Текст книги "Волчьи ягоды (СИ)"

Автор книги: Кейси Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 45 страниц)

Насте нравилось это. Она смотрела на небо, растирая запястья, подняв голову и чуть опустив ресницы, чтобы тусклый свет свыше не отражался в зрачках. Запутанные обстоятельства пробуждали в ней странные мысли, а те перетекали в новые формы, и девушка всё не могла найти точку опоры, чтобы замереть и успокоиться.

Роан заметил её напряжение, иначе не стал бы выгонять на улицу. Когда Настя попыталась завести разговор о его бессмертии, то получила мягкий отказ; «сенсей», как он предложил себя называть, посоветовал прогуляться, чтобы освежить голову. Что ж, на улице действительно стало легче. Главной проблемы это, правда, не решило: Антон ушёл давно, о нём не было ни слуху, ни духу.

Всё ли у него в порядке? Настя не могла бы объяснить, почему её так тревожит отсутствие старшего ученика, но всё же ворочалась в кровати, грызла подушку и думала обо всяких страшных вещах, а засыпала с трудом. Вокруг начиналось что-то опаснее временной грозы. Ладно, что хоть это Роан не утаивал, а на её прямой вопрос был получен не менее прямой ответ: грядёт нечто опасное.

Ну, к ней хотя бы не относятся, как к ребёнку…

Но время-то идёт. Почему Антон ушёл? Что он ищет? У Насти были свои подозрения, но она держала их при себе – цена ошибки высока.

В Авельске население почти четыреста тысяч, город большой, в нём много парков. Конкретно Настя облюбовала определённую площадь, совсем маленькую по сравнению с остальными, зато тихую и скромную. Выложенные светло-красной мозаикой дорожки и рассаженная вокруг сирень приятно успокаивали взор, а в центре ещё был круглый фонтан метра полтора в диаметре. Вокруг расставленные лавочки были почти все свободны: в предгрозовой час никто не торопился гулять.

Прогрохотало вновь небо. Солнышко спряталось за тучами, но было понятно, где именно оно скрывается – в том месте кусочек облака отливал пронзительным золотом, и Настя смотрела на это окошко света, гадая про себя, стоит ли ей что-то делать. У людей вокруг свои планы, она не смеет им мешать. А что если от неё чего-то ждут? Антон, например…

Опять он. Настя даже зубами скрипнула с досады. Вишнеглазый парень с седыми прядями будто отчеканился в её сознании, печатью закрепился. В нём было что-то странное. Девушка никогда не влюблялась, но сейчас точно была уверена – это не любовь, это иное. Они как будто уже виделись, были знакомы. Тепло его рук отзывалось болью в сердце. Что бы это значило?

Она думала и о прошлом. Родители подозревали, что она другая, не иначе; долгие годы она была их позором, отбросом внутри собственной семьи. На её желания внимания не обращали, а попытки самореализации высмеивались. Никто из знакомых в NOTE не спросил её, не скучает ли она по семье – возможно, они её понимают. «Странным нет места в обычной жизни, – сказал Каспер пару дней назад. – Мы все через это прошли». Значит, все унижения от собственных родителей были не случайны?

«Я бы уходила от вас снова и снова, даже в пекло этой путаницы», – грустно подумала Настя, опустив голову. Здесь было опасно, здесь было сложно, но здесь были люди, которые понимали её и знали, что она такое. Сейчас даже сама девушка не могла сказать, что из себя представляет, но в Авельске были такие же… Она была частью этого мира – против воли или по ней.

– Можно мячик?

Детский тонкий голосок прервал размышления. Настя, точно очнувшись, повернула голову – на неё, в ожидании подставив ладошки, смотрел мальчонка лет пяти. Быстро улыбнувшись, девушка наклонилась и достала из-под своей скамейки закатившийся мячик. Сбивчиво поблагодарив, дитё умчалось к маме, постукивая игрушкой по тротуару. Настя улыбнулась ему вслед.

Взгляд скользнул и остановился на другом человеке.

Секунды хватило, чтобы понять – это странный. Потому что, кроме Насти, его никто не видел.

*

С появлением родственников в доме стало шумно, но Оля скорее радовалась этому, чем наоборот. Домашняя атмосфера приняла гостей, душа девушки расслабилась, и на короткие несколько дней она забыла, что её окружает.

События ударили жестоко, выбив дух и вернув в реальность.

Вечером десятого июля в её дом завалилось что-то бесформенное, потерявшее очертания от боли, истекавшее кровью. Оно прохрипело что-то нераздельное, но Олю не нужно было просить дважды – как и её семью.

Теперь Дмитрий отсыпался на свободной кровати, укрытый мягким чистым одеялом, а встревоженная девушка сидела напротив, отжимая тряпочку, которую периодически смачивала и которой протирала лоб бедолаги. Он ещё не пришёл в себя, но брат сказал, что ему нужно немного совсем времени восстановить силы, так что Оля не особо кручинилась.

Больше всего её волновал тот факт, что Дмитрия – убеждённого нейтрала – ранили. Его явно резанули ножом по животу, чудом не задев внутренние органы; пришлось постараться, чтобы унять кровотечение. Даже жаль, что Юра, способный исцелять, в отъезде. Зато жизнь была вне опасности, и Оля надеялась на лучшее.

Просто так ранить странного? Ха. Никакие маньяки не сравнятся с силами даже пассивной способности. Люди на подсознательном уровне частенько избегают странных, какие-то незнакомые бандиты не стали бы исключением. Дмитрия ранил… кто-то странный? Он впутался в неприятности? Лекторий или NOTE, нейтралы или работники?

– Дергаешься… как… – прошуршал кто-то, явно не придумав продолжения фразы.

Оля в негодовании вскинула голову и столкнулась с повеселевшим взглядом тёмных очей пациента. Это обескуражило даже больше, чем факт его возвращения в сознание. Дмитрий смотрел на неё по-настоящему радостно.

– Ты кто такой и куда дел готического буку? – проворчала Оля, разворачивая коляску, чтобы лучше его видеть.

– Он из меня вытек с кровью, – закатил глаза юноша, становясь более похожим на самого себя. – Спасибо за помощь.

– Внутри ничего не задето, жить будешь. – Оля с подозрением рассматривала друга. Действительно, сон придал ему сил, освежил вечно мрачное лицо, даже бледность немного подкрасилась здоровьем. Может, он просто высыпается редко? Вон как глаза сверкают. Она впервые его с таким хорошим настроением видит!

– Не скажу, что рад, но польщён заботой. У тебя же родственники приехали?

– Да, сестра с мужем… Речь не о том! Раз уж пришел, выкладывай, кто тебя ранил и за что.

Не так уж она и доверяет людям, чтобы сбрасывать перед ними образ той Ольги Цветаевой, которую большинство знает. Нейтралы и прочие помнили её всегда собранной, безукоризненно вежливой, но Дмитрий давно уже вызывал у неё открытость, так что эмоций Оля не прятала, а фразы не подбирала.

– Не поверишь, если скажу.

– Заранее не верю. Говори уже!

Он приподнял руку и прикрыл лицо тыльной стороной ладони, спрятав глаза. Что-то было защитное в этом жесте, что-то непривычное даже для этого человека.

– Я встретил лифу, – донёсся ровно его голос. – Настоящую лифу, беспризорницу с особыми силами. И это из-за неё всё произошло.

Оле показалось, что целый мир рухнул.

*

Ощущение, что происходящее неподвластно остальным, током ударило, пронеслось по нервам. Настя вскочила, испугав голубей, до боли в глазах всматриваясь в одинокий силуэт у самого фонтана – но ближе не пошла.

Выдох, вдох. Аккуратно подступить, будто ничего не замечает.

Ещё аккуратнее…

Странный оглянулся. У этой девушки глаза были настолько синие, что в них можно было утонуть.

– Отойди назад! – прошипела девочка-подросток через стиснутые зубы. Нескладная, опиравшаяся на фонтан руками, отставленными за спину, наклонившая голову, она как будто защищалась – отчаянно и безнадежно. Обычная одежда. Длинные шелковистые волосы светло-русые, собраны в низкий хвост и опускаются аж до поясницы, вьющаяся челка прикрывает правый глаз.

Сами глаза Настя увидела не сразу – девушка стояла к ней спиной. Тем не менее, только Настя собиралась отступить, как её просили, раздался новый голос, и в этот раз не полушёпот:

– А то что?

Настя остолбенела, а саму пробило холодом. Вспомнился запах гари с кровью, выжженный отпечаток поверх разорванной толстовки, тихие хрипы… раненый Антон.

А человек, который его ранил…

Не шевеля ни одним мускулом заметно, Настя перевела взгляд дальше.

Ну, точно. Парень с кроваво-красными волосами, зачёсанными назад, с издёвкой взирал на девчушку, покручивая в раскрытой ладони пистолет. В свободной руке болталась сетка с теннисными мячами.

На Настю никто не смотрел – или?.. Но в тот же момент парень повернулся в её сторону и ухмыльнулся.

– Смотри-ка, малышка, твоя способность не защищает других странных, – с деланным волнением протянул он.

Девчушка резко развернулась, и сразу произошло несколько событий. Блеснули два ярко-синих, как море под солнцем, глаза, полные свирепой ярости, такой, что заставила содрогнуться. Заподозрившая подвох Настя метнулась к девчушке, обхватила кое-как её руками и повалила прямо в фонтан, взметнув тысячу брызг. Подожжённый мяч пронесся там, где только что стояла незнакомка, и врезался в воду, зашипев паром.

– Что за?! – начала было девчушка, попытавшись вырваться, но Настя не отпускала. Они погрузились в воду – благо, что уровень был невысоким – затем высунулись. Девушка барахталась в её руках, и Настя быстро отпустила. Та взирала на неё горевшими глазами, взглядом ненавидящим и злым, острым, как битое стекло, и таким же несчастным. – Ты кто такая вообще?!

…Мир треснул.

Я обязательно найду тебя однажды, вот увидишь!

Все опрокинулось, как картонный домик. Краски смешались, вытянулись, словно двухмерные, а поверх взорвался новый слой – тот, что крылся под всеми отговорками, под всеми ошибками. То, что Настя в себе не видела. То, от чего она уже сбегала.

Жизнь осыпалась кровавыми осколками, а сердце истошно забилось пульсацией в горле.

…ведь ты мой лучший друг.

И голос этой девушки показался на миг ей самым родным, самым знакомым, самым важным, что у неё когда-либо было. Важнее жизни, важнее смерти, мира важнее, а Настя смотрела широко раскрытыми глазами на незнакомку, а та смотрела на неё – с ужасом.

Потом девушка быстро присела, с неожиданной силой, рождённой отчаянием, перетянулась через Настю и оттянула волосы на её затылке, заставив вскрикнуть от боли.

Зажим разжался. Девушка с недоумением и сомнением уставилась на неё, но то была уже не ярость.

– Ты… – начала она было, но помешал Файр.

– Один раз увернулась – второй раз не получится, – заявил тот жёстко, замахнувшись другим мячом.

Инстинкт сработал быстрее, но пламя всё равно задело. Настя так и не осознала, закричала она или нет, но боль в щеке была ужасающей; кожу слабо обожгло, не задев толком.

– Беги отсюда! – заорала или, возможно, выдавила она, обращаясь к девушке, которую в последний момент оттолкнула.

Фонтан брызгал на них, гася пламя, и всё вокруг шло своим чередом, а пистолет Файра уже направлялся на них тёмным дулом. Девушка неотрывно смотрела на Настю, и от её выражения что-то дрогнуло в сердце.

– Так вот, какая ты, – тихо сказала она, а затем улыбнулась: мягко, ласково, отчего у Насти слёзы выступили на ресницах. – Я так рада тебя увидеть…

И она подскочила, как пружинка, с распростертыми руками, и заслонила Настю собою. В следующую секунду раздался выстрел.

– Тая-а-а-а!

*

– Лифу? Ты уверен?

Наивно было спрашивать, но всё же… шанс пересечься с подобного рода существом крайне мал. Оля знает это как никто. Даже теперь, спустя столько времени, когда выжившие разбрелись по свету – столкнуться с лифой именно здесь, в этом городе?!

Дмитрий убрал ладонь. Он лежал без движения, сверля угрюмым взглядом потолок и не соизволяя повернуться к встревоженной подруге.

– Нет сомнений. У неё длинные волосы, и она прятала метку, но я всё равно разглядел. Да и такие способности – мало найдётся странных, обладающих такой поразительной мощью, но не подчиняющихся кому-то.

– Такие, как «тени», например, – мрачно проговорила Оля, касаясь ладонью своего лба. – Как же так… И что случилось?

В соседней комнате раздался смех – сестра развлекалась вовсю в своем долгожданном отпуске. Эта грань мира, тёплая и светлая, привлекала любого, но не всем доставалось ступить за её порог. Оля хотела бы находиться там вечно. Наверно, хотела бы – но разве речь идет о ней?

Сейчас ей нужна сила девушки-нейтрала, а не обитательницы этого прекрасного спокойного места. И первым делом она взялась за телефон. Конечно, её сторона целиком отрицает привязанность к какой-то из организаций, но Роан – дело другое, только ему сейчас стоит знать.

– В городе встречена лифа, – лаконично сказал Оля вместо приветствия.

Дмитрий назвал район, и девушка повторила в трубку. Роан поблагодарил и отключился, но на душе стало чуть легче – этому парню можно доверять во всём. NOTE бывают жестоки, когда приходится заниматься тяжёлой работой, но они не губители. Они спасли уже тех лиф, до кого смогли добраться, не причинили им вреда.

Лифы, странные среди странных… Несчастные дети.

– До меня её приметила компания Льюиса. – Дмитрий поморщился. – Те ищейки из Лектория. Вынюхивают, разыскивают, а потом сдают странных своему крысиному начальству. Они загнали её в угол.

– Ранили?

– Не успели.

– Потому что ты её защитил, да?

Смущение – редкая эмоция на лице гота, и Оля была бы рада, что её застала, если бы момент был подходящим. Так лишь головой качнула в удивлении, отметив налёт румянца на бледных скулах юноши.

– Там меня и резанули, но мы успели выскочить из западни. Я указал ей, куда бежать, но за ней бросился кто-то – вряд ли она успеет добраться…

– К кому ты её направил?

– А сама как думаешь?

Будь они за городом, Дмитрий отослал бы девочку к Оле, не колеблясь, но тут сам Авельск, дело другое. Естественно. Куда ещё пойти спасающемуся от Лектория нейтралу, как не к Роану?

– А странность у неё какая?

В планы Оли не входило замучить друга расспросами, но обойтись без этого нельзя. Гроза на самом деле не миновала город, и теперь придётся действовать быстро и внятно, если они хотят сохранить атмосферу странных в секрете.

– Не уверен точно, но… – Дмитрий слегка нахмурился. – Кажется, она может что-то делать с психикой человека…

Лифа, способная давить на моральное состояние. Час от часу не легче. Оля вновь потянулась за телефоном, но тут рука её дрогнула; зрачки расширились, и она замерла. Прошившее голову осознание громовым эхом отозвалось в глаза, когда она повернулась к другу.

Конечно же. Лифы. Дети, которых не должно было существовать в этом мире. Фатальная ошибка Лектория, которую организация всеми силами попробует загладить. Даже если придётся идти наперекор Закону. Даже если придётся позариться на ничего ему не сделавшего нейтрала.

– Девочка Роана – лифа, – проронила Оля опустошённо. – Как же я сразу не догадалась? Она тоже из экспериментов проекта…

Всё вставало на свои места.

*

Ореол, созданный странностью, мгновенно опал, и послышались крики. Из ниоткуда посреди парка возникли три фигуры. Облепленные мокрой одеждой, облитые фонтаном, в чаше его находились две девушки, а у изгородки стоял парень с направленным пистолетом.

Синеглазая девушка пошатнулась, а потом медленно завалилась назад, и Настя поймала её хрупкое тело.

Не может быть.

Как же…

– Попал, – удовлетворённо заметил Файр.

Кровь растекалась от груди незнакомки, окрашивая ткань и воду вокруг. Настя подняла безумный взгляд на противника – тёмный, поглощающий, такой несхожий с обычным выражением – и тот отшатнулся, впервые устрашившись чьих-то глаз.

«…ты должна принять странность, чтобы ее контролировать».

Да. На самом деле она готова была принять себя ещё тогда, держа на руках Антона. Поэтому приступы подступавшей способности прекратились – подсознательно Настя уже знала, что может себя принять.

А теперь на её руках умирал другой человек, который также её заслонил собой. Опять. Вновь. Как она могла допустить эту же ошибку?!

Уголок рта непроизвольно изогнулся в оскале. Взор излучал холодную, полную силы ненависть, сплочённую и осязаемую. Девчушка на руках едва дышала, с каждым мгновением сердце её билось всё слабее.

«Не прощу».

Это была уже не та Настя – не могла ею быть. Не та слабая девчонка, прятавшая лицо от одноклассников, занижавшая голос из страха, что они прознают. Не та отринутая дочь, которую прокляла собственная семья, загнав в безысходную тоску и лишив веры в себя.

Это была другая. Сильнее, крепче. С непроходимой болью внутри, с бездонной пропастью черноты в сердце. Та, что уже познала страдания, но которая всё это время существовала там, глубоко в душе – она настоящая, она…

Девушка, повелевающая звуковыми волнами.

И она открылась своей странности, полностью поглощаемая неведомой силой иной материи.

========== 2 / 2. Ломающее камень ==========

– 11 июля 2017

Уже повстававших с лавок мамочек с детьми отбросило назад, будто прокатился невидимый взрыв; сперва повисла звенящая тишина, а потом раздался грохот такой силы, что разорвал реальность. Треснула плитка, звук раздробил стволы деревьев, фонтан раскололся надвое.

Файр был откинут спиной вперед, впечатался в устоявшее дерево и упал, но голос Насти всё не замолкал, с бешеным криком вырываясь, волнами захлёстывая пространство. Его нельзя было даже услышать полностью, нельзя было уловить, но он существовал, наполняя разодранный воздух, заглушая раскаты грома, и исходил от одного силуэта среди потрескавшейся земли.

Нет, не одного – двух.

– Успокойся.

Тёплые сухие ладони скрыли мир от пронзённых болью глаз, легли поверх, чуть коснувшись ресниц, и разбивающий силой голос умолк, будто энергия вмиг оставила истерзанное тело.

– Тише, – прошептал он, прижимая её спиной к своей груди, склонившись к самому уху. – Я с тобой. Тише.

По неприкрытому участку щеки сбежала кристальная слеза.

Антон взял бессознательную девушку на руки, бережно поддерживая под коленями и лопатками. Та не подавала активных признаков жизни, хотя грудь её едва заметно вздымалась и опускалась, а сердце неровно и тихо, но отстукивало свой счет. Из-под полуопущенных ресниц глядела густая синева.

– Тая? – удивлённо обронил Антон, всматриваясь в лицо девушки.

Настя вздрогнула, тут же задрав голову.

– Ты её знаешь? – горячо спросила она, но поймала выражение взгляда парня и поникла. – Просто… её голос…

– Скоро ты сама всё поймёшь, – мягко пообещал Антон. – Её зовут Тая. Таисия. Мы знакомы… Можешь идти?

Тучи прорезал лучик солнца – последний воин сдавшейся армии. Он осветил щедрым золотом парк, застревая в тёмных глубоких трещинах, скакнул алым отблеском по крови на руках и коленях Насти и потерялся в её взгляде. Настя смотрела вокруг, и каждая вещь показывала нечто ужасное.

Люди кричали. Люди звонили. Скоро здесь будут полиция, скорая и ещё много чего. А всё из-за неё, из-за неё. Сила, которой она дала свободу, не должна была вырываться из-под контроля. При мысли о том, что могло бы произойти, не останови её Антон, Настя чуть не рухнула, но вовремя удержала себя. Она должна быть сильной. И ещё она должна принять то, что произошло, потому что ответственность лежит на ней.

Антон ни в чем её не обвинял и не корил. Он подождал, пока она поднимется, кое-как помог выкарабкаться из обломков фонтана. Настя двигалась с трудом, а реальность давила свинцовым воздухом, ни шевельнуться – ни вдохнуть. Они подошли к Файру. Тот смотрел на них потемневшими то ли от тревоги, то ли от боли глазами, из ушей его на куртку стекали ручейки крови.

«Я хотела убить его», – отстранённо подумала Настя, сверху вниз глядя на этого жалкого ярко-красного человека. Ударной волны её крика хватило на то, чтобы разбить землю. И этого типа ничто не защищало от немедленной кары – почему тогда…

– Смерть и Кровь значили неудачу в убийстве… – пробормотал Файр, безумно глядя наверх. – Ничего, я… всё равно достану тебя… Чёртово чудовище…

– В следующий раз я не промахнусь, – мрачно отчеканила Настя с неожиданной даже для себя суровостью. Она рывком отвернулась и поймала внимательный, глубокий взор Антона. То ли смутившись, то ли отчаявшись, она потянула его за рукав: – Пойдём отсюда.

Тая истекала кровью, и каждая минута стоит жизненных сил.

Тая, которую Настя… неужели действительно не знает?

– Держись рядом, – посоветовал Антон, быстро оглядываясь вокруг.

«Не нужно такое говорить…» – Настя опустила голову, всё ещё держа его за рукав. Смотреть под ноги было легче: считать шаги, следить за ритмом, слушать ровные вздохи парня и слабые, едва ощутимые – Таи. Но в последний момент Настя всё же обернулась, не справившись с пониманием собственной вины. Парк был переломан, врачи из подъехавшей скорой окружили Файра, а ребёнок, которому Настя доставала из-под скамьи мячик всего несколько минут назад, смотрел ей вслед с ужасом на невинном личике.

Большего знать и не нужно было. Настя отвернулась, стиснув зубы. Хотелось спросить, где Антон пропадал, когда успел вернуться. Что теперь будет с Таей, что будет с ними, что ждёт Настю, нарушившую главное правило странных – невмешательство в мир обычных людей…

Я так рада тебя увидеть…

Настя молчала, цепляясь за шершавый, пропитанный предыдущим дождём рукав, и старалась ступать ровно, выпрямив спину, хотя нечто жестокое всё равно беспрекословно гнуло её к земле.

*

На кухне было шумно. Оля привыкла жить только с отчимом, хоть и частенько принимала гостей – теперь же каждая комната кипела жизнью. Вместо двух человек обитали аж четверо, кухня превращалась в самое оживлённое место в доме. Теперь к компании добавился ещё и Дмитрий: он застыл у порога, оглядывая диковато комнату. Видимо, бедняга не привык к большому количеству людей.

Катя припорхала к нему – другого слова Оля бы не подобрала. Сестра сейчас производила воздушное, светлое впечатление, как облачко; пышные рукава блузки, хотя сама она стройная, мягкие формы тела, смягчённое вне работы выражение лица. Катя могла поладить с любым человеком, и у неё всегда было много поклонников – но полюбила она только одного…

– Проходи, присаживайся, – приветствовала она Дмитрия, ошеломлённого таким приёмом. – Не стесняйся! Ты ведь Олин друг? Ты друг и нам!

– Да ладно тебе, – улыбнулась Оля, придвигаясь к столу.

– Спасибо за гостеприимство, – наконец, нашёлся гот, следуя за ней. Его усадили и тут же налили чаю, сдобренного медом. Опасливый взгляд, брошенный на Олю, спрашивал, много ли родня знает.

– Они все в курсе существования странностей, а у Кати третья категория, – сообщила Оля, желая немного заполнить растерянность друга. – Так что не беспокойся.

«Куда уж не беспокоиться» – так и говорило лицо Дмитрия. Тем не менее, он не отказался от внушительного куска пирога (Катя категорически не любила худощавость, а гость так и лучился нездоровьем). Он чувствовал себя неловко, и Оля могла понять; беседа за столом не клеилась, пока не вошёл брат.

Ну, брат – понятие растяжимое. Михаил в данном случае являлся братом сводным, так как женился на Кате и сам как-то легко вошёл в семью. Они гармонично сочетались с Катей, как пара из добрых советских фильмов – оба такие светлые, уютные. Михаил не был расслабленным, но рядом с Катей его лицо преображалось, искренняя забота не сходила, а Оля только радовалась, видя, с каким удовольствием сестра отвечает на его любовь.

У них всё было хорошо. Теперь вот приехали к родственникам, хоть от Оли и не скрывалось, что Михаила так же проявил интерес к творящимся событиям. Всё же секрет не хранился – Михаил работал на NOTE, и Оля всегда это помнила.

Кое в чём повезло, он оказался адекватным и не стал затрагивать личное дело свояченицы. Даже не спросил её о выборе, только пообещал не лезть и не касаться деликатной темы, и с тех пор между ними установилась прочная дружба.

Дмитрий Михаила явно знал – он напрягся, почернели и без того тёмные глаза. Это было не неудовольствие, а скорее… Да, они были знакомы, но вряд ли ожидали встречи в приятной обстановке и комфортных условиях.

– О, Дима, – безоблачно улыбнулся Михаил. – Вижу, ты в порядке.

– Да, вполне, – со сдержанным беспокойством ответил гот, исподлобья глядя на мужчину.

– Что-то не так? – вопросительно оглянулась на мужа Катя.

– Мы встречались раньше, – пояснил Михаил, без единого признака смущения присаживаясь напротив. – Тебе тогда было пятнадцать, верно? NOTE требовалась его помощь.

– Я видел, к чему это привело. – Дмитрий поджал губы. – Лучшие побуждения не привели к желаемому результату. Что вы теперь будете делать с тем ребёнком, самосознание которого тогда подавили?

Значит, прошло семь лет. Оля закусила губу: догадки подтверждались одна за другой.

– Мне пришлось изменить память одному ребенку, – сказал друг, не глядя на неё. Всё его внимание было приковано к Михаилу, сидевшему с совершенно нейтральным лицом.

– Того требовали обстоятельства, которые тебе сразу объяснили, – пожал плечами тот. – Если бы мы так не поступили, сейчас всё было бы плачевно.

Дмитрий встал так резко, что громко ударился коленом о ножку стола. Без ярости, но с молчаливой злостью он смотрел на собеседника.

– Если б я знал, к чему это…

– Ты знал, – жёстко оборвал его Михаил. Золотистые глаза его сверкнули, выдавая раздражение. – Поздно сваливать свой выбор на других, мальчик. Мы сделали то, что было необходимо. Мы подарили тому дитя несколько спокойных лет.

– Которые теперь приведут к краху всего разума!

Больше никто ничего не сказал. Атмосферу можно было ножом резать, настолько она была плотной, Катя с Олей поделать ничего не могли. Дело дней минувших отзывалось в настоящем, и никто не хотел идти на компромисс.

Зазвонил телефон в кармане Михаиловых брюк. Он отвлёкся, вышел, но даже через стенку Оля услышала его севший отчего-то голос:

– Что? Как? Она жива? Я уже иду.

И он в спешке покинул дом, оставив Дмитрия на попечение хозяюшек и мелькнув рукавом пальто за окнами – пошёл ловить поезд.

Дмитрий иногда сотрудничал с работниками какой-либо организации. Его странность относилась к разряду активных, так как влияла на других, и носила категорию шесть – ощутимое воздействие на материальный мир. Дмитрий мог менять и редактировать воспоминания человека.

Оля знала, что делал он то неохотно. Причина крылась, скорее всего, в том, что юноше против воли приходилось пропускать всю память через себя, а некоторые сцены люди готовы оберегать до последнего. Слишком личное, страшное или сокровенное, то, что унести с собой в могилу следует, а не показывать чужому. Странность Дмитрия, к сожалению, не контролировалась до такой границы.

Правда, его использование странности аж семь лет назад дало Оле повод для долгих размышлений. Крах великого проекта – бесчеловечного, но великого – сказался на мире странных и до сих пор считался чёрным клеймом. Разговоров о тех днях избегали, информация скрывалась за семью замками. Каждый из ветеранов, что присутствовали тогда, нёс в сердце страшную тайну – Оля знала это, потому что умела слушать, но не знала, что эта тайна содержит.

Нашлась лифа. Михаила срочно вызвали, хотя он ещё не приступал к работе. Это наверняка связано, значит, что-то в поимке лифы пошло не по плану.

Но все, что оставалось Оле – это смиренно ждать и верить, что в этот предгрозовой час всё обойдётся. А если нет – что у них хватит силы выстоять, какое бы зло ни надвигалось, упорно пытаясь разрушить хрупкое, построенное из склеенных осколков согласие.

*

– Состояние стабильное, – врач с сочувствием положил руку на плечо Насти, из-за стёкол очков блестели его умные, но грустные глаза, —она в коме.

– О, – только и откликнулась девушка. На большее её не хватило. Настя скрипнула зубами, спрятала сухое лицо в ладонях и тут же убрала их, инстинктивно не желая подпускать к себе слабость.

– Спасибо, Кев, – кивнул Роан. – Позже сочтёмся.

– Я пригляжу за ней, пока вас не пускают.

Мелькнул край белого халата, и мужчина ушёл. Все молчали. Роан вертел в пальцах резинку для волос (и откуда её взял?), Антон сидел, оперевшись локтями в колени и положив на сцепленные пальцы подбородок. Его задумчивый тяжёлый взгляд был направлен мимо Насти, и она не имела права просить, чтобы он на неё тоже посмотрел.

Чудовище…

По освещённому коридору больницы почти не проходили люди. Возможно, сегодняшнее «землетрясение» показывают в новостях, а потому все столпились у экранов телевизоров, с жадным любопытством внимая загадке. Неужели причина останется в тайне? Неужели всё так и скроют?

Это ведь Настя сделала. Настя и её странность, шестая категория, неподвластная даже ей способность разрушать посредством звука. Это она расколола асфальт, она сломала фонтан и она лишила слуха человека – пусть и не безвинного. Это из-за неё Таю ранили, а теперь та не открывает глаза; если бы Антон не успел, что бы ещё она успела сотворить?

Хотелось плакать, но права Настя не имела. Раз уж это её бремя, нужно нести его как должно, не оправдываясь и не давя на жалость.

Послышались громкие шаги. Девушка не оглянулась, но приветственный возглас Роана заставил её таки поднять глаза – и не зря. К ним быстро двигался молодой мужчина с убранными назад светлыми волосами, в бежевых джинсах, пуловере поверх футболки и кроссовках – довольно странная смесь домашнего стиля с уличным. Однако именно его Настя бы хотела увидеть больше всех на свете; пусть обстоятельства оставались необычными для такой встречи, короткий миг затопил болезненно сжавшееся сердце теплом.

– Дядя! – воскликнула она почти шёпотом, остолбенев. Долгие семь лет они не виделись, и она помнила его лишь благодаря присылаемым фотографиям, однако мгновения хватило, чтобы узнать человека, кто единственный из всей семьи действительно её любил.

Что он тут…

– Настя! – взволнованно отозвался тот. – Ты в порядке!

Сомнениям был нанесён удар; она не опомнилась, но тут же оказалась в объятиях мужчины, уткнувшись носом ему в грудь. Кроме одеколона, пахло ещё и каким-то пирогом. Настя зажмурилась, чувствуя, как в уголках глаз теплится влага.

– Я добрался, как только смог, – рассеянно говорил Михаил, поглаживая её по волосам и обнимая за плечи. – Что с лифой?

– Она защитила Настю ценой себя, – сказал Роан так, словно это было обычным делом. – Сейчас без сознания.

Настя отпрянула, потрясённая догадкой.

– Вы?.. – только начала она, распахивая глаза.

– Да, я тоже из NOTE, – вздохнул дядя. – Но разве это так страшно?

– Нет, я… – Настя запнулась, но честно договорила: – Просто не ожидала. Но да. Всё нормально. Так даже лучше.

Нашёлся ещё один человек, которому она может всецело доверять. Это немного ободрило; будь что будет.

– Поговорим в другом месте, – предложил Михаил. Он посмотрел на Антона, их взгляды пересеклись, и Насте вдруг показалось, будто они молча поговорили на тему более глубокую, чем могли бы признаться вслух. – Здравствуй, Антон. Неплохо вырос, уже почти сложившийся мужчина.