Текст книги "Gears of War #5. “Глыба”"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 44 страниц)

Стрелял Нико не особо хорошо, ведь уже долгие годы вообще не брал в руки винтовку. Но, вспомнив, чему учили на курсах обращения с оружием, отщёлкнул предохранитель и нацелился.

– «Пожалуйста, не надо, прошу!» – скулил Кэри, пытаясь заглянуть в глаза Мерино. Судя по всему, он так и не понял, что его это уже не спасёт. – «Я не буду ни на кого нападать, буду сидеть тихо, клянусь!»

Нико понимал, что точно выстрелить у него не выйдет, поэтому не сводил глаз с мушки.

– «Так, Мерино, завязывай!» – крикнул он. – «Отпусти его!»

На полу располагалась решётка, скрывающая под собой один из жёлобов, который служил для отвода воды во время мытья полов, хотя уборка случалась тут довольно нечасто. Мерино пихнул Кэри так, что тот на колени упал, а затем наклонил его так, как обычно овцу ставят, когда ей шерсть состригать собираются.

– «Ага, как же», – ответил Мерино. – «Говорил я вам, чтобы вы не тащили этих обмудков на нашу территорию».

С этими словами Мерино, ухватив Кэри за волосы, потянул голову того назад. Его совсем не волновал тот факт, что в них сейчас целятся из винтовки, которую Мерино уж точно заметил. Тут, конечно, света маловато было, но не кромешная тьма царила.

– «Если ты со своей работой не справляешься, чёрт тебя подери, то я её сам за тебя сделаю», – сказал Мерино.

Всё произошло столь быстро, что Нико не успел бы остановить Мерино, даже будь он куда более опытным стрелком. На спусковой крючок надзиратель в любом случае нажимать не стал. Коротким и быстрым взмахом Мерино провёл лезвием по горлу Кэри, отчего тот шмякнулся прямо на сточный жёлоб. К тому моменту, как Нико добрался бы до Кэри, тот бы уже умер от кровопотери. Ещё не факт, что у надзирателя вообще бы получилось выйти на этаж, если автоматические замки сработали на запирание. Нико оставалось лишь беспомощно наблюдать за всей этой сценой. Внезапно повисла гробовая тишина. Никаких насмешек, никаких угроз. Заключённые просто смотрели на всё это с какой-то обречённостью в глазах, пока ситуация вновь не вернулась в норму. Но лежавший на полу человек, из которого кровь лилась, как их свиньи на скотобойне, никуда не исчез. Даже для “Глыбы” такое не входило в рамки нормы.

Мерино взглянул на стоящего вверху Нико, стряхивая кровь с лезвия ножа.

– «А ты что думал, я его просто пырну? Слишком медленный способ. Когда хочешь усыпить бешеного пса, то надо подходить к делу с максимальной гуманностью».

– «Может, блядь, тогда и мне тебя пристрелить, Мерино?»

– «Конечно, валяй. Только вот ты ведь не знаешь, когда вновь питание включат, и даже не представляешь, что мы успеем натворить к тому моменту».

Мерино присел на корточки рядом с Кэри, чтобы проверить тому пульс.

– «Всё, закончили. Уберите тело, а затем отмойте тут всё, ясно?» – скомандовал Мерино, повернувшись к заключённым и встав спиной к Нико. – «Всё, давайте, живее. Эй, Рив? Ну что там, Феникс уже успокоился? Как уймётся, можешь выпустить».

Ну, хотя бы с одной проблемой разобрались. Маркус не пострадал, значит, претензий от канцелярии председателя не будет. Нико, который даже представить себе не мог, чтобы Маркус просто стоял в стороне, пока Мерино бесчинствовал, и сам не знал, как к этому всему относиться. Мерино уж точно избавил его от ряда забот, да и что теперь уже поделать можно? Если подобрать нужное место, то Мерино можно было просто пристрелить. Ну, или же лишить того права на условно-досрочное освобождение и отнять все привилегии. Хотя, в “Глыбе” всё равно ничего подобного не практиковалось, так что оставалось лишь быть благодарным Мерино за то, что разобрался с ситуацией, заполнив отчёт об инциденте должным образом.

“Господи боже, что же я несу?.. При мне ведь только что человека натурально зарезали, как на скотобойне, а я собираюсь всего лишь отчёт об этом написать с надеждой, что проблема сама исчезнет”.

– «Эй, спокойнее! Я-то в чём провинился, чёрт подери?!» – послышался выкрик Рива, на который обернулся Мерино. Рив спиной вперёд пятился из камеры Маркуса в коридор, выставив перед собой руки ладонями вперёд так, будто бы просил не бить его. – «Надо о себе думать в первую очередь! Чёрт, да если так и будем пытаться всех вокруг спасти, то в итоге никому и не сможем помочь! Они же просто ёбнутые на всю башку были, понимаешь?! Мы им своего рода услугу даже оказали».

Маркус нетвёрдым шагом вышел из камеры, растирая запястья и разминая плечи, будто к драке готовился.

– «Ты ведь так и не понял ничего, да? Вообще ничего не понял. Думаешь, мы чем-то лучше них?» – с этими словами Маркус перевёл взгляд вверх. – «Офицер Ярви! Вы-то какого хуя бездействуете?! Вам за что платят вообще?!»

Характер Маркуса ни капли не изменился даже спустя почти три года, проведённые в “Глыбе”. Может, ему и удавалось подавить в себе большинство эмоций, но порой всё его нутро вырывалось наружу, словно докрасна раскалённое жерло вулкана. Маркус думал лишь о долге и о том, как поступить правильно даже в те моменты, когда всем уже становилось совершенно ясно, что единственно правильная вещь – остаться в живых. Может, однажды он всё же это поймёт. Нико почувствовал себя немного гадко от того, что Маркус ему тут начал мораль читать во всю глотку, задев за больное.

– «А что мне ещё остаётся, Феникс?» – ответил он. – «Думаешь, я могу сделать то, что не вышло у тебя?»

Маркус несколько мгновений лишь сверлил его молчаливым взглядом.

– «Ты ведь так и не выяснил, из-за чего питание пропало, да?»

– «Нет, не выяснил».

– «Вот и займись этим. Может, там просто поломка на подстанции, а может, и черви вылазку устроили».

– «Я поеду искать телефон, наши все сдохли».

– «Сначала с крыши местность осмотри. Ты и понятия не имеешь, что там сейчас творится. Есть полевой бинокль?»

– «Ну где-то валяется», – ответил Нико, который понимал, что ему сейчас совет знающего человека не помешает. Но заключённые были полностью отрезаны от административного корпуса на всё время отключения электричества. А если спустить Маркусу лестницу, чтобы тот залез по ней на мостки, то и остальные зэки за ним полезут, а у Нико сейчас и без этого проблем хватало. – «Было бы неплохо, если бы ты сам всё осмотрел».

Маркус одарил его взглядом, говорящим, что шутку он не оценил.

– «Это каким же образом?» – спросил он.

– «Можешь добраться до окон, выходящих во двор? Оттуда есть выход на крышу».

– «Если бы туда можно было добраться, то уже бы кто-нибудь попробовал», – ответил Маркус, но затем кивнул, будто бы принял этот вызов. – «Ладно, попробуем, чего уж там».

– «Я окно открывать пойду».

– «Только следи, чтобы эти проклятые псины не вырвались».

Нико направился в кабинет за биноклем. Открыв окно на третьем этаже, из которого открывался вид на внутренний двор, он услышал треск веток внизу. Высунувшись наружу и опустив глаза к земле, Нико увидел, как Маркус карабкается по водосточной трубе из проржавевшего железа, пытаясь добраться до зарешёченного подъёмного окна на этаже над ним. Надзиратель выругался про себя, ведь водосток вряд ли выдержала бы вес Маркуса. Возле окна трубу обхватывало покрытое шипами кольцо, установленное там как раз для того, чтобы не дать заключённым вскарабкаться на крышу. Но над кольцом располагался небольшой горизонтальный откос, по которому пролегала ещё одна труба меньшего диаметра. Потянувшись к вертикальным прутьям оконной решётки, чтобы ухватиться за них, Маркус на мгновение застыл на месте.

– «Что, застрял там, да?» – спросил Ярви. – «Сейчас верёвку найду».

– «Погоди», – Маркус переместил левую руку, ухватившись за поперечный прут, приваренный с обратной стороны вертикальных прутьев, расстояния между которыми как раз хватало, чтобы ладонью взяться, а затем, судя по всему, глубоко вздохнул. – «Почти на месте».

Он подтянулся на правой руке, как будто на турнике упражнение делал, после чего, взмахнув левой ногой, упёрся ботинком в небольшой зазор между прутьями на уровне подоконника. Нико вообще не понимал, как Маркус дальше карабкаться будет, но, тем не менее, у того всё получилось: сделав ещё один глубокий вдох, он рывком оттолкнулся от своей точки опоры и, взмыв вверх, как настоящий скалолаз, ухватился за прутья одной рукой. Это даже не карабканье уже было, а чистой воды прыжки. Вися на решётке, Маркус выискивал взглядом вверху, за что дальше можно рукой зацепиться. У Нико аж дыхание перехватило. Маркус, неторопливо взявшись пальцами левой руки за какой-то уступ, которого Нико даже не видел, посмотрел вверх.

– «Когда скажу», – прорычал он, – «хватай за руку, ясно?»

Нико кивнул в ответ. На словах-то всё легко выглядело, а вот на деле… Отложив винтовку в сторону, он коленями упёрся во внутреннюю часть стены, молясь, чтобы не уронить Маркуса.

– «Раз, два…» – подтянувшись на левой руке, Маркус схватился за подоконник правой. – «Давай, Ярви, тяни меня!»

Сжав руку Маркуса, Нико потянул его вверх. Конечно, до подоконника пришлось ещё немного покарабкаться, но стоило плечам Маркуса преодолеть границу оконной рамы, как он склонился вперёд, а Нико втащил его за поясной ремень. Феникс, кубарем свалившись на пол, тут же встал и отряхнулся от пыли без единого слова.

– «А из тебя бы хороший домушник вышел», – заметил Нико. – «Пошли, на крышу можно пройти отсюда».

Поднявшись по узким деревянным ступеням, они оба оказались в чердачном помещении, битком забитом водонапорными баками. Нико использовал металлическую лестницу, чтобы добраться до ведущего на крышу люка, а затем принялся осторожно шагать по плоской секции крыши за перилами. При ясной погоде местность вокруг просматривалась в радиусе двадцати пяти километров, но даже в такой пасмурный день дальности обзора вполне хватало для понимания того, что электричество не только в тюрьме отключили. Примерно в пяти километрах от них в воздухе клубился дым, а где-то вдалеке громыхали залпы артиллерии. Нико даже услышал рёв моторов танков “Кентавр”, но вокруг тюрьмы не было ни намёка на чьё-либо присутствие или движение.

Облокотившись на перила, Маркус принялся крутить колёсико фокусировки бинокля.

– «Ночью было бы проще разглядеть, где освещение работает».

– «Ну, связь к тому моменту может и не восстановиться».

– «Я отсюда не вижу ни уличных фонарей, ни подсветки на вывесках. Но это ещё ни о чём не говорит».

Нико достал карту городских улиц, чтобы найти на ней заметные места, по которым можно было бы ориентироваться. В километре к северу от тюрьмы располагалась электроподстанция, которая с крыши не просматривалась. Сколько времени можно ещё подождать, прежде, чем придётся заливать топливо в генератор или идти наружу за помощью? Нико решил, что это вопрос пары часов. Когда начнёт темнеть, то надо будет распределить запас топлива между генераторами и автомобилем, запереть камеры, выпустить собак в коридоры, а затем поехать к ближайшему армейскому блокпосту.

“Да, пары часов хватит”.

Дул ледяной ветер. Повесив винтовку на ремень за плечо, Нико сунул руки в подмышки, чтобы согреть ладони. Маркус ещё какое-то время расхаживал взад-вперёд вдоль края крыши, осматривая местность вокруг, а затем сел прямо на перила, свесив ноги вниз. Судя по всему, никакой боязнью высоты он не страдал.

– «В какой момент всё происходящее в этих стенах начало тебе нормальным казаться?» – спросил он.

– «Не помню», – пожал плечами Нико. – «Это вот меня и пугает».

– «Так нельзя же».

– «Ты о чём?»

– «Об убийстве психов. Я теперь вообще не понимаю, что можно, а что нельзя».

Нико думал, что Маркус продолжит свою тираду, но тот сразу умолк.

“А что, если я ему сейчас просто дам ключи от машины, и пусть валит, куда хочет?”

Но Нико и так мог догадаться, что произойдёт. Маркус как-нибудь разживётся винтовкой, а затем отправится в последний свой бой, либо плечом к плечу с боевыми товарищами, либо же в одиночку. Он не бросится тут же к своей девушке или к лучшему другу. Вопреки ожиданиям Нико, приоритеты Маркуса были непоколебимы.

– «Ты бы сделал это снова?» – спросил надзиратель.

– «Что именно?»

– «Попытался бы отца спасти, послав командира на хуй?»

– «Наверно», – ответил Маркус, всё так же разглядывая через прижатый к глазам бинокль простиравшийся за пустошами центр города. – «Значит, я всё же там, где мне самое место».

– «Ты ведь понимаешь, что нет на эту фразу верного ответа, а? Тут куда не кинь, один чёрт выходит», – сказал Нико. Мало кто помнил, что Маркус не просто попал в тюрьму, опозорив своё имя. Он до сих пор так и не оправился от скорби по отцу. Конечно, он был не единственным горевавшим об умершем в этом мире, но от этого становилось вовсе не легче. – «Каково бы тебе сейчас пришлось, если бы ты тогда бросил его в одиночку разбираться с червями?»

Маркус лишь пробурчал что-то себе под нос в ответ на это. Нико задумался над тем, насколько тяжёлой должна стать обстановка вокруг, чтобы он бросил работу и, схватив в охапку Мару, бегом кинулся из Джасинто. Но в одном он не сомневался: однажды именно такой момент настанет, но совесть по ночам его мучить не будет за то, что так поступил. Сев на крышу, он взглянул на циферблат наручных часов. Прошло сорок пять минут. В небе сгущались тёмные тучи, которые, вероятно, принесут с собой мокрый снег, что станет отличным завершением всего этого ублюдочного дня. Нико не мог позволить себе просто так уйти домой, не разобравшись со сложившейся в тюрьме ситуацией, хотя Мара, конечно, знатно разнервничается, когда он так и не появится ко времени её ухода в ночную смену. Надзиратель решил, что после того, как подачу питания восстановят, он тут же сам поедет за новой радиостанцией в Дом Правителей, пусть даже там и придётся вломиться в чей-нибудь кабинет и прямо со стола её забрать.

Нико принялся ждать вместе с Маркусом, храня молчание. Периодически до них доносился стрёкот пулемётов, из-за ветра звучавший так близко, будто бы рядом с тюрьмой стреляли. Два вертолёта облетели несколько раз какой-то участок на другой стороне шоссе. Опершись спиной о скат крыши рядом с люком, Нико услышал единственное, что нарушало тишину в этом здании, отрезанном от всего мира: на этаже внизу лаяли псы, а кто-то негромко молотил чем-то по металлу. Наверху становилось чертовски холодно сидеть.

“Полтора часа прошло. Если поделим запас топлива, то генератор на три часа запитать можно. Тем временем я поеду на какой-нибудь блокпост, свяжусь с Домом Правителей, ну и Маре позвоню, а потом уже обратно поеду”.

Нико поймал себя на мысли о том, что если черви уже проникли в город, то, возможно, для Мары безопаснее в стенах тюрьмы будет находиться. Хотя всё равно ведь придётся на работу постоянно ездить, так что никуда не денешься от этого города, в котором с каждым днём становилось всё опаснее жить.

– «Как думаешь, тут безопасно?» – спросил Нико.

Маркус, всё так же сидевший на краю перил, ответил ему далеко не сразу, и на какое-то мгновение Нико даже показалось, что тот его не услышал. Но затем Феникс пожал плечами.

– «Так просто они сюда не залезут», – заговорил Маркус. – «Разве что сделают подкоп через канализацию, как несколько лет назад. А так вообще, что здесь, что ещё где-нибудь – риск одинаковый. Хотя, тюрьму куда проще взять в осаду».

– «Понятия не имею, как мы тут оборону держать будем, когда они нападут. У нас всего-то пара винтовок на руках, да и сотня патронов к ним».

– «Твою мать, и всё, что ли?»

– «Ну, ещё план эвакуации имеется».

– «Странно, что он у вас вообще есть».

– «Ну, раз уж автобуса у нас своего нет теперь, то мне остаётся лишь открыть все камеры, а там уже как карта ляжет».

Медленно повернув голову, Маркус взглянул на Нико.

– «Ну и как думаешь, долго протянешь в бою с червями без оружия?» – спросил он.

– «А что ещё делать остаётся?»

Судя по выражению лица Маркуса, он уже было собрался предложить какой-то иной вариант, но тут вдруг снова раздался вой сирены пожарной тревоги. В тёмно-серой дымке города вдали появились яркие точки ламп освещения.

– «Эй, вы там!» – раздался крик Кэмпбелла, стоявшего у лестницы. – «Нико, свет включили! Всё работает!»

– «Ну слава богу», – ответил Нико, поднимаясь на ноги и не чувствуя от холода собственной жопы. – «Просто чудо какое-то. Пошли, Феникс».

– «Сильно не радуйся. Ещё неизвестно, что там случилось», – ответил Маркус, карабкавшийся по лестнице впереди Нико.

В тёмном коридоре, ведущим в кабинеты персонала, царил всё тот же мрак, что и раньше, но всё здание будто ожило. Отовсюду раздавалось жужжание и щёлканье насосов, моторов и вентиляторов. Несмотря на то, что здание постепенно разваливалось, в нём всё же ещё не все механизмы отказали. Нико решил проверить телефон, жестом попросив Маркус подождать его в коридоре. Пожалуй, ни одному другому заключённому он не стал бы так доверять. Сняв трубку, Нико обнаружил, что гудок есть. Приоткрыв дверь, Парментер сунул голову в кабинет.

– «Замки камер и отопление всё так же не работает», – доложил он. – «Вероятно, схемы сгорели, когда питание дали. Чуешь вонь? Тут всей проводке уже лет пятьдесят минимум. Мы как в западню попали».

– «А что вообще работает-то?»

– «Можем двери в крыло “D” открывать, горячая вода есть. Клетки с собаками открыли, но защитные двери в коридорах мы закрывать не можем, так что псы носятся по всему крылу».

– «Понятно. Проверь, что там сейчас на главном этаже творится».

В воздухе и впрямь заметно пахло палёной резиной, что встревожило Нико куда больше проблем с управлением дверями. Вновь сняв трубку, он набрал номер министерства юстиции, хотя полагал, что либо не дозвонится, либо же там никто на звонок не ответит. Однако после нескольких гудков трубку на том конце всё же взяли.

– «Канцелярия министерства юстиции», – послышался чей-то голос из динамика.

– «Тюрьма “Хескет”, офицер Ярви у аппарата», – ответил Нико. – «У нас на пару часов электричество пропало. Что случилось?»

– «Не только у вас, а ещё и у всей южной и западной части города. Саранча напала на электроподстанцию возле шоссе Гинне».

– «Ё-моё, это они так глубоко внутрь периметра сумели прорваться?»

– «Подкопались через трубопровод. Я всех подробностей не знаю».

– «Ну, тем не менее, у нас не всё в порядке тут. Система блокировки дверей навернулась, так что нужен электрик».

– «Возможно, придётся подождать».

– «Сколько?» – спросил Нико. – «Нам тут как бы надо, чтобы двери запирать можно было. Ну и с отоплением беда».

– «Заключённые могут наружу выбраться?»

– «Нет. Мы их кое-как под замком держим».

– «Тогда ждите своей очереди».

– «А что насчёт отопления? Если вдруг снова похолодает, то у нас тут весь народ до смерти замёрзнет».

– «Ну и что?» – спросил сотрудник министерства на том конце провода. – «Они ж и так на пожизненном».

Смысла обсуждать такие тонкие вопросы морали не было, так что Нико просто смирился с тем, что придётся ждать. Может, Эдоуэйну удастся разобраться с проводкой, раз он в технике разбирается. Пусть хоть чем-то полезным для разнообразия займётся. Выйдя из кабинета, Нико увидел, как Маркус, свесив голову, опёрся спиной о стену со скрещёнными на груди руками.

– «Слышал уже», – сказал он.

– «Про что?»

– «Про червей. Опять подкоп за периметр сделали».

– «Да уж… Ладно, пошли, отведу тебя обратно в камеру».

– «Я бы на твоём месте так спокойно к этому не относился».

– «Почему?»

– «Потому что никто и не думал, что они аж до шоссе Гинне добраться могут», – ответил Маркус. – «Какой бы там толщины гранитная плита под нами не лежала, а в город они всё равно пути находят. Значит, и сюда забраться смогут».

Это был лишь вопрос времени, и Нико это понимал. Он никогда и не забывал об этом. Но произойти это может через десять недель, или же через десять лет. Всё, что оставалось делать – это ждать.

– «И какие варианты у нас есть?» – спросил Нико.

– «Да только один и есть», – сказал Феникс. – «Когда наступит этот момент, дадим им отпор».

ГЛАВА 13

«Я оставлю свою прошлую жизнь, чтобы выполнять свой долг столько, сколько во мне будут нуждаться».

(Из текста присяги для новобранцев,

вступающих в ряды армии Коалиции Объединённых Государств.)

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ БАЗА КОГ, ОСТРОВ АЗУРА. КОНЕЦ МЕСЯЦА БУРЬ, СПУСТЯ 13 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.

Уставившись на тыльные стороны своих ладоней, Адам пытался вспомнить, как они выглядели на прошлой неделе, месяц назад, или хотя бы в минувшем году.

Осмотрев каждый волосок, пору и шрам, и не обнаружив никаких видимых изменений, он сверился с календарём, висевшим на стене его кабинета. Минуло уже почти три года с тех пор, как профессор пришёл в себя на острове, о существовании которого никогда и не подозревал. Тогда-то и пришло понимание, что он далеко не единственный человек на Сэре, на ком висело тяжкое бремя немалого числа тайн. Но теперь уже Адаму совершенно нечем было похвастаться, кроме как тем, что о Светящихся он знает уже немного больше, чем месяц назад, хотя всё равно прямо сейчас не может всю их природу объяснить.

“Оно в моей крови, в моих тканях. Поглядите-ка на меня… Хотя нет, это не патоген меня так изменил, а время. Время и переживания о Маркусе”.

Несмотря на то, что Адам порой каждую неделю вводил себе новую дозу бесконечно мутировавшего патогена, хотя, конечно, мог и месяцами напролёт к нему не притрагиваться даже, с ним, судя по всему, ничего из-за этого не случилось. Он пребывал в великолепном состоянии здоровья. Кроме непрестанно мутировавших белков в его крови не было ни единого доказательства того, что инфекционный организм оказывал на него хоть какое-то негативное влияние. Эстер Бэйкос говорила, что и сама не понимает, то ли патоген мутирует, чтобы обойти иммунную систему, то ли потому что реагирует на постоянное введение разработанных ею антител. Исследование структуры ДНК находилось в зачаточном состоянии. Эстер утверждала, что однажды люди поймут, как устроен геном, и это изменит Сэру. А ещё, если бы предыдущий председатель КОГ не относился с такой невежественной предвзятостью к генной инженерии, то всего этого хаоса в мире удалось бы избежать. Адам порой задумывался о том, сколько же своих познаний она до сих пор от него утаивает. Он прекрасно понимал, что всю подноготную ему даже теперь сообщать не станут.

“Будь я на их месте, смог бы сам себе доверять? Пожалуй, нет”.

Осторожно проведя лезвием по линии роста бороды, Адам пронаблюдал за собственной рукой в отражении через зеркало.

“А вас, мразоту мелкую, мы так и не истребили. Каждый раз, как нам кажется, что всё, вам конец, вы вновь возвращаетесь. Чего же вы хотите? В чём ваш замысел? В том, чтобы я взорвался изнутри, оросив всё вокруг вашим генетическим материалом, как грибок? Или же вы хотите, чтобы я мутировал и послужил какой-то иной цели для вас? Ну, дайте же подсказку, хоть какую-нибудь”.

Из окна ванной комнаты открывался пейзаж очередного великолепного тропического дня, чью безупречность портили лишь постоянно висевшие на одном месте грозовые тучи. Взглянув на них, Адам постарался не забывать о том, что всё это совершенно ненормально. Остальная часть Сэры, чьи дни и так были сочтены, постепенно превращалась в безжизненную пустошь. Мирра всё это прекрасно понимала, как и сам Адам. На какое-то мгновение он даже понадеялся на то, что патоген Светящихся наконец-то столкнулся с видом, чьи клетки не смог заразить, и что мутации у людей так и не проявятся. Однако выживание человечества всё равно находилось под угрозой, ведь неизвестно было, как проявится заражение у других форм жизни. Какой толк иметь иммунитет к болезни, если все виды животных и растений, употребляемых в пищу, всё равно погибнут?

Хотя, имульсия всё же вызывала мутации в организме человека, и теперь уже сам профессор знал об этом во всех подробностях, как и о том, что правительство КОГ все эти данные годами скрывало. Но вот сам процесс того, как топливо безо всяких признаков биологической активности становилось живым патогеном, так и остался неизвестен, равно как и никто не мог найти сходства у способности имульсии вызывать врождённые уродства и её поведения уже в качестве болезнетворного организма. Адам подозревал, что это вовсе не последовательно идущие друг за другом стадии развития одного и того же патогена, а свидетельство того, что имульсия эволюционировала, изменяясь под ситуацию, как это делали и первые формы жизни на Сэре. Хотя вот Бэйкос ему слишком уж часто разнос устраивала за эти перескоки от одного умозаключения к другому, основанные не на доказательствах, а просто по зову интуиции. А профессор ведь просто предлагал ей возможные направления для исследований.

“Я не хочу сказать, что никогда не ошибаюсь. Просто я куда чаще именно что оказываюсь прав”.

Решил, что сегодня надо выглядеть поскромнее, Адам вновь окинул себя в зеркале оценивающим взглядом и, расправляя воротник, пришёл к выводу, что годы его совсем не пощадили. Он сбросил несколько килограмм из-за постоянного напряжения и бессонницы, да и волосы начали выпадать. Адам задумался, не из-за этого ли другие учёные старались держаться от него подальше, будто бы все, кто с патогеном работал, для них были как прокажённые. Но, вероятно, причиной этому являлся лишь тот факт, что он в последнее время стал человеком совершенно не компанейским.

“Нам известно, что по воздуху инфекция не передаётся. Опыты с животными показали, что и через прикосновение заражения не происходит. Так что хоть раз можно и позавтракать, как цивилизованный человек. Пора уже выйти к людям”.

Проверив сообщения, пришедшие за ночь на компьютер, Адам разозлился очередному запросу на образец спермы от доктора Бэйкос. Подобные просьбы с её стороны уже выглядели, как своеобразный ритуал постоянного унижения, а не как обыденный лабораторный анализ.

“Вероятно, данный анализ вряд ли позволит определить, приводит ли заражение к бесплодию”, – говорилось в её сообщении, – “ведь у мужчин за пятьдесят и так малая подвижность сперматозоидов, до восьмидесяти процентов которых всё равно проявляют отклонения в развитии”.

Да, женщины-учёные умели свою стервозность проявлять не хуже всех остальных. Адама позабавила мысль о том, чтобы отомстить ей с позиции физика, напомнив о том, как же безжалостно гравитация воздействует на соединительную ткань в организме женщин.

А о Маркусе так и не было вестей. Профессор решил, что надо бы с Прескоттом об этом поговорить.

На Азуре имелось немало заведений, где можно было позавтракать, но Адам хотел перекусить на улице, наблюдая за небом. До него вдруг дошло, что подобное желание характерно для заключённого, да и к тому же совершенно бессмысленно, ведь людям, мечтающим о побеге, всё равно придётся по земле передвигаться, а никак уж не ввысь взмыть. Хотя, это было просто одно из тех редких общепринятых мнений, которые не подтверждались никакими фактами. Может, Маркус тоже коротал время, разглядывая облака над Джасинто? У него в камере хоть окно есть? Хотя, профессору, скорее всего, куда больше хотелось насладиться свежим воздухом и солнечным светом. Маркус, наверно, оказался лишён таких благ. Порой Адаму было слишком больно думать о сыне. Взяв в ресторане кофе и пирожные, профессор приветственно кивнул коллегам, которых считал давно погибшими. Чёрт, по некоторым из них он даже лично некрологи писал. Адам направился на поиски такого места, где мог бы посидеть в одиночестве, и откуда бы открывался вид на гавань. Какие-то морские птицы с серо-жёлтым оперением, которых профессор никогда раньше и не видел даже, кружили в воздухе, периодически ныряя за рыбой в прибрежные волны.

Пока Адам размышлял, жуя свой завтрак, лёгкий морской ветерок донёс до него стрёкот автоматной очереди. За долгие годы профессор так сильно привык к этому звуку даже в городской черте, что сначала попросту не обратил на него внимания. Лишь через несколько мгновений его разум осознал произошедшее, прервав поток мыслей, отчего Адам стал оглядываться в поисках источника шума.

На перестрелку всё это не было похоже. Поначалу раздавались одиночные выстрелы через равные промежутки времени, а затем пошли и короткие очереди с пятисекундными перерывами. Кто-то учился стрелять из “Лансера”. Допив кофе и вылив оставшуюся гущу на траву, Адам зашагал в ту сторону, откуда раздавался шум стрельбы. Если бы тут боевыми патронами стреляли, то где-то на видном месте развевался бы красный флажок, запрещающий людям входить на стрельбище.

В центре острова располагались нетронутые тропические леса, а также несколько ферм, снабжавших продуктами весь штат учёных. Несмотря на то, что Адам уже довольно долго жил тут, он всё же крайне редко покидал основной комплекс зданий ради вылазок на природу, считая это потаканием своим постыдным слабостям. А ещё пришлось бы общаться с целой толпой людей, с которыми профессор так до сих пор и не нашёл общий язык. Можно ли счесть его собственную ложь чем-то куда более страшным, чем весь этот обман с их стороны? Адам и сам до сих пор не нашёл ответа на этот вопрос. И хоть к этому моменту он и должен был уже со всеми перезнакомиться, но по собственным прикидкам знал по именам лишь четверть из тех, кто проживал на острове, причём некоторые из них относились к обслуживающему персоналу.

Чем ближе профессор подбирался к вершине мыса, тем громче становился стрёкот очередей из “Лансера”. На небольшой полянке с коротко скошенной травой, располагавшейся у края длинного спуска, кто-то установил пару деревянных мишеней, оставшихся ещё с Маятниковых войн. Мишени представляли собой тонкие ростовые силуэты из мягкой древесины, на которых толстыми чёрными линиями были изображены пехотинцы СНР. Адам огляделся в поисках флажка, предупреждавшего, что тут расположено стрельбище, но так и не обнаружил его. Хотя вот двух людей, лежащих на земле животом вниз и выпускавших очередь за очередью из винтовок, он узнал. Это были Дьюри и Нэвил.

Доктор Эстром тренировался выпускать аккуратные короткие очереди прямо в треугольник, которые составляли шея и грудь мишени, как когда-то самого Адама учили. Профессор некоторое время наблюдал за занятием, будучи немало удивлённым, что его помощник обращается с винтовкой, как тренированный солдат. Было в этом даже что-то трогательное, ведь Нэвил всегда хотел пойти служить в армию. Прежде, чем приблизиться к ним, Адам дождался, пока Дьюри, поднявшись на колени, не вытащит магазин из своей винтовки.

– «А вы, смотрю, сильно свои занятия не афишируете», – сказал Адам, спускаясь вниз к полянке. Дьюри обернулся на его голос. – «Разве не надо во время тренировок защитные наушники надевать?»

– «Ну, и что скажете, профессор?» – спросил Дьюри. – «Доктор Эстром уже достиг стандартов огневой подготовки охранного подразделения “Оникс”. Чёрт, я впечатлён такими результатами. А вы?»