Текст книги "Gears of War #5. “Глыба”"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 44 страниц)

– «Само собой. Что ж ты мне ничего не сказал, Нэвил?»

Повесив на плечо винтовку, Нэвил поднялся на ноги с видом смущённого подростка.

– «Ну, вы не особо склонны прощать тех, кто не оправдал ваших надежд».

От стыда Адам почувствовал себя не в своей тарелке. Нэвил, как и Маркус, никогда ни в чём не терпели неудач. У профессора проскочила отрезвляющая мысль о том, что и Нэвил, и Маркус, возможно, достигли превосходства в своих областях лишь потому, что слишком сильно боялись подвести Адама. Неужели родной сын именно так к нему и относился? Профессор готов был на месте от стыда сгореть, но, не зная, что и ответить на такое, просто протянул руку для рукопожатия. Нэвил пожал её с улыбкой, всё ещё выглядя смущённым.

– «Есть новости из Джасинто, капитан?» – спросил Адам.

– «Я думал, вы на прошлой неделе созванивались с председателем».

– «Так и есть. Просто я хочу знать, как дела у моего сына на этой неделе».

– «Ну, в тюрьме до сих пор неполадки в некоторых системах, вызванные обрывом питания. Но с Маркусом всё в порядке. Пока что в тюрьме всё ещё безопаснее, чем за её стенами. Вы читали сводки боевого информационного центра?»

Маркусу не надо было в безопасности быть. Он хотел попасть на передовую, чтобы разобраться с врагом. Помимо прочего Адам прочувствовал всю боль сына от ощущения бессилия.

– «Да, читал».

– «Ну, тогда вы в курсе, что Джасинто сейчас в осаде. Восточная Баррикада практически постоянно отрезана от нас».

Это был тонкий способ сообщить Адаму новость о том, от его родового гнезда камня на камне не осталось. Профессор вспомнил обо всех картинах и прочем антиквариате, которые, будь он поумнее, надо было сдать в правительственные хранилища ещё за годы до начала войны, но тут же осознал, что ему совершенно плевать на всё это. Дьюри зашагал обратно в сторону зданий, а Адам и Нэвил направились за ним, будучи не в силах завязать разговор.

– «Кстати», – заговорил Дьюри. – «Если кто-нибудь из вас желает внести свой вклад в разработку светомассовой бомбы и резонатора, то команда учёных из Управления оборонных исследований будет вам крайне благодарна».

– «Но я же вроде как мёртв, так что как вам удастся передать им эту информацию?» – спросил Адам. – «Что, скажете, что присели кофе попить, и тут вас озарило, так что неплохо бы теперь ваши расчёты проверить?»

Дьюри обернулся через плечо. Судя по всему, его это всё слегка позабавило. Нэвил незаметно ткнул Адама локтём в бок.

– «Куда уж мне, профессор, я же просто солдафон неотёсанный», – ответил Дьюри с улыбкой. – «Так что надеюсь, что такой дока вроде вас применит весь свой интеллект и выдаст великолепный замысел. Хотите взглянуть на их последние успехи?»

– «Полагаю, Прескотт от них требует подробнейших отчётов, а они вообще не понимают, зачем простому обывателю нужны все эти мелкие детали».

– «Это да, они его той ещё занозой в жопе считают, которая только работать мешает. Но председатель согласен на такое отношение к себе, лишь бы передать вам все необходимые данные».

– «И зачем они вам рассказывают о своём отношении к нему?»

– «А они и не рассказывают. Я сам всё узнаю».

Адам безмолвно следовал за ним по тропинке, лишившись всех иллюзий после такого ответа. Дьюри никогда никому не угрожал. Само собой, человек он был суровый и не боящийся применять насилие, но никогда не выделывавшийся своей крутизной на публику. Немногословность, прямота и отсутствие вычурности в речи капитана прекрасно дали понять Адаму, на что тот способен. Профессор задумался о том, как давно за ним самим следили? Прослушивали ли они его телефон, перехватывали ли письма? Сколько же всего на самом деле бойцы “Оникса” нашли в его доме?

– «Я непременно прочту их отчёты», – ответил Адам. Для биологов, вероятно, он был всего лишь надоедливым любителем, но в сфере физики и оружейных разработок ему равных не было. Профессору надо было проявить свои умения, чтобы вновь себя зауважать, да и Нэвилу, скорее всего, тоже. – «Но перед применением бомбы нужно составить более точную карту туннелей. Возможно, в моём архиве в Холдейн-Холле ещё сохранились некоторые данные».

– «Мы как раз пытаемся спасти оттуда всё возможное. Какой вы молодец, что всю эту информацию червям оставили».

– «Капитан, им вовсе не надо знать, как выглядят их собственные туннели. К тому же, со времён составления этих карт они проделали немало новых подкопов».

– «Вам ведь до сих пор их жаль, да?»

– «Нет, но я искренне уважаю их невероятные достижения в генетике, позволившие создать живое оружие такой мощи, что хватило все мировые державы на колени поставить».

– «Только вот эти достижения им не особо помогли со Светящимися разобраться».

– «К сожалению, нет».

– «Но если даже им и повезёт решить эту проблему без вашего участия, то всех нас всё равно ведь истребят, не так ли?»

Сдавшись, Адам признал своё поражение в этой беседе. Он поймал себя на мысли о том, что испытывает к Дьюри почти что симпатию за эту его непоколебимую логику и умение тут же привести в ответ такой аргумент, который сразу ставил оппонента на место. Судя по всему, Прескотт и впрямь его немало ценил, должно быть, чувствуя себя весьма уверенно, когда рядом находился сведущий и верный помощник, который ещё и умом не обделён. Адам полагал, что Прескотту не только не хватает всех этих политических игрищ, но тот ещё и с каждым днём чувствует себя всё более одиноким, тоскуя по нормальным разговорам. Таково было бремя всех наделённых немалым интеллектом.

Теперь уже они шли мимо главного комплекса зданий, прогуливаясь вдоль ухоженных бордюров, а лёгкий ветерок брызгал им в лицо мелкими каплями воды от фонтанов. День выдался спокойный и приятный, впрочем, других на Азуре и не бывало. Дьюри свернул направо в сторону административного центра, кивнув на прощание Адаму и Нэвилу, которые продолжили свой путь к лабораториям.

– «Если хотите, Адам, то я могу проверить все расчёты», – предложил Нэвил. Винтовка всё так же висела у него на плече, привлекая к себе любопытствующие взгляды некоторых обитателей острова, прошедших мимо них, но доктор Эстром нёс оружие так, словно бы стал с ним единым целым, как любой солдат. – «Мне надо как-то поднять самооценку, хотя бы раз проявить свою пользу».

– «Ну, по крайней мере, ты полезен уже тем, что достаточно молод и входишь в число тех, кому доведётся восстанавливать популяцию людей после конца света».

– «Господи, только не говорите мне, что заниматься этим мне придётся с Эрикой Марлинг. Меня не привлекают девушки с гипертрофированным комплексом вины».

– «Я рад, что ты всё ещё не растерял своё чувство юмора».

– «Ну, вообще-то я не шутил».

– «Не хочу тебе отцовскую мораль читать, Нэвил, но не повторяй моих ошибок. Если получится, заведи себе семью, да побольше».

– «Но у вас-то есть семья. Маркус ведь никуда не делся. Поверьте мне, его отпустят».

– «Просто он последний в роду Фениксов».

“Если бы только мы с женой подарили ему брата или сестру”, – пожалел про себя Адам, вспоминая обо всех тех неловких беседах с юным Маркусом, когда учил его быть предельно осторожным с девочками. Раз уж сын профессора происходил из богатой и влиятельной семьи, то и жена ему нужна была под стать, а не просто какая-то случайно залетевшая от него охотница за деньгами, которая ему всю жизнь порушит. Адам никогда и представить себе не мог, что Маркус столь буквально последует его совету, беззаветно посвятив себя женщине, страдающей бесплодием, какой и была Аня. Может, он так не позвал её замуж как раз из-за отцовских нравоучений, вбивших ему в голову, что продолжить род Фениксов куда важнее его собственного счастья? Или же причиной этому стала отстранённость Элейн вместе с её последующим исчезновением, негативно сказавшимся на отношении сына к женщинам и на его желании им доверять?

“Это наша с Элейн вина, что мы его таким вырастили”.

Все эти запреты отношений между призванными на службу и офицерским составом можно было спокойно обойти, но Маркус никогда не стремился обсуждать с отцом свою личную жизнь. От такого поступка его удерживало некая куда более веская причина. Но, как бы то ни было, род Фениксов вместе с ним теперь умрёт.

– «А я стану последним в роду Эстромов», – пробормотал Нэвил.

– «Возможно, тебе надо просто научиться положительные стороны Эрики видеть».

– «С этим мне только офтальмолог поможет».

Когда Адам с Нэвилом вышли из лифта, Эстер Бэйкос уже сидела за своим столом. Бросив взгляд поверх очков на профессора, она неспешно кивнула головой в сторону его стола.

– «К вам гость пожаловал», – сказала она.

С того места, где стоял Адам, дальний конец его стола не просматривался, а Бэйкос явно не собиралась называть посетителя по имени. И вновь профессора переполнила бездумная радость, какая бывает у верящего в чудеса ребёнка, ведь он тут же решил, что это Маркус его ждёт, хотя ведь прекрасно понимал, что Прескотт не мог его из тюрьмы выпустить, да и не стал бы так поступать. Возможно, это Саламан Бэрдри к нему в гости пожаловал. Адаму непросто было с ним разговаривать, ведь он помнил, как все жалели о том, что он себе мозги вышиб после залпа из “Молота”, словно бы ему одному угрызения совести не позволили жить дальше, и лишь у самого профессора, Прескотта и Хоффмана хватало наглости жить дальше так, будто бы ничего и не случилось. Порой Адам задумывался о том, какой была бы реакция до чёртиков прямолинейного Хоффмана, отметавшего любую лесть, если бы ему рассказали о том, что Бэрдри жив и прекрасно себя чувствует, проживая вместе с женой в чудесной квартире.

“Я же был тогда рядом с Хоффманом, когда он ключ повернул, хотя прекрасно знал, что его собственная жена где-то в зоне поражения находится. Но он выполнил свой долг. Да, неудивительно, что и ситуацию с Маркусом он на тормозах не спустил”.

Но напротив стола Адама сидел вовсе не Бэрдри, а какая-то женщина в синем деловом костюме, которые носили служащие в военно-морском флоте. Она сидела спиной к профессору, что-то читая, а затем обернулась в его сторону. Женщине на вид было уже за тридцать, а то и все сорок, а ухоженность её лица не переходила в вычурность, говоря о прагматичных взглядах на жизнь. Адаму её лицо показалось знакомым, только вот он никак не мог вспомнить, где её уже видел.

– «Добрый день, профессор Феникс», – сказала женщина, встав и протянув ему руку. – «Давно мы с вами не виделись. Интересная жизнь тут у вас настала, не правда ли?»

На боку пиджака виднелся характерный выступ, и вот именно он и освежил память Адама, а вовсе не её каштановые волосы, завязанные в тугой пучок, или резкие черты казавшегося неуловимо знакомым лица. Да, именно по пистолету в кобуре, выпирающему из-под одежды, профессор её и узнал. Эта женщина служила в разведке КОГ. Она присутствовала на всех собраниях по планированию штурма базы СНР на мысу Асфо, но вот имени её Адам вспомнить не мог, зато в его памяти всплыло то, как она довольно резко и выразительно оборвала его, когда попытался вдаться в этические тонкости судьбы, уготованной учёным из СНР.

– «Приношу мои извинения, но в моём возрасте уже с трудом вспоминаешь имена», – сказал Адам, пожимая ей руку.

– «Луиза Сеттайль», – представилась женщина. – «Я из разведки КОГ. Мы встречались во время планирования операции на мысу Асфо, помните?»

– «Как же, ещё как помню», – ответил Адам, поймав себя на мысли о том, что ему вовсе и не хочется её руку отпускать, словно бы его обрадовали воспоминания о тех днях, хотя это было вовсе не так. Во всяком случае, именно тогда Маркус и закрылся ото всех окончательно, будучи совершенно опустошённым гибелью Карлоса Сантьяго. – «Замечательно выглядите, агент Сеттайль. Вам уже налили кофе?»

– «Спасибо, профессор, кофеина у меня теперь в организме с избытком. Как ваши дела?»

– «Бывало и лучше», – усмехнулся Адам, тут же испугавшись, что женщина всё знает о его замысле с патогеном. Но нет, она просто проявляла вежливость. В этот момент профессор сам себе опротивел, ведь он ввязался в очередной обман. – «Зовите меня просто Адам. Чем могу вам помочь?»

– «Особо ничем, просто зашла поздороваться».

– «Вы весьма учтивы для агента разведки, который явно знает, за что меня сюда отправили».

– «Я в курсе, что вы себя плохо вели, Адам, но моя работа заключается в предотвращении заговоров, а не в вынесении наказаний за них. Вы ведь согласились участвовать в проекте по созданию светомассовой бомбы и резонатора, да?»

– «Конечно. А с чего бы мне отказываться?»

– «Мне это надо точно знать. Я не хочу отправлять своих людей рисковать жизнью в Холдейн-Холле, если вы не желаете делиться со мной информацией».

– «Доктор Эстром и я окажем вам сотрудничество по любым вопросам. Но всё же, как вы объясните нашу работу сотрудникам в Управлении оборонных исследований?»

– «Скажу, что нам удалось спасти диски с данными из вашего дома, с которых мы будем постепенно восстанавливать всю информацию. У них там до сих пор проблемы с обработкой данных сканирования от резонатора».

– «Да, у нас именно на этом всё и застопорилось, когда меня перевели сюда под стражу».

– «А это не помешает вам вести исследования по Светящимся?»

“Для исследований мне только и нужно, что сидеть тут и проводить метаболизм”.

– «Я всего лишь физик, о чём мне постоянно напоминает доктор Бэйкос», – ответил Адам, сев за стол и введя пароль своей учётной записи в компьютере. На диске появилась новая папка с данными по проекту разработки светомассовой бомбы. – «Полагаю, вы давно уже знали о существовании Азуры».

– «Да, с тех самых пор, как девятнадцать лет назад поступила на службу в разведку».

– «Я что, единственный, кто не знал ничего? Довольно странно утаивать подобное от директора Управления оборонных исследований».

– «Лично я против вас ничего не имею, сэр, но пометка о том, что вы представляете потенциальный риск, появилась у вас в личном деле ещё во времена вашей службы в армии».

– «Потому что я слишком часто оспаривал приказы командования».

– «И слишком часто выступали против оборонной политики, как и ваша жена».

Адам и представить себе не мог, насколько пристально за ним следили всю его сознательную жизнь. Но, с учётом его профессии, с целесообразностью подобных мер сложно было поспорить.

– «К слову, неплохо вам тут всё скрыть от посторонних глаз удалось. Такой громадный проект не так уж и просто провернуть незаметно».

– «Процесс шёл долго и неспешно. Но в условиях текущей войны людей перевозить сюда стало гораздо проще, чем во времена Маятниковых войн. Кстати, вы не против будете, если мы вашего ручного педофила уберём отсюда, а? Я так понимаю, обитатели острова высказывались против его пребывания тут, ведь слишком много детей по острову без надзора бегает».

– «Он нам необходим для исследований».

– «Я беседовала с ним вчера сразу после прилёта на остров. По его словам у него уже как минимум год не брали никаких образцов тканей».

Адам использовал Уильяма Альву, как прикрытие. Образцы могли брать у любого человека, а Бэйкос всё устроила так, что лишь она одна с заключённым контактировала. Но если Альву уберут с острова, то у всех сразу возникнут очевидные вопросы о том, откуда же продолжают брать новые образцы ткани.

– «Ну, это ещё ничего не значит», – возразил Адам, пытаясь понять, знает ли Сеттайль о том, что он блефует. – «А кому ещё мы сможем вводить дозы живого патогена?»

– «Должна признать, что удивлена тому, как вы, Адам, согласились на проведение экспериментов на людях», – улыбнулась Сеттайль. – «Вы нам тогда такой разнос устроили за нейтрализацию учёных из команды разработки оружия СНР, потому что они гражданскими были. А у меня подобное сложности не вызывает. Мне не приходится заставлять себя пересечь какую-то нравственную черту в попытках сохранить жизнь максимальному количеству граждан КОГ любыми доступными средствами».

Адам постарался сделать вид, что его куда больше интересует файл, открытый на рабочем столе его компьютера, хотя его содержание было и впрямь увлекательным. Команда разработки светомассовой бомбы, а вернее, то, что от этой команды осталось, наглухо застопорилась на испытаниях с получением изображения. Решение этой проблемы показалось профессору до банального простым, а на внесение всех правок у него с Нэвилом уйдёт максимум неделя благодаря мощности вычислительных систем комплекса на Азуре.

“Она всё знает. Или же, по крайней мере, умеючи заставляет меня поверить в то, что всё знает, чтобы я понервничал. Это ведь её работа”.

– «Боюсь, что мне придётся настоять на том, чтобы Альва остался на острове», – наконец сказал Адам. – «Пусть даже он и не заслужил так жировать, внеся столь малый вклад в развитие общества. Когда закончим с ним, тогда и забирайте».

– «Всегда восхищалась людьми с реалистичным взглядом на жизнь, Адам. В конце концов, слишком многое стоит на кону», – с этими словами Сеттайль встала, намереваясь уйти. – «Если вам что-либо понадобится, то можете обращаться, я тут часто появляться буду. Когда вернусь в Джасинто, то по случае загляну к вашему сыну».

Не существовало ни единой вещи, которую Адам смог бы утаить от разведки КОГ. А ещё, будучи способными в любой момент добраться до Маркуса, они могли поступить с ним, как им заблагорассудится. Профессор помнил Сеттайль, как человека весьма знающего и крайне прямолинейного. Возможно, она как раз пыталась донести до Адама то, что жизнь Маркуса в их руках, или же просто проявила заботу о человеке, который переживал о том, в каком же кошмаре наяву его сыну приходится влачить своё существование. И хоть профессору так и не удалось понять, что же ею на самом деле двигало, он отругал себя за то, что слишком быстро во всю эту чехарду сомнений и неуверенности в самом себе, зайдя уж чересчур далеко.

Нет, Маркуса она трогать не станет, если, конечно, подразумевала своей фразой именно это. Прескотту нужно было, чтобы профессор с ним сотрудничал, да и всему остальному населению Сэры тоже. И платой за это сотрудничество стала жизнь и благополучие Маркуса.

Верно Сеттайль сказала: у каждого есть своя черта, до которой ещё можно идти на уступки, но за ней уже наступает предел, где никакие уговоры не помогут. Для Адама такой чертой стал Маркус.

“ГЛЫБА”, НАЧАЛО МЕСЯЦА НАВОДНЕНИЙ. СПУСТЯ 13 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.

– «Да ёб твою мать», – выругался Оспен. – «Меня в армию призывают».

Он попытался положить трубку, но та никак не могла лечь правильно на рычаг. Прежде, чем это всё же произошло, Оспену пришлось пару раз попытаться уложить трубку на ощупь. Нико вполне мог понять такую реакцию с его стороны: никто бы в здравом уме не стал считать, что горстка надзирателей способна справиться с громадной тюрьмой, за стенами которой в последнее время всё не так уж радужно выглядело.

– «Извини», – сказал Нико, до слуха которого только и доносилось, что глухое тявканье откуда-то издалека. Эти проклятые псы всё никак лаять не переставали. – «Ты в списке вместе с Чалкроссом и Лингом».

Оспен вытаращился на Нико. Он был достаточно молод, чтобы служить на передовой, да и телосложение позволяло, хотя до солдат, способных таскать на себе всю эту броню, всё же не дотягивало. Это и так должно было рано или поздно случиться, ведь черви с каждым днём всё глубже и глубже вгрызались в плоскогорье.

– «Так ты всё заранее знал?!»

“Ну всё, началось.”

– «Они мне вчера сказали, что половину персонала придётся сократить. Я им, конечно, ответил, что ничего хорошего, как обычно, из этого не выйдет, но им пытаться что-то объяснить – всё равно что в лужу пёрнуть».

– «Что ж ты тогда Парментера в список не внёс?»

– «Да не я выбирал, кого вносить. К тому же, мне нужен человек, который за псами приглядывать будет».

Оспен так и встал на месте, уставившись на Нико, будто бы это могло что-либо изменить. Чалкросс куда легче перенёс такие новости, ведь он и так по жизни бултыхался, как бревно в проруби, воспринимая всё, как данность. С каждым днём “Глыба” всё меньше и меньше напоминала защищённое убежище, так что мысль о том, чтобы взять “Лансер” и бежать, куда глаза глядят, начинала звучать всё привлекательнее. Но вот Оспен явно так не считал, а Линг узнает о своей участи только вечером, когда в ночную смену придёт заступать.

– «У меня тут ещё дела есть незавершённые», – сказал Оспен.

– «Ну, тогда мне надо просто позвонить председателю и сказать, что ты вынужден отклонить его приглашение, да?»

– «Я серьёзно. Меня там убьют».

– «Солдат учат выживать. Вон, с Фениксом поговори, он тебе всё объяснит».

– «Нет, я про то, что меня там точно завалят», – встряхнув головой, Оспен уставился куда-то за спину Нико, будто бы на стене за ним проявилось нечто ужасное, а затем потёр переносицу. – «Короче, я взял бабки у мужика одного с воли, чтобы для него кое-что сделать, но так и не успел довести всё до конца».

Нико как-то даже забоялся уточнять, о чём речь идёт. Оспен в своё время стащил немало припасов, направленных в тюрьму на нужды заключённых, а затем продал их на “чёрном рынке”. Но в последнее время припасов привозили так мало и столь редко, что всё его воровство выглядело сущей мелочью на фоне общего дефицита всего на свете. Вот теперь Оспену вся эта срань и аукнулась. Увы, но разбираться с этой хернёй ему теперь самому придётся.

– «И что там за дела у тебя?» – спросил Нико.

– «Не надо тебе знать. Но когда этот мужик меня найдёт, то я труп. Он меня реально к хуям замочит».

– «Чёрт, ну и что же ты натворил?»

– «Ну, я и так уже в говне по уши, так что тонуть дальше некуда, да?»

– «Некуда. Думаю, что ты верно оценил свои перспективы. Хотя, я могу позвонить в министерство юстиции и сдать тебя с потрохами, а они-то уж тебя точно на расстрел отправят».

– «Ну ладно. Я пообещал, что смогу организовать кое-кому побег».

– «Кому именно?» – спросил Нико, понимая, что это явно Мерино. Ума тому было не занимать, как и навыков выживания. Мерино всегда чуял надвигавшуюся беду издалека. Нико задумался о том, не пора ли после такого позвонить в министерство юстиции с просьбой закрыть тюрьму целиком. Раньше заключённых вполне устраивало находиться в одном из немногих безопасных мест, оставшихся в Джасинто, но, судя по всему, теперь они стали сомневаться в своих перспективах. – «Дай, угадаю: Мерино».

– «Нет, Фениксу».

– «Ё-моё…» – пробормотал Нико, совершенно не ожидавший такого ответа. У такого человека, как Маркус, есть титулованные друзья в таких кругах, что спокойно могут к председателю на обед заскочить. Если же правительство хотело отправить Феникса на какое-то смертельно опасное задание, или ещё что-то в этом духе, то найдётся с дюжину иных малоприметных способов его из тюрьмы вытащить. – «Ты знаешь, кто заказчик?»

– «Один из его приятелей».

– «Твою мать, ты что, взял на лапу у солдата, чтобы Фениксу побег устроить?!» – воскликнул Нико. – «Ну, тогда понятно, чего ты от призыва откосить пытаешься. Стоит его друзьям выяснить, кто ты, и они с тебя мигом шкуру заживо спустят».

– «Всё намного хуже. Я бабки взял у Пьета Вердье».

У Нико ушло несколько мгновений на то, чтобы вспомнить, где же он слышал столь знакомое ему имя, но после этого все страхи Оспена показались ему вполне обоснованными. Вердье занимался рэкетом ещё во времена до “Дня-П”. Как и Мерино, он не склонен был прощать ошибки. Многие оставались без пальцев, а то и ещё что похуже с ними случалось.

– «Ну ты нашёл, кого кинуть, конечно», – пробормотал Нико.

– «И что, это всё, что ты мне сказать можешь?!»

– «Видимо, да».

– «А я-то думал, тебя судьба Феникса заботит. Ты ж у него как ангел-хранитель».

– «Мне лишь приказали следить за тем, чтобы он не помер», – ответил Нико, задумавшись о том, что же Маркус станет делать, когда окажется на воле, и как вообще Прескотт отреагирует на его побег. – «Если бы председатель хотел, чтобы он на воле оказался, то так бы мне и сказал. Отдай Вердье всё, что он тебе забашлял. Что, опять талоны на питание, да?»

– «Нечего отдавать, я всё на продукты выменял уже».

– «Ну, тогда ты точно в говне по уши», – встав из-за стола, Нико морально приготовился совершить немыслимое, ведь других вариантов у него почти что не осталось, и меньше всего на свете его сейчас волновали проблемы Оспена. – «Советую тебе придумать что-нибудь до того, как придётся ключи от замков сдать».

Нико прошёлся по переходам, репетируя про себя предстоящий диалог. У него осталось всего лишь два офицера, чтобы держать в узде пятьдесят особо опасных заключённых внутри тюрьмы, в которой со дня на день могла катастрофа произойти. Подобное возможно было провернуть, лишь прибегнув к крайним мерам.

“Чёрт, что ж я творю-то?.. Сколько ещё придётся поддерживать тут хоть какой-то порядок? Когда наступит тот момент, в который я пойму, что пора бросить всё и бежать без оглядки?”

Нико сроду не помышлял о том, чтобы работать тюремным надзирателем, но когда его всё же направили на службу в это место, то он решил, что будет трудиться на совесть. Он не смог бы смотреть в глаза Маре, если бы не относился к собственной работе столь же серьёзно, как она к своей. Бедная женщина редко когда возвращалась домой не опустошённой и не изнурённой. Обычно это случалось, когда у них смены совпадали. Порой он её неделями не видел.

“Нам всем надо придерживаться порядка и дисциплины, всем без исключения. Как только решим, что не так уж это и важно, и кое-где можно и схалтурить, так сразу разразившийся хаос поглотит весь мир”.

Поднявшись на мостки, Нико упёрся ладонями в железные перила и окинул взглядом заключённых, бродивших по этажу внизу.

– «Мерино и Феникс!» – крикнул надзиратель. Теперь у них даже отпала необходимость пользоваться системой громких оповещений. – «Приведите мне Мерино и Феникса».

Лёшарс закинул голову вверх.

– «Феникс овощные грядки вскапывает».

– «Ну так и приведите его сюда, чёрт подери! И Мерино тоже, мне они оба нужны!»

Систему запирания замков в камерах так никто и не починил с тех пор, как зимой электричество отключилось. Нико бурлил от негодования, но секретарь в министерстве юстиции постоянно говорил ему, что в городе и без тюрьмы много чего важного надо отремонтировать. Эдоуэйну, конечно, удалось починить пару несложных систем вроде щитка с предохранительными пробками системы отопления, но вот двери теперь запирались лишь вручную с помощью поворота колеса, что было довольно медленно и сложно. Нико даже не заморачивался тем, чтобы выпустить собак в коридоры в качестве меры предосторожности, потому что там и так для двух людей работы хватало. Ожидая прихода Феникса и Мерино, он взглянул на часы. Мара в это время обычно на работу уходит.

– «Привёл!» – крикнул Лёшарс.

– «Хорошо. Скажи им, чтобы ждали возле главной двери».

К тому моменту, как Нико, спустившись вниз, открыл замки, Маркус уже стоял за внутренней дверью изоляционного перехода, скрестив руки на груди и уставившись в стену невидящим взглядом. В последнее время с его лица не сходило выражение, явно дающее понять, что он о чём-то думает, и отрывать его от этого занятия не надо. Мерино, неспешно подошедший к Маркусу, не стал встречаться с ним глазами. Именно так эти двое и ладили друг с другом: Мерино не провоцировал Маркуса, а тот не лез в его криминальные игры, предпочитая наблюдать за всем со стороны.

“Если кто здесь и сможет всем управлять и следить за порядком, то только эти двое”.

Выбора у Нико всё равно не было, ведь у него больше не имелось в наличии необходимого количества людей, чтобы перекрыть все три смены. Если что-нибудь случится вроде отказа очередной системы, или возникнет ситуация, когда надзирателю придётся спуститься на этаж по какой-либо причине, то, оставшись здесь совершенно один, он погибнет. Нужен был кто-то второй, кто мог бы удалённо управлять дверями. Открывать главную дверь в одиночку всегда было опасно. Нико становилось не по себе каждый раз, когда ему приходилось с мостков спускаться.

– «Ух ты, а вы, должно быть, нам полностью доверяете, офицер Ярви», – сказал Мерино, войдя первым. – «Что, даже подмогу с собой не прихватили?»

– «Мерино, мы тут все в одном чане с говном тонем», – ответил Нико, дождавшись, пока и Маркус войдёт, после чего запер дверь обратно. Если бы Мерино в этот момент решил развернуться и наброситься на Нико, то жизнь надзирателю даже оружие не спасло бы, будь оно при нём. – «Так что давай друг другу помогать».

– «Не хочешь поподробнее рассказать нам, о каком именно говне речь?» – спросил шедший впереди Маркус, даже не оборачиваясь.

– «Через минуту всё объясню. Вперёд, шаг не сбавляйте».

Все трое дошли до тупика, где путь в вестибюль им преградила опускаемая решётка. Ещё дальше от крыла “D” Нико не мог позволить себе отойти, да и лучшего места, чтобы поговорить вдали от чужих ушей, было не найти. Кэмпбеллу и Парментеру подобное ещё сложнее объяснить будет, не говоря уже об остальных заключённых. Маркус и Мерино повернулись лицом к нему, вероятно, задумавшись, а не хотят ли им сейчас какую-нибудь подляну кинуть, устроив конкретную взбучку. Маркус так уж точно весь напрягся, приготовившись к драке, а этот проклятый неумолкающий лай вдалеке вовсе не помогал расслабиться.

Нико перегородил собой им обратный путь к камерам, хотя, конечно, его в сторону подвинуть не представляло никакой сложности.

– «Короче, расклад такой», – начал он. – «Эти крысы канцелярские из Дома Правителей снова мне тут хуйню наворотили, призвав в армию ещё несколько надзирателей, так что нас тут только трое осталось».

– «И что, хочешь, чтобы мы вместо них сели бумажки писать?» – усмехнулся Мерино. – «Кофеёк тебе варить, да?»

– «У меня на три смены осталось всего два надзирателя. Чтобы следить тут за всем, мне либо придётся каждый день круглосуточно держать вас под замком, либо же вы мне поможете».

– «Или можете просто нас пристрелить. Думаешь, кому-то не насрать?» – пожал плечами Маркус.

– «Мне не насрать», – ответил Нико, постучав пальцем по своему значку сотрудника Коалиционной тюремной службы. – «Именно мне. Передо мной поставили задачу, и я её выполню. Короче, в день на смену будут заступать три надзирателя. В 18:00 передаём вам бразды управления. Мерино, ты и так всем крылом рулишь, так что Маркус может выступить твоим заместителем. Устраивает?»

Мерино лишь молча уставился на него в ответ, вероятно, прикидывая в уме, что из этого выиграет. Маркус просто нахмурился.

– «И чем это отличается от нашего текущего расклада?» – спросил Мерино.

– «Я отдам вам ключи от внутренних замков. Сами будете всё отпирать и запирать по ночам. Попробуете кинуть – собак натравлю».

Маркус всё так же молчал, а Нико не мог понять, то ли его снова унесло потоком мыслей, то ли он это всё просто не одобрял. Мерино в ответ пожал плечами.