Текст книги "Gears of War #5. “Глыба”"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 44 страниц)

– «О, идёт», – заметил Лёшарс, подняв вверх указательный палец. – «Слушайте».

Маркус обладал отличительной походкой, какая бывает у людей, привыкших быстро перемещаться в боевом построении. Он даже не ходил, а именно что маршировал. Глухой стук ботинок о выложенный гранитными плитами пол звучал всё ближе и ближе, и вот уже Маркус показался в дверном проёме, всем своим видом выражая некую смесь беспокойства и нетерпеливости. Рив незаметно окинул его быстрым взглядом, на тот случай, если его догадки оказались неверны, и Кэмпбелл вновь врезал Фениксу. Но с виду у того никаких внешних признаков побоев не наблюдалось, так что, наверно, Ярви его вызвал просто чтобы по-тихому передать ещё немного бумаги для писем.

“Вот же мудак. Надо было мне поручить передачу бумаги для Маркуса. Ну да ладно, не страшно”.

– «Эй, “шестерёнка”, что там Ярви хотел-то?» – спросил Эдоуэйн.

Маркус хмурым взглядом окинул кучу грязи на полу.

– «Кого-то там хотел убедить, что я не помер ещё», – ответил он.

– «Ну, раз ты жив-здоров, значит, и копать можешь», – с этими словами Эдоуэйн склонился к яме. – «Эй, Вэнс! На выход!»

Вэнс всё так же использовал небольшую садовую лопатку из-за тесноты туннеля, а ещё и потому, что где-то под слоем грязи пролегал силовой кабель. Никому не хотелось задеть его обычной лопатой и поджариться на месте, так что прокладка туннеля превратилась в почти что археологические раскопки, ведь землю приходилось соскабливать постепенно тонкими слоями. Вэнс выбрался из туннеля весь промокший и дрожащий от холода. Маркус забрал у него инструмент и заводной фонарик, а затем, спустившись в яму до пояса, вдруг замер, перенеся весь на руки.

– «И что делать будете, если с той стороны на вас червь полезет?» – спросил он.

– «А ты сам что делать-то будешь?»

– «Ну, я-то с этими обмудками хоть драться умею», – взяв пустое ведро, Маркус подёргал верёвку, которая узлом охватывала ручку, чтобы проверить насколько та крепко держится. – «Я уже не раз вам говорил, что вы для них удобную точку проникновения делаете. Думаете, они не замечают вибраций?»

– «Тогда зачем помогаешь нам копать?»

– «Потому что мы, вероятно, ещё можем успеть сбежать отсюда раньше их нападения. Но тут же возникнут новые проблемы, так что надо всё ещё раз обдумать».

Маркус спрыгнул в яму, а Рив подал ему пустое ведро. Какое-то время из ямы ещё доносился хруст гранитной крошки под ногами Маркуса, но затем всё стихло. Феникс углубился в трубу, куда еле плечи проходили, чтобы добраться до места раскопок, которое с каждым днём всё дальше и дальше уходило под землю, оттого и работать там становилось всё сложнее. Рив задумался, не пора ли ему уговорить Маркуса просто бросить эту затею, поставив крест на всём этом замысле. Все попытки сберечь Феникса в тюремном блоке пойдут прахом, если он там внизу помрёт.

– «Надо и его верёвкой обвязать», – сказал Рив. – «На тот случай, если придётся его вытаскивать».

– «У нас нет другой верёвки нужной длины», – ответил Эдоуэйн, не переставая приносить всё новые вёдра с водой из бойлерной. Уж чего-чего, а ведёр у них, судя по всему, было навалом. – «Так, Вэнс, ополоснись. Я знаю, что надзирателям плевать, но давай всё же не будем всем своим видом показывать, чем тут занимаемся».

Опустив голову в яму, Рив с тревогой прислушался, чтобы удостовериться, что Маркус не перестал копать. Из ямы доносился ритмичный звук взрыхления грязи лезвием садовой лопатки, эхом отскакивающий от стенок трубы. Значит, пока что всё было в порядке. Через несколько минут Маркус дёрнул за верёвку, дав понять, что ведро пора вытягивать. Самому ему придётся ползти вслед за ведром, чтобы взять ещё одно пустое, ведь из-за малого угла наклона трубы нельзя было просто спустить ему туда новое ведро. Надо было смастерить какой-нибудь подъёмный механизм.

– «Чёрт, Маркус, резвый ты больно», – предупредил его Рив. – «Сбавь обороты».

– «Тут грязь помягче стала».

– «Что?»

– «Я говорю, грязь помягче стала!» – голос Маркус прозвучал громче. Судя по всему, ему удавалось пробираться по трубе ползком куда быстрее остальных, несмотря на его немалые габариты. – «Ещё одно ведро наполню».

– «Да не гони ты так».

Рив спустил следующее ведро к тянущемуся за ним Маркусу. Сам он теперь уже совершенно не горел желанием двигаться дальше по туннелю. Рив ещё кое-как мог вытерпеть всё это, пока видел у себя за спиной тусклый свет, говорящий о том, что из туннеля всё же есть выход. Но сейчас они уже настолько глубоко продвинулись, что вокруг царила непроглядная тьма, от которой веяло ужасом быть погребённым заживо. Такой вариант развития событий, само собой, нельзя было исключать.

Спустившись в яму, Рив сунул голову в отверстие в стене трубопровода. В ноздри ударил запах разложения, немного похожий на вонь гниющей древесины, с лёгкими нотками серы и какой-то химии. Вероятно, их источником являлось изоляционное покрытие из пластика на силовых кабелях.

– «Чёрт подери!» – прорычал Маркус. Он всё ещё был где-то далеко в трубопроводе, но, судя по звуку, уже был куда ближе к Риву. – «Твою мать!»

– «Ты как, живой?»

– «У нас тут проблемы…»

Затем наступила тишина. До Рива донёсся громкий хлюпающий звук, словно от кипящей в кастрюле овсянки, которая покрылась лопающимися пузырьками. Верёвка, к которому было привязано ведро, натянулась, как струна.

– «Я поднимаюсь!» – крикнул Маркус.

– «Маркус, что там такое?»

– «Ёб твою мать, трубу затапливает!»

Теперь уже Рив по звукам совершенно точно определил, что именно происходит. Бульканье и клокот воды перемежались с шорохом подошв ботинок Маркуса, пытавшегося упереться ногами в стенки трубопровода.

“Твою ж мать!”

– «Хватайся за верёвку!» – закричал Рив. – «Давай же, быстрее!»

Он дёрнул за верёвку, но не почувствовал натяжения. На другом конце её совершенно ничто не держало. Значит, эта чёртова верёвка отвязалась от ручки ведра. Может, конечно, и не отвязалась, но Маркус так и не ухватился за неё, оставшись там внизу в поднимающейся грязи. Он всё ещё карабкался, поднимаясь по трубе, как показалось Риву, но, судя по звукам, грязь настигала его.

– «Маркус! Не молчи, Маркус! Ты там?!»

– «Блядь, а где мне ещё быть?!» – задыхаясь, крикнул в ответ Маркус. – «Чёрт всё это подери!»

Рив замешкался на мгновение, думая о том, стоит ли лезть дальше, и тут же сам себя за это возненавидел. Он протиснулся внутрь трубы головой вперёд, что для него самого, как и для Маркуса, было явно не самым просчитанным решением. Но Рив только и думал, как бы спасти Маркуса, так что пришлось рискнуть. Протиснувшись на пять метров вперёд, он вдруг лицом к лицу столкнулся с Маркусом, отчего оба застыли на мгновение.

– «Лезь обратно!» – рявкнул Маркус. Рив заметил блики тусклого света на поверхности грязи. – «Живо!»

Риву оставалось лишь как можно быстрее отталкиваться от нижней части трубопровода руками в то время, пока грязь поднималась всё выше и выше. Маркус буквально влетел в него. Рив не останавливался, пока ногами не упёрся во что-то, оказавшееся срезом отверстия, а затем выкарабкался из ямы. Иного выбора не было. Ширина ямы не позволяла двум людям одновременно пролезть через неё, так что Риву оставалось лишь освободить путь для Маркуса, а затем протянуть руку в попытке вытащить того из ямы.

– «Хватайте меня за ноги и держите, чтобы в яму не свалился!» – крикнул он Эдоуэйну и Вэнсу, а затем, вновь свесив голову в яму, соскользнул внутрь как можно дальше. Рив слышал, как остальные толкались позади него, будто чокнутые, но инстинктивно перестал обращать внимания на их выкрики. – «Маркус! Маркус! Чёрт, дай мне руку, ну же!»

Рив не видел и не слышал Маркуса, потому что хлюпанье тяжёлой маслянистой грязи заглушало всё вокруг. Он видел, как грязь вытекала из трубы. Не ручьём, конечно, но всё же довольно быстро, чтобы в ней можно было увязнуть насмерть. Тишина длилась секунду, две, три, четыре, пять – слишком долго. А затем раздался всплеск, словно в замедленной съёмке, после чего задыхавшийся Маркус вылетел из отверстия, прорезанного в стенке трубопровода, словно пробка из бутылки, едва не ударив головой Рива.

Рив лишь сейчас понял, насколько сильно псы повредили ему предплечье. Потянувшись к Маркусу и ухватив того за ледяное, будто у трупа, запястье, он не сумел удержать того. А затем кто-то стал вытаскивать Рива из дыры.

– «Блядь, да я его не поймал, слышите?! Я не могу дотянуться до него!» – кричал лежавший вниз лицом Рив, пока его тащили грудью по напольным плитам. На какое-то мгновение он решил, что Маркуса затянуло обратно в трубу. Но затем раздался кашель, и из ямы медленно начал возвышаться бесформенный грязевой столб, которым оказался Маркус. Ему удалось вытянуть руки достаточно далеко, чтобы Эдоуэйн и Вэнс сумели ухватиться за них и вытащить его из ямы. Маркус, рухнув на четвереньки, просидел так несколько мгновений, испытывая позывы к рвоте и отплёвываясь от грязи. Наконец отдышавшись, он поднялся на ноги, будучи полностью покрытым жёсткой тёмно-коричневой грязью, но ни хера смешного в этом не было. Ужасная могла бы выйти смерть.

– «Есть запасной план?» – прохрипел он.

– «А где фонарик?» – спросил Эдоуэйн.

Когда Маркус начинал злиться, он обычно начинал говорить тише. Рив уже научился подмечать в его поведении предупредительные знаки.

– «Может, сам спустишься туда и поищешь?» – процедил Маркус.

– «Ни хера себе…» – пробормотал Вэнс, стоявший возле дыры, уперев руки в колени. – «Это ещё что за срань?!»

Достигнув края дыры, грязь начала растекаться по полу. Со стороны это напоминало, как говно лезет обратно из засорившегося унитаза. Маркус отошёл на несколько шагов назад, а Рив поднялся на ноги, чтобы с осторожностью осмотреть яму.

– «Как думаешь, сколько там этой грязи внизу скопилось?» – спросил он.

– «Мы что, так и будем стоять тут и любоваться на всё это?!» – воскликнул Вэнс, пятясь назад от подступавшей грязи.

– «А что ещё делать? Может, у тебя, умника сраного, найдётся пробка побольше, чтобы заткнуть дыру?»

Озеро грязи тем временем достигло полутора метров в диаметре, напоминая шоколадный соус своей гладкой поверхностью, поблескивающей глянцем. Если так и будет дальше подниматься, то комнату целиком затопит, а затем и весь этаж. Но должно же это когда-то прекратиться, так что Риву оставалось лишь молиться, что именно так и произойдёт. Повисла долгая тишина. Наверно, с минуту никто и слова не произнёс, ведь что тут скажешь? И в аварийную службу не позвонишь, чтобы те всё починили. Хотя, в какой-то момент всё же придётся забить тревогу и позвать охрану.

– «Может, нас эвакуируют отсюда», – тихо произнёс Лёшарс.

Маркус шагнул вперёд. Выражение его лица явно говорило о том, что он подобное уже видел и надеялся, что никогда вновь не придётся. Всё его тело напряглось, а правая рука шевельнулась так, словно бы Маркус хотел достать что-то из-за спины, но тут же замерла. Рив тут же понял, что это значило: Феникс рефлекторно потянулся за винтовкой, которой уже с ним не было. Вместо этого он, сунув руку в карман, достал короткую заточку, которую постоянно таскал с собой в последнее время.

– «Надо проверить, что там», – сказал Маркус.

Рив заметил, как по поверхности грязи на мгновение пробежала дрожь, словно бы из неё должно было выскочить нечто ужасающее. По выражению лица Маркуса он понял, что сейчас произойдёт. На поверхности грязь возникали и лопались небольшие пузырьки, а затем раздался глухой рокот, как будто где-то рядом проходил поезд.

– «Все назад», – тихо произнёс Маркус, даже не пошевелившись. Рив и понятия не имел, как тот собирался убить червя своим обломком ножа. – «Кому говорю, отойдите».

Но времени им хватило лишь чтобы пригнуться. Из ямы фонтаном вырвалась струя воды, окатив всех в комнате кусками земли, а затем вся эта грязная жижа плюхнулась на пол. Раздался громкий засасывающий звук, а затем протяжное бульканье, какое бывает, когда пробку сливного отверстия из наполненной ванны достаёшь. Грязь стекала обратно в дыру. Рив не сводил с неё глаз, не до конца опустив руку, чтобы закрыть ею лицо.

– «Ого!» – воскликнул Вэнс, уставившись в дыру. – «Помогло, однако. Твою мать, это ж какой вантуз надо было взять, чтобы такой засор в трубе пробить? Смотрите-ка сюда!»

Все собрались возле дыры, взглянув вниз. Там не осталось ни одной капельки грязи, и царила почти что идеальная чистота. Да, сравнение с засорившимся унитазом оказалось весьма точным. Удивительно, но подачу электричества всё это не нарушило, так как бойлеры всё так себе и тарахтели. Либо компания, обслуживающая коммуникации, проложила кабели с водонепроницаемой обшивкой, либо от линий, проложенных в трубопроводе, питалось какое-то другое электрооборудование.

– «Ну, по крайней мере, мы теперь знаем, откуда сочится та вода в одиночных камерах», – сказал Эдоуэйн.

Маркус уставился на него, всё ещё покрытый грязью и песком.

– «Охереть открытие, а то ж всё гадали», – пробурчал он.

– «Ну а теперь-то что делать будем?» – спросил Рив.

Эдоуэйн пожал плечами, будучи немало потрясённым всей этой ситуацией, как и Маркус.

– «Должен же быть какой-то другой путь на волю», – ответил он.

– «Позовите, как найдёте», – с этими словами Маркус побрёл прочь, а Рив направился за ним.

– «Слушай, Маркус, я понимаю, это могли быть черви…» – начал он.

– «Ничего ты не понимаешь», – перебил его Маркус своим рыком, даже не повернувшись к Риву. Он шёл к душевым, оставляя на полу грязные следы. – «Ты сюда загремел ещё до “Дня-П”, так что и понятия не имеешь, что на воле сейчас творится».

Маркус зашёл прямо в душевую и повернул колесо подачи воды. Первый душ издал сдавленное бульканье, но вода так и не полилась. Следующая душевая головка задрожала, и лишь затем пошёл поток воды. Маркус встал под него, не снимая одежды и ботинок. Душевые головки были забиты всяким говном от ржавеющих труб, а перфорированные насадки постепенно ломались, так что вместо приличного душа приходилось обливаться словно из садового шланга. Маркус стоял под струёй и, стиснув зубы, наблюдал за тем, как грязь водоворотом уходит в сливное отверстие, а кучки почвы оседают в бороздах душевого поддона. Набрав воды из душа в рот, Маркус принялся полоскать ею рот, будто бы зубы чистил, а затем выплюнул, и так несколько раз подряд. На Рива при этом он даже не смотрел, а тот, опершись о стену, всё думал о том, как чуть не дал Маркусу погибнуть. В дверном проёме появился Чанки с парой других заключённых. Вероятно, им стало интересно, что тут за шум творится.

– «Твою мать, я уж думал, тебе конец», – начал Рив. – «Слушай, я ведь изо всех сил старался вытащить тебя оттуда».

– «Знаю», – выплюнув воду, Маркус снов вытер губы тыльной стороной ладони, а затем бросил взгляд на дверь за спиной Рива. – «Свали отсюда, Чанки. Спектакль окончен».

Рив даже не стал оборачиваться, чтобы убедиться, ушёл ли Чанки и остальные, да ему это и не надо было. На мгновение ему показалось, что Маркус от шока трясётся, но это была всего лишь дрожь от холода, ведь тёплой воды здесь сроду не бывало. Даже летом от такого ледяного душа сердце к чертям замирало.

– «Ты как? Уже лучше?» – спросил Рив.

– «Мы недавно одного потеряли», – ответил Маркус. – «В цементе утонул».

“Твою мать", – мысленно выругался Рив. Ну, это хоть как-то всё объясняло. Может, Маркус всё же и от шока трясся. Рив не стал углубляться в детали.

– «Слушай, а почему ты не бросился бежать оттуда, раз решил, что это черви лезут?» – спросил он. – «Чёрт, что ты им сделаешь-то без винтовки?»

Феникс снял обувь, чтобы её ополоснуть. Рив лишь теперь начал понимать, как же долго Маркус жил одними намертво въевшимися в него рефлексами. Ему никогда не выпадало времени обдумать всё, как следует, так что приходилось полагаться лишь на то, чему учили на тренировках. Происходило это так часто, что Маркус действовал с первого раза как надо, даже не задумываясь, ведь любое замешательство влекло за собой смерть. Рив не привык к такому стилю устранения противника. Он всегда всё планировал заранее, чтобы убивать безупречно.

– «Не люблю тесные помещения», – наконец заговорил Маркус. – «И темнота мне не нравится. А ещё я с собаками не лажу. Так что приходится заставлять себя смотреть в лицо страхам».

Рив удивился подобным признаниям.

– «Да, но черви…»

– «Я ради этого и существую, чтобы червей убивать».

– «Не было ведь такого в твоей жизни, чтобы ты зассал, да? Сроду не знал такого, чтобы очко не держало».

Отряхнув ботинки от воды, Маркус бросил их на сухой пол. Он нахмурился, будто бы в самом деле пытался понять, что же значит последняя фраза.

– «Ни разу такого выражения не слышал», – сказал он, растрепав волосы пятернёй. – «Да, очко не держит, так со мной и вышло. Как раз сегодня, собственно говоря».

Маркус не стал углубляться в детали, а Рив решил не выпытывать из него все подробности. Выключив воду и отряхнувшись, Маркус направился обратно в бойлерную.

– «Ты что удумал?»

– «Надо ещё раз проверить трубу эту».

– «Маркус, есть большая разница между тем, чтобы взглянуть страху в лицо, и тем, когда ведёшь себя, как последнее ебанько», – объяснил Рив. – «И вот ты эту разницу вообще не улавливаешь».

– «Есть идеи получше?»

– «Пока нет».

– «Нам надо как-нибудь раздобыть обзорную геологическую карту».

– «Зачем?»

– «Чтобы понять, откуда идёт вода».

– «Нужно другой путь искать. У нас только что работа длиною в год накрылась медным тазом».

– «Ну, у меня ещё тридцать с чем-то лет в запасе есть, да и никаких срочных дел вроде нет».

Псы всё так и лаяли где-то в здании. В последнее время они вообще не умолкали. Маркуса, судя по всему, вовсе не волновало, что он мокрые ботинки надевает. Возможно, в полевых условиях он и не с такими лишениями сталкивался. Рив видел войну лишь в выпусках новостей, а затем, когда телевещание окончательно нарушилось, пытался узнавать последние сводки по радио, но так ни черта и не понял. Маркус не сказать, чтобы уж часто делился фронтовыми байками, но Риву достаточно было лишь пронаблюдать за его повадками, чтобы всё для себя понять.

– «Ты всё же сумел продержаться», – сказал Рив.

Маркус проверил, лежит ли у него в кармане заточка.

– «Ты о чём?» – спросил он.

– «Два года», – ответил Рив. Он был уверен, что всё это полная херня и выдумка журналистов, но заключённые постоянно говорили эту фразу. – «Говорят, такова средняя продолжительность жизни заключённого в этих стенах».

На какое-то мгновение Риву показалось, что Маркус сейчас улыбнётся. Но нет, ничего подобного не случилось, и, возможно, из-за травмы лица у Феникса уже никогда не получится это сделать. Вместо этого он кивнул.

– «Кто бы мог подумать», – пробормотал он.

ГЛАВА 11

«Это не Маятниковые войны. Вопрос уже не в том, захватят ли нас, и будем ли мы все потом говорить на пеллесском или острианском языке. Теперь уже нас не просто вражеская империя под себя подмять пытается. Идёт война на выживание, и мы в ней можем либо победить, либо умереть. Третьего варианта не дано. Никто у нас капитуляцию не примет, да и её условия не с кем обсуждать. В этой войне может погибнуть весь род людской, поэтому придётся забыть обо всех правилах».

(Полковник Виктор Хоффман напоминает

своим подчинённым о том, что стоит на кону

после “Дня-П”).

КРЕПОСТНОЙ РЯД, ЦЕНТР ДЖАСИНТО. МЕСЯЦ ЦВЕТЕНИЯ, СПУСТЯ 12 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.

– «Эй, Дом, ты опять пропустил возвращение Пада», – прогремел голос Соротки в наушнике Дома, сопровождаемый громким рёвом мотора на фоне. Дом, вздрогнув, убавил громкость. В этом вся проблема ношения рации, когда не на службе: постороннего шума вокруг нет, а наушник рации по привычке включаешь на полную громкость. Чертыхнувшись про себя, Дом решил, что так и сорока годам оглохнуть можно.

И снова ему не удалось повидаться с Падом Салтоном, который появлялся и исчезал, словно призрак. Дом уже начинал задумываться о том, что всё это время снайпер просто потихоньку бегал в самоволку, а Хоффман просто не мог заставить себя арестовать его. Пад так и не оправился после залпов из “Молота”, когда ему приходилось ходить в патрули и видеть все эти ужасы после того, как пожары утихли, а всю землю накрыло толстым слоем тёмно-серого пепла, похожего на грязный снег.

– «Чёрт, да ты хоть знаешь, когда мы последний раз с ним виделись?!» – сорвался Дом, хотя Соротки тут был совершенно ни при чём, а просто передал ему информацию. Он продолжил шагать по Крепостному Ряду, обходя кучи битого кирпича. – «Восемь лет назад, а то и больше».

– «Если вдруг снова увижусь с ним, передать от тебя что-нибудь?»

– «Скажи этому жопошнику, чтобы почаще в штаб возвращался и на пиво к друзьям заглянул».

– «Принял. “КВ-Два-Три-Девять”, конец связи».

Дом и понятия не имел, где сейчас Соротки находится. Может, он вылетел на разведку, а может, стоял сейчас рядом со своим вертолётом в ангаре, пока механики проводили пробные запуски двигателя машины. Когда Дом не знал, где именно сейчас находится тот или иной человек, ему становилось до такой степени не по себе, что это уже нельзя было счесть обычными переживаниями. Дом прекрасно понимал, что послужило этому причиной, но ему никак не удавалось унять свои нервы.

Во времена до “Дня-П” здания в Крепостном Ряду были одними из самых дорогих во всём Джасинто. Именно в такого рода места Дом водил Бенни и Сильви на прогулки, когда Мария нуждалась в тишине и спокойствии, чтобы заняться работой по дому. Они были словно туристы в родном городе, глазеющие на дома богачей. Этим особнякам с облицовкой из тёсаного камня было уже под пару сотен лет, а высокие окна конторских помещений дополнялись витиеватыми перилами из чёрного железа перед небольшой площадкой у цокольного этажа здания. Сильви всегда с восхищением смотрела на них. Тёмными зимними вечерами в подвальных помещениях всегда горел свет, и дочь любила заглядывать внутрь, называя это “кукольными домиками”. Хорошенько напрягая воображение, Дом и сам заметил схожесть.

Он остановился, чтобы взглянуть на стоящее внизу растение в горшке. Его сочный стебель был прижат к одному из окон подвальных помещений. Большая часть листьев опала, но парочка хилых и покрытых пылью побегов твёрдо решили бороться за жизнь до конца. Как и у большинства других окон, уцелевших после взрывов, стёкла в этой раме были накрест заклеены скотчем изнутри, чтобы избежать растрескивания.

“Сколько бы лет сейчас было Сильви? Четырнадцать или пятнадцать? Я бы переживал о том, что она с мальчиками начнёт встречаться. Хотя Мария от меня в шестнадцать лет забеременела. Да, из меня бы вышел ещё тот папаша, опекающий дочь до одури…”

Заглушив в себе боль, вызванную этим воспоминанием, Дом зашагал дальше. Сегодня он пришёл сюда не ради праздношатаний, а чтобы найти одну контору. У некоторых домов отсутствовали двери, ещё давно вышибленные прямыми попаданиями риверов, так что сложно было разобраться, где какой номер дома. От вывесок с названиями заведений вроде “Особняк Оуксов” или “Поместье Тюров” толку было немного, ведь напыщенность их хозяев не позволяла им вешать на двери обычные номера домов. Адвокат говорил, что его контора находилась в здании под номером 86. Дом неустанно проверял и пересчитывал здания, осматривая двери. В одном из окон за сдвинутой тяжёлой занавеской, защищающей от осколков при артобстреле, вдруг замаячило лицо. Дома это так напугало, что он аж отпрыгнул назад. На нём не было ни униформы, ни комплекта брони, так что со стороны он, должно быть, выглядел, как мародёр или вор какой-нибудь.

– «Не пугайтесь! Я ищу дом номер восемьдесят шесть!» – крикнул он, подняв руки в воздух. Человек за стеклом всё равно не мог его услышать, так что Дому пришлось несколько раз повторить цифры чуть медленнее. – «Дом под номером восемьдесят шесть! Где он?!»

Дёрнувшись, занавеска вернулась на своё место, а затем открылась входная дверь.

– «Это пятьдесят третий», – сказал мужчина, оглядев Дома с ног до головы. Гражданские в Джасинто при себе обычно огнестрельное оружие не носили, но Дом, решив не полагаться на стереотипы, приготовился выхватить пистолет, если придётся. – «На ту сторону улицы перейди и чуть дальше пройди».

– «Спасибо, уже ухожу».

– «Ты солдат?»

– «Ага».

– «Ладно».

“Ну, может, не так уж я и похож на мародёра”, – подумал Дом. Даже среди гражданского населения солдаты заметно выделялись своей непохожестью, выглядя куда крупнее и здоровее большей части населения города, потому что получали дополнительный паёк. Перейдя на другую сторону дороги, где здания по большей части уцелели после боёв, Дом принялся осматривать входные двери, пока не заметил на одной из них прикрученную винтами небольшую медную табличку с выгравированной надписью: “Б.Л. Эмберли, услуги адвоката”. Короткая тропинка, ведущая к двери, была вычищена от обломков и мусора. Подёргав дверь, Дом толкнул её внутрь и вошёл в коридор. Помещение оказалось забито кучами коробок с бумагами, стопками книг и сваленными у стен папками из плотной коричневой бумаги.

– «Есть кто дома?» – спросил Дом.

– «Направо поворачивайте», – отозвался чей-то голос.

Дом выдвинулся в том направлении, откуда шёл голос, и, миновав целую полосу препятствий из груд папок, увидел сидящего за столом мужчину, который был окружён ещё большим количеством бумаг. С виду он напоминал солдата, засевшего за каменной защитной стенкой. Для полноты картины не хватало лишь пулемёта в руках.

– «Меня зовут Дом Сантьяго», – представился Дом. – «Это вы мистер Эмберли? Простите, если опоздал на встречу. Ваш дом не так-то просто найти».

– «Ну, не так уж и сильно вы опоздали», – ответил Эмберли. С виду этому лысеющему человеку было около пятидесяти лет. Одет он был в свитер и домашние штаны, а вовсе не в деловой костюм, как полагал Дом. Эмберли указал на потёртое кресло, стоявшее посреди стопок бумаг. – «Присаживайтесь. Прошу прощения за беспорядок, но мне пришлось вывезти всё из кабинета, когда нас эвакуировали. Теперь мне больше негде работать».

Опустившись в кресло, Дом принялся ждать, пока Эмберли закончит рыться в какой-то картонной коробке. Вся эта бюрократия пугала его, заставляя чувствовать себя беспомощным и ничтожным. У Ани куда лучше бы вышло справиться со всем этим, но Дому показалось несправедливым просить её о подобном. Нет, он решил, что сам обязан заняться этим вопросом.

“Почему же я тогда не спросил у Маркуса, с чего вдруг Хоффман изменил наш изначальный приказ, отправив на спасение его отца? Мне бы он не стал врать, я в этом уверен. Тогда бы я сумел остановить его, и мы во всём сами бы разобрались, не доводя до трибунала”.

Дом уже не первый месяц прокручивал в голове то, как он мог бы поступить и что должен был сделать, пойди всё иначе. Да и Аня мучилась тем же. Всё сводилось к каким-то мелочам: если бы только она связалась с пилотом вертолёта и приказала тому посадить машину, если бы только Дом уточнил у командования детали нового приказа, если бы только… Но Адам Феникс, вероятно, всё равно бы погиб. Вся попытка спасти его в любом случае была обречена на провал.

– «А, нашёл», – с этими словами Эмберли, открыв какую-то папку, извлёк из неё стопку бумаг. – «Извините, что это всё так затянулось, но запросы в министерство юстиции в наши дни обрабатываются далеко не сразу. В этом вся проблема действующего “Указа о всеобщей мобилизации”: почти все преступления рассматриваются дисциплинарными судами, а механизм подачи апелляций загублен на корню».

– «Понимаю, сэр. Но вам ведь прислали ответ, да?»

– «Да, но, боюсь, ничего хорошего в нём нет», – Эмберли протянул листок бумаги Дому, который, принявшись читать напечатанный на нём текст, поймал себя на том, что не в силах понять написанное. Разобрал он лишь герб министерства юстиции КОГ, выведенный на бумаге поверх текста. – «Министерство юстиции вынесло решение, что апелляция на основании проблем с психическим здоровьем не будет принята к рассмотрению, даже если мистер Феникс согласится её подать».

– «То есть “согласится”?»

– «Нельзя заставить человека согласиться на подачу апелляции по его приговору. Если он сам не выразит такого желания, то и принудительно сделать это не выйдет».

– «Но он же не совсем… нормальный. Он нездоров. Не знаю, как это описать. А я могу подать апелляцию вместо него?»

– «Для этого надо, чтобы он наделил вас полномочиями своего законного представителя, а это возможно лишь с его согласия, что вряд ли случится с учётом его отношения к самой задумке подачи апелляции. Ещё подобные полномочия можно было бы получить, если бы врачи признали его невменяемым, согласно “Закону о психической недееспособности”. Но ни один врач не вынесет подобного заключения, ведь, согласно результатам медицинского обследования, он в порядке. Вы застряли в замкнутом круге, мистер Сантьяго, и ничего тут уже не поделаешь».

– «Но тот… нормальный Маркус, какого я знал, никогда бы не совершил подобного. Он же сама безупречность. Всегда десять раз подумает, прежде чем что-то делать. У него явно с головой не всё в порядке», – говоря в таком ключе о Маркусе, Дом чувствовал, будто предаёт друга. Тем не менее, этого было не избежать. – «Чёрт, как они вообще могли счесть его нормальным?! Его вообще к врачу-то водили?!»

– «Его регулярно водят на осмотры», – Эмберли расчистил немного места среди хаотично раскиданных по столу бумаг. – «Вот, сами прочитайте этот отчёт… А хотя давайте я вам просто вкратце перескажу. Мистер Феникс реагирует на всё, как вполне нормальный уравновешенный человек. Нет никаких достоверных медицинских свидетельств тому, что он страдает от какого-нибудь психотравмирующего расстройства, которое могло бы повлиять на его способность здраво мыслить».

– «Маркус всегда ведёт себя, как совершенно нормальный человек. Но это не так».

– «Вы ему уже ничем не поможете».

– «Должен же быть какой-то способ».

Нахмурившись, Эмберли некоторое время молча смотрел на Дома, будто бы изо всех сил напрягал извилины, чтобы найти ещё хоть какой-то способ.

– «Хотите знать, что я обо всём этом думаю, как человек, а не как адвокат?»

– «Говорите как есть, я ко всему готов».

– «Мистеру Фениксу и так уже приговор смягчили, что само по себе уже крайне необычно. К тому же, ему регулярно проводят медосмотры, что совсем нехарактерно для сидящих в “Хескете”».

– «Мне от этого не легче, сэр».

– «Я о том, что с ним и так необычайно мягко обходятся. Судя по всему, кто-то, кому его семья оказывала услуги в прошлом, вернул должок. Раз он сидит в тюрьме, то только потому, что в канцелярии председателя КОГ так захотели. Вероятно, чтобы показать остальным солдатам, испытывающим некоторые затруднения в принятии решений, что бывает с теми, кто ослушался приказа», – Эмберли протянул руку, чтобы забрать отчёт. – «Его держат в тюрьме в назидание другим, и именно поэтому вы и бессильны. А тот факт, что он отказывается встречаться с вами или со своей юной дамой, не отвечая на её письма, лишь подтверждает всё, что я слышал о нём: мистер Феникс твёрдо уверен в том, что ему самое место в тюрьме. Не могу судить о том, насколько такое убеждение свидетельствует о его невменяемости, но, с учётом всех фактов, оно определённо обосновано логически».