Текст книги "Волчьи ягоды (СИ)"

Автор книги: Кейси Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 45 страниц)

– Мне так мозги не запудрить, – резко оборвал его Верран.

– Ну да. Ты ведь с другим мастером запутанно говорить знаком…

– Попрошу без намёков.

– Очи серые, очи карие, – промурлыкал на мотив песенки Вильгельм. Вновь пришло в голову сходство со змеёй. Внешняя броскость не делала его безопаснее, хоть и частично прятала угрозу во всём облике. Этот человек казался слишком ярким, слишком дерзким, слишком картонным, и потому мало кто знал, как он на самом деле страшен. Если теперь он хочет прикидываться, пусть прикидывается. Вспомнив железное терпение Оли Цветаевой, Верран решил придерживаться её тактики. Нужно получать пользу от общения с разными личностями. Вильгельм же продолжил: – Что ж, я жду вестей. Надеюсь, они добрые.

Точно в отместку за наигранность Верран едко сообщил:

– В Авельск приехала Анастасия.

Синие глаза прищурились. Нехороший огонь в них сверкнул подозрением.

– Какая? Много ведь Анастасий по земле бродит.

Но уловка подействовала: он напрягся, спесь слетела. Верран прикинул, сколько времени понадобится. Должно быть, теперь всё завертится, как на дикой карусели. Благо, ремнями безопасности он себя уже обеспечил.

– Её фамилия – Каринова. – Он почти наслаждался тем, как быстро лицо Вильгельма теряло краски. – И говорят, что её голос способен стирать стекло в пыль.

Змеиный блеск поглотил мерную синеву. Вильгельм провёл кончиком языка по нижней губе, щурясь – не как хищник, а как зверь, понимающий, что впереди – клетка, но и позади – охотники. Мысль судорожно металась в нём, путаясь в отблесках белого света на длинных шелковистых волосах. Столько пафоса, столько фальши, а так легко этот лживый облик упустить! Если бы Вильгельм был так же безобиден, как пуст, было бы легче. Впрочем, тогда ему не нашлось бы места в верхушке Лектория.

– Где она? – быстро спросил Вильгельм.

– Под присмотром NOTE.

– С каких пор? – Тёмные тонкие брови сдвинулись. – Почему?..

– Её взяли под опеку, – отрубил Верран. Хмыкнул: – Можешь угадать, кто.

Бледность стала похожа на гипсовую маску. В Вильгельме зрела злость отчаяния.

– Он? – глухо спросил фокусник.

– Он.

– NOTE не берётся за нейтралов. – Вильгельм говорил размеренно, но бодрость в его тоне угасла. На её место пришла холодная расчётливость: фокусник оценивал ситуацию и размышлял, как к ней подступиться. – Она лишь направляет и ограничивает при случае. Если она хотела укрыть от нас девчонку, почему не взяла в свои ряды?

Верран оставил вопрос без ответа. Его гораздо больше беспокоил другой вопрос, от которого как раз зависело слишком многое.

– Я отправил за ней Файра, – рассказал он. – Но тому хватило тупости напасть за городом, когда рядом был другой нейтрал. Мальчишка. Файр чуть не сжёг его. Мы по договору не имеем права трогать нейтралов, но этот выскочка всё испортил. Оля Цветаева скоро узнает, а через неё могут прознать улицы. Ты не глуп и представляешь, каковы могут быть последствия.

Его тон выражал угрозу, и в этот раз всё было обосновано. Ситуация сложилась не из лёгких, но теперь, раз объявилась девчонка, всё будет только обостряться и обостряться. В графике на ближайшие месяцы у Веррана явно не значилось стать добычей голодных сумасбродов, обозлённых несоблюдением Закона. Вильгельм, несомненно, это понимал, потому что ему потребовалось время на раздумье, а затем он протянул:

– Ты предупреждаешь, чтобы я не действовал?

– Я хочу устроить всё сам. – Верран мотнул головой. С его места не было видно исследовательский отсек, но краем глаза он приметил, что сотрудников стало меньше: видимо, время обеда. – Мои люди надёжнее. Ты получишь её, когда всё закончится.

– А что с ним?

– Разберёмся по ходу дела. Суть одна. Чего ты хочешь?

Взгляды встретились. Вильгельм, прыгнув из одного настроения в другое, усмехнулся вдруг – так, как добрый таинственный волшебник никогда бы не усмехался. Гул центра поутих, сменившись стойким покоем: штаб погружался в отведённый для отдыха час и стремительно пустел.

– И сам знаешь, – проговорил Вильгельм, сверкая безумием в улыбке. – Не важно, кто её защищает и кто на её стороне. Охота так или иначе начнётся – причина в самом её существовании. – В его голосе прозвенела сталь: – Анастасия должна быть уничтожена.

Повернувшись к нему спиной, взмахнув полами широкого плаща, фокусник направился прочь, и стук каблуков его сапог затих в углах. Верран проводил его взглядом и потёр виски. За стенами здания собиралась гроза, и наверняка уже сегодня наступит новое время. То, о чём он сам не подозревал ещё несколько часов назад.

Решено было действовать.

Тучи сгущались, предвещая грозу. В Авельске вот-вот готовился пойти дождь.

========== 1 / 4. Выбор птички ==========

– 1 июля 2017

– Эй, малышка! Почему ты одна?

Серость. Далекие шёпотки, шорохи и косые струи. Каждая капелька опускается искрящейся точкой, словно все мелкие звёздочки с неба решают коснуться земли и потому разбиваются отблесками об асфальт.

Холодно. Онемение растекается по телу, заменяя дрожь, кости изнутри пропитываются промозглой сыростью. Она въедается в кожу, изнутри убивает огоньки энергии. Ничего не ощущается.

Зрение мутнеет, ресницы едва поднимаются белёсым ворохом. Не удаётся сфокусировать взгляд. На фоне серо-сизого и призрачно-перламутрового виднеется только нечто ярко-алое, броское, как мазок туши поверх полотна. Яркая пульсация разгоняет дымку. Становится больно, как будто глаза режет. Отвернуться не получается.

– Ты меня слышишь? Понимаешь?

Эхо растаяло в незримой радуге, и в мир сплошным потоком выплеснулись цвета. Настя вздрогнула всем телом, поднимая веки; на ресницах играли отсветы, потолок над ней равнодушно бледнел, стены комнаты склонялись, точно вопрошающие люди – что случилось, что случилось? Обрывки сна расползались и исчезали, словно их и не было. Хлынувшие в тело физические ощущения говорили, что всё хорошо, она дома, она цела и невредима. Первой оформленной мыслью стало имя.

«Антон». Настя резко села, отчего на мгновение потемнело перед глазами, мотнула головой. Воспоминания вечера стали оттеночно-яркими и теперь проступали цельной картиной. Только сейчас девушка испугалась по-настоящему, вспомнив всё в малейших деталях. Тот человек не просто ранил Антона, он хотел его убить! Он мог его убить! В горле запершило. Настя, согнувшись, прокашлялась в кулак, взглянула на ладонь – нет, показалось, крови не было. Быстро натянула перчатки, и знакомое ощущение ткани на коже вернуло неровное чувство безопасности.

Относительной всё же. Если она никого не ранит своей странностью – всё равно могут ранить её. Раньше Настя задумывалась, конечно, что где-то могут быть люди вроде неё, но она с такими не сталкивалась, а в лицо каждого встречного спрашивать, может ли он стирать в пыль камни своими криками, было глупо. Но даже если так, она не знала, что некоторые из «особенных людей» (которых Роан назвал странными) могут всерьёз желать ей смерти. Или всё же желали как раз Антону, но почему им нужна была Настя?

В висках заболело. Настя поморщилась, с трудом восстанавливая перед собой картину действительности и отгоняя мешающие образы. Она быстро оделась, замерла перед дверью. Что её ждёт в комнате? Антон уже может ходить? Ах, нет, его травма… Но ведь Юра всё исцелил.

Роан, Антон, Юра – это те, кто не желают ей зла. Но что сказать об остальных? Сглотнув, Настя робко вошла в общую комнату. Огляделась. Роан сидел на диване, скрестив ноги и обняв подушку, и переключал пультом каналы на телевизоре – все работали в беззвучном режиме. Увидев новоиспечённую ученицу, юноша просиял улыбкой, призадумался и взмахом руки указал на дверь в соседнюю комнату. Настя с благодарностью кивнула и, стараясь ступать как можно тише, заглянула туда.

Антон спал. Спокойно и ровно вздымалась грудь, укрытая одеялом, обращённое к потолку лицо было спокойно. Не бледен. Как будто обычный спящий парень. Даже в волосах не осталось песка и пыли – Роан позаботился, наверно. Интересно, а вместе с ранением память Юра не исцеляет? Странности бывают разные, так как же определить, в чём суть той или иной?

Настя прикрыла дверь, и они с Роаном перешли на кухню.

– Доброе утро, – улыбнулся юноша, выкладывая на тарелку перед ней яичницу и наливая им обоим чай.

– Угу.

– Полно вопросов, да? Хм-м… Из-за поступка Файра многое пойдёт наперекосяк. – Роан выглянул в окно, лицо его не потеряло при этом безоблачной невозмутимости, и девушка немного успокоилась. – Видишь ли, в этом городе между странными заключаются настоящие договоры. Устанавливаются особые законы. И Файр не имел права нападать на вас, тем более ранить Антона.

– И… что теперь будет?

– Кто знает, – протянув это, Роан отхлебнул чаю и на какое-то время замолк. Пока Настя ела, он со спокойным и недавящим вниманием наблюдал за ней, потом заговорил опять: – Плохое время, чтобы вас оставлять, но мне нужно отлучиться. Странные все связаны друг с другом…

– Если все связаны, то почему одни нападают, а другие лечат?

Юноша взглянул на неё с искоркой во взгляде и с едва заметным одобрением кивнул.

– Хороший вопрос. – Он вздохнул: – Как славно было бы, живи все странные в гармонии! Они бы не вредили обычным людям, друг с другом бы ладили. Построенные странностями судьбы обычно несчастны, но все вместе странные смогли бы продвигаться вперёд. Создали бы мир, в котором каждому из них было бы комфортно, а простые люди их бы не трогали. Как хорошо было бы, находись все странные по одну сторону!

– Но это не так.

– Не так. Приоритеты разных организаций и группировок зачастую разнятся. Режим диктаторства с нашей стороны, может, и придавил бы Лекторий и не позволил бы ему творить бесчинства, но уличные бы взбунтовались. Авельск – запутанное переплетение вариантов и ходов. Как будто шахматная партия, ведущаяся сразу на нескольких объёдинённых досках, косо расположенных относительно друг друга, но представляющих единую игру.

От чьего лица Роан говорил, Настя не понимала. Силясь угнаться за ветвистыми метафорами, она всё же спросила:

– И кто на этих досках вы? А я?

– Я – случайная бродячая фигура, – помедлив, отозвался собеседник. – А у тебя своя доска.

По выражению его лица ничего нельзя было сказать.

Чай был вкусным. Настя любила добавки, а в родном доме мать постоянно скупала лучшие заварные чаи. Этот был дешевле и проще, да и химии в нём было больше, чем настоящих фруктов, но вкус казался даже лучше привычного. Здесь всё было другим. Только вот не таким безопасным, как Настя ожидала. С отцом и матерью было гораздо проще: просто появляешься перед ними, отчитываясь за оценки и достижения, сопровождаешь на открытых мероприятиях, а остальное время просто избегаешь. Здесь же все переплетены узами настолько прочными, что из этой коробки с нитками не выберешься. Насте бы ещё понять, как она-то умудрилась тут оказаться, если ничего никому сделать не успела…

Роан постучал алюминиевой ложечкой по краю кружки, будто вслушиваясь в звук, и перевёл взгляд на девушку. Хотя с близкого расстояния было видно массу смешавшихся оттенков, сейчас его глаза казались желтовато-зелёными, как листва. Юноша склонил голову набок, и светлые пряди качнулись в такт движения. Он не особо походил на своих сверстников, если опираться на воспоминания Насти о студентах институтов. Да и не учился. Кто же он такой? Чем занимается? И почему из всех возможных странных выбрал именно её?

– Мне нужно кое-куда наведаться, – сказал Роан, не замечая её метаний – или решая пока что не замечать. – Скорее всего, это ловушка, ну да ладно… Всякое может случиться. Лучше сейчас никуда не уходи, хорошо, Настюш? Юра не очень опытен, и после исцеления Антону нужно ещё как следует отоспаться. Но он в порядке, даже шрама не останется. Только ты сама будь осторожна. Никого не впускай! Я вернусь сразу, как получится.

Протянув руку, он потрепал её по волосам – коротко и ласково, не сильно, но в какой-то мере даже приятно. Не тяготевшая к прикосновением Настя всё же не отшатнулась, только голову в плечи втянула. Роан улыбнулся ей, прикрыв глаза, затем встал и направился в комнату – собираться.

Выводы удручали. Мало что понимавшая Настя открыла для себя первый кусочек мозаики, но всё так и не успела постичь: Роан умчался, сверкнув жемчужной улыбкой и посоветовав ей запереть дверь, Антон не просыпался, тихо и недвижимо лёжа в постели. Настя даже пришла к нему; посидела, прислонившись спиной к кровати, слушая ровное спокойное дыхание. «Он в порядке», – повторила себе девушка, но верилось что-то с трудом. Подтянула к себе колени и уткнулась в них лицом, растворяясь в мягких звуках комнаты. Опомнилась и вышла, устроилась в гостиной, даже почитать собралась, но строчки прыгали перед глазами и ложились криво, теряя смысл. Рассредоточенное состояние не отпускало и не давало на чём-либо концентрироваться.

Красные волосы. Огненный шар. Запах гари. Липкая кровь на ладонях. Жестокий пылающий закат.

Антон знал, кто вышел против них. Может, и самого Файра – но точно и то, откуда Файр явился. Хотя не была вслух произнесена причина, кажется, Антон понял, почему или зачем этим людям понадобилась Настя. Он поэтому так разозлился? В то мгновение от него шло очень яростное и тяжёлое ощущение, словно сама чернота сплотилась вокруг него. За что можно ненавидеть так кого-либо?

Странных в мире много? Роан говорил о них свободно, как о естественном элементе жизни, точно странного можно запросто встретить на улице. Но в родном доме Настя никогда не слышала о подобных, да и сейчас общество выдаёт подобное за выдумку. Книги пишут, фильмы снимают, а над тем, кто верил бы в существование сверхспособностей, смеялись бы во весь голос. Люди думают, что такое невозможно. Но вот Файр поджигал предметы, которые брал в ладони, а Настя одной короткой песней обрушила все стёкла в зале – и как потом утверждать, что странностей не существует?

Наверно, странные как-то шифруются. Роан сказал, что в Авельске всё запутанно; может, им нельзя действовать открыто? Если бы не было тайны, Настя бы ещё до приезда узнала – всё-таки родители всю информацию о городе собрали. Непонятных инцидентов здесь не происходило. Обычные жители Авельска не догадывались, кто живёт с ними бок обок. Интересно, почему они не знают? За этим кто-нибудь следит?

Прохлада прокралась по позвоночнику, и Настя, ёжась, закопалась в диванные подушки, пустым взором окинув комнату. Бледное освещение из-за окон – утро пасмурное, небо хмурилось предрекающе. Наверно, сегодня пойдёт дождь.

Настя не любила свою прежнюю жизнь, но в этой, новой, совсем не ориентировалась. Ей не дали времени привыкнуть, как сразу затянули в свой круговорот. Хоть бы на миг притормозили! Девочка, лишённая привычного образа жизни, ещё готова была приспосабливаться к иной среде, но как приспосабливаться к тому, о чём не имеешь ни малейшего понятия? Зачем она Лекторию? Может, это какое-то приветствие или вроде того? Расскажут ей о своих законах… Настя фыркнула, злая на себя: конечно, как же, мирно ей всё объяснят и отпустят. И потому они чуть не убили Антона, ага. Нет уж, тут дело серьёзное. Настя им зачем-то понадобилась. Роан знает, зачем? Вот Антон – точно. Иначе бы так её не защищал.

Господи, он же пострадал из-за неё… Если бы он отошёл в сторону, его бы не ранили. «Это так просто? – в замешательстве думала Настя, переплетая пальцы на коленях и отстранённо глядя на них. – Откуда ему было знать, что Юра придёт, он ведь не знал! Значит, для него просто – отдать жизнь на защиту кого-то, с кем он едва знаком? Может, потому что я на самом деле что-то значу. Для чего-то нужна. И все это знают – кроме меня! Чёрт…»

Настя встала. Прошла на балкон, распахнула его окно. На стекле отразился размазанный город; тихая улочка, панельные дома, дворики на удивление чистые и прибранные – она ожидала худшего. Если гулять по России, редко встретишь дворы, в которых по-настоящему тщательно убирают. Здесь же даже садики пытались создать, кусты сажали под окнами, робкие цветочки; траву косили. Это хорошее место. Но она всё ещё чувствует себя здесь чужой.

Настя ничего не понимала. С какой стати понадобилась чужим людям, зачем её забрал Роан, почему дядя согласился, почему Антон не раздумывал, защищая её – в это девушку не посвятили. Ей стоит найти ответы самой, верно? Хотя бы попробовать. Настя прикусила кончик перчатки, но так и не стянула лёгкую ткань. Не время. Она всё ещё себя боится, не может переступить тонкую грань в виде постоянного страха – Настя не была уверена, что остановится, как только начнёт разрушать. Нечто тяжёлое в ней, похожее на безумного дракона, царапающего внутренности жёсткими чешуями, изредка поднимало голову. Настя – странная. Все ли странные такие же монстры, как она?

Для людей такие способности не могут быть естественными.

Интересно, глаза сиреневые у неё поэтому?

Хотя, говорят, у малого процента человечества такой цвет всё же есть. А вот у Антона радужка красная, как вино – или как кровь. Но Роан выглядит вполне себе человеком…

Настя, поймав себя на плохих мыслях, хлопнула ладонями по щекам. Не время тут раскисать! Ей нужно понять, что творится, а не погружаться в размышления на тему различия странных и… как их называть? Обычные? Нормальные? Других людей, в общем. Только вот Роан сказал оставаться дома. Ладно, подождёт его – лучше не соваться в самую опасность, верно?

Взгляд, всё ещё рассеянно охватывавший улицу, уловил движение, Настя повернула голову, всматриваясь; секунда – зажала рот ладонями, чтобы не вскрикнуть, и резко опустилась на колени, скрывшись из виду. Замерла. Там, по улице, двигался силуэт знакомый, и Настя узнала его сразу. Иглы кроваво-красных волос и кожаная чёрная одежда. Он недалеко, уже у этого дома. Шёл, озираясь и читая номера на углах.

Уже здесь. Так быстро.

Во рту пересохло. Настя сжала губы, быстро просчитывая варианты, но утешительного не находила. Он здесь явно не случайно – таких совпадений не бывает! И она в курсе, кого он ищет. Полупригнувшись, девушка прошмыгнула в гостиную, оттуда заглянула в комнату Антона. Он ещё спал, укрытый, такой спокойный… Он будет в порядке. Даже шрама не останется. Но если Файр зайдёт сюда, он не будет колебаться, да? Страх пробежал по спине, холодом застыл в пальцах. Даже дыхание, казалось, свело. Настя перевела взгляд на свои руки. Тонкие перчатки. Она не снимала их, чтобы уберечь… кого? Себя ей было не жалко. Значит, других? От себя.

Файр пришёл за ней.

Почему Роан ещё не вернулся?

Файр пришёл… за ней.

«Никого не впускай». Она и не впустит.

Настя в спешке накинула кофту, деревянными пальцами попыталась завязать шнурки на кроссовках – не вышло. Со злости зубами стянула перчатки: уже не было смысла волноваться. Куда бы её не повели, ей придётся быть настороже. Открытую кожу обожгло с непривычки холодом подъездной двери, когда Настя толкнула её от себя и закрыла, прислонившись к ней спиной. Сиреневый взгляд пересёкся с карим. Глаза у Файра были карие и с острыми уголками. Человеческие. Но огонь в них горел чудовищный.

А ведь она бы не назвала его обладателем сверхсил. Да, красные волосы, но корни тёмные, сразу ясно, что крашеные. Ну, причёска странная. Вызывающая одежда. Проколоты нижняя губа и оба уха, серьги вставлены. Да, выделяющийся – но такими и обычные люди бывают ведь. И уж точно Настя не сказала бы, что он способен убить кого-то, обжечь. Сразу вспомнился запах палёной плоти, и девушку затошнило. Файр стоял в двух шагах, такой же, как вчера, и смотрел прямо и с торжеством.

– Что вам от меня надо? – через зубы процедила Настя, исподлобья на него взирая.

– Сколько злости, – фыркнул парень. Руки он вытащил из карманов и держал ладонями к ней. В левой был зажат мелкий камушек.

Всё-таки он был удивлён. Девушка напротив вовсе не была той запуганной птичкой, какую он встретил на пустыре под раскинувшимся закатом. Сиреневые глаза отсвечивали серость улиц, контрастом почти сверкая, и смотрели дерзко и пронзительно. Девочка со взглядом волчицы.

– Уходи, – прорычала она.

Файр мотнул головой, приходя в себя.

– Только с тобой. – Теперь в его голосе скользила угроза.

– Почему ты ранил Антона?

– Мешал. – Бандитское лицо Файра исказилось усмешкой. – И я убью его, если потребуется. Так ты идёшь?

Выбор всегда оставался. Если она сейчас рванёт влево, быстро скроется в разросшихся кустах, а огонь заметят и потушат. Пара улиц – он не угонится, он же заметно в районе не ориентируется, номера домов даже не знал. Вот только…

Кровь. Гарь. Полный мрачной ненависти винный взгляд. Антон не раздумывал. Настя тоже не будет.

Точно уловив образ, возникший перед глазами, Файр добавил:

– То существо вас не защитит, о нём уже позаботились. Итак, либо ты по-хорошему топаешь за мной, закрыв пасть и молча, либо…

Настя содрогнулась.

От сдавившей паники на минуту она перестала дышать, а затем ужас спал. Девушка смотрела на Файра и понимала, что он сделает всё, что понадобится, лишь бы её утащить. Он не остановится. Там, в квартире, Антон, он слаб, его ранили вчера из-за неё. Где-то в другой стороне Роана поймали в западню. Опять из-за неё. Это все из-за… Настя сжалась. Вина лежала на ней, но ещё бесполезнее сейчас было над этим размышлять. Нужно действовать.

Она чувствовала исходивший от Файра жар. Странность.

Что Лекторию от неё нужно? Отвечать будет явно не Роан.

– Ладно, – процедила Настя, сама ужасаясь своему решению. – Я пойду. Вы… не тронете его?

– Раненого? Хотел бы, но не в этот раз. – Файр хмыкнул. Жар приугас, но не потух окончательно. Состояние стабильной боевой готовности. – Пошли, малявка. Важные дела ждут!

Дорогу от дома она не запоминала – не потому что не было необходимости, а потому что не могла себя заставить отрешиться от переживаний. Страх колол пальцы и отдавался звоном в ушах, и Настя смотрела под ноги или в спину своего сопровождающего, шагавшего впереди всё ещё с опущенными раскрытыми ладонями: символ опасности. Если она не повинуется, он ударит. С запоздалым смятением Настя подумала, что раньше никогда не обжигалась. Должно быть, это больно. В такой мере, в какой была прожжена спина Антона – тем более.

Но ведь она поступила правильно, правда? Пусть так. Пусть неумело, неловко, смутно представляя причины и следствия, она всё-таки попыталась его защитить. Он чуть не отдал жизнь за неё. Шаг Насти – всего лишь попытка уберечь его от новой жертвы. Антону не придётся больше подставляться под огонь. Ему не будет больше больно. Верно?

Настя не знала, куда её вели. Петляли улицы, сменялись перекрёстки. Файр постоянно оглядывался – то на неё, то по сторонам, и его плечи нервно подрагивали. Он тоже чего-то боялся. Того, что было вокруг; Настя украдкой озиралась, но не находила ничего подозрительного. Паранойя, наверно, начиналась, но девушка всё же представила, что на них могут напасть снова. Кто-нибудь ещё. Неясно, много ли вообще у Насти в этом городе врагов, а ведь и у Файра они могут быть! Однако ещё красноволосый поджигатель постоянно смотрел на неё, и девушка растерялась: ну не её же Файр боится. Она ничего не может сделать.

Вернее, сделать как раз она могла многое. Закричать, хлопнуть в ладоши – что угодно. Сила, дремавшая в ней долгие годы, и сейчас натянуто ныла, просясь на волю, и Насте ничего не стоило её отпустить, дать разбушеваться, ломать преграды, даже этого человека она сломала бы в два счёта – но!.. Файр явно не один. Он действовал не по своей воле, раз уж ему приказывали, значит, всё было гораздо серьёзнее, а любой поступок Насти мог сказаться на людях, её приютивших.

Страх за Роана пробрал новым ударом колокола.

Что с ним стало? Если его заманили в ловушку, то это тоже из-за Насти! Из-за того, что пестроглазый юноша принял её к себе, несмотря на запутанную ситуацию в городе. Сказал, что позаботится о ней. Как и Антон, он пострадал из-за неё, из-за Насти. А ведь она ничего такого не хотела! Перед глазами расплывались цветные круги, и Настя едва сдерживала дрожь.

– Вы убили Роана? – сипло спросила она. Говорить, скрывая силу голоса, сейчас было стократ тяжелее обычного. Всё ещё было трудно верить в то, что всё происходило взаправду, ведь вся постановка напоминала лишь страшный сон. Шаг за шагом приближали её к неизвестности, за которой рассекалась оскалами чужая злость. Ей не могло померещиться всё вчерашнее, значит, она на самом деле окунулась в среду вовсе не миролюбивого города, а ту, где вечно шторма разносят в щепки судьбы; неужели здесь на самом деле убивают?

Файр цыкнул, косо на неё взглянув.

– Нет, – помедлив, с недовольством отозвался он.

– Пытались?

– Да кто не пытался! – рявкнул парень, словно задета была больная для него тема. – Это чудовище!.. Тц, заткнись. Тебе вообще незачем знать. Не пригодится.

В последнюю фразу он вложил столько ехидства, что Настя содрогнулась, только сильнее впиваясь пальцами в полы кофты. По оголённым нервам резало инеем. Файр явно знал, зачем ведёт её, и эта причина вряд ли была такой милой и ламповой, как девушке очень хотелось желать.

Он назвал Роана чудовищем?..

Пришли к зданию, высокому, с тёмными стёклами по всей протяжённости. Автоматические двери были оснащены камерой сбоку и раскрылись, когда Файр поставил Настю впереди. Датчик отсканировал лицо, пропуская посетителей, и внутри к Насте сразу кинулись какие-то люди в чёрно-белой одежде, водя металлоискателями. Девушка отскочила было, но её ударили по затылку и приказали двигаться; Файр почти силком поволок её к лестницам. Лестниц было много. Они вились, переплетались, и Настя подумала, что совсем с ума сойти можно в этом лабиринте; зажмурилась. Сердце почти не билось – она его не слышала, во всяком случае. Тяжестью оседал каждый вдох. Ватная слабость в теле делала шаги короткими и тихими.

Её привели в какую-то комнату. Бросили одну, дверь закрыли. Настя молча стояла среди пустого белого пространства и не знала, что дальше делать. Огляделась. Озноб не проходил, и даже дыхание казалось непомерно громким. Ровные стены. Окон нет. Ни одной камеры наблюдения – во всяком случае, открытых. Маленький столик у одной стены, на противоположной – высокое зеркало. На столе лежала аккуратно сложенная стопка одежды, понятный намёк. Зачем? Воровато оглядевшись, Настя всё-таки переоделась. Чисто-белое прямое платье, как будто лабораторный халат. Внутренности свело, и Настя прижала руки к груди, рухнула на колени, зрачки расширились и потемнели – ужас накрыл с головой, обрывистым шумом сбитых помех закричав в каждой клеточке тела.

Что ты будешь делать теперь?

Не оставляй меня!

Не уходи…

Настя закашлялась: дыхание свело. Её прошиб пот, руки тряслись, но пелена перед глазами постепенно растаяла, открыв обзор. Её колотило нещадно. Попыталась встать на ноги, колени снова подкосились. Опять попыталась, получилось. Кое-как прошла до зеркала, остановилась напротив. Не узнала себя.

Девочка хрупкая, неестественно-худая. Резко очертившийся контур лица, потемневшие смятением глаза, из сиреневых ставшие лиловыми, густой мрак в зрачках. Бледные губы. Короткие тёмно-русые волосы, спускавшиеся едва ниже ушей, растрёпаны. Почему она кажется такой испуганной? Чего она боится?

Себя… да.

Настя обхватила себя руками, стараясь унять жестокую дрожь. В голове всё смешалось, и отогнать панику получилось неимоверным усилием. Девушка снова посмотрела в зеркало, и в этот раз ясная мысль разбила хаос в мыслях: «Это я».

– Это я, – повторила она вслух. Слова сорвались с губ и упали, рассыпавшись вдребезги невидимым стеклом. Настя (это ведь её имя?) коснулась ладонью ровной поверхности и заглянула в глаза своему отражению. Прислонилась горячим, как в лихорадке, лбом.

Всё так, как должно быть. Она здесь не по случайности, а по собственному выбору. Всё, что ей нужно – это не бояться и идти вперёд, даже если «вперёд» – это под гильотину. Обитатели этого лабиринта её ненавидят, эта ненависть ощутима и материальна, наполняет лёгкие при каждом вдохе.

Настя слаба, но она пришла сюда не просто так. Это ради Антона и Роана. Чтобы их не тронули.

Роана не убили. Он цел, Антон – тоже, значит, хоть так она ещё может их защитить.

Голос срывался в бескрылом полёте. Настя проглатывала выдох за выдохом и боялась вдыхать. Закрыла глаза и отвернулась. Зачем-то всё же требовалось переодеться, и этот истинно-белый оттенок её нервировал. Но… это тоже цена за вход.

Свою верхнюю одежду она оставила на том же столе и шагнула к дверям. Ей открыли, пропуская в коридор, а уже там тяжёлый холодный металл сжал запястья, цепью лязгнув, и на рот легла тугая повязка. Губы сразу онемели, а запястья свело болью. Настя зажмурилась и вновь подняла веки, с открытой яростью взглянув на Файра, рядом искажённого ухмылкой.

Она здесь не просто так.

Но что она вообще этим людям сделала?!

Её снова вели, в этот раз почётным эскортом: по человеку со всех четырёх сторон, а впереди всей компании мелькала кроваво-красная игольчатая шевелюра. Люди молчали. Настя попыталась посмотреть на них, но ей отвесили пощёчину, лёгкую, предупреждающую; дёрнулась голову, Настя беззвучно выдохнула – повязка гасила любые звуки, как то и требовалось. Лязгали наручники. Девушка краем глаза попыталась уловить черты сопровождающих, но было слишком размыто; чёрно-белый контраст путал, в сознании перечёркиваясь одинаковостью, и с досадой Настя отставила идею понять, что здесь за люди такие.

Они отодвинулись лишь у каких-то высоких дверей, напоминавших школьные у актового зала. Там тоже зал? Или просторный какой-то кабинет? Настя оказалась на расстоянии метра от неё и была тут же усажена на колени – Файр надавил на плечи ладонями, горячими и сухими, девушка подчинилась. Когда из-за дверей, распахнув их, вышел незнакомый человек, первым, с чем он столкнулся, был тёмный, но ясный взгляд, лишённый паники. Настя больше не боялась, но каждую мышцу её сводило напряжением. Она прищурилась.

– Волчонок, – произнёс с внезапным удивлением человек. Кашлянул. Серо-зелёный взгляд изучал Настю, а ровный голос выдал строгий приказ: – Убирайтесь. Файр остаётся здесь.

Люди в чёрно-белой форме откланялись и быстро скрылись. Настя не поднималась, снизу вверх рассматривая человека. Мужчина лет сорока, с резкими, властными, но не твёрдыми чертами лица, с шрамом, загибавшимся у правого глаза, коротко подстриженный. Он разглядывал её с дозированным интересом и удовлетворённо кивнул.

– Отлично.

– Это она? – так и завилял невидимым хвостом Файр.

– Да. Отлично, – повторил мужчина. Усмехнулся: – Второго не забрал? Ладно. Сначала эту. Эй, девчонка. Какие злые глаза, оправдываешь статус… Всё равно кричать не сможешь, меньше проблем. Свободен, Файр. Займись своими делами; Суд уже собрался. После заседания позови ко мне Гамлета.