Текст книги "Gears of War #5. “Глыба”"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 44 страниц)

“Да, и не скажешь, что директор не рассматривал все варианты”.

Нэвил пролистал остальные бумаги из конверта, попытавшись разложить их в строгом хронологическом порядке. Именно в этот момент он заметил, что на снимках, сделанных с малой высоты, отсутствует штамп с датой. Техники, проявлявшие фотографии, ставили дату на лицевой стороне всех фотографий, а архивариус дополнительно ставил штамп с той же датой на обратную сторону фотографии. Но на этих ничего подобного не было.

Нэвил внимательно рассмотрел снимок, пытаясь понять, что же за место на ней изображено, но сделать эту фотографию могли в каком угодно месте между автострадой, ведущей в Тиро, и Логовом, да и вообще на ней сложно было разглядеть саму прорывную дыру. Собственно говоря, дыра куда больше напоминала нору дикого животного. Здания, видневшиеся на заднем плане, ничего не говорили Нэвилу. Несколько шоколадных крошек просыпались с его лакомства, пока он разглядывал фотографии, нагнувшись над ними, так что Нэвил собрал их на подушечку пальца, прижав его сверху, а затем слизнул все эти драгоценные кусочки. Кто знает, когда у людей вновь будет шоколад в изобилии?

Нэвил решил, что вернётся к этой фотографии позже, ведь его внимание привлёк следующий конверт. Достав его из коробки, доктор удивился его необычайно малому весу. Судя по пронумерованному списку на лицевой стороне конверта, внутри должно было быть одиннадцать вложений, но когда Нэвил перевернул его вверх ногами, на стол выпало лишь пять фотографий. Не хватало шести документов. Доктор и понятия не имел, где же они могут быть. Судя по коду на лицевой стороне конверта, документы не имели никакого грифа секретности, а также не было пометок о том, кто мог бы их изъять.

С одной стороны, это была полнейшая безалаберность, но с другой, грифа секретности на этих документах не стояло ведь, так что… Нет, всё равно надо всё проверить, иначе он ночью не уснёт из-за того, что не довёл дело до конца. Для этого надо было просмотреть толстые книги учёта с указателями, хранившиеся на стойке администратора, из которых станет известно содержание документов, а также то, были ли они завизированы второй подписью при сдаче в архив, и если да, то когда именно. Все пропавшие документы относились к периоду первого месяца после “Дня Прорыва”, так что Нэвилу не придётся долго листать эти книги учёта.

Лишь обернувшись, доктор понял, что засиделся допоздна. Неудивительно, что у него снова заурчало в пустом желудке. Небо на горизонте из багряного стало янтарным, и выделявшийся на нём силуэт Башни Октуса словно сошёл со страниц какого-то туристического буклета. Всю эту идиллию портили лишь клубившиеся в воздухе столбы дыма вдали.

“Ну, хоть не запрут меня тут на ночь. Тут немало людей до ночи сидит. К тому же, у меня ключи Адама есть”.

Книги учёта лежали на расположенных позади стойки администратора тяжёлых вращающихся полках, сделанных из тика, являя собой яркое олицетворение всего того, что представляла собой КОГ в плане порядка. Сама суть Коалиции Объединённых Государств и заключалась во всеобщем порядке. Даже когда самой Коалиции ещё не было, в Тирусе к любому делу подходили с особой щепетильностью, ведя записи обо всём. Администратор архива говорил, что в хранилище под городом лежат записи касательно всего, что происходило за минувшую половину тысячелетия, хотя самого Нэвила приводило в ужас количество одних только книг учёта за последние одиннадцать лет. Найдя толстую книгу в кожаном переплёте, посвящённую учёту документов за первые полгода после “Дня-П”, доктор почти что уронил её на стойку. В глухом ударе книги о поверхность чувствовался весь груз истории. Нэвил даже немного испугался тому, что испачкает её страницы грязными пальцами.

“Так, надо искать “День-П”… А, вот он”.

Прежде чем провести пальцем по длинному списку дат, названий документов и подписей, доктор вытер его о штаны. Исчезнувшие документы, которыми оказались шесть отчётов о вскрытии тел трутней Саранчи, были в этом списке. Когда они вылезли на поверхность в тот день, никто и понятия не имел, что это за твари такие. Даже не знали, что они всё это время жили под землёй. Единственным способом понять природу и происхождение врага было вскрытие мёртвых червей. Хотя, когда встал вопрос о том, как же их остановить, все эти познания оказались совершенно бесполезны. ДНК людей в той или иной степени совпадало с ДНК почти что всех форм жизни на Сэре, так что и их происхождение оставалось загадкой. Нэвил так и не нашёл на странице никаких пометок о том, кто бы мог изъять эти отчёты. Значит, их забрали, а потом так и не вернули.

– «Твою ж мать», – пробормотал Нэвил. Правила же не просто так писались. Просмотрев список ещё раз, он перелистал страницы к началу книги, где были перечислены документы, сданные в архив в “День-П”. Пилоты вертолётов весьма тщательно каталогизировали снимки из разведывательных полётов, а первая фотография, судя по надписи на ней, была сделана спустя сорок пять минут после первого контакта с червями на поверхности. Её поместили в коробку под номером “1-15-A”, стоявшую в ряду “12C” на полке под литерой “A”.

Именно в этот момент Нэвил и понял, что чего-то не хватает. Вернувшись к столу для карт, он сверил даты. А после этого, поднявшись по лестнице, осмотрел полку под литерой “A”. Маркировка коробок на этой полке начиналась с “1-15-B”. Значит, первая коробка пропала.

– «Чёрт подери!» – выругался Нэвил в полный голос. – «За что только эти архивариусы свою зарплату получают?!»

Он решил, что обязательно поговорит об этом с администратором архива поутру. Подобные ситуации были просто недопустимы. Задумавшись о том, не пора ли тут уже заканчивать и идти ужинать, или же работать и дальше всю ночь, Нэвил поймал себя на том, что у него из головы никак не выходят эти фотографии, на которых не было никаких идентификационных данных и штампов с датами. Понятно, что в “День-П” царил полный хаос, и никому не было никакого дела до всех этих бюрократических тонкостей, когда неизвестный враг вырезал людей миллионами. Но, тем не менее, они должны были скрупулёзно вести записи обо всех событиях, как это было принято у жителей Тируса, да и вообще в КОГ. Они видели своё спасение в поддержании порядка. Но почему же тогда на этих фотографиях не было никаких отметок?

Изучив ещё раз снимок с норой какого-то дикого животного, Нэвил решил выяснить, что же там за здания виднелись на заднем плане. Горди, которому было уже под семьдесят, знал каждый район в Эфире, как свои пять волосатых пальцев с шишковатыми суставами. Он точно сумеет подсказать, где это было снято. Зная о том, что охранник всё ещё ходит где-то наверху, отрабатывая свою тринадцатичасовую смену в ожидании прихода ночного сторожа, Нэвил отправился на его поиски.

– «Я уж было решил, что вы ушли», – сказал сидевший за столом дежурного Горди, оторвав взгляд от мониторов, на которые выводилось изображение с камер наблюдения. – «Чем могу вам помочь?»

– «Ты не знаешь, где это место?» – Нэвил протянул ему фотографию. – «На долбанном снимке нет никаких пометок».

Горди, слегка прищурившись, потянулся за очками, чтобы повнимательнее рассмотреть фотографию.

– «Это где-то недалеко от старого литейного завода, где бронзой занимались», – ответил он. – «Ох, как сейчас всё помню. Мой дядя там столько лет проработал…»

Горди показал крючковатым мизинцем на самое высокое здание на заднем плане.

– «Видишь это здание? Пришлось снести его, под ним грунт проседал».

– «Почему? Из-за туннелей червей?»

– «Нет», – отрицательно помотал головой Горди. – «Это давно ещё было, задолго до окончания Маятниковых войн. Наверно, года за четыре до того, как мы впервые столкнулись с этими уродами».

ГЛАВА 2

«С Саранчой у нас никакой связи нет. Как я вообще могу поставить им какой-либо ультиматум?»

(Председатель Ричард Пресскот в беседе с профессором Адамом Фениксом,

за два часа до залпа из “Молота Зари”, спустя 1 год со “Дня Прорыва”,

девятью годами ранее).

ЮЖНЫЙ ВЫВОДНОЙ КАНАЛИЗАЦИОННЫЙ КОЛЛЕКТОР №2, ЭФИРА, ПОЗДНЯЯ ОСЕНЬ, СПУСТЯ 10 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.

– «Феникс, это ты?»

Прыгавшее во тьме пятно света, расположенное приблизительно на уровне головы, превратилось в два тусклых синих огонька. Чем дольше Виктор Хоффман вглядывался в кромешную тьму туннеля, тем сильнее ему что-то там чудилось, но теперь уже он слышал, как под чьими-то ботинками хлюпает и булькает вода. Не сводя глаз с туннеля, он на всякий случай положил палец на спусковой крючок своего “Лансера”, но затем разглядел, как к первой паре синих огоньков, приближающихся к нему, добавилась ещё одна. Значит, это был не корпсер.

– «Да нет тут никого кроме крыс», – эхом прокатился по туннелю голос Росси. Рации под землёй ни черта не ловили сигнал. – «Полковник, вы как, всё нормально?»

– «По пояс в говне бултыхаюсь, сержант. Сроду такого кайфа не испытывал».

Хоффман ждал их на стыке канализационных каналов, стараясь не смотреть на всё то, что сейчас медленно проплывало мимо него. Запах уже не так сильно шокировал, но полковнику всё же не хотелось даже краем глаза заметить что-то такое, от чего его точно стошнит. Дрю Росси, идущий немного впереди Маркуса, вышел из тоннеля, прищурившись от тусклого света, исходящего от ряда покрытых грязью электрических ламп, что висели через каждые пятнадцать метров под арочным потолком из кирпича.

– «Эта фигня обратно потекла что ли?» – спросил Росси. Маркус, нахмурившись, проследил за течением потока отходов вокруг него, будто бы следил за приливом на каком-нибудь красивом песчаном пляже.

– «Кажется, всё ещё течёт наружу. Тут же труба под наклоном».

Неочищенные сточные воды уже дошли до икр Хоффману, который молился, чтобы       его ботинки оказались водонепроницаемыми. Из главного канализационного коллектора эхом доносились голос управляющего из компании “Единые коммунальные услуги Тируса”, разговаривавшего со штаб-сержантом Леннардом Парри, на которого свалилась непростая задача по поддержанию работоспособности основных удобств в Эфире. Это было всё равно, что вычёрпывать воду из тонущего корабля чашкой для чая, хотя сам Парри никогда не жаловался. Но каждый раз, когда черви разносили в щепки очередной трубопровод, или же акведук, ему приходилось изобретать обходной путь и посылать ремонтную бригаду прямо на захваченную червями территорию, отчего Парри выглядел всё более осунувшимся и задёрганным.

Хоффман медленно и осторожно шагал вперёд, изо всех сил стараясь не создавать брызг, или, что ещё хуже, не поскользнуться и не упасть.

“Господи боже, Маргарет, как я рад, что ты сейчас уже не видишь, как я тут в говне бултыхаюсь”.

Полковник поймал себя на том, что в последнее время стал куда чаще разговаривать с женой, правда, лишь в собственном сознании. Они бы никогда не стали при жизни вести таких бесед, но Хоффман так ещё ни разу по ней не скучал, как сейчас. Он пожалел, что не оставил себе что-нибудь на память из того сгоревшего автомобиля, который в итоге был обнаружен одной из поисковых команд на той страшной дороге смерти, ведущей из Коррена. Это произошло через шесть лет после того, как залп из “Молота” стёр в труху прибрежные города. Её обручальное кольцо Хоффману так и не вернули, потому что единственное, что осталось от тела Маргарет – это обгорелый фрагмент челюстной кости, по которому её и опознали, благодаря старым рентгеновским снимкам зубов.

“Может, меня через двадцать шесть часов уже и в живых-то не будет, Маргарет. Но я, в общем-то, и не против. Я просто хочу отдохнуть, и чтобы всё это уже закончилось”, – подумал Хоффман, тут же выругавшись про себя, потому что так рассуждают только пораженцы. А ведь он был не хуй знает откуда, а из того самого Двадцать шестого полка, который прозвали “Непобедимые”. Это подразделение получило свою славу в боях ещё за пятьсот с лишним лет до существования КОГ. К тому же, Хоффман фактически являлся главой штаба обороны. Но произошло это лишь потому, что кроме него не осталось ни одного офицера из высшего командного состава. А ведь он был всего лишь полковником, чёрт подери, у которого в подчинении остались лишь несколько батальонов и горстка кораблей с вертолётами. Червям же было насрать на такие вещи, как честь полка. Они просто сметали всё на своём пути. Но если им так уж и хотелось смести и его, то Хоффман был готов ко встрече с неприятелем. Он с трудом шагал вперёд на звук голосов, будто бы ледокол в походе, а Маркус и Росси шли за ним. Расходящиеся от их шагов волны ударялись о кирпичные стены по обеим сторонам туннеля.

– «Феникс, ты как, нормально?» – спросил Хоффман, который уже слышал о происшествии рядом с Шенко-Фоллз. Маркус большую часть времени молчал, но полковник, к этому моменту уже хорошо его знавший, вполне мог догадаться, как это происшествие гложет Феникса изнутри, хоть тот и пытается это скрыть. Да, может, Маркус и не выпячивает все свои эмоции наружу, но догадаться вполне можно. Смерть Шоу его сильно подкосила, тут и спорить не о чем. У Маркуса всё читалось в немигающем безжизненном взгляде его синих глаз, которые, казалось, смотрели в никуда.

– «Всё нормально, полковник».

– «У тебя ещё пара дней от увольнительной есть. Сходи, повидай отца», – предложил полковник, считавший отца Маркуса высокомерным мудаком, да и просто ещё одним бесполезным учёным, который только и мог делать, что языком болтать. Тот только позорил честь мундира офицера Королевского полка Тиранской пехоты, в которой когда-то служил. Но Хоффман старался изо всех сил не высказывать всего этого Маркусу. – «А то ещё неизвестно когда снова увидитесь».

– «Он сейчас немного занят, полковник».

Сложно было понять, что Маркус подразумевал этим ответом. Хоффман мог лишь догадываться о том, какая же пропасть лежит между отцом и сыном. Один был ребёнком из богатой семьи, который с радостью отказался бы ото всех привилегий и разгребал бы всё это говно наравне с другими солдатами. Даже свою Звезду Эмбри он получил за настоящую храбрость, проявленную в бою. А его отец бросил военную службу ради непыльной работы в отделе разработки вооружений и получил за это медаль Октуса, которую все эти богатые знатные мрази давали друг другу просто за то, что в нужных кругах вращались. Как и предполагал Хоффман, ничего общего кроме внешней схожести у двух Фениксов не было.

– «Ну, что расскажете, мистер Слэйдер?» – спросил Хоффман, с осторожностью двигаясь по хлюпающей жиже. Парри и человек из компании по предоставлению коммунальных услуг обернулись одновременно в сторону полковника.

– «У нас до сих пор установлено отслеживающее оборудование в некоторых каналах для трубопроводов, но, боюсь, чтобы снимать показатели, придётся посылать сюда людей», – начал Слэйдер. – «Эти заливки бетона всё равно их надолго не остановят. Они могут пролезть через метро, или же начать прокладывать вдоль газовых магистралей».

– «Ну, всё равно понятно, как действовать дальше», – ответил Хоффман. – «И где находятся самые уязвимые места».

Тут всё дело сводилось к геологии. Эфира стояла на гранитном плоскогорье, но извергавшиеся в разное время вулканы наделали в нём трещин, в которых лежала куда более мягкая порода, и эти проклятые черви прокладывали через неё туннели, как сквозь песок. Оказалось, что крепкое плоскогорье вовсе не остановило червей полностью, а лишь замедлило их продвижение. Но были в этом и плюсы. Хоффман мог вычислить самые уязвимые места и сосредоточить огонь по ним. Червям придётся наступать по поверхности, и в таком случае расставленные по городу артиллерийские расчёты от них и мокрого места не оставят. Либо же им придётся копать прорывные дыры именно там, где Хоффман их и будет ждать. Оставалось лишь надеяться, что геологи не ошиблись.

“Тоже мне, учёные. Ни сделать ни хуя не могут, ни подсказать что хорошее, Маргарет. Молчат, как рыбы”.

– «А вы оптимист оказывается, полковник. Из тех людей, у кого стакан всегда наполовину полон», – сказал Слэйдер. Хоффман почувствовал, как что-то легонько уткнулось ему в ботинок. – «Меня лишь беспокоит, чем же именно он полон».

Полковник, пересилив себя и отбросив всякий здравый смысл, взглянул вниз, но вместо экскрементов увидел там храбро плывущую крысу, чья голова едва торчала из воды. От неё в стороны расходились волны, как от мчавшегося на всех парах катера. Хоффман проследил за тем, как крыса вскарабкалась на узкий выступ, прикидывая, как выбраться по кабельному каналу на поверхность. Да, животное всё правильно делало, стараясь выбраться из сточных вод как можно скорее. Хоффман до этого вообще не представлял, насколько ему противен запах говна. Эта вонь вызывала у него массу воспоминаний об осаде Кузнецких Врат, а особенно о том ужасном запахе, который всегда возникал, когда какому-нибудь бедняге осколок снаряда вспарывал кишки.

– «Пошли», – Хоффман, махнув им рукой, отправился в обратный путь. Невдалеке от них имелся выступ в стене туннеля, на который можно было забраться и идти, как по тротуару. – «Крысы обычно просто так не убегают».

К стенам туннеля канализационного стока были прикручены металлические таблички вроде тех, на которых пишут названия улиц. На этих было указано расстояние до следующей развилки или канализационного люка, а также название улицы, которая проходила над ними. Ближайшая к ним табличка гласила “Пересечение бульвара Альмара и улицы Коррелла через 50 метров”, а ниже была указательная стрелка для тех, кто плохо ориентировался. Они возвращались к перекрёстку на бульваре Альмара, обратно к солнечному свету и свежему воздуху.

– «Мне совершенно не хочется вести бой тут», – сказал полковник. Эхо разнесло его слова по туннелю. – «У червей тут будет преимущество».

– «Не будет, если мы с собой огнемёты возьмём», – ответил Росси. – «Некоторое их количество перебить успеем. По крайней мере, пока топливо в огнемётах не закончится».

– «В канализации скапливается газ», – сказал Слэйдер. – «Метан и сероводород. Вспыхивает моментально, а то и рвануть может так, что крышки канализационных люков в соседний квартал улетят».

– «Значит, так можно будет немало червей за один раз перебить», – подытожил Росси. – «И обрушить всю канализацию».

– «Мистер Слэйдер, вы сейчас разговариваете с правительством, которое спалило половину Сэры, чтобы остановить Саранчу», – тихо начал Хоффман, подумав о том, что это сделало не просто правительство, а лично он вместе с Прескоттом, Бэрдри и этим проклятым Адамом Фениксом. – «Я не думаю, что кто-то сильно обидится на то, что мы подорвём канализацию, чтобы спасти наш последний город, чёрт подери».

– «Очень интересно будет послушать, как вы заговорите, когда гражданским придётся выкапывать выгребные ямы, чтобы избавиться от всех своих отходов», – в голосе Слэйдера проявились жёсткие нотки.

Свой путь по боковой дорожке канала, покрытой пятнами тусклого света от висящих наверху ламп, они продолжили в тишине. Хоффман был совершенно точно уверен, что видел какое-то движение впереди. Для него, как и для любого другого солдата КОГ, вид чего-то мечущегося во тьме означал, что там прячутся настоящие монстры. Обычно это были трутни Саранчи, но порой попадались не менее гадкие экземпляры из этого зоопарка червей. Кто-то однажды научил Хоффмана, что в полумраке надо поглядывать немного в сторону, чтобы лучше разглядеть, что именно перед тобой. Полковнику удалось лишь вспомнить, что палочковые клетки в глазу видят лучше, чем колбочковые. Кто же рассказал ему об этом, Хоффману так и не удалось вспомнить, но это всегда работало. Перед ним в туннеле явно что-то двигалось, но это что-то было небольших размеров, не мерцало, да и не светилось, так что полковник решил, что это снова крысы пожаловали. Да, так оно и было. Хоффман уже мог отчётливо разглядеть, как мелкие грызуны столпились на боковой дорожке, пытаясь вскарабкаться на стены и обнюхивая местность в поисках выхода. Чем ближе полковник подходил к ним, тем лучше мог их разглядеть. Но раздававшиеся у него за спиной тихие всплески периодически булькавшей воды заставили Хоффмана обернуться.

– «Ого, да тут целый крысиный флот», – сказал Росси. – «Они обычно в такие стаи и сбиваются?»

– «Подождите минутку», – пробурчал Слэйдер.

Вдруг темноту перед Хоффманом разрезал луч белого света. Столько крыс одновременно он ни разу в жизни не видел. Они буквально облепили всю дорожку, плавали в сточных водах, превратившись в своеобразный живой ковёр. Хоффман замер скорее от потрясения, чем от любопытства, а крысы либо просто перелезали через его ботинки, либо спрыгивали в воду, чтобы обойти полковника. Все хранили молчание, пока грызуны не скрылись из виду, и лишь тогда Хоффман обернулся. Слэйдер по-прежнему светил фонариком куда-то в воду, а Маркус что-то высматривал за краем боковой дорожки. Полковник всё никак понять не мог, что же привлекло их внимание, пока не увидел, как что-то небольшое и коричневое плещется в воде, лишь позже поняв, что это был усатый нос крысы, которая не могла выбраться из воды, безуспешно стараясь вскарабкаться по скользкой каменной кладке. Маркус поставил ботинок на край боковой дорожки и окунул нос в воду, чтобы крыса забралась на него, а затем качнул ногой в сторону, позволяя животному безопасно спрыгнуть на дорожку. Крыса тут же бросилась наутёк, стараясь догнать свою стаю.

– «Сами догадаетесь, что их так напугало?» – спросил Маркус. Порой Хоффману удавалось мельком разглядеть добрую натуру Феникса под внешней маской бесстрастности, которую лишь подчёркивала эта его бандана, как у настоящего морского пирата. Полковника такое всегда удивляло. Мало кто остановится и поможет крысе. – «Это точно черви».

– «Они реагируют на колебания почвы», – сказал Слэйдер. – «Вероятно, где-то дальше по магистрали роют туннель».

– «Ладно, продолжайте наблюдение за туннелями и сразу же сообщите мне или Парри, если что-то заметите», – ответил Хоффман. – «Пора нам уже возвращаться на поверхность. Я уже слишком долго нахожусь вне диапазона радиосвязи».

Полковник заметил луч солнечного света ещё задолго до того, как добрался до металлической лестницы и посмотрел вверх. Это было сродни тому, как смотреть на созвездия, когда сбился с курса в море – манящее спасение. Поднявшись по ступеням, Хоффман подтянулся на руках, выбираясь из канализационного люка. Даже в свои почти что шестьдесят лет он всё ещё способен был поднять собственный вес. В небе виднелись белые облака и рассеивающиеся клубы чёрного дыма, которые могли быть как от сбитых риверов, так и от упавших вертолётов. Надо было поскорее узнать последние сводки.

– «Ну и запах от вас, сэр», – сказал ожидавший их капрал Эйгл, служивший радистом. Даже не спросив разрешения у полковника, он окатил его ботинки обеззараживающим средством из ручного поршневого насоса, а затем проделал то же самое с Маркусом и Росси. – «Только ноги вытирайте, прежде чем в боевой информационный центр заходить».

Хоффман уже понимал, что сегодня вечером он себя в душе мочалкой до крови изотрёт, и всё равно не почувствует, что отмылся. Стряхнув воду с ботинок, он зашагал по дороге в направлении здания, где раньше располагался головной офис “Банка Тируса”, а теперь его отдали под размещение центра регионального командования войск КОГ.

– «Феникс, Росси, берите свои отряды и ещё раз обыщите район к югу от бульвара ЛаКруа на предмет беженцев. Они там снова ползать начали, а мне не надо, чтобы нам что-либо мешало вести бой, понятно? Выгоните их оттуда».

– «Так точно, полковник», – ответил Маркус, и они с Росси побежали выполнять приказ. Хоффман посмотрел им вслед, мечтая о том, чтобы у него был целый отряд таких, как Феникс. Он всегда мог положиться на Маркуса. Возможно, с Аней Штрауд он вёл себя совсем по-другому, но Хоффман решил не лезть не в своё дело. Да и к тому же Аня была уже достаточно взрослой и, хоть с виду и не скажешь, вполне стойкой, чтобы самой решить этот вопрос.

На входе в командный центр Хоффман почувствовал какую-то нереальность происходящего. Проходя мимо караульных, полковник обратил внимание, что мешки для песка, из которых собрали заградительные укрепления, больше смахивали на кирпичи. Хоффман из любопытства взял один и взвесил в руке.

– «Там полтинники, сэр», – сказал солдат в карауле. – «Лучше всего подходят. Да и цвет хороший».

Хоффман потянул за шнурок, которым была завязана горловина мешка, сшитого из пропитанной битуминозным составом грубой джутовой ткани. Внутри он был забит купюрами по пятьдесят долларов. В этом и заключалась вся суть прагматичности и находчивости солдат КОГ: заняв оборону в старом здании банка, они использовали для своих нужд всё, что попадётся под руку. Наличные деньги уже никому не нужны были в мире, где люди выживали лишь путём обмена одних товаров на другие. Но купюры отлично шли на растопку печей и набивание мешков.

– «Вы и золотым слиткам, наверно, тоже нашли какое-нибудь нестандартное применение?» – усмехнулся Хоффман.

– «Это вам лучше у лейтенанта Штрауд спросить, сэр. Она у нас тут дизайнерскими аксессуарами занимается».

Хоффмана посетило уже знакомое спокойствие от того, что даже когда наступление червей была уже не за горами, солдаты всё равно не теряли чувства юмора. Пройдя сквозь вестибюль, полковник поднялся по лестнице в лабиринт кабинетов, расположенных на мансардном этаже. Теперь уже тут находилось не так уж много людей. Все способные сражаться, кому не обязательно было всё время находиться на посту, оказывая поддержку из штаба, давно уже отправились на передовую. Но если кого-то и служивших тут убьют, то занять их место станет просто некому.

“Пытаемся выиграть гонку с пустым бензобаком. Хотя сюда черви просто так не доберутся”.

Банк был неприступен, как и любое другое здание в Эфире. Его проектировали с учётом защиты от ограблений, а, значит, здесь было безопасно, как в военном бункере. Здание должно было выдержать попытки подкопа, штурм с главного входа и атаку с крыши. В окнах стояло закалённое прочное стекло, а подвал представлял собой два этажа хранилищ со стенами из стали. Для размещения штаба такая планировка не особо подходила, но в последнее время выбирать не приходилось.

Распахнув дверь, на которой надпись рельефными буквами “Запасы иностранной валюты” была закрашена, а сверху через трафарет нанесли название “Центр связи”, Хоффман обнаружил внутри помещения Аню. Та сгорбилась над покрытым кожей столом из красного дерева, прижав одну пару наушников к левому уху, в то время как правым слушала передачу из другой пары наушников. Каким-то образом, несмотря на всю эту лихорадочную суматоху работы, её светлые волосы, уложенные в аккуратную причёску на заколках, совершенно не растрепались. Хоффман махнул Ане рукой, давая понять, что подождёт, пока она не закончит. Одинокий золотой слиток на столе прижимал кипу бумаг, чтобы те не разлетелись от мощного потока воздуха, идущего от вентилятора.

– «Вам бы поспать пару часов, лейтенант», – сказал полковник, когда Штрауд отложила наушники. – «Хорошее у вас пресс-папье, однако».

– «Им и трутня можно до смерти забить, сэр».

– «Лучше бы вы пистолет с собой носили».

– «Я уже два года не пересдавала нормативы обращения с ним».

– «Вы же дочь Елены Штрауд, у вас умение обращаться с оружием в крови».

Аня с трудом улыбнулась. Она была такой же симпатичной девчушкой, как и её мать. И да, полковник мог себе позволить в свои годы называть женщину, которой было уже за тридцать, девчушкой.

– «Хотите узнать последние сводки?» – спросила она. – «Хотя полной картины происходящего у меня нет. В одном секторе рации перестали работать, так что мы ждём, пока кто-то не доложит нам о текущей ситуации».

– «Ну, рассказывайте тогда, что есть».

Встав из-за стола, Аня подошла к висевшей на стене карте. Разноцветные кнопки на ней выглядели в новинку. Вероятно, ещё одна неожиданная роскошь из хранилищ банка. Хоффман и сам видел всю ситуацию, но Аня всегда предельно тщательно подходила к инструктажам и совещаниям.

– «Мы накрыли все возможные точки прорыва, но риверы нападали на позиции наведения “Молота” и артиллерийские батареи, так что майор МакЛинток отправил за ними ещё одну эскадрилью “Воронов”, пока с вами не было связи», – Аня умолкла, чтобы перевести дыхание, дав возможность Хоффману разразиться бранью. Но в кой-то веки МакЛинток принял то же решение, какое бы выбрал и сам полковник, так что он промолчал. – «Пока что нет никаких докладов о появлении червей на поверхности».

Подойдя к карте поближе, полковник провёл пальцем вдоль реки, лишний раз напомнив себе о том, как важно было удержать главный мост Канцелярского суда. Его войскам нужно было сохранить этот объект в целости, чтобы быстро перемещаться по нему на юг, иначе придётся ехать в объезд через северную часть, а это больше ста километров пути. Не будь все эти мосты так необходимы Хоффману, он давно бы уже подорвал их, чтобы не дать червям добраться до западной части Эфиры. Полковник провёл пальцем до широкой улицы Коррелла, которая вела к площади с тем же названием, а также к центру деловой части города.

– «Как пить дать, всей толпой тут вылезут», – сказал он. – «Тут полно канализационных туннелей, а также отсюда им быстрее всего добраться будет до ключевых целей. Пока мосты остаются под нашим контролем, мы можем зажать их на улице Коррелла».

– «Поняла вас, сэр. Майор Томас значительно укрепил оборону моста Канцелярского суда».

– «Вот пусть и работает дальше в этом же направлении».

– «Вы останетесь в здании штаба, сэр?» – спросила Аня. Её интересовало, поведёт ли Хоффман себя, как здравомыслящий человек в должности главы штаба обороны, оставшись сидеть в боевом информационном центре. Пора бы Ане уже понять, что полковник был вовсе не такой.

– «Когда окончательно в маразм впаду и сражаться на передовой больше не сумею, тогда и останусь, лейтенант. К тому же, надо за Фениксом приглядывать».

– «Спасибо, сэр», – ответила Аня, и Хоффман мог поклясться, что видел, как она покраснела. – «Вы ведь больше не станете выходить из зоны покрытия радиосвязи, да?»

– «Не стану, и ваша просьба для меня как приказ, Аня», – усмехнулся Хоффман, прикоснувшись к козырьку кепки. Пора бы Маркусу уже перестать страдать хернёй и признаться в своих чувствах этой девчушке. – «Только наружу не высовывайтесь».

Обратно к командному посту на пересечении бульвара Альмара и улицы Коррелла полковник отправился пешком. Сделал он это не столько из-за того, что это было куда быстрее, чем искать автомобиль, сколько потому, что его солдатам надо было видеть, что их командир рядом с ними. Командный пост скорее выглядел как огромная лавка на сельской ярмарке, чем как укреплённое сооружение. Единственное, что выдавало его принадлежность к военным постройками – защитная стена из мешков с песком и бетонных блоков. Эйгл установил тут стол с оборудованием для переговоров по рации и походную плитку, работавшую на твёрдом топливе. Тут была вода, запас боеприпасов, место, где можно было свернуться в клубочек и подремать несколько минут, и жестяная банка, куда можно было отлить. Хоффман мог жить тут хоть до самого наступления червей.