Текст книги "Gears of War #5. “Глыба”"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 44 страниц)

– «Мне надо кое-что тебе рассказать», – сказал Адам.

– «Попозже расскажете», – ответил Нэвил, запирая за собой дверь. Необходимости в этом не было, и доктор сделал это скорее в силу привычки. Адам шагал по коридору перед ним, постоянно оборачиваясь, чем задерживал их продвижение. – «Нам надо добраться до точки сбора».

– «Мне и впрямь нужно с тобой кое-чем поделиться».

– «Не сбавляйте шаг».

– «Чёрт тебя подери, Нэвил, это важно!»

– «Мы что, забыли что-то забрать с собой?»

– «Нет, но…»

– «Тогда обсудим это, когда покинем здание».

Адам умолк, поняв, что сейчас поговорить не выйдет. Они оба ускорили шаг, а затем и вообще перешли на лёгкий бег, но Нэвил был уверен в том, что они не рванут в панике со всех ног, ведь такие эвакуации проходили уже не раз. Их отдел всегда возвращался в здание, когда сирену отключали. Но пока что им надо было добраться до транспорта, который отвезёт их в восточную часть Эфиры, прямо в Джасинто, под которым располагалась основная несокрушимая часть гранитной плиты, уходившей в море.

Выбравшись из здания, они увидели, как примерно пятьдесят-шестьдесят сотрудников Управления оборонных исследований столпились вокруг здания, передавая друг другу по цепочки коробки с документами, которые складывали в кузова стоявших тут же грузовиков. Тут спасали не только работу всей жизни, а даже труд целых поколений учёных. Адам встал как вкопанный, совершенно поражённый этим зрелищем, хотя обычно он всегда был внимателен и сосредоточен.

“Бедный директор. Из него уже все соки выжали”.

Нэвил взял Адама за локоть, чтобы сдвинуть того с места. Возможно, надо сказать ему какую-нибудь команду, как у военных, чтобы он пришёл в себя.

– «По машинам, сэр!» – крикнул он.

– «Подожди. Мне всё же надо поведать тебе кое о чём. Я о тех документах, о фотографии».

– «Подумаешь, унесли с собой, чтобы дома поработать. Тоже мне, велика беда».

Ухватив Нэвила за руку, Адам отвёл его на несколько метров в сторону от членов эвакуационной команды, которые, казалось, и вовсе не заметили, что их начальник вот-вот с катушек слетит. Нэвил его таким ни разу в жизни не видел. Это был вовсе не тот Адам Феникс, которого он знал всю свою жизнь. Профессор уставился прямо в глаза Нэвила, приблизив своё лицо к нему почти что вплотную и держась за его руку мёртвой хваткой, которую вовсе и не думал ослаблять.

– «Ты говорил, что нашёл снимок какой-то».

– «Адам, вы меня пугаете…»

– «Что за снимок? Отвечай, что за снимок?!»

Нэвил сунул его под обложку своей рабочей папки, зафиксировав скрепкой. Судя по всему, грузовики ещё не скоро тронутся, так что, возможно, лучше было бы успокоить Адама, выполнив его просьбу, чем устраивать тут ссору.

– «Вот он. Тут видна какая-то прорывная дыра. На самом снимке даты нет, но его сделали ещё за несколько лет до “Дня-П”. Видите здание на заднем плане? Его снесли ещё во время Маятниковых войн. Вообще в голове не укладывается, как это…»

Взяв снимок у него из рук, Адам уставился на него таким полных мучений взглядом, будто бы это была фотография какого-то его умершего родственника, а затем потёр переносицу кончиками пальцев. Так он обычно выражал своё глубочайшее разочарование. Нэвил неоднократно видел этот жест у профессора, когда испытания “Молота” шли наперекосяк, и Адам впадал в отчаяние от мысли о том, что так никогда и не сможет правильно настроить ретранслятор.

– «Я работал над одной вещью», – сказал профессор. – «И мне срочно надо рассказать об этом кому-нибудь. Вернее, не кому-нибудь, а именно тебе».

У Нэвила сердце в пятки ушло. Вот оно, то самое чудо, случившееся в последний момент. У профессора был готов какой-то великолепный план или устройство, которое наконец-то поможет им победить червей. В конце концов, перед ним ведь стоял сам Адам Феникс. Сердце Нэвила забилось быстрее от какого-то причудливого чувства восхищения и облегчения.

– «Чёрт, вы прям едва успели в последний момент, сэр…»

– «Я знал обо всём», – перебил его Адам.

– «О чём знали?»

– «О Саранче. Это я их нашёл. Я знал об их существовании», – ответил Адам. Несмотря на всю безупречную прямоту фраз профессора, Нэвил вообще ничего не понял, так что он решил, что неправильно их расслышал.

– «Я пытался уговорить их не вылезать на поверхность, старался остановить их. Ты и понятия не имеешь, Нэвил, что же там творится внизу, и даже представить себе не можешь, что именно заставило червей напасть на нас», – умолкнув, Адам, казалось, ждал реакции Нэвила, но тот лишь оглянулся по сторонам, полагая, что на них сейчас все присутствующие уставились. Но люди были слишком заняты процедурой эвакуации. – «Господи боже, Нэвил, да ты меня вообще хоть слушаешь? Я знал о существовании Саранчи ещё за пять лет до “Дня-П” и считал, что смогу избежать массовой гибели человечества, если найду решение их проблемы с помощью науки».

Нет, Нэвил всё же правильно расслышал слова профессора, всё до последней буквы, но ровным счётом ничего на это не мог ответить. Его мозг просто не мог выдать ни единого разумного предложения.

“Он всё знал. Он всё знал!”

– «Нэвил, нам всё равно было не победить их, даже если бы мы и знали об их наступлении».

“Мой начальник всё знал. А я ведь доверял этому человеку. Ему и председатель же доверял!”

– «Нэвил, ну скажи хоть что-нибудь!»

“Нет, это невозможно. Зачем ему так поступать? Зачем скрывать такое ото всех?”

– «Да боже мой, ты хоть понимаешь, что я тебе только что сказал?!» – Адам тряхнул его за плечо. – «Я никому об этом никогда вообще не рассказывал, даже Маркусу. Я просто не мог… Прости меня, Нэвил, пожалуйста. Но я знаю, что всё ещё могу остановить этот кошмар».

У Нэвила перед глазами стояло лицо Эмиля, смотревшего выпуск новостей, в котором показывали весь тот ужас и хаос, начавшийся во время атаки Саранчи. Брат сказал, что он обязательно с этим разберётся, и записался в армию на следующий день. По его рассказам, он простоял в очереди на призывной пункт целых три часа из-за всего того количества добровольцев, которые хотели дать отпор врагу.

И вот теперь Эмиль лежал в гробу. Нэвил гордился тем, что всегда умел трезво взглянуть на ситуацию. Будучи физиком, он без труда мог представить себе как глобальные процессы во вселенной, так и движения субатомных частиц. Но сейчас доктору оставалось лишь, уставившись на Адама, пытаться собрать все свои случайные, короткие и разрозненные мысли в единое целое. Это всё равно, что пытаться склеить обратно разбитую бесценную вазу, но не уметь складывать кусочки один к другому. Нэвил не мог смириться с тем, какое же чудовищное преступление совершил стоявший перед ним человек, которого когда-то все считали героем. Тот знал, что черви нападут на людей, но никому ничего не сказал. Но сложить мелкие части оказалось куда проще: перед ним стояли его погибший брат и человек, которого он уважал и почитал. Нэвил почувствовал, как его за горло схватила безмолвная глухая боль.

“Это ты во всём виноват, Адам. Ты ведь мог спасти нас, предатель. Лживый поганый предатель, блядь”.

Нэвил отошёл в сторону, потому что просто не знал, что ещё ему сделать, так что ноги приняли решение за него. Адам вновь подошёл к нему, попытавшись развернуть лицом к себе. Вот теперь на них уже точно все смотрели, но Нэвилу уже было наплевать. Ему очень хотелось наорать на профессора, но из-за охватившей его слабости от пережитого шока он просто не смог. Горло будто бы рукой кто-то сдавил, отчего Нэвила теперь уже на самом деле затошнило.

– «Клянусь, я всё исправлю», – говорил ему Адам. – «Просто дай мне шанс».

Вдруг Нэвил почувствовал, как хватка на горле ослабла, и из него вырвался сдавленный всхлип.

– «А мне-то что делать?! Сволочь, зачем ты мне всё это рассказал?!»

– «Нэвил, я сейчас собираюсь вернуться домой, чтобы забрать кое-что из моей лаборатории. Я обязательно пойду к Прескотту, но сначала мне нужно попасть домой».

Несколько мгновений Адам сверлил Нэвила взглядом, будто бы ожидая какого-то ответа, а затем, развернувшись, направился к выходу из комплекса. Нэвил понятия не имел, что ему делать дальше. Краем глаза он заметил, как к нему подошёл Горди.

– «Всё нормально, доктор Эстром?» – охранник буквально нависал над Нэвилом. – «Куда это профессор Феникс собрался?»

Нэвил, будучи не в силах рассказать всё Горди, попытался уложить в голове все эти ужасные моменты. Он даже не был уверен, что правильно понял Адама, или что весь их разговор не был просто галлюцинацией. Но выражение лица Горди убедило его, что всё это только что было взаправду, однако Нэвил не решился перекладывать ношу таких знаний ещё и на плечи охранника. Та часть его разума, что ещё могла рационально мыслить, уже принялась обдумывать причины такого поступка Адама, но в то же время подпитываемый целым ворохом эмоций страха, горечи и тяжёлых воспоминаний внутренний голос доктора вопил, что его брат погиб, а профессор держал существование червей в тайне ото всех. Поначалу Нэвилу даже казалось, что он и понятия не имеет, как поступить со всеми этими знаниями, но это было вовсе не так. Надо было просто всё хорошо обдумать, ведь повернуть время вспять и избежать этого кошмара уже не удастся. В отличие от Адама, Нэвил понимал, что не посмеет хранить подобное в секрете.

– «Ему что-то там из дома надо забрать», – дрожащим голосом сказал доктор. Казалось, Горди такой ответ вовсе не убедил. – «Пойдём, нам пора. Он догонит нас в Джасинто».

ГЛАВА 3

«Люди разобщены, и именно поэтому мы в итоге и сумеем одержать верх над ними».

(Королева Саранчи Мирра о слабостях людей.)

ОФИС ДОСТОПОЧТЕННОГО РИЧАРДА ПРЕСКОТТА, ДОМ ПРАВИТЕЛЕЙ, ЭФИРА. МЕСЯЦ МОРОЗОВ, СПУСТЯ 10 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.

Ричарду Прескотту и раньше доводилось стоять у окна своего кабинета, разглядывая открывавшийся ему вид, столь же глубоко осознавая неизбежность грядущего.

“Ты всё знал уже тогда”.

Он помнил всё, словно это было вчера, как будто его разум ещё тогда понял, что тут что-то не так, и запрятал все эти воспоминания, чтобы проанализировать их позже. И, как это обычно и бывает, вспоминая слова предателя, Прескотт лишь сейчас понял их истинное значение, отчего у него всё внутри похолодело. Председатель вновь вернулся к мыслям о собрании, которое прошло в этой комнате девять лет назад, когда Саранча уже готовилась окончательно добить остатки человечества. Тогда в его кабинете собрались Адам Феникс и главы штаба обороны, а на повестке дня стоял вопрос о целесообразности залпа из “Молота Зари” по городам Сэры в качестве крайней меры. Применение этого оружия должно было остановить наступление Саранчи, но при этом погибли бы миллиарды людей. Удары надо было нанести точечно и стремительно, чтобы застать Саранчу врасплох, но большая часть населения Сэры в жизни не сумеет вовремя добраться до единственного убежища на плоскогорье Эфиры.

“Но ты всё знал уже тогда, Адам, не один год прожив с этими знаниями”.

Адам Феникс выступил тогда против применения “Молота Зари”. Несмотря на то, что профессор сам разработал это оружие, созданное как крайнее средство сдерживания на случай глобальной войны, он не хотел применять его. Прескотт тогда задал ему вопрос, есть ли у профессора какое-нибудь иное предложение, но лишь сейчас понял истинный смысл его ответа. Для председателя теперь каждое слово из той его фразы несло в себе совершенно иной, шокирующий смысл.

“«Если бы у нас было больше времени… То мы могли бы остановить их другим способом»”.

Да, именно так Феникс и ответил. Тогда эта фраза прозвучала, будто бы профессор просто пытался найти куда менее разрушительные способы уничтожить противника, безо всяких скрытых смыслов. И хоть Адаму вовсе и не свойственна была подобная нерешительность, но его реакцию вполне можно было понять. Не каждый день правительство принимает решение спалить в труху всё население планеты, чтобы победить в войне.

“Но ты ведь вовсе не это имел в виду, да?”

Прескотт, как и все остальные, считал, что Саранча, вылезшая из-под земли без предупреждения, являлась каким-то доселе неизвестным науке видом живых существ, которые ждали своего часа в подземельях Сэры, скрываясь от посторонних глаз и ни с кем не идя на контакт. Но этим утром ему открылась вся болезненная правда.

“Феникс, ты лживая тварь. Просто высокомерная вероломная лживая тварь”.

Теперь Прескотту всё стало ясно. Всё встало на свои места. Председатель развернулся к сидевшему за столом Нэвилу Эстрому. Физик явно чувствовал себя не в своей тарелке, сложив руки на стол, будто бы сидел на допросе. Весь внешний вид этого худощавого мужчины в очках ясно говорил о том, какой же груз стыда лёг на его плечи из-за того, что пришлось выдать все секреты собственного начальника. Любой политик превыше всего ценил верность, даже если и сам такого качества не проявлял. Но в случае Адама Феникса вся эта верность была ни к чему.

“Он всё знал. Он всё это прекрасно знал, чёрт подери. Он знал об их наступлении, и всё равно промолчал, а потом хранил эту тайну до сегодняшнего дня”.

Прескотт даже не мог вспомнить, когда в последний раз его так шокировали именно чьи-то слова, а не какие-либо события. Когда Саранча вылезла на поверхность, он был ошарашен не меньше всех остальных. Порой ему попадались материалы под грифом секретности, после ознакомления с которыми он в диком страхе просыпался посреди ночи, а потом так и лежал, уставившись в потолок и будучи не в силах снова заснуть. Прескотт приходил в тихий ужас от того, что народ может узнать о подобных вещах, как, например, о том, насколько на самом деле опасен для здоровья контакт с эмульсией. Но ничто из этого не выбивало его из колеи, словно пощёчина, заставив пересмотреть все свои взгляды на мир и все свои познания о нём. Раньше председателю казалось, что он прекрасно знает, как же низко могут пасть люди. В этом и заключалась его работа: надо было понимать мотивы людей, уметь с ними обращаться и даже использовать их во благо себе и государству. Но Прескотт в жизни не мог себе представить, что найдётся человек, который позволит всему роду людскому погибнуть просто из-за собственной самонадеянности.

“Адам же учёный, бывший офицер, человек из высших кругов. Конечно, ему вечно всё не нравилось, да и правительство он частенько критиковал, но я в жизни бы не подумал, что он способен на предательство. Он и проблем серьёзных не создавал. Такого человека и на Азуру сослать не за что было. Он бы молчать не стал, сразу же сопротивляться бы начал. Для человека, благодаря трудам которого стало возможно одним нажатием кнопки сжечь заживо миллиарды людей, у него были слишком высокие моральные принципы”.

Прескотт решил, что сейчас самое время бросить спасательный круг тонувшему в океане отчаяния Нэвилу.

– «Понимаю, как вам было тяжело прийти с такими новостями ко мне, доктор Эстром», – начал он. – «Не стану делать вид, что не поражён ими до глубины души. Вы точно уверены, что всё так и было?»

– «Он сам мне об этом рассказал».

– «Как вы думаете, почему он это сделал, спустя столько лет?»

Сцепив ладони в замок, Нэвил хмуро уставился на них.

– «Я сам не смог бы жить с такими знаниями, будучи вынужденным скрывать их ото всех. Думаю, после стольких лет молчания у профессора Феникса просто уже нервы не выдержали».

Но Прескотту надо было знать точную причину.

– «И он решил рассказать всё именно вам, а не собственному сыну?» – спросил он.

– «Он никогда Маркусу ничего не рассказывал, сэр. Они вообще особо не общаются. Мне всегда казалось, что Адам считает себя недостойным отцом».

Ну, по крайней мере, хоть в этой сфере своей жизни Адам не питал никаких иллюзий. Он действительно был недостоин своего сына. Хотя Прескотту всё равно было сложно поверить в то, что профессор столько лет мог скрывать подобное от Маркуса. Но, с другой стороны, некоторым людям всю жизнь удавалось скрывать от собственных семей немало ужасных преступлений и постыдных тайн. Но Прескотт решил пока отставить на второй план все свои подозрения, сконцентрировавшись на решении насущных проблем: его основной советник по вопросам науки и ведущий специалист в области разработок оружия поддерживал постоянную связь с Саранчой и знал все их намерения. Возможно, он и сейчас с ними общается. Прескотт совершенно не понимал мотивов Феникса, поэтому надо было расценивать его, как врага, пока ситуация не прояснится.

“Возможно, он всё ещё считает, что сумеет уговорить их не устраивать кровавую резню. Впрочем, уже неважно. Нет никакой разницы, если он просто идиот, который хотел сделать как лучше, или же он заключил сделку с червями, что спасти собственную шкуру. Итог один и тот же: он долгие годы знал о приближении “Дня-П”, и если бы рассказал обо всём Дальеллу, то у нас было бы время на подготовку. Он – враг государства. Мы ведь давным-давно могли увезти его на Азуру, но Дальелл… Боже, неужели и Дальелл обо всём знал, но ничего мне не рассказал?”

Прескотт, которому никак не удавалось отогнать эту мысль, постарался как можно более непринуждённо подойти обратно к окну и вновь выглянуть наружу на тот случай, если Нэвил заметил тревогу на его лице. Отец Ричарда, Дэвид Прескотт, когда-то занимавший пост председателя КОГ, научил сына, который неизбежно пошёл бы по его стопам, как подобает вести себя главе государства, пока ещё мог ходить. Он научил Ричарда контролировать свои эмоции и сохранять хладнокровие. Но Прескотту было крайне сложно не проявить никакой реакции, думая о том, что Дальелл, возможно, и сам долгое время хранил в тайне существование Саранчи. Из-за политики правящей партии можно было натворить диких безумств, порушив всё вокруг, ведь она почти всегда главенствовала над интересами государства и народа. Несмотря на то, что Прескотт прекрасно всё это понимал, у него всё равно мурашки по спине побежали от подобных мыслей.

Нэвил поёрзал на месте, отчего старинный стул из красного дерева под ним заскрипел.

– «Скажите, председатель, вы когда-нибудь испытывали ненависть к самому себе?» – спросил он. В Нэвиле сейчас явно не учёный говорил, но Прескотт был этому даже рад. С невозмутимым видом уверенного в себе человека он обернулся к собеседнику, сунув руки в карманы, будто бы ему каждый день рассказывали шокирующие новости о тайнах, которые привели к вымиранию человечества.

– «А вы?» – спросил председатель у Нэвила.

– «Да, сэр, вот прямо сейчас сам себя ненавижу. Я донёс на человека, который относился ко мне, как к члену семьи, который помог мне построить карьеру… И я вовсе не считаю, что хорошо поступил».

– «Но считаете ли вы, что поступили правильно?» – Прескотт смотрел прямо в глаза Нэвилу. Согласно результатам дополнительных проверок, проведённых службой безопасности для допуска этого человека к работе над засекреченными проектами, доктор Эстром сначала хотел записаться в армию, но его забраковали по нескольким пунктам на медосмотре. Его брат Эмиль погиб в бою. По Нэвилу явно было видно, что он жаждал поступить по совести. – «Считаете ли, что сделали то, что необходимо было сделать?»

– «Если бы я так не считал, то сейчас бы тут не сидел».

– «Не надо стыдиться своих поступков, доктор Эстром. Ненависть к самому себе происходит от того, что наша совесть пытается до нас достучаться», – начал Прескотт. Пора было устроить небольшое, но продуманное представление для того, чтобы помочь Нэвилу рассмотреть его действия в контексте сложившейся ситуации. Председатель положил руку на плечо доктора. – «Я довольно часто сам себя ненавижу. Нельзя погубить миллиарды людей, а потом жить, как ни в чём не бывало. Просто надо быть честным с самим собой насчёт причин твоего поступка».

Внезапно кабинет председателя превратился в самое тихое место на всей Сэре. В наступившей тишине Прескотт расслышал дыхание Нэвила, а затем и влажный всхлип, когда тот шумно сглотнул. Доносившийся издалека отрывистый гул залпов артиллерии, казалось, вдруг стал куда громче.

– «Сэр, я просто в шоке. Что толку уже размышлять о том, как всё случилось? Сейчас-то мы уже ничего исправить не в силах».

– «Зато мы в силах не усугублять и дальше этот обман. Да проще на пулемётное гнездо в атаку броситься, чем донести на кого-то, к кому испытываешь симпатию и уважение», – сказал председатель, прекрасно понимая, что для большинства людей это было вовсе не так. Но в случае Нэвила это было чистой правдой. Доктор отчаянно хотел сражаться за свою страну, но ему не позволили, поэтому пришлось занимать в тылу тем, что он умел лучше всего. Прескотт заговорил уже знакомым успокаивающим тоном, как с близким другом. – «Адам точно никому больше об этом не рассказывал? Даже председателю Дальеллу?»

– «Он сказал, что никому. Мне кажется, именно поэтому его это и грызло изнутри. Такую ношу в одиночку нести не по силам».

– «И то верно. Целых пятнадцать лет молчал. В такое вообще сложно поверить».

– «Если бы он кому-нибудь и рассказал, то мы бы уже знали об этом, сэр».

– «Да это понятно. Я лишь хотел подчеркнуть, что изумлён его складу ума, раз он столько лет молчал. Как думаете, он вообще здоров на голову?»

– «Я не психиатр, но он всегда действовал крайне логично и разумно… Вероятно, я должен был заметить какие-то отклонения».

– «Нет, вашей вины тут нет. Ответственность за это несёт лишь Адам, Нэвил… Простите, могу ли я звать вас просто Нэвил?»

– «Конечно».

– «Тогда и вы зовите меня просто Ричардом. Вы не в курсе, Адам общался с Саранчой после “Дня-П”?»

Спустив очки на переносицу, Нэвил несколько мгновений выглядел совершенно беспомощным.

– «Я его ни о чём не спрашивал. К сожалению, я был слишком поражён такими новостями. Хотя это совершенно непростительно для меня, как для рационально мыслящего учёного».

– «Вас вполне можно понять. Никто и подумать не мог, что герой всего народа с таким послужным списком, как у Феникса, предаст всё человечество».

– «По его словам, он тогда считал, что сумеет избежать войны. Я знаю, что он действовал из лучших побуждений».

– «Не надо оправдывать его, Нэвил. Он – один из самых умных людей своего поколения, и ему стоило бы понимать, что это вне его компетенции», – Прескотт сел за стол напротив Нэвила. – «Это же новый вид живых существ, да и к тому же разумных. Даже если ты учёный, а не солдат, то всё равно надо понимать, что нельзя хранить такую информацию в тайне ото всех и считать, что ничего страшного не случится».

– «В нём нет ни злобы, ни бесчестия. Просто он считал, что лучше всех во всём разбирается, и что все проблемы должен решать сам».

– «Это прямая дорога в ад, Нэвил, и вы знаете, чем она вымощена».

– «Как мне с ним теперь вообще разговаривать? Вы его арестуете?»

– «Не стоит волноваться об этом».

– «Легко сказать, что не стоит».

После такого Нэвила нельзя было отпускать обратно в Управление оборонных исследований. Его надо было переправить на Азуру. Доктор и так был ценным сотрудником, являясь ключевой фигурой в проекте разработки “Молота Зари”, а также верным своему государству гражданином. А ничто так не ценится, как верность.

– «Извините, я на минутку отойду», – с этими словами Прескотт подошёл к столу и нажал кнопку на телефоне внутренней связи с секретарём. – «Джиллиан, будьте добры, попросите капитана Дьюри зайти ко мне, как только он освободится».

– «Конечно, сэр. Желаете чаю?»

– «Было бы очень здорово, Джиллиан, спасибо. Сделайте и для доктора Эстрома чашечку».

– «Сию минуту».

Пока остальные отцы показывали своим сыновьям, как ловить рыбу или играть в трэшбол, Дэвид Прескотт учил своего сына азам выживания в политической среде. Ричард Прескотт думал, что попадёт на пост лидера самого мощного союза государств на Сэре путём голосования, но в итоге ему в этом помогла сама судьба. Томас Дальелл свалился замертво приблизительно через год после “Дня-П”, когда выборы и так уже отложили до лучших времён, и Прескотт, находясь тогда в должности заместителя председателя, сел на его место. Конечно, его такой поворот событий немало удивил, но это не помешало Прескотту пребывать в полной готовности выполнять возложенные на него полномочия, ведь у него в рукаве имелся целый ворох тузов. У него была верная и расторопная помощница, с которой он обращался как с последней королевой Тируса, а также несколько преданных лично ему офицеров вооружённых сил, но не слишком высокопоставленных, чтобы они могли действовать незаметно и имели стимул к продвижению по карьерной лестнице. И, наконец, у Прескотта было достаточно компромата на всех вокруг, а на него ни у кого не было. Сложнее всего было добиться преданности от этих людей и не дать им её растерять, но подбор личностей с нужными чертами характера и крайне любезное обхождение с ними сделали своё дело. Если быть с людьми честным и обходительным, звать их на чашку кофе или не забывать поздравить с днём рождения, то это принесёт свои плоды.

Теперь же пора было проделать всё то же самое с Нэвилом Эстромом. Конечно, председатель мог вызвать службу безопасности, которая посадила бы доктора в камеру, прежде чем отправить его на остров, но этот человек не заслуживал подобного обращения. К тому же, когда кто-то добровольно принимает решение, от него проще добиться нужных результатов.

Джиллиан вошла в кабинет с подносом, на котором стояли чашки с чаем, а вернее, с каким-то его травяным заменителем, ведь запасы настоящего чая давно уже иссякли. Мужчины прихлёбывали горячий напиток, учтиво храня молчание, как будто бы и вовсе не обсуждали только что предательство Адама Феникса.

– «Вы ведь понимаете, что я теперь не могу вам позволить вернуться в Управление оборонных исследований с такой информацией, да?» – прервал молчание Прескотт.

Нэвил даже не моргнул. Из него бы вышел прекрасный солдат, будь в нём здоровья столько же, сколько и храбрости.

– «То есть, сейчас в комнату зайдёт кто-нибудь из вашей разведки и пустит мне пулю в затылок?»

– «Вовсе нет. Я посажу вас на вертолёт и отправлю на Азуру. Пора бы уже вам и об этом рассказать, не так ли?»

Прескотт подвёл Нэвила к окну. Вдалеке над городом всё так же висела пелена дыма, похожая на опустившийся занавес, с каждым часом становясь всё плотнее и плотнее. Это поможет подтолкнуть Нэвила к правильному решению, хотя, конечно, выбора у него всё равно не было.

– «Сами видите, насколько там всё плохо», – сказал Прескотт. – «Вам и впрямь куда лучше будет на Азуре. К тому же, вы нужны мне именно там».

Какое-то мгновение Нэвил выглядел совершенно растерянным.

– «Что это ещё за “Азура”?»

– «Вам не о чем беспокоиться. Это остров, на котором КОГ построила свою базу в самом начале Маятниковых войн, потому что все были твёрдо уверены, что всё закончится массовым истреблением человечества. Довольно иронично… В общем, Азура – это своего рода бункер. Саранча вряд ли когда-нибудь до него доберётся».

– «И как-то так вышло, что никто про этот остров и не знает».

– «О нём знают лишь немногие. К тому же, “бункер” – не совсем верное определение. Честно говоря, там довольно красиво. Там есть все удобства, какие только пожелаете, а также лаборатории для любых исследований. Вы, наверно, задумывались над тем, как же так вышло, что все наши лучшие умы погибли в последние десять лет. Ну так вот, они не погибли. Большую часть мы успели вывезти туда. Среди них есть биологи, инженеры и высшие армейские чины – то есть, представители всех тех сфер, которые требуются для восстановления Сэры после глобальной катастрофы. Также, само собой, мы вывезли туда всё из музеев и библиотек».

Казалось, Нэвил лишь смотрел на темнеющий горизонт, медленно качая головой. Он только что узнал, что его начальник оказался предателем, и, по сравнению с этим, новость о том, что у КОГ есть тайное убежище для сильных мира сего, вероятно, стала уже не таким уж и большим потрясением для него.

– «Но директора Управления оборонных исследований вы туда переселять не стали».

Прескотта позабавил этот термин – “переселять”. Нэвил и в самом деле схватывал всё на лету.

– «Ну а сами как думаете, что бы он сказал, узнав об Азуре?» – спросил председатель.

– «То есть, вас не особо-то и удивил мой рассказ. Вы и так ему никогда не доверяли».

– «Нэвил, даже глава штаба обороны не знает о существовании Азуры, и дело тут вовсе не в недостатке уважения или доверия, а в том, что глупцы могут натворить бед больше, чем злодеи, когда болтать много начинают. К тому же, такие люди как Адам Феникс и Виктор Хоффман по-прежнему нужны именно здесь».

Нэвил всё так же медленно и почти незаметно кивал головой.

– «То есть, я просто исчезну. А что вы скажете людям, с которыми я работаю, или моей матери? “Пропал без вести, предположительно мёртв”, как и все остальные?»

– «Так и скажем, что вас перевели работать над засекреченным проектом, не вдаваясь в детали. Впрочем, если хотите, можем вас и пропавшим объявить».

– «Адам в это не поверит».

– «А ему и не обязательно верить. К тому же, я могу и членов вашей семьи вместе с вами на остров отправить, если хотите», – предложил Прескотт, прекрасно зная из крайне скрупулёзных отчётов разведки КОГ, что Нэвил с собственной матерью уже пятнадцать лет не разговаривал. Как и многие другие жители Эфиры, у доктора не так уж и много родственников в живых осталось. – «От вас никаких усилий не требуется. Мы соберём все ваши вещи, а затем вы отправитесь на остров первым же рейсом».

– «Или можете меня просто заковать в наручники, а потом запихнуть в вертолёт. Ну, или сразу пристрелить».

– «Не хочу так обходиться с человеком, который помог в создании “Молота Зари”. Вы и в самом деле внесли немалый вклад в работу, Нэвил. Адаму дали медаль Октуса, а теперь и вам пора получить свою небольшую награду, хоть она, конечно, и носит негласный характер».

Развернувшись к председателю, Нэвил посмотрел ему в глаза. Если бы Прескотт прошёл мимо него на улице, то решил бы, что перед ним обычный офисный работник. Обычный скучный тщедушный человечек, не представлявший никакого интереса. Но его истинный характер проявлялся во взгляде, полном несгибаемой воли, абсолютной честности и нежелания поддаваться страхам. Но всё же доктор был напуган, Прескотт ясно это видел.

– «Если для меня там найдётся работа, то я поеду», – начал Нэвил. – «Если нет, то просто пристрелите меня, и закончим на этом. В этой работе вся моя жизнь, но я никогда не смогу больше ею заниматься, если вы меня просто отпустите. Я даже в глаза Адаму больше посмотреть не смогу».

Похлопав его по плечу, Прескотт кивнул.

– «Когда придёт пора восстанавливать мир, нашим единственным спасением, вероятно, станет Азура, и вы нам там понадобитесь», – сказал он. Нэвил так и остался стоять у окна. – «Я поручу забрать ваши вещи и документы с рабочего стола, когда Адам покинет здание. Возможно, вам захочется немного побыть наедине, чтобы всё обдумать. Скажите мне, если вам перед отъездом надо будет уладить какие-нибудь дела».