Текст книги "Gears of War #5. “Глыба”"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 44 страниц)

– «Пусть сюда сначала залезть попробуют», – сказал Рив, размышляя над тем, прав ли он вообще. – «Вспомни, почему тюрьму именно здесь построили: чтобы никто не мог сделать подкоп. Если мы не можем выбраться отсюда, то и черви не смогут пробраться к нам».

Выпрямившись, Лёшарс снял очки. Внешне он куда больше смахивал на менеджера банка, чем на человека, который этот самый банк ограбил.

– «А ты не забыл, что и через стены перелезть можно, Рив? Или вообще перелететь. У этих уродов есть риверы, да и лестницы тоже найдутся».

– «За десять лет уже сколько раз могли бы прилететь сюда и пизды нам дать. С чего бы им это делать именно сейчас?»

– «А с чего бы им это было делать десять лет назад? Да с того, что они черви, и занимаются лишь тем, что людей убивают, вот и всё».

Большая часть собравшихся разбрелась и оставила их. Лёшарс, вновь склонившись над столом, изучал карту с таким видом, будто бы штурм планировал. Взглянув вверх, Рив заметил двух надзирателей, которые стояли, опершись на перила мостков, и молча наблюдали за ними. Их звали Галлего и Кэмпбелл. Выхватив газету прямо из-под носа Лёшарса, Рив поднял её на вытянутой руке, словно хотел стряхнуть постиранное бельё.

– «А план эвакуации у нас есть вообще?» – спросил он.

Галлего пожал плечами, не снимая рук с перил.

– «Спрошу у начальства», – ответил надзиратель.

У них даже не было плана действий в случае возникновения пожара. В случае срабатывания пожарной сигнализации заключённые должны были прибыть в точку сбора в саду, хотя и там они вновь окажутся запертыми в лабиринте с пятнадцатиметровыми стенами, пока кто-нибудь не переправит их всех в другое безопасное место. Рив сомневался, что у КОГ остались подобные места. Будь он председателем вместо Прескотта, то давно уже всех сидящих тут по-тихому пристрелил бы, потому что это был самый разумный вариант.

“А если бы даже они просто двери распахнули, то какая разница вообще? Мир сейчас и так по уши забит тварями, жаждущими убивать людей. Может, им удастся избавить мир и от небольшой группы людей с похожими увлечениями”.

Из динамиков системы громких оповещений раздался визг обратной связи длиной в пару секунд, после чего зазвучал звенящий гнусавый голос, от которого у Рива аж внутренности завибрировали.

– «Заключённый Альва, у вас назначен приём к врачу, зайдите в санчасть. Заключённый Альва…» – говорилось в объявлении. Медики периодически приезжали в тюрьму, так что хотя бы кого-то жизни заключённых ещё волновали.

Рив медленно побрёл через широкий коридор. Бросив взгляд в камеру Маркуса и не обнаружив его там, он решил, что его подопечный, возможно, сейчас в восточном крыле находится, где располагались кухни. В камере царил идеальный порядок, как в армейской казарме. Невзрачное одеяло и потрёпанные простыни были столь туго заправлены и натянуты на металлическую кушетку, что если бросить на них монетку, то та отскочит, как от батута. В тюрьме запросто можно было нарваться на неприятности, если за тобой никто не приглядывает. Рив украдкой ускорил шаг, стараясь придумать достойное оправдание для посещения кухонь, чтобы со стороны это не выглядело, будто бы он пытается Маркуса опекать. Сразу возникнут вопросы, а потом и все заключённые узнают про сигареты и начнут докучать Риву просьбами поделиться куревом с ними. А ему всего лишь хотелось спокойной жизни.

Добравшись почти что до дальнего конца коридора, Рив услышал крики Чанки. Кто-то явно наезжал на него. Вся беда с длинными прямыми коридорами заключалась в том, что надо подойди очень близко к камере, чтобы встать под правильным углом и рассмотреть сидящих внутри. Рив пока что не расслышал голоса того, кто наезжал на Чанки.

– «Да ладно тебе, чего ты ко мне-то прикопался?!» – возмущался Чанки, никогда не доставлявший никому проблем. Ну, или, по крайней мере, другим заключённым. – «Хватит! Мудак, ты порвёшь его!..»

Затем кто-то вышел спиной вперёд из камеры, даже не пытаясь оглядеться по сторонам. Да ему это и не было нужно. Это был Мерино, сжимавший сшитый из тряпок ковёр в одной руке. На воле Рив даже не стал бы внимания обращать на такое глупое детское хулиганство, но в тюрьме такое поведение было делом куда более серьёзным, ведь ничего другого им не оставалось. Неофициальную иерархию приходилось соблюдать до самой смерти, потому что в КОГ пожизненное заключение давалось без права на сокращение срока, да и сам срок часто означал пожизненное заключение, даже если на бумаге всё выглядело иначе.

Раз уж это был сам Мерино, Рив решил с ним не связываться.

– «А ковёр-то и в самом деле хороший!» – воскликнул Мерино, хохоча до упаду. Он даже и не думал оборачиваться, ведь вожаку в волчьей стае не обязательно переживать за свой тыл. – «Ничего, новый себе сошьёшь».

Чанки уже стоял на пороге камеры, чуть не рыдая.

– «Блядь, да я три года тряпьё для него собирал!»

– «Ну, мы все вряд ли эти стены когда-нибудь покинем, так что у тебя ещё три года в запасе есть».

Именно в этот момент Рив и заметил, как Маркус появился за спиной у Мерино, словно бы из-под гранитного пола выскочил. Мерино, должно быть, понял, что за ним кто-то стоит, лишь мгновение спустя. Маркус с совершенно безразличным выражением лица потянулся к Мерино, уже в следующий момент впечатав того лицом в решётку и выкрутив предплечье. Первым делом Мерино огляделся по сторонам, чтобы проверить, не наблюдает ли кто за ними. Вывих руки – это мелочи по сравнению с потерей авторитета.

– «Феникс, ты ещё пожалеешь, что тебя сразу к стенке не поставили!» – прорычал Мерино, изо всех сил стараясь выглядеть так, будто бы не испытывает никаких неудобств, что, впрочем, совершенно не помогло ему сохранить лицо в глазах окружающих. – «Теперь ходи да оглядывайся!»

– «Зря вы, девчата, начали спорить из-за вязанья своего», – ответил ему Маркус. – «Он бы тебе сам выкройку дал, если бы ты его вежливо попросил».

Вырвав ковёр из руки Мерино, Маркус бросил его в камеру Чанки и побрёл прочь, даже не оборачиваясь, хотя кулаки всё же держал сжатыми. На какое-то мгновение Риву показалось, что сейчас здесь настоящая бойня начнётся. Остальные заключённые наблюдали за ними, высунув головы из своих камер, а тишина воцарилась такая, что крысиный чих расслышать можно было. Только вот отсюда даже крысы уже давно сбежали.

“Не смотри на Мерино. Даже не вздумай ему в глаза смотреть”, – пронеслось в голове у Рива.

– «Может, уже решим всё раз и навсегда, Феникс?!» – крикнул Мерино. – «Чтобы уже все успокоились, и жизнь пошла дальше своим чередом».

Рив решил рискнуть и на мгновение бросить взгляд вверх, чтобы понять, где сейчас Кэмпбелл и Галлего находятся. Те так и стояли на своём месте, молча наблюдая, как это обычно и делают все надзиратели.

Добравшись до двери своей камеры, Маркус обернулся.

– «Давай. Почему бы и нет?» – сказал он таким тоном, словно бы его на чашку кофе с пирожными пригласили, а не вызов бросили. – «Тебе, наверно, и терять-то уже нечего. А мне и того меньше».

С этими словами он вошёл в камеру и опустился на кушетку. Рив решил, что чем дольше затянется эта тишина, тем сильнее Мерино будет казаться, что ему надо отстоять свой авторитет. Только теперь ему предстояло самому угадать, сможет ли он побороть Маркуса, которого прижали спиной к стене, причём, уже в буквальном смысле.

“Я не могу остаться в стороне. Так ведь?”

Внутренний голос советовал Риву, чтобы тот не лез в их разборки. Мерино зашагал к камере Маркуса из дальнего конца коридора. Несколько метров он преодолел обычным шагом, но затем ускорился, ведь у него не осталось никакого другого выбора, кроме как ввязаться в драку. В тюрьме царили свои правила, благодаря которым тут и царил порядок. Кому-то же надо было находиться на вершине пищевой цепочки. Мерино, вовсе не отличавшийся излишней самоуверенностью, понимал, что потеряет своё положение в иерархии, если попытается свести всю эту ситуацию с Маркусом в шутку и забыть о ней. Подойдя к двери камеры, он на мгновение остановился, опустив руку в задний карман. Это и стало его ошибкой. Маркус тут же вскочил на ноги. Раздался громкий хруст, похожий на тот, что бывает, когда куриную кость ломаешь. Мерино отшатнулся от двери камеры, грозясь рухнуть на пол. Но, возможно, это он просто споткнулся. Как бы то ни было, Мерино, которому удалось вернуть равновесие как раз в тот момент, когда Маркус попёр на него, выхватил из кармана нож и сделал им выпад вверх. Рив не разглядел, попал ли он в противника. Всё, что ему удалось заметить – это как Мерино ударил Маркуса головой в лицо, отбросив того на шаг назад. Но Маркус, которого этот нехеровый удар вовсе не остановил, вновь бросился на Мерино, врезав тому изо всех сил кулаком в лицо, а затем и с локтя добавил. Мерино рухнул на спину, как подкошенный, а Маркус прыгнул прямо на него коленями вперёд, снова занеся кулак для удара. Именно в этот момент Рив, использовав доселе неведомые ему невероятные рефлексы, бросился к Маркусу, перехватив его руку. Так можно было и по зубам хорошенько получить, к чему, собственно, Рив и приготовился. Но Маркус тут же успокоился и встал на ноги, сгибая и разгибая руку после удара. Мерино, из носа которого хлестала кровь, тоже поднялся с пола. В этот момент распахнулись деревянные двери, и послышался лай. Из проёма появился Парментер, удерживая на поводке заливающегося лаем пса Джерри, который обезумел до такой степени, что буквально бежал на задних лапах.

– «Так, а ну разошлись, сборище уродов!» – крикнул Парментер. Первой своей жертвой Джерри выбрал Мерино. – «Быстро все по камерам! Феникс, руки за голову, и лицом к стене, блядь! Мерино, свали уже отсюда! Рив, а ты на что вылупился?! Исчезни быстро!»

Сцепив пальцы на затылке, Маркус повернулся к стене. Мерино выглядел ошарашенным, вероятно, из-за того, что за все годы в тюрьме надзиратель ни разу не спустился на этаж, чтобы разнять дерущихся, пусть даже и сама драка уже давно окончена. Парментер даже ничего не сказал про нож. Может, конечно, он его и не видел, но если и видел, то ему было всё равно. Рив, уворачиваясь от щёлкающей пасти пытавшегося укусить его Джерри, стал медленно отходить назад. Он по-прежнему считал, что эта псина лишь лаять горазда, как и её хозяин, а как до дела дойдёт – тут же струсит. Отходя в сторону, Рив не сводил глаз с Мерино, который совершенно не обращал внимания на приказы Парментера, так и оставшись стоять на месте и наблюдать за происходящим.

– «Всё, допрыгался. Переведём тебя в “одиночку” сидеть», – ухватив Джерри за ошейник и держа его на расстоянии вытянутой руки, Парментер пихнул Маркуса в спину, неумело пытаясь корчить из себя крутого и строгого надзирателя. – «Слышал меня, Феникс? Будь моя воля, да я бы тебя псам скормил к чёртовой матери! Но раз уж мне дали приказ сохранить тебе жизнь, то я придумаю что-нибудь такое, чтобы ты навсегда запомнил свою отсидку. Давай, шевелись уже!»

Маркус зашагал впереди Парментера, даже не оборачиваясь. Проследив за тем, как двери за ними захлопнулись, Рив бросил взгляд на мостки. Кэмпбелл, который обычно вёл себя довольно спокойно, так и стоял, опершись о перила. Когда Маркус проходил под мостками, Кэмпбелл сплюнул вниз.

– «Мразота», – сказал он. Его сын сейчас в армии служил. Оттолкнувшись от перил, Кэмпбелл зашагал прочь. – «Ты ещё своё получишь».

Возможно, это была пустая угроза, или предсказание. А, может, и обещание. Как бы то ни было, Рив с этим поделать ничего не мог, отчего и переживал, хотя и вовсе не из-за того, что ему сигаретами платить перестанут.

ПОМЕЩЕНИЯ ДЛЯ ПЕРСОНАЛА, “ГЛЫБА”.

Сунув карточку учёта рабочего времени в компостер, Нико задумался, остался ли на Сэре ещё хоть один дурак вроде него, который по-прежнему ходил на работу. Оспен позвонил и сказал, что болеет, хотя, скорее всего, просто напился в доску, так что Нико пришлось пожертвовать своим выходным и выйти вместо него в обмен на обещание дополнительной нормы пищевых рационов за подобные неудобства.

Несмотря на то, что Кэмпбелл, Галли и Лэски должны были прийти на работу ещё раньше него, Нико так нигде их и не встретил. Облокотившись на перила, он воспользовался акустикой здания, по которому все слова раскатывались эхом.

– «Галли! Если вы, мудачьё обленившееся, опять засели в карты играть, то, клянусь, я вам по башке дам!»

Нико не любил дежурства с 14:00 до 23:00, даже когда всё было спокойно. Встав поутру, он начищал форму сам, если жена была на смене в Медицинском центре Джасинто, и дня как не бывало. Домой он попадал уже после 24:00, когда ни по телевизору, ни по радио уже ничего интересного не передавали, и лишь Мара ждала его, чтобы рассказать, какой же у неё выдался херовый день на работе. В последнее время в больнице других дней и не бывало. Постоянно прибывали всё новые пациенты с поражением лёгких из-за вдыхания паров имульсии, с ожогами, и даже легко поддающиеся лечению инфекции превращались в смертельно опасные, ведь антибиотики уже были на исходе. Порой к ним привозили даже солдат с ужасными ранами, когда военные врачи не справлялись с наплывом пострадавших. Мара больше всего расстраивалась именно из-за этой категории пацентов.

Нико заглянул в комнату отдыха персонала, но там не было ни души. На столе остывали чашки с кофе, а в раковине виднелась гора грязной посуды. Нико остановился, прислушиваясь к окружающим звукам. Но до его слуха доносился лишь фоновый гул разговоров вдалеке и периодические выкрики, когда заключённые начинали сплетничать или спорить. Если бы Нико записал всё это на диктофон, а потом включил бы эту запись, не говоря о том, где её сделали, то слушатели бы решили, что это разговоры обычных работников склада или же большой мастерской с хорошей акустикой в помещении, но точно не самых опасных преступников в КОГ, сидящих в этой выгребной яме. Нико даже собачьего лая не слышал, лишь шум болтовни, звяканье жестяных кружек и лязг дверей камер – вполне обычные звуки, которые издают с несколько дюжин человек, слоняющихся там, где места хватит для тысячи.

“Замечательно. Ну, да, почему бы не спихнуть на меня заполнение актов приёмки-сдачи?”

Сняв планшет с зажимом для бумаги с крючка возле плиты, Нико направился к пролегавшим над этажом с заключёнными мосткам, мысленно ругая коллег за то, что регулярно оставляют бумагу рядом с источниками тепла. Всё, что ему надо было сделать – это проставить в списке отметки, что все заключённые на месте, живы и относительно здоровы. Всё это с лёгкостью можно было выполнить, даже не спускаясь на этаж. В тюрьме воцарился свой внутренний порядок, и уже пару лет точно никто никого заточкой тут не пырял. Нико решил сходить в крыло с психически больными заключёнными позже.

– «Эй, Эдоуэйн!» – позвал он. “Инди” поднял голову вверх, отвлёкшись от протирания пола грязной шваброй. Заключённые занимались уборкой, что усложняло их пересчёт по головам. – «Кто-нибудь из наших постояльцев выезжал после 06:00?»

Эдоуэйн склонил голову вбок, будто бы считал в уме.

– «Альва к врачу ушёл недавно. “Шестерёнку” в “одиночку” забрали».

Нико потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что “шестерёнка” – это Маркус. Чёрт подери, что он натворил?

– «Приведи сюда Рива. Знаешь, где он сейчас?»

– «Писсуары отмывает, думаю».

– «Давай, тащи его сюда», – Нико показал пальцем на место рядом со столом для шахмат. Внутри у него всё похолодело. – «Скажи, чтобы ждал меня тут, пока не вернусь».

К этому моменту на этаже уже начала собираться небольшая толпа заключённых, смотрящих на Нико с мрачным осуждением в глазах. Там внизу находился совершенно иной мир, чуждый той жизни, что царила вверху на мостках. Заключённые не бунтовали, по крайней мере, в последнее время, но Нико вдруг снова понял, что тех просто больше. Даже если на работу выйдут все двенадцать надзирателей вместо четверых, то заставить сорок человек подчиниться их воле они сумеют, разве что стреляя по заключённым с мостков. Но и в этом случае одержать верх над заключёнными им не удастся. Конечно, тюрьму им не покинуть, но подчинение было основано на понимании ситуации и доброй воле. Люди всегда стараются привести свою жизнь в нормальное состояние, чтобы сосуществовать в коллективе. Заключённым было не под силу устраивать беспредел день за днём круглые сутки напролёт, равно как и надзиратели не могли испытывать к ним отвращение каждую минуту. В конце концов, всё равно замечаешь, хоть и мельком, человека внутри каждого из них. У Нико не было сил всё время ненавидеть незнакомых ему людей.

Заключённый по имени Сефферт бросил взгляд вверх, скрестив руки на груди. Ему дали один из самых долгих сроков заключения тут. На воле он похищал людей и требовал за них немалые выкупы, и не церемонился с жертвами, если деньги не приходили в срок.

– «Феникс с Мерино подрался», – сказал он. – «Кэмпбелл всем разболтал».

Такое поведение было вовсе не в духе Кэмпбелла, отчего у Нико в голове тут же зазвенел тревожный колокольчик. Попросив жестом, словно автоинспектор на дороге, растущую толпу заключённых его подождать, Нико направился в секцию с одиночными камерами.

Маркуса туда отправили явно для его же безопасности. Мерино не успокоился бы, пока не одержал бы над ним верх, доказав, что он тут самый крутой вожак во всей этой обезьяньей стае. Маркусу, конечно, несладко придётся в “одиночке” сидеть, но вред ему там никто причинить не сможет, как и было указано в распоряжении канцелярии председателя КОГ. Может, и сам Маркус решит, что ему всё же лучше сидеть там и гнить в одиночку. Общительным его и близко не назовёшь. Да, так и есть. Продумав, как будет объясняться, Нико преодолел уже половину выложенного плиткой коридора охраняемого крыла, когда услышал какой-то шум.

Эхо раскатывалось по выложенным гранитными плитами коридорам тюрьмы совершенно непредсказуемым образом. Нико слышал лишь отзвук собственных шагов, раскатывавшихся по коридору, но стоило ему едва лишь пройти мимо кладовки уборщика, как на него нахлынул шум серии глухих ударов, прерываемых хрипением, будто бы кто-то лупил по куску мяса. Удары были совершенно лишены ритма, будто бы бьющий окончательно выбился из сил, задыхаясь от напряжения. А затем раздался пропитанный злобой рычащий голос человека, судорожно пытающегося отдышаться, но всё равно бросающего вызов своему обидчику.

– «И это всё, на что ты способен?! Бить вообще ни хуя не умеешь?! Давай, сильнее! Добей меня уже, блядь!..»

Выкрик прервался очередным глухим ударом.

– «Вот так лучше, мразь?! Ну, давай же, урод! Что, так и будешь стоять и терпеть?!»

Первый голос принадлежал Маркусу Фениксу, а второй – Брэдли Кэмпбеллу. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Нико понял, что Маркуса там, судя по звукам, метелят, как последнее говно. Он попытался открыть засов, но дверь оказалась заперта изнутри. Вот почему они сюда его отвели: не хотели, чтобы им мешали. Нико стал молотить кулаками по двери из листов стали.

– «Какого хрена вы там творите?! Открывайте!»

На мгновение воцарилась тишина, но затем звуки ударов и хрипения вновь возобновились.

– «Кэмпбелл, я кому сказал?! Быстро дверь открыл, блядь!»

Нико уже было собрался сбегать за связкой ключей, когда замок наконец щёлкнул, и дверь распахнулась. В проёме стоял Галли, но уже через секунду Нико оттолкнул его в сторону и увидел, как Лэски наблюдает за Кэмпбеллом, который занёс дубинку над головой, примеряясь нанести удар. Маркус же, стоя вполоборота на подгибающихся ногах, даже не пытался защититься. Дубинка с противным глухим стуком обрушилась на нижнюю часть его спины в том районе, где располагались почки, а затем ещё раз, и ещё. Маркус пошатнулся, но не упал. Кэмпбелл распрямился для нового замаха, и Нико оставались лишь доли секунды, чтобы либо вырвать у него дубинку из рук, либо же не дать ударить. Он рефлекторно использовал вес своего тела, чтобы налететь на Кэмпбелла сбоку, остановив замах, отчего оба чуть не рухнули на пол. Кэмпбелл с красным, преисполненным яростью лицом повернулся к Нико, который большим пальцем показал через плечо в сторону Маркуса.

– «Хочешь убить его? Тогда сначала и меня завалить придётся», – с этими словами Нико, без лишних раздумий достав свою дубинку, отступил на шаг назад, чтобы заслонить собою Маркуса. Всё произошло в одно мгновение. Нико вовсе не рассчитывал, что до этого дойдёт, да и текущую ситуацию он совершенно не контролировал, а просто сделал то, что должен был. – «Слышал меня? Не думай, что я зассу тебе в рожу прописать».

Галли и Лэски застыли на месте, будто бы их мгновенно покинуло пьянящее чувство злобы. Кэмпбелл же, казалось, просто пытается отдышаться. Нико смотрел на своих товарищей, теперь ставших совершенно чуждыми ему людьми. В его глазах они опустились до категории животных и незнакомцев, к которым Нико бы в жизни не стал спиной поворачиваться. Все хранили молчание.

“Нет, они ведь обычные люди. Я ведь всё понимаю, уже видел такое. Стоит одному с катушек слететь, и все за ним повторяют, как стадо, совершая немыслимое”.

– «У моего сына уже три ранения, а он всё ещё на передовой!» – крикнул Кэмпбелл. – «А этот мудак решил свинтить посреди боя, потому что у него дела поважнее нашлись!»

Нико решил замять этот спор на корню.

– «Он на тебя первый напал?» – спросил он.

– «Он с Мерино поцапался», – ответил Кэмпбелл, не сводя глаз с Маркуса, как будто выжидал следующего шанса нанести удар. – «Сам знаешь, какие насчёт этого правила».

– «Да нет у нас никаких больше правил, чёрт тебя подери. Я тебя спрашиваю, он на тебя первый напал?»

Кэмпбэлл по-прежнему сжимал дубинку в руках, даже и не думая успокаиваться.

– «Моего сына завтра убить там могут, а это хуйло тут себе жопу просиживает!»

– «Не мы ему приговор, блядь, выносим. Уймись, ясно?»

Кэмпбелл, по которому явно было видно, что он уже выбился из сил, наконец-то убрал дубинку на пояс. А ведь его все тут знали как довольно неплохого и спокойного парня. Страшно было наблюдать за тем, как человек срывает с себя маску приличия и выпускает на волю внутреннего дикаря, преисполненного первобытной ярости.

– «Как будто ты сам никогда этих говнюков не метелил в воспитательных целях».

– «Да, но это тебе не какой-нибудь сраный педофил. Он явно нездоров».

– «Ага, ну конечно, нездоров. Хватит гнать уже».

Будучи не из брезгливых, Нико и сам в своё время отмудохал нескольких заключённых. Правда, они сами на это напросились, не умея фильтровать базар, поэтому надо было их проучить. Но он никогда не набрасывался вместе с толпой других надзирателей на одного человека, чтобы отхерачить его в кашу. Тем более, солдата. Блядь, да за какие дела бы его сюда не упекли, он же провёл последние десять лет на передовой, защищая Тирус. Такое заслуживало хоть какого-то уважения.

Нико решил, что Кэмпбелл уже не представляет угрозы, и перевёл взгляд на Маркуса. Тот, судя по всему, прикладывал все силы к тому, чтобы просто на ногах устоять, пялясь в стену так, будто бы мог рухнуть на пол, если бы моргнул. Сложно было сказать, насколько тяжкими оказались его увечья. Из уголка рта бежала струйка крови, скрываясь в короткой бородке, а ссадина над бровью уже начала опухать. Но остальное тело было скрыто под майкой. С виду казалось, что Маркусу сложно дышать. Он медленно повернулся к Нико, и в этот момент всё и случилось. Пошатнувшись, он упал на колени, а затем завалился набок, как срубленное дерево.

– «Твою мать!» – Нико изо всех сил пытался вспомнить, что надо делать для оказания первой помощи. При травмах лицевой части головы, когда человек может захлебнуться кровью, надо перевернуть его набок, чтобы избежать её попадания в дыхательные пути. Нико попытался перевернуть Маркуса в нужное положение, но тот рефлекторно махнул рукой в его сторону, пытаясь ударить. Нико увернулся, так что кулак просвистел в воздухе, не задев его. – «Ох, ё-моё… Кэмпбелл, уже придумал, как оправдываться будешь? Если он умрёт, я вас всех сдам, даже не сомневайтесь. Быстро тащи доктора сюда, твою мать! Вызывай “скорую”!»

– «Если вызовем “скорую”, об этом все узнают», – отозвался Галли.

– «Делай, что говорю. Если не вызовем, канцелярия председателя нам жопы на уши натянет. Хочешь, чтобы тебя на передовую отправили, да?»

Какое бы бешенство не охватило надзирателей ранее, сейчас уже от него и следа не осталось. Выходя из комнаты, Галли с поникнувшей головой бросил на Нико взгляд, будто бы говоря, что он не виноват. Но Нико в ответ лишь беззвучно послал его на хуй, а затем вновь занялся Маркусом, ведь если тот умрёт, то они все по уши в говне окажутся.

– «Феникс, слышишь меня? Давай же, дружище, не молчи!» – звал Нико. Маркус уже лежал на боку с открытыми глазами, будто бы пытаясь разглядеть что-то на стене. Нико с опаской поглядывал на его кулаки. – «Ладно, я не буду трогать тебя. Сейчас доктора приведём, чтобы он тебя осмотрел».

Маркус откинул голову немного назад, словно бы изо всех сил старался собраться с мыслями.

– «Добей меня уже, блядь», – прохрипел он. – «Давай же, сделай одолжение, убей меня».

Разговаривал Маркус всё ещё вполне связно, но если у него травма головы, то это всё равно ни черта не значило. Нико знал это по рассказам своей жены. Симптомы могут проявиться и через несколько часов. Маркус попытался сесть.

– «Не двигайся, пока врач не придёт», – предостерёг его Нико.

Маркус с трудом поднялся на колени.

– «Если кишка тонка убить меня, то мне тут ошиваться дальше смысла нет».

– «Ты умереть хочешь, да?»

– «Дошло наконец-то?»

– «Тут многие поначалу этого хотят, но потом привыкают как-то, справляются».

Пытаясь встать, Маркус вытянул руку, чтобы опереться о ржавый шкаф для бумаг, но не сумел ухватиться и почти что упал. Нико поймал его за руку и помог выпрямиться. На мгновение их взгляды пересеклись, и Нико вновь мельком разглядел, какие же страшные внутренние муки переживал Маркус.

“Попробуй тут забыть, из-за чего он сюда загремел. Его отца убили, и это лишь всё усложняет”.

– «Чем раньше я умру, тем скорее люди на воле забудут меня и смогут жить дальше», – сказал Маркус.

Значит, всё дело было в его девушке. Нико и этот момент прекрасно понимал.

– «Ты ведь в курсе, что после всей той херни, что ты сейчас наговорил, мне придётся следить за тобой постоянно, чтобы ты не покончил с собой?»

– «Извини, что придётся с бумагами из-за меня возиться».

– «До медсанчасти дотянешь?» – спросил Нико, переживая о том, как бы отвадить Кэмпбелла от Маркуса. – «Врач ещё нескоро приехать может».

– «Да я в норме», – ответил Маркус, хотя со стороны было совершенно ясно, что ни о какой норме не может идти и речи. Маркус вытянул руки, чтобы на него надели наручники, но Нико отрицательно помотал головой. – «Ну ладно. Как скажешь».

Нико выглянул в коридор, чтобы проверить, ушёл ли Кэмпбелл. В этот момент он услышал, что к ним кто-то идёт. Из-за угла вышел Галли, покачивая головой.

– «У них там опять пострадавших навалом», – сказал он. – «Даже “бродяги” к блокпостам лезут, чтобы им врачи помогли. В городе совсем херовая ситуация. “Скорых” нет, а доктора на вертолёте к нам присылать никто не хочет».

– «Да херня собачья это всё», – ухватив Маркуса за плечо, Нико повёл его за собой. – «Для Альвы вон прислали же врача. Где он, кстати?»

– «Его забрали».

– «Что?!»

– «Увезли в Медицинский центр Джасинто для анализов. Лично я думаю, что он ничем таким серьёзным не болеет, но эта мразь хитрожопая кому угодно лапши на уши навешает».

Всё это было крайне странно. Врачи из Медицинского центра Джасинто не приезжали сюда даже на сердечные приступы.

– «И что, ты разрешил забрать его в больницу?! Они вообще в курсе, что он тут за особо тяжкие сидит?!» – негодовал Нико. Ситуация стала ещё хуже, но если Маркус умрёт, то говна на них всех свалится ещё больше, чем из-за побега Альвы. – «Ну, если он там какого-нибудь ребёнка трахнуть решит, ты сам эту херню разгребать будешь. Свали уже, пока я насчёт Феникса решать буду».

– «Слушай, я знаю, что ты злишься. Всё не так, как ты думаешь».

– «Ты, трусливый говнюк, тоже был там».

– «Но я его не трогал».

– «Зато стоял позади и смотрел на всё это, да? Исчезни уже с глаз моих».

Галли хватило ума оставить их. Нико повёл Маркуса по металлической лестнице на нижний этаж с другой стороны главной охраняемой зоны. Задача эта выдалась не из лёгких, с учётом состояния Маркуса. Конденсат капал с металлических решёток у них над головами, словно бы тут только что дождь прошёл. Тем не менее, в медсанчасти вполне можно было полежать какое-то время. Несмотря на облупившуюся краску, там имелись чистые простыни, царила тишина, и можно было спокойно сходить в туалет, не будучи никем застуканным. В маленькой палате с четырьмя койками пахло сыростью и дезинфицирующим средством.

– «Садись», – Нико показал на жёсткий стул, сваренный из стальных прутьев, который стоял возле кушетки. – «Я, конечно, постараюсь, но кроме первой помощи ничего оказать не смогу, извини».

Маркус даже сесть нормально не мог. Отмахнувшись от попытки Нико помочь ему, он осел на стул, уперев локти в колени и прикрыв голову руками. Его дыхание было сбивчивым и неглубоким. Нико рискнул задрать заднюю часть пропитанной кровью майки Маркуса, чтобы оценить тяжесть травм.

– «Ма-а-ать твою…» – протянул он. Маркуса отделали как следует. От пояса до середины спины простирался один большой фиолетовый синяк. Его пересекали красные полосы, похожие на лопнувшие под кожей сосуды. Должно быть, всё это моментально опухло. А ещё Нико напрягало дыхание Маркуса.

– «Так, расслабься», – сказал он. – «Что тебе дышать мешает?»

Маркус медленно поднял на него взгляд, будто бы его поразила глупость этого вопроса.

– «Боль мешает», – прорычал он.

– «Он тебе рёбра переломал».

– «Наверно», – с этими словами Маркус оттолкнулся от кресла и стал осторожно распрямляться, пока не встал почти что ровно. Должно быть, всё его тело охватила адская боль. – «Мне надо отлить».

– «Туда сходи», – Нико показал в сторону туалета. – «Сам справишься?»

Маркус одарил его взглядом, в котором явно читался посыл, чтобы Нико даже не думал ему такое предлагать.

– «Спасибо, я сам его достану, помощи не надо».

– «Да я и не собирался к тебе в штаны лезть. Просто если ты умрёшь тут, то я по уши в говне окажусь».

Пожав плечами, Маркус прихрамывающей походкой направился в туалет. Нико заглянул в шкафчик с лекарствами, хотя в последнее время там мало что можно было найти кроме аспирина и самых основных антибиотиков, срок годности которых уже давным-давно вышел. Все производимые на сегодняшний день лекарства обычно отправлялись в Мединцский центр Джасинто, где лежали столь нуждавшиеся в этих препаратах ни в чём не повинные и законопослушные пациенты. Впервые в жизни Нико был раздосадован этому факту. Читая инструкцию к препарату и размышляя над тем, сколько же таблеток надо дать такому громиле, как Маркус, Нико услышал его бурчание, сопровождающееся шумом смыва унитаза.