целая стойка с аппаратами, сбив с ног человека: Борис был снаружи, но он тоже сражался. Настя вскинула голову, уловив нечто странное, прищурилась; она была идеальным эхолокатором, получается, но…

– Борис говорит, чтобы мы бежали, – удивленно проронила она, а затем прокричала то же соратникам.

– Что не так? – спросил Йорек, выскочив рядом.

– Взрыв… здесь всё взорвётся!

Лекторийцам уже не было до них дела; они бежали прочь, выбирались, старались спастись, точно крысы с тонущего корабля. Однако лифы и NOTE так не могли и не желали. Они пробирались всё дальше. Каспер зло стиснул кулаки, у него полыхали глаза.

– Убираемся, – заявил он.

– Что? – взвилась Настя. – Но ведь!..

– Здесь ещё моя версия. Всё получится. Доверьтесь. Убираемся, скорее!

Антон перехватил Настю и потащил, почти поволок в сторону выхода. Йорек мчался рядом, порой незаметно даже погружаясь плечами в стены; он не разбирал дороги, а Каспер вёл их всех – Каспер с обожжённым боком, с кровью, обильно стекавшей и вытягивавшей из него краски, белый, как бумага, и очень злой.

– Быстрее! – услышали они голос Бориса. До лестницы они не успевали; пол, отрываясь по частям, взмывал обломками как ступени лестницы, поднимавшейся к дыре; трава и почва сыпались, но это было лучше чем ничего. Каспер пропустил их всех, хлопнул по затылку Йорека, когда тот попытался возмутиться, и выскочил следом, придерживая недвижимое из-за раны плечо. Он совсем посерел.

Борис стоял перед ними, раскинув руки, и земля вокруг него дрожала: будто само пространство подчинялось приказам, неохотно, раздражённо, готовясь вот-вот выплеснуть все свои силы и смять целое подземное здание.

– Там Роан! – закричала Настя. – Мы его ещё не спасли! Он там!..

Борис взглянул на неё – и опустил руки. Антон вовремя прыгнул, прижав её к земле и закрыв ладонями её уши. Сначала была вспышка, а потом воздух взорвался грохотом; Круценко ограничил действие, превращая материю в щит, и в них не полетели обломки – но остатки здания превратились в огромную яму, оседавшую пылью и осколками, завалы, разнёсшиеся там и тут устройства, куски стен. Настя захлебнулась пеплом, вскочила, уставившись на глубокую дыру в земле.

– Роан… – побелевшими губами выдохнула она.

*

В соседнем кабинете нашлась простынь – длинная и белая. Роан едва шевелился, так что Каспер сам обмотал его, словно накинув на плечи поверх своей куртки прекрасную тогу; он поднял бессмертного на руки без всяких усилий, перехватив под колени и плечи. Роан, удобно умостившись и уткнувшись ему в плечо щекой, проворковал что-то, отдалённо напоминавшее шутку. Кажется, его ситуация смешила. Каспер забавной её не считал.

– Они взорвут тут всё, – сообщил он, торопясь среди пустынных коридоров. Персонал, как и союзники, их покинул, и тут и там виднелись следы сражений: обломки, грязь, кровь, пули. Каспер и Роан остались последними людьми в здании. Каспер торопился, что было сил, мчался, почти перескакивая развалины.

– Лучше поспеши, а я потом выйду, – предложил Роан. – Так удобно…

– Хочешь, чтобы тебя разорвало?

– А, они такое пробовали. Не прокатит. Все кусочки будут соединены жилками… Хэй, не делай такое лицо. Прости-прости, не тревожься ты так, я же в порядке.

– Ты придурок, бессмертный, просто придурок!

Лестница была завалена, и Каспер свернул в сторону тоннеля. Пыльная подсобка; Роан приложил край своей необъятной тоги к его рту и носу, не давая надышаться грязью, хотя сам остался без всего, но Каспер не успел возразить: отсчитывались уже секунды до сноса здания.

– Я так и сказал, что им нужен капитальный ремонт, – весело и по-детски радостно заметил Роан, точно не чувствуя прожигающих взглядов своего спасителя. – Надеюсь, ребятишки не сильно шалили в моё отсутствие? Небось, перепугались…

– Ты всем нервы потрепал знатно! Угх, Ро, ты просто…

– Ты уже сказал, что я придурок, я помню!

Они свернули в тоннель. Выудив из кармана Каспера фонарик, Роан освещал дорогу. В гулком коридоре было слышно эхо каждого слова, шага и даже дыхания. Пыль оседала на мокрых волосах: вытереться Каспер не додумался, да и не заматывать же бессмертного в использованную как полотенце ткань.

Каспер с ошеломляющей лёгкостью прислушивался к себе. Сгусток боли, злости и тревоги, всю неделю его терзавший, растаял, словно снег под солнцем, и было потрясающе приятно. Роан обнимал его руками за шею. Он был тёплым, пах больницей, но был жив и в совершенном здравии. Сердце сжималось до горечи. Касперу слишком многое хотелось сказать, но он не знал, с чего начать.

– Я рад, что ты… – Он замолк, не подобрав слов.

Роан улыбнулся – это ощутилось в довольном смешке и растаяло с мраком. За их спинами раззевалась пропасть, раскрывая свою поглощающую пасть.

– Спасибо, что пришёл за мной, – произнёс он ласково. – Извини, что столько делов натворил. Ты, кажется, не был доволен.

– Не был доволен?! Да я в ужасе! Ты опять не попытался обсудить всё по-человечески! – Каспер, спуская с цепи злость, всё равно не мог направить её на Роана. Вместо этого он почувствовал огромное облегчение. Но всё-таки продолжил ругаться: – Никаких разговоров – просто ломанулся на пытки! Всему есть предел, ты, башка солнечная, почему не понимаешь, как это серьёзно? Мы все волновались! Я волновался!

– Отрада для моих ушей…

– Ещё одно такое выражение – и для твоих ушей будет ещё и трёпка!

– Хе-хе. Кстати… – Роан хотел было продолжить, но вдруг ткнул Каспера в бок. – Смотри, к нам на дружескую беседу пришли!

Каспер замер у выхода из коридора, но Роан добавил, что всё в порядке. Тогда получилось поднять его на руках и выбраться следом, тут же вновь подхватывая. Действительно, их ждали. Мужчина в строгом костюме и со шрамом на щеке. Верран. Каспер мигом напрягся, но Роан беззаботно протянул руку. Верран, окинув мрачным взглядом бессмертного и его спутника, положил на ладонь флешку в защитном футляре.

– У тебя ничего не вышло, – подытожил Роан.

– Вашими стараниями, – огрызнулся один из лидеров Лектория.

– Ну, ну, я же не виноват, что неуязвим. И странность мою, видимо, нельзя передать? Эх, так и думал. Что ж, приятная неделька была. Давно столько всего сразу не ощущал!

Возникло ярое желание надавать ему подзатыльников за каждое высказывание, но Каспер только фыркнул. Роан, посмеиваясь, напомнил Веррану, что они в расчёте, а условия действенны. Освобождённые лифы отныне в безопасности. Верран ответил, что ненадолго, и направился прочь, быстро затерявшись среди окрашенных вечером деревьев.

Надо же. Битва-то и длилась не больше часа.

За спинами раскатился взрыв, но в коридор пламя не пробралось, и всё же Каспер скорее направился в сторону официального входа.

– Твои пташки… – Он вздохнул. – Видимо, Настя во всём винит себя.

– Напрасно. Как и ты. – Роан хехекнул, и настроение у него явно было замечательным. – Что ж, неси меня, мой верный рыцарь, поговорим с моими дорогими детьми!..

*

Нет. О небо, нет, пожалуйста. Они столько прошли. Они даже не поговорили. Если там ещё и Каспер…

Настя смотрела на чёрную воронку, образовавшуюся в земле после взрыва, и глотала пыль, и Антон стоял рядом неподвижно, глядя на яму, и все тоже молчали. О небо, Роан. Роан, простите. Она даже извиниться не успела. Там пусто, там нет бессмертного. Значит, он всё-таки…

Каспер лежал на поросшем мхом участке, с подложенными под голову куртками Йорека и Антона и пальто Бориса. Он уже был перевязан, но ещё бледен, и потерял сознание сразу после взрыва; засохшая кровь прилипала к его боку. Люди Лектория разбежались, растащили товарищей, остались лишь ребята из NOTE и лифы – они ждали, хотя итоги уже раскрывались перед ними неутешающими значениями. Роана не было. Второго Каспера – тоже.

Неужели…

– Хэй-йо, детишки! Как вы тут? – разнёсся над землёй звонкий голос, и Настя сразу обернулась.

Каспер, в одной футболке, нёс на руках замотанного в длинное сероватое покрывало светловолосого юношу, активно махавшего руками. Борис с раздражённым вздохом закрыл глаза. Йорек издал радостное восклицание. Антон сразу рванул вперёд, быстро оказываясь у наставника; Настя хотела шагнуть следом – но не смогла.

Роан, улыбаясь, погладил Антона по голове, что-то ему негромко сказал. Державший его Каспер коротко улыбнулся; у него почему-то одежда была мокрой и липла к телу, и волосы тоже, но ещё и серебристые, облепленные осевшей пылью. Роан немного подтянулся, эту пыль стряхнул – его светлый взгляд пересёкся с Настиным и вмиг выразил всё, что можно было. Настя содрогнулась и кинулась к нему, чувствуя только горячие ручейки на щеках; провела по коже, пугаясь, но то была не кровь. Судорожно спотыкаясь и плача, она остановилась рядом с Каспером, не прерывая с Роаном зрительный контакт.

– Простите! – выдавила она, дрожа. – Простите, простите, я никогда вам не верила, я…

– Тише, котёнок, – мягко проговорил Роан, протягивая руку и нежно утирая её слёзы. – Не стоит. Ты ни в чём не виновата, никто из вас. Я сделал всё по своей воле.

– Но вы!..

– Я в порядке, видишь? Ну, ну, не плачь, малышка, что ты…

Но от доброты, звучавшей в его голосе, от его тёплого выражения и солнечной улыбки хотелось плакать только больше. Роан, посмеиваясь, гладил её по голове, и люди вокруг молчали, окружённые пылью, копотью и пустотой. Но теперь это не имело значения. Теперь они были в порядке. Раз Роан спасён, значит, всё в порядке. Всё не напрасно.

День перетекал в вечер. На лес опускались тени.

– Пойдём домой, – предложил Роан, всё ещё улыбаясь. – Я, если честно, так соскучился по кофе…

У Каспера было выражение лица, будто он едва сдержался, чтобы бессмертного не треснуть. И это стало первым за день, что вызвало у Насти ответную улыбку. Она так и стояла, смеясь и плача под тихие утешения наставника, и не могла ни о чём думать.

Роан наконец-то вернулся. Теперь всё будет в порядке.

========== 4 / 10. Их решение ==========

– 19 октября 2017

– В том, что принёс Антон, хранятся прекрасные копии всей информации о детях Первой и Второй лабораторий LIFA, причём довольно подробные. Это в дальнейшем поможет нам разобраться не только в искусственном влиянии на странности, но и в нынешнем состоянии освобождённых лиф. Здесь указаны многие химические вещества, которые использовали для влияния на странности, и реакцию на них; этот документ очень важен.

На презентации прошёл ещё один слайд. Вся информация расшифрована стараниями хакера из другого города, везде – данные, данные, данные. Антон рассматривал и фотографии со схемами, почти всех детей узнавая. Он думал, что уже не вспомнит их лиц, но, видимо, жизнь в лаборатории засела слишком глубоко. Дети обоих полов, почти все – русские, с разного оттенка волосами, разными странностями и эффектами, наложенными поверх. Кого-то пытались дополнительно усилить, и тогда либо получался брак, как Антон, после которого перестали пытаться таким способом поднять категорию, либо кое-как сбалансированная странность. Рыжая девочка с кодом 15LC, например, перенесла действие другого яда и даже овладела контролем.

– Что вы имеете ввиду? – раздался голос Насти. Она сидела рядом, вперившись взглядом в экран, хмуря тонкие брови. На собрание обоих лиф не могли не допустить, так что её не волновала сдержанность. Она даже говорила громче обычного. Нестойкая странность в ней похрустывала битым стеклом. Настя слегка морщилась, но упрямо продолжала говорить: – Вы собираетесь переслать результаты экспериментов?

– Да, – отозвался Каспер, представлявший информацию. – Данные попадут к нужным людям, поэтому не стоит беспокоиться. Повторения экспериментов NOTE не допустит.

«Но Третью лабораторию же допустили», – уловил Антон мысль Насти. Действительно. Допустили. Если они реально следили за состоянием дел, почему так всё вышло? Отвечая на тишину, с места поднялся Роан – Роан в свитерке, джинсах, кедах и с самым весёлым выражением лица, чем у всех в помещении. Прошедшая неделя нисколько на нём не сказалась, он даже поведения своего не поменял, но это даже радовало. Бессмертный благодарно качнул головой Касперу, жестом уступившим право речи, и заговорил, обращаясь ко всем:

– Я бы хотел рассказать вам подробную историю LIFA. Разумеется, есть среди вас те, кто с ней знаком, кто там участвовал в спасительной операции – и те, кто на себе испытал жестокость проекта. И всё же я хочу открыть с начала и до конца, объединить всё, что нам стало известно.

Антон коротко оглянулся. В помещении лектория собрались все здешние сотрудники организации – человек пятнадцать, в основном молодые или взрослые. Кроме них здесь находился Борис, он сидел на первом ряду, тут же – Михаил, Люси и Йорек и, собственно, Антон с Настей. При словах Роана об участии Борис и Михаил быстро переглянулись. Хм, вот как. Антон многого не знал о том, как в тот страшный год проходила операция – он лишь вытащил Настю и Савву и забыл про всё остальное, однако теперь… Он в любом случае готов слушать. Настя, нервно вздохнув, скрестила ладони на коленях. Взгляды собравшихся прожигали ей спину своим недоверием и странным презрением, однако Антона это же не беспокоило. Какое ему дело до остальных? Он здесь не просто так.

Роан удостоверился, что слушают все, и начал речь.

– В 2004 году группа энтузиастов Лектория, отделившись от своей организации и получив права на любые действия, под предводительством Вильгельма начала поиск детей. Им нужны были любые малыши, ещё не переросшие семи лет, но с уже проявившимися задатками странностей. Лишь задатками, а не самими странностями. Точное число отобранных… – Он окинул собравшихся взглядом. – …сорок четыре человека.

Раздались сорванные вздохи. У Насти дрогнули губы. Антон, ничуть не удивлённый, не пошевелился. Разумеется, изначально их было больше. Девятнадцать – это просто лучшие. И те, кто выжил.

– Найденных детей проверяли по всем критериям. Их принуждали раскрывать странности, влияли на условия вокруг них. Как показывают данные экспериментов, к примеру, ребёнка, позже получившего номер 5FC, обжигали пламенем, чтобы он ответной реакцией научился вызывать лёд. Пытки были жестоки, и почти все дети отсеялись – либо не выдержали огромной нагрузки, либо из-за междоусобных боёв. Детей заставляли сражаться друг с другом, чтобы выявить сильнейших. Как итог, экспериментаторы получили девятнадцать сильнейших детей с боевыми странностями, они и были занесены в реестр испытуемых. Над ними продолжились опыты.