Текст книги "Gears of War #4. Распад Коалиции"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 43 страниц)

Мак припустил обратно к хозяйке, положив у её ног кусок обгорелой плоти. Внешне он напоминал жареную ногу ягнёнка, которую забыли вовремя вынуть из духовки. Обнажённый коленный сустав явно давал понять, что это задняя лапа, весьма похожая на собачью.

– «Вполне сойдёт», – сказала Аня. – «Можно выдвигаться».

Псу не удалось забраться в кузов “Тяжеловоза” без посторонней помощи. Подсадив его, Берни направилась к двери автомобиля, но пёс вдруг жалобно заскулил. Аня уселась на место водителя.

– «Лучше сядь с ним», – сказала она Берни. – «Он это заслужил».

С падением выбросившегося в кровь адреналина пришла боль по всему телу. Берни сразу почувствовала, где она мышцу потянула, а где и синяки с царапинами заработала. Мак, не желая просто сидеть с ней рядом в кузове, улёгся Берни на колени, засунув голову ей под руку, будто бы пытался спрятаться. От него всё так же воняло палёной шерстью.

– «Если Вик тебя сегодня попробует с кровати согнать, то я его сама покусаю», – прошептала она псу. Мак ответил ей на это каким-то странным гортанным всхлипом, будто бы измученный ребёнок. Иногда Берни казалось, что он понимает её слова куда лучше обычного умного пса. Это просто она не в силах понять его ответы.

АДМИРАЛТЕЙСКИЙ ДОМ, ВОЕННО-МОРСКАЯ БАЗА “ВЕКТЕС”.

– «Где Прескотт?» – требовательно спросил Хоффман. – «Он уже знает об этом происшествии с быком? Какого хрена он вообще не носит рацию с собой, как все остальные?»

Ривера выглядел совершенно беспомощным. Он словно попал в западню, как ребёнок, влезший в ссору родителей. Лоу поблизости не было. Майклсон и Треску в разговор не вмешивались. Стоя в стороне, они решили, что Хоффман сам с этим разберётся.

– «Да всё он знает, сэр», – ответил Ривера. – «Он вернётся через несколько минут».

Дверь в кабинет Прескотта была открыта. Хоффман махнул рукой, чтобы Майклсон и Треску зашли внутрь. Полковник не стал спрашивать, сопровождает ли Лоу председателя.

– «Я не собираюсь снова шариться у него в столе, Ривера», – Хоффман так приблизился к лицу солдата, что они почти что соприкасались носами. Ривера был закалённым в боях ветераном. Не его вина, что начальник у него мудак с кучей тайн ото всех. – «Если знаешь, где он, то передай ему, что у нас к нему срочный разговор».

Кивнув в ответ, Ривера спустился по лестнице. Полковник совсем недавно вернулся из разведывательного полёта на материк, а эта новая разновидность Светящихся лишь подстегнёт дальнейшие сплетни о том, что эвакуация неминуема. Хоффман хотел, чтобы Прескотт вышел к народу и вновь продемонстрировал свой талант оратора, чтобы всех успокоить. А ещё полковник хотел поговорить с председателем начистоту, решив, что хватит с него этих игр в угадайку. Хоффман хотел задать ему прямой вопрос, чтобы увидеть, как тот отреагирует: это на самом деле эксперимент по созданию биологического оружия, который пошёл не по плану?

– «Я не прошу вас лезть во всё это», – сказал он Майклсону и Треску. – «Но если я с этой сволотой всё здесь и сейчас не обговорю, то мы с ним ни дня больше работать вместе не сможем. Всё, хватит с меня».

– «Да ладно тебе», – Майклсон легонько хлопнул его по спине. – «Я с тобой, да и Миран, думаю, тоже в стороне не останется».

Треску стоял у окна кабинета, уставившись наружу. Одну руку он сложил поперёк груди, а второй поглаживал бороду. Хоффман не знал, насколько близко они общались с Евгеном, но Миран всегда принимал гибель одного из своих близко к сердцу, даже если они и не были друзьями. Слишком мало гораснийцев осталось в живых, чтобы их лидер мог спокойно относиться к смерти каждого из них.

– «Может, вам к месторождению съездить надо, капитан?» – спросил Хоффман. – «Понимаю, как вам сейчас тяжело. Можете идти, если хотите».

– «Пойду, как только услышу объяснение от председателя», – ответил Треску, отрываясь от своих мыслей. – «А пока что я, как вы и сказали, с вами».

Они принялись ждать. Хоффману уже надоели все эти интриги, поэтому он решил спросить Треску напрямую.

– «У вас в СНР были хорошие шпионы», – начал полковник. – «Вы когда-нибудь пытались разузнать, что за разработки здесь велись?»

– «А почему вы меня об этом спрашиваете?»

– «Потому что я тут обо всём последним узнаю», – ответил Хоффман. – «Поверьте мне, у КОГ секретов не меньше, чем у любых “инди”. Я был начальником штаба сил специального назначения, и даже тогда хуй мне кто что рассказывал».

– «Мы знали, что вы ведёте разработки в сферах химического и биологического оружия. Все их тогда вели. А насчёт того, что конкретно вы там разрабатывали, я знаю не больше вашего».

Треску постоянно отвлекался на что-то, происходившее за окном. Майклсон тоже выглянул на улицу, и Хоффману ничего другого не оставалось, кроме как присоединиться к ним. Привычный ему вид чистых причалов нарушали толпы эвакуированных жителей Пелруана, обживавших производственные участки доков. Некоторым пришлось даже поселиться прямо на кораблях.

– «Будет полегче, когда организуем вахты», – сказал Майклсон. – «Люди будут посменно работать на фермах и стройплощадках. А пока что я больше волнуюсь, что они какой-нибудь корабль захватят и в самоволку уйдут».

– «“Зефир” может патрулировать прибрежную зону, если хотите, Квентин», – предложил Треску. – «Вам как лучше будет: просто остановить беглецов, или потопить их вместе с вашим судном?»

– «Лучше просто поставьте нас в известность, если такое произойдёт», – ответил Майклсон. – «Сами уже потом зверствовать будем. Не надо тут Маятниковые войны заново начинать».

Треску, казалось, вообще не реагировал на подобные высказывания, если они шли от Майклсона. Им с Треску и впрямь удалось найти общий язык как в политических аспектах, так и в личных. Но Майклсон вообще по жизни был искусным политиком. Хоффман, чувствуя, как с каждым днём всё меньше и меньше понимает происходящее вокруг, начинал скучать по тем временам, когда они вели честные войны с вполне конкретным противником.

– «Штаб вызывает Хоффмана», – вышел на связь Матьесон. – «Сэр, лейтенант Штрауд возвращается обратно вместе со своим отрядом. Сержант Матаки хочет показать вам что-то очень странное».

Хоффман поразился тому, насколько ловко Матьесон мог новости сообщать, точно зная, что говорить, чтобы у полковника давление от услышанного не скакнуло. Там явно что-то пошло не так, но Матьесон в одной фразе умудрился не только довести до Хоффмана, что всё уже позади, но и что Берни цела.

“Хороший у меня коллектив. А люди – это главное”, – подумал Хоффман, вернувшись к рации.

– «Она не сказала, что именно хочет мне показать, Матьесон?»

– «Новый вид светляков, сэр».

– «Про заражённых коров я уже знаю».

– «Нет, сэр, там действительно новый вид. Она везёт часть его тела».

– «Прескотту сказал уже?»

– «Да я вообще никогда до него дозваться не могу, сэр. Может, сами скажете, если не против?»

– «Хорошо. Молодец, спасибо. Хоффман, конец связи».

Майклсон развернулся к нему.

– «Ещё нашли, чем повеселить?» – спросил он.

– «Ага», – Хоффман сел за стол, услышав приближающийся топот чьих-то сапог по лестнице. – «Матаки везёт нам какую-то гадость. Ещё один вид светляков».

– «Ох, не нравится мне, что они с каждым разом всё быстрее эволюционировать стали», – вздохнул Майклсон. – «Совсем не нравится».

По лестнице явно Прескотт поднимался. В последнее время Хоффман слишком уж хорошо начал узнавать его шаги. Уставившись на дверь, полковник принялся ждать председателя, и, наконец, тот вошёл в кабинет. Кивнув всем в знак приветствия, Прескотт прошёл по комнате, на ходу снимая пиджак.

– «Прошу прощения, господа. Решил вот пройтись по базе и посмотреть, как дела обстоят».

– «Слышали уже про быка, который Светящимся стал, да?» – спросил Хоффман.

– «Ну, мы уже некоторое время были в курсе, что Светящимися стать могут все организмы, так что теперь, вероятно, мы стали ещё ближе к понимаю того, как происходит заражение».

Возможно, это было вполне нейтральное замечание безо всяких там скрытых смыслов, но Хоффман услышал в нём нападку со стороны Прескотта.

– «Люди сразу сочтут, что ситуация критическая, председатель, а нам сейчас нужны порядок и дисциплина среди населения. Я рассчитываю, что вы подберёте правильные слова, чтобы их успокоить».

– «Думаю, справлюсь с этим. Но вы ведь сюда пришли не только с просьбами речь толкнуть, да?»

Хоффман внезапно почувствовал себя крайне одиноким. Гнев и злость придавали ему сил, заставляли жить дальше, но когда их накал утихал, то Хоффман начинал теряться в тревожных сомнениях: может, никакой он не лидер, а всего лишь грубый солдафон, которого по ошибке повысили в звании? Однажды ему об этом прямо так и сказали, добавив, что ему просто повезло оказаться в таком подразделении, как Двадцать шестой Королевский полк Тиранской пехоты, из которого вышло немало грамотных политиков с армейской подготовкой.

“Меня здесь вообще и быть-то не должно. Я не должен всем этим заниматься”, – думал Хоффман. Но, тем не менее, он всё же никуда не исчез из кабинета Прескотта. Поэтому полковник рывком встал, чтобы оправдать своё звание.

– «Ну же, не молчите, полковник», – Прескотт бросил взгляд на Майклсона и Треску. – «Что стряслось?»

Говорить о таком всё равно было непросто. С прошлой войны минуло уже пятнадцать лет, СНР исчезло, бояться больше было некого, но Хоффман всё равно не решался заговорить о засекреченном объекте. От таких привычек так просто не избавишься. А ещё полковник понял, что сейчас обязательно упомянет тот диск с данными в присутствии Треску, которому даже не соизволил рассказать об этом заранее с глазу на глаз. Но дальше откладывать было нельзя.

– «Эти Светящиеся», – наконец выдавил из себя Хоффман. – «На этом проклятом диске информация про них?»

Хоффман сосредоточил всё внимание на лице Прескотта, поэтому не увидел, как на это отреагировал Треску. Полковник ждал хоть одного нервного подёргивания мускула, участившегося моргания глаз, но председатель будто бы лишь незаметно глубоко вздохнул.

– «Вы же не думаете, что я отвечу на такой острый вопрос, да?» – ответил Прескотт. Он выглядел, словно чувствовал себя слегка не в своей тарелке, впрочем, для человека, переживающего один кризис за другим, воспринял это довольно спокойно. Хоффман задумался, может, не стоит так усердно ждать от Прескотта хоть какой-то реакции? Может, ему нет до этого никакого дела? Проблема была ещё и в том, что в присутствии остальных он не мог открыто обвинить председателя в чём-то. Можно было попробовать унизить его перед всеми, но, с учётом того, что Прескотт считал себя спасителем рода людского, оттого и относясь ко всему с отрешённостью, Хоффман не считал, что председателя это заденет. К тому же, полезной информации таким способом из него сейчас не вытянешь, да и потом тоже.

В разговор вмешался Треску, не привыкший ни перед кем отчитываться.

– «Если у вас есть какая-то информация по этому вопросу, председатель, то я жду, что вы с нами ею поделитесь», – говоря “с нами”, Треску мог иметь в виду их троих с Хоффманом и Майклсоном, а мог и про гораснийцев говорить. – «Сэра превратилась в безжизненную пустошь, и никакого вреда мы вам причинить не можем. Если владеете какой-либо информацией, которая может помочь нам выжить, то говорите».

– «Не думаю, что у меня есть какая-либо подобная информация, господа», – ответил Прескотт, наклонившись вперёд, будто бы собирался встать и снова уйти. – «В данный момент я отчаянно пытаюсь найти решение этой проблемы, как и вы. И точно так же опасаюсь того, что произойдёт, если я его не найду».

Хоффман решил идти до конца.

– «Матаки едет обратно с ещё одним новым видом светляков. Уверены, что вам точно нечего нам сказать?»

– «А что она нашла?» – внезапно заинтересовался Прескотт, полностью сосредоточив своё внимание на словах полковника. – «Что там такое?»

– «Пока не знаю».

– «Виктор, мне нужен образец».

Не сказать, что Прескотт не принял во внимание слова Хоффмана, но сейчас он был просто в нетерпении, будто бы его отвлекали от важных дел, заставляя выслушивать все эти их мелочные сомнения в его искренности.

– «Хватит мне тут в уши ссать!» – рыкнул Хоффман. – «Меня таким не проймёшь. Наслушался уже ваших бредней».

Прескотт уставился на него немигающим взглядом.

– «Мне пора составить речь для обращения к народу, господа. Перенесём нашу встречу на другое время».

– «Но почему, председатель? Какие у вас могут быть другие неотложные дела, когда мы не знаем, почему весь этот проклятый зверинец Светящихся нападает на наш последний оплот, а все источники провизии заражены?»

Прескотт уже было немного приоткрыл рот, чтобы ответить полковнику, но передумал, откинувшись на спинку кресла.

– «Думаю, нам следует обсудить это в другой раз, Виктор».

– «Спрошу ещё раз: почему вы отказываетесь нам отвечать?»

– «Мы просто не совсем понимаем, что именно вы пытаетесь скрыть от командующих вашим штабом обороны при нашем-то текущем положении, председатель», – наконец-то подал голос Майклсон, заговорив успокаивающим тоном, как он всегда делал, призывая к здравомыслию. Да, этот человек мог на хуй послать и смерти пожелать так, что прозвучало бы это как дружелюбное приветствие. – «Нам куда бы проще работалось, если бы вы были до конца откровенны с нами».

– «Всё дело в диске?» – спросил Прескотт.

– «Ну, это уже к вам вопрос, сэр», – ответил Майклсон. – «Мы уже не знаем, что и думать. А вернее, не знаем, что сказать гражданским, да и солдатам тоже. Мы не можем вечно хранить молчание, так ведь?»

Прескотт слегка нахмурился, словно пытаясь понять, о чём говорил Майклсон. Хоффман буквально слышал у себя в голове голос Маргарет. С ним такое бывало иногда. Даже с того света она всё равно умело припирала его к стенке, будучи толковым судебным адвокатом. Полковник до сих пор помнил её последние слова, прежде чем она выбежала из дому.

“«Пошёл ты на хуй, Виктор! Катись в пизду вместе со своими тайнами и мелкими интригами… Ты даже мне об этом не рассказал! Господи, как, по-твоему, я должна на такое отреагировать?!»” – эхом звучали слова у Хоффмана в голове. Он попытался отбросить эти воспоминания, сконцентрировавшись на председателе. Всё, теперь он будет рвать и метать. Терять ему больше нечего.

– «Да хоть раз в своей проклятой двуличной блядской жизни скажите же мне правду, Прескотт! На диске про Светящихся говорится, так ведь?! Вы же знаете, что там!»

Лицо Прескотта побелело, как бумага. Он всё ещё не позволял себе повысить голос, но Хоффман поразился уже хотя бы такой реакции, ведь не ждал вообще никакой. Председатель ведь даже не вспотел, когда дал команду на залп из “Молота”. Полковнику ещё ни разу не удавалось так сильно задеть его за живое.

– «Даже если бы и знал», – старательно проговаривал слова Прескотт, – «то какая теперь уже разница? Вы правда думаете, что знай я что-то подобное, то сидел бы просто себе и смотрел, как эта зараза весь остров пожирает, даже не пытаясь найти решение этой проблемы?»

Примерно то же самое Хоффман когда-то сказал Маргарет. Он вновь вспомнил, о том, как она разъярилась на него за то, что полковник умолчал о скором залпе из “Молота”.

– «И как бы ты поступила, скажи я тебе заранее?» – спросил он её тогда. Да, так прямо и сказал. В этом и было его наказание. Хоффман не верил в божественное вмешательство, но принимал тот факт, что судьба и его собственное лицемерие однажды заставят его прочувствовать всё то, через что тогда выпало ей пройти. Может, и есть всё же такое место, как ад. Может, он уже в него попал, потому что давным-давно мёртв. Ухватившись за собственную злость, полковник позволил ей вести его дальше. Нельзя было сейчас всё бросить.

– «Как вы, ёб вашу мать, могли такое скрывать?!» – весь внешний вид Хоффмана говорил о том, что он требует ответа. – «Как могли утаить от нас, что в этом всём мы сами виноваты?! В этом всё дело, да?! Не смогли принять тот факт, что мы заигрались в бога, а теперь наше собственное оружие нам же в жопы и вцепилось?!»

Прескотт моргнул пару раз, не сводя глаз с Хоффмана. Казалось, он вовсе не слушал полковника, будто бы мечтая о чём-то своём, а теперь не понимал, о чём тот речь ведёт.

– «Простите, вы о чём?» – спросил он.

– «Я о Светящихся. Это разработка в сфере биологического оружия за авторством КОГ, не так ли? И вывели мы этих тварей прямо здесь во время Маятниковых войн, да? А потом применили против червей, как и “Молот” до этого, но теперь эта зараза и нас пытается прикончить. И вновь наши собственные творения пытаются стереть нас к херам в порошок. А это значит, что вы явно были в курсе о существовании червей ещё задолго до “Дня-П”».

Хоффман почувствовал, как у него в горле всё пересохло, как будто его собственный гнев наконец-то выпил из него все соки. Сердце стучало, как пулемёт. Впервые в жизни Хоффман почувствовал, что его и в самом деле сейчас удар хватит. Он был так измотан всеми этими предательствами, что даже не нашёл в себе сил врезать этому уроду Прескотту по роже. Но тому ещё было чем удивить полковника, как и всегда. На какое-то мгновение на лице председателя промелькнуло полнейшее отчаяние, а затем оно сменилось всё той же непроницаемой маской, навсегда скрыв от чужих глаз его истинные эмоции. Всё это произошло столь стремительно, что Хоффман засомневался, а не показалось ли всё это ему в тот момент, когда он уже было искренне понадеялся, что наконец-то разговорил Прескотта.

– «Вы и понятие не имеете, о чём говорите», – мягко сказал Прескотт. – «Вы настолько сильно заблуждаетесь, Виктор, что мне и сказать нечего. Вы вообще не понимаете ничего».

Председатель вдруг умолк на полуслове, вовремя удержавшись, чтобы что-нибудь ещё не сказать, и покачал головой. Он явно сейчас не пытался играть на публику, всё это было взаправду.

– «Мне жаль, но не мы вывели Светящихся. Может, если бы это была наша разработка, мы бы ещё сумели с ней как-то справиться. И никто меня ни о чём тогда не предупреждал. Я и понятия не имел, что Саранча нападёт на нас. Вообще и подумать не мог о таком».

Прескотт явно выдал какую-то часть правдивой информации, но морально опустошённый Хоффман лишь ещё больше почувствовал кипящую злобу внутри, ведь ему так хотелось докопаться до истины. Но тут он понял, что хочет вовсе не этого, а того, чтобы Прескотт сказал ему, что знает, откуда взялись эти твари, и поделился своим планом борьбы с ними, пока они не перебьют оставшихся людей на Сэре. Он всей душой желал, чтобы председатель разбирался в ситуации больше него, словно ребёнок, ждавший взрослого, чтобы тот всё исправил.

Но Хоффман прекрасно понимал, что у Прескотта никаких решений их проблемы не было. Вся его точно выверенная правдоподобная теория о Светящихся, столь верно соотносящаяся с текущими событиями, рассыпалась в прах. Полковник вновь остался ни с чем, будто бы осиротев.

– «Чёрт вас всех подери», – тихо пробормотал он, совершенно выбившись из сил. – «Тогда не буду мешать вам писать речь для выступления, председатель. Хорошего дня».

С трудом поднявшись, Хоффман спокойно вышел из кабинета. На то, чтобы выбегать, хлопая дверью, сил у него уже не осталось. Майклсон и Треску спустились по лестнице вслед за ним, по привычке храня молчание. Обсуждать всё это надо было вдали от чужих ушей. Они стояли на ступенях Адмиралтейского Дома, который сам по себе стал своеобразным островком, где можно было укрыться ото всех. Плац перед ними превратился в оживлённую центральную площадь.

– «Говорил же вам, что он чего-то боится», – наконец-то прервал молчание Треску.

– «Ну и дела», – вскинул брови в удивлении Майклсон. – «Никогда не думал, что доживу до того дня, когда Прескотт откровенно о чём-то расскажет. Чудо просто какое-то. Видимо, конец света уже точно не за горами».

Хоффмана немного трясло. Ему надо было взглянуть на находку Берни и получить от неё хоть немного моральной поддержки.

– «Знай бы я раньше, как Прескотт выглядит, когда не врёт», – сказал полковник, – «кучу нервов себе бы сэкономил за все эти годы».

– «А что, мы его разве на лжи какой-то поймали?» – возразил Майклсон. – «Нет. Он просто скрыл от нас какую-то информацию. В этом тоже ничего хорошего нет, но такой поворот запутывает дело ещё больше. Вообще не понимаю, что у него на уме сейчас».

– «И что там такое было на этом диске, про который вы запамятовали мне рассказать?» – тихо спросил Треску.

Этот вопрос был неизбежен, но Хоффману надо было обязательно сохранить добрые отношения с Треску.

– «Большинству своих людей я о нём тоже не говорил, вот и вам не стал о таком рассказывать. Я украл этот диск у мудака этого. В остальном же, этим диском можно только орехи колоть. Расшифровать его мы всё равно не можем».

– «Миран, дело не в вас», – вмешался Майклсон. – «Он и мне-то лишь недавно обо всём этом рассказал. Не хотел просто, чтобы и я меж двух огней оказался».

– «Извиняюсь, что снова задаю этот вопрос сегодня, но всё же: вы ещё что-нибудь от меня скрываете?» – спросил Треску. Несложно было понять всю его гамму эмоций в данный момент. Он был невероятно рассержен тем, что влез в какие-то политиканские игры с КОГ. – «А то я смотрю, у нас тут доверие друг к другу просто неограниченное».

– «Нет», – со стыдом в голосе ответил Хоффман. – «Это был потолок моего невежества».

– «Тогда, надеюсь, вы не будете против, если мы оставим часть имульсии для себя, чтобы нам хватило уплыть с острова без вас, если Прескотт ещё нам как-нибудь свинью подложит?»

– «Вы рискуете своими жизнями ради нас, так что у вас есть полное право застраховать себя на крайний случай. Берите всё, что вам понадобится, капитан», – ответил Хоффман. После смерти Евгена любой другой ответ прозвучал бы просто неблагодарно. Треску кивнул в ответ, опустив глаза к полу, будто бы ему стало стыдно из-за слов полковника.

– «Я бы предпочёл, чтобы мы и дальше вместе держались, но это ваш председатель – личность совершенно непредсказуемая. Поэтому пока будем продолжать действовать, как и раньше. Приготовимся к любому исходу ситуации и будем ждать, как всё сложится», – сказал Треску.

– «Прескотт явно считает, что сам сумеет разобраться с этой проблемой раньше нас, или же он постоянно будет требовать решения от нас», – заметил Майклсон. – «Вот это меня и волнует».

Неспешным шагом они всей троицей отправились на прогулку по плацу. Раньше здесь всегда можно было поговорить с глазу на глаз, не боясь, что разговор подслушают. Но сегодня тут было слишком людно.

– «Может, он нам просто не доверяет», – предположил Хоффман. – «Хотя, это и так понятно. Люди вроде него вообще никому не доверяют».

– «Я и сам такой», – ответил Треску. – «И уж тем более не стал бы доверять подчинённому, который у меня информацию украл».

– «Ну, спасибо за то, что поддерживаете меня, капитан», – съязвил полковник.

– «Мы тут сами по себе, Хоффман, никто нам не поможет. Вообще, я-то вам на самом деле доверяю. Вы боитесь лгать, поэтому сразу режете правду-матку. Вот потому-то вам никто ничего и не рассказывает, а потом вы из них нужные сведения выбиваете».

– «Я раньше думал, что быть откровенным с людьми – это положительная черта характера».

– «Может, так когда-нибудь снова и будет. Кстати, если вам нужна помощь в расшифровке данных КОГ, то говорите, не стесняйтесь. Мы раньше такое на раз-два раскалывали. Так что предложение в силе».

– «Думаю, надо нам с вами будет этот вопрос ещё обсудить», – ответил Хоффман, думая о том, что теперь это уж точно никому не повредит. Оставив Треску в компании Майклсона, Хоффман удалился. Он знал, что у Квентина язык подвешен хорошо, и тот сумеет загладить всю его вину перед Мираном. Морские офицеры общий язык быстро находят. А сам же Хоффман дрейфовал как лодка посреди океана. Только ему показалось, что он сумел собрать всю мозаику у себя в голове, как вдруг всё в миг порушилось, и ему пришлось начинать с чистого листа.

День совсем не задался, и полковник был уверен, что хуже уже некуда. А потом он вспомнил о том, каково сейчас жене Боруска Евгена, и пришёл к выводу, что сегодня ещё легко отделался.