Текст книги "Gears of War #4. Распад Коалиции"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 43 страниц)

– «Детали мы можем проработать и позже», – сказал Майклсон. Всё же он был прирождённым дипломатом. – «В итоге мы определились, что нам надо будет заселить все обнаруженные города на материке, покинув Вектес на кораблях. Надо начинать прямо сейчас, первым делом разделяя народ по местам их расселения. Полагаю, Ройстон, у тебя и на этот случай уже есть план?»

– «Да, не спал ночами, составляя его, чтобы вам крепче спалось», – ответил Шарль. Он всегда готовился к любой ситуации. – «Конечно, у меня есть план, как и всегда».

– «И последний момент», – сказал Хоффман. – «Он не имеет отношения к нашим насущным проблемам, но всё же важен для меня. Когда мы покинем остров, у КОГ больше не будет столицы и структуры управления. Ни один из городов не станет центральным. Возможно, нам придётся принять тот факт, что КОГ перестанет существовать, как государство».

Выражение лица майора Рэйда поразительным образом выдало все его мысли в этот момент. На нём читалась почти что сожаление от принятия такого решения. Хоффман решил, что майор был единственным из присутствовавших на собрании, кто до последнего считал, что КОГ по-прежнему существует.

“Да, всё так и есть. От государства остался один лишь городской совет Джасинто”, – пронеслось в голове у полковника.

– «В общем, решено, да, господа?» – подытожил он. – «Немедленно приступаем к исполнению плана эвакуации с дальнейшим разделением на десять поселений, в каждом из которых будут размещены войска для обороны, а затем выдвигаемся к юго-восточному побережью Тируса под охраной кораблей. Все согласны?»

Все пробормотали слова согласия кроме Треску.

– «Думаю, настал тот момент, когда пора сказать, что был рад знакомству с вами», – сказал он. – «Но мы дождёмся того момента, как вы покинете остров, чтобы отплыть всем вместе. А пока что я сделаю всё для того, чтобы мы не прекращали процесс добычи имульсии до последнего».

Как и в случае его мятежа против Прескотта, Хоффману это решение принесло почти что душевное облегчение. Опираясь на стену, он уставился в окно, повернувшись спиной ко всем выходившим из зала переговоров. Задержавшийся Майклсон положил ему руку на плечо.

– «Я не стану давить на тебя», – начал он. – «Но теперь это морская операция, а, значит, все солдаты, размещённые на борту “Правителя”, перейдут в статус морской пехоты. Если захочешь отправиться к Кузнецким Вратам, то не считай, что бросаешь тут меня одного».

Хоффман попытался вообразить себе те заботы, о которых ему придётся переживать на борту авианосца. А затем, представив себя в совершенно ином антураже Кузнецких Врат, полковник задумался, о чём же ему там волноваться надо будет.

“Пелруанцы никогда не сталкивались с червями. Мы пустили по пизде весь их остров и перевернули вверх дном весь их привычный жизненный уклад всего лишь за несколько месяцев. Они не смогут сами выжить в Анвегаде. Ну так и что же нам делать? Расселить их в разные города, отобрав последнее, что у них было – их родных и близких? Единственное, что я точно сумею – это спасти хотя бы одну эту группу людей, ведь всё остальное я уже спустил в трубу”, – размышлял Хоффман, желая быть точно уверенным в том, что это сейчас не просто гордость его разум затуманила, внушив веру в то, что лишь он один сумеет удержать Кузнецкие Врата.

– «И, конечно же, я бы хотел оставить на корабле отряд “Дельта”», – сказал Майклсон. – «В отряде быстрого реагирования нам нужны самые опытные бойцы».

– «Хорошо», – ответил Хоффман, изо всех сил постаравшись не выдать, каким же болезненным для него стало это решение. Отряд “Дельта” был его правой рукой. – «Я подыщу добровольцев для гарнизона в Анвегаде».

– «А ещё я и в самом деле считаю, что нам стоит отдать Мирану судно “Тимгад” и позволить его переименовать. Как ты и сказал, ему точно понадобится такой корабль, если он решит осесть в Бранаску».

– «Ну, это тебе решать, так как ты за главного будешь, как только мы с якоря снимемся. Или как вы, моряки, это там называете?»

– «Я бы предпочёл, чтобы гораснийцы выжили и были готовы помочь нам в случае чего, нежели зуб на нас точили. Мир теперь держится лишь на доверии между отдельными людьми, а не на сводах правил и международных соглашениях».

– «Ты не против, если я систему наведения “Молота” оставлю себе? Я знаю, что ей уже кранты, но мне будет куда спокойнее, если она будет храниться у меня, и ни одна мразь не сможет отобрать её и против нас же самих потом использовать».

– «Да, пожалуйста».

– «Чёрт, может вся эта управленческая херня и впрямь проще, чем я предполагал».

Майклсон всегда выделялся своим умом, был прирождённым политиком, и наконец-то настало его время взять бразды правления в свои руки. Хоффману тоже придётся постоять у руля, но это уже будет где-то далеко отсюда. Светящиеся могли появиться где угодно, так что не существовало таких мест, куда они не прорвались бы. Но полковник понимал, что сможет защитить Кузнецкие Врата от других угроз, например, от тысяч “бродяг”, которые до сих пор кочевали по материку.

“Как там Берни обычно говорит? «Не оборачивайся»”.

– «Надеюсь получать от вас оперативные сводки по текущей ситуации как минимум раз в неделю», – сказал Хоффман, решив, что, если он прямо сейчас с этим всем не покончит, то непременно расплачется. А виной всему, несомненно, была старческая сентиментальность. Вся его жизнь состояла из внезапных грубых разрывов привычного уклада, но ни разу они не вызывали у него подобных эмоций. – «Неужели я подвёл всех, Квентин? Может, я и правда всё проебал, понаделав кучу глупостей?»

– «Ну, несмотря на все беды, мы всё ещё живы, так что я бы сказал, что ты всегда выбирал верный вариант», – ответил Майклсон. – «Чёрт, как же я буду скучать по тебе, старый ты дуралей. Ты мне теперь просто обязан помочь прикончить те запасы рома, прежде чем мы покинем остров».

– «Даже не сомневайся», – усмехнулся Хоффман. Дождавшись, пока шаги Майклсона стихнут на нижнем этаже, полковник сделал несколько глубоких вздохов, прежде чем выдвинуться в боевой информационный центр. По пути туда он услышал шум, как будто кто-то уже принялся из здания мебель выносить, стуча ножками шкафов и столов по полу. Зайдя в комнату, Хоффман обнаружил там одного лишь Матьесона, но тот уже не сидел на своём кресле-каталке, а ходил. Несколько минут полковник просто не мог оторвать глаз от этого зрелища. Он и понятия не имел, что Бэрд настолько преуспел в своей задумке.

– «Ну, что скажете, сэр?» – опираясь на костыли, Матьесон с лязгом прошагал по дощатому полу и плюхнулся в кресло. – «Разве не чудо?»

Он снова мог ходить. Со стороны, конечно, было видно, что он от боли уже замертво упасть готов, но всё же с грехом пополам мог ходить.

– «Сынок, должно быть, боль просто дикая?» – спросил Хоффман.

– «Ещё какая», – поморщился Матьесон. – «Никому бы такой боли испытать не пожелал. Но я ведь снова ходить могу, так ведь? Бэрд и его гораснийские друзья и в самом деле сумели меня на ноги поднять».

– «Да, они справились с задачей», – Хоффман похлопал его по спине. – «Чёрт подери, Доннельд, глядя на тебя, даже такой старый хрыч, как я, сумел обрести хоть какую-то надежду».

– «Значит, мы покидаем остров, сэр?»

– «Так и есть. Врать не стану, приятного в таком переезде будет немного. Но этим уродам нас всех не перебить».

– «Ну, лишь бы я ходить смог», – ответил Матьесон, усевшись поудобнее в своём кресле. Улыбнувшись, он будто бы ненадолго сумел отстраниться от всего того, что творилось снаружи. День и впрямь не задался: число жертв было просто чудовищным, а принимать решения было тяжело, как никогда раньше. Но сейчас перед полковником сидел человек, у которого в жизни началась новая веха, которую Хоффман считал недостижимой. И всё это лишь благодаря необъяснимой дружбе между теми, кто в жизни не стал бы сотрудничать в иных условиях. Бросив один лишь взгляд на лицо паренька, Хоффман тут же обрёл спокойствие и уверенность. Он понял, что каждый может приспособиться. И каждый может выжить, и не важно, будет ли полковник рядом, чтобы помочь, да и будет ли КОГ ещё существовать.

ГЛАВА 22

«Забавно, как мы одних и тех же людей воспринимаем по-разному. Хоффман терпеть не мог Адама Феникса, да и до сих пор не может. Он считал того надменно взиравшей с высоты своего богатства лабораторной крысой, которую вообще не стоило допускать к решению военных вопросов. Но служившая с ним майор Штрауд рассказывала мне, что Адам был солдат что надо, один из лучших. К тому же, ему ведь и впрямь удалось остановить Маятниковые войны, так ведь? Если бы он не пригрозил “инди” стереть их с лица планеты “Молотом Зари”, то те ведь никогда бы не сдались и не остановились».

(Берни Матаки во время обсуждения дальнейших перспектив

с Дрю Росси в сержантской столовой, военно-морская база “Вектес”)

БОЕВОЙ КОРАБЛЬ “ПРАВИТЕЛЬ”, ВОЕННО-МОРСКАЯ БАЗА “ВЕКТЕС”. КОНЕЦ МЕСЯЦА ЦВЕТЕНИЯ, СПУСТЯ 15 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.

Там, где когда-то стояли ряды вертолётов со сложенными лопастями, пристёгнутые цепями за шасси к палубе, теперь громоздились горы ящиков. Длинным рядам расставленных абы как ящиков, простиравшихся до палубного авиационного подъёмника, каким-то образом даже удавалось выглядеть так, будто бы их расположили в строгом порядке. Берни протиснулась через щель между ящиками, молясь, чтобы швартовочные ремни, удерживавшие всю эту гору, не лопнули, иначе армейская карьера Матаки завершится записью о том, что её задавил насмерть упавший ящик с провиантом. Берни ненадолго остановилась, чтобы прочесть надписи о содержимом, нанесённые через трафарет на боковые стенки ящиков. Там была квашеная капуста, засоленная свинина, сушёная говядина, консервы с растёртым в порошок мясом и растопленным жиром, засушенные фрукты и овощи, маринованный огурцы и галеты. Рацион КОГ внезапно откатился на несколько столетий назад к тому периоду, который Майклсон обычно называл “дни деревянного флота”.

“Да, наш харизматичный капитан любит действовать не по инструкции, а по интуиции. Мир рушится вокруг, а он сидит себе на палубе бака, или как там эта хуйня у них в носовой части называется, смеясь прямо в лицо шторму и крича светлякам, что он готов к бою”, – думала Берни. Она вовсе не была удивлена тому, что команда Майклсона за ним бы хоть на край света отправилась. Было в нём что-то от майора Штрауд: вот эта яркая светлая уверенность в том, что он победит, и неважно, насколько всё плохо. Берни надеялась, что и Хоффман сумеет такой же настрой себе перенять.

– «Леди Бумер», – раздался голос из-за ряда ящиков. – «Вы ведь знаете, что я не из тех, кто на жизнь жалуется, но не соизволите ли рассказать мне, что я, чёрт подери, должен с этим делать?»

Коул, которому в спину светила лампа на переборке, вертел в руках какие-то прямоугольные предметы размером с колоду карт.

– «Это такое печенье для моряков», – ответила Берни. – «Называется “галеты”. Можно хранить вечно».

– «Его вообще есть надо, или пробоины в корпусе им заделывать?»

– «Размочи в воде и ешь, как кашу. Можно покрошить в похлёбку, чтобы погуще была. Или забить им какого-нибудь хищника до смерти. В умелых руках это страшное оружие. Если очень повезёт, то даже найдёшь в них червячков».

Коул протянул ей пачку с галетами. Гражданские работали сутки напролёт, производя такие тысячами. Вся база превратилась в огромный пищекомбинат, да ещё и какой-то шутник выбил на боку именно этой пачки надпись “Катись к хуям, Прескотт”.

– «Ну, думаю, подожду, пока червячки сами изнутри их не покрошат», – сказал Коул. Выглядел он вовсе не так жизнерадостно, как обычно. – «Или попрошу Диззи, чтобы он раздавил их под колёсами “Бетти”».

– «Ты как, нормально?»

– «Нет, по правде говоря, не особо».

– «Поделишься причиной со старым боевым товарищем?»

– «Я слышал про Кузнецкие Врата. Пелруанцы только и говорят о том, что им теперь стало гораздо спокойнее от того, что Хоффман там за ними приглядывать будет».

Берни пыталась обмануть саму себя, что ещё окончательно не решила ехать туда, чтобы пока что не сообщать об этом членам отряда “Дельта”, но всё же понимала, что просто проходит через тяжёлую стадию отрицания. Конечно, она поедет с Хоффманом, как вообще можно было думать об обратном? Но сердце Берни всё равно разрывалось от тоски. Она уже было задумалась, а не сказать ли Коулу о том, что у неё вообще-то была возможность отговорить Хоффмана от переезда в Кузнецкие Врата, но ситуация и так была непростая, и любая неосторожная фраза сейчас могла бы заставить её задуматься о перемене решения.

– «Он бы и без меня справился», – ответила Берни. – «Но я всё же хочу, чтобы он жил нормально, а не справлялся».

– «Мы будем по вас скучать», – приобняв Берни за плечо, Коул зашагал с ней по палубе. – «Ну, это и так понятно, да? Так что вам придётся связываться с нами по рации и напоминать, чтобы мы за ушами мыть не забывали».

– «Обязательно буду».

Первой фразой, которую Берни услышала от Коула при знакомстве, была: «Вот это у вас рукопожатие! Леди, да у вас сил, как у бумера! Люблю это в женщинах». Вот так к ней и пристало это прозвище – “Леди Бумер”. Даже оставив отряд “Дельта”, такие мелочи всё равно оставались с ней навсегда. Оглядываясь назад, Берни поняла, что покидать Галанги было куда проще.

– «Пойдём», – сказала она. – «Надо ещё на ферму съездить, хотя совершенно не хочется».

– «Мы тут с Бэрдом подумали и решили, что надо тебе помочь».

– «Там приятного мало будет, Коул».

– «Вот именно поэтому и надо идти с тобой».

Взобравшись по лестнице на верхнюю палубу, Коул и Берни встретили ждущего их там Бэрда. Тот сидел на сходнях, держа в руках маленькую стеклянную баночку. Пёс Мак сидел у его ног, уставившись на Бэрда так, словно бы тот был самым интересным человеком на свете.

– «Ну да, ты бы такое съел, да ведь?» – говорил ему Бэрд. – «Но ты ведь и жопу себе лижешь, так что тебе-то откуда в таких вещах разбираться?»

– «Опять над ребёнком моим издеваешься?» – спросила Берни.

– «По твоему рецепту приготовили, да?» – Бэрд сунул банку под нос Берни.

– «Да это просто высушенное мясо, законсервированное в жире».

– «Бабуля, я когда смываю после себя, в унитазе и то вещи поприличнее плавают».

– «Давай покажу, как его использовать», – предложила Берни. – «Когда будешь подыхать от голода где-нибудь, ещё поблагодаришь меня».

– «Не будет он никого благодарить, если ему придётся эту дрянь на галеты намазывать», – буркнул Коул.

Бэрд зацепил кончиком ножа кусочек мяса из баночки и со шлепком бросил его на палубу прямо перед Маком. Пёс, набросившись на угощение, тут же всё съел и посмотрел на Бэрда таким взглядом, в котором явно читалась просьба дать ещё. Для Бэрда была вовсе нетипична такая забота о Маке, поэтому Берни приготовилась к тому, что он сильно опечалится, узнав, что она собралась ехать в Кузнецкие Врата вместо того, чтобы остаться в основном составе отряда быстрого реагирования на борту “Правителя”. Рано или поздно всё равно бы пришлось об этом всем объявить.

“Ну, я сама напросилась. Нельзя так сблизиться с людьми, а потом просто уйти и думать, что этим их не подвела. Может, Росси бы и сам справился с командованием Анвегадом… Может быть…” – размышляла Берни, ведь мечты эти были слишком заманчивы. Она ведь всё ещё думала о сохранении структуры управления и правительства, хотя ведь сама прекрасно понимала, что КОГ канет в лету, как только они покинут Вектес. Так всё и должно было быть. Жителям поселений надо было понять, что они остались сами по себе в этом шатком союзе взаимопомощи. Точно так же, как и все эти “бродяги” на материке.

В итоге Берни всё же не удалось избежать её самого страшного кошмара. Больше всего на свете она ненавидела и боялась того, что они превратятся в “бродяг”, в этих диких варваров, которым неведомы порядок и дисциплина. Но даже если КОГ и распадётся, она всё равно отправится к Кузнецким Вратам, будто бы ничего и не было.

– «Ладно, пойдём», – сказал Бэрд. – «Нам ведь ещё в меткости стрельбы на коровах потренировать надо будет».

Вздохнув, Коул отвесил другу лёгкий подзатыльник, а затем они спустились по сходням на причал. Да, именно этим сейчас им и придётся заняться – решить вопрос с коровами. Берни не видела смысла пытаться обелить свои поступки в глазах окружающих. Скотом надо было заняться ещё пару недель назад, и вот наконец-то у неё дошли руки до этой проблемы. Берни просто не могла переложить это дело на плечи бедных фермеров. Нет ничего хуже, чем забить своё же здоровое стадо. Берни успокаивала лишь мысль о том, что если бы они бросили животных тут, не став забирать их с собой на корабли, то они или в Светящихся бы превратились, или же подорвались на полипах. Ну, либо просто передохли от голода, когда все пастбища оказались бы отравлены той заразой, что распространяли стебли. Берни просто спасала их от медленной смерти.

“И мы тоже не умрём. Только не сейчас”, – пронеслось у неё в голове. Когда они дошли до основных ворот базы, мимо них медленно протарахтел ещё один грузовик с открытым кузовом, в котором лежали трупы коров, овец и даже пары оленей. Берни вспомнила о репортажах по телевизору из своего детства, которые с беспокойством смотрел её отец. На чёрно-белом экране показывали кадры с массовыми захоронениями скота по всему острову Кайя, погибшего из-за бушевавшей тогда эпидемии среди животных. Вид трупов животных, наваленных в кучу с торчавшими во все стороны ногами, напомнил Берни о тех временах, когда её пугали даже те вещи, сути которых она ещё не понимала тогда. Единственное, что ей тогда было ясно – это то, что взрослые сами напуганы, потому что не могут справиться с этой бедой. Вот и маленькая Берни боялась вместе с ними, потому что в её понимании взрослые могли решить любые проблемы.

“Да уж… До сих пор никто ничего решить не может. А я всего лишь напуганный шестидесятилетний ребёнок”.

На Вектесе проживало куда больше домашних животных, чем требовалось населявшим его людям. Когда на остров прибыли беженцы из Джасинто, такое обилие пришлось весьма кстати, но теперь же это превратилось в проблему, решать которую придётся самыми жёсткими способами.

– «А что насчёт свиней?» – спросил Бэрд, забравшись в “Тяжеловоз” и заведя двигатель. Мак запрыгнул на заднее сиденье к Коулу, положив морду на плечо Бэрда, ставшего теперь его новым лучшим другом.

– «Свиньи куда более ценны», – ответила Берни. – «Их даже дрессировать можно. Они на самом деле очень умные».

– «Они годятся только для завтрака».

– «О, наконец-то пробудился тот самый бездушный Блондинчик, которого мы все знаем и любим».

– «Ага, а вот Клейтон Кармайн всё ходит вокруг них и бормочет себе под нос что-то про бекон. Вот пойди и ему о бездушности нотации почитай», – ответил Бэрд. Он сегодня вёл себя максимально бестактно, что было верным знаком того, что он расстроен. – «Да ладно, что там сложного такого? Сядем на забор да и будем себе отстреливать их по одному?»

– «Блондинчик, они тогда сразу запаникуют. Будем заводить их в сарай по одному, давать какой-нибудь корм, чтобы отвлечь, а затем выстрелим вот сюда в упор», – Берни постучала себя по центру лба. – «Если бы у меня были рога, то стрелять надо было бы между ними и глазами».

– «Только у тебя глаза тогда должны быть по бокам».

– «Ну да, ты меня понял».

Бэрд умолк на какое-то время. Коул разговаривал с Маком о том, как они могли бы зарабатывать деньги на собачьих бегах, и пёс ему, кажется, как-то отвечал. Они ехали к фермам Мерриса и Джонти, куда согнали весь скот, не принятый к транспортировке на корабли. По крайней мере, бедняга Джонти не увидит, как его стадо умерщвляют. До фермы было ехать ещё километр, но Берни уже отсюда слышала внезапные одиночные выстрелы.

– «Ну, значит, ты любому ничего не подозревающему животному в горах Кашкури мозги выбить сможешь, да?» – сказал Бэрд, не глядя на неё. – «У тебя всё ещё осталась та шапка для снайперов, которую я отдал тебе в Порт-Феррелле?»

– «Конечно, я и тесак червей до сих пор храню», – ответила Берни. Бэрд вновь обнажил перед ней ту сторону своего характера, которую она лишь недавно в нём разглядела. Он оказался в целом вполне достойным человеком, который никогда не отказывал друзьям в нужных им вещах. – «Я с ними никогда не расстаюсь, они для меня много значат».

Берни тут же подумала, что зря сказала такое Бэрду. Фраза вышла слишком открытой и эмоциональной.

– «Ну да, понимаю», – сказал Бэрд, вновь напустив на себя показное бахвальство. – «Если Хоффман хочет лететь туда, то ты должна быть с ним. Я к тому, что в свои-то годы ты уже вряд ли найдёшь кого-то, желающего перепихнуться с тобой, так ведь? К тому же ты его вон как выдрессировала, к туалету приучила. Зачем всё с нуля начинать?»

– «Дэймон, деточка моя, тебе сейчас жопу надерут…» – пробормотал Коул.

Берни решила послать всё к чёрту и высказать накипевшее, ведь другого шанса может просто не быть. Те моменты, когда она предпочитала промолчать, теперь будут преследовать её до конца жизни.

– «Да всё нормально, Коул», – ответила Берни, сама удивившись тому, насколько спокойно она это произнесла. – «Блондинчик, я же свою семью покидаю. Это люди, которых я люблю. И да, даже ты в их числе. Я прекрасно понимаю, как же я буду по всем скучать, и как всё это болезненно пройдёт для меня, но и в то же время я знаю, как мне будет не хватать Вика. К тому же… Не хочу, чтобы он забросил свою задумку отправиться к Кузнецким Вратам из-за меня, а потом мучился от чувства вины. Я лишь мечтаю, чтобы он понял, что иногда надо сказать самому себе: “Я сделал всё, что мог, и отдал себя всего этому делу, а теперь знаете что? Хватит с меня”. Может, во всей этой херне кто-то другой виноват, а может, никто вообще не виноват, но на нём уж точно вины никакой не лежит».

– «Знаешь, всё у меня в жизни было нормально, пока мне было на всех плевать», – Бэрд сжал руки на руле так, что костяшки пальцев побелели. – «Вот именно это и случается, когда из дикого животного вроде меня пытаешься сделать домашнего питомца, вместо того, чтобы выставить жить на задний двор. Вы просто взяли и превратили меня в кого-то, кто стал переживать за других и чувствовать их боль».

Именно таков и был настоящий Бэрд внутри: совершенно не стесняющийся внезапно проявить свои истинные чувства. Берни стало не по себе, но не столько из-за того, что Бэрд был прав, а потому что он рискнул сбросить с себя маску бессердечной сволочи.

– «Прости меня», – сказала она, мысленно извинившись и перед майором Штрауд, что не сможет больше приглядывать за Аней. Хотя та в последнее время вполне могла постоять за себя сама. – «Но это же совсем ненадолго, до тех пор, пока мы достаточно не окрепнем. Может быть, год».

Может, так всё и будет. Берни и понятия не имела, но и назвать такое предположение беспочвенным тоже не могла.

– «К тому же мы будем по радио связываться», – сказал Бэрд таким тоном, будто бы ему самому от этого полегчало. – «Тебе же придётся кому-то жаловаться на то, что Хоффман после себя в сиденье унитаза не опускает на место».

– «Ещё как придётся», – ответила Берни.

Сэб Эдлар стоял с раскрытой двустволкой в руках возле одного из своих хлевов для скота, явно переводя дух. Берни вылезла из автомобиля, и, подходя к Сэбу, услышала ещё один выстрел, от внезапности которого аж вздрогнула, хотя с ней ни разу такого не было за двадцать с лишним лет фронтовой службы.

– «Сэб, мы тут сами дальше разберёмся», – сказала она.

– «Спасибо. Мне бы не помешало сейчас передохнуть», – ответил Сэб, бросив взгляд на загоны для скота, расположенные на другом конце поля. Берни заметила там нескольких крупных белых коров Сэба пелруанской породы, а также ещё чьё-то молочное стадо небольших коров со светло-коричневой шкурой и тёмными носами. Помимо них там ещё паслось небольшое стадо чёрных волов. Берни уже было показалось, что вовсе необязательно забивать всё стадо, а потом она заметила, как недалеко от фермы на линии горизонта за стадом среди деревьев возвышаются стебли, и это мигом вернуло её с небес на землю.

– «Ладно, иди уже», – сказала она, похлопав Сэба по плечу. Бэрд с Коулом приоткрыли двери хлева, чтобы заглянуть внутрь. Берни тоже посмотрела, что там происходит. Возле противоположных дверей хлева стоял грузовик, в кузов которого сын Сэба Хоуэлл затаскивал тело очередного животного. Ему помогал парень по имени Крэбфет, который раньше был членом экипажа рыболовецкого судна, затопленного Светящимися.

– «Надо сначала от этого тела избавиться, прежде чем за следующим животным идти», – сказал Хоуэлл, взглянув на Бэрда, которого явно считал типичным городским мальчиком, ничего не понимающим в сельской жизни. – «Таковы правила на скотобойне, чтобы не расстраивать животных».

– «Чёрт, а они что, понимают, что с ними сейчас сделают?» – удивлённо спросил Бэрд, повернувшись к Берни.

– «Конечно, понимают», – раздражённо ответила та. Коровы всё понимали так же, как и люди. А теперь и Берни начала понимать, как же животные себя при это чувствовали. – «Виды, которые не осознают надвигающуюся опасность, просто не выживают».

– «Ну теперь понятно, почему это всё так надолго затянулось, раз нам приходится животных по одной особи забивать».

– «Так, просто делай вид, что всё в порядке, и они ничего не заподозрят».

Проверив подсумки с боеприпасами, Берни пошла за очередной коровой, размышляя о том, как же это ужасно – так нерационально избавиться от абсолютно здорового животного. Видимо, выражение её лица полностью отражало все её внутренние переживания, потому что, как только она подвела животное к хлеву, Бэрд остановил её.

– «Я справлюсь», – сказал он. – «Просто заводи их внутрь и иди за следующим».

– «Ага, как же», – закрыл двери Коул. – «Вот завести их туда тяжелее всего как раз, они ведь и лягнуть могут. Не, я пас».

– «Да не буду я там рыдать и по полу кататься», – сказала Берни. – «Я вообще-то коров специально на мясо разводила, не забыл?»

– «Не забыл», – ответил Бэрд. – «Именно поэтому городской мальчик вроде меня, который не понимает чувств животных, да и вообще срать на них хотел, справится с этим, а потом ночью вполне спокойно спать сможет. А ты только и будешь, что переживать о том, что мы потеряли целое семейство коров, из-за этого надои упадут, или как там эта сельскохозяйственная херня у вас называется».

Бэрд и Коул действительно о ней заботились. Хорошие они были ребята. Лишь настоящий солдат мог бы понять, насколько благородным и существенным поступком было предложить даме забить коров вместо неё.

– «Он не подведёт», – заверил Коул Берни.

Бэрд вновь напустил на себя маску бессердечной сволочи, которой Берни давным-давно перестала верить.

– «Не подведу, если только мне нежное мясо со спины достанется», – ответил он, показав большим и указательным пальцем зазор в пять сантиметров. – «Вот такой толщины».

Берни казалось, что её роль в этом спектакле гораздо хуже, чем у остальных. Ведь именно ей и предстояло быть тем предателем, что заведёт животное в хлев, делая вид, что его там хорошо накормят. Пёс Мак, положив голову на передние лапы, укоризненно смотрел на неё. После первых десяти коров лицо Бэрда словно застыло, будто бы он решил не показывать Берни то, что на самом деле чувствовал. Затем Коул сменил его ненадолго. На всё у них ушло четыре часа, пропитанных страданиями. Когда всё закончилось, Бэрд вышел из хлева, роясь в карманах, а затем бросил Маку галеты.

– «Знаешь, Бабуль, думаю, я ещё несколько дней обойдусь без мяса», – сказал он с каким-то отрешённым видом. – «Неудивительно, что из тебя такой хороший снайпер вышел».

– «Это ты просто ещё не проголодался хорошенько», – ответила Берни. – «Пошли, Мак».

Пёс, отошедший от них на несколько метров, свесил голову. Его бока тряслись. Берни подошла к нему.

– «Ты как, милый? Всё нормально?» – спросила она. Пёс не отреагировал, но Берни заметила, как у того из пасти капает слюна.

“Господи, нет. Только не Мак. Пожалуйста, только не Мак. Не забирайте его у меня”, – пронеслось в голове у Берни. Она потянулась к пистолету, одновременно выискивая уже знакомое свечение в его слюне и думая о том, сможет ли на самом деле выстрелить в него.

– «Леди Бумер, вы что творите?!» – воскликнул Коул.

– «Твою мать!» – выругался Бэрд. – «Берни, отходи назад сейчас же».

Затем плечи пса дёрнулись, после чего он издал нечто похожее на кашель заядлого курильщика, выплюнув к её ногам кусок печенья.

– «Вот же маленький жадный дуралей», – сказала Берни, облегчённо обняв и потрепав пса. – «Я же чуть быть не пристрелила тебя. Еду же разжёвывать надо, прежде чем глотать».

– «Гадость какая», – лицо Бэрда скорчилось в гримасе отвращения. Но пёс вовсе не собирался просто так сдаться и оставить печенье на земле. Настояв на том, чтобы сесть спереди, Мак продолжил с громким хрустом жевать печенье.

– «Сами за руль садитесь», – сказал Коул Берни. – «А мы и сзади посидим, потому что я прекрасно знаю, что сейчас опять начнётся».

На полпути к военно-морской базе Мак решил, что ему всё же совершенно не нравятся галеты. Он вновь выплюнул её прямо на колено Берни. Печенье было почти что целым.

– «Ох, Мак, вот люблю я тебя, но временами ты ведёшь себя просто отвратительно», – сказала она. – «Хочешь, я передам твою жалобу нашим поварам?»

Несмотря на то, что печенье немного размокло от собачьей слюны, на нём всё ещё виднелась выбитая надпись. Видимо, гражданские, занятые на производстве галет, были на самом деле злы, раз уж находили время выцарапывать гневные протесты на тесте. На этом печенье было выбито: “Прескотт – трус”. Берни пришла к выводу, что смотрела бы в будущее куда увереннее, если бы председатель на самом деле был трусом. Но вместо этого она лишь задумалась о том, какую же храбрость надо было иметь этому всеми нелюбимому человеку, чтобы оставить свой отчаявшийся народ и отправиться по своим делам.

ГРУЗОВИК С КАПСУЛАМИ-БУРАМИ “БЕТТИ”, В ПЯТИ КИЛОМЕТРАХ К ЮГУ ОТ МЕСТА ДОБЫЧИ ИМУЛЬСИИ. НЕДЕЛЮ СПУСТЯ.

Сэм уставилась в боковое окно “Бетти”, прижав к себе винтовку “Лансер” обеими руками.

– «Я слышала, отряд Росси вызвался добровольцами на отправку в Кузнецкие Врата. Все до единого».

– «Ну, они ведь крепко подружились с народом в Пелруане», – ответил Диззи, подмигнув Сэм. Он вовсе не собирался вдаваться во все пикантные подробности, ведь его дочери сидели с ними в кабине. – «Как по мне, так это даже хорошо».

– «А я ведь к ним всем так привыкла. А через несколько дней они все исчезнут», – вздохнула Сэм. Солдаты КОГ, не проведя и года на острове, быстро подружились со всеми, а теперь держались за эти отношения крепче, чем когда-либо.